Первый успех в окклюменции

– … и сила моя мне досталась от моей матери, Гиневры Морроу, – закончила Гермиона и наконец решилась поднять глаза на друзей.
Они сидели с такими лицами, будто она не очень удачно пошутила. Сомнительно так пошутила. Пугающе.
– Извините, что не сказала раньше, – деревянным голосом добавила Гермиона.
Их недоуменно-настороженные взгляды были ужасны. Хотелось провалиться сквозь землю. Или действительно сказать «Я пошутила». Кажется, именно таких слов они от нее и ждали.
– Твои глаза… – начал было Гарри, но Рон его перебил.
– Даже если так, то, все равно, зачем тебе ходить к Снейпу по воскресеньям? – враждебно осведомился рыжик.
Гермиона опешила. Гарри медленно, словно во сне, повернулся к другу.
– То есть? – растерянно пробормотала Гермиона.
– Тебя воспитали нормальные люди! – возмущенным тоном ответил Рон. – Ты выросла в другой семье, шестнадцать лет прошло, поезд Снейпа ушел, как бы там ни было!
Слова рыжика неприятно задели Гермиону.
– Рон, нельзя так говорить, – вдруг отозвался Гарри. – Сириус, например, тоже пропустил детство Стеллы. Тем более, что вины Снейпа здесь нет.
Гермионе было отрадно и удивительно слышать от Гарри такие слова.
– Но у Стеллы ведь не было другого отца! – взвился Рон. – А у нашей Гермионы были папа с мамой, которые ее воспитали, а не отказались от нее, как эта Морроу! Что это вообще за мать такая?
– Рон! – не выдержала Гермиона, почувствовав внезапную злость на его слова. Обвинять в чем-либо своих родителей имеет право только она. – Ты не знаешь всего, так что позволь мне самой решать, как быть!
Рон выглядел изумленным.
– Так расскажи мне, – пожал плечами он.
Гермиона несколько секунд огорошено молчала, затем прохладно заметила:
– Есть вещи, которые касаются только меня и моих настоящих родителей!
Рон раздраженно фыркнул.
– Тебе что, Снейп голову промыл? – скептично поинтересовался он. – Ты себя слышишь? Ты и твои настоящие родители. Ты что, рада, что оказалась дочкой этого слизняка?
Гермионе захотелось хорошенько стукнуть его. Догорающее пламя в камине неожиданно полыхнуло и разгорелось с новой силой. Гарри покосился на него, затем перевел растерянный взгляд на Гермиону.
– Знаешь что? Еще как рада! – от злости заявила Гермиона Рону. – По крайней мере, теперь никто не назовет меня грязнокровкой и не будет смотреть так, словно я какой-то уродец или от меня несет за милю!
– Мы на тебя так не смотрим! – парировал Рон.
– А большая часть волшебного мира ведет себя с точностью до наоборот! – ответила Гермиона. – Ты никогда не был на моем месте, и не знаешь, как это, когда тебя все поголовно считают человеком второго сорта! Да, я рада, что этому пришел конец! Можешь хоть ненавидеть меня за это, мне все равно!
Она бросилась в свою комнату, не дожидаясь новых упреков. Рону ее не понять! Даже если его семью называют предателями крови, но они все равно чистокровные, и это – решающий фактор. И что такого в том, чтобы хорошо относиться к Снейпу? Да, он ее не воспитывал, но он не так уж ужасен.
Гермиона тихо скользнула в свою комнату. К счастью, там была только Стелла.
– Привет! – Блэк соскочила с подоконника. – Мне столько всего надо тебе рассказать… О, ты изменила прическу? Мне нравится!
Гермиона присела на край кровати и взяла в руки фотографию Грейнджеров.
– Что с лицом? – подбоченилась Стелла. – Кого мне превратить в поросячью кормушку? – она прыснула со смеху и прыгнула на кровать рядом с Гермионой. – Представляешь, когда-то моя тетушка Нарцисса сделала такое с папой и его братом. Их искали целый день, а в это время старый домовик преспокойно кормил свиней! Никогда бы не сказала, что Нарцисса могла такое устроить… – Стелла толкнула ее плечом. – Эй, ты чего, в самом деле?
– Я ведь не предаю Грейнджеров, общаясь со Снейпом? – глухо спросила Гермиона.
Стелла нахмурилась и посмотрела на фотографию.
– Нет, конечно, – серьезно сказала она. – Снейп же твой отец. Так уж сложились обстоятельства, что ты выросла в другой семье. Знаешь, у тебя как бы есть магловские родители, и есть… волшебные, или как это назвать?
Гермиона машинально кивнула.
– Каким тебе кажется Снейп? – спросила она.
– Он колючий и очень замкнутый, – после паузы ответила Стелла. – Но я вообще отношусь к слизеринцам не так, как другие гриффиндорцы. У меня ведь слизеринцев полный дом. Они по-своему обаятельны, – она прищурилась. – А откуда такие вопросы?
Гермиона поморщилась.
– Я рассказала Гарри и Рону, кто мои родители, и реакция Рона была довольно своеобразной.
– Было бы из-за кого расстраиваться! – фыркнула Стелла. – Уж на Рона в своих взглядах ни один нормальный человек равняться не должен!
Гермиона вернула фотографию на тумбочку.
– В пятницу всем станет известно, чья я дочь, – тихо сказала она.
Стелла изумленно округлила глаза.
– Вот шуму-то поднимется! Хочешь, проведем выходные у моих Стивенсонов? Я бы пригласила тебя в Гриммово Логово, но папе тоже понадобится время, чтобы прийти в себя…
– На выходные я уеду с леди Снейп, – покачала головой Гермиона.
– Отлично, – улыбнулась Стелла.
Гермиона вздохнула. Да, отлично. Она не стала говорить, как ее беспокоит тридцать первое октября. Почему Снейп сказал, что ее это не должно волновать? Если бы можно было узнать, что у него на уме.
– Как там старшие Блэки? – спросила она, чтобы как-то отвлечься от своих размышлений.
– Папа на этой неделе заглянет в Министерство, разберется с бумагами, – весело сообщила Стелла. – Он ведь у нас теперь лорд Блэк. Он бы не стал, но мне по секрету сказал, что хочет сделать маме предложение.
– Чудесно, – улыбнулась Гермиона.
– Да, – кивнула Стелла и добавила: – А Регулус решил безвылазно провести жизнь в Гриммовом Логове и не хочет, чтобы кто-нибудь знал о его возвращении. Поэтому никому ни слова, договорились?
– Без проблем, – ответила Гермиона, и тут же изумленно переспросила: – Он действительно не собирается никуда выходить? Вообще? Никогда?
– Он так утверждает, – закатила глаза Стелла, очень правдоподобно изобразив напыщенную гримасу Регулуса. – Но папа говорит, что это со временем пройдет. Регулус просто очень любит себя пожалеть и покапризничать. Хотя я думаю, что все зависит от того, как эта война кончится. Регулус не хочет, чтобы Волдеморт прознал о его возвращении.
– Ну, учитывая, что его убили его же «друзья», – протянула Гермиона.
– Вообще-то, нет, – Стелла для чего-то наложила на дверь Заглушающие чары. – Знаешь, он нам кое-что рассказал. Хочу, чтобы ты тоже знала.
И она коротко рассказала Гермионе о крестражах и о том, как на самом деле погиб тогда ее дядя.
– Нужно рассказать профессору Дамблдору, – решила Гермиона.
– Это сделает Гарри, – сказала Стелла.
Гермиона медленно кивнула. Она вовсе не была уверена, что Стелле стоило рассказывать об этом ей. Даже если Снейп все-таки на стороне Дамблдора, то увиденные им мысли Гермионы могли стать известны Волдеморту. Снейп талантливый легилиментор, но было сложно представить, что хоть кто-то может сравниться по силе с Темным Лордом.
– Подожди, – наконец осознала Гермиона. – Почему Регулус не заставил домовика выпить зелье вместо него?
Стелла опустила глаза.
– Он вроде бы не планировал выжить, – осторожно сказала она. – По его версии. В общем, сложно судить. Он немного странный. У меня пока что складывается впечатление, что он и сам не смог бы объяснить причины некоторых своих поступков.
– Для Кричера он, наверное, герой, – подытожила Гермиона.
– Скорее бог, – прыснула Стелла.
Этой ночью Гермионе мерещились огонь со снегом, как однажды у Черного озера возле замка Блэков. Огонь и снег кружились, словно в танце, сплетались в причудливые узоры из серебра и золота, плясали, как какие-то невиданные звери…
«Говорят, в этом озере можно увидеть что-то, связанное с твоей второй половиной».
***
На уроке истории магии класс традиционно дремал. Гермиона сидела как на иголках. Ей весь день казалось, будто на нее со всех сторон направлены яркие лучи прожекторов, а над головой висит большая пестрая надпись «Это дочь Снейпа!» Хотя никто особо не смотрел в ее сторону, и того меньше людей обратило внимание на новую прическу и цвет глаз Грейнджер. Что ж, есть некоторые позитивные моменты в том, что ее сложно назвать популярной в школе девушкой.
Рон подчеркнуто игнорировал ее существование, и ко второму уроку Гермиона начала отвечать ему тем же. Гарри вел себя так, словно ничего не произошло, и не обращал внимания на их с Роном ссору, как делал уже не раз.
– Это настоящая пытка! – простонала Стелла, уронив голову на стол.
Блэк терпеть не могла уроки истории: спокойно высидеть сорок минут лекции было выше ее сил.
– О! – Стелла резко выпрямилась.
Гермиона вздрогнула от неожиданности, и на пергамент упала чернильная клякса.
– Стелла, – недовольно проворчала она.
Блэк подняла перед глазами приглашение на вечеринку у Флитвика.
– Ты пойдешь с Поттером? – спросила она.
– Нет, – Гермиона решила не говорить ей, что вообще туда не собирается.
Настроение было совершенно неподходящим для каких бы то ни было увеселений. Все ее мысли вертелись вокруг тридцать первого октября. Ей было страшно.
Стелла взмахнула волшебной палочкой; на приглашении появилась яркая надпись «У меня хорошее настроение, поэтому я позволю тебе пригласить меня». Затейливо сложив приглашение, Блэк превратила его в миниатюрную бумажную сову и отправила Гарри. Сова села ему на плечо и клюнула в ухо.
– Ай! – Гарри снял ее с плеча, и та мгновенно превратилась в записку.
Он обернулся и гневно воззрился на Стеллу.
– Прочитай, – одними губами произнесла Блэк.
Гарри с хмурым видом развернул приглашение и хмыкнул, однако предательская улыбка проскользнула по его лицу. Он наколдовал ответ и превратил приглашение в самолетик. Крохотный истребитель сделал пируэт под рукой попытавшейся поймать его на лету Стеллы и врезался ей в лоб. Она погрозила ухмыляющемуся Гарри кулаком.
Гермиона невольно улыбнулась, глядя на них. Она заглянула Стелле через плечо и прочла «Хорошо. Это вместо Карты Мародеров».
– Что?! – возмутилась Стелла и зашипела громким шепотом: – Поттер, ты совсем обнаглел?! Ничего подобного! Эта вещица принадлежит мне не меньше, чем тебе!
Гарри с хитрой улыбочкой покивал.
– Я задушу тебя во сне и отберу ее навсегда! – уведомила Стелла, грозно ткнув в его сторону пальцем.
– Если найдешь, – шепнул Гарри.
Колокола на башне выбили окончание урока, и Стелла, смахнув в сумку все свои вещи, бросилась к Гарри, возмущенно сверкая глазами.
Гермиона медленно собрала свои принадлежности, чувствуя себя одинокой и покинутой. Вот слизеринцы, те совсем не беспокоятся о предстоящем Хэллоуине. Неужели все они поголовно мечтают стать Пожирателями смерти? И даже Блейз Забини? Или они так блестяще умеют владеть собой? Она провела взглядом стайку слизеринских девчонок. Паркинсон о чем-то увлеченно рассказывала, и ее подружки то и дело восхищенно вздыхали и прикрывали рты ладонями, откровенно заискивая перед ней. «Они отвратительны», – подумала Гермиона. Оглянувшись на занятых друг другом Гарри и Стеллу, она в одиночестве покинула класс.
– С кем пойдешь на вечеринку? – раздался голос у нее за спиной.
Гермиона чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она оглянулась на Блейза и скептично вопросила:
– Хочешь пригласить грязнокровку?
– А ты грязнокровка, да? – веселым тоном спросил Забини и, обогнав ее, загородил проход. – Я все знаю, ясно?
Гермиона остолбенела, застигнутая врасплох внезапным заявлением. Она даже не знала, должна ли отрицать правду. В принципе, это практически бессмысленно, но ей хотелось исчезнуть из Хогвартса хотя бы в тот день, когда сплетницы вроде Паркинсон узнают последние новости. В голове мелькнула мысль, что очень любопытно все-таки, как же слизеринцы отнесутся к тому, что ненавистная Грейнджер оказалась дочерью их декана. В этом есть какая-то ирония.
А потом ей в голову пришла одна интересная идея. Ей представился чудесный случай проверить, так сказать, моральные качества своего кузена.
– И что? – холодно спросила она. – Будешь меня шантажировать? Расскажешь всем?
Блейз с удивленным видом молчал: то ли ожидал, что она будет все отрицать, то ли сам не до конца верил в собственное предположение. Наконец, к нему вернулся дар речи:
– Любопытно, как же так получилось?
Гермиона мысленно обозвала себя дурой. О чем она только думала? Этот разговор вполне может подставить Снейпа под удар. Ведь она вовсе не может поручиться за Блейза: кто знает, с какой целью он затеял этот разговор.
– Прочитаешь в газетах на будущей неделе, – Гермиона попыталась исправить положение: она ведь не говорила, как давно знает правду.
– В газетах? – переспросил Блейз.
– Снейп не видит смысла скрывать чудесное воссоединение семьи, – Гермиона мысленно поставила себе «Превосходно» за эту фразу.
Теперь Снейпа не в чем обвинить.
– Ого, – Блейз выглядел растерянным.
Гермиона вежливо улыбнулась.
– Но от тебя могу принять поздравления прямо сейчас.
– Конечно, – натянуто улыбнулся Блейз. – Поздравляю.
– Благодарю, – кивнула Гермиона. – А теперь, если ты не против, я пойду? Не хочу опаздывать на урок.
Блейз посторонился. Он все еще выглядел сбитым с толку. Отойдя на достаточное расстояние, Гермиона облегченно выдохнула. Нет, об этом разговоре Снейп не должен узнать ни в коем случае, иначе он ей голову оторвет! Она, конечно, выкрутилась, но все равно – поступок довольно глупый. Какая же она бестолковая! Только бы на окклюменции не попасться. Вот и еще один повод постараться защитить свое сознание как следует.
***
Блейз в недоумении стоял посреди коридора. Значит, профессор Снейп и не думал пытаться уберечь свою дочь от Метки. «Снейп не видит смысла скрывать чудесное воссоединение семьи». Вот как. С одной стороны, это не так уж и удивительно. Хотя, с другой, Блейзу всегда казалось, что, на самом деле, его декан верен вовсе не Темному Лорду. Может, потому, что Блейз испытывал искреннее уважение к нему? Снейп не производил впечатление человека, который склонен ради удовольствия издеваться над людьми, пытать их. Блейзу казалось, что зельевару должны быть противны Пожиратели смерти.
Но свою дочь уберечь от Метки он не пытается. Не может же он рассчитывать, будто Волдеморт не заинтересуется наследницей благородной чистокровной семьи? К тому же, если вспомнить про ее силу. Выходит, Снейп намерен ввести ее в ряды Пожирателей.
Вопрос: знает ли об этом Гермиона? Скорее всего, она даже не подозревает о посвящении, которое произойдет на Хэллоуин. Или она совсем не тот человек, за которого себя выдает. Блейз устало вздохнул. Он скоро свихнется со всеми этими подозрениями! Как же ему быть? Стоит ли предупредить Гермиону? Это в любом случае большой риск: если когда-нибудь Темный Лорд заглянет в ее мысли, Блейзу не сдобровать. Проклятье! Больше всего на свете ему не хотелось принимать Метку. Но способов избежать этого он не видел, ведь от этого зависит не только его собственная жизнь, но и жизнь мамы.
***
Вторник близился к концу, а Северус все еще не мог прийти в себя.

«Министр магии лично принес извинения лорду Блэку от имени всего британского магического сообщества. Каким образом Сириусу Блэку, который считался трагически погибшим во время событий в Отделе Тайн, удалось спастись, остается загадкой – лорд Блэк от комментариев воздерживается».

Северус не мог поверить, что этот засранец все-таки выжил. КАК?? Он ведь упал в Арку! Не может же Блэк быть настолько гениальным, чтобы найти способ выкарабкаться! И даже его дочь не могла до такого додуматься. НИКТО не мог до ТАКОГО додуматься! Может, это не Блэк вовсе? Хотя нет, Стивенсон живо разоблачила бы самозванца.
Раздался стук в дверь.
– Входите, – процедил Северус.
Любопытно, а его распрекрасная дочь знала о чудесном спасении шавки? На лицах Поттера и младшей Блэк утром не обнаружилось и намека на удивление.
Гермиона тихо затворила за собой дверь.
– Добрый вечер, сэр.
– Как вам? – Северус поднял номер «Ежедневного пророка».
– Меня воспитали маглы, – улыбнулась девчонка. – Я всегда верила, что в одиннадцать лет попала в настоящую сказку.
Больше всего перемены в ее облике были заметны, когда Гермиона улыбалась: она становилась настолько похожей на Гиневру и ее сестру, что Северусу было невыносимо смотреть на нее. Он не хотел, не мог себе признаться, но ему становилось до боли досадно, что ее воспитали абсолютно чужие люди. Шестнадцать лет, все ее детство прошло мимо него.
– Скажите, какой ваш любимый предмет? – вырвалось у Северуса прежде, чем он смог обуздать глупую вспышку сентиментальности.
– Мой? – расплылась в улыбке Гермиона.
– Вы видите здесь еще кого-то? – взвился Северус, чувствуя себя ужасно неловко.
– Нумерология, сэр, – поспешно ответила она. – Люблю считать.
– Нумерология, – повторил Северус. – Ваша тетушка Ульрика тоже увлекалась этим предметом.
Гермиона с заинтересованным видом уселась напротив.
– А у моей матери? – спросила она. – Какой предмет был любимым у нее?
Северус очень удивился, что ее это интересует.
– ЗоТИ, – сдерживая улыбку, сказал он. – Многие гриффиндорцы неравнодушны к этой дисциплине.
– А у вас зельеварение, верно? – с широкой улыбкой спросила Гермиона.
– Не только, – Северус собирался прекратить разговор, но помимо собственной воли отвечал на ее вопросы. – Я тоже увлекался ЗоТИ.
– А… – Гермиона на секунду замялась, но все же продолжила: – А как вы с моей мамой познакомились?
– Вообще, в библиотеке, – Северус сам не мог понять, что заставляет его отвечать. – А раззнакомились ближе в клубе любителей ЗоТИ, который организовал наш тогдашний преподаватель.
– И как это было? – глаза Гермионы так и сияли, и это пугало: было непривычно видеть такой мечтательный блеск в черных, как у него самого, глазах.
– Что вы имеете в виду? – сухо осведомился Северус.
– Ну, – она смущенно передернула плечами, – это была любовь с первого взгляда или вы поначалу терпеть друг друга не могли?
Северус изумленно уставился на нее. Он никогда бы не подумал, нет, он даже в самом страшном кошмаре не мог представить, что какая-то наглая пигалица осмелится спросить подобное у него, декана Слизерина!
– Я так погляжу, ваши мысли уже целиком на вечеринке у Флитвика, – колко отметил он и поднялся, намереваясь наконец начать урок окклюменции.
– Я туда не пойду, – пробурчала Гермиона.
Северус осекся. Гермиона неохотно поднялась со стула и замерла напротив, крепко зажмурившись. Почему бы шестнадцатилетней девушке не пойти на вечеринку? Ему в голову вдруг пришло, что у нее может не быть подходящего платья. Да и вообще, он ни разу не давал ей карманных денег, а ведь должен был, очевидно. То есть, без очевидно.
– Почему? У вас нет платья? – деловито осведомился Северус.
Гермиона разлепила один глаз.
– С чего вы взяли? – удивленно спросила она.
Северус почувствовал себя идиотом. Блестяще. Теперь она решит, будто он о ней заботится.
– Почему же еще вам не идти на вечеринку? – оставалось только надеяться, что мисс Снейп не настолько прозорлива.
Стоп, он подумал о ней как о «мисс Снейп»? Изменения в ее внешности изрядно сбивают с толку. Хотя что значит это «сбивают с толку»? Она ведь и есть мисс Снейп и, очевидно, с понедельника ее именно так и будут называть все кому не лень.
– У меня просто нет настроения, – неохотно ответила Гермиона. – Но спасибо, что спросили.
Северус мгновение колебался, но все же не вытерпел:
– У вас что-то произошло?
Она неопределенно мотнула головой.
– Нет настроения.
Северус заподозрил, что это как-то связано с ним, раз Гермиона не хочет говорить. Они немного постояли друг напротив друга, затем Северус кашлянул и сказал:
– Что ж, окклюменции вам все равно не избежать. Приготовьтесь.
Гермиона с готовностью кивнула и крепко зажмурилась, вцепившись в свою юбку так, что костяшки пальцев побелели.
– Легилименс!
Поттер обнимается со своим крестным, и они безудержно хохочут. Значит, его распрекрасная дочь все-таки знала, что Блэк жив! И это что, замок Гриммово Логово? Когда это Гермиона там побывала? Воспоминание внезапно зарябило и расплылось: Северус видел только неясные образы. Голоса доносились словно издалека. Мгновение Северус колебался, но все-таки решил усилить атаку. «Противный какой», – явственно услышал он голос девчонки Тонкс, и ответ Люпина: «Ты даже не представляешь насколько». Зрительные образы, однако, не стали четче. Воспоминание опять зарябило и сжалось, будто скомканный лист бумаги. Северус уже не без усилий попытался вернуть его. «Он преподает в Хогвартсе, – зазвучал непривычно холодный голос Гермионы. – К тому же, декан Слизерина и лучший зельевар Британии». На этих словах воспоминание окончательно ускользнуло от Северуса.
– Что ж, – он покрутил в руках волшебную палочку, немало удивленный столь внезапным улучшением.
Гермиона заметно побледнела, но стояла прямо.
– Делаете неожиданные успехи, – протянул Северус. – Появились тайны?
– Не мои, – поспешила заверить Гермиона. – Извините, я не могу вам этого показать или рассказать. И про Сириуса не могла.
Не сказать, чтобы Северуса это обрадовало.
– Во всяком случае, у вас появилась достойная причина защищать свое сознание, – холодно произнес он.
Гермиона выглядела удивленной и немного напуганной.
– Я хотела попросить вас просто больше не трогать это воспоминание, – жалобно пропищала она.
Северус усмехнулся.
– Что вам скрывать? – развел руками он. – Блэк сам известил о себе мир, вы были в замке Гриммово Логово, это я тоже увидел.
– Сэр, – умоляющим голосом пробормотала Гермиона. – Пожалуйста.
Северус изогнул бровь. Любопытно. Какие еще секреты может таить это воспоминание? Что хуже возвращения Блэка вообще могло приключиться? К тому же, еще и чужая тайна.
– Нет, этого я вам обещать не стану, – решил Северус.
Пусть это загадочное воспоминание и дальше подстегивает Гермиону к сопротивлению. Тем более, что после усиленной ментальной атаки она не только не упала в обморок, но даже кровь носом не пошла, что нередко случается с новичками. Северус посмотрел на ее мертвенно-бледное лицо.
– На сегодня достаточно, – бросил он.
Гермиона облегченно выдохнула и повернулась, чтобы уйти.
– И, Гермиона, – окликнул ее Северус.
Она с подозрением взглянула на него.
– Больше не смейте покидать школу без моего разрешения, – отчеканил Северус.
Она медленно кивнула и, держа спину неестественно прямо, пересекла комнату.
– Спокойной ночи, сэр, – пожелала она ручке двери и вышла.

Вечеринка у Флитвика

Ровно без пятнадцати семь Блейз остановился у кабинета Флитвика. Кэти, как и положено девушке, опаздывала. Мимо проходили парочки и группы старшекурсников, весело переговариваясь и смеясь. У всех было приподнятое настроение, которое передалось и Блейзу. Он помимо воли начал напевать себе под нос какую-то незатейливую мелодию.
По лестнице с хохотом скатилась компания гриффиндорцев. Блэк рассказывала какую-то смешную историю, волоча за собой вновь приобретенную кузину Блейза. Та выглядела довольно угрюмо. Поттер, Лонгботтом и Томас с двумя девчонками хохотали над рассказом Стеллы.
– Привет.
Блейз обернулся. Перед ним стояла Кэти в черном платьице в большие белые горошины. Она прокрутилась на месте, горошины словно запрыгали по черной глади юбки. Она пристукнула каблучками алых лакированных туфелек и жизнерадостно объявила:
– Вот! Как-то так!
– Выглядишь чудесно, – одобрил Блейз.
– Ну да, – хихикнула Кэти, взяв его под руку. – Сама напросилась на комплимент, конечно хорошо выгляжу.
– Я от чистого сердца сказал, если, конечно, ты поверишь, что у слизеринца может быть чистое сердце, – Блейз подмигнул ей.
Кэти засмеялась.
Они вошли в кабинет Флитвика, который совершенно преобразовался. Сразу было заметно, что на комнату наложили заклятье незримого расширения: теперь ее размеры вполне соответствовали небольшому залу. Под стенами выстроились круглые столики на четыре-шесть персон, и квадратные столы с едой. С потолка лился приглушенный свет и в великом множестве свисали пестрые ленты. Блейз отмахнулся от одной из лент, попытавшейся пощекотать ему шею, и сказал:
– Кажется, Флитвик перестарался с украшениями.
В следующую секунду его ослепила вспышка фотоаппарата.
– Я всегда делаю снимки на память о таких вечерах, – пояснил профессор Флитвик, который почти целиком исчез за старомодным фотоаппаратом.
– Он устраивает такие вечера для старшекурсников каждый год, – сказала Кэти, когда профессор направился к следующей парочке жертв. – Чтобы нам было о чем вспомнить в нашей жалкой взрослой жизни.
– Я так и подумал, – улыбнулся Блейз.
– Да, – Кэти с мечтательным видом огляделась по сторонам. – Я тебе завидую. Я-то учусь в Хогвартсе последний год. Так не хочется уходить отсюда. Мне кажется, нет места лучше, чем Хогвартс, – она посмотрела на Блейза. – Я поэтому и решилась пригласить тебя сегодня. Если бы это не был мой последний год, я бы не была такой, знаешь, – она неопределенно взмахнула рукой, – бесстрашной.
– У тебя хорошо получается быть бесстрашной, – подхватил Блейз.
Кэти улыбнулась.
– Ты не похож на других слизеринцев, – заметила она.
– Может, и так, – протянул Блейз.
Он с неудовольствием заметил приближающегося к ним Нотта.
– Так, так, кого я вижу, – ухмыльнулся Тео и бросил на Кэти оценивающий взгляд. – Да еще и в такой сомнительной компании. Ты разве не из Гриффиндора?
Кэти смутилась и ничего не ответила.
– А ты-то что делаешь на народных гуляниях? – холодно поинтересовался Блейз в ответ. – Думаю, большинство твоих знакомых надеялись, что ты сочтешь сегодняшний вечер недостойным твоего внимания.
– Я пришел посмотреть на неудачников вроде тебя, – вкрадчиво поведал Нотт.
– Поэтому из нас двоих здесь без пары ты? – после паузы уточнил Блейз.
Он прекрасно знал, что с Ноттом лучше не связываться: он злопамятный и, к сожалению, сильный маг.
– У тебя совсем мозги отсохли, Забини, – заявил Нотт и пошел прочь, завидев у него за спиной какую-то другую жертву.
Блейз кивнул. Очевидно, ему еще достанется в ближайшем будущем.
– Да уж, – Кэти выдавила улыбку. – Кажется, у тебя получается быть бесстрашным куда лучше, чем у меня.
Блейз перевел на нее взгляд.
– Девушкам позволительно бояться говорящих соплохвостов, – усмехнулся он.
Попытка Кэти подбодрить его показалась ему трогательной. Они несколько мгновений смотрели друг на друга, затем она кашлянула и, покраснев, отвела взгляд в поисках чего-нибудь, способного замять неловкость.
– О, мне нравится эта песня! – воскликнула она. – Потанцуем?
Блейз протянул руку. Она опять хихикнула и потянула его на танцевальную площадку.
***
Ремус дежурил у стола с пуншем, время от времени отмахиваясь от приставучих ленточек, свисающих с потолка. Те так и норовили пощекотать его. Неподалеку разместился Гарри в компании своих друзей. С ним, правда, не было Рона, но тот танцевал с какой-то симпатичной девушкой, кажется, мисс Браун. Гарри смеялся, то и дело переглядываясь со Стеллой. Они сидели совсем близко, и Стелла время от времени наклонялась к нему и что-то говорила. Ремус улыбнулся, представив, как рад будет Сириус, если его дочь когда-нибудь выйдет замуж за сына Джеймса. Возвращение Бродяги вселяло какую-то надежду, будто было своеобразным обещанием, что все теперь будет хорошо, что все закончится благополучно. Глупая такая надежда, детская, но верить в нее было легко, потому что очень хотелось.
Ремус в очередной раз отмахнулся от назойливой ленточки и покосился на стол, выбирая, что бы пожевать. Совсем рядом стояла мисочка с китайским печеньем с предсказаниями, от которого профессор Флитвик был в полном восторге. Ремус взял одно печеньице и разломил пополам, немного переусердствовав: печенье раскрошилось в его пальцах. Он вытянул скрученный в трубочку листочек и, открыв окно, высыпал крошки на подоконник. Может, птицы поедят.
– Посмотрим, что у нас тут, – пробормотал он, разворачивая предсказание. – «Когда Судьба улыбается тебе, улыбнись в ответ».
Ремус криво усмехнулся. Да, что-то такое он и ожидал прочесть. Понятно, почему жизнерадостному профессору Флитвику так по душе эти печеньица.
– Улыбнись в ответ, как же, – Ремус поднял глаза на танцующих.
В центре танцевальной площадки с потерянным видом стояла Тонкс. «Везде она», – подумал Ремус со смесью недовольства и невольной радости. На Тонкс был промокший и блестящий в разноцветных лучах дождевик с высоко поднятым воротом, однако из-за ярко-розовых волос она все равно выделялась в толпе, даже в черном одеянии. Она запрокинула голову, посмотрев на пляшущие световые шары, затем отыскала глазами Ремуса и широко улыбнулась, помахав ему рукой. Она двинулась в его сторону.
Ремус поморщился.
– Извините, пожалуйста, я случайно!
– Смотреть надо!
– Вы нам все ноги оттоптали!
– Поосторожней!
– Ай!
– Извините!
Когда она преодолела «полосу танцующих» и остановилась рядом с Ремусом, ученики воинственно воззрились на него, будто он нес ответственность за разрушительную энергию Тонкс. Она удовлетворенно вздохнула и оперлась на стол, сметя с него мисочку с китайским печеньем.
– Кингсли сказал, что ты сегодня дежуришь на вечеринке, – как ни в чем ни бывало, сообщила она. – И как?
– Слежу, чтобы кто-нибудь шустрый не подлил в пунш шотландское виски, – ответил Ремус и придержал тарелку с пуншем, когда Тонкс оглянулась посмотреть на напиток.
– Давай, это будем мы? – подмигнула она.
– У тебя есть с собой шотландское виски? – скептично уточнил Ремус.
– Нет, – улыбнулась Тонкс. – Но есть в отведенной мне комнате, – она толкнула его плечом. – Приглашаю после вечеринки попробовать.
От нее пахло сиренью, и этот аромат, смешиваясь с ее собственным запахом, будоражил волчью кровь.
– Пожалуй, я воздержусь, – осматривая зал, ответил Ремус.
– Ну и зря, – хмыкнула Тонкс.
Ремус посмотрел на нее. Ее глаза на этот раз были густо подведены черным и она выглядела, как рок-звезда. Или как бунтующий подросток.
– Ты был в Гриммовом Логове? – спросила она. – Как поживают тамошние жильцы?
– Один наслаждается жизнью, другой все еще приходит в себя, – проверив, нет ли кого поблизости, ответил Ремус. – Просил никому о нем не говорить.
– Я и не собиралась, – безразлично бросила Тонкс и взяла китайское печенье из другой мисочки. – Хочешь, я расскажу тебе одну маленькую тайну профессора Флитвика? – она подбросила печенье и вновь поймала.
– Ну?
– Эти печенья, – Тонкс помахала китайским печеньем прямо у него перед носом.
Запах ее духов утонул в резком аромате специй. Ремус чихнул.
– Будь здоров. Так вот, эти печенья профессор печет сам.
– Сам? – недоверчиво переспросил Ремус.
Тонкс кивнула, разламывая печенье.
– Они отвратительны на вкус и внутри всегда написана одна и та же фраза…
– «Когда Судьба улыбается тебе, улыбнись в ответ»? – предположил Ремус.
– А, ты тоже гадал себе, – насмешливо прищурилась Тонкс. – Да, фраза именно такая. Логика профессора проста: на вечеринках все всем улыбаются, и предсказание может заставить кого-нибудь познакомиться с кем-нибудь.
Она продемонстрировала текст своего предсказания.
– Оригинально, – оценил Ремус.
Тонкс налила себе пунша и подняла стакан, постучав по нему длинным ноготком.
– Ладно, пойду, добавлю себе шотландского виски в стакан, – она подмигнула. – Предложение остается в силе, заходи после вечеринки.
Из-за густого макияжа взгляд ее на этот раз светлых глаз был непривычно пронзительным. Ремус сглотнул и хрипло уведомил:
– Я не приду, ждать не стоит.
Тонкс продолжала пристально смотреть ему в глаза.
– Если передумаешь, заходи, не стесняйся, – наконец сказала она. – Я поздно ложусь.
Ремус отрицательно мотнул головой. Когда яркая шевелюра Тонкс скрылась из виду, он с облегчением вздохнул. Близилось полнолуние, контролировать некоторые, хм, желания становилось все сложнее, а Тонкс, как назло, ведет себя все настойчивее. Хоть сейчас начинай выть на луну, честное слово.
***
Ребята в очередной раз засмеялись. Гермиона старалась хотя бы выглядеть бодрой, чтобы не портить им веселье своим угрюмым видом. Она теребила край своего платья и с ужасом думала уже не о тридцать первом октябре, а о понедельнике, когда она вернется в школу не маглорожденной Гермионой Грейнджер, а мисс Гермионой Снейп, дочерью декана факультета Слизерин. Интересно все же, для кого эта новость станет большим шоком – для слизеринцев или для гриффиндорцев? Наверно, для всех, только причины их изумления будут немного отличаться.
Во всяком случае, размышлять над предстоящим понедельником ей все равно было приятнее, чем сосредоточиться на том, что она сидит за столом с тремя парами, а сама без кавалера, словно какое-то убожество! Зачем она только позволила Стелле уговорить себя пойти на вечеринку?! У нее было такое ощущение, будто все поголовно пришли сюда с парами. Ух, если бы она знала, что даже Рон сегодня не один, то обязательно подыскала бы кого-нибудь. А теперь приходится то и дело ловить на себе торжествующие взгляды Лаванды: не иначе, Браун пригласила Рона, чтобы насолить Гермионе. Хм, ей-то какая разница? Если Рон когда-нибудь и нравился ей, то это давно в прошлом. Да, и в этом прошлом она была слепая и глупая.
Она окинула зал безразличным взглядом. Вот если бы она уже считалась чистокровной, то пригласила бы Мальсибера на зависть всем идиоткам вроде Лаванды и этой Паркинсон, которая как раз указала на нее своим друзьям и захихикала. Сидящие рядом с Панси Малфой и Нотт обернулись и расплылись в злорадных улыбочках. Да, заучка Грейнджер сегодня без пары, вот она, новость, способная осчастливить любого ползучего гада. Гермиона состроила пренебрежительную гримасу в ответ на их ухмылки, тем самым спровоцировав новую вспышку неудержимого веселья. Почему она просто не может игнорировать их злорадство? Это именно то, что Гермионе и следовало сделать, но быть «умнее» в такой ситуации решительно не получалось.
Кое-как досидев до девяти вечера, Гермиона решила отправиться спать. Гарри и Стелла вышли вслед за ней.
– Вам не обязательно укладывать меня в постельку, я уже большая, – улыбнулась Гермиона.
– Все нормально? – заботливо спросил Гарри.
– Все хорошо, – улыбнулась Гермиона. – Просто завтра пятница и… я стану совсем другим человеком.
– Ничего подобного, – возразил Гарри. – Ты останешься моей лучшей подругой, а остальное не имеет значения.
Гермиона благодарно сжала его руку.
– Спасибо, что ты остаешься со мной несмотря ни на что, – тихо сказала она.
– В чем вопрос? – улыбнулся Гарри.
– И не раскисай! – сурово приказала Стелла. – Иначе мне придется поставить производство поросячьих кормушек на поток!
Они с Гермионой засмеялись. Гарри недоуменно посмотрел сначала на одну, затем на другую, и решил:
– Я даже не стану спрашивать, о чем это вы. Хочу спать спокойно по ночам.
– Жаль, ты не попадешь в субботу на наш матч с Рейвенкло, – сказала Стелла.
Гермиона еще раз окинула взглядом их обоих. Вместе они смотрелись очень хорошо.
– Мысленно я буду с вами, – пообещала она и вздохнула: – Что ж, увидимся в понедельник, Поттер и Блэк.
Они заулыбались.
– Увидимся в понедельник, Снейп, – подмигнул Гарри.
Гермиона кивнула. Она поднялась на несколько ступеней и, не удержавшись, еще раз оглянулась. Лестница как раз начала отъезжать, словно корабль, отчаливающий от пристани. Гарри и Стелла помахали Гермионе на прощание, и у нее вдруг возникло ощущение, что закончился один этап ее жизни, а впереди ждет другой. И что он ей принесет – известно одному Богу.
***
Гарри повернулся к Стелле. Блэк все еще смотрела вслед Гермионе. Она была очень красива в одном из своих многочисленных узких черных платьев. На руке у нее блестело единственное украшение: толстый браслет из трех рядов жемчужин. Массивный фамильный перстень в счет не шел: он вообще смотрелся неуместно на тонком пальчике, и более всего со стороны походил на большой темный кусок камня.
– Я уже говорил, что ты сегодня очень красивая? – улыбнулся Гарри.
– Раза три, Поттер, – Стелла повернулась к нему. – Но я не против, если ты будешь повторять это каждые пять минут.
– Знаешь, ты самая самоуверенная девушка, которую я знаю, – поделился он.
– Поверь, у меня это семейное, – весело сказала Стелла.
Гарри коротко засмеялся. Ему казалось, что он никогда в жизни не был так счастлив. Ощущение было такое, словно теперь все всегда будет хорошо, и война закончится сама собой, и никто больше не умрет в ней. Если бы реальность хоть отчасти соответствовала его ощущениям.
– Возвращение Сириуса – лучшее, что случилось в моей жизни в последнее время, – тихо сказал Гарри. – Спасибо тебе за это.
Стелла несколько секунд молчала, как показалось Гарри – немного смущенно, затем сделала страшные глаза:
– Как? А знакомство со мной?
Гарри рассмеялся от неожиданности.
– Ты всегда все сводишь к шуточкам, – заметил он.
– Твоей угрюмости хватит на нас обоих, – ехидно ответила Стелла. – Пойдем назад.
Гарри не двинулся с места.
– В чем дело? – нахмурилась Стелла. – Идем.
– Не хочу возвращаться, – сказал он.
– Э, – Стелла недоуменно моргнула. – Бросаешь меня одну на вечеринке?
– Нет, я… – Гарри вдруг пришла в голову одна идея. – Я хочу показать тебе место, которого нет на Карте Мародеров.
Стелла мгновенно просияла.
– Любопытно! – выдала она свою любимую фразу. – Идем, конечно!
Через пять минут они стояли у Выручай-комнаты.
– Представь место, в котором ты хотела бы оказаться больше всего на свете, – загадочным тоном сказал Гарри. – Только не Блэк-мэнор, думаю, в этом случае не сработает. Но любое другое. И три раза пройдись мимо этой стены.
– Как таинственно, – Стелла изобразила на лице волнение.
– Я не шучу! – Гарри скрестил руки на груди.
Стелла хихикнула и прошлась мимо стены, приложив палец к подбородку и задумчиво глядя в потолок. Гарри начал сомневаться, не придется ли жалеть о своей выдумке. В стене появилась неприметная дверца.
– Ну, что, Гарри Поттер, ты готов? – ухмыльнулась Блэк.
– Мне вдруг захотелось заранее узнать, что там, – забормотал Гарри, пока она тащила его к двери.
Стелла втолкнула его первым. Шальной ветер ударил в лицо, и Гарри замахал руками, оказавшись на самом краю какой-то крыши над простирающимся внизу мостом. Стелла схватила его за рубашку, дернула назад и они вместе упали на покатую крышу, упершись ногами в старинный желоб. Кусочек черепицы сорвался и полетел вниз, вертясь в воздухе.
– Охренеть! – заорал Гарри, чувствуя, как сердце ошалело стучит в ушах.
Стелла восторженно завопила. Немного придя в себя, Гарри поправил съехавшие набок очки и огляделся по сторонам. Он изумленно уставился на Биг-Бен и здание парламента. Они были в Лондоне!
– Мы на Тауэрском мосту! – прокричал он скорее самому себе, стараясь осознать это.
– Мы прямо на крыше Тауэра! – поправила Стелла. – Мне всегда хотелось посмотреть на Лондон отсюда!
Гарри убрал с лица ее длиннющие волосы, которые нещадно трепал ветер, и прокричал:
– Ты сумасшедшая!
– Я тебя не слышала! Но посмотри! – она раскинула руки в стороны. – Нам принадлежит весь Лондон!
Она запрокинула голову и взвыла, подражая волкам. Гарри засмеялся. Она точно сумасшедшая! Он покосился вниз, на сияющий мост и черную, как ночь, Темзу, в которой звездами сверкали огни города. Кажется, даже на метле он никогда не взлетал так высоко. Высота захватывала. От одного взгляда на лежащий как на ладони Лондон в горле защекотало и захотелось закричать от восторга.
– Это потрясающе! – прокричал Гарри, повернувшись к Стелле.
Она поспешно вытерла выступившие на глазах слезы.
– Ветер! – крикнула она и шмыгнула носом.
Гарри стянул пиджак и накинул ей на плечи. Она хихикнула.
– Что? – удивился Гарри.
– Логичнее было бы применить Согревающие чары! – ответила она.
– А, – хмуро кивнул Гарри.
– Эй, пиджак – это мило! – завопила она ему в самое ухо.
Гарри отклонился.
– Куда ты? – Стелла схватила его за рубашку и притянула к себе. – За пиджак следует благодарить по-особому! – и она звонко поцеловала его в щеку.
Гарри невольно улыбнулся, чувствуя себя при этом по-дурацки. Нормальные парни вряд ли улыбаются как полоумные, когда их целуют в щеку. Налетел резкий порыв ветра и волосы Стеллы ощутимо хлестнули его по лицу, попав по правому глазу.
– Ой, – пискнул Гарри и потер глаз, приподняв очки.
– Извини, – Стелла заглянула ему в лицо. – Больно?
– Порядочно, – пробормотал Гарри.
– Да не три ты! – она наспех завязала волосы узлом. – Дай посмотрю.
– Все уже нормально, – запротестовал Гарри, но Стелла сняла с него очки и заставила приподнять голову.
– Все нормально, – повторил Гарри, чувствуя себя до ужаса неловко.
Прохладные ладошки Стеллы лежали у него на щеках. Она склонилась совсем близко к его лицу – Гарри четко видел ее даже без очков. Ее нос покраснел на ветру и выглядел забавно в сочетании с белоснежной кожей, ресницы были похожи на трепещущие крылья бабочки, когда она моргала. Совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях, Гарри подался вперед и поцеловал ее.
***
Что-то подсказывало Ремусу, что ему не стоит открывать дверь, в которую настойчиво барабанили, но он все же высунул нос наружу.
– Если гора не идет к Магомету, тогда Магомет придет к горе! – скороговоркой прожужжала Тонкс.
– Что? – не понял Ремус.
– Слышала где-то, – пожала плечами она и проскользнула у него под рукой.
Ремус вполне мог бы загородить ей проход, но его волчье Я было вовсе не против такой компании на вечер. Тонкс вытянула из-под дождевика бутылку виски.
– Я несла ее тайно, чтобы не совращать ваших учеников, профессор, – улыбнулась она.
– Да ладно, – усмехнулся в ответ Ремус. – Просто преподаватели все еще не запомнили, что ты уже закончила школу.
– Ничего подобного! – ощетинилась Тонкс.
Ремус засмеялся. Она выглядела очень забавно, когда злилась. Тонкс недовольно хмыкнула и наколдовала два стакана.
– Давай пьянствовать! – хлопнула в ладони она.
Ремус позвал одного из хогвартских домовиков и попросил принести несколько бутербродов.
– Зануда, – наморщила нос Тонкс.
– Я не буду пить натощак и тебе не позволю, – невозмутимо отозвался Ремус, усаживаясь в кресло. – Мы с Сириусом и так пьянствовали почти весь прошлый год, с меня хватит.
– Ах! – Тонкс с осуждающим видом прижала ладонь к губам. – Ремус Люпин алкоголик! Бессовестный! И это – школьный преподаватель! Тебе повезло, что в нашей стране нет полиции нравов!
– Ты сегодня на редкость противная, – уведомил ее Ремус. – Есть повод?
Тонкс зачем-то взъерошила и без того торчащие во все стороны волосы и плеснула виски в стаканы. На столе очень вовремя появились бутерброды.
– Конечно, есть, – отвлеченно кивнула она. Казалось, ее мысли в это время витали где-то далеко. – Пытаюсь вызвать у тебя жалость. Я тут изнываю от любви, у меня испортился характер, а ты даже угрызений совести не испытываешь.
– Может, хватит уже разговоров на эту тему? – недовольно проворчал Ремус.
– Я все-таки не понимаю! – упрямо насупилась Тонкс, отвлекаясь от своих мыслей. – Я тебе совсем не нравлюсь?
Ремус почесал за ухом.
– Я для тебя слишком стар, слишком…
Она со стоном уронила голову на стол, и оттуда известила:
– Ты для меня слишком идиот.
– Спасибо! – возмущенно воскликнул Ремус.
Тонкс подняла голову, гневно сверкая глазами.
– Что бы ты там ни говорил, я уверена, что я тебе не безразлична! Только не пойму, в чем теперь проблема? Министр расширил права оборотней, ты теперь работаешь в Хогвартсе…
– Министр не был доволен моей кандидатурой, – мрачно сказал Ремус.
Она еще совсем девчонка, очевидных вещей не понимает!
– Он расширил права оборотней, чтобы хотя бы частично лишить Волдеморта поддержки таких, как я, – объяснил ей прописную истину Ремус. – После окончания войны все опять вернется на круги своя, я в этом почти уверен.
Тонкс устало покачала головой.
– Рем, до конца войны еще дожить надо, – глухо произнесла она.
Ремус удивленно смотрел, как она одним глотком осушила свой стакан, поморщилась и взяла бутерброд.
– Я… – она уставилась в одну точку. – Я не совсем уверена, что переживу эту войну. Поэтому-то я и хочу получить все и сейчас. Мы ничего не можем откладывать на потом и не имеем права быть терпеливыми, иначе однажды обнаружим, что никакого «потом» нет, а все несделанное просто без предупреждения кануло в небытие. Сейчас такое время, что никто не может поручиться за существование своего завтра.
Она затолкала в рот почти целый бутерброд и шмыгнула носом. У Ремуса создалось впечатление, будто она нарочно сделала так, чтобы как-то разбавить высокопарность своих слов. Она пробурчала с набитым ртом:
– Извини, я сегодня чересчур пафосная.
– Что-то произошло, да? – догадался Ремус.
Она шумно проглотила бутерброд и плеснула себе еще виски.
– Несколько часов назад погиб мой бывший… ну… – Тонкс бросила на него извиняющийся взгляд, – бывший парень. Маглорожденный. Я была в Святого Мунго, видела его родителей.
– Пожиратели постарались? – уточнил Ремус.
– Да, – Тонкс горько улыбнулась. – Завтра во всех газетах напишут о несостоятельности Аврората. Знаешь, мне на какое-то мгновение даже показалось, будто я всему виной.
– Тонкс… – начал было Ремус, но она его не слушала.
– Беллатриса в Отделе Тайн обещала превратить мою жизнь в ад, – говорила она, глядя в свой стакан. – Вот я и подумала, а вдруг она решила сначала… – Тонкс всхлипнула, – … сначала убить тех… кто…
Она закрыла лицо руками.
– Это маловероятно, – рассудительно заметил Ремус. – Она не стала бы собирать на тебя детальное досье, для такой одержимой это слишком кропотливый труд.
Тонкс отняла руки от лица и пристально посмотрела на него.
– Думаешь?
– Уверен, – кивнул Ремус, хотя никакой уверенности не испытывал.
Кто вообще мог сказать, что творится в голове у этой чокнутой Лестрейндж? Однако, что бы она ни задумала, вины Тонкс тут точно нет, и нельзя позволять ей ее испытывать. Во всем виновата только сама безумная Беллатриса. А считать себя виноватыми за то, что кого-то любили, люди не должны.
– Со смертью можно только смириться, – сказал он. – Никакие угрызения совести никого не вернут. Тебе остается только помнить этого парня, – он поднял стакан. – За память.
– За память, – эхом повторила Тонкс.

Цветы для принцессы

В пятницу Гермиона проснулась в половине пятого, когда в комнате еще царили полумрак и сладкая дрема. Первое, что бросилось ей в глаза, была лежащая в ногах ее постели большая белая коробка. Гермиона вылезла из-под теплого одеяла и прошлепала голыми ступнями по обжигающе холодным плитам пола. К коробке прилагалась записка, написанная размашистым не очень разборчивым почерком. «Надень в Министерство это. С. Снейп».
Гермиона открыла коробку и медленно вытянула практически невесомую черную мантию, расшитую серебром. Мантия была настолько красива, что захватывало дух, однако Гермионе казалось, что она ничем не заслужила такой подарок. Впрочем, дочь Снейпа определенно должна выглядеть хорошо при появлении в Министерстве. Возможно, что Снейп прислал мантию исключительно по этой причине.
Она старательно привела себя в порядок, чувствуя себя обязанной выглядеть безукоризненно. Даже прическу сделала. Наконец, после всех приготовлений запустив руки в рукава мантии, Гермиона обнаружила, что, несмотря на свою невесомость, мантия очень теплая. Она застегнула многочисленные пуговицы, доходящие чуть ли не подбородка, и окинула себя внимательным взглядом. Из зеркала на нее смотрела строгая на вид девушка с гладко причесанными волосами, в мантии, приталенной по фигуре; серебряное шитье тянулось от высокого ворота вдоль ряда пуговиц до самого подола и красиво отсвечивало в лучах солнца, робко протянувшихся наискосок комнаты сквозь плохо задернутые шторы. Гермиона не могла понять, что чувствует, глядя на свое отражение. Зрелище, по меньшей мере, казалось ей странным. Вроде она – а вроде и нет. Или именно такой она и должна быть? На глаза внезапно навернулись слезы, словно она только что навсегда распрощалась с чем-то дорогим, и ее вдруг посетила острая уверенность, что отныне ничего не будет как прежде, и ее жизнь кардинально переменится. Даже если это не сулило ей ничего плохого, всегда сложно расставаться с чем-то хорошо знакомым в пользу неизвестности. Через мгновение Гермиона уже взяла себя в руки и осторожно смахнула слезы из уголков глаз: ей сегодня нельзя плакать, а то тушь потечет. Ободряюще улыбнувшись своему отражению, она подхватила небольшую дорожную сумку и бесшумно выскользнула за дверь.
Снейп, разумеется, уже ждал ее в вестибюле. Он придирчиво рассмотрел Гермиону и коротко кивнул, как ей показалось, одобрительно. В молчании они прошествовали по дороге к воротам Хогвартса.
– Я отправлю ваш багаж к леди Снейп, она о нем позаботится, – Снейп стукнул волшебной палочкой по дорожной сумке, и она исчезла, затем протянул руку.
Гермиона взяла его за руку, опять ощутив это странное чувство неотвратимой перемены, а затем мир сжался и на долгое неприятное мгновение исчез. Они аппарировали на одной из специальных площадок Министерства магии. До начала рабочего дня оставалось около часа, и атриум еще не наводнил поток служащих, однако повсюду расхаживали люди в форме Отдела правопорядка. Гермиона сомневалась, что теперь здесь позволено расхаживать без каких-то особых разрешений, как было летом. Фонтан в центре атриума, пострадавший во время сражения Дамблдора с Волдемортом, был отреставрирован и выглядел так, будто и не было никаких происшествий.
Дремавший дежурный встрепенулся, когда они приблизились к нему. Взвесив волшебные палочки и записав их характеристики, он раскрыл толстый журнал и заспанным голосом просипел:
– Причина посещения?
– Слушание об опеке над несовершеннолетней мисс Гермионой Снейп в административной службе Визенгамота, – холодно отчеканил Снейп.
Очевидно, это сообщение ничего не сказало дежурному. Он не проявил никакого интереса к поступившей информации, просто поставив галочку в журнале.
– Есть такое, – безразлично бросил он и нажал на какую-то кнопку. – Слушание назначено на восемь утра, придется вам подождать.
Со скрежетом подъехал лифт. На этот раз металлический голос ни о чем не извещал – лифт, нигде не задерживаясь, доставил их прямо в административные службы Визенгамота. Тут пришлось пройти еще один контроль службой охраны, и под их пристальными взглядами Гермиона со Снейпом уселись на длинную лавку у массивных дверей. Она ужасно нервничала, хотя и знала, что этот суд – чистейшая формальность; к тому же, было неловко сидеть молча.
– Мантия вам идет, – с каменным лицом произнес Снейп.
– Вы правда так считаете? – зачем-то ляпнула Гермиона.
Зельевар посмотрел на нее, как на идиотку.
– Простите, – буркнула Гермиона.
– Это подарок леди Снейп, – после паузы странным тоном уведомил Снейп.
– Хорошо, – Гермиона почувствовала легкое разочарование: в глубине души она уже начала считать, что это подарок самого Снейпа.
Оставшееся время до заседания они провели в молчании. Вскоре коридор наполнился служащими. Гермионе казалось, что все они с любопытством поглядывают на двух богато разодетых волшебников. Снейп сидел с невозмутимым видом, а вот ей хотелось слиться со стеной, чтобы никто не косился в ее сторону. Еще не хватало встретить знакомые лица! Мистера Уизли, к примеру, или еще кого.
– О, лорд Снейп, вы уже здесь! – рядом с ними остановился пузатый волшебник в дорогой мантии.
Он был совершенно лысым, маленькие глазки, беспощадно сдавленные красными толстыми щеками, с нескрываемым интересом уставились на Гермиону.
– Судья Дженкинс, – кивнул Снейп.
– Одну минуточку! – весело воскликнул толстяк, продолжая украдкой поглядывать на Гермиону. – Мигом обернусь! Начнем через минуту, я это со всей серьезностью заявляю!
Когда толстяк скрылся за дверью, раскачиваясь, словно судно, набравшее в трюмы воды, Снейп недовольно сказал:
– Уверен, он уже половине Министерства растрепал.
Гермиона тяжко вздохнула в ответ.
Слушание прошло гладко как по маслу. За массивной впечатляющей дверью с гордой надписью «Зал заседаний» обнаружилась крохотная комнатушка с громоздким столом, за которым сидели судья и секретарь, и двумя рядами неудобных стульев с прямыми спинками.
– Поздравляю, лорд Снейп! – судья Дженкинс, потеснив стол своим пузом, перегнулся через него и потряс руку Северусу. – Такая прелестная находка! Сокровище! Мисс Снейп, позвольте вашу ручку.
Гермиона с неохотой протянула руку, и судья поцеловал ее, оставив мокрый след на тыльной стороне ладони. Она незаметно вытянула платочек и вытерла ладонь, с трудом удерживая гримасу отвращения, пока судья рассыпался в комплиментах в ее адрес. Наконец, Снейп сухо попрощался, оборвав поток восторгов, и они вышли за дверь. Вспышки фотокамер ослепили Гермиону. Она замерла, перед глазами поплыли разноцветные круги, а со всех сторон посыпались бесчисленные вопросы.
– Лорд Снейп, каким образом получилось, что вы не знали о своей дочери?
– Ее мать, в самом деле, Гиневра Морроу?
– Вы намерены ввести свою дочь в высшее общество?
– Правда ли, что вашу дочь воспитали маглы?
– Мы спешим, – холодно произнес Снейп, и журналисты все как один умолкли. – Комментарии на будущей неделе.
Журналисты опять начали орать наперебой, клацая фотоаппаратами. Гермиону словно пригвоздило к месту. Кто-то сунулся с блокнотом прямо ей под нос, истошно вопя:
– Мисс Снейп, как вы относитесь к своему новому статусу??
Снейп крепко сжал ее плечо, увлекая куда-то в сторону, и вскоре им удалось оторваться от журналистов. Пока ополоумевших газетчиков пытались угомонить работники службы охраны, Снейп с Гермионой затесались между служащими и вошли в лифт. Только когда дверь с лязгом захлопнулась и лифт рванул с места, Гермиона облегченно выдохнула.
– Привыкай, – усмехнулся Снейп. – Такие нападения случаются периодически, если ты чистокровен и богат.
– Я в восторге, – недовольно буркнула Гермиона.
Когда лифт остановился в атриуме, она насторожилась, однако хищные журналюги, очевидно, все еще боролись с охранниками. Гермиона вышла из лифта, с опаской озираясь по сторонам: газетчики могли появиться в любую секунду. Однако впереди их ждала куда более неприятная, по мнению Гермионы, неожиданность.
– Северус, какая встреча, – к ним летящей походкой спешила Нарцисса Малфой в компании еще одной элегантной леди.
Взглянув на них, Гермиона порадовалась, что на ней надета эта красивая мантия. Обе леди выглядели превосходно. Нарцисса была одета в светло-голубой костюм, выгодно подчеркивающий цвет ее глаз, маленькая шляпка в тон наряду была кокетливо сдвинута набок, тщательно завитые локоны упруго подпрыгивали при ходьбе. Ее спутница, черноглазая темноволосая леди, похожая на испанку, величественно вышагивала в темно-бордовом узком платье, отделанном тончайшим кружевом – одновременно нарядном и сдержанном.
Увидав Гермиону, Нарцисса резко остановилась, и ее ослепительная улыбка померкла – узнала, наверное.
– Ты здесь по делам школы, я так понимаю, – она немного растеряно взглянула на Северуса.
Ее подруга окинула Гермиону надменным взором. Она почти не уступала леди Малфой по красоте, и, чем дольше Гермиона всматривалась в ее лицо, тем больше она напоминала ей кого-то знакомого. Наверняка, родственница кого-то из слизеринцев.
– Нет, Нарцисса, я занят семейными делами, – отозвался Снейп с ехидной улыбочкой и отступил, чтобы леди могли как следует разглядеть Гермиону. – Вам, дорогие дамы, посчастливилось узнать новость из первых уст. Знакомьтесь, моя дочь – мисс Гермиона Снейп.
Нарцисса округлила глаза, став похожей на прелестную куклу, и определенно лишилась дара речи.
– Дочь? – изогнула бровь ее спутница, внезапно заинтересовавшись персоной Гермионы.
– Это долгая история, однако – да, – невозмутимо продолжил Северус. – Моя дочь. К сожалению, о ее существовании я узнал не так давно. Гермиона, – он повернулся к ней, – думаю, леди Малфой тебе знакома.
Гермиона покладисто закивала, чувствуя себя не в своей тарелке.
– А это леди Нотт, – представил Снейп. – Ее сын также учится на одном курсе с тобой.
Теперь Гермионе стало ясно, кого ей напоминает черноглазая леди. Секунду поколебавшись, она неуверенно склонила голову. Наверно, при знакомстве с леди было принято делать реверанс, но ей показалось глупостью вытворять такие па в атриуме Министерства.
– Да, – леди Нотт сузила глаза совсем как ее сын, – мы недавно слышали о вас, мисс. И, если слухи о ваших талантах правдивы, я осмелюсь сделать предположение, что вашей матерью является мисс Гиневра Морроу. Не так ли?
– Да, именно она, – пролепетала Гермиона.
Нарцисса наконец немного оправилась от потрясения.
– Но ведь… – она как зачарованная глядела на Гермиону. – Насколько я знаю, эта девушка…
– Боюсь, мы вынуждены покинуть вас, – прервал ее Северус. – Подробности вы узнаете в самое ближайшее время, а сейчас мы бы хотели избежать повторной встречи с репортерами, – он поклонился. – Всего наилучшего, леди.
– Прекрасное пополнение в наших рядах, – бросила леди Нотт им вслед. – Чистокровных волшебниц осталось так мало в Британии. Многих порадует появление такой завидной невесты.
Гермиона хвостом последовала за Снейпом, в ужасе думая, что она-то точно не рада своей новой роли. Ей не очень-то хотелось становиться «завидной невестой» для типов вроде Нотта.
***
В субботу, после на редкость легкой победы над Рейвенкло, Гарри и Стелла собрали увесистые сумки с домашними заданиями и вновь отправились в Блэк-мэнор (Талия предупредила, чтобы без домашних заданий не появлялись). Гарри куда больше хотелось опять увидеть крестного, чем отмечать первый успех в сезоне с однокурсниками. Рон, кажется, обиделся на него, но он все равно не мог ничего с собой поделать, тем более что ему хотелось кое о чем расспросить Регулуса Блэка.
На этот раз в связи с матчем Дамблдор перенес занятие по окклюменции на пятницу. Гарри рассказал ему о крестражах, старательно избегая упоминать имя младшего Блэка, и с удивлением услышал в ответ, что Дамблдору известно об этих штуковинах. Более того, одну из них Гарри, сам того не зная, уничтожил на втором курсе. И таких, по мнению директора, осталось еще шесть (включая тот крестраж, который Регулус вытащил из пещеры). На вопрос, когда же Дамблдор собирался обо всем рассказать Гарри, тот сказал, что ждал подходящего момента. Гарри немало удивился его ответу. Единственное, что радовало: директор позволял ему на время занятий оставлять в Омуте памяти чересчур «личные» воспоминания, и он мог сохранить при себе некоторые тайны. Однако, покидая кабинет, Гарри не мог отделаться от чувства, будто Дамблдор ждет от него еще каких-то откровений.
– Эй, есть кто дома? – прокричала Стелла, когда они оказались в гостиной замка.
Под высокими сводами заплясало эхо. Блэк-мэнор был довольно мрачным местом. Гарри покосился на зловещее чучело бурого медведя – создавалось впечатление, будто оно караулит жертву, притаившись у дверей.
– Я-то думал, после матча вы напьетесь, как и положено непослушным подросткам, – на вершине лестницы стоял Регулус Блэк.
Он медленно спустился вниз. Гарри удивляло, почему этот чистокровный до мозга костей колдун вообще не носит мантию: Регулус постоянно расхаживал в брюках и рубашке с закатанными до локтей рукавами и расстегнутым воротом. И все равно, несмотря на небрежность в одежде, у него на лбу было написано, что он отпрыск благороднейшего и древнейшего рода.
– Судя по лицам, вы выиграли, – сказал Регулус.
– Тут и сомнений быть не могло, – вздернула подбородок Стелла.
– Ну да, ну да, – усмехнулся Регулус. – Не со Слизерином ведь играли.
– Мы и у Слизерина выиграем! – самоуверенно заявила Стелла. – И Кубок в этом году будет наш!
– Ты готова поспорить на свою душу? – праздным тоном поинтересовался Регулус.
– Скорее на твою, – фыркнула Стелла и направилась в большой пустой зал, служивший столовой, или, как говорил Регулус, «трапезной».
Здесь каждый шаг отдавался гулким и довольно назойливым эхом. Гарри отметил, что плиты, которые были покрыты толстым слоем пыли в прошлые выходные, теперь сияли чистотой. Посреди неуютной пустоты зала стоял длинный массивный стол, также натертый до блеска, со сгрудившимися вокруг стульями, больше походившими на троны – их спинки были высокими, украшенными красивой замысловатой резьбой.
– Кричер.
Домовик мгновенно явился на тихий оклик Регулуса и поклонился, протерев ушами пол. Гарри было трудно поверить, что старый эльф в одиночку привел в порядок этот зал. Кричер с благоговением воззрился на Регулуса. Гарри мог поклясться, что домовик даже выглядит не таким дряхлым после возвращения любимого хозяина.
– Завари нам чай, – приказал Регулус, усаживаясь за стол. – И позови хозяина Сириуса.
– Нет, я сама за ним схожу, – вызвалась Стелла. – Где он?
– Хозяин Сириус проверяет ингредиенты в лаборатории, – живо отозвался Кричер.
Кажется, впервые на памяти Гарри он назвал Сириуса хозяином без злобы.
– Спасибо, Кричер, – улыбнулась Стелла.
Старый эльф опять учтиво поклонился:
– Рад служить молодой хозяйке.
Он исчез, даже не став бормотать оскорбления на прощание. Стелла оперлась на спинку стула Регулуса и нависла над ним.
– Я покину вас ненадолго, джентльмены, – уведомила она. – Не язви тут особо, хорошо? Если что, можешь сцедить яд в чашечку, он нам еще пригодится.
Регулус сидел, склонив голову набок и воздев глаза к потолку, всем своим видом демонстрируя, как его утомляют попытки воспитания.
– Молчание – знак согласия, – оптимистично рассудила Стелла и подмигнула Гарри: – Ты тоже не веди себя как выходец из сафари.
И она направилась прочь.
Гарри присел напротив Регулуса. По его личному мнению, у Стеллы неплохо получалось ладить со своим дядюшкой.
– Дамблдор сказал, что крестраж можно уничтожить с помощью яда василиска или Адского пламени, – сказал он.
– Вот как, – протянул Регулус. – Что еще интересного он рассказывал?
– Он считает, что Волдеморт создал семь крестражей, – ответил Гарри.
Регулус вскинул на него глаза.
– Один из них я уничтожил на втором курсе с помощью яда василиска, – добавил Гарри.
– Ты? – переспросил Регулус. – Это что, было домашним заданием по ЗоТИ? Или вас теперь так наказывают?
– Это долгая история, – махнул рукой Гарри.
Регулус хмыкнул и ехидно поинтересовался:
– Ну, а василиск как поживает? Надеюсь, Хагрид его приютил?
– Он мертв. Я убил его мечом Гриффиндора.
– О, – Регулус бросил на него изучающий взгляд. – Мне начинает казаться, что ты не так уж и прост, как выглядишь. Или я тешу себя напрасными надеждами? Как по-твоему, ты можешь победить Темного Лорда, Гарри Поттер? – он не сводил с Гарри пронзительного взгляда.
Гарри передернул плечами и сам подумал, что этот жест немыслимо глупый: будто на уроке каком-нибудь отвечает.
– Не знаешь, да? – подсказал ему Регулус. – Что ж, хреново, я тебе скажу.
Гарри невольно улыбнулся: все-таки, у братьев Блэк было больше общего, чем они сами готовы были признать. Сириус тоже любил прибегнуть к этому красочному эпитету.
Регулус вздохнул, окинув взглядом пустой зал.
– Сможешь добыть клык василиска? – спросил он.
Гарри, повременив, кивнул. Регулус удивился положительному ответу, но заметно повеселел.
– Превосходно! – улыбнулся он. – Значит, можно считать, что крестражей осталось пять. Дамблдор еще что-нибудь занимательное рассказал? Или ты ему?
– Я про тебя ни словом не обмолвился, – понял намек Гарри. – А на время уроков окклюменции я оставляю некоторые воспоминания в Омуте памяти, поэтому можешь быть спокоен.
– А твои друзья будут держать рты на замке? – прищурился Регулус. – Грязнокровка, например? Дамблдор пользуется у них популярностью.
Гарри понял, что он нарочно назвал Гермиону «грязнокровкой» – из вредности – и ему вдруг показалось чертовски забавным, что на самом деле она никакая не грязнокровка, а наследница одного из самых благородных и древних семейств Великобритании. При следующей встрече Регулус бы, скорее всего, ей ручку целовал.
– Гермиона – самая умная, добрая и понимающая девушка, которую я знаю, – с достоинством уведомил Гарри.
Регулус скорчил умиленную рожицу.
– Да что ты? Не будь она грязнокровкой, я бы на ней женился, – саркастично уведомил он. – Она ведь практически ангел во плоти, если верить твоим словам.
На столе появился чайный сервиз. Гарри налил себе чаю, многозначительно сказав:
– При возможности я бы словил тебя на слове.
Регулус промолчал, не поняв, что он имеет в виду. Гарри отхлебнул горячего ароматного напитка, щедро приправленного пряностями, и, наконец, спросил то, что его интересовало:
– Скажи, ты никогда не слышал о Поттерах что-нибудь странное?
– Все слышали, – нахмурился Регулус. – Все знали, что Поттеры – отшельники, никого у себя не принимают и вообще редкостные параноики, даже по сравнению с моей семейкой.
– Да, но, может, ты знаешь нечто особое? Ч

Поиск по сайту: