Какую модель отношений между Центром и регионами можно признать оптимальной для современной России?

Немного найдется в современной российской жизни тем и проблем, которые за последние годы привлекали бы столь пристальное внимание исследователей, как проблемы отношений регионов с центром, взаимодействие федеральных и региональных элит. Причем при рассмотрении проблемы «Центр – регионы», вопрос о том, как должны выстраиваться эти отношения обязательно упирается в широко распространенную дилемму «Кто кого?»

Весьма часто в ходе дискуссии, ее участники вполне обоснованно приходят к заключению, что "перевес" центра или "регионов" означает не просто разную тактику или стратегию, но разные цели государственного развития и разные принципы, по которым оценивается их эффективность.

Стратегия, которую избрал Центр в период путинского правления, многие политологи и эксперты интерпретируют как усиление моноцентричной модели власти, при которой число политических игроков на российской политической сцене постепенно сокращается, а отношения между Центром и регионами из договорных превращаются в прямой политический и финансовый диктат, который реально, однако, далеко не всегда реализуется, приводя к скрытому неповиновению региональных игроков.

Однако сторонники моноцентричного подхода, на наш взгляд, явно недооценивают ограничительные коридоры, в которых находится федеральная власть и напрасно полагают, что на внутреннем региональном пространстве региональные игроки остаются столь уж беспомощными. Результаты наших исследований позволяют говорить о том, что в регионах, как и в Центре, идет строительство собственной «вертикали власти», благодаря чему попытки губернаторов увеличить свои ресурсы влияния становятся все более заметными. Попытки эти реализуются тем более успешно, чем большими политическими ресурсами располагает тот или иной губернатор.

Говоря о зависимости при принятии решений региональных элит от федеральной политической и административной элиты, в том числе от экономических структур национального масштаба, прежде всего финансовых, которые борются за власть и распоряжаются необходимыми ресурсами в регионах своего присутствия, весьма часто недоучитывается тот факт, что полная зависимость регионов от Центра не нужна самому Центру. Это делает власть в России слишком зависимой от небольшой группы лиц, к тому же не знающих до конца ситуацию на местах.

Фактически упускается из виду то обстоятельство, что лишь сбалансированность интересов конкурирующих элит и конкурирующих групп внутри элит, федеральных и региональных, может сегодня обеспечить устойчивую социально-экономическую ситуацию в России. При этом степень зависимости федеральных элит от региональных, и наоборот, в конкретной политике явно переоценивается или недооценивается. Например, федеральные элиты за время путинского правления, постепенно свыклись с необходимостью рассматривать себя в качестве лидеров в межэлитном взаимодействии с регионами, а региональные лидеры, не спешат предъявлять свои политические возможности федеральному Центру, справедливо полагая, что это может неоднозначно отразиться на их собственной политической карьере, и что не менее важно, на отношении Центра к руководимому ими региону.

В результате, в годы путинского правления, с согласия обеих сторон – федеральной и региональной элит - стала повсеместно доминировать ориентация, автоматически предполагающая централизм и принудительное перераспределение ресурсов в пользу столицы. Эта ориентация означала такжеабсолютное доминирование федеральных элит над региональными. Но, подчеркну, речь идет о согласии двух элитных групп в отношении проводимой политики: региональная элита смирилась с политикой Кремля, либо опасаясь негативных санкций, либо ожидая выгод от своего нового позиционирования (1).

Насколько оправданной является проводимая Центром политика и, соответственно, подобное позиционирование федеральных элит? В чем отличие позиционирования Центра от регионов? Как меняется региональная элита во времени? Остаются ли у федерального Центра основания рассматривать региональную элиту как более слабого игрока на политическом поле России, если учитывать, что под контролем региональных элит остаются большие территории, многие из которых расположены весьма далеко от Москвы? Представляется, что ответы на поставленные вопросы в значительной степени определяются тем, какие задачи преследую Центр и регионы, а также какие сигналы, идущие из регионов, являются основными для каждой из двух групп элиты.

Важной задачей региональных элит является достижение социально-экономической и политической устойчивости подведомственных территорий. Анализ показывает, что отношение к этой задаче в регионах и Центре далеко не одинаковое. Региональные элиты в большей степени живут «здесь и сейчас», они озабочены развитием реального сектора - промышленности и сельского хозяйства в «своем» регионе. В социальной области они объективно заинтересованы в том, чтобы принимаемые меры были как можно менее болезненными для населения и как можно быстрее дали ощутимый для населения эффект. Элиты федерального Центра ориентированы на выдвижение стратегических задачи, реализация которых сможет дать эффект лишь в долгосрочной или среднесрочной перспективе. По крайней мере это относится к "модернизаторскому лобби", важнейшая задача которого состоит в создании в России современной конкурентоспособной экономики. Начатые в 2005 г. в России социальные реформы позволили убедиться в разнице подходов между двумя группами элит.

Стратегии этих двух групп элит в условиях сегодняшней российской действительности по большей части непримиримо различны. К данному объективному различию задач добавляется то, что И. Дискин называет "коммуникационной блокадой" (2). Речь идет о взаимном непонимании из-за различий в привычных нормах и ценностях между федеральными и региональными элитами, вызывающее отторжение даже вполне разумных указаний Центра, не противоречащих, в принципе, интересам региональной элиты. Проявлений такой "коммуникационной блокады" достаточно много, остановлюсь на нескольких.

Во-первых, действия "Центра" зачастую исходят из молчаливого предположения, что региональные политические лидеры и их команды будут выполнять указания Центра, подчиняясь статусной дисциплине. Однако реально региональные руководители виртуозно научились оттягивать или не исполнять указания из Москвы, так как вполне резонно предполагают, что эти указания могут в любую минуту поменяться.

Во-вторых, местные руководители часто в принципе не способны воспринимать указания людей, которые ничего не знают о реалиях провинциальной жизни, или, как было сказано в одном из наших интервью, "никогда в глаза не видели баланс завода".

В-третьих, нежелание федеральных властей считаться с интересами и потребностями регионов, логика «навязывания» норм и правил «сверху» является источником острого раздражения властных региональных элит.

Конструируя оптимальную модель взаимодействия Центра и регионов, следует исходить из необходимости поиска наиболее устойчивых и эффективных компромиссов между федеральными и региональными элитами. Следовательно, моноцентричная модель взаимодействия неизбежно должна трансформироваться в сторону поиска модели баланса сил.

Сегодня у региональных элит недостаточно ресурсов, чтобы предъявлять и отстаивать эту модель отношений перед федеральным Центром. К этому следует добавить, что их менталитет не позволяет выступать в качестве силы, оппозиционной федеральным властям. В современной России сложилась ситуация, когда основные параметры региональной жизни задаются федеральным Центром. Налоговое и бюджетное законодательство формируется федеральной элитой, а налоговая политика сводится к тому, что все большее число налогов поступает в Центр. При сложившейся системе распределения налогов губернаторы становятся напрямую зависимы от Минфина и трансфертов, поступающих из Москвы.

Не менее значимый ресурс Москвы – «силовой». Противостоять ему сложно – все силовые структуры регионов подконтрольны федеральным властям. Можно вспомнить, как виртуозно федеральный Центр ослабил власть Анатолия Лисицына, губернатора с сильнейшей харизмой, пользующегося огромным авторитетом в Ярославской области.

Одна из причин, по которой региональные элиты не согласны на открытое противостояние федеральному Центру, - сознание того, что бизнес–элита этот сценарий не поддержит. Бизнес всегда только с теми, кто успешен, а открытое противостояние регионов с федерацией – это борьба Давида с Голиафом, которая имеет предсказуемый исход.

Однако все сказанное не исключает скрытой борьбы и неформальных договоренностей, которые всегда смягчали отношения между губернаторским корпусом и Кремлем. Чтобы ни происходило, стоит помнить - и Президент, и губернаторы сидят в одной лодке, раскачивать которую крайне опасно. Поэтому в перспективе Центр, если он будет придерживаться рациональной линии поведения, все более должен стремиться не к сверхвласти, а к балансу сил, как единственно возможной стратегии сохранения политической стабильности в России. Это тем более актуально, что персональный состав и исполнительной и законодательной власти в российских регионах существенно меняется, в нее вливаются новые игроки, разговаривать с которыми с позиции силы становится все более затруднительно. Укрепляются и развиваются сами институты власти в регионе, что делает переход к модели баланса сил не только желательным, но насущно необходимым.

2. Революция вторых секретарей и изменения в составе властной региональной элиты в годы правления В. Путина

Весьма часто в исследованиях социологов можно встретить тезис о "революции вторых секретарей". Действительно, в прошлом десятилетии в большинстве регионов в результате назначений, а затем и выборов глав администраций, к власти пришли прежние руководящие работники партийно-хозяйственного аппарата, хотя чаще всего это были не первые секретари обкомов. Это позволяло вполне обоснованно социологам говорить о том, что большинство действующих до недавних пор руководящих работников в региональных администрациях являлись выходцами из прежней номенклатурной среды, из руководства партийных, комсомольских советских или хозяйственных органов. Процесс этот протекал как более или менее объективный: даже там, где главами администраций становились "политические назначенцы" Центра, их достаточно быстро (иногда до всяких выборов) приходилось заменять представителями местных номенклатурных групп, пользующихся доверием на местах. Делалось это, по меньшей мере, с согласия региональных элит, а нередко по их прямому требованию. В результате к политической власти в регионах пришли, если не представители партноменклатуры, то, во всяком случае, "крепкие хозяйственники".

Путинское время по-своему изменило конфигурацию властной элиты в регионах. Прежде всего, в ней еще более упрочились такие игроки, как представители бизнеса, которые стали занимать руководящие позиции в региональных администрациях и даже возглавлять регионы. Также значительно укрепилась на федеральном и региональном уровнях «силовая» компонента власти. Эти процессы протекали на фоне весьма успешной адаптации бывших партийных и хозяйственных руководителей к новым реалиям российской жизни.

Что всегда было характерно для партийных работников и хороших советских хозяйственников? Ответ очевиден - удивительная адаптивность. Губернатор Самарской области Константин Титов, начинавший свою карьеру в горисполкоме, в постсоветское время стал одним из наиболее рыночно ориентированных региональных лидеров. Губернатор Свердловской области Эдуард Россель, в советское время крупный хозяйственник, – человек прагматичный, чувствующий ситуацию и имеющий удивительное рыночное чутье, полностью справляется с обязанностями политического лидера. Оба они вписались в путинскую систему власти и были переназначены Президентом.

В отличие от советских и партийных руководителей представители «силовых» ведомств гораздо менее адаптивны, чем партийные деятели. Наши исследования последних лет, показали, что если люди в погонах инкорпорируются в команду, где их не так много, причем у них нет лидера в лице губернатора – «силовика», то они скорее подчиняются сложившимся нормам, чем переделывают их. Военные обладают исполнительским ресурсом и являются отличными трансляторами тех сигналов, которые поступают «сверху». Но к инновационным технологиям они относятся более настороженно, поэтому с их приходом во власть возрастает исполнительская составляющая командной работы, а инновационная в лучшем случае стабилизируется, а в худшем – снижается.

Весьма интересно, что сами представители «силовых» ведомств в регионах оценивают свой ресурс политического лидерства весьма сдержанно. Их ответы на вопрос: «Допускаете ли вы, что губернатор может смениться на «силовика» из вашего сообщества?», были весьма неожиданными. Большинство опрошенных заявили, что губернаторская публичная власть – это совсем другая работа, которую они в принципе хорошо делать не умеют. По мнению респондентов, губернатор из их профессиональной среды - скорее нежелательная тенденция, чем практика, которую следует развивать

Оценивая топ-менеджмент как властных субъектов, важно не забывать, что стиль управления топ-менеджеров компаний весьма авторитарен и прагматичен, и они способны перенести этот стиль в институты власти, которые теперь возглавляют. Бизнес, если начинает наводить порядок в подконтрольной структуре, действует, в большинстве случаев, очень жестко. Например, Олег Чиркунов, назначенный Президентом исполнять обязанность губернатора после ухода Юрия Трутнева в Москву в 2004 году, и переназначенный впоследствии президентом на пост губернатора Пермского края, придя к власти, сразу же заявил, что рассматривает Пермскую область как корпорацию. Его первым шагом стала смена старой команды на новую, более динамичную. Затем новый губернатор решил усовершенствовать систему бюджетной отчетности с тем, чтобы отслеживать, как расходуются бюджетные средства. Губернатор искренне убежден: если Президент в масштабах страны выстраивает «вертикаль власти», то и губернатор вправе строить свою вертикаль.

Особого анализа заслуживает не только изменение внутреннего состава губернаторского корпуса, но и попытка со стороны федерального Центра за счет процедуры назначения изменить доминировавший длительное время принцип укорененности губернаторов в своих регионах.

Назначение варяга на должность губернатора, что предпринималось Кремлем и раньше, – это серьезный политический шаг, способный изменить сложившуюся в регионе диспозицию элит. В случае неблагоприятного сценария развития событий приход «варяга» может привести к утрате управляемости регионом. До сих пор варяги приходили В этом смысле назначение В. Шанцева в Нижний Новгород может стать знаковым событием, поскольку регион обладает не только большим экономическим потенциалом, но и имеет сформировавшуюся элиту. После того, как удалось это назначение, шаги федерального Центра в этом направлении могут стать еще более резкими. Но сторонники этого сценария в президентской администрации должны учитывать, что он удался, поскольку нижегородские элиты рассматривают В. Шанцева как человека, который сможет стать влиятельным лоббистом интересов их региона.

В условиях все больше централизующейся системы государственного управления для регионалов становится крайне важно, есть ли у кандидата в губернаторы ресурс влияния на федеральный Центр. Но вряд ли аналогичная схема удастся в других регионах, и московские чиновники могут рассчитывать на повсеместный успех. При проведении кадровой политики нужно учитывать амбиции региона, сформированность в нем собственной элиты и укорененность определенных политических фигур. Против назначения варягов скорее всего будутв выступать не только местные политики, но и представители региональной бизнес-элиты, ведь вместе с московскими губернаторами в регионы придет и московский бизнес.

При всей активности действий на региональном направлении Центр пока не спешит менять старый и проверенный губернаторский корпус, избавляясь в первую очередь от политически неугодных лиц. Процесс переназначения идет весьма осторожно: первые губернаторы были в основном переназначены, в дальнейшем несколько возросло количество новых людей. Но все же говорить о радикальной смене кадров не приходится. Новые руководители были назначены в Саратовскую, Тульскую, Нижегородскую., Калининградскую, Иркутскую области, в республики Северная Осетия –Алания, Кабардино-Балкария, Алтайский край, Корякский АО. Одновременно сохранили свои посты губернаторы Самарской, Челябинской, Курской, Ростовской, Кемеровской, Орловской, Свердловской и других областей, а также лидеры национальных республик: Татарстана, Чувашии, Башкортостана, руководители ряда автономных округов. Снят со своего поста руководитель Корякского АО.

Анализ назначений свидетельствует о том, что, во-первых, нет оснований говорить, что Президент стремится избавиться от представителей ельцинской гвардии (К. Титов, Э. Россель и Н. Федоров сохранили свои посты). Во-вторых, не покинули губернаторский корпус и красные губернаторы (В. Стародубцев лишился губернаторского кресла, но А. Тулеев сохранил его, а А. Михайлов благополучно сменил партийную принадлежность, войдя в «Единую Россию»). В-третьих, сохранить руководящие посты удалось далеко не бесспорным руководителям, к которым в разное время предъявлялись серьезные претензии (С. Дарькин, К. Илюмжинов).

Среди новых назначенцев можно выделить три группы. Первая группа представлена управленцами с местных производств (Саратовская, Тульская, Иркутская области). Вторая - людьми из команды московского мэра (Нижегородская, Калининградская области). Третья группа по своему составу смешанная, тут и лица из окружения бывшего главы региона (Северная Осетия), и «силовики» (Алтайский Край), и московские бизнесмены (Кабардино-Балкария). «Список» назначений свидетельствует о том, что Москва действует скорее всего не по единой схеме, но ситуативно по модели “ad hoc” - для данного случая. И надо признать данную стратегию вполне разумной, если не единственно возможной.

Взвешенность выбранной стратегии свидетельствует о том, что Центр способен понять ограниченность модели одностороннего давления на регионы, что внушает некоторый осторожный оптимизм и свидетельствует о том, что в случае возрастающих рисков Центр ведет себя как вполне командный игрок.

Однако, сформировав новый губернаторский корпус, президентская команда неизбежно должна будет сделать следующий шаг - выстроить новую модель отношений с губернаторами. Представляется, что построение этой новой модели не может не учитывать те уроки, которые были получены федеральным Центром в процессе путинского правления.

Новая модель отношений между Центром и регионами: уроки путинского правления

Второй президентский срок В. Путина кардинально поменял не только характер отношений между Центром и регионами, но и всю систему российской власти. Отношения между уровнями власти в последние годы развивались на фоне утраты основными политическими институтами и акторами (выборы, представительные органы власти, политические партии) автономии. Доминирующей на этом этапе стала централизаторская политика федеральных властей, окончательное превращение Президента РФ и его ближайшего окружения в ведущего и единственного субъекта российской политики.

Инициативы Президента РФ В. Путина, ставили своей целью кардинально изменить характер региональной политики, и свидетельствовали о том, что федеральная власть все равно, несмотря на предпринятые шаги, не была удовлетворена выстроенным ею режимом контролируемого плюрализма. Именно поэтому ею делалась ставка на достижение полной управляемости политическими и иными региональными процессами. Отношения между Центром и регионами вновь, как и в начале первого президентского срока В. Путина, настойчиво пересматривались в сторону дальнейшей централизации. При этом предполагалось, что централизация будет не частичной, но затронет практически все сферы этих отношений – от политических до финансово-экономических и социальных. Ограниченность и неустойчивость подобной схемы отношений вряд ли нуждается в комментариях.

Реализуя реформы, направленные на укрепление российской государственности, Кремль, год за годом демонстрировал известный феномен «нисходящей слепоты». Фактически он отказывался от учета многообразия политических региональных систем, стремясь продвинуть свой политический проект во чтобы то ни стало. Не желая замечать регионального разнообразия, федеральный Центр шел по пути унификации даже при явном несоответствии предпринимаемых шагов внутрирегиональной ситуации, согласия или несогласия региональных элит подчиняться навязываемому «сверху» и не согласованному с ними проекту. Отказавшись от конструктивного диалога с региональными элитами, федеральный Центр фактически отказался учитывать и понимать процессы, реально происходящие на региональном пространстве. Такая политика подрывала и подрывает основы российского федерализма и несет в себе угрозу восстановления унитарного государства, неэффективность которого была доказана советской историей.

Новая федеральная политика Кремля продолжает быть нацеленной на централизацию экономических и финансовых ресурсов, которая в 2006 году будет несколько смягчена, но все равно подрывает позиции регионов-лидеров. «Равенство в нищете» становится образом будущего, который утверждается в восприятии региональной элиты, и эта перспектива не может не беспокоить представителей динамично развивающихся территорий.

В политической сфере диалог с позиций силы дает вполне прогнозируемые результаты на федеральном пространстве – из поля публичной политики постепенно исчезают региональные оппоненты, так как несогласие с Кремлем становится небезопасным, как для ресурсной базы региона, так и для политической карьеры его руководителя. Невосприимчивость федерального Центра по отношению к регионам приводит к резкому сужению субъектного поля российской политики, на котором не остается места регионам и их элитам, и где «реально действуют Президент и администрация Президента». Такая властная конструкция крайне неустойчива и держится только на высоком доверии общества к первому лицу государства.

Выстраиваемая жесткая «вертикаль власти» фактически не имеет внутри регионов политических субъектов, которые имели бы устойчивые институциональные интересы для ее поддержания. На этом фоне становится очевидной и другая политическая цель Кремля - стремление сформировать в регионах новый элитный корпус, которому можно было бы в рамках новой политической конструкции делегировать ресурсы и ответственность. Но остается неясным – будут ли эти новые элиты адекватны и не приведет ли процесс обновления элит к новым проблемам. В этой ситуации становится понятно – изменения следует дозировать, нельзя проводить модернизацию одновременно во всех направлениях

Проведенные исследования последних лет еще раз позволили убедиться в том, что инициируемая федеральным Центром социальная, муниципальная реформы, изменения в системе выборов в региональный парламент, не приводят однозначным образом к перестройке деятельности политических институтов внутри регионов. Региональное политическое пространство продолжает оставаться инерционным, и это во многом демпфирует те негативные процессы, которые могут сопровождать «вал реформ», инициируемых из федерального Центра.

Несмотря на серьезность предпринятых шагов со стороны Центра и жесткость новой региональной политики, регионы и их элиты остаются в высокой степени конгруэнтными по отношению к внешним воздействиям. Это происходит не только в результате политической инерции, но и, прежде всего, потому, что Центром не учитывается специфика региональных микрополитических процессов, вследствие чего предлагаемые новации просто отторгаются основными политическими игроками или приводят к выраженным адаптивным реакциям локального характера.

При этом следует учитывать, что способность к адаптации у региональных систем достаточно высока, что в конечном итоге приводит к тому, что со временем все возвращается «на круги своя». В результате возникает видимость процесса непрекращающегося реформирования, а политические системы продолжают действовать внутри региона по привычным правилам, слегка модифицируя стиль работы. В отличии от привычного мнения, распространенного в экспертном сообществе, потенциал влияния губернаторского корпуса в регионах остается весьма высоким и недооценивать этот факт равнозначно политической недальновидности. Не следует забывать, что теперь этот потенциал строится на умении губернатора искать и находить для своего влияния новые ресурсы, которые становятся наиболее востребованными. Оставаясь доминирующим посредником во взаимодействии с федеральным Центром для своих элит, губернатор учится извлекать из этого весомые преимущества, которые в известной степени перекрывают потери в области сужения финансовой свободы и объема бюджетных ресурсов. По крайней мере, их падение нельзя назвать катастрофичным, и некоторым регионам при благоприятном стечении обстоятельств удается их компенсировать, хотя и не в полном объеме. Данный факт должен служить сигналом для федеральных элит, что, стремясь выстроить оптимальную модель взаимодействия между элитами, не следует забывать, что неформальные и символические ресурсы влияния губернаторского корпуса в России остаются весьма высоки, как бы не снижались их финансовые и иные возможности

Представительная власть регионов находится в ожидании больших перемен. Однако здесь проявляются уже знакомые сценарии политического действия со стороны Центра. Стремясь любой ценой достичь политической управляемости ЗС регионов, Кремль намеренно сужает пространство политического маневра для них, что снижает и так невысокий потенциал влияния представительной власти в российских регионах, которые они постепенно начали наращивать в последние годы. Если политическая реформа будет продолжена, а пропорциональная система выборов утвердится в регионах, ЗС станут еще более управляемыми через руководящие органы партий, находящиеся в Москве, что значительно упростит поле публичной партийной жизни, унифицируя политическое пространство регионов. Именно поэтому целесообразным, на наш взгляд, является сохранение существующей смешанной системы выборов.

Выстраивание «партийной вертикали», которое синхронизируется с вертикалью властной, превращает регионы в подотчетные территории, которые не могут и не должны реализовывать креативные стратегии собственного развития. Следовательно, вся управленческая деятельность заметно упрощается и теряет стимулы внутреннего развития. Это кажущаяся победа Центра над регионами. В долгосрочной перспективе здесь может возникнуть много проблем из-за жесткой иерархизации партийного регионального пространства. Следовательно, и этот путь нельзя признать оптимальным.

Нарастание неопределенности остро ощущается деловым сообществом регионов. Для развития бизнесу требуется атмосфера стабильности и предсказуемости. Давление на олигархов со стороны федерального Центра усиливает у экономических элит опасение в перспективе оказаться потенциальным объектом преследования. Федеральный Центр, не просчитывая политические последствия, стремится превратить предпринимателей в инструмент выстраиваемого политического режима, что приходит в противоречие с осознанием бизнес-сообществом своих политических интересов. Усилия Кремля по вытеснению бизнеса из политики может усилить неформальное давление делового сообщества на власть и в перспективе – к росту политической коррупции.

Меняется не только это. Центр пытается декларировать элитам новые правила взаимодействия. Региональные элиты, в свою очередь, осознавая необходимость действовать по новым правилам во взаимоотношениях с Центром, и пытаясь их перестроить, внутри региона движутся по пути сохранения старых правил любой ценой. Хотя бы потому, что переход на новые отношения предполагает высокую символическую цену такой перестройки, которую согласны платить далеко не все. Политические фигуры внутри регионов, также как и отношения между ними давно сложились и резкому изменению подвергнуты быть не могут. В том случае, если сохранность старых правил не имеет прагматического смысла, они меняются. Но эти изменившиеся правила способны действовать только в одном случае, если они учитывают интересы основных игроков. Весьма часто за покорностью регионов перед Центром, лежит амбициозная уверенность в том, что они сумеют сыграть по правилам Центра, не отказавшись от реализации собственных интересов. И весьма часто у них это получается.

Формируя новые правила взаимодействия с региональными элитами, федеральный Центр пытается отдать приоритет в этих правилах формальным договоренностям. Но пока этого в полной мере достичь не удалось. Факт введения новых формальных правил федеральным Центром не избавляет систему от неформального влияния, делает ее еще более непрозрачной, закрытой для воздействий, что, безусловно, повышает ее неустойчивость.

В региональном элитном сообществе не существует однозначной оценки происходящих перемен. И происходит это не из-за намеренного противостояния, а именно потому, что, как показывают результаты исследований, заявленные цели реформы расходятся с реальными практиками их реализации. В результате явным становится лишь один значимый результат - дестабилизация отношений между федерацией и ее территориями. Происходит это потому, что прежние каналы взаимодействия «Центр-регионы» разрушаются, а новые не успевают отстраиваться.

На фоне деградации прежних механизмов коммуникации между двумя уровнями власти меняется система принятия решений в масштабах страны. Власть сосредотачивается в руках бюрократии, которая играет политическую роль, формально оставаясь вне поля политики. Существенно меняется лицо власти. Ее проводниками становятся технократичные и прагматичные фигуры, которые, пытаясь рационализировать процесс принятия решений, не учитывают оптимальные темпы реформирования и его возможные последствия. Результатом становится огромное количество реформ, которые осуществляются одновременно, но не синхронизированы между собой.

Не только представители региональной власти отмечают оторванность федеральной политики от ситуации на местах, жесткой критике предпринимаемые шаги подвергает бизнес – элита региона, которой в условиях постоянно изменяющихся правил игры становится все труднее вести свой бизнес. «Дайте нам правила и не меняйте их»- таково основное требование бизнеса, которое, по-видимому, будет удовлетворено не так скоро. Если не будет подвержена коррекции старая схема межэлитных взаимодействий

Критика политики федерального Центра в региональном бизнес-сообществе уравновешивается признанием ряда позитивных шагов, предпринятых Кремлем. Положительную реакцию в деловых кругах вызывает перераспределение полномочий между уровнями власти. Закрепление за каждым из уровней власти определенных полномочий, как считают бизнесмены, позитивно скажется на экономической деятельности и облегчит принятие многих решений.

Однако определяющим для региональной элиты продолжает оставаться тот факт, что она делегирует право на проведение реформ и демонстрирует высокий уровень доверия лично Президенту РФ. Объектом критики, как правило, выступают правительство, министерства, ведомства, отдельные федеральные министры. Но любые попытки других структур и ведомств в Центре разыграть этот рейтинг в свою пользу или воспользоваться им для достижения своих целей не дает Итак, несмотря на все имеющие противоречия между Центром и регионами, на критическое отношение со стороны региональных элит ко многим инициативам Кремля, регионы и их губернаторы не превратились в силу, оппозиционную федеральной власти. Подлинной региональной фронды так и не сформировалось, несмотря на то, что федеральный Центр не всегда должным образом учитывает региональные интересы и действует часто без оглядки на регионалов, реализуя свои политические цели без должного согласования. Необходимость поиска и последующая реализация модели баланса власти, с учетом интересов региональных групп элит, которые далеко не всегда носят сугубо алчный характер, в этой ситуации принесла бы большую пользу для всей России, у которой сегодня есть не менее важные задачи, чем поиск ответа на вопрос: «Кто кого?».

Список литературы

1. Феномен Владимира Путина и российские регионы: Победа неожиданная или закономерная?: Сб. статей / Под ред. Мацузато К. – М., 2004.

2. Дискин И. Реформы и элиты: институциональный аспект // Обществ. науки и современность. – М., 1995. - №6. - С.29-41.

Раздел четвертый

Поиск по сайту: