История Карты Мародеров

Наконец, и для Гермионы с друзьями нашлось занятие (хотя некоторые Рональды Уизли постоянно бурчали по поводу возвращения к учебе). Люпин взялся за обучение школьников ЗоТИ со всей присущей ему ответственностью. Профессор МакГонагалл – та и вовсе организовала стабильный учебный процесс с домашними заданиями и контрольными работами. Она даже не ленилась индивидуально излагать курс трансфигурации пятикурснице Джинни и выпускнице Эстель Мальсибер. Северус тоже был не прочь продолжить обучать школьников, но в замке не хватало инструментария, а ингредиенты для зелий приходилось экономить – словом, тем, кто не любил зельеварение, несказанно повезло. Правда, Гермионе была внезапно оказана честь помогать ему в лаборатории с приготовлением Оборотного зелья, в котором постоянно нуждались рисковые «разведчики».
Лучше всего ребятам удавалась аппарация – все без исключения справлялись с ней с легкостью. Для этого за пределами замка всяческими охранными заклятьями огораживали небольшую территорию, на которой Сириус с Грюмом проводили занятия – правда, последний в основном бурчал и шарил волшебным глазом по близлежащим кустам, подозревая, что там спряталась сотня-другая Пожирателей. Замок устроился в глухой холмистой местности, покрытой редким лесом, и деревья с заметно поредевшей листвой здесь окрасились сплошь в алые тона. Так они и стояли, багровые и яркие на фоне серого неба, практически постоянно затянутого тучами, а под их стволами, у корней, даже днем стелился густой туман.
Также взрослые посчитали необходимым наряду с ЗоТИ преподнести школьникам избирательный курс чар: большинство из изучаемых ими заклятий носили боевой характер и вообще не входили в школьную программу – насколько поняла Гермиона, в выборе заклятий взрослые руководствовались программой академии Аврората. Каким именно заклятьям стоит обучать, совместно решали лорд Макнейр, который и предложил отбросить всю «школьную песочницу», Грюм, Люпин, Сириус, Талия, Регулус, Северус, Гиневра, лорд Мальсибер и Андромеда – это был довольно нервный процесс, сопровождающийся многочисленными спорами «о границах разумного», что подразумевало под собой разные взгляды на степень близости выбираемых заклятий к Темной магии. В результате все оставались недовольны, и Гермиона, кроме ежедневных занятий в группе, индивидуально тренировалась с отцом, который взялся обучать ее вещам, действительно граничащим с Темной магией. Гермиона училась прилежно, не смея противиться, к тому же, нередко ее природная тяга к знаниям заглушала легкий моральный дискомфорт. Гарри, тому и вовсе не повезло – у каждого был свой взгляд на то, что должен уметь Избранный, и периодически, вооружившись ценными знаниями, на него совершали набеги то Сириус, то Грюм (последний как раз учил его самым диким уловкам), то Регулус. Гермиона догадывалась, что во время его ежедневных занятий окклюменцией Северус тоже не упускает случая подтянуть его «в разных оттенках серого» – именно так он обозначил те заклятья, каким учил Гермиону. Насколько она знала, лорд Мальсибер тоже занимался со своими детьми, но у них это, кажется, было привычной практикой, и вообще было заметно, что Мальсиберы предпочитают своего отца в качестве преподавателя всем другим.
Обучение чарам в группе тоже часто превращалось в цирк. Предполагалось, что роль учителя возьмет на себя Сириус, однако все остальные чувствовали непреодолимую потребность лично контролировать ситуацию, и каждый раз кто-нибудь непременно являлся на занятия. Хуже всего, как ни странно, бывало, когда в одном помещении оказывались Люпин и лорд Мальсибер – всегда такие флегматичные и толерантные, они на дух не переносили друг друга и чуть ли не срывали уроки своими бесконечными спорами, причиной которым становились часто абсолютно несущественные детали. Ко всему прочему, близнецы тоже посещали эти занятия. Тут уж начинался полный дурдом – у них с Сириусом и Стеллой определенно была взаимная любовь, и они могли хохотать и выдумывать всякие глупости часы напролет. Если бы, разумеется, их вовремя не растягивали по разным углам Северус, Талия или Андромеда.
Однако для Гермионы самым ужасным испытанием оказалось нечто другое – отец, ко всему прочему, начал обучать ее легилименции, и эта область ментальной магии абсолютно не давалась ей. Правда, она сама была виновата: как-то, помогая отцу варить зелья, она решила похвастаться, что однажды случайно уловила чувства Рея Мальсибера. Эта новость и послужила «началом конца».
Для тренировок Северус частично опускал свой ментальный блок, оставляя на поверхности сознания массу ничего не значащих воспоминаний – в основном, пейзажи тех мест, в которых он бывал, иногда – кони или гиппогрифы. Каждый раз, когда Гермиона пыталась проникнуть в его сознание, сопровождался в лучшем случае дискомфортом, а к вечеру у нее непременно начинала гудеть голова, и она заваливалась спать около восьми, пропуская все вечерние посиделки своих друзей, а временами и обсуждение каких-то планов. И вставала она при этом одной из последних. И еще одно досадное обстоятельство – она даже Регулуса видела только изредка за своими занятиями. Ей уже начинало казаться, что никто в замке столько не учится – будто это она Избранный, готовящийся к сражению с Темным Лордом.
– Ты уверен, что это не бесполезно? – в отчаянии спросила Гермиона, рухнув на лавку во время краткой передышки, и принялась жадно пить воду – почему-то после занятий легилименцией обязательно хотелось пить.
Северус не ответил – он водил пальцем по губам, размышляя над чем-то.
– Почему… – Гермиона хотела спросить, почему у нее никогда раньше не проявлялись способности к легилименции, но тут же прикусила язык: «дремлющая магия» рода Принц, ведь отец уже упоминал об этом однажды. Поэтому она задала другой вопрос, более логичный, по ее мнению: – Почему у меня это вышло непроизвольно? Я всегда полагала, что легилименции учатся специально. Сознательно.
Северус взглянул на нее так, будто она спросила, почему трава зеленая. Гермиона уже испугалась, что сейчас он отправит ее в библиотеку читать толстенные труды а-ля «ментальная магия для чайников», но он оказался не столь жесток.
– Большинству так и приходится делать, – ответил он. – Это сложная магия, из раздела высшей магии. Но иногда бывают счастливчики с урожденным талантом. Обыкновенно маги постепенно развивают свои способности к ментальной магии, урожденным же легилиментам необходимо скорее обуздать то, что даровала природа, научиться управлять этой силой. Все Снейпы – урожденные легилименты. Хотя эта способность как раз может передаваться и не по наследству. Встречаются сильные легилименты в первом поколении. Как, например, небезызвестный нам Темный Лорд. Его вообще можно назвать феноменом – полукровка из выродившегося рода, но обладающий неимоверным могуществом.
– Странно, правда? – поразмыслив, пробормотала Гермиона.
– Это вполне можно объяснить генетикой, – пожал плечами Северус и, поймав ее изумленный взгляд, добавил: – Генетика – область науки, которую не игнорируют даже волшебники, хоть у ее истоков и стоят маглы. Так вот, Темный Лорд – это пример удачно подобранного природой генетического кода. Все лучшее с точки зрения магии, что сохранилось в крови его родственников, но было недоступно им самим, открылось для Лорда.
– Кажется, это как-то связано с доминантными аллелями? – спросила Гермиона.
Северус кивнул. Подумав над его словами, она решилась предположить:
– Может, причина как раз в том, что, несмотря на то, что отец Риддла был маглом, он привнес свежую кровь в их род?
Северус молчал почти целую минуту, и Гермионе показалось, что стоило оставить свои предположения при себе. Наконец, отец неохотно произнес:
– Только в его случае. В девяноста процентах случаев кровь магла ослабила бы волшебников.
Гермиона не поняла, почему он так недоволен – она-то помолвлена с чистокровным, никаких поводов для беспокойства у него нет.
– Я просто подумала, что, если бы волшебники на основе сочетания магии и генетики научились делать определенные прогнозы, то это решило бы многие проблемы, – сказала она. – Браки между чистокровными и маглорожденными уже не несли бы в себе такую опасность для магии, и это было бы решением проблемы вырождения чистокровных. То есть, такой опасности больше не существовало бы, стоит только правильно подобрать пару.
Северус задумчиво нахмурился.
– Хорошо, – после паузы кивнул он. – Тут есть над чем подумать. А сейчас ты свободна.
– Уже все? – обрадовалась Гермиона: прошла только половина занятия.
– Да, эльф проводит тебя к остальным – вас ждет познавательная беседа, – ответил Северус.
Гермиона вскочила – все, что угодно, только не легилименция.
– И, Гермиона.
Она обернулась с плохим предчувствием. Северус наколдовал чернила и пергамент, написал на листке что-то и протянул ей, вкрадчиво молвив:
– Прочитай эти книги, они есть в библиотеке Блэков.
Гермиона разве что не взвыла.
Домовик проводил ее на второй этаж, в комнату, где она еще не бывала – как понимала Гермиона, во времена, когда замок процветал, в эту его часть могли попасть только самые приближенные к семье Блэков. Комната была большой и ярко освещенной, сплошь заставленной диванами, креслами и столиками. Из-за многочисленных стеллажей, стоящих под всеми стенами и в простенках между окнами, Гермиона сначала решила, что это еще одна библиотека, только поменьше, но потом с изумлением поняла, что все корешки, теснящиеся на полках, принадлежат альбомам с фотографиями. Регулус сидел на одном из диванов, листая страницы альбома, и улыбался воспоминаниям. На столике перед ним лежала еще стопка толстых альбомов. У камина, поближе к теплу, стояла Эйлин, волшебной палочкой направляя дым от сигареты прямо в огонь, Макнейр смотрел в окно, по которому барабанил дождь. Ребята расселись кто где: Рон уплетал пирожные за обе щеки, сидя рядом со сверкающей серебряной тележкой, заставленной сладостями и чаем, Джинни прохаживалась вдоль полок и время от времени вытягивала то один альбом, то другой – в самых ветхих из них обнаружились маленькие портреты Блэков прошлого столетия и еще более древних времен. Самая большая компания образовалась вокруг Сириуса – тот сидел, разбросав на столе фотографии, которые Гарри летом забрал из его лондонской квартиры, и, хватая то одну, то другую, старался привлечь внимание хмурой Талии. К его креслу прислонилась та самая гитара с подписями – тоже из лондонской квартиры, из чего Гермиона сделала вывод, что безрассудный Блэк побывал там сегодня. Гарри, Стелла, Билл и близнецы с интересом рассматривали эти фотографии, Тонкс выдумывала какую-то смешную историю, глядя на одну из них, а Люпин старался сохранить серьезное выражение лица, слушая ее. Слизеринцы-школьники, как всегда, держались немного в стороне: они сидели в самом дальнем углу, Рей старался развлекать их разговором, Эстель слушала брата и потягивала чай, Драко о чем-то думал, уставившись за окно, Паркинсон пялилась на Регулуса. Гермиона уселась рядом с ним и отправила ей ехидную ухмылку – Панси тут же нарочито медленно отвернулась, делая вид, что жених мисс Снейп ее вовсе не интересует.
– Как легилименция? – спросил Регулус.
– Ужасно, – сокрушено вздохнула Гермиона.
Регулус сидел, опершись локтями на колени, и перелистывал альбом. Гермионе вдруг нестерпимо захотелось поцеловать его в щеку и уткнуться носом ему в шею, но она безумно стеснялась проявлять чувства на людях. Да и вообще, ей казалось, что нежность должна оставаться только для двоих. Он, почувствовав ее взгляд, оглянулся, склонил голову, так, что ворот рубашки коснулся щеки, и улыбнулся. Темные глаза казались Гермионе как никогда теплыми. Некоторое время они молча смотрели друг на друга – звонкий смех друзей доносился до Гермионы словно издалека, – затем Блэк моргнул, на мгновение опустив взгляд, и вытянул одну из фотографий из альбома.
– Ладно, пора начинать, – он выпрямился. – Мы решили рассказать, а кому-то напомнить, чего можно ожидать от Пожирателей. Здесь у меня их фотографии – они на них, конечно, молоды, но узнать можно.
Слизеринцам пришлось пересесть поближе.
– Начнем, пожалуй, с родственников, – Регулус поднялся и помахал фотографией. – Впрочем, вам всем уже наверняка случалось видеть Беллатрису Лестрейндж.
Он протянул фотографию Гермионе – видно было, что снимок официальный: двадцатилетняя Беллатриса сидела в роскошном кресле на фоне тяжелых бархатных портьер темно-бордового цвета – в тон платью, с букетом в руках, с замысловато уложенными локонами, посылая в объектив ангельскую улыбку и невинный взор. Взглянув на Гермиону, снимок вдруг клацнул зубами и ухмыльнулся совсем иначе, вполне в духе Беллатрисы, а затем вновь принял вид добродетельной девицы. Гермиона поморщилась и передала фото Гарри, но все равно отметила, что Беллатриса была очень красива – терпкой красотой, и, должно быть, выглядела старше своих лет.
– Она превосходный дуэлянт, – говорил Регулус, – могущественная ведьма…
– Чокнутая сучка, – громким шепотом произнесла Тонкс, прикрыв рот ладонью.
Почти все засмеялись. Регулус сделал вид, что ничего не слышал.
– Она на высоком уровне владеет легилименцией. Особый талант заключается в том, что силы других Блэков на нее не действуют…
– Даже исцеление леди Малфой? – уточнила Тонкс.
Драко вскинул голову, словно воспоминание о матери застало его врасплох.
– Нет, – вздохнул Регулус. – Только если мы намерены причинить ей вред.
– Я же сказала, что она… – начала Тонкс, но Регулус ее перебил:
– Продолжим, – он протянул Гермионе следующую фотографию. – Рудольфус Лестрейндж, старший из двух братьев. Я сразу скажу, чтобы не повторяться: все без исключения Пожиратели внутреннего круга отличные дуэлянты и, по меньшей мере, на высоком уровне владеют окклюменцией. С проникновением в чужое сознание, к счастью, дела обстоят хуже, но не у Рудольфуса. Он создает блестящие иллюзии, которые очень сложно отличить от реальности, да и отгородиться от них можно, только будучи мастером окклюменции. Или же положившись на такового – имею в виду, если он ввяжется с Лестрейнджем в бой.
Гермиона не без любопытства рассматривала фотографии из молодости Пожирателей. Все они выглядели блестяще: ухоженные, элегантно одетые, с веселыми светлыми улыбками – казалось, просто беззаботные прожигатели жизни, золотая молодежь. В коллекции Блэков нашелся удивительно красивый снимок Алекто Кэрроу: она стояла на фоне цветущего куста сирени, пригнув ветку к лицу, и мягко улыбалась в камеру. Вид у нее был мечтательный и, как обычно, немного печальный из-за опущенных уголков глаз и прямых бровей. Такого нежного выражения глаз Гермиона у нее не то что не видела, даже представить не могла. Ей вдруг пришло в голову, будто Алекто была влюблена в фотографа.
– Ах да, и не берите пример с Талии, – заканчивая рассказ про Кэрроу, подчеркнул Регулус. – Она единственная, чей щит Протего работает против силы Алекто. Всем остальным приходится надеяться на материальные объекты – то есть прятаться за чем-нибудь потолще и, желательно, не проводящим электричество.
Прошло довольно много времени, прежде чем Регулус добрался до интересующего Гермиону Пожирателя.
– Роберт Розье.
– Вот, – оживился Сириус. – Всегда хотел знать, что с этим козлом. Он владеет какой-то невиданной Темной магией, или что?
– Этого я и сам не знаю, – Регулус обернулся к Макнейру.
Тот закатил глаза.
– Нет, все намного замысловатее, – желчно произнес он. – Робби у нас одержимый.
– Что? – хором ахнули присутствующие.
Уолден постучал пальцами по подлокотнику кресла.
– Мы об этом узнали, когда Ванесса вышла за него замуж. Робби очень рано позволили читать некоторые книги из семейных тайников, и он еще до школы был неплохо подтянут в Темной магии. В двенадцать лет этот придурок заключил сделку с демоном – даже не знаю, где он его отыскал. Робби посчитал, что это прикольно – быть одержимым. Такая вот история. Демон дарит Роберту разные умения. Иногда такое ощущение, будто каждый раз выдумывает что-то новенькое. И остерегайтесь, потому что демон, скорее всего, ловит души его жертв.
– И что тогда? – благоговейно прошептала Тонкс.
– Придерживает их, чтобы становиться сильнее, – как ни в чем не бывало пожал плечами Макнейр.
Повисла испуганная тишина – все принялись в красках представлять всякие ужасы. За окном громыхнуло. Паркинсон испуганно вскрикнула, подскочив на диване, из-за чего вздрогнули почти все остальные.
– Панси, – недовольно проворчала Стелла, после ее вскрика машинально вцепившаяся в руку отца.
Сириус оглядел ребят насмешливым взглядом – он и бровью не повел.
– Нервишки шалят, да? – ухмыльнулся он.
– Сам, небось, Умиротворяющее зелье выпил перед тем, как слушать эти рассказы, – поделилась с Люпином Тонкс.
Все засмеялись. Обстановка разрядилась. Сириус, которому определенно стало скучно долго сидеть молча, выхватил у Регулуса оставшиеся фотографии и бодро заговорил:
– Оставайтесь на нашей волне, ибо мы продолжаем нашу познавательную программу «В мире животн…», – он потряс головой, будто случайно ошибся. – «В мире Пожирателей смерти», – с достойным видом поправился он. – Еще раз напоминаем невнимательным слушателям, которых название могло ввести в заблуждение, что это не кулинарное шоу – не ждите от нас рецепта смерти под соусом из дементоров.
Регулус ухмыльнулся, слушая брата.
– Обратите внимание на этот экземпляр, – Сириус вручил Гермионе фото. – Антонин Долохов. Порода мага Темного восточно-европейского. Завезен из России.
Гермиона узнала того приземистого коренастого мужчину со светлыми волосами, державшего Гиневру вместе с Розье, когда ее спину исполосовали кнутом. На фотографии он, разумеется, был значительно моложе.
– Особенность его в том, что он может подчинять себе животных и заставлять их бросаться, на кого ему угодно, – объявил Сириус. – Вот такой гадкий дядька. Анимагам, кстати, тоже нужно держать ухо востро, иначе можно попасть под его влияние, находясь в облике зверя. И это я говорю для себя, любимого.
Большинство находящихся здесь так и не знали, что Регулус тоже анимаг.
Оставшиеся Пожиратели особых отличий не имели (либо тщательно скрывали их), что, впрочем, все равно не вселяло особой надежды. Их по-прежнему было много, и они были сильны. Правда, об этом мало кто думал, когда Сириус закончил свой уморительный рассказ – все покатывались со смеху и начали расходиться в прекрасном расположении духа. Гермиона задержалась – Регулус возвращал на место фотографии, а она в кои-то веки не чувствовала себя смертельно уставшей и надеялась провести с ним немного времени. Сириус, насвистывая, принялся размещать свои снимки в пустом альбоме, откладывая в сторону самые любимые.
– Мы с ним просто одержимы фотографией, – Регулус кивнул головой в сторону брата. – Семейный психоз.
– Я помню, месье де Бержерак, – улыбнулась Гермиона.
Регулус засмеялся и совершенно неожиданно на мгновение прижался лбом к ее плечу, пощекотав щеку мягкими волосами. Гермионе показалось, что земля уходит из-под ног. Сердце сладко дрогнуло. Сейчас она, как ни странно, не почувствовала неловкости – в комнате остались только Сириус, Талия, Эйлин и Стелла с Гарри, да и те были заняты своими делами. Регулус совсем по-кошачьи потерся щекой о ее плечо, а затем поднял голову, блаженно улыбаясь. Глаза его мягко блестели в отсветах камина.
– Ой, посмотрите! – Стелла держала в руках один из старых альбомов. – Мне кажется, или это молодая леди Снейп со своим мужем? – она подскочила к Гермионе и Регулусу и бесцеремонно вклинилась между ними, растолкав их по сторонам без помощи рук.
Они обменялись улыбками – Стелла, что тут скажешь, а потом посмотрели ей через плечо. Гермиона тут же подалась вперед, действительно узнав на фотографии Эйлин в старомодном подвенечном платье – она была совсем юной, на вид – лет шестнадцати. Тяжелые черные волосы были уложены высокой прической, увенчанной массивной диадемой прямо королевского вида. Большие черные глаза на узком лице казались просто огромными и меланхоличными. Гермиона прижала ладошки ко рту – шею Эйлин украшало то самое фамильное колье, которое она надевала на Хэллоуинский бал. Рядом стоял высокий мужчина, на вид старше Эйлин лет эдак на десять. Фотография была черно-белой, поэтому было сложно определить, какого цвета у него волосы и глаза – ясно было только, что светлые. Тобиас Снейп широко улыбался, отчего на щеках у него появлялись очаровательные ямочки. Гермиона жадно всматривалась в лицо деда. Он был красив и статен, и, во всяком случае, на фотографии, казался чрезвычайно обаятельным. И, сколько бы Гермиона ни присматривалась, не могла найти в его внешности ничего общего с Северусом.
– А, мистер Снейп, – улыбнулась Эйлин, остановившись рядом с диваном. – Когда мы поженились, мне было семнадцать, я только-только окончила школу, а ему как раз исполнилось тридцать.
– Ого, – лицо Стеллы вытянулось.
– Он был потрясающим, в него невозможно было не влюбиться, – легко пожала плечами Эйлин и элегантно взмахнула рукой. – Он был чудесным собеседником, начитанным, остроумным и легким в общении. Он был авантюристом и чрезвычайно жизнелюбивым человеком – отец любил твердить, что он гриффиндорской породы, – она помолчала, рассматривая фотографию. – Его вырастила в одиночку его мать-француженка. Отец погиб – неудавшийся эксперимент с зельями. Когда Тобиасу было шесть, они с матерью перебрались в Алжир – тогда еще там искали лучшей судьбы многие французы. Учился мистер Снейп в Шармбатоне, потом много путешествовал. Я познакомилась с ним после его длительного пребывания в Австралии и Новой Зеландии.
– Как он умер? – спросила Гермиона, вернувшись к созерцанию деда.
Эйлин вздохнула.
– Мистер Снейп нажил свое состояние не совсем честным путем, – произнесла она. – Впрочем, об этом догадывались и во времена нашей скандальной помолвки. Очевидно, он использовал для этого свои таланты к ментальной магии. Но потом, – она опять вздохнула, задумчиво уставившись в пространство, – старые знакомые нашли его. Он тогда был в Лондоне по поручению моего отца. Встреча была случайна, а, может, они увидели его фотографию в светских хрониках английских газет – Мерлин знает. Но… – она прицокнула языком, – после той встречи мистера Снейпа не стало.
Повисла тишина. Кажется, все почувствовали себя неловко.
– Северусу было тогда четыре года, – Эйлин будто стряхнула с себя тяжелые воспоминания, улыбнулась и направилась к выходу. – Что ж, в мои годы следует ложиться рано, чтобы выглядеть свежо с утра, так что я пожелаю вам спокойной ночи и удалюсь, если никто не возражает, – она еще раз улыбнулась напоследок и прикрыла за собой дверь.
Гермиона опечаленно вздохнула.
– Ладно, – Стелла вскочила с места и взялась изучать другие альбомы.
– Хочешь, возьми фотографию себе, – предложил Регулус, снова придвинувшись к Гермионе.
– Можно? – усомнилась она.
Блэк усмехнулся.
– Ну, одну фотографию я, так уж и быть, готов уступить своей невесте.
– Вредный ты, – Гермиона, улыбаясь, легонько толкнула его плечом.
Регулус ничего не ответил, продолжая смотреть на нее. От его взгляда ей становилось удивительно тепло, будто вместо сердца у нее внутри самое настоящее солнце, способное отзываться на взгляды. Регулус наклонился к ней ближе, и Гермиона подалась навстречу.
– О! – воскликнул Сириус.
Гермиона и Регулус вздрогнули и повернулись к нему. Да, старший Блэк бывал тактичным, только когда ему этого хотелось. Сейчас он ехидно покосился на них, держа в руках очередную фотографию. На ней четверо Мародеров в парадных мантиях активно махали в объектив, а по бокам от них стояли профессор МакГонагалл и директор Дамблдор.
– Как это вы сфотографировались с директором? – задал глупейший вопрос Гарри.
– Это сложнейшая магия, – с серьезным видом сказал Сириус. – Заклятье «Пожалуйста», – он опять с ухмылкой покосился на Регулуса.
Младший Блэк сделал укоризненное лицо.
– А у Дамблдора таки были сахарные тараканы в голове, – Сириус вовсю веселился, игнорируя безмолвный намек Регулуса на то, что всем посторонним самое время удалиться. – Мы однажды нашли у него в кабинете карту Нурменгарда, представляешь? Мы по ее примеру и составили Карту Мародеров.
Гарри навострил уши. Регулус недоверчиво поморщился.
– Он сказал вам «Располагайтесь, о, нарушители всех мыслимых и немыслимых правил, можете ковыряться у меня в комодах»?
– Нет, мы были одни в его кабинете! – возмутился Сириус. – Это случилось, когда мы пытались забросать вас навозными бомбами.
Гермиона изумленно подняла брови. Нет, она, конечно, догадывалась, каким был Сириус в школе, но только догадывалась.
– Напомни, в какой именно раз? – деловито осведомился Регулус.
Сириус прыснул со смеху.
– Ну, та история с женской душевой.
– Помню, – дружно отозвались Регулус и Талия.
Сириус ухмыльнулся еще шире.
– Женская душевая? – Стелла оторвалась от старого альбома и заинтересованно уставилась на отца.
Он окинул взглядом ее, Гарри и Гермиону и, посмеиваясь, начал рассказ:
– Мы были на пятом курсе, а Рег, соответственно, на четвертом. Ремус как раз стал старостой факультета Гриффиндор…

1975
– Джееееееееееееееееееееймс, – взвыл Лунатик, стараясь отобрать у друга связку навозных бомб.
Поттер со смехом вскочил на подоконник и бросил бомбы Сириусу.
– Сохатый, твою мать! – Сириус едва успел перехватить опасный снаряд. – Я мог уже весь быть в дерьме!
Джеймс покатился со смеху, а Ремус одним прыжком развернулся к Сириусу – была у него такая неадекватная привычка перед полнолуниями.
– Мы именно в нем и будем, если вы сейчас же не прекратите! – прорычал Люпин, с полубезумным видом надвигаясь на Сириуса.
– Спокойно, Лунатик, – Сириус поднял свободную руку. – Помни, брат, мы – одной крови.
Ремус нисколько не впечатлился.
– О, – Джеймс поправил съехавшие на кончик носа очки. – Бродяга опять блистает цитатами из единственной книги, которую прочел в своей жизни.
Питер захихикал – он вообще жутко любил, когда Джеймс подсмеивался над Сириусом.
– В отличие от вас, ботаны, – Сириус напустил на себя неимоверно напыщенный вид, – у меня есть дела поважнее. Моего внимания жаждет множество прекрасных юных дев…
– Что-то подсказывает мне, что после «общения» с тобой, – Джеймс изобразил пальцами кавычки, – их уже не назовешь «девами».
Сириус резко завел за спину вытянутую до того руку, и Ремус машинально пробежал пару шагов, затем поспешил бросить бомбы обратно Поттеру. Секундой позже его голова оказалась зажата под мышкой у Люпина, и тот отвесил ему три ощутимых щелчка.
– Лунатик, блин, больно! – Сириус кое-как высвободился из захвата обезумевшего старосты и со смехом произнес: – Джим, завидуют молча!
Бомбы опять пролетели над головой пытающегося перехватить их Люпина – и ему бы это вполне удалось, если бы Сириус не поманил связку драгоценного орудия мести рукой.
– Они идут! – встревожено возвестил Хвост.
Пока Джеймс затягивал отчаянно сопротивлявшегося Люпина в нишу за гобеленом, Сириус поспешно подвесил бомбы к потолку и как следует замаскировал. Затем нырнул вслед за друзьями. Еще несколько секунд борьбы – и Люпин сдался. Все четверо затаили дыхание, исподтишка наблюдая, как слизеринская команда по квиддичу шествует по коридору – не хватало двоих: загонщика Генри Гойла и капитана, которого они, собственно, и навещали в Больничном крыле: чертов Руквуд притворился смертельно раненным, когда Гриффиндор был в шаге от победы, и матч, по просьбе Слагхорна, перенесли. За такое следовало отомстить.
У Сириуса внутри на долю секунды шевельнулось что-то, подозрительно напоминающее угрызения совести, когда он увидел своего младшего братца – бледное четырнадцатилетнее создание, которое умудрялось, говоря словами Джеймса, «составлять Поттеру единственную здоровую конкуренцию на поле». Правда, Сохатый все равно постоянно оказывался лучше.
– Все-таки это бред, – проворчал Уолден Макнейр, второй загонщик слизеринцев. Когда они с Сириусом встречались на поле, то отправляли бладжеры преимущественно друг в друга. Джеймс шутил, что на их счет обе команды могут не беспокоиться.
– Гриффиндор выигрывал честно, они лучше подготовились. Зачем эти выходки в стиле какой-то хитрожопой барышни? – недоумевал Макнейр.
Сириус и Джеймс переглянулись, с насмешливым видом покивав друг другу, мол, как благородно со стороны Макнейра – прямо как-то по-гриффиндорски.
– Успокойся, Уолден, – закатил глаза Кристиан Мальсибер – лучший охотник сборной Слизерина и, вдобавок, новоиспеченный староста факультета. – Ты это все уже высказал в крыле.
– И, хвала Мерлину, нас никто не услышал! – прошипел Роберт Розье – еще один охотник и главный соперник Сириуса по количеству жаждущих его внимания юных дев. Скользкий блондинистый чмырь.
Слизеринцы неотвратимо приближались к своему смердящему позору. Сохатый в предвкушении потер ладони, Лунатик, мучимый своей совестью-кровопийцей, принялся нервно покусывать нижнюю губу, а Хвост – панически грызть ногти. Сириус мечтательно улыбнулся…
И тут Регулус присел завязать шнурки. Розье и Макнейр, споря друг с другом, машинально замедлили шаг, Рабастан Лестрейндж, верный оруженосец Рега, он же охотник номер три, остановился.
Мародеры испустили бесшумный вздох. «Ну же», – мысленно взвыл Сириус. Терпение никогда не было его коньком. Регулус целую вечность возился со своими шнурками, Сириус уже готов был на стенку лезть. Наконец, цели вендетты двинулись дальше. Мародеры с новым вздохом надежды подались чуть вперед…
И тут в коридор с визгом влетел Пивз.
– Нет-нет-нет, – едва слышно заскулил Сириус: подлый полтергейст по какой-то загадочной причине боготворил Розье, как и большинство местных привидений, включая Почти Безголового Ника.
Пивз пронесся над слизеринцами и одним взмахом своей лапы сбил снаряд: навозные бомбы повалились на пол и полопались, их содержимое расплескалось по коридору, не достигнув даже кроссовок слизеринской братии. Сириус и Джеймс безмолвно взвыли от ярости, стискивая кулаки. В следующий миг Пивз с громким «Падам-падам» отдернул гобелен, за которым схоронились Мародеры.
Повисла тяжелая пауза. На лицах слизеринцев появились угрюмые и какие-то живодерские выражения – воздух между ними и Мародерами разве что не искрил. А потом Макнейр выхватил волшебную палочку.
Сириус бросился за ближайшие доспехи, не сомневаясь, в кого именно полетит заклятье, и случайно толкнул Хвоста – Питер распластался на измазанном навозом полу. Заклятье ударило в стену, брызнули осколки камня, один из них полоснул по лицу Люпина. А Ремус незадолго до полнолуния человеколюбием не отличался. Косой взмах палочкой – Лестрейндж и Розье повалились на спину, Регулуса толкнуло к стене, палочка вылетела у него из руки и угодила прямиком в коричневую кашицу на полу. Регулус возмущенно раскрыл рот.
Джеймс, хохоча, заклятьем подцепил Питера за пояс брюк, рывком поставив на ноги, и Мародеры припустили прочь, пригибая головы под шквалом заклятий. Адреналин зашкаливал. Слизеринцы ринулись вдогонку, тоже пробираясь под стеной. Сириус, обернувшись, взмахнул рукой, не особо прицеливаясь из-за семенившего следом Хвоста, с головы до ног покрытого навозной жижей. Розье, на лице которого расплывался бордовый кровоподтек, шмякнулся в навоз, Макнейр, правда, ухватился за доспехи и избежал подобной участи. Регулус вновь завладел своей палочкой, предварительно очищенной заклятьем, и они с Лестрейнджем устремились следом за остальными.
– Бродяга, супер! – захохотал Джеймс.
Миновав вонючую лужу, Мародеры ускорили бег.
– Подождите, ребята, мне скользко! – испуганно запищал Хвост.
– Беги, а не ной! – бросил Сириус, подпрыгивая на ходу – заклятье пролетело мимо и врезалось в пол, оставив обугленный след.
– Сюда! – Ремус толкнул их за ближайший угол, чтобы укрыться от шквального огня магии.
Коридор впереди был слишком длинным, чтобы миновать его под обстрелом, и Сириус, заметив какую-то дверь, схватил вырвавшегося вперед Ремуса за шкирку.
– Теперь сюда! – бросил он, заворачивая.
Однако слизеринцы нагнали их даже быстрее, чем он ожидал. Уже в дверях кто-то схватил Сириуса за шиворот, он рванулся и поскользнулся на отчего-то мокром полу, потянув за собой нападавшего.
– Нет, это… – раздался позади сдавленный стон Регулуса.
Кто-то наступил кому-то на ногу, кто-то ухватился за кого-то, и гриффиндорцы со слизеринцами дружной свалкой рухнули на кафельный пол, причем у дверей откуда-то взялась мокрая девица, замотанная в полотенце – Регулус, падая, машинально схватился за полотенце и сдернул его с нее. Поднялся невообразимый визг – высоте этого звука позавидовали бы и летучие мыши. Сириус барахтался под грудой тел, стараясь выпутать свои ноги и руки, по краю сознания проскользнула мысль, что мокрый кафельный пол бывает в душевых…
– Я нечаянно, я нечаянно! – жалобно залепетал Регулус, прикрывая полотенцем голову.
Отовсюду посыпались удары этих самых полотенец. Регулус взвыл и скатился с Сириуса куда-то в сторону – тот мгновенно получил меткий удар куском мыла по лбу. В путанице рук и ног и какофонии визгливых голосов было очень сложно сообразить, что происходит, когда вдруг до него донесся голос его однокурсницы Алисы Хадженс:
– Старосты?!
На мгновение все замерло, даже визг утих. Сириус, наконец, смог сесть. Алиса стояла прямо над ним полностью одетая, только с влажными волосами, и убийственным взглядом смотрела на Лунатика с Мальсибером, державших друг друга за грудки и пялившихся на нее с таким видом, будто не понимали, что она здесь делает. Образовавшаяся пауза позволила мальчишкам осознать наконец, где они находятся.
– Ох, – Питер раскрыл рот.
Их окружали трясущиеся от негодования полуголые девушки. Старосты, стоя в обнимку, продолжали чуть ли не возмущенно взирать на Алису, на лице Макнейра расплывалась плотоядная ухмылка (как и у самого Сириуса), Джеймс протер запотевшие очки и принялся глазеть по сторонам, Рабастан Лестрейндж нервно хихикнул, а Регулус крепко зажмурился и попытался удрать ползком. Сириус схватил этого ханжу за футболку с номером 5 на спине и одновременно с Джеймсом ехидно произнес:
– Дамы.
В следующий миг Алиса размахнулась и одна за другой последовали две звонкие пощечины – сначала голова Ремуса мотнулась набок, а затем Мальсибера.
И визг возобновился, приобретя, правда, опасные воинственные нотки.
– Мы случайно! – опять заблеял Регулус, стараясь смотреть только в пол и отчаянно вырываясь из хватки Сириуса.
– Бей их! – завопила одна из девушек, и внезапно отовсюду посыпались жалящие заклятья.
Люпин с Мальсибером, еще секунду назад самые туго соображающие, оперативно метнулись за дверь, Питер, вереща не хуже девчонок, подстегиваемый заклятьями, жалящими его в мягкое место, – а оно у него было немаленькой мишенью, – выпрыгнул следом. Макнейр получил полотенцем в глаз от какой-то особо воинственной амазонки и заскулил, пригнувшись и пытаясь выбраться на ощупь.
– Уыыыыы! – следующим в коридор вылетел Лестрейндж.
– Это все они, – буркнул Регулус напоследок и бешено рванулся к выходу – кусок его футболки так и остался в руке у Сириуса.
Сириус сделал героическую попытку подняться, поскользнулся на злосчастном куске мыла и повалился снова, привалившись к чьим-то стройным ножкам. Ножки завизжали, над ним возникла исполинская черная тень, и чьи-то белые тонкие ручки с недюжинной силой дернули его вверх. Оказавшись на своих двух, Сириус осмелел – благо, град заклятий внезапно утих, а исполинская тень с крепкими ручками оказалась на три дюйма ниже его, и теперь гневно сверкала на него глазами Талии Стивенсон. Майка на ней промокла и стала чуть-чуть просвечивать – эх, жаль, что под ней обнаружилось нижнее белье; мокрые волосы делали ее ну очень лакомым кусочком. Сириус бестолково хихикнул. А Стивенсон так похорошела, где были его глаза раньше? Он попытался отодрать ее пальцы от своего ворота, но Стивенсон вдруг с той же поразительной силой начала толкать его спиной вперед к выходу.
– Стивенсон, подожди, – бестолково заухмылялся Сириус. – Мне нужно тебе о многом сказать. У тебя майка просвечивает, – он красноречиво покосился на ее грудь, но стойкая слизеринка даже не порозовела.
– Проваливай! – рявкнула она и с силой толкнула его в грудь.
Сириус опять поскользнулся, вывалился в коридор, больно упав на спину, и обнаружил над собой гигантскую, как статуя Зевса, фигуру директора. Допрыгались.
– Профессор, – кивнул Сириус. Со своей позиции он мог наблюдать волосы в носу Дамблдора, или у него там борода начинается?
– Еще один мистер Блэк, – улыбнулся директор. – Не сомневался, что и вы присоединитесь к нашей теплой компании.
Сириус тяжко вздохнул и поднялся на ноги – позади директора с хмурыми и виноватыми лицами стояли остальные. И Розье, уже чистенький и самодовольный.
– Отправляйтесь в мой кабинет, господа гриффиндорцы, – распорядился Дамблдор. – Пароль «сахарные тараканы», я скоро присоединюсь к вам.
И он повел слизеринцев в подземелья. Сириус с Джеймсом опасливо покосились на Ремуса.
Bryan Adams – 18 Till I die

– Кошмар! – возмущенно воскликнула Гермиона.
Стелла покатывалась со смеху, Гарри сдержанно улыбался, а Талия взглядом определенно старалась прожечь дыру во лбу мужа.
– Вот кто с Люпином одной крови, так это ты, Герми, – Сириус понял, какую бурю эмоций вызвал рассказ в душе старосты факультета.
– Так что там с картой? – с любопытством спросила Стелла.

1975
– Я… вас… – у Лунатика от сдерживаемой ярости затряслась нижняя челюсть.
– Люблю? – предположил Сириус. – Друг, мы не по этой части.
– Заткнись, тупая псина! – рявкнул Ремус. – Если меня из-за вас исключат, я тебя прибью!
Джеймс завалился в директорское кресло, закинув ноги на стол, и за спиной у Ремуса безмолвно изобразил завывающего волка: перед полнолуниями в Люпине определенно просыпался псих-социопат. Хвост хохотнул.
– Встань! – Лунатик мгновенно обернулся к Джеймсу и столкнул его ноги со стола.
Сириус, насвистывая, принялся прохаживаться по кабинету, прикидывая, какую из этих загадочных штучек можно незаметно присвоить. Ремус, ругаясь, как сварливая бабушка, вытряхнул Сохатого из кресла, и тот случайно смахнул со стола стопку хлама.
– Джеееееееееееееееееймс, – опять взвыл Лунатик.
– Эй, нечего было меня толкать, – проворчал Поттер.
Они с Люпином одновременно нагнулись за бумагами и, стукнувшись лбами, плюхнулись на пол.
– Неудачники, – Сириус небрежным взмахом руки отправил стопку макулатуры обратно на стол, затем призвал верхнюю книжицу и развернул: страница, заинтересовавшая директора, была заложена каким-то пожелтевшим от времени потрепанным пергаментом. Если Сириус не ошибался, заголовок статьи переводился с древних рун как «Следящая карта». Он нахмурился, вчитываясь в закорючки древних – название интригующее, что ни говори.
– Решил чуть-чуть поучиться перед исключением? – насмешливо поинтересовался Джеймс.
– Положи это! – тут же оказался рядом невменяемый Люпин.
– Фу! Место! – Сириус отдернул руку, и старый пергамент вылетел из книги. – Смотри, что ты наделал, мохнатый.
Упав, пергамент развернулся – внутри обнаружилась карта. Сириус присел и всмотрелся в нее: это была карта здания, некоторые коридоры на ней постоянно перемещались, создавая движущийся круг вокруг центра.
– Что это? – Джеймс присел рядом, тоже заметив особенность карты.
Питер подобрался к ним и искоса взглянул на находку, готовый в любой момент отскочить на безопасное расстояние. Ремус секунду поколебался, затем тоже опустился на корточки.
– Ух ты, смотрите! – Джеймс указал на две подписанные движущиеся точки, приближающиеся к краю пергамента.
Одна из точек была подписана «Рихард Шлейхер».
– Рихард Шлейхер, – Сириус повторил знакомое имя. – Это же немецкий Министр магии! Он был у нас в гостях этим летом.
Друзья мгновение удивленно смотрели на него, затем уставились на карту – точки скрылись за краем.
– А это что? – Ремус ткнул пальцем в неподвижную точку в самом центре здания.
Мародеры склонились над картой ниже, не веря своим глазам.
– Что там, ребята? – Хвосту стало совсем ничего не видно.
Джеймс разогнулся и озадаченно произнес вслух:
– Геллерт Гриндевальд? Мой дед рассказывал мне о нем.
– Да, мой тоже, – дружно ответили Сириус и Ремус.
Они еще какое-то время напряженно вглядывались в точку с этим именем, а потом она сдвинулась с места.
– Это карта Нурменгарда! – осенило Сириуса.
– Карта чего? – не понял Питер.
– Тюрьмы, построенной Гриндевальдом для врагов, в которую его же и заключили! – торжествующе воскликнул Сириус. – Вы понимаете, что это значит?
– Не рой яму ближнему своему – сам туда упадешь? – предположил Джеймс, переглянувшись с Ремусом.
– Да идите вы! – Сириус раскрыл книгу – нужную страницу он заложил пальцем, и потряс ею. – Эта карта показывает всех, кто находится в Нурменгарде! – от волнения он едва находил слова. Надо спешить, пока профессор не вернулся. – А здесь написано, как сделать такую карту!
Мгновение друзья взирали на него, как на умалишенного, потом Джеймс подобрался, и его глаза засверкали в предвкушении.
– И мы могли бы создать карту Хогвартса! – воскликнул он.
– И всегда знать, где находятся преподы! – подхватил Сириус.
Еще секунда молчания – каждый представлял открывающиеся перспективы, затем Ремус рванулся, намереваясь отобрать у Сириуса книгу. Сириус проворно вскочил и выхватил волшебную палочку, принявшись снимать копию с нужных страниц и предусмотрительно держась от старосты на порядочном расстоянии.
– Сам подумай, Рем, теперь нас не смогут ловить, а, соответственно, и никогда не исключат, – Джеймс преградил Лунатику путь к Сириусу.
Внизу загрохотала горгулья.
– Быстрее, Сириус! – Питер, как всегда, начал пищать фальцетом от волнения.
Джеймс с Ремусом замерли в ожидании. Сириус перевернул страницу и забормотал заклятье. Тень директора выросла на стене за приоткрытой дверью. Копия снималась быстро и, все же, недостаточно. Ремус внезапно бросился на лестничную площадку, хлопнув дверью так, что она заново открылась, и оттуда донеслось его испуганное бормотание:
– Профессор, позвольте все объяснить, – Люпин преградил директору путь. – Мы вовсе не собирались врываться в девчачьи душевые, это получилось совершенно случайно. Тем более, разве слизеринцы пошли бы с нами?
Сириус сдернул копию, отделившуюся от страниц книги, и поспешно сунул в задний карман штанов.
– Успокойтесь, мистер Люпин, – раздался голос Дамблдора. – Если вы не возражаете…
Сириус, Джеймс и Питер рухнули в кресла и приняли скучающий вид.
– … мы продолжим разговор в кабинете.
– Бродяга, карта! – Джеймс ткнул его под ребра.
На лестнице последовала пауза. Сириус взмахнул рукой: карта на лету сложилась, книга подпрыгнула и схватила ее страницами, как пес летающую тарелку. Окинув взглядом свою работу, Сириус заметил у ножки стола простой перочинный ножик. Помедлив, он призвал его рукой и сунул в карман мантии.
– Конечно, – Ремус вернулся в кабинет как раз в тот момент, когда Сириус вновь как бы расслабленно развалился в кресле.

– И на этой счастливой ноте я отправляюсь спать, – объявила Талия и поднялась с кресла, бросив по пути Гарри и Стелле: – Вы тоже не задерживайтесь.
– Да, – Сириус вставил фотокарточку с Дамблдором в альбом, взмахнул рукой, отправив его на одну из полок, и сгреб со стола оставшиеся снимки. – За мной, славные гриффиндорцы, – он поднялся, Гарри и Стелла, как по команде, двинулись за ним.
– Но что за чары создают такую карту? – спросила младшая Блэк, проходя мимо отца, пропускающего их с Гарри вперед.
– Секунду, – Сириус замер в дверях и пропел: – Эй, Рег.
Регулус выжидающе поднял брови.
– Веди себя хорошо, – сурово приказал Сириус, а затем скрючил пальцы так, словно изображал звериную лапу. – Пусть тебе приснится мисочка молока, Царапка.
Регулус вскочил с места, проделал маневр заправского бейсболиста и запустил в брата снежком. Однако лающий смех раздался уже с той стороны проворно захлопнутой двери – снежок разбился о гладкую поверхность. Регулус со смехом упал обратно на диван.
– Вот засра… – он покосился на Гермиону и кашлянул. – Интересный человек мой старший брат.
– Очень, – засмеялась она и лукаво повторила: – Царапка?
Регулус прищурился.
– Так меня называют только мои самые близкие враги, – страшным голосом предупредил он.
В полутьме его глаза лихорадочно блестели.
За вечер догорели почти все свечи в канделябрах, освещающие комнату, и теперь в помещении царил полумрак, разгоняемый только пламенем в уютно потрескивающем камине. Гермиона таяла от одной только мысли, что они, наконец-то, остались наедине – впервые за изнурительную для нее неделю.
– Значит, ты играл под номером пять? – спросила она.
– Да, – Регулус откинулся на спинку дивана. – Ловец сборной с тринадцати лет. Вечно проигрывал Поттеру. Мы стабильно занимали второе место в чемпионате школы, и только в год своего выпуска я поймал снитч в игре против Гриффиндора, ибо Поттер уже окончил школу. Правда, тогда это было скучно.
Гермиона улыбнулась, вспомнив давнюю статью Риты Скитер, в которой журналистка написала, будто беспутная девица Грейнджер обожает игроков в квиддич. И, главное, одних только ловцов.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, – вдруг сказал Регулус.
Гермиона растерялась. Прикинув в уме, что бы она могла рассказать, она с ужасом признала себя самым скучным человеком на свете.
– Что, например? – пожала плечами она.
– Не знаю, – повторил ее жест Регулус и сделал вид, будто задумался. – Например, все, – легко предложил он.
Гермиона посмотрела на него. Блэк умудрялся держать спину прямо, даже опершись на спинку дивана и совершенно расслабившись. Глядя на нее, он опять склонил голову так, что расстегнутый ворот чуть касался щеки, в неровных отсветах пламени то и дело сверкала цепочка, выглядывающая из-под рубашки. Опять эта цепочка! Гермиону вдруг охватило непередаваемое чувство, граничащее с восторгом, теплое и воздушное – такое она испытывала в детстве, глядя, как ввысь взмывают воздушные змеи: казалось, она и сама вот-вот воспарит над землей. Не в силах противиться внезапному порыву, она как можно крепче обвила Блэка руками вокруг пояса и уткнулась лицом ему в грудь, вдыхая его запах. От нахлынувших эмоций хотелось просто бессвязно запищать.
– Ого, – по тону Регулуса было слышно, что он растерялся. Он неуверенно обнял ее в ответ.
– Регулус, – выдохнула Гермиона в его рубашку. Просто произносить его имя было непередаваемым удовольствием, и Гермиона подумала, что от счастья сейчас вполне может сойти с ума. Если еще не сошла. Ей хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно – вот так бы и просидела всю оставшуюся жизнь, крепко сжимая его в объятиях, вдыхая теперь уже такой родной запах. «Люблю, люблю, люблю», – в голове билась только одна мысль. Гермиона прижалась щекой к его груди, слыша, как учащенно бьется сердце Блэка прямо у нее под ухом. Она зажмурилась.
– Неужели это не сон? – помимо воли вырвалось у нее.
Регулус не ответил, только крепче обнял ее. Сейчас она не представляла, как могла раньше жить без него, жить, зная, что его не было в этом мире. Регулус Блэк. Регулус. Только сейчас Гермиона вспомнила, что так называется самая яркая звезда созвездия Льва. На самом деле его имя как нельзя лучше подходит ему, хотя он, возможно, и не согласился бы.
– «Хотел бы я знать, зачем звезды светятся. Наверно, затем, чтобы рано или поздно каждый мог снова отыскать свою», – прошептала она.
– И снова Сент-Экзюпери, – в голосе Регулуса слышалась улыбка. – Будем считать, что это наш с тобой особый писатель. Знаешь, ведь у всех пар есть нечто особо…
Гермиона подняла голову и заглянула в его темные мерцающие глаза. Он улыбнулся.
– Я хочу сказать тебе кое-что, – взволнованно прошептала она. – Только ты сейчас не говори ничего в ответ, пожалуйста. Не сейчас. Возможно, когда-нибудь потом… я надеюсь…
Регулус недоуменно нахмурился.
– Что… – начал он, но Гермиона накрыла его губы пальцами.
– Я хочу сказать, что я… – у нее перехватило дыхание…
И в этот миг дверь распахнулась настежь, и Сириус влетел в комнату как ошпаренный. Гермиона раздраженно выдохнула, разозлившись на старшего Блэка. Что еще?
Однако Сириусу было не до них. Дверь позади него, почти захлопнувшаяся, вдруг слетела с петель – кто-то хотел распахнуть ее заклятьем, но переусердствовал. Регулус машинально схватился за волшебную палочку, отстраняясь от Гермионы, когда на пороге, гневно сверкая глазами, появилась непривычно встрепанная Нарцисса.
– Цисси, спокойно! – Сириус поднял ладони в успокаивающем жесте и тут же проворно отскочил, уклоняясь от полетевшего в него заклятья.
Подушки на диване полопались, выбросив в воздух облако перьев.
– Что происходит? – растерялся Регулус.
– Я убью тебя, Сириус Блэк! – закричала Нарцисса, опять посылая в кузена заклятье.
Сириус вновь отскочил – кресло, в которое угодил луч, жалобно треснуло, и из него полезли пружины.
– Цисси… – Сириус схоронился позади Гермионы и Регулуса.
– Я тебе не «Цисси»! – леди Малфой опять метнула заклятье.
Сириус пригнулся, и позади посыпались с полок альбомы.
– Эй, вы, успокойтесь! – воскликнул Регулус, поднимаясь.
Нарцисса бросилась в обход дивана, Сириус отступал от нее, и они закружили вокруг сбитых с толку Гермионы и Регулуса. Гермиона еще никогда не видела безупречно сдержанную леди Малфой в таком бешенстве – глаза ее яростно сверкали, щеки раскраснелись, из прически выбились пряди, и она все еще держала Сириуса на прицеле.
– Ты испоганил мне жизнь, мерзавец! – завопила она. – Кто дал тебе право решать за меня?!
– Я глава рода…
– Блэк, а не Малфой! – прокричала Нарцисса с безумным видом.
Регулус нахмурился еще больше, повернувшись к брату.
– Так будет лучше в первую очередь для тебя, Нарцисса! – Сириус перестал улыбаться. – Я просто претворил в жизнь то, о чем ты тайно мечтаешь! И розы это доказывают!
– Что ты несешь?! – округлила глаза Нарцисса. – Ты сделал из меня посмешище! Знаешь, в каком свете Люциус все это выставит?! Да для него будет неимоверным счастьем – дать повод посмеяться надо мной и над Блэками! Ты… – она яростно взмахнула палочкой, но вместо заклятья из нее внезапно вылетели цветы, осыпав Сириуса, Регулуса и Гермиону.
Нарцисса рыкнула от злости, еще более раздосадованная этим происшествием, и подскочила к Сириусу.
– Ты своим бестолковым вмешательством уничтожил мою репутацию! – она замахнулась и со всей силы стукнула его в плечо. – Чер-тов дур-ной э-го-ист! – на каждый слог приходилось по удару.
– Эгоист? – вознегодовал Сириус. – Я для тебя стараюсь! Ты не можешь отрицать, что замужество за Малфоем – это худшее, что случилось в твоей жизни!
– Нет! – возразила Нарцисса, высоко вздергивая подбородок. – Благодаря ему у меня есть Драко!
Гермиона почувствовала себя лишней, однако не знала, как бы незаметно удалиться – по крайней мере, пока она сидела на диване, леди Малфой не обращала на нее внимания.
– Сириус, – прошипел Регулус.
– Драко у тебя никто не забирает! – взмахнул руками старший Блэк. – И в каком свете это все выставит Люциус, мне интересно?! Если эта война когда-нибудь закончится в нашу пользу, то никто не посмеет сказать хоть слово в нашу сторону! А если мы проиграем, то, тем более, это не имеет значения!
– За спинами будут шептаться! – притопнула ногой Нарцисса.
Регулус устало потер переносицу.
– Да они всегда шептались! – вспылил Сириус. – И всегда будут шептаться, потому что мы Блэки! Это твое высшее общество во все глаза следит за нами, и им даже не нужен повод для сплетен, потому что практически все они нам завидуют! И что бы они ни говорили, это никогда не могло пошатнуть положение нашей семьи! – он помолчал, давая Нарциссе время осознать его слова.
Регулус стоял рядом с таким видом, будто мечтает оказаться где-нибудь подальше.
– И, в конце концов, мы все можем не сегодня-завтра сдохнуть, – подытожил Сириус. – Я дал тебе шанс побыть счастливой.
Нарцисса устало покачала головой, глядя куда-то в потолок. В ее глазах заблестели слезы.
– Ты… ты просто… – она всхлипнула, затем издала нечленораздельный гневный возглас и поспешила прочь.
Повисла напряженная тишина. Регулус мрачно смотрел на брата. Сириус снял с плеча цветок и заправил за ухо.
– С ней такое бывает, когда она разрывается между желанием убить кого-то и пониманием, что перед ней все же не Темный Лорд, – пояснил он наличие цветов.
Регулусу явно не терпелось поговорить с братом наедине.
– Я, пожалуй, пойду, – пробормотала Гермиона и направилась к выходу.
К ее удивлению, Регулус поймал ее за руку и притянул к себе.
– Спокойной ночи, – нежно пожелал он, коротко поцеловав ее в щеку.
Гермиона улыбнулась. Раньше неотложные дела не позволяли ему выделить минутку на прощание.
– И тебе, – шепнула она.
***
Выплакавшись как следует, Нарцисса наколдовала немыслимое количество косметических заклятий, чтобы скрыть следы слез, и направилась в покои Люциуса, намереваясь поговорить с ним еще раз. Она не знала, что именно скажет, однако коридор был достаточно длинным, чтобы подумать над этим. Она медленно шла вперед с высоко поднятой головой, вслушиваясь в стук собственных каблуков. В голове неотвязно вертелась мелодия, от которой ей всегда хотелось плакать.
– Победитель забирает все*, – одними губами произнесла она.
Да, победителем, несомненно, остался Люциус. На его репутацию развод особо не повлияет – во все времена выгодно быть мужчиной. Люциус вполне может жениться вновь, а что она? Ведь никто, точнее, некто не предлагал ей руку и сердце. А даже если и предложит, имеет ли она право согласиться? Лорду Макнейру следует найти молодую жену из хорошей семьи. А бывшая леди Малфой – это… позор. Нарцисса на секунду прикрыла глаза. Она бы никогда так не поступила с Уолденом, ни за что. Она сглотнула, прогоняя вновь набегающие слезы. Что же Сириус натворил? И пути назад нет. Ничто уже не повлияет на решение Малфоя. Даже Паркинсоны не скажут слова против – они в некоторой степени зависимы от дома Малфоев, вдобавок – как там Люциус говорит? – они закрывают глаза на «некоторые нюансы поведения мисс Паркинсон». Это обязывает будущих родственников еще больше. Нарцисса сжала кулаки. Она терпеть не могла эту взбалмошную девицу, однако она была единственной наследницей богатого семейства, и после смерти ее отца все их имущество перейдет в распоряжение семьи Малфой, так как Панси будет женой Драко. По мнению Люциуса, ради такого барыша стоило потерпеть бестолковую невестку, ведь границы допустимого она все же не переходит.
К моменту, когда Нарцисса остановилась у дверей спальни мужа, она уже была вне себя от злости. Интересно, а что предложил Люциусу Сириус взамен на ее «свободу»? Не мог же Люциус просто так выпустить из своих цепких рук Блэк-парк! Сколько она стоит, по мнению Малфоя? Она постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла. Люциус стоял у окна. В комнате было темно, и Нарцисса видела лишь его силуэт.
– Это снова ты, – не оборачиваясь, произнес он. – По-моему, мы уже все обсудили.
Злость вмиг улетучилась, и Нарцисса опять едва сдержала слезы. Почему он никогда не любил ее? Ведь она была идеальной женой. Она в растерянности замерла посреди темной комнаты, поняв, что так и не придумала, что скажет. В самом деле, не будет же она просить его забрать ее обратно, как бездомную собачонку.
– Когда подпишем бумаги? – сдавленным голосом прошептала она – хотела сказать громко и небрежно, но не получилось.
– Завтра к обеду лорд Стивенсон все подготовит, – бесстрастно ответил Люциус.
– Хорошо, – Нарцисса почувствовала, что в ее голосе явственно зазвучали слезы, и повернулась, чтобы уйти.
Однако не смогла.
– И это все? – она вновь обернулась к мужу. – Мы прожили вместе восемнадцать лет, и ты даже ничего не… не чувствуешь?
Люциус по-прежнему стоял к ней спиной.
– Люциус! Ответь мне! – требовательно воскликнула она.
Слезы опять покатились по щекам.
– Почему ты никогда не любил меня? – не выдержала она. – Я все всегда делала правильно, меня не в чем было упрекнуть…
– Нарцисса, – тихо произнес он, – я знаю это даже лучше тебя. И знаю, чего тебе все это стоило.
Повисло молчание. За окном начинался танец первого снега. Малфой обернулся, но она не видела его лица в темноте.
– Мне всегда было удобно оправдывать свои измены тем, что нас не спрашивали, когда обручили. Мы… случайно были вместе, – он помолчал. – Хотя я знаю, что на самом деле меня это ни капли не оправдывает. Но мы с тобой как раз из той породы людей, которым нужна их полная противоположность рядом, чтобы быть счастливыми.
Нарцисса стояла неподвижно.
– По-моему, нам подвернулся удачный случай все исправить. После войны никому еще долго не будет дела до нашего развода – настоящая буря так и не разразится. И, согласен, мне подвернулась возможность еще и извлечь из этого выгоду. Такой уж я, – он развел руками. – Но я не собираюсь портить тебе жизнь, Цисси.
Он чуть ли не впервые назвал ее так.
– Я никогда не стану комментировать наш развод, – он усмехнулся, Нарцисса скорее почувствовала это, чем увидела. – Если, конечно, ты тоже не станешь этого делать.
Нарцисса сохраняла молчание – она была совершенно растеряна.
– Я благодарен тебе за Драко, – полушепотом сказал Люциус. – Это искренне. И спасибо, ты действительно была идеальной.
Он подошел к ней и поцеловал холодными губами в лоб.
_____________________________________________________________
* – ABBA – The Winner Takes It All (по-моему, хорошо подходит к отрывку)

Игры разума

Череда однообразных, вязких и серых, как трясина, дней вдруг прервалась – однажды утром Кэти проснулась, едва рассвело, и увидела за окном белый ровный покров. Выпал первый снег. Чистый, пушистый, похожий на кремовую верхушку праздничного торта. И Кэти, наконец, улыбнулась. Ощущение было такое, словно этот снег присыпал и страшную язву в груди, мучающую ее изо дня в день, впивающуюся какими-то щупальцами в легкие и стискивающую их так, что дышать становится невозможно. А теперь ее покрыла корочка льда, притупила боль, и Кэти будто кто-то встряхнул за плечи и сказал «Очнись». Она снова сделала вдох после стольких дней сводившей тело болезненной судороги.
– О, мисс Белл, вы уже проснулись, – леди Блэк была приятно удивлена, заглянув к ней в комнату.
Они с мисс Морроу каждое утро приходили к ней, сами приносили завтрак и в последнее время старались разговорить. Это было странно. Леди ухаживали за ней, не привлекая к этому домовиков. Кэти не знала, за что ей оказана такая честь. Поначалу ей было неловко от того, что эти красивые холеные женщины возятся с ней, но сегодня утром Кэти поймала себя на том, что рада видеть их. Возможно, она не совсем безразлична им, раз они приходят каждое утро. Хотя глупо так думать – они ее не знают. Ясно ведь, что они заботятся о ней из сочувствия.
Мисс Морроу прошла к окну и распахнула тяжелые портьеры шире, затем вздохнула и с улыбкой взглянула на Кэти.
– Люблю снег, – сказала она полувопросительным тоном, который подразумевал какой-нибудь ответ.
– Я тоже, – робко улыбнулась Кэти.
Поначалу, когда только оказалась здесь, Кэти настороженно отнеслась к мисс Морроу, о которой читала в «Пророке» жуткую статью, но потом она понравилась ей даже больше, чем леди Блэк. Леди Блэк была сдержанной и строгой, Кэти чувствовала себя так, будто находится на приеме у британской королевы, и все время удивлялась, думая о том, что леди Блэк мама Стеллы Блэк. Она даже спрашивала об этом. Мисс Морроу тоже была из дворян, это было заметно сразу, но держалась она легко и улыбалась так, что непременно хотелось улыбнуться в ответ. Она словно излучала тепло, и Кэти уже подумывала, не была ли статья в «Пророке» лживой. А еще мисс Морроу очень напоминала ей их старосту, Гермиону Гр… то есть, Снейп.
– У нас тут возникла одна идея, – вот и сейчас мисс Морроу улыбнулась ей так тепло и ласково. – Почему бы тебе не привести себя в порядок, и не спуститься к завтраку вниз?
– А то к тебе тут с боем прорывается целая толпа – мы просто не в силах их сдерживать, – добавила леди Блэк.
– Правда? – Кэти было приятно слышать это. – А кто?
Она толком и не знала, кто еще обитает в этом замке со зловещим названием Гриммово Логово. Тот вечер, когда она очутилась здесь, Кэти практически не помнила. Ей казалось, что она видела тогда Джинни Уизли, но она вовсе не была уверена в этом.
Женщины переглянулись.
– Вот спустишься – и узнаешь, – загадочно ответила леди Блэк.
Кэти секунду поколебалась.
– Хорошо, – все-таки кивнула она.
– Отлично, – улыбнулась леди Блэк. – Иди-ка в душ. Домовиха оставит для тебя на постели свежую одежду. У тебя сорок минут.
И они ушли. Кэти привела себя в порядок довольно быстро – она никогда не любила подолгу возиться в ванной. Высушив волосы заклятьем, она натянула оставленные для нее брюки и теплый кашемировый свитер и последовала за домовичкой, появившейся, как только она была готова. Замку Блэков очень подходило его название – мрачный, полутемный и немного зловещий, с многочисленными запутанными ходами. Древние гобелены на стенах изображали ратные картины или победы над магическими существами свирепого вида и оформлены были в основном в готическом стиле. Иногда по гобеленам пробегал сквозняк, и тогда в полутьме казалось, будто изображенные на них твари шевелятся, поворачивая голову вслед за Кэти. Очень скоро она заподозрила, что этого эффекта добивались вполне целенаправленно – помимо сквозняка, почти все вышитые полотна имели одну особенность: изображение менялось в зависимости от того, с какой точки на них смотреть. С потрескавшихся от времени полотен на нее недружелюбно посматривали нередко синеглазые и непременно с иссиня-черными волосами господа и дамы – все они были похожи между собой и очень красивы. То и дело взгляд натыкался на изображения матерого черного пса: начало и конец каждого коридора украшали статуи из черного мрамора по пояс рослому мужчине, такие же статуи восседали на барельефах замка, видных из узких стрельчатых окон, кованые песьи силуэты возлежали среди вьющихся трав в рисунке кованых перил. По стенам на равных промежутках вместо факелов висели каменные оскалившиеся собачьи головы, изрыгающие пламя, освещающее тусклые коридоры. От этого идти по коридору было в самом деле страшновато.
Еще на лестнице Кэти услышала веселый гул голосов. В огромном зале, куда ее привела провожатая, стоял только длинный массивный стол, за которым расселась большая компания.
– Кэти! – хором воскликнули ребята Уизли и Гарри.
Кэти заулыбалась, прижав ладони к щекам. Она была безумно рада видеть стольких друзей из команды – она словно опять оказалась в Хогвартсе. Их староста Гермиона тоже была здесь. Джинни подскочила к Кэти и крепко обняла ее.
– Привет, – Гарри тоже приобнял ее.
– Хорошо, что ты здесь, – искренне сказала Кэти. – Я-то думала, хоть бы с тобой ничего не случилось. Все эти Пожиратели охотятся за тобой.
– Им ничего не светит, – Стелла Блэк крепко обняла гриффиндорского капитана за шею, для чего ей пришлось встать на цыпочки. – Поттер только мой – и это не обсуждается.
Все засмеялись, а Гарри попытался пригладить непослушные вихры.
– Как вас здесь много! – Кэти подошла к столу и с некоторым удивлением увидела свою однокурсницу Мальсибер.
Эстель сдержанно кивнула ей, Кэти ответила ей тем же – она недолюбливала слизеринок со своего курса, и Мальсибер не была исключением. На их чистокровном факультете считалось, будто квиддич – это мужская игра, поэтому не проходило дня, чтобы однокурсницы довольно обидно не подтрунивали над Кэти. Мальсибер, правда, была словно в стороне от всех школьных компаний, всегда сама по себе, но ее неизменный высокомерный вид, мягко говоря, не располагал к ней людей. Ее младший брат широко улыбнулся – он был ее полной противоположностью: всегда в хорошем настроении, а не с угрюмой миной, приветливый даже с маглорожденными. Хотя Кэти, конечно, была наслышана о том, что с его приветливостью девушкам следует быть начеку – Рей Мальсибер был тот еще любитель «женского внимания».
Мальсиберы сидели с самого края стола, как бы отдельно от остальных, а рядом с ними примостились Драко Малфой и девчонка, вечно повсюду следующая за ним – ее имени Кэти не помнила. Если присутствие Мальсиберов вызвало у Кэти удивление, то на счет Малфоя она была поражена – ей всегда казалось, что его семья всецело на стороне Того-Кого-Нельзя-Называть.
– Здравствуйте, – протянул Малфой в своей излюбленной противной манере, поймав на себе взгляд Кэти, и кисло скривился.
Ребята Уизли расположились через несколько стульев от слизеринцев, а Гарри уселся по другую сторону стола, рядом со Стеллой, Гермионой и незнакомым Кэти черноволосым парнем – одним из тех, кто спас ее в тот день.
– Это мой дядюшка Регулус Блэк, – представила Стелла. – А это Кэти Белл.
– Дядюшка? – Кэти могла поклясться, что этот парень старше нее самой от силы на год, хотя это вполне могло быть шуткой – она не всегда понимала юмор Блэк.
– Да, – вполне серьезно подтвердил Гарри.
– По совместительству будущий муж Гермионы, – добавила Стелла, подпрыгнув на стуле.
Кэти решила, что это-то точно шут

Поиск по сайту: