Развитие диалектического материализма. 7 страница

Однако Л. — не только продукт, но и — в составе социального целого — субъект обществ, отношений. Усваивая в специфич. для нее форме социальные влия­ния, роли, убеждения, Л. одновременно выражает свой «внутр. мир» в установках, поведении и отношениях к др. людям и к обществ, учреждениям. Соотношение этих процессов (усвоение внешних влияний и выраже­ние собств. индивидуальности) у разных индивидов различно, но они всегда предполагают друг друга. «К а к само общество производит человека как человека, так и он производит общество» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 589). Социальное положение инди­вида, его принадлежность к определ. классу не зави­сит от его воли. Но его конкретная роль всегда зави­сит от того, как он сам осознает и оценивает свое поло­жение. Раб, не сознающий своего рабства и прозя­бающий в бессловесной покорности, есть просто раб. Раб, осознавший свое рабство и примирившийся с ним,—холоп, хам. Но раб, осознавший свое положение и восставший против него,— это революционер (см. В. И. Ленин, Соч., т. 13, с. 38). Самосознание Л., ее представления о своих способностях, свойствах и обществ, положении всегда производно от реальных обществ. связей индивида. «...Человек,— писал Маркс,— сначала смотрится, как в зеркало, только в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Пётр начинает отно­ситься к самому себе как к человеку» («Капитал», т. 1, 1955, с. 59, прим.).

Л. социальна, поскольку все ее роли и ее самосо­знание — продукт обществ, развития. «... Сущность человека,— писал Маркс, —не есть абстракт, прису­щий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» (Маркс К. иЭ н г е л ь с Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с.З). И характер существующих в обществе групп, и их внутр. членение, и их взаимоотношения друг с другом зависят в конечном счете от социальной системы как целого. Кроме того, Л. формируется не только под влиянием непосредств. окружения, но и под влиянием усвоения ею обществ, идей, культуры и т. д. Даже когда индивиду кажется, что он отвергает всю сис­тему обществ, отношений, он в действительности вос­стает лишь против каких-то определ. порядков и норм, опираясь при этом на другие. Но, будучи социальной, Л. в то же время индивидуальна, неповторима, т. к. данная структура и сочетание ролей и такое именно их осознание характерны лишь для этого человека и ни для кого другого. Социально-экономич. струк­тура общества, через господствующую в нем культуру, определяет типичный для этого общества, класса со­циальный характер (преобладание индивидуализма или коллективизма, авторитарного или рациоиально-критич. типа мышления и т. п.). Но один и те же объек­тивные условия в сочетании с разной индивидуально­стью дают разный тип Л.

Отсюда — различие психологического и социо­логического аспектов в исследовании Л. Социоло­гия дает филогенетическую теорию Л., изучает

ЛИЧНОСТЬ 197

историч. процесс формирования и развития Л. в раз­личных социальных системах, анализирует типы со­циального характера в их конкретно-историч. отно­шениях к обществу и культуре.

Личность в историиобщества. Ста­новление Л. связано прежде всего с развитием трудо­вой деятельности. Если животное тождественно со своей жизнедеятельностью, то отношение человека к природе опосредствуется орудиями труда. В процес­се труда человек как бы удваивается, объективирует себя в вещах и тем самым различает себя как деятеля от предметов своей деятельности. Однако первоначаль­но субъектом самосознания был не индивид, а род. В силу неразвитости индивидуальных производит, сил «...отдельный человек не становится самостоятель­ным но отношению к общине» (Маркс К., Формы, предшествующие капиталистич. производству, 1940, с. 18). Ни в своей деятельности, ни в своем сознании первобытный человек не выделяет себя из родовой це­лостности. Все его права и обязанности были не лич­ными, а родовыми (см. Ф. Энгельс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 99). Только раз­витие производит, сил и связанное с ним разделение труда, разрушившие первонач. родовую целостность, делают человека особенным индивидом. Выполнение' специфич. функций, отличных от функций др. членов общины, дает индивиду определ. социальную роль, в свете к-рой он оценивается другими и на к-рой осно­вывается его личное самосознание.

Но развитие Л. с момента ее зарождения было внут­ренне противоречиво. С одной стороны, Л. есть непо-средств. целостность жизни индивида, ее внутр. мир определяется характером ее действит. обществ, отно­шений. Чем больше специализация функций, чем разнообразнее роли, выполняемые разными индиви­дами, тем многообразнее сами индивиды и тем крепче их связь друг с другом. С др. стороны, «...в ходе исто­рического развития, — и как раз вследствие того, что при разделении труда обществешше отношения неизбежно превращаются в нечто самостоятельное,— появляется различие между жизнью каждого индиви­да, поскольку она является личной, и его жизнью, по­скольку она подчинена той или другой отрасли труда и связанным с ней условиям» (МарксК. и Эн­гельс Ф., там же, т. 3, с. 77).

С возникновением частной собственности и клас­сов распределение социальных ролей между индиви­дами определяется не столько их личными способно­стями, сколько их социальным положением. Благо­даря обществ, разделению труда все сферы человеч. деятельности выступают в форме организации, а труд отд. человека, кто бы он ни был, представляет собой отд. функцию, часть общей задачи. Обществ, цель деятельности индивида отрывается от самой деятель­ности и даже противопоставляется ей в качестве внеш­ней силы, принуждающей человека выполнять функ­ции, смысл и значение к-рых для него утрачены (см. Отчуждение). В результате индивид не может отож­дествить себя ни с одной из своих ролей, к-рые он воспринимает как навязанные извне, и его самоутвер­ждение принимает форму конфликта Л. и общества, за к-рым в действительности стоят противоречия самой социальной жизни.

Это противоречие проявляется уже в античной Гре­ции. В рабовладельч. обществе статус и достоинство Л. признавались только за свободными людьми. «Естеств. человек» древнегреч. философии — граж­данин античного полиса, смысл жизни к-рого в жизни целого, гос-ва. Для Аристотеля отдельный человек так же мало есть нечто само по себе существующее, как какая-нибудь оторвавшаяся от целого организма часть. Но слитность человека с обществом, на к-рую указывали Платон и Аристотель, была в их эпоху уже

отчасти иллюзорной, отражая предшествовавший этап обществ, развития. Уже в философии софистов, Сократа н в греч. трагедии (Софокл) отражается факт расщепления индивидуального самосознания. Фор-мула софиста Протагора «человек есть мера всех ве­щей» бросала вызов не только древним богам, но и тра­дициям общинной жизни. Философия эпохи разложе­ния антич. полиса была уже явно индивидуалистиче­ской. С т. зр. стоиков, скептиков, эпикурейцев, все­общее (в форме гос-ва, разумной необходимости вооб­ще) не гармонически охватывает Л., а тяготеет над ней как внешняя и чуждая власть. Высшее удовле­творение человек может получить лишь в одиночестве своего мышления, сведя к минимуму свою связь с вне­шним миром, а тем самым и зависимость от него.

В жесткой иерархич. структуре феодализма инди­вид не занимал самостоят, места, его права и обязан­ности определялись гл. обр. его сословной принад­лежностью и освящающей ее традицией. В христиан­стве проблема Л. ставится преимущественно в религ.-этич. плане как вопрос о соотношении свободы воли индивида и божеств, провидения (Августин). При этом свобода человека мыслится как отрицат. понятие (сво­бода творить зло), тогда как вся положит, деятель­ность (добро) связывается с божеств, предопределе­нием. Эта концепция была идеологич. отражением реального факта подавленности Л., ее подчиненности, социальной и духовной, иерархич. строю.

Зарождение капитализма и разрыв старых социаль­ных связей вызвали серьезные изменения в положении Л. Частное предпринимательство было невозможно без личной инициативы и предприимчивости. Протест I против феодализма облекается в форму требования свободы* Л. Гуманисты эпохи Возрождения (Валла, Пико делла Мирандола, Фичино и др.) провозглашают освобождение человека от всяких обязанностей по от­ношению к анонимному «целому» и выдвигают идеал целостной, всесторонне развитой Л. Личность провоз­глашается целью, общество — средством развития. Идея свободы Л., первоначально ограниченная сфе­рой интеллектуальной деятельности, по мере разви­тия бурж.-революц. движений перерастает в требо­вание гражд. и политич. свободы. Просветители 17—18 вв. само общество и гос-во рассматривают как продукт договора между индивидами (см. Обще­ственный договор, Естественное право).

Просветительская теория Л. отражала реальный процесс распада феод, связей и зарождения нового общества, где все подчинено законам товарного произ-ва.

Выдвигая на первый план интересы Л., просветите­ли никогда не понимали их узко-эгоистически, под­черкивая, что правильно понятые интересы Л. в конеч­ном счете всегда совпадают с обществ, благом. Но эта концепция, как и породившие ее обществ, отношения, была внутренне противоречива. Противоречиво уже капиталистич. разделение труда. С одной стороны, спе­циализация труда и связанная с ней дифференциация социальных функций порождает необычайное много­образие форм деятельности. С др. стороны, она су­живает диапазон жизнедеятельности каждого отд. человека. Л. низводится до уровня носителя частич­ной социальной функции, к-рая навязывается извне.

Еще более противоречива социальная структура капитализма. С одной стороны, капитализм уничтожил феод, сословный строй, при к-ром все социальные свя­зи индивида (производственные, семейные, религи­озные) субординировались в единую жесткую ие­рархию. С др. стороны, превращение рабочей силы в товар неизбежно усиливает отчуждение личностных свойств человека. В каждом из своих обществ, отно­шений он выступает не как целостный индивид, а лишь как средство, как воплощение определ. функ-

198 ЛИЧНОСТЬ

ции. Отношения между людьми все больше из отно­шений между индивидами (межиндивидуальные отно­шения) становятся отношениями между отвлечен­ными социальными функциями (безличные отноше­ния). Отношение капиталиста и рабочего откровенно безлично; капиталисту нет дела до Л. рабочего, а для рабочего капиталист — не индивид, а безличная «фирма». Товарный фетишизм, вырастающий из недр товарно-капиталистич. отношений, отражает это поло­жение, персонифицируя вощи и обезличивая человека. Капитализм, т. о., одновременно поднял Л. на пьеде­стал и сам же ограничил ее возможности. Отсюда тра-гич. противоречие между самосознанием Л., ее идеаль­ным «внутр. миром» и ее социальным положением и деятельностью. Противоречие это в самых различ­ных вариантах отражается в философии и искусстве нового времени.

Уже нем. классич. идеализм в превращенной форме поставил вопрос о несовместимости бурж. обществ, отношений со свободой Л. Кант вслед за Руссо пока­зал, что в бурж. обществе человек не может поступать нравственно и в то же время быть счастливым, нрав­ственность и благополучие — взаимоисключающие понятия. В философии Канта это противоречие при­обретает метафизич. форму и констатируется им (здесь он полностью разделяет с просветителями их ан­тиисторизм) как неизбежное в силу двойственности природы человеч. существа, к-рое есть и явление и «вещь в себе», т. е., с одной стороны, включено в при­родную связь явлений и подчиняется природной необ­ходимости, а с другой — принадлежит к миру интел­лигибельному и в этом смысле свободно. Стоя на почве эмпирич. действительности бурж. общества с его индивидуализмом и утилитаризмом, Кант признает его как мир опыта, в к-ром Л. есть лишь средство. Но он не может примириться с этой действительностью и ищет за ней трансцендентную реальность, посред­ством к-рой можно было бы обосновать несовместимый с этой эмпирией нравств. закон, по к-рому Л. не мо­жет быть средством, но только целью, а людей должен связывать друг с другом не принцип взаимной выгоды, не расчет, а нечто принципиально иное. Отрицая связь между людьми, основанную на принципе «взаимной выгоды», Кант по существу не вндит иной связи, так что перехода от Л. к обществу не оказывается.

Еще острее вопрос о несовместимости каниталистич. прогресса и развития Л. был поставлен романтиками. «Сколько бы ни выигрывал мир, как целое, от этого раздельного развития человеческих сил, все же нель­зя отрицать того, что индивиды страдают под гнетом этой мировой цели» (Ш и л л с р Ф., Собр. соч., т. 6, М., 1957, с. 302). Только искусство, свободное от разделения труда, может воссоздать гармонию Л., облагородив чувственность человека и подготовив его тем самым к восприятию нравств. долга, к-рому противятся его природные влечения. Но это решение чисто иллюзорно. Не случайно романтики резко противопоставляют искусство «грубой действитель­ности» и говорят о невозможности реализации возвы­шенных идеалов.

Выступив против романтич. индивидуализма, Ге­гель показал несостоятельность его исходных посы­лок. Несовместимость личного идеала с действительно­стью объясняется лишь субъективностью этого идеа­ла, к-рая обычно свойственна юношескому возрасту. «Что в этих идеалах есть истинного, сохраняет­ся в практической деятельности; только от неистин­ного, от пустых абстракций должен отделаться чело­век» (Соч., т. 3, М., 1956, с. 95). Гегель рассматривал Л. не как изолированную монаду, а как момент все­общего, рода. Л. реализует не субъективные, но объек­тивные цели: она едина не только с родом, но и со всем миром, ибо сущность всего мира та же, что !■ сущность

Л. — дух. Но и Гегель не в состоянии разрешить про­тиворечия, объективно присущего капиталистич. об­ществу. Разделение труда и связанное с ним «отчуж­дение» индивида будут, по Гегелю, развиваться и даль­ше. Только в сфере духовной, филос. деятельности может человек выступать как целостный, пеотчужден-ный индивид. Самый тезис о возможности реализации личных идеалов базируется у Гегеля на постулате разумности мира как «осуществления божественного разума». Высшим воплощением духа и реализацией человеч. свободы Гегель считал гос-во; он иронизиро­вал над планами «полного преобразования мира». Ес­ли индивидуализм просветителей и Канта был филос. основой идеологии бурж. либерализма, то гегелевский панлогизм имел консервативный иолнтич. смысл.

Как ни прозаично бурж. общество, его рождение потребовало немалых жертв, усилий и героизма, оно вызвало к жизни яркие, цельные характеры. «Люди, основавшие современное господство буржуазии,— писал Энгельс об эпохе Возрождения,— были всем, чем угодно, но только не людьми буржуазно-ограни­ченными» («Диалектика природы», 1955, с. 4). Но уже в 19 в. в условиях победившего капитализма поло­жение изменилось. Обезличенности подверглись не только рабочие, но и представители буржуазной вер­хушки, общественная деятельность к-рых настолько «...обусловлена и определена вполне конкретными классовыми отношениями», что отличие их Л. от этих отношений «... для них самих обнаруживается лишь тогда, когда они обанкротились» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 3, с. 77). Чтобы увидеть всю глубину падения бурж. Л., достаточно сравнить многокрасочный индивидуализм франц. просветите­лей с унылым утилитаризмом англ. либералов 19 в. «Сверхчеловек» Ницше — не только предвестник эпохи империализма, стремящейся избавиться от став­ших стеснительными для буржуазии демократия, свобод, но и естеств. реакция на пошлую обыденность бурж. жизни и порождаемых ею обезличенных инди­видов. Еще быстрее идет этот процесс в эпоху импе­риализма. Процесс нивелировки индивидуальности пронизывает все сферы жизни совр. бурж. общества. Прежде всего обесчеловечивается, обезличивается труд. В условиях совр. капитализма подавляющее большинство не только рабочих, но и служащих, вынуждено выполнять работу, к-рая их совершенно не интересует и никак не связана с их индивидуаль­ностью. Эта дегуманизация неуклонно захватывает и сферу умств. труда, к-рый раньше был в привилеги­рованном положении. То же самое происходит в сфере обществ.-политич. отношений. Типичная для совр. капитализма бюрократизация гос. аппарата, поли­тич. партий, профсоюзов, обществ, орг-ций означает, что отношения между индивидами уступают здесь место безличным отношениям, в к-рых индивид являет­ся не субъектом деятельности, а винтиком безличной машины, носителем онредел. функции.

Нет спасения Л. и в сфере досуга. Духовные потреб­ности человека, к-рого труд и обществ, деятельность но побуждают к самостоятельности, неизбежно оскуде­вают. Раз выработанная привычка к стандарту, кон­формизм побуждают его в свободное время искать не столько развития своей Л., сколько развлечения. Он не создает культурных ценностей, а только потреб­ляет их. Свойственный капитализму коммерч. подход к духовному произ-ву, ориентация на неразвитые, низменные вкусы вызывает стандартизацию поведения, вкусов, потребностей, духовной культуры. Массовое произ-во товаров завершается массовым произ-вом стандартных индивидов.

Процесс разрушения Л. широко отражается в бурж. идеологии. Вопрос о судьбах Л. занимает важное место в бурж. философии и социологии конца 19

ЛИЧНОСТЬ199

и особенно 20 вв. Уже Теннис пытался осмыслить про­цесс перехода от «общности», основанной на патригф-хально-романтич. отношениях между индивидами. к безличному «обществу», основанному на выгоде и взаимном использовании. Проблема интеграции индивида с социальной группой — главный вопрос социологич. концепции Дюркгейма. Универсализируя противоречия своей эпохи, Зиммель рассматривал кризис Л. как одно из проявлений непреодолимой «общей трагедии культуры». ■

В совр. бурж. социологии проблема Л. ставш'ся внеск. различных аспектах: 1) изучаются, на этногра­фия, материале, особенности формирования Л. в при­митивных обществах и взаимозависимость между "Ти­пом Л. и характером культуры (культурная антро­пология, Р. Бенедикт, М. Мид и др.); 2) исследуется изменение социального характера в совр. капиталл-стич. обществе под влиянием индустриализации, автоматизации и др. условий (Фромм, Милле, Г. Герт, Т. Адорно, Рисмен, Уайт и др.); 3) изучается, в т. ч. экспериментальными методами, поведение инди­вида в социальной труппе (социология малых тругш, начиная с Кули, работы Хоменса, Бейлса, Морено и др.); 4) разрабатываются наиболее эффективные спо­собы манипуляции людьми в различных социальных ситуациях, особенно производственных (теория человеческих отношений в промышленности, мене­джеризм, социология труда).

В концепциях бурж. социологов отражаются реаль­ные социальные процессы (крах индивидуализма эДО-хи свободного предпринимательства, бюрократизация общества и ее влияние на Л. и т, д.). Но, ставя серь­езные проблемы, бурж. социологи большей частью об­ходят их конкретно-историч. смысл. Одни авторы прямо призывают отказаться от идеала «автономной» Л. и рассматривают Л. лишь как один из элементов социальной группы. При помощи системы т. н . «чедГО-веч. отношений» в пром-сти и др. форм искусств, кол­лективизма, маскирующих эксплуататорскую прироДУ капиталистич. производств, отношений, корпорации сеют иллюзии о «гуманизации» труда и получают до­полнит, возможности манипулировать людьми. Др-авторы (в частности, неофрейдисты, Фромм, Рисмен) осуждают этот конформизм и подвергают критике ка­питалистич. порядки. Но эта критика ведется с пози­ций старого индивидуалистич. идеала и потому нооит романтич. характер. Противоречия капиталистич. об­щества трактуются внеисторически, либо как про­явление всеобщего конфликта между рациональной цивилизацией и иррациональной человеч. природой (Фрейд), либо как неизбежное следствие индустриа­лизации, порождающей «массовое общество» и «массо­вую культуру». Отчуждение Л. рисуется при этом как нечто неотвратимое не только при капитализме, но и при коммунизме (Фромм). Так романтич. кри­тика капитализма становится формой его косвенной апологетики.

Если социологи подходят к проблеме Л. гл. обр-под углом зрения взаимодействия индивидов в кон­кретных коллективах, то совр. бурж. философия ста­вит вопрос о соотношении Л. и общества в широком фшгос. плане. Особенно много внимания уделяют Л. персонализм и экзистенциализм, для к-рых проблема Л. является центральной. Но идеалистич. антропо­логизм во всех его разветвлениях ие способен выра­зить реальные обществ, связи, вне к-рых не суще­ствует Л. С т. зр. персонализма, Л. есть единствен­ная абсолютная реальность. Но при этом имеется в виду не реальный человек, а некая духовная суб­станция. Критикуя взгляд на общество как механйч. объединение отд. индивидов и правильно связывая этот взгляд с принципом бурж. эгоизма, персонали­сты (напр., Мунье) в то же время мистифицируют

обществ, природу человека, истолковывая ее в религ. духе. В результате обещанное персоналистами «прео­доление» индивидуализма оказывается мнимым, а че­ловеческая Л. становится производной от Л. бога. Экзистенциализм вскрывает глубокий и острый кон­фликт Л. и совр. общества, показывает порабощение индивида безличными внешними силами. Но в проти­воположность Марксу, показавшему, что источник «овеществления» Л. нужно искать в бурж. произ­водств, отношениях, экзистенциалисты утверждают, что отчужденный способ бытия человека коренится в самой природе человека. Реальное историч. про­тиворечие между свободой Л. и безличной обыден­ностью жизни («man») превращается т. обр. в нераз­решимое метафизич. противоречие. Быть Л.— для большинства людей непосильная задача. Чтобы вый­ти из мира «обыденности», человеку нужно изменить не сам этот мир, а свое сознание: решиться смотреть в глаза смерти; перед лицом смерти человек всегда становится самим собой, т. е. Л. Итак, вместо реаль­ного выхода из того положения, в к-рое поставлена Л. тгра ткмттазшэлге, штаистентгиалтаст'ы предлагают иллюзорный выход, сводящийся в конечном счете к нравств. перерождению индивида.

Если социалыю-экономич. отношения капитализма разрушают Л. путем ее нивелирования, то индиви­дуализм разрушает Л. изнутри, превращая ее само­сознание из средства связи с социальным миром в средство искусственной (и иллюзорной) изоляции от него.

Коммунизм и личность. Маркс был первым, кто поставил проблему Л. не вообще, а кон­кретно-исторически. Уже в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс показали, что абстрактная противо­положность Л. и общества и ее этич. выражение — противоречие между эгоизмом и альтруизмом есть лишь иллюзорное отражение социальных противо­речий капиталистич. общества. «...Эта противопо­ложность является лишь кажущейся, потому что одна из её сторон, так называемое „всеобщее", постоянно порождается другой стороной, частным интересом, а отнюдь не противостоит последнему как самостоятельная сила, имеющая самостоятельную историю» (Соч., 2 изд., т. 3, с. 236). Решение этого противоречия только одно: превращение бурж. «„граж­данского" общества», в «человеческое обще­ство, или обобществившееся человечество» (там же, с. 4), т. е. коммунизм. Поскольку Л. не есть изоли­рованная монада, путь к освобождению и расцвету Л. идет только через освобождение массы. Но, с дру­гой стороны, «...общество не может освободить себя, но освободив и каждого отдельного человека» (Э н-г е л ь с Ф., Анти-Дюринг, 1957, с. 278). Комму­низм — это общество, в к-ром «...свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, с. 447).

Решение проблемы Л. при коммунизме складывает­ся из трех взаимообусловленных моментов: 1) ради­кально изменяется соотношение Л. и социальной структуры; 2) создается новый тип Л. (социального характера); 3) создаются условия для всестороннего развития Л.

При коммунизме Л. становится целью обществ, раз­вития. Как писал Маркс, при коммунизме «...п р и-бавочный труд масс точно так же пере­стает быть условием для развития всеобщего богат­ства, как безделие немногих перестает быть условием для развития всеобщих сил челове­ческой головы... Свободное развитие индивидуаль­ностей; поэтому — не сокращение необходимого ра­бочего времени ради увеличения прибавочного труда, а вообще сведение необходимого труда общества к

200ЛИЧНОСТЬ

минимуму. Этому тогда соответствует художествен­ное, научное и т. д. воспитание индивидов в свобод­ное для всех них время и средствами, сделавшимися доступными для всех» («Grundrisse», рус. пер. см. журн.: «Большевик», 1939, № 11—12, с. 62). Но если труд из тягостной необходимости превращается в""пер-вую жизненную потребность Л., ее уже не нужно принуждать к труду, и социальная орг-ция, необхо­димая для руководства производств, процессом, ста­новится свободной ассоциацией индивидов. Гос-во из органа, стоящего над обществом, из аппарата клас­сового насилия буржуазии последовательно превра­щается сначала в орган господства большинства (дик­татура пролетариата), затем становится общенарод­ным и, наконец, заменяется обществ, самоуправле­нием. Постепенно преодолеваются все формы социаль­ного неравенства: уничтожаются классовые разли­чия, стираются различия между людьми физич. и людьми умств. труда. Это значит, что и сфера дея­тельности Л. и характер выполняемых ею ролей, к-рые в прошлом определялись ее объективной со-, циальной «принадлежностью», теперь определяются исключительно ее собств. индивидуальностью. Сами '(Производств, отношения становятся в подлинном 'смысле этого слова человеческими, т. е. свободными отношениями. Примером таких отношений являются коллективы коммунистического труда, в к-рых люди объединены не только общей производств, задачей, но и взаимной симпатией, товарищеской взаимопо­мощью. Принадлежность к такому коллективу не обедняет, а обогащает Л. Выполняя множество раз­личных ролей и принадлежа одновременно к различ­ным группам (производств, коллектив, семья, обществ, орг-ции, спортивные общества и т. д.), Л. не рас­творяется ни в одной из них, но сохраняет известную автономию. Всякое расширение обязанностей Л. со­провождается соответственным расширением ее прав, так что в конечном итоге права и обязанности сли­ваются, обозначая лишь разные аспекты одного и того же отношения. Вопреки утверждениям бурж. пропагандистов, будто марксисты стремятся «унич­тожить личность», «растворить» ее в коллективе, ком-мунистич. общество жизненно заинтересовано в том, чтобы не допустить нивелирования индивидов. Толь­ко мелкобуржуазные теоретики могут считать, что гуманизм и свобода Л.— «буржуазные понятия». Конечно, конкретное содержание этих принципов существенно изменилось в ходе истории. Но именно коммунизм очищает их от буржуазных и религиозных наслоений и не только провозглашает в качестве ми­ровоззренческих принципов, но и реализует на прак­тике. Для коммунизма жизнь и благополучие каждого человека — важнейшая социальная ценность. Урав-нит. распределение материальных благ, нивелировка потребностей и запросов, мелочная регламентация быта и нравов людей — все это не имеет ничего общего с марксизмом-ленинизмом. Коммунистич. коллектив— не казарма, а свободное объединение свободных инди­видов. Если индивиды обезличены, их объединение дает лишь простую кооперацию. Только объединение разных людей вызывает активный обмен мнениями, полезный для группы в целом и для каждого инди­вида в отдельности. Высший принцип, которым ру­ководствуются коммунистическое общество в це­лом и каждый из составляющих его коллективов, это свобода и всестороннее развитие Л. каждого человека.

Эта особенность коммунистич. общества вызывает к жизни новый тип социального характера, свобод­ный от индивидуализма и ставящий общие, коллек­тивные интересы превыше частных. Индивидуализм всегда выражал разобщенность индивидов, столкно­вение их интересов, вследствие к-рого все «общее»

кажется им фиктивным, внешним по отношению к их собств. «я». Отсюда понятие «личной жизни» как чего-то противоположного жизни общественной, «внутр. мира» как изолированного от мира «внешней деятельности», «свободного времени» как свободы от труда. Коммунизм кладет конец этим антиномиям. Если общество не имеет других задач, кроме заботы о благе каждого отд. индивида, то. обществ, интерес есть не что иное, как личный интерес каждого. Об­ществ, дисциплина, без к-рой не может существовать общество, становится сознат. дисциплиной, а выпол­нение ее требований — естеств. привычкой. Комму­нистич. общество ни в малейшей степени не посягает на автономию «личной жизни» и «внутр. мира» инди­видов. Но именно потому, что свобода Л. становится из иллюзии реальностью, она перестает быть проб­лемой. Конечно, Л. всегда будет иметь свой «внутр. мир», самосознание одного человека никогда не будет тождественно самосознанию другого. Но если чело­век может реализовать свои идеалы в действиях, исчезает база для противопоставления (в абсолютном смысле) «внутреннего» — внешнему. Поскольку люди не похожи друг на друга, каждый из них всегда будет иметь свою особую и в этом смысле «личную» жизнь. Но эта личная жизнь не будет противопоставляться обществ, жизни раз обществ, отношения перестали быть безличными. Коллективизм коммунистич. со­циального характера, осн. черты к-рого для совр. эпохи обобщены в моральном кодексе строителя ком­мунизма, является личностным коррелятом гуманиз­ма, присущего коммунизму как обществ, системе. Не растворение Л. в безличном социальном целом, а гармонич. сочетание социального с индивидуаль­ным — вот что такое коммунистич. общество. Именно эта гармония позволяет коммунистич. обществу ре­шить проблему всестороннего развития Л., «воспи­тания нового человека, гармонически сочетающего в себе духовное богатство, моральную чистоту и фи­зическое совершенство» (Программа КПСС, 1961, с. 120—21). Всестороннее развитие Л. не исключает разделения труда и его специализации. Объем зна­ний и умений, необходимый для продуктивного труда в любой области, слишком велик, чтобы отд. индивид мог одинаково успешно справляться со всеми видами деятельности. Да в этом и нет необходимости. Прев­ращение труда в первую жизненную потребность означает, что каждый человек может свободно, исходя из своих индивидуальных склонностей, выбирать осн. вид своей трудовой деятельности. Автоматизация произ-ва, передавая механич., рутинные виды труда машинам, оставляет на долю человека наиболее интересный, творч. труд, предполагающий высоко­образованного работника. Сложный творч. труд, как бы он ни был специализирован, стимулирует самостоя­тельность мышления и любознательность, к-рая, уко­ренившись в психологич. структуре Л., сказывается и вне проф. сферы Л., побуждая ее к расширению своего общекультурного кругозора. Однако узкая специализация часто развивает специальные способ­ности индивида за счет других, и это при любой социальной форме превращает его в частичного ра­ботника. Для капитализма эта проблема неразре­шима. Но в коммунистич. обществе индивид не агент произ-ва, а цель историч. развития, самостоят. Л., для к-рой «...различные общественные функции пред­ставляют сменяющие друг друга способы жизнедея­тельности» (Маркс К., Капитал, т. 1, 1955, с. 493). Его отношения с другими индивидами многогранны. Он не только рабочий определ. специальности, но и обществ, деятель, член различных добровольных коллективов и т. п. И эти его внепрофессиональные роли общество считает не менее важными, чем его трудовые функции.Эта множественность ролей не

Поиск по сайту: