Поручение Темного Лорда. Регулус сидел за столиком в «Дырявом котле»

Регулус сидел за столиком в «Дырявом котле». Место он выбрал не в самом темном углу, но и не на виду у всех. Накинув капюшон, он рассматривал посетителей, терпеливо ожидая, когда же явится патруль, чтобы подкрепиться – а что он непременно появится, можно было не сомневаться: Том, владелец «Дырявого котла», справно извещал Грюма о происходящем в Косом переулке. Многие из работников Отдела правопорядка, не желая иметь проблем с новой властью и с целью сохранить стабильный заработок, остались в Министерстве и выполняли приказы Радикальной партии. Это составит дополнительные проблемы, если режим Волдеморта все-таки будет свергнут: начнутся все эти разборки, кто прав, кто виноват, кто просто думал о своей шкуре, кто поддерживал чистокровок искренне, а кто надеялся по-тихому помогать попавшим в опалу. Каждая новая власть стремится убрать куда подальше ненадежных людей, а под раздачу попадают все подряд. Патрульным придется несладко: никто не будет думать, что они выполняют приказы Министерства, потому что боятся за свои семьи, нет. Для людей, в первую очередь для тех, чьих родных они арестовали, полицейские станут живым воплощением нового режима – для среднестатистического волшебника патруль на улице значительно реальнее, чем лица с первой полосы «Ежедневного пророка». Да уж, буря над Британскими островами стихнет еще не скоро.
Регулус отломил кусочек овсяного печенья и обмакнул в кофе, глядя, как печенье впитывает влагу, становясь темнее. Он точно знал, что в этой войне будет много жертв и много сломанных судеб. Второе, по его личному мнению, было хуже. «А эта твоя пренебрежительность и ирония… это…» – бурчит мисс Снейп, негодуя, и вдруг замолкает, ощутив, что они с Сириусом готовы расхохотаться. Выглядит она при этом донельзя забавно. «Это?» – нет, Регулусу все-таки хочется услышать ожидаемый вывод. «Это довольно распространенный способ самозащиты в последние сто лет», – расстроено заканчивает Гермиона, раздосадованная и даже немного обиженная.
Регулус невольно улыбнулся воспоминанию. Все-таки, странно, как можно быть такой наивной и искренней? Небось, у Снейпа она не такой выросла бы. Хотя, кто знает: Гиневра лет до семнадцати была практически такой же, только более замкнутой. А, может, и Гермиона такая: он-то видел ее только в кругу самых близких и горячо любимых людей. Да, то, как сильно она любит Гарри и Стеллу, можно было легко прочесть по ее глазам. Регулусу вовсе не хотелось, чтобы она изменилась, чтобы растеряла свою доброту и открытость. Война вообще не для таких, как она. А Пожиратели быстро ее «перевоспитают». Или, скорее, сломают. Эх, где он, этот счастливый случай, когда он ему так нужен? Разве их с Сириусом общего везения не должно хватить на то, чтобы вытянуть дурацких Снейпов из передряги?
Печенье размякло, кусочек отвалился, и в чашке закружились крошки. Регулус вернул остатки на тарелку и заказал еще одну чашку кофе. Как раз в это время в «Дырявый котел» ввалились продрогшие патрульные.
– Эй, Том, нам по кофейку, – хрипло произнес один и шмыгнул носом.
– С ложечкой коньяку, – добавил второй. – Дьявольская работенка, согревающие чары выдыхаются все быстрее.
– А ты уволься, Бен, – предложил один из завсегдатаев. – И совесть, глядишь, по ночам беспокоить не будет.
Патрульный Бен мрачно взглянул на говорившего.
– Джон, тише, – попросил его спутник.
– Хадженс, помалкивай, да целее будешь, – посоветовал Бен, грозно топорща усы, потом бросил напарнику: – Сейчас вернусь.
Он поднялся со стула и скрылся в туалете. Регулус, выждав секунду, последовал за ним. Бен делал свои дела, насвистывая какую-то мелодию.
– Империо, – одними губами произнес Регулус.
В свое время Орион научил своих сыновей и племянниц отлично управляться с этим заклятьем, и блестяще ему сопротивляться тоже. Сириус, правда, учился со скрежетом зубовным и бесчисленными ссорами, но от фамильной предрасположенности к Темным чарам деваться ему было некуда – все равно все схватывал на лету.
Регулус мысленно приказал патрульному предупредить Олливандера и отдал свое сквозное зеркало, чтобы старик связался с Сириусом – он хотел забрать мастера в поместье Блэков. Полицейские то и дело захаживали в лавочки Косого переулка, чтобы нагнать страху на посетителей, и заодно согреться, а у Олливандера бывали чаще, чем у всех остальных вместе взятых, подозревая старика в «незаконном сбыте волшебных палочек маглорожденным», поэтому их появление там не вызовет и тени подозрения. Регулус так и представил, как гордится своим новым статусом мастер волшебных палочек: Олливандер был тот еще авантюрист.
Вернувшись в зал, Регулус допил свой кофе и покинул «Дырявый котел». Он зашагал вверх по улице, на всякий случай проверяя, нет ли за ним хвоста. Нужно было предупредить Сириуса, чтоб готовился встречать Олливандера, а заодно и покопаться в библиотеке – все равно до завтрашнего дня в Принц-мэноре делать нечего. А Регулусу Блэку было просто необходимо постоянно занимать себя жизненно важными делами, чтобы не оставалось времени на праздные размышления на личные темы. Ему не хотелось задумываться над тем, что сейчас происходит с мисс Снейп, а также над тем, почему его это вообще так интересует. В своей жизни Регулус беспокоился только о девушках из рода Блэк, а эта новая привязанность возникла так быстро, что просто застала его врасплох.
Он завернул за угол, постоял немного, убеждаясь, что никто не спешит за ним следовать, затем вытянул из кармана фамильный перстень, одел и повернул на пальце.
***
– Как ты, нормально? – спросил Гарри, сочувственно заглядывая ей в глаза.
Гермиона кивнула, хотя вовсе не была в этом уверена. Они сидели в кухне дома по площади Гриммо, и она совершенно не помнила, как сюда попала. В животе угнездился ледяной комок тревоги. Северус сидел по правую руку от нее, как всегда, с непроницаемым видом. Как же они, все-таки, попали сюда? Как умудрились уйти от Кэрроу? Эти, и многие другие вопросы кружились у нее в голове, но она боялась произнести хоть один вслух. И ее немного задело, что Регулуса среди собравшихся не было. Но о его отсутствии она спрашивать уж точно не намерена.
– Слава Мерлину, мы вытащили тебя, – улыбается Стелла. – Мы все извелись.
– А я уж было подумал, не по доброй ли воле вы ушли? – полушутя говорит Сириус.
Северус неопределенно хмыкает.
– Вспомнив о тебе, я поколебался, стоит ли возвращаться, – ядовито уведомляет он.
Гермиона потерянно молчит. Все улыбаются и смотрят на нее выжидающе. Комок в животе неприятно пульсирует. Она делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и оглядывается по сторонам. На камине стоят массивные часы, которых она не припоминает, показывают половину третьего, стол то ли новый, то ли заново покрыт лаком – непонятно. На потолке, кроме обычных сковородок, висят пучки разных трав – еще одно маленькое новшество. Гермиона смотрит на пучок полыни у себя над головой, она источает горький и резкий запах, от которого даже во рту появляется горьковатый привкус. В кухне чище, чем когда-либо, только в углу плетет паутину паук – сам маленький, а лапы длинные и тонкие, как ниточки.
– Гермиона, – окликает ее Стелла.
Гермиона переводит взгляд на своих друзей. Она все еще растеряна, настолько, что даже радости от встречи не испытывает.
– Ты хоть рада? – спрашивает Гарри. – На тебе лица нет.
Паук в углу старательно строит воздушную крепость. Убрать бы его отсюда.
– А как мы сюда попали? – задает Гермиона самый безобидный из своих вопросов.
Нет, стол определенно новее, только копия старого.
– В тебя заклятьем попали, поэтому ты не помнишь, – отвечает Сириус. – Так будет некоторое время.
– А Метка? – Гермиона ощущает внезапную враждебность к ним всем: и к друзьям, и к Сириусу, и даже к отцу.
– Нам удалось ее нейтрализовать, – хвалится Гарри.
Гермиона интуитивно укрепляет свой ментальный блок. Запах полыни и паук в углу становятся невыносимыми.
– Как вы нейтрализовали Метку? – спрашивает она, уже зная, что это сон.
Стоит только сильней напрячься – и глаза Гарри из зеленых становятся красными. А обстановка вокруг изменилась по одной простой причине – такой ее видел Волдеморт, наверно, еще в те времена, когда были живы родители братьев. Выходит, в ее воспоминания ему пробраться не удалось, раз пришлось удовольствоваться собственными. И вот почему здесь присутствуют не все.
Гарри начинает смеяться – сначала глухо, а потом все громче, голос его становится выше и противней…

Гермиона открыла глаза и резко села в постели вся в холодном поту. Сердце бешено билось о ребра. Она подтянула колени к груди и уперлась в них локтями, обхватив ладонями голову. Сон норовил ускользнуть. Нет, надо сосредоточиться и воспроизвести все детали, чтобы убедиться, что она не сказала ничего компрометирующего. Она не задала ни одного неосторожного вопроса. Отлично. И не проявила ни малейшей радости, увидев друзей, это точно. Она была слишком растеряна, чтобы пытаться осознать внезапно обрушившееся на нее счастье. Именно потрясение ее и спасло. Проклятье! Гермиона швырнула подушку о стену. Она должна быть еще бдительнее. Нужно работать над ментальной защитой во сне – именно тогда подсознание уязвимее всего. Она ведь читала об этом. А если Волдеморт что-нибудь внушил ее подсознанию? Гермиона сглотнула, колючий страх забрался ей под кожу. Темную комнату заполнило ощущение чьего-то присутствия. Гермиона вжалась в спинку кровати, стуча зубами от страха и охватившего ее озноба. Изо рта при выдохе вдруг повалил белый пар. Она опять сглотнула и обхватила себя руками. Нужно попытаться разжечь огонь в камине. Ведь для нее это проще простого, стоит только подумать. Но, как она ни пыталась, ничего не происходило – ее сила исчезла, словно никогда и не было. Раздался какой-то хруст, и в комнате внезапно посветлело: ровно настолько, чтобы она увидела корку льда, стремительно покрывающую стены и пол. Стало невыносимо холодно. Гермиона зажмурилась и затрясла головой.
– Это сон, – зашептала она. – Это все еще сон…
«Кто», – зазвучало у нее в голове. Она сжалась в комочек, стараясь вытолкать голос из своей головы. «Кто носит маску моих слуг?» – потребовал голос, ввинчиваясь болью в виски. Гермиона опять затрясла и без того разрывающейся от боли головой.
– Я не знаю! – выкрикнула она.
Думать было невозможно. Боль все нарастала.
«Кто из твоих друзей делает подобные вещи?»
Лед покрывал уже и постель, обжигая прикосновением ее ноги. Гермиона стучала зубами от холода, но боль в голове размывала все остальные ощущения. Пожалуйста, пусть это прекратится.
– Я не знаю! – истошно завопила она.
Из носа брызнула кровь, заливая обледеневшую ткань мантии. Гермиона вскрикнула. Кровь лилась ручьем, безостановочно, текла по подбородку, по груди, по рукам, которыми она старалась ее вытереть. Если это немедленно не прекратить, она умрет! Гермиона запрокинула голову…

Над ней, прямо на потолке, сплетались бесчисленные змеиные тела. Чешуя влажно блестела в свете факелов, кольца свивались и разворачивались, змеи ползали друг по другу, их омерзительные тела почти чувственно переплетались и запутывались. И вдруг ноги Гермионы оторвались от пола, и она полетела вверх… нет, вниз, прямо в змеиное плетение. Через миг она упала посреди змей, на их скользкие мокрые чешуи. Змеи разъяренно зашипели. Гермиона хотела тут же вскочить, но ее обвили огромные кольца, не позволяя сдвинуться с места. Змеи копошились у нее в волосах, прямо под ухом раздавалось шипение, и она ощутила, как медленно тонет в этом море чешуйчатых тел. Нет, Мерлин. Гермиона жалобно пискнула. Над ней показалась большая треугольная голова Нагайны, смотрящая на нее красными, как у ее хозяина, глазами.
«Говори, маленькая дрянь! Кто смеет носить маску Пожирателя?»
– Я н-не знаю…
Змея проползла у нее прямо по лицу, кольца вокруг сомкнулись сильнее. Это же только сон, только сон, во сне невозможно умереть… Змеиные тела сплетались над ней, закрывая последние просветы, пачкая ее лицо холодной слизью. Слизь забилась в ноздри, не давая сделать вдох. Нет, нет, не надо…

Гермиона свалилась с кровати, больно стукнувшись головой, и, очевидно, от этого проснулась. Она тут же провела ладонью по лицу – никакой слизи, но желудок свело от одного воспоминания. Она бросилась в ванную и согнулась над унитазом, а потом, как всегда после рвоты, разрыдалась. Ее бил озноб, во рту стоял горький противный привкус, а желудок судорожно сжимался. Гермиону еще раз стошнило, и она бессильно опустилась на холодный кафель, привалившись спиной к ванне. Какое-то время она сидела в темноте, пережидая, пока желудок придет в норму. Наконец, к ней вернулась способность соображать. Она тут же сосредоточилась на своей силе. Все факелы в помещении, а заодно и камин вспыхнули ярким пламенем, обнадеживая, что это действительно не сон.
Гермиона обхватила колени руками и уставилась перед собой, боясь закрыть глаза дольше, чем на секунду. Она чувствовала себя маленькой, беззащитной и абсолютно одинокой. Было невыносимо знать, что никто ей не поможет, что надеяться ей не на что. Ей было тем трудней, что в первом своем сне она видела лица друзей и отца, пусть даже глаза Гарри и стали красными. Ощущение было такое, будто прошла целая жизнь с их последней встречи. Глаза наполнились слезами. Гермионе почему-то казалось, что она никогда больше не увидит их, что не выберется из этого замка живой. Ей стало невыносимо жаль себя, и в голове завертелся отчаянный вопрос «Почему именно я? Почему все это именно со мной?» Уткнувшись лицом в колени, Гермиона тихонечко заплакала.
***
– Хозяин приказывает мисс Снейп составить ему компанию за завтраком! – командным тоном объявил домовик. – Корни проводит мисс в трапезную.
Гермиона взглянула на себя в зеркало. Утром она старательно привела себя в порядок при помощи косметических заклятий, и теперь выглядела достаточно свежо, как для человека, не спавшего полночи. Собравшись с силами, она направилась следом за домовиком вниз. Она шла по замку, и вчерашний вечер, как и происходящее сейчас, казались ей сном. Никак не получалось поверить в реальность этого кошмара, хотя умом она, конечно, понимала, что не спит. Понимала, но не верила.
Мальсиберы и Малфой уже сидели за столом. И Лестрейнджи с еще одним незнакомым Пожирателем смерти, чьи длинные волосы были совершенно седыми, хотя на красивом лице не было ни морщинки.
– Мисс Снейп, как я вижу, не спешит являться на первый мой зов, – сказал Волдеморт сидящей по правую руку Беллатрисе. – Разбалованная девица. Или недостаточно воспитанная.
– Я могла бы преподать ей урок хороших манер, – Беллатриса почти с нежностью посмотрела на Гермиону.
Гермиона равнодушно молчала. Взгляд Лестрейндж она выдержала без особых усилий. В ее распоряжении теперь было всего одно возможное преимущество – не испытывать страх перед наказанием. Волдеморт задумчиво провел волшебной палочкой по губам, растягивая паузу перед вынесением вердикта. Если бояться, то эта пауза в самом деле покажется невыносимой, а если тебе все равно, то Волдеморт выглядит даже смешным в своей самоуверенности. Это открытие позволило Гермионе дышать свободнее. Необходимо просто не думать о том, что может случиться в следующую минуту, и ни в коем случае не вспоминать свои вчерашние ощущения.
– К воспитательному процессу приступим после завтрака, – решил Волдеморт мгновение спустя. – Присаживайтесь, мисс Снейп.
Гермиона заняла единственное свободное место напротив Эстель Мальсибер. От запаха еды желудок неприятно сжался.
– Выглядите свежо, – веселым тоном заметил Волдеморт. – Хорошо выспались, судя по всему?
– Неплохо, – с трудом выдавила Гермиона.
Лестрейнджи переглянулись с незнакомым Пожирателем.
– Как? Вас совсем не мучила совесть после вчерашнего… – Беллатриса бросила на мужа еще один взгляд, –… происшествия?
Рудольфус криво усмехнулся.
– Я слышал, маглоподобный был вашим однокурсником, – добавил он.
Волдеморт сузил красные глаза, еще больше став похожим на змею.
– Я пересмотрела свои принципы, – тихо произнесла Гермиона, стараясь, чтобы голос не задрожал. – Я ведь должна соответствовать своему статусу, – по ее мнению, прозвучало по-идиотски, но лучше придумать она не смогла.
– Почему же, мисс Снейп, вы так долго колебались вчера? – с усмешкой спросил Волдеморт. – За вашим отцом я такого не замечал. Это мистер Малфой и юные Мальсиберы могли бы оправдаться генами, но ваши родители меня почти никогда не разочаровывали, – он перевел взгляд на Рея и злобно добавил: – Ненавижу это старомодное благородство.
Мальсибер сидел, глядя прямо перед собой, но наверняка ощутил презрительный взгляд красных глаз. Гермиона спрятала под стол немилосердно трясущиеся руки. Голову начинали пронизывать иголочки боли, вызванной нервным напряжением, а в носу стало горячо, будто вот-вот начнется кровотечение. Она чувствовала себя ужасно. Только теперь на нее сполна обрушилось понимание того, что Дин погиб у нее на глазах. Она виновата в его смерти. Может, даже больше Рея: ведь знала же, знала же заранее, но даже не попыталась его предупредить…
– Ешьте, мисс Снейп, – вкрадчиво произнес Темный Лорд. – Силы вам еще понадобятся. Поможете лорду Розье в одном деле. Ах, да, вы же незнакомы. Это лорд Роберт Розье, один из моих верных сторонников, несправедливо осужденных предыдущим режимом. Но я исправил эту несправедливость.
Гермиона коротко взглянула на седовласого мага. Ей показалось, что она уже слышала эту фамилию от Северуса, но никак не могла вспомнить, в связи с чем. Точнее, она и не пыталась. Все силы уходили на борьбу с охватившей ее дрожью.
– Как и многие другие несправедливости, – добавил Темный Лорд. – Вам, мисс Снейп, предстоит прожить жизнь в совершенно ином обществе, непохожем на то, к которому вы привыкли. Или вам все-таки более привычно общество маглов?
Беллатриса издала бессвязный возглас отвращения.
– Уже давно нет, – отрывисто процедила Гермиона, почувствовав секундную вспышку ненависти к Беллатрисе.
Лестрейндж в притворном удивлении подняла брови.
– Другого ответа было бы глупо ожидать, – насмешливо промолвил Волдеморт. – Все, кто хочет мне понравиться или кто боится меня, отвечают так. Что же преобладает у вас, мисс Снейп? Страх? Или расчет?
Гермиона потеряла не только способность говорить, но и соображать. Она просто смотрела перед собой, и в голове было совершенно пусто. Она не могла придумать ответ, ей даже не были понятны мотивы Темного Лорда: он просто забавляется или действительно хочет, чтобы она выдала себя? Но, Мордред его побери, он и так прекрасно знает, что она не поддерживает его! К чему эти игры? Пусть уж просто убьет ее, и все.
– Отвечай, когда к тебе обращается Темный Лорд! – внезапно рявкнула Беллатриса, вскочив с места.
Гермиона успела лишь отклониться.
– Сядь! – приказал Волдеморт, и Беллатриса тут же рухнула обратно на стул, гневно сверкая глазами на Гермиону.
Волдеморт покрутил в руках волшебную палочку.
– Что ж, мисс Снейп, если вам не хочется есть, то отправляйтесь вслед за лордом Розье, – наконец, приказал он.
Розье поднялся, Гермиона поспешила следом за ним, пока Волдеморт не передумал, и только потом подумала, что ничего хорошего в обществе Пожирателя ее не ждет. Она шла за Розье и смотрела на его белые-белые волосы. Может, это и не седина на самом деле. А если и так, то откуда она взялась? В Азкабане поседел? Последнее предположение заставило Гермиону поежиться.
Розье распахнул неприметную обветшалую дверь под парадной лестницей. За ней обнаружилась крутая каменная лестница, ведущая в подземелья замка. Розье засветил кончик волшебной палочки и зашагал вниз, ни разу не оглянувшись на свою спутницу. Гермиона усилием воли заставила себя следовать за ним. Может, ее запрут в этом подземелье? Поразмыслив, она решила, что это не самая худшая перспектива. Ступеньки лестницы крошились под ногами и были влажными от сырости. Пришлось держаться за такую же отсыревшую стену, местами поросшую мхом. Гермионе очень хотелось спросить, куда он ее ведет, но она не решалась и просто молча шла, гадая, какие еще мучения уготовил для нее Темный Лорд. Наверняка это что-то очень скверное. Но что может быть хуже вчерашнего? Гермионе показалось, будто по пищеводу вверх поднимается волна острых иголок. Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Только не убийства. Она бы предпочла мучиться самой, только бы не жертвовать чужими жизнями…
– Чего встала? – хриплым голосом поинтересовался ее провожатый, подняв волшебную палочку повыше. – Я не люблю ждать.
Гермиона зашагала дальше, ничего не ответив. Пока что она не испытывала страха перед Пожирателем, который ее вел. Хотя стоило, наверное. Но сейчас ее заботило только то, что же ее заставят делать? Только не убивать, только не это.
Подземелье больше всего походило на темницу. В длинном коридоре, тускло освещенном светом редких факелов, тянулись два ряда обитых железом дверей. Стены влажно блестели, будто облизанные каким-то огромным зверем. Гермиона скрестила руки на груди, зябко поежившись. Розье остановился у одной из дверей, недобро усмехнулся, взглянув на Гермиону через плечо, взмахом волшебной палочки отпер дверь и вошел внутрь.
Гермиона огляделась по сторонам, испытывая жгучее желание рвануть прочь. Ей было страшно заглянуть в камеру, которую как раз осветил световой шар. Она даже сделала несколько шагов в сторону выхода. Просто уйти. Взять – и уйти. Из подземелья, а потом и из замка – и будь что будет!
– Чего застряла? – рыкнул Розье, выглянув в коридор.
Гермиона медленно повернулась. Хотелось сначала спросить, что там… а потом сбежать. Розье вдруг в одно мгновение оказался рядом и, схватив ее за шкирку, втянул в камеру.
– Я с тобой возиться не намерен, – уведомил он ее и снял со стены большой кинжал с кривым лезвием.
Гермиона в ужасе отшатнулась, однако Пожиратель на удивление легко отпустил ее. И только тут она заметила, что в глубине просторной холодной камеры стоит человек. Розье направился к нему, световой шар поплыл следом и осветил пленника. Точнее, пленницу. Оказалось, что женщина не стоит, а подвешена за руки, и ее ноги едва касаются пола. Светлые волосы закрывали лицо, обнаженные руки покрывали синяки и кровавые разводы. Гермиона машинально отступила на шаг, и дверь тут же с грохотом захлопнулась у нее за спиной. От громкого звука пленница очнулась, вздрогнула всем телом и подняла голову. Гермионе захотелось зажмуриться, чтобы не узнать в ней вдруг кого-то знакомого, но вместо этого она как завороженная смотрела на женщину, испытывая какое-то болезненное нездоровое любопытство. И узнала таки: это была одна из хогвартских профессоров, кажется, преподаватель магловедения.
– Ну, привет, Чарити, вот мы и снова встретились, – весело произнес Розье.
Перемена, произошедшая с ним, была разительна: он оживился, стал даже выглядеть моложе, глаза лихорадочно засверкали.
– Ид-ди к Морд… реду, – с трудом прохрипела профессор.
Гермиона крепко стиснула зубы. На глаза набежали слезы, в ушах зазвенело. Нет, опять… Вчерашние события рванными отрывками вспыхивали перед глазами.
– Эта женщина вам знакома, мисс Снейп? – Розье откинул со лба пленницы волосы, чтобы Гермиона могла получше рассмотреть опухшее от побоев лицо.
– Это… – слова застряли в горле у Гермионы, когда она встретилась взглядом с глазами женщины, полными ненависти, и на нее нахлынула волна чувств пленницы, накрывая с головой: Гермиона для нее была одной из Пожирателей, ее она ненавидела с не меньшей силой, чем всех остальных приспешников Волдеморта. Ненависть женщины, обращенная и к ней тоже, приравнивающая ее ко всем Пожирателям, застала Гермиону врасплох. «Нет, я не такая, я не с ними», – хотелось сказать это вслух, оправдаться перед ней, а перед глазами – немым упреком – слезинка, упавшая на пол перед Дином. Ведь ему было шестнадцать, и он отчаянно хотел жить…
– Это хогвартский профессор магловедения миссис Чарити Бербидж, – уведомил Розье, сделав особое ударение на слове «миссис». – В девичестве миссис Бербидж была не просто ведьмой, нет, – он приподнял лицо женщины за подбородок. – Ее фамилия была Розье. Моя кузина, девушка благородных кровей. А потом, – он брезгливо убрал руку, – она стала подстилкой для магловского выродка, – Розье выплюнул эти слова кузине в лицо, – и промывала школьникам мозги своей теорией о равенстве волшебников и маглов.
Несколько мгновений они неотрывно смотрели друг другу в глаза – Розье, кажется, ждал от кузины какой-нибудь реакции.
– Шлюха, – не дождавшись, прошипел он. – Во всех смыслах этого слова.
Злость Розье почти ощущалась на ощупь. Желание убежать охватило Гермиону с новой силой. На мгновение показалось, что она сойдет с ума, если будет смотреть, как он издевается над собственной сестрой. Розье заметался по камере, погрузившись в какие-то свои мысли, словно забыв на время о присутствии кого-либо еще. Затем резко остановился и ткнул кинжалом в сторону своей сестры.
– Проси, чтобы я сжалился над тобой, – потребовал он с совершенно безумным видом.
Чарити едва заметно покачнула головой, глядя на него одновременно с вызовом и страхом. Розье запрокинул голову и устало вздохнул. Гермиона сглотнула. «Он же сумасшедший», – с ужасом поняла она. Розье приблизился к Чарити вплотную и провел лезвием кинжала по ее щеке. Женщина зажмурилась, изо всех сил стараясь не выказать страха, но все же всхлипнула. По ее щекам покатились крупные слезы.
– Проси, мразь, – его верхняя губа задрожала, он почти скалился, и от этого красивое лицо становилось похожим на звериную морду.
Гермиона вжалась в дверь у себя за спиной, но не могла отвести глаз от этого жуткого зрелища. Ее била крупная дрожь. Господи, неужели такие люди действительно существуют? Не знающие жалости, беспощадные, для которых человеческая жизнь – пустой звук…
– Проси, – шипел Розье в лицо своей сестре.
Чарити уже всхлипывала, не сдерживаясь, и только судорожно трясла головой, уже даже не от храбрости, а просто потому, что ей было нечего терять. «Не хочу, не хочу, не хочу», – пульсировало в голове у Гермионы, пока она смотрела на несчастную женщину. Она не хотела принимать участие в этом издевательстве, не хотела даже знать, что так бывает.
– Проси, – все твердил Розье, и от одного его голоса, полного удовольствия от происходящего, можно было сойти с ума.
Гермиона крепче стиснула зубы, чтобы не закричать «Довольно». Она уже не помнила, почему не может действительно закричать или попытаться применить магию, знала только, что нельзя. Мир сузился до размеров этой тесной клетки, за влажными склизкими стенами которой ничего больше не существовало, а эта пытка, должно быть, будет длиться вечно.
– Проси… проси… проси…
Ощущение было такое, будто это слово звучит у нее в голове.
– ДА ПОШЕЛ ТЫ, УБЛЮДОК! – вдруг истерично закричала пленница.
Повисла гулкая тишина. Розье отстранился от сестры, несколько мгновений с отсутствующим видом смотрел на нее, потом вкрадчиво переспросил:
– Ах, ублюдок?
У Гермионы от его тона все похолодело внутри, а ладони, наоборот, взмокли. Розье коротко хохотнул и повернулся спиной к Чарити. Гермиона выдохнула. Обошлось…
– Ублюдок, – повторил он и вдруг с разворота всадил кинжал под ребра женщине – так неожиданно, что Гермиона не успела отвернуться и увидела, как кровь брызнула ему на руки.
Чарити истошно закричала, Гермиона зажала уши руками и, крепко зажмурившись, сползла по двери вниз. Перед глазами все еще стояла льющаяся по рукам кровь, а непрекращающийся крик был слышен, как бы плотно она не прижимала ладони к ушам. По щекам покатились слезы. Нет, это все не с ней, это происходит с кем-то другим. Мерлин, это сон, это только сон! Ей хотелось начать мурлыкать какую-нибудь мелодию, чтобы не слышать этот крик. Что он делает? Мерлин, ЧТО ОН ТВОРИТ?
Внезапно мокрые пальцы сомкнулись на ее запястье и дернули вверх с такой силой, что Гермиона вмиг оказалась на ногах. Чарити тихо всхлипывала, ее лицо было закрыто спутавшимися волосами. Одежда была залита кровью, но сквозь прорезь был виден свежий рубец: Розье исцелил свою пленницу, чтобы мучить дольше, чем мог бы выдержать человек.
– Тебе жаль эту мразь? – прорычал он Гермионе в ухо, больно схватив ее за шею сзади.
Гермиона неопределенно мотнула головой. Мысли смешались, ее тошнило от запаха крови, в ушах еще звенел крик.
– Жаль, да?! Отвечай! – Розье встряхнул ее.
– Нет! – выкрикнула Гермиона сквозь всхлип.
Почему все это – именно с ней? Страх смешался с невыносимым отвращением к себе, к своему бессилию.
– Врешь, маленькая дрянь! – Розье оттолкнул ее с такой силой, что Гермиона отлетела в угол и упала на пол.
Пожиратель закатил рукав на правой руке и схватил Чарити за горло. Световой шар сжался до крохотных размеров, погрузив камеру в полутьму, Гермиона кожей ощутила, как помещение наполняется Темной магией. Тени по углам зашевелились – она увидела, как семипалая полупрозрачная рука тянется к ней и попыталась отстраниться, призывая свою силу. Тень отпрянула, обжегшись о ее кожу, и вслед за остальными искореженными силуэтами метнулась к Розье. Бесчисленные потусторонние существа, принявшие облик теней, словно впитывала тень Пожирателя. Чарити захрипела, из последних сил стараясь вырваться из его хватки: все вены вдруг явственно проступили на ее лице черными полосами, глаза глубоко запали, кожа обтянула череп, будто женщина старилась прямо за несколько мгновений, словно таким жутким образом Розье отбирал ее жизненные силы, вытягивал из нее жизнь одним только прикосновением. Ее кожа посерела и начала опадать лоскутками и почти сразу рассыпаться в пыль. Гермиона в ужасе смотрела, как несчастная пленница иссохла и в самом деле превратилась в пепел, который просыпался между пальцами ее мучителя. Розье испустил удовлетворенный вздох. В следующий миг световой шар вспыхнул с новой силой, и тени исчезли. Цепи покачивались в воздухе – и больше ничто не указывало на то, что пару секунд назад здесь находился еще один человек.
Гермиона не смела вздохнуть. Ни о чем подобном она даже не слышала. Розье повернулся к ней и криво усмехнулся. Гермиона инстинктивно вжалась в стену. Сердце бешено билось в груди. Ее волшебная палочка оказалась в руке Пожирателя.
– М-да, – разочарованно протянул он, рассматривая волшебную палочку с арабской вязью. – Снейп из тебя никакая. И Морроу не лучше. Здесь посидишь, подумаешь о своей никчемности.
Он вышел и закрыл за собой дверь на засов. По плитам гулко застучали каблуки, и чем дальше становился звук, тем тусклее светил шар, пока окончательно не погас.
Гермиона, все еще дрожа, продолжала сидеть в углу. Она попыталась воспользоваться своей силой, но, разумеется, ничего не вышло. Почему-то она чувствовала себя униженной, растоптанной, оплеванной. Они сделали это нарочно, они знали, что для нее чужие страдания хуже собственных, поэтому заставили ее смотреть, а потом заставят пытать и убивать. И она… сделает это?
***
Северус проклинал свою жизнь, свою глупость, свою беспомощность. Он чувствовал себя ничтожным, потому что не мог просто отправиться в Марволо-мэнор, разнести там все в пух и прах и забрать свою дочь, которая уже сутки провела там, домой. Он, лорд Снейп, один из самых сильных магов в этой гребаной стране, не может защитить своего ребенка от этих негодяев. Раньше он никогда не задумывался по-настоящему, что испытывает к Пожирателям смерти, но с этого момента он точно знал, что ненавидит их и сделает все, чтобы обитатели замка Марволо сдохли. И, желательно, в адских муках.
Разозленный собственной беспомощностью, он с трудом сдерживался, чтобы не крушить в Косом переулке все, что попадало под руку. Потому что всех тех, кто отмалчивался и послушно потворствовал новому режиму, он сегодня тоже ненавидел. «Надумали переждать в тихой заводи? Ну уж нет, дорогие. Каждый должен уяснить для себя, кто такие истинные Пожиратели смерти. Каждый. Знайте, что мы твари. С нами нельзя мириться. С нами вы никогда не будете спокойны за своих детей. С нами вы забудете про спокойный сон и человеческое достоинство». Но это были только мысли. На деле Северус с остальным отрядом уничтожал только заколоченные лавочки «противников режима», демонстрируя обывателям мощь Радикальной партии и судьбу, которая будет ожидать их в случае неповиновения. В окнах домов маячили белые от испуга лица, а пугаться действительно было чему: отряд подобрали элитный: он с Гиневрой, Кристиан (тоже попал сюда из-за своих детей), Рабастан Лестрейндж, двое Кэрроу, Руквуд и Долохов. Малфоя почему-то не было.
– Твою мать! – выругался Руквуд, когда элитное здание на углу вспыхнуло: кажется, оно принадлежало Ноттам. – Морроу! Этот дом запретили трогать!
Гиневра медленно повернула голову: в глазах у нее мелькали искры. Руквуд неохотно прикусил язык и все же покосился на Алекто, будто та могла успокоить Гиневру. Северус лишь усмехнулся. Алекто теперь Гиневре и слова поперек не скажет.
– К Олливандеру, – буркнула она.
Благодаря присутствию Рабастана Лестрейнджа шансов аппарировать у старого мастера не оставалось, а портальную и каминную сети контролировало Министерство. Собственно, благодаря системе чар Алекто Кэрроу Олливандер вообще не мог выбраться из лавки: для того, чтобы снять эти чары, нужно времени около суток. Словом, чтобы сбежать ему надо либо убить Алекто, либо быть предупрежденным. Вот и представился случай убедиться, кот или не кот у них живет.
Они были уже в паре шагов от лавки Олливандера, когда раздался взрыв. Горячая волна ударила Северусу в грудь, он отлетел на несколько футов и потерял сознание.
***
Темный Лорд сидел над старинным фолиантом, ища лазейку, которая позволила бы ему воплотить в жизнь один блестящий план. Трудность состояла в том, что человеческому существу дано много чести – его тело не так-то просто отобрать, как, скажем, тело змеи, если хочешь сотворить крестраж. Темный Лорд оторвал взгляд от книги. Собственно, он не рассчитывал, что придется идти на такие ухищрения, придумывать, как бы заставить отдать свою оболочку «по доброй воле». Он планировал обойтись простым Империусом, в худшем случае – подкорректировать подсознание. Но ментальный блок маленькой ведьмы оказался блестящим, выше всяких похвал, выше его представлений о других магах. Значило ли это, что и Снейп таков? В таком случае, он просто водит его, Темного Лорда, за нос, показывая свои воспоминания, которые якобы не способен защитить. Темный Лорд захлопнул книгу. Тогда что же получается? Снейп для него неуязвим? Поразмыслив, Темный Лорд усмехнулся. Нет, он ведь просто человек. С обожаемыми Дамблдором слабостями.
В дверь робко постучали.
– Да, – отозвался Темный Лорд, как всегда, с легким раздражением.
На пороге остановился Хвост. Он низко поклонился и, не разгибая спины, пробубнил:
– Мой Лорд, они вернулись. Без Олливандера. Руквуд и двое Кэрроу серьезно ранены.
– Что? – вкрадчиво переспросил Темный Лорд.
Хвост, дрожа всем своим круглым туловищем, скороговоркой повторил сказанное. Темный Лорд переплел пальцы рук.
– Веди их в Зал, – распорядился он.
Хвост, пятясь и не переставая кланяться, вышел из комнаты. Темный Лорд отдернул рукав и коснулся своей Метки, призывая Макнейра. Время поразвлечься.
***
Дверь камеры со скрипом отворилась, и в проеме появился лохматый силуэт Беллатрисы.
– Вставай, девчонка! – приказала Пожирательница. – Да поживей!
Гермиона поднялась и без особой охоты последовала за Лестрейндж. Она бы не отказалась целую вечность просидеть в холодной камере, только бы ее не заставляли делать ничего страшного. И смотреть.
– Твой папочка провалил задание, – сообщила Беллатриса чрезвычайно довольным тоном. – Хозяин наказал его как следует, – она кровожадно усмехнулась. – Небось, и тебе достанется. За грехи отцов, так сказать.
Она мерзко хихикнула. Гермиона сохранила равнодушный вид только из отчаянного нежелания показать свой страх этой гадине. Наверно, ей стоит быть благодарной Беллатрисе, потому что в ее присутствии Гермиона отныне будет изо всех сил стараться не закричать. Беллатриса вызывала у нее острое отвращение и упорное нежелание доставить ей удовольствие, а что Лестрейндж нравилось, когда ее жертвы кричат, сомневаться не приходилось.
Они вошли в большой пустой зал, где на возвышении размещалось некое подобие каменного трона, перед которым прохаживался Волдеморт. Остальных Гермиона смогла рассмотреть, только когда они подошли ближе. Первым делом она отыскала глазами Северуса – он стоял на коленях, и Розье придерживал его за плечо. Отец слегка покачивался, ему было явно трудно держаться в вертикальном положении. Гермиона крепко сжала кулаки, испытав вспышку ненависти к собравшимся. Двух Кэрроу не было. Гиневра стояла в сторонке. Рядом с ней, словно надзиратель рядом с заключенной, стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину, высоченный мужчина. У него была странная стрижка: черные короткие волосы с тонкой длинной прядью, спускающейся на шею, а по бокам, над ушами, были чисто выбритые полосы. Его лицо показалось Гермионе смутно знакомым: мрачное, с обветренной кожей и тяжелым взглядом светло-серых глаз. В правом ухе поблескивала массивная серьга. Почувствовав на себе ее взгляд, мужчина посмотрел на Гермиону и прищурился, хотя отсутствующее выражение глаз не изменилось. Она сглотнула и быстро отвернулась.
Вслед за ней Петтигрю привел двух Мальсиберов и Драко. Выглядели они ужасно: на лице Эстель блестели не высохшие слезы, у Драко на щеке красовался свежий кровоподтек. Лорд Мальсибер с трудом удержался, чтобы не броситься к своим детям.
– Мальсиберы – свободны, – распорядился Волдеморт. – Мистера Малфоя заберите с собой, отправите его в поместье Лестрейнджей, Нарцисса сейчас там, занимается исцелением, пусть сын ей поможет.
Эстель бросилась к отцу, Кристиан обнял дочку, не стесняясь насмешливого взгляда Беллатрисы, и они поспешили покинуть зал. Уже у дверей лорд Мальсибер с досадой оглянулся на Северуса.
Повисла невыносимая тишина. Северус стоял на коленях, глядя прямо перед собой. Его лицо было неизменно непроницаемо. Гермионе хотелось броситься к нему и поддержать, помочь дойти до кушетки, дать укрепляющих зелий.
– Ваши родители, мисс Снейп, разочаровали меня во второй раз за прошедший месяц, – тихо произнес Волдеморт. – По-моему, обретение дочери на них плохо влияет.
Гермиона внутренне подобралась, готовая ко всему. Наверно, сейчас Беллатриса опять будет наказывать ее Круциатусом.
– Северус наказан уже сполна, – Волдеморт усмехнулся Беллатрисе, Розье и еще одному мужчине, присутствующему здесь: светловолосому крепышу невысокого роста.
Пожиратели с готовностью захихикали.
– Пришел черед Гиневры, – уведомил Волдеморт, впившись взглядом в Гермиону: она смотрела в пол, но чувствовала этот взгляд кожей. – Я рассудил, что, раз уж ваше воссоединение так плохо на нее влияет, то будет весело и поучительно, если ее… накажешь ты.
Гермиона подняла на него глаза, чтобы убедиться, что обращаются именно к ней. И, стоило ему произнести эти слова, как Розье и светловолосый коротышка метнулись к Гиневре, схватили ее за руки и силой заставили опуститься на колени. Она только пискнула от неожиданности. А затем раздался треск: Розье движением волшебной палочки порвал платье у нее на спине, обнажив белоснежную кожу с родинкой на лопатке. Гиневра дернулась, попытавшись вырваться, и оскорблено рыкнула. Гермиона окаменела от негодования, чувствуя униженной и себя тоже. Северус крепче сжал челюсти, исподлобья глядя на происходящее.
Мужчина со странной стрижкой размеренным шагом приблизился к Гермионе и протянул ей – она глазам своим не поверила – свернутый кольцами кнут.
– Что?! – вырвалось у нее. – Я не буду этого делать!
Она даже отступила на шаг. В глазах на мгновение потемнело.
– Она не будет этого делать, – насмешливо повторил Темный Лорд, и они с Беллатрисой издевательски захохотали.
Розье с коротышкой тоже осклабились. Мужчина со странной стрижкой скривился, будто от зубной боли, глядя на Гермиону с внезапной злостью, и продолжал держать кнут в протянутой руке. Ее охватила паника: она почувствовала себя загнанным в угол зверем. Никакой надежды сбежать. Северус попытался подняться, но покачнулся и оперся ладонью на пол.
– Я… – выдавил он через силу, но Темный Лорд полоснул его коротким ударом Круциатуса.
Северус упал на пол. Гермиона почувствовала, как глаза застилают слезы. Гиневра все это время покорно ждала.
– Если ты не хочешь, тогда это сделает лорд Макнейр, – с усмешкой объявил Темный Лорд.
Мужчина со странной стрижкой все еще стоял, как каменный истукан. В его глазах плескалась злость, и по краю сознания Гермионы скользнуло смутное подозрение, однако оно не успело оформиться в четкую мысль.
– Макнейр! – рявкнул Волдеморт.
Мужчина крепко стиснул зубы, развернулся и полоснул Гиневру по голой спине. Она сдавленно вскрикнула, белую спину расчеркнула кровавая линия.
– Нет! – Гермиона зажала рот обеими ладонями.
Ее сила так и не возвращалась, иначе бы она, наплевав на все, воспользовалась ею.
– Поздно опомнилась! – захохотала Беллатриса, почти вприпрыжку приблизившись к ней. – Знаешь, в чем вся соль?
Макнейр ударил еще раз: свист кнута заставил волосы на голове зашевелиться. Гиневра опять тихонечко вскрикнула.
– Когда Макнейр полосует кого-нибудь кнутом, быстро это может исцелить только Цисси, – Беллатриса приблизила к Гермионе свое лицо настолько, что она чувствовала ее дыхание. – А Цисси это делать зап-ре-тят.
Гермиона увернулась от Лестрейндж и в отчаянии выкрикнула:
– Позвольте мне!
Волдеморт захохотал, будто только того и ждал. Макнейр ударил еще раз. Гиневра вскрикнула громче и бессильно обвисла в руках Пожирателей.
– Нет, дорогая, – Беллатриса схватила Гермиону за руку, оцарапав своими когтями. – Тебе предлагали, ты отказалась.
Гермиона проигнорировала ее, совершенно неосознанно пытаясь вывернуть руку из ледяных пальцев, ни на миг не сводя глаз со змеиного лица Волдеморта.
– Что вы хотите?! – отчаянно выкрикнула она – после четвертого удара Гиневра обмякла. – Я все сделаю!
Сумбур мыслей в голове превращался во фразы еще до того, как Гермионе удавалось их взвесить.
– Ты приведешь мне Гарри Поттера? – умиленно сложил руки вместе проклятый урод.
Макнейр вновь занес кнут.
– Я не знаю, где он! – истерично завопила Гермиона.
Она высвободила руку из хватки Лестрейндж, рванулась к Макнейру, но Беллатриса опять поймала ее, крепко вцепившись в ее локти.
– Сириус не позволит ему со мной встретиться! – вопила Гермиона, едва соображая. – Блэк меня всегда терпеть не мог, я не знаю почему, а когда узнал, что я дочка Снейпа, то и доверять перестал! Он был недоволен, когда Стелла приглашала меня в Гриммово Логово! Он не отпустит Гарри! Он не раз говорил, что я такая же предательница, как мой отец, и в последнее время его слова возымели действие! Даже на Гарри!
Слезы брызнули из глаз. Макнейр нерешительно замер, покосившись на Волдеморта.
– Мой отец с ними не связывался! – паника захлестывала Гермиону, и она позволяла этому чувству бесконтрольно выплескиваться за ментальный щит. – Он больше не станет помогать им! Все, что ему нужно, сейчас здесь, а для Гиневры нет пути назад! Там ее ненавидят все, включая ее подругу! Прошу вас, не надо больше!
Темный Лорд довольно усмехнулся. Гермиона перестала биться в руках Беллатрисы, с отчаянием глядя на него. В опустевшей враз голове звенело. Сейчас она даже не помнила, что говорила несколько мгновений назад.
И… Волдеморт махнул Макнейру, чтобы тот продолжал. Еще удар: теперь Гиневра закричала во весь голос, вся ее спина была окровавлена. Что он еще хочет?! Опять не было возможности обдумать собственные слова, и Гермиона выпалила:
– Тот человек в маске, с силой… тот, что со льдом! Это Регулус Блэк!
Повисла оглушительная тишина. Северус, прижатый к полу заклятьем, вскинул голову: очевидно, чары спали. У Волдеморта затряслась вздернувшаяся верхняя губа. Гермиона отчетливо слышала свое сбившееся дыхание. Внутри внезапно оборвалась какая-то тонкая струнка, и она почувствовала себя облитой грязью. Предательницей.
– Что ты несешь? – Беллатриса отшатнулась.
– Этот сопляк мертв, – процедил Волдеморт.
– Они с Сириусом вернулись вместе, – бесцветным голосом произнесла Гермиона. – Я видела его. Ему лет восемнадцать на вид, очень похож на Сириуса, только глаза карие. Не знаю, как им это удалось, но они оба живы. Из плоти и крови.
Тук. Тук. Тук. Три удара сердца.
– Почему же ты раньше не рассказала мне, маленькая дрянь? – вкрадчиво поинтересовался Темный Лорд.
Гермиона посмотрела прямо ему в глаза.
– Я только сейчас поняла, – невозмутимо ответила она. – Я ничего не знала про его силу. Но у кого еще на той стороне могла бы быть маска Пожирателя? А Блэки, они, как я поняла, все с талантами.
– Н-но… этого не может быть! – беспомощно пролепетала растерянная Беллатриса.
Волдеморт метнул на нее злой взгляд. Прошло мучительно-долгое мгновение, затем он швырнул Гермионе под ноги ее волшебную палочку.
– Поздравляю с предательством, мисс Снейп.
Слова полоснули, как ножом.
– Как мило, что для вас родная кровь все-таки оказалась дороже.
Гермиона подняла свою палочку. Она уже готова была расслабиться, когда Волдеморт вдруг объявил:
– Кажется, вслед за мистером Мальсибером, вы заслужили свою собственную Метку.

Белый маг

Регулус ходил туда-сюда перед пылающим камином, раздраженно дергая хвостом. Ну почему они так долго? Он уже начинал подозревать самое страшное: и это теперь, когда они внезапно продвинулись в поиске решения проблемы Метки, если можно так выразиться. Только не теперь! У него были большие планы на некоторых Пожирателей.
Наконец, до гостиной донеслось эхо распахнувшейся парадной двери.
– Ну, наконец-то! – леди Снейп выпрыгнула из кресла, но не успели они с Регулусом добежать до дверей, как они распахнулись настежь: Регулуса чуть не смело к стене, и в ноздри ему ударил запах крови. Кот машинально встал на дыбы и попятился.
Кристиан Мальсибер ввел под руки Гиневру с порванным на спине платьем: ее спина была исполосована кнутом. Регулус почувствовал укол совести: как-никак, это он предупредил Олливандера. Наверняка, кнут Макнейра поработал. Следующим, собственно, Макнейр и вошел, волоча на себе Снейпа.
– Ох, Мерлин! – леди Снейп на мгновение растерялась и испугалась, но тут же взяла себя в руки и начала отдавать приказы домовикам, чтобы несли зелья, мази, горячую воду, бинты. Гиневру она уложила на кушетку спиной вверх.
Макнейр усадил Снейпа в кресло. Чтобы не мешаться под ногами, Регулус вспрыгнул на спинку кушетки и огляделся. Гермиона бесшумно проскользнула в комнату и замерла под стеной, с подозрением и недоумением глядя на Макнейра. Она была очень бледна: кровь отхлынула от лица, даже губы побелели. Под глазами у нее залегли темные круги.
Макнейр тем временем опустился на колени рядом с Гиневрой и тихо произнес:
– Извини, малышка.
– Все нормально, – выдавила она в ответ, облизав пересохшие губы.
Макнейр выглядел не намного лучше своей жертвы.
– Такой мерзости я еще не делал, – кисло констатировал он.
Гиневра даже умудрилась улыбнуться.
– Все бывает впервые, – она невесело засмеялась.
Макнейр досадливо поджал губы.
– Поджарила бы меня, мне бы полегчало.
Регулус подумал, что на месте Снейпа задумался бы, не начать ли ревновать.
– Я бы с радостью, – блеснула серыми глазами Морроу. – Но я в Косом переулке перестаралась.
Макнейр выдавил улыбку. Регулус взглянул на Гермиону: судя по недоброму взгляду черных глаз, она была готова исполнить просьбу Макнейра вместо своей матери. Ей, кажется, никто не объяснил, что здесь собралась старая школьная компания Снейпа, а с Макнейром они общались еще до школы: обоих воспитывали строгие деды, у которых за спиной было полстолетия дружбы.
– Иди-ка отсюда! – леди Снейп легонько ударила Уолдена полотенцем по плечу. – Развалился у меня на пути.
Макнейр отошел в сторону, а леди Снейп осторожно левитировала Гиневру из гостиной. Толпа эльфов ринулась за ними.
Мальсибер тем временем отпаивал Снейпа зельями. Макнейр оперся на спинку его кресла.
– А вам, мисс, выходит, никто не рассказывал, что я больно бьюсь? – поинтересовался он с легкой досадой в голосе. – Даже если кулаком стукну, синяк должен сам зажить.
– Не рассказывали, – воинственно ответила Гермиона, глядя на него горящими глазами, похожими на два бездонных омута.
Регулус отметил, что она как-то по-особому красивая, когда злится: мрачной красотой, немного демонической.
Макнейр повернулся к Мальсиберу.
– Разве только Принцесса на горошине исцелит, – произнес он. – Мы ее никак не уговорим?
Регулус недовольно дернул хвостом: если он ничего не пропустил, то титулом «Принцесса на горошине» Макнейр по-прежнему величает Нарциссу. Регулуса это прозвище всегда раздражало: Макнейр произносил его с такой гремучей смесью насмешки и сладости в голосе, что непонятно было – то ли он презирает Нарциссу, то ли влюблен в нее. Нарциссе, наверно, виднее.
– А Темный Лорд, по-твоему, слепой? – хмыкнул Кристиан. – Исцеления не заметит?
Снейп уже немного пришел в себя и махнул в сторону Гермионы рукой.
– Кристиан, мазью против раздражения обработай.
Мальсибер в первое мгновение растерялся. Регулус тоже не понял, к чему это. Не может же быть… то есть, это как раз очень могло случиться, просто… Его догадка подтвердилась: Гермиона протянула левую руку, когда Мальсибер приблизился, и на ее предплечье действительно красовалась Метка с раздраженной кожей вокруг. На тонкой девичьей руке немаленькая черепушка со змеей смотрелась очень неэстетично.
– А про младшего Блэка ты правду сказала? – полюбопытствовал Макнейр, пока Мальсибер обрабатывал руку Гермионы.
– Правду, – почти прошипела она.
Про какого такого «младшего Блэка»? Регулус недовольно сузил глаза. Растрепала, значит, маленькая шпионка. Впрочем, он уже не рассчитывал, что сможет остаться инкогнито для своего бывшего Хозяина. Но все равно немного обидно, что именно Гермиона ему рассказала.
– Живучие эти Блэки, – Макнейр хмыкнул и покосился на друзей. – Прямо… как наш Хозяин.
Снейп и Мальсибер, судя по глазам, пришли к похожим выводам. И другие Пожиратели, наверняка, тоже, что некоторым образом играло на руку им с Сириусом: для непосвященных братья Блэк чуть ли не сравнялись по могуществу с великим и ужасным.
– Их семейка всегда умела отличиться, – осклабился Уолден. – Кстати, теперь можем свадьбу ожидать?
– Чью? – резким тоном осведомился Снейп, оторвав голову от спинки кресла.
Макнейр даже на секунду растерялся.
– Ну, как же? – он указал на Гермиону. – У тебя невеста, у Кристиана – жених.
– А, – Снейп, кажется, несколько смягчился, зато лицо Мальсибера вытянулось так, будто он не понимал, о каком «женихе» идет речь.
Регулус подумал, что ему не зря не понравился этот смазливый, аж противно, младший Мальсибер. «Ты и сам смазливый, аж противно», – напомнил честный голосок внутри, но Регулус прекрасно знал, что речь идет об абсолютно разных вещах.
– «А»? Ты думал, я о Регулусе? – весело полюбопытствовал Уолден у Снейпа, и вдруг его осенила новая мысль: – Слушай, точно. Как утверждалось в учении друидов: магия так же естественна, как и природа, и любит равновесие. Поэтому в их времена было принято связывать узами брака магов с противоположными способностями, ибо за их счет магия обновлялась и самосовершенствовалась.
– Макнейр, иди домой, – угрожающе посоветовал Снейп.
– Угу, – красноречиво поддержал его Кристиан.
Через пару минут двое лордов, лениво перебрасываясь колкостями, покинули гостиную. Снейпы остались одни. Гермиона все еще подпирала стену, брезгливо изучая свою Метку.
– Надеюсь, мне не нужно объяснять тебе, что двойному шпиону волей-неволей приходится выдавать некоторые сведения, – с явной неохотой произнес Снейп.
Это подозрительно напоминало попытку утешения – Регулус прямо-таки узнал его с новой стороны. Довольно неожиданной.
– Я не хотела говорить про Регулуса! – запальчиво воскликнула Гермиона. – Он не хочет, чтобы кто-нибудь знал о его возвращении!
Она скрестила руки на груди и уставилась в сторону. «Моя девочка», – довольно подумал Регулус. Гермиона какое-то время молчала, и выражение ее лица менялось по мере того, как она осознавала, что ляпнула. Упрямая решимость сменилась смущением, щеки залил жаркий румянец.
– В смысле, Стелла мне все разболтала, а потом просила, чтобы я никому… – залепетала Гермиона. – Тебе я не сказала… не посчитала такой важной эту информацию…
Снейп прожигал ее взглядом – со стороны даже казалось, будто он пытается прочитать ее мысли. Затем он перевел свой убийственный взгляд на Регулуса, отчего ему стало как-то не по себе.
– Про Сириуса правду сказала? – вдруг осведомился Снейп.
– Соврала, – глухо буркнула Гермиона. – Ничего такого он обо мне не думает.
Северус продолжал смотреть на Регулуса.
– А насчет Талии, и ее ненависти к Гиневре?
Регулус удивился. Талия не станет ненавидеть Гиневру, даже если та ее убьет. Ну, разве что Морроу сделает что-нибудь Стелле, чего она, конечно, не сделает, потому что этих двух странных дамочек связывала какая-то исключительная разновидность дружбы.
– По-моему, Талия на нее вообще зла не держит. Даже за шрам, – Гермиона неопределенно передернула плечами. – Иначе вряд ли бы она так хорошо отнеслась ко мне.
Снейп задумчиво водил пальцем по губам. Они молчали довольно долго. Регулус сидел, обвив себя хвостом, и изо всех сил старался выглядеть обычным котом. Почему Снейп все пялится на него?
– Что ты думаешь про Нагайну?
У Регулуса возникло глупое впечатление, будто Снейп обращается непосредственно к нему. Он поднял лапу и начал усердно умываться, тем более что в кошачьей шкуре жизнь не имела смысла без периодического повторения этой процедуры.
– Про Нагайну? – тревожно переспросила Гермиона.
– Думаю, это крестраж, – оповестил Снейп.
«Он знает про крестражи?» – удивился Регулус, чуть было не перестав умываться от неожиданности.
– Ты знаешь про крестражи? – озвучила его мысли Гермиона.
– Ты тоже, – констатировал Северус.
Неудобная пауза.
– Я… – Гермиона замялась.
– Можешь не оправдываться, – сухо отрезал Снейп. – Мне Дамблдор рассказал. И про Регулуса Блэка я знаю от него.
У Регулуса разве что шерсть дыбом не встала. ДАМБЛДОР ЗНАЛ? А он-то считал себя самым хитрым. Но откуда знал Дамблдор?
– Откуда он знал? – опять мысли Гермионы совпали с его собственными.
– От вашего бестолкового Уизли, – отчеканил Снейп.
«А, от этого», – враждебно подумал Регулус.
– А, от этого, – фыркнула Гермиона.
Ладно, это даже не смешно, скорее, настораживает. Опять повисла пауза. Гермиона смотрела на свою Метку, взгляд ее остекленел. Снейп уставился в огонь. Он явно не собирался расспрашивать, за какие заслуги его дочь получила Метку. Может, так даже правильней, но Регулус бы не отказался узнать подробности. Он очень сомневался, что Гермиона могла сохранять такое спокойствие, если бы убила человека. Впрочем, Волдеморт не всегда заставлял будущих Пожирателей убивать. Причины тому были разные. Например, в случае с самим Регулусом Темный Лорд претворялся не тем, кем является на самом деле, до тех пор, пока не поставил ему свое клеймо. Ну, а дальше, как известно, отступать было некуда: разве что воспользоваться выходом, предложенным в теории экзистенциалистов – «сбежать в смерть». М-да, очевидно, у Темного Лорда большие планы на Гермиону, раз он был так милосерден.
– Тебе нужно отдохнуть, – сдержанно напомнил Снейп. – Ступай.
Гермиона уставилась на него так, будто он ей пощечину влепил. Очевидно, она ждала вопроса о том, как она провела последние два дня. Догадка Регулуса тут же подтвердилась.
– И ты не спросишь, что я делала в эти два дня? – дрожащим от обиды и негодования голосом поинтересовалась Гермиона.
Снейп устало вздохнул и поплотнее укутался в свою мантию.
– Темный Лорд поздравил тебя с «предательством», – ледяным тоном отчеканил он. – Из чего я делаю вывод, что ничего более страшного, чем донесение сведений, которые и так рано или поздно стали бы известны, ты не натворила. Судя по тому, что Метку получил также мистер Мальсибер, именно он убил мистера… как же его звали?
– Дин Томас, – отчеканила Гермиона. – Его звали Дин Томас. Но… – она сморгнула слезы и крепче стиснула зубы. – Но я это видела, черт побери! И я видела, как этот… этот сумасшедший Розье убил свою кузину! Зверски убил! Я…
– А чего ты ожидала? – Снейп оставался невозмутим. – По крайней мере, теперь, когда у тебя есть своя собственная Метка, тебе не грозит замужество за кем-нибудь вроде этого самого Розье или Рабастана Лестрейнджа. В отличие от мисс Мальсибер. И имей в виду, – он повернулся к дочери, – ты легко отделалась сегодня. Значит, тебе следует быть готовой к тому, что в ближайшем будущем от тебя потребуют более решительных действий.
Он, конечно, был прав, но, по мнению Регулуса, слишком жесток к своей дочери. Снейп же прекрасно знает, какая она.
– И это все, что ты мне скажешь? – повысила голос Гермиона.
Снейп побледнел еще сильнее, чем обычно. Он медленно перевел дыхание, кажется, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, и сдавленным голосом процедил:
– Для меня непонятно, на что ты рассчитывала? Чтобы быть хорошим шпионом и выжить в этой войне, ты должна забыть о жалости и вашем идеалистическом гриффиндорском рвении спасти всех без исключения. Ты должна научиться расценивать людей, как шахматы на доске: есть множество пешек, которыми не жалко пожертвовать, и есть крупные фигуры, например, единственный в Британии мастер волшебных палочек, владеющий редким умением эти самые палочки изготовлять. Надеюсь, ты улавливаешь ход моих мыслей? Не думала же ты, что сможешь быть шпионом в стане Темного Лорда и не испачкать свои руки в чужой крови? Или ты думаешь, что твоим друзьям на той стороне не придется такого делать?
Гермиона молчала, гневно глядя на своего отца. Снейп криво усмехнулся.
– Впрочем, да, Поттеру, может, и не придется, – с ядовитой насмешкой произнес он. – За счет таких, как ты, выполняющих всю грязную работу.
Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, но поперхнулась воздухом и бросилась прочь из комнаты. Регулус метнулся за ней, закрывающаяся дверь чуть не прищемила ему хвост. Снейп в своем репертуаре. Нашел, кому такое говорить! Она же гриффиндорка, такие циничные истины нужно, по меньшей мере, преподносить под другим соусом. Хотя, может, он и прав – Гермионе-то как раз и нельзя быть такой наивной и иметь такие возвышенные убеждения. Но Регулус на месте Снейпа хотя бы поблагодарил ее, что не стала пытаться спасать мистера Томаса, иначе настал бы конец древнему роду Принц. Или все-таки Снейп прав – эдакая шоковая терапия, излечивающая от принципов гуманизма? Пффф… Да, прав.
Гермиона чуть не прибила Регулуса дверью во второй раз. Бросившись на ближайший диван, она горько зарыдала: Регулусу еще не доводилось слышать таких горьких, отчаянных рыданий. Он растерянно замер посреди комнаты. Снейп, конечно, прав, но все же это не для нее. Если бы можно было прямо сейчас забрать Гермиону в Гриммово Логово, к примеру, и чтобы она больше никогда не имела возможности поближе познакомиться с настоящими Пожирателями смерти. Есть люди, которым ни к чему знать, какой бывает жизнь, во всяком случае, Регулус хотел бы оградить от такого знания мисс Снейп.
Надо как-нибудь утешить это чудо. Он громко мяукнул. Гермиона не услышала за своими всхлипами. Регулус еще несколько раз истошно загорланил. Она сначала притихла, а потом оторвала голову от подушки и вытерла глаза.
– Чего тебе? – шмыгнув носом, недовольно осведомилась она.
Регулус улегся на живот, перекатился на спину, поглядел на свою «хозяйку» и перекатился на другой бок, торжествующе мяукнув «Смотри, какой я дрессированный». Гермиона удивлено замерла. С красным, как у Санта Клауса, носом она выглядела донельзя потешной. Регулус еще раз перевернулся. Гермиона озадаченно моргнула и еще раз шмыгнула носом, но уже не так трагично. Регулус в третий раз повторил свой подвиг. Она хихикнула. Вот так-то лучше. Он вспрыгнул на диван рядом с ней. Последний штрих – позволить себя погладить, ибо эта процедура (которая ему не особо нравилась), успокаивает людей.
– Умный кот, такой умный, – Гермиона принялась чесать ему подбородок.
О, это куда лучше. Такое он любил. Регулус даже тихо замурчал: он всегда считал, что кошачье мурлыканье способно выразить нежность намного лучше любых слов.
***
Выспавшись как следует, Гермиона немного пришла в себя. Нет, она, конечно, была обижена на Северуса, но в душе согласилась с ним. Тем более что она сама виновата в том, что встряла во все это, да еще и Метку отхватила. Мягкость и жалость действительно неподходящие для шпиона чувства. Впредь она будет сильнее. То есть, постарается, ведь она отдавала себе отчет в том, что думать так легко до тех пор, пока тебя не заставляют делать что-нибудь ужасное. По крайней мере, вчера она смогла хоть немного сориентироваться и наврать про Сириуса. Вот только насчет Регулуса совесть так и глодала. Гермиона в сотый раз перечитывала этикет, готовясь к этому проклятущему балу, и то и дело отвлекалась на мысли о младшем Блэке. Мерлин, как ей было стыдно. И как хотелось увидеть его. Или нет, ей так стыдно, что не хочется больше никогда его видеть.
Гермиона оторвалась от книги, почувствовав на себе пристальный взгляд, и улыбнулась. Кот сидел рядом, загадочно прищурив желтые глаза, и неотрывно смотрел на нее. У Гермионы защекотало в горле – казалось, кот ехидно ухмыляется себе в усы. У некоторых людей тоже бывает такая ухмылка. Нет, она определенно слишком много думает о младшем Блэке.
– Знаешь, кого ты мне напоминаешь? – вслух произнесла она и нажала пальцем на маленький кошачий нос.
Кот недовольно нахохлился, даже шерсть, казалось, стала пушистее. Гермиона склонилась к своему питомцу и таинственным шепотом раскрыла секрет:
– Ты напоминаешь мне Регулуса Блэка.
– Мяу! – кот мотнул хвостом и искоса, недоверчиво воззрился на нее.
– Везет же мне на смышленых котов, – вздохнула Гермиона, вспомнив Живоглота. – Мне ужасно стыдно, что я рассказала про него Темному Лорду, – когда у тебя на руке эта отметина, язык не поворачивается называть его иначе, кроме как Темным Лордом. Наверно, это страх.
Вздохнув, она положила голову на подушку рядом с котом и поделилась с ним:
– Я бы хотела, чтобы Регулус сейчас оказался здесь. Так хочется увидеть его.
Кот внимательно слушал ее, навострив уши. Гермиона мечтательно улыбнулась. Ей было грустно почти до слез: рядом не осталось никого, с кем она могла бы поделиться своими переживаниями, кроме этого кота в белых перчатках на лапках. Все ее друзья остались на другой стороне. А опять жаловаться Северусу было неловко: возможно, он так злился именно потому, что не может ничем ей помочь. А он ведь Северус Снейп, талантливый зельевар и могущественный волшебник, для него собственное бессилие наверняка неприятно.
– Наверно, моему отцу досадно, что он не может защитить меня, – вслух высказалась она. – И Гиневру. Да и вообще…
Гермиона посмотрела на кота. Зверек склонил голову набок, будто вежливо слушая. Или даже заинтересованно. Она погладила его по белой грудке.
– По-моему, далеко не все Пожиратели заслуживают наказания, – промолвила она. – Мальсиберы, например, точно не из таких. Не знаю даже, как лорд Мальсибер попал в эту компанию. Да и Малфой тоже. А мою… мою маму, кажется, вообще к этому подтолкнуло родовое проклятье.
Кот раскрыл глаза шире. Гермиона сглотнула и сказала то, чего точно не могла рассказать никому вообще:
– Мне кажется, что из-за нее Северус может просто не вернуться на сторону моих друзей. А что мне делать, я не знаю. Не могу уйти без него. Хотя, не представляю даже, как я теперь уйду, – она отдернула рукав платья, и в который раз в деталях рассмотрела Метку.
Она – Пожирательница смерти. Мерлин, а еще несколько месяцев назад она считала себя маглорожденной. Теперь же она, выходит, ярая сторонница чистоты крови. Гермиона резко дернула рукав, пряча Метку. Пожирательница смерти. «Поздравляю вас с предательством».
Вечером, после долгих приготовлений к балу (и не менее долгих колебаний), Гермиона постучала в дверь покоев Гиневры. С одной стороны, мысль, что она ее мать, вызывала у Гермионы глухой протест – ведь у нее уже была мама, которую она очень любила, больше, чем отца, если честно. С другой стороны, ее тянуло узнать об этой женщине больше, ведь, сложись обстоятельства чуть-чуть по-другому, и ее воспитала бы Гиневра Морроу. И, следует признать, она находила у себя черты, которых не было у Джин Грейнджер. Но были у Гиневры Морроу.
– Да?
Гермиона вошла.
– Я в спальне! – крикнула Гиневра.
Гермиона нерешительно прошествовала туда. Гиневра лежала на разобранной кровати в просторной ночной сорочке. Волосы ее, тем не менее, были собраны в аккуратный узел на затылке. Перед ней на подушке лежала раскрытая книга. Гермиона невольно улыбнулась: Гиневра болтала ногами в воздухе, читая книгу. Она обернулась и немного растерялась.
– Гермиона?
Гермиона, в свою очередь, растерялась тоже.
– Я зашла спросить, как вы, – с трудом нашлась она.
– Конечно, проходи, – обрадовалась Гиневра. – Придвинь кресло. Извини, что я в таком виде, но моя

Поиск по сайту: