Северус медленно открыл глаза и, продолжая лежать неподвижно, уставился в потолок. Он смутно помнил, как добрался до Принц-мэнора. Вчера Темный Лорд устроил ему неслабую трепку и, кажется, аппарировать ему помогла Гиневра, а тут уж Эйлин напоила его тонизирующими зельями. Итак, доверие Темного Лорда к нему окончательно потеряно, в этом нет никаких сомнений. Конечно, рано или поздно это должно было случиться, но Северус все равно рассчитывал на какой-то непредвиденный случай, какое-то везение. Самая глупая человеческая черта – это беспочвенная надежда, возникающая на пустом месте, но такая живучая. Именно из-за нее потом еще тяжелее примириться с реальностью. А если с ней не примириться, можно остаться без головы. Северус посмотрел на Метку: кожа вокруг все еще была раздражена. Собственно, он давно решил, как будет вести себя, если вдруг терпение Темного Лорда кончится. Дамблдор уж точно не попытается его убить, а вот Метка сделает это на любом расстоянии, и ни в каком Хогвартсе ему не спрятаться. Значит, ничего не остается, кроме как верой и правдой служить Темному Лорду и приложить все усилия, чтобы победил он. Таков был план Северуса. Но Гермиона. Ее он с собой тащить не собирался. Она вообще не фигурировала в его планах. У нее были другие родители, другое воспитание, другие принципы. И Поттер – ее друг. Северус рассчитывал, что, в случае начала войны она будет сидеть в Хогвартсе или скакать по лесам с Поттером, а он, Северус, останется не при чем. Да, тут глупая надежда сияла особенно ярко и выглядела на редкость убедительно. Настолько убедительно, что он почти не задумывался о том, знает ли о существовании его дочери Темный Лорд и не захочет ли он заполучить в свое услужение еще одного пирокинетика. Или главную роль здесь играет то, что она дружит с Поттером? Хотя, какая, собственно, разница? Теперь от принятия ею Метки зависит жизнь самого Северуса. Он криво усмехнулся. Удивительно, как сильно он просчитался, даже не предположил такую возможность. Непонятно только, что теперь делать. Гермиона – гриффиндорка до мозга костей, не существует такой причины, которая заставила бы ее перейти на сторону Волдеморта. Не существует. Очевидно, самый большой просчет Северуса в том, что он надеялся выжить в этой войне. Когда он спустился вниз, Эйлин с Гиневрой заканчивали завтрак. – Как твое самочувствие? – обеспокоенно спросила Гиневра. По ее лицу было видно, что она считает себя виноватой, а по синим кругам под глазами – что она не спала всю ночь. – Вполне сносно, – невозмутимо ответил Северус. Он уселся за стол, и какое-то время царило молчание. – Почему он пытал тебя? – наконец осмелилась спросить Гиневра, глядя прямо перед собой. – Очевидно, ему стало скучно, – Северус решил не посвящать ее в детали этого разговора, она не сможет ничем помочь, только будет напрасно изводить себя. Эйлин, прищурившись, наблюдала за ним. – И все? – Гиневра подняла на него глаза. – Без всякой причины? – Разве он никогда раньше так не поступал? – безразлично бросил Северус. – Поступал, но только с теми, кто провинился. Или с теми, кого считает бесполезным, – она судорожно сглотнула. – Я боюсь за тебя. Северус поднял на нее глаза. А он уже начал сомневаться, что еще имеет какое-то значение в ее жизни. Хотя, в свете открывшихся для него перспектив, лучше бы не имел. – А по моему мнению, он довольно непредсказуем, – прохладно ответил он. Разумеется, Гиневра и не подумала успокоиться. Она еще раз тяжело вздохнула, затем поднялась из-за стола. – Мне пора возвращаться в замок Марволо, – пробормотала она. – До встречи. – До встречи, – кивнул Северус. Гиневра коротко поклонилась леди Снейп и покинула комнату. Эйлин откинулась на спинку стула и закурила сигарету. – Бог мой, – раздельно произнесла она. – В чем дело? – напряженно спросил Северус. Он не сомневался, что Эйлин не поверила его словам. – Она все еще такое трогательное дитя, – Эйлин повела бровью. – Наверно, гриффиндорцы поистине не умеют взрослеть. Хотя, – она затянулась и выпустила струйку дыма, наблюдая, как она вьется вверх, – это с какой стороны посмотреть, верно? Эта удивительная способность безоговорочно верить близким людям… Может, это признак особой духовной силы? Они не боятся, что расплачиваться за свое доверие придется душевной болью, – Эйлин коротко засмеялась. – Ах, лучше бы гриффиндорцам не связываться со слизеринцами. Потом много плакать приходится. Северус с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Только философствований ему сейчас и не хватало. – И что же Риддл хочет от тебя на самом деле? – поинтересовалась леди Снейп. – Чтобы ты убил Дамблдора? Северус продолжал молча завтракать. Ему казалось ужасным сказать ей что-то вроде «Мама, мне осталось жить чуть больше месяца». – Нет, – вздохнула Эйлин. – Мерлин, что же тогда? Ему нужна моя внучка прямо сейчас? Северус отправил в рот кусочек бекона. – Надеюсь, он не поставил тебе никаких ультиматумов? – проницательно спросила Эйлин. Северус бросил вилку и нож. – До тридцать первого октября, – сипло сказал он. – Я должен привести ему Гермиону, иначе… – он не стал договаривать, леди Снейп и так все поймет. Сигарета задрожала в ее пальцах. Она судорожно затянулась и горько рассмеялась. – Подонок, – покачала головой она. – Какой же редкостный подонок. Северус сидел неподвижно, глядя в окно и пытаясь осознать тот факт, что через месяц он умрет. В этот солнечный день в существование смерти не верилось вообще, не говоря уже о его собственной. – Что ты намерен делать? – деловито осведомилась Эйлин. Северус хмыкнул. На этот раз он не знал. Сложно вообще представить человека, который бы знал. – А что ты мне посоветуешь? – пожал плечами он. Эйлин стряхнула пепел с сигареты. – Я бы посоветовала быть эгоистом. Северус уставился на нее, не совсем понимая, что она имеет в виду. – Для меня семья всегда была на первом месте, – Эйлин многозначительно посмотрела на него. – А торжество вселенского добра вовсе необязательный компонент для моего личного счастья. Северус криво усмехнулся. – Думаю, для мисс Снейп семья – это Гарри Поттер, а я в этот круг не вхожу, – уведомил он. Эйлин посмотрела на него так, словно он ляпнул какую-то чушь. – Закажи нам яхту на следующие выходные, – распорядилась она. – Кроме того, твой Хозяин теперь все знает и ждет каких-то действий. Что ж, действуй, пока твоя совесть позволяет тебе. Сделай минимальное: до конца недели объяви о существовании своей дочери, лучше всего в пятницу, а в субботу мы с ней уедем, переждем первую волну общественного внимания. Риддл решит, будто ты взялся за дело. – А ты, значит, действительно хочешь отдать свою внучку в его лапы? – изогнул бровь Северус. Эйлин неопределенно взмахнула рукой. – Я стремлюсь к тому, чтобы выжила вся моя семья, – ответила она. – Разумеется, меня можно обвинить в том, что я жертвую внучкой ради сына, поэтому, – Эйлин пристально посмотрела на него, – для чистоты вашей с Гиневрой совести оставим моральный выбор за ней. – Каким образом, по-твоему, мы можем это устроить? – удивился Северус. Эйлин закурила вторую сигарету. – Слушай внимательно, – сказала она. – Я говорила с Гиневрой, пока ты спал, и узнала, что твой Хозяин, оказывается, готовится напасть на Хогвартс. – Я слышал об этом, – кивнул Северус. – Но, очевидно, я в этом не участвую. И это печально, потому что, если я не предупрежу Дамблдора, на этот раз Хогвартс окажется в руках Пожирателей. – Падение Хогвартса – в любом случае только вопрос времени, – холодно заметила Эйлин. – Так вот, если Гиневра со своими друзьями ускорит этот процесс, то Гермиона сможет выбрать, с кем ей быть. В суматохе боя она сможет, если пожелает, сбежать вместе с Поттером – тогда есть маленькая надежда, что Темный Лорд сжалится над тобой, – а может и уйти с Пожирателями. – Догадайся с одного раза, как она поступит, – отмахнулся Северус. Впрочем, план не так уж и плох. Возможно, ему в самом деле простится побег дочери. Если только Волдеморт не решит, будто он воспользовался шансом уберечь ее от Метки. Эйлин больно сжала его руку. – Но, Северус, я требую, чтобы ты ни в коем случае не предупреждал ее заранее, – требовательно сказала она. – Слышишь меня? Я не хочу ходить по лезвию ножа, надеясь, что у Риддла в тот вечер будет достаточно хорошее настроение, чтобы смилостивиться над тобой. Особенно, если от него сбежит Поттер. Северус устало прикрыл глаза. Невозможно. Гермиона, вне всяких сомнений, смоется вместе с Орденом Феникса. – Если Поттер погибнет, она этого не переживет, – неохотно выдавил Северус. Он вдруг со всей ясностью представил реакцию Гермионы на смерть мальчишки. Эйлин помолчала. – Хорошо, – наконец кивнула она. – Попробуем опять сыграть в двойную игру. – Предлагаешь мне спасти Поттера? – догадался Северус. – За несколько часов до сражения, – подтвердила Эйлин. – Придумай, куда и как отправить его из замка. А Гермиону уведомишь уже во время сражения. Ах, да, и ее подругу, мисс Блэк, тоже выпроводи. Судя по письмам, они в восторге друг от друга, – Эйлин задумчиво улыбнулась. – Странно, правда? Они ведь дочери Гиневры и Талии Стивенсон. И тоже подружились. – Я растроган, – желчно произнес Северус. Эйлин опять повернулась к нему. – Думаю, наши друзья Пожиратели не будут трогать Гермиону, если им покажется, будто она вот-вот станет одной из них, – добавила она. Северус поморщился. Вполне возможно, что эту глупую гриффиндорку убьют во время сражения. Он поймал себя на мысли, что ему вовсе не хотелось бы этого. Как ни как, она его единственный ребенок. – Им так не покажется, – убежденно сказал он. – Тебе придется сделать над собой усилие, – со злорадной ноткой произнесла Эйлин. – Попытайся найти с ней общий язык. – Это невозможно, – вынес вердикт Северус. – Мы абсолютно разные люди. – Тебе кажется, – Эйлин похлопала его по руке. – Милый, пожалей меня. Я не могу потерять тебя, а без твоих усилий Гермиона с нами точно не останется. От нее зависит твоя жизнь. Северус устало взглянул на мать. – Пожалуйста, – прошептала она. *** Единственным звуком, раздающимся в столовой, был звон столовых приборов. Привычная картина для воскресных обедов в семье Забини. По мнению Блейза, гнетущее молчание слушать куда приятнее, чем разглагольствования Даниэля Забини о чудесном Темном Лорде, который спасет этот загнивающий мир. – Темный Лорд, – тут же отозвался отец, словно услышал его мысли, – объявил о задании, выполнение которого позволило бы отличиться среди будущих Пожирателей смерти. Блейз насторожился. Кусок отбивной так и застрял у него в горле. – Очаровательно, – саркастично бросила Ульрика. – И что же такого экстраординарного выдумал наш изобретательный Хозяин? Блейзу всегда становилось досадно, когда мама начинала говорить в таком тоне: это было вовсе не проявлением храбрости или желания взбунтоваться, ее просто больше ничего не интересовало, и, в первую очередь, ее собственная жизнь. Даниэль метнул на нее пронзительный взгляд и холодно усмехнулся: – Тебе повезло, любовь моя, у меня сегодня хорошее настроение, и вывести меня не так-то просто. – Я и не пыталась… – раздраженно начала она. – Так что же за задание? – прервал ее Блейз, пока отец в самом деле не вышел из себя. Даниэль с насмешливой улыбкой посмотрел на него – он заметил неуклюжую попытку сына замять ссору. – Задание, которое обеспечит нам расположение Темного Лорда, – вкрадчиво произнес он. – Я буду очень рад, если его выполнишь именно ты, Блейз. Ульрика хотела еще что-то сказать, но Блейз ее опередил: – Что за задание? Даниэль отпил вина и посмотрел на него поверх бокала. – Убить Дамблдора. Блейз замер, чувствуя, как холодный пот покрывает спину. – О, – только и смог выдавить он. Разумеется, он не собирался радовать отца исполнением этого «задания», но сам факт, что Волдеморт потребовал такого, говорит о многом. О том, что война неумолимо надвигается, что Пожиратели задались целью уничтожить Хогвартс. Хогвартс. Для Блейза он всегда был домом больше, чем поместье Забини. И ему отчаянно не хотелось, чтобы школа была разрушена. Для Блейза Хогвартс был лучшим местом на земле. Самым добрым. – Ты переоцениваешь мои способности, – тихо сказал Блейз. – Ну, что ты, – презрительно усмехнулся Даниэль. – Я знаю, что ты ни на что не годен, сынок. Блейз выдавил улыбку. – Конечно, отец, я полная бездарность. Прости, что забыл. – Обращайся, – осклабился Даниэль. – Напомню в любое время. Блейз молча проглотил оскорбление. Очередное. Отца неимоверно задевало, что его сыну не досталась его фамильная сила. Он вообще считал способность приносить людям боль высшим наслаждением в этой жизни, и всякий, кто не разделял его маленькое увлечение, был бесхарактерным глупцом, который должен умереть, чтобы не осквернять землю существованием такого жалкого червя. Его сын был одним из таких червей. – Тридцать первого октября я познакомлюсь со своей тетушкой Гиневрой, не так ли? – праздным тоном поинтересовался Блейз. После встречи с Грейнджер в подземелье он больше не мог терпеть: ему хотелось как можно скорее разузнать о своей тете все, что только возможно. Ульрика настороженно взглянула на него. – Да, познакомишься, – весело кивнул Даниэль. – Еще одна родственница, от которой ты не унаследовал ничего стоящего. Почему с внешностью Морроу тебе не досталась еще и сила? – он повернулся к жене. – Как ты думаешь, любовь моя? Ульрика нахмурилась. – Не досталась, и все тут, – отчеканила она. – Странно, правда? – не унимался Даниэль. – В каждом поколении Морроу было по два отпрыска, и один из них обязательно получал этот талант. И тут вдруг Блейз один – и совершенно бездарен. Мне вот интересно: у нашего сына генетические проблемы, или я чего-то не знаю? Блейз насторожился. Даниэль был немного пьян, и язык у него развязался. Ульрика тоже уставилась на мужа. – Как там зовут эту грязнокровку, которая чуть не поджарила задницу младшему Нотту? – отец махнул рукой в сторону Блейза. – Гермиона Грейнджер, – быстро ответил Блейз. – Что ты хочешь сказать? – процедила Ульрика сквозь зубы. – Ну, твоя сестра ведь была помолвлена со Снейпом, – усмехнулся Даниэль. Сердце у Блейза так и подпрыгнуло. – Кто знает, может она не считала необходимым хранить чистоту до самого супружеского ложа, – с гадкой ухмылкой добавил отец. Ульрика со звоном швырнула на тарелку столовые приборы. Серебро тонко жалостливо звякнуло. – С меня довольно на сегодня! – она поднялась из-за стола и с омерзением взглянула на мужа. – Ты пьян и несешь чушь! – затем повернулась к Блейзу. – Собирайся, я отправлю тебя назад в Хогвартс. Блейз поспешно выбрался из-за стола, попрощался с Даниэлем, который презрительно захохотал им в спины, и отправился вслед за матерью. Ульрика шла так быстро, что он едва поспевал за ней. В голове вертелось «Гиневра была помолвлена со Снейпом!» Даже зная это, Блейз все еще не мог до конца поверить своим догадкам. Но ведь он видел Грейнджер у кабинета Снейпа в самое неподходящее время. Значит, это правда! Грейнджер – дочь его тети и слизеринского декана. И, выходит, они со Снейпом знают о своем родстве. Но как давно? И почему это хранится в тайне? Неужто Снейп хочет уберечь ее от Метки? Чем больше Блейз об этом размышлял, тем больше новых вопросов у него возникало. В итоге он решил поговорить с Грейнджер. И – да, теперь понятно, почему ее вдруг заинтересовала его судьба, и она предлагала ему обратиться к Люпину за помощью. Вслед за Ульрикой он спустился в кухню, и леди Забини приказала эльфу-домовику отправить молодого хозяина в школу. Как и всегда бывало по воскресеньям, молодой домовик по имени Тимми перенес Блейза к хогвартским воротам. – Успешной недели, мастер Блейз, – пропищал эльф, глядя на него восторженными фиолетовыми глазищами. – Тимми будет ждать вашего возвращения. Эту реплику эльф повторял каждое воскресенье. – Спасибо, Тимми, – Блейз погладил его по голове. Большие уши прижались к голове, а затем смешно встопорщились. Домовик растрогался до слез и поспешил с хлопком исчезнуть. Блейз вошел в школьные ворота, пытаясь представить, что через несколько месяцев они будут стоять разрушенные. Нет, такое даже представлять было невыносимо больно. Может, все еще обойдется? Уладится каким-нибудь невозможным образом. На ступенях замка стояла девушка из гриффиндорской команды по квиддичу. Темные волосы были собраны в хвост на затылке и перехвачены красиво отсвечивающей на солнце изумрудно-зеленой лентой. В ушах у нее блестели крохотные сережки в форме четырехлистного клевера. Она протянула Блейзу какую-то бумажку. На руке у нее было нанизано несметное количество фенечек, а короткие ногти выкрашены в броский темно-синий цвет. Блейз подумал, что кого-нибудь вроде Панси удар бы хватил, если бы она увидела эти ногти. – Профессор Флитвик устраивает в четверг вечеринку для шестого и седьмого курсов, – улыбнулась девушка. – Приглашаются все желающие потанцевать и наесться сладкого. – Спасибо, – кивнул Блейз и сунул пестрое приглашение в карман мантии. Он уже был в дверях замка, когда она вдруг спросила: – Так ты придешь? Блейз оглянулся. Она выжидающе смотрела на него, перекатываясь с носков на пятки и обратно. – Ну… – Блейз неопределенно пожал плечами. Он никогда раньше не бывал на таких мероприятиях, да и не особо хотел. – Можно тебя пригласить? – вдруг спросила она и покраснела от собственной храбрости. – Знаю, что я, наверно, тебе не пара, но это ведь всего лишь танцы. И обещаю, я буду больше похожа на девушку, чем в этом. Блейз уставился на ее одежду: на ней был зеленый свитер с капюшоном на пару размеров больше, с подвернутыми до локтей рукавами. Тоненькие ножки в лосинах выглядели трогательно в сочетании с этим кошмарным свитером. – Меня Кэти зовут, – поспешно добавила она и испустила вздох, забавным образом напомнив ежика. – Вот. Как-то так. – Как-то так? – повторил Блейз, расплываясь в улыбке. Она завела за ухо невидимую прядь волос и кивнула в подтверждение: – Угу. – Раз «угу», тогда я приду, – сказал Блейз. – Придешь? – со смешком повторила Кэти. – В смысле, вообще придешь, или именно… ну, со мной? – Именно с тобой, – с серьезным видом кивнул Блейз. Кэти широко улыбнулась и подпрыгнула на месте. – Отлично! – воскликнула она. – Тогда в четверг без пятнадцати семь возле кабинета Флитвика, да? Блейз опять кивнул. Она пробежала мимо, затем вернулась, звонко поцеловала его в щеку и бросилась бежать по мраморной лестнице. Блейз еще некоторое время в растерянности стоял в дверях замка, а потом медленно зашагал в подземелья. *** Воскресенье Гермиона провела в постели, притворяясь больной и вообще стараясь лишний раз не открывать глаза. Она жутко боялась понедельника, когда Гарри увидит цвет ее глаз. Насчет Рона она не волновалась – Рон еще и не такое пропустить может, но Гарри точно заметит. И что тогда она ему скажет? Поздно вечером, так и не дождавшись Стеллу, Гермиона бросилась в подземелья, сокращая путь через все тайные ходы, которые помнила. Подбегая к кабинету Снейпа, она слышала, как сердце колотится в ушах. Только бы он был там! Она дернула ручку двери, даже не постучав, и ввалилась в кабинет зельевара. – Что за наглость? – возмутился он. Гермиона неожиданно для себя разревелась прямо с порога, преимущественно от облегчения, что Снейп оказался здесь. Может, он что-нибудь придумает с ее глазами? Снейп озадаченно замер. Гермиона стояла напротив, захлебываясь рыданиями, и беспомощно махала руками, пытаясь выдавить из себя хоть слово. – Мерлин, – зельевар вздохнул, на секунду опустив голову, затем взял себя в руки. – Что за истерика? Вас кто-то обидел? Вы получили удовлетворительно вместо традиционного превосходно? Что? Говорите связно хоть иногда. Гермиона перестала плакать так же резко, как начала, вдруг осознав, как именно Снейп отреагирует на причину ее рыданий: она здесь стоит и ревет из-за того, что у нее глаза стали черными. А у Снейпа глаза как раз черные. Она могла поспорить на что угодно, что Снейп решит, будто она ревет, потому что худшее, что могло с ней случиться – это любое, хоть сколько-нибудь отдаленное сходство с ним. – Я просто… – Гермиона шмыгнула носом и принялась вытирать глаза рукавом. – Прекратите размазывать сопли по лицу, – скривился Снейп и наколдовал носовой платок. Гермиона схватила его и, отвернувшись, постаралась высморкаться как можно тише. Она чувствовала себя глупо. Истеричка. Сделав глубокий вдох, она решительно повернулась к Снейпу и четко произнесла: – Пока вас не было, произошли некоторые события, которые изрядно выбили меня из колеи, и о которых я не могла никому рассказать, кроме вас. Поэтому, – она взмахнула рукой, пытаясь сформулировать свою мысль, – поэтому я… – Думаю, истинная причина в вашем неумении контролировать свои эмоции, – едко отозвался Снейп, – что неотвратимо влечет за собой неспособность подчинить себе свою силу. Гермиона промолчала. Она даже не обиделась – настолько привыкла слышать эту фразу по любому поводу. – Да, но… – она хотела рассказать про письмо и вдруг поняла, что такую причину для слез Снейп тоже не поймет. Они ведь уже говорили об этом. Снейп не считает, что она вправе за что-либо осуждать свою мать. Теперь она уже не понимала, зачем вообще пришла. – Простите, я наверно, все преувеличила, – наконец выдавила она. – Гиневра Морроу написала мне письмо, в котором зачем-то рассказала о нашем с ней родстве… – Гермиона умолкла: Снейп ее не слушал. Он задумчиво водил пальцем по тонким губам, изучая взглядом ее лицо. – В вас что-то изменилось, – заметил он. – Вы что-то сделали с волосами? – С волосами? – рука Гермионы машинально взлетела к всегда непослушной гриве и неожиданно скользнула по гладким, как шелк, прядям. Внутри все перевернулось. Мерлин, кажется она превращается в… в настоящую мисс Снейп. Она подняла перед глазами прядку волос – нет, цвет не изменился. – Странно, как расчесанные волосы способны изменить человека, – колко заметил Снейп. – Может даже показаться, будто вы… – он умолк, словно сделал для себя шокирующее открытие. – Я что? – потребовала Гермиона. Снейп стремительно обошел стол и, схватив ее за плечи, развернул к скудному свету факела. – Что с вашими глазами? – сурово спросил он. – Мне и самой интересно, – сказала Гермиона. – Я ничего не делала, они сами вдруг поменяли цвет. Снейп пристально всматривался в ее лицо, она, в свою очередь, уставилась на него, и ей вдруг пришло в голову, что черные глаза выглядят очень красиво. Это вам не банальные карие или серые – такой оттенок редко когда встретишь. И запоминается не хуже неистово-синего или зеленого. Гермиона невольно улыбнулась. Снейп моргнул и резким тоном осведомился: – Что смешного? Гермиону позабавило его непонимающее, даже чуть растерянное выражение лица. – Люди иногда улыбаются, сэр, – жизнерадостным тоном сообщила она. Снейп отдернул руки от ее плеч, словно она была заразной, и скрестил их на груди, приняв высокомерный неприступный вид. – Возьмите зеркало в верхнем ящике моего стола и посмотрите на свое отражение, – ледяным тоном отчеканил он. Гермиона с трудом удержалась от смешка и послушно выполнила приказ. Из зеркала на нее смотрело ее обычное отражение. Хотя, если присмотреться, что-то действительно изменилось. Несущественно, но… Гермиона улыбнулась. На ее взгляд, она похорошела. Хотя смотреть на себя было странно: вроде она, и, в то же время, не совсем. И она никак не могла понять, кого же себе напоминает. – Налюбовались? – желчно поинтересовался Снейп. – Какие-нибудь изменения обнаружились? Гермиона подняла на него глаза. – Я еще буду меняться? Это как-то связано с моей силой? – помолчав, она добавила: – Я теперь похожа на кого-нибудь из ваших родственников? Снейп смотрел на нее так, словно не мог привыкнуть к столь ужасающему зрелищу. – Как сказать, – протянул он. – Скажите, как есть, – предложила Гермиона. Снейп невежливо повернулся к ней спиной и тихо, так, что она едва расслышала, сказал: – На сестер Морроу. Гермиона опять уставилась в зеркало. Ах, вот оно что! Она так и не видела ни разу фотографий своей матери, однако сходство с Блейзом было налицо. Теперь только слепой не заметит, что они близкие родственники. – Что же мне делать? – Гермиона опустила руки. – Это уже неважно, – Снейп вернулся в свое кресло. – Присядьте. Гермиона опустилась в кресло напротив. – Как это «неважно»? – недоумевала она. – Ведь все заметят! – Скрывать наше родство больше нет смысла, – после паузы кисло сказал Снейп. – Темный Лорд, как оказалось, и так о многом знал. А с недавних пор ему известно все. Гермиона похолодела. Волдеморт обо всем знает! Но ведь тайна должна была сохраниться вплоть до первого ноября. Как же теперь быть? Отпрыски Пожирателей смерти примут Метки тридцать первого октября. – И что теперь будет? – осторожно спросила она. Снейп поправил стопку пергамента, и без того аккуратно лежащую на столе. – В пятницу всем станет известна правда, – сказал он. – Предлагаю вам заранее объясниться с вашими друзьями. Гермиона сглотнула. Новость ее просто огорошила. Она не могла представить, как подходит к Гарри и говорит ему «Я – дочь Снейпа». Не говоря уже о Роне. В животе зашевелилось что-то скользкое и холодное. – Это из-за моей силы, верно? – пробормотала она. – Из-за нее он узнал? Снейп молча кивнул. Гермиона нервно потерла руки: пальцы вдруг заледенели. – Надо же, – она покачала головой. – А что будет тридцать первого октября? – Вас это не должно волновать, – невозмутимо ответил Снейп. Он выглядел абсолютно спокойным, будто не произошло ровным счетом ничего. Но разве у него не будет проблем с чокнутым Риддлом, если он не приведет свою дочь в ряды Пожирателей? Он ведь рискует собственной жизнью. – А разве… – робко начала Гермиона. – В пятницу мы с вами отправимся в Министерство, надо посетить Отдел по делам несовершеннолетних, – оборвал ее Снейп. – Думаю, вы вполне можете пропустить занятия, потому что в субботу леди Снейп приглашает вас в Канны. – Куда? – Гермионе показалось, будто она ослышалась. – В Канны, – убийственным тоном повторил Снейп. – Она хочет, чтобы вы составили ей компанию во время морской прогулки на яхте. Гермиона не верила своим ушам. Поездка в Канны? Прогулка на яхте? – На вашем месте я бы согласился, – скучающим тоном бросил Снейп. – Высшее общество будет биться в истерике весь уикенд, мой факультет тоже будет стоять на ушах, в общем, им надо дать время всласть наболтаться о нашей с Гиневрой распутности, сравнить ее со своей неземной добродетелью и немного прийти в себя. Вам лучше провести это время вдали от Хогвартса. Гермиона машинально кивнула. Это напоминало некоторое подобие заботы. Хотя особо на этот счет она не обольщалась: скорее всего, идея принадлежала Эйлин. – И вообще, – Снейп еще больше помрачнел, – я отошлю вас в любом случае, хотите вы того или нет. – Я ведь и слова против не сказала, – хмуро проворчала Гермиона. Почему Снейп всегда такой колючий? – Вы свободны, – царственно изрек он. Гермиона поднялась, но уже у самой двери замерла. – Сэр? – Что еще? Гермиона повернулась к нему. – Вы расстроены, что я теперь похожа на Морроу? Снейп несколько мгновений мрачно взирал на нее. – Я думал, это вы расстроены, – неохотно ответил он. – Почему моя внешность вдруг изменилась? – спросила Гермиона. Она и сама не могла понять, расстроена она или нет. – Очевидно, ваша бабушка наложила на вас чары, скрывающие родство, – ответил Снейп. – Но, судя по незначительности изменений, ей это плохо удалось. Гермиона кивнула. Вот почему она никогда не была похожа на Грейнджеров. – Ну, что ж, – она слабо улыбнулась. – Теперь я знаю, как выгляжу на самом деле. Снейп озадаченно нахмурился: очевидно, с этой стороны он на произошедшее не смотрел. – Выходит, что так, – согласился он. Гермиону опять посетило неуместное желание захихикать. – И от вас немного досталось, да? – она указала на свои глаза. Губы Снейпа дрогнули в намеке на улыбку. – Хорошо, что не нос, – сказал он тоном, какого Гермионе никогда от него слышать не приходилось: в нем не было ни враждебности, ни недовольства. – Вы везучая. Думаю, для девушки это было бы досадным приобретением. Гермиона все-таки решилась хихикнуть. Она провела ладонью по гладким густым волосам и весело сказала: – Кажется, мне досталось все самое лучшее. Снейп немного удивленно взглянул на нее и неопределенно мотнул головой. Наверно, ему странно видеть перед собой девушку, похожую на него с Гиневрой. Наверно, ему не менее странно думать, что у него есть дочь, чем Гермионе – что он ее отец. – Спокойной ночи, сэр, – пожелала Гермиона на прощание. По его лицу скользнула тень, и она решила, что он не ответит, но Снейп все-таки медленно, словно пробуя слова на вкус, произнес: – Спокойной ночи. В Башню Гермиона возвращалась с легким сердцем. Она была довольна, что на этот раз Снейп повел себя куда лучше, чем когда она пыталась поблагодарить его за помощь. Может, только ее изменившаяся внешность помогла ему окончательно осознать, что она его дочь? Или смириться с этим, тут уж с какой стороны смотреть. В общей гостиной сидели Гарри и Рон. – Наконец-то! – воскликнула Гермиона. – Я уже думала, вы со Стеллой не вернетесь сегодня! Гарри счастливо улыбнулся в ответ. – Это были лучшие выходные в моей жизни, – сказал он. Рон выглядел далеко не таким счастливым. – Я тебя весь вечер искал, – хмуро проворчал он. Улыбка сползла с лица Гарри. Кажется, намечался неприятный разговор, который ему хотелось бы отложить на потом. – И что? – пожала плечами Гермиона, решив объясниться с друзьями в более подходящий момент. – Я прогуливалась. Гарри нахмурился, будто ожидал услышать что-то другое. Рон скрестил руки на груди. – А Карта Мародеров показала, что ты добрых полчаса торчала у Снейпа, – обличающим тоном заявил рыжик. Вот и наступил самый что ни на есть подходящий момент.
