Положение женщины у викингов

Женщина во времена викингов пользовалась особым уважением и обладала особыми правами. Вряд ли можно говорить о некоей феминизации общества древних скандинавов, хотя некоторые современные сторонники феминизма и утверждают, что знаменитая скандинавская независимость женщин уходит корнями как раз в эпоху викингов.

Правильность поведения и красота женщины были для викингов особенно приятны, если соединялись со здравым умом, с чувством собственного достоинства и твердым духом. Скандинавы верили, что у мужественных женщин будут такие же дети. Знаменитый конунг Рагнар Лодброг говорил: «Я выбрал для своих сыновей такую мать, которая передала им свое бесстрашие». Во многом внимание мужчин к таким неженским качествам матерей своих будущих детей объяснялось тем, что жители Севера надолго покидали свои усадьбы, отправляясь в дальние походы, и воспитывать будущих воинов приходилось женщинам.

Но и девушки внимательно выбирали себе женихов. Для них было важно, чтобы будущий муж проявил себя на поле брани, доказал свою храбрость и честность в бою. Причем молодость часто считалась недостатком жениха. Так, в одной саге норвежская королева Ингибьёрг, делая выбор между двумя претендентами на свою руку, отдает предпочтение пожилому конунгу Геттрику и отказывает красивому и молодому конунгу Олаву. Она сравнивает их с двумя деревьями: одно уже дало прекрасные плоды, а другое едва выпустило весенние листочки.

«Глупо, — прибавляет она, — выбирать неясное будущее».

Равенство положения, воинская доблесть и высокое звание были желательными, если не необходимыми, условиями брака. Разница же в положении могла стать причиной развода.

Сексуальные удовольствия не были, как в сегодняшнем обществе, главенствующей причиной для отношений. Редки, но имели место быть случаи, когда супруга отказывалась от мужа из-за его неспособности и общей слабости, когда тот попросту не являлся способным отцом семейства и воином. Так, в «Саге о Ньяле» рассказывается об Унн дочери Мёрда, которая не боялась признаться отцу (а впоследствии вынести дело о разводе на всеобщее обсуждение) в том, что ее муж «не может быть ей мужем, и нет ей от него никакого прока, как от мужчины, хотя во всем прочем он не отличается от других».

Девушки, имевшие отца и братьев, не могли решить свою судьбу сами. Порядочная дочь всегда предоставляла отцу и старшему брату право выбора себе мужа. Однако редко когда родичи неволили девиц и в большинстве случаев старались прислушиваться к их мнению. Хозяином в доме и старшим в семье всегда был отец. Его слушались не только дочери, но и сыновья, какими бы знатными воинами они ни были.

Независимыми были только вдовы, не имевшие отцов, и девушки-сироты. Они имели право собственного согласия на брак, и, в соответствии с законами, сын не мог выдавать мать замуж против ее воли. Но даже вторичные браки вдовых дочерей, воротившихся в отеческий дом, если отец их был еще жив, зависели исключительно от него. После смерти главы семьи, если имелись наследники, право переходило к его шестнадцатилетнему сыну, который также выдавал замуж и сестер. Только за неимением сына мать имела право выбирать дочери мужа.

Девушка, вышедшая замуж без обряда, сманенная, похищенная или военнопленная, считалась наложницей, каким бы ни было ее происхождение, и дети, прижитые в таком браке, назывались незаконнорожденными.

Добрачные отношения с девицами не приветствовались. Так, конунг Харальд Прекрасноволосый, воспылав страстью к красивой дочери финна Сваей, пожелал в первую же ночь после знакомства возлечь с ней. Отец строго ответил королю, что тот может получить его дочь только после обмена брачными клятвами.

Нарушение этого правила считалось тяжелой обидой не только невесте, но и всем ее родичам. Лишение чести дочери викинга служило причиной для кровавой разборки и родовой вражды.

Лики Громовержцев

Ориентиром для наших далёких предков в отношении внешнего вида служили изображения культивируемых Божеств или имеющиеся представления о них, что вполне естественно для традиционного или религиозного человека. Верующий осознаёт себя истинным человеком лишь тогда, когда он походит на свое божество, на мифических предков, героев-основателей цивилизаций.

У Германцев растительность на лице считалась благородным признаком. У германцев, скандинавов и северных славян длинные волосы отличали свободных мужей от рабов, клеймом которых была бритая голова. Остригание бороды приравнивалось к лишению чести и наказанию. Напротив, южных славян отличала бритая голова со свисающим чубом (оселедец) и длинными усами.

Один прозывался длиннобородым или серобородым. Top — краснобородым. Сохранились устные изображения Тора с бородой. В саге об Эйрике Рыжем Торхалль Охотник говорит: «Ну что, разве Рыжебородый не оказался сильнее вашего Христа?» В Эдде говорится о волосах и бороде свободных людей, ярлов и конунгов. Обритие бороды считалось у германцев высшим бесчестьем. Ношение бороды отражалось в именах и прозвищах, которые получали Германцы: Бьерн Синезубобородый, Бродди Бородач, Бьяльви Бородач, Гнуп Борода, Грим Мохнатые Щёки, Сигтрюгг Шёлковая Борода, Торвальд Кучерявая Борода, Торвальд Синяя Борода, Торгейр Борода-По-Пояс и т.д.

Напротив, южнославянские племена практически не имеют длиннобородых и длинноволосых богов. Чрезвычайно распространены идолы с усами, но без бород. Русы IX—X вв. поклонялись не Седобородому Одину или Рыжебородому Тору, а Перуну, у которого «ус злат». Не известно ни одного русского эпического или исторического персонажа, в прозвище которого отразились бы борода и её свойства (сравним с прозвищами викингов), зато: Василий Ус, Усыня-богатырь из сказок, Белоус, Сивоус и т. д.

Отпускание бороды получило широкое распространение на Руси вместе Христианством. Стоглавый собор запрещал бритьё бород и голов как признак ереси. Так, например, в грамоте царя Алексея Михайловича бритьё бороды приравнивается к таким действиям, как кликание Коляды, Усеня и Плуга, распевание «бесовских» песен, скоморошество, печение обрядовых хлебцев в виде птиц и зверей, признаваясь пережитками языческого прошлого.

Свидетельства об идоле Перуна в Киеве говорят о серебряной голове с золотыми усами, но о бороде нет никаких указаний в исторических памятниках. Аналогию летописному Перуну составляет снабжённый серебряными усами Черноглав с Рюгена. Основной кумир этого острова — Святовит — «имел волосы и бороду, острижены кратко». Таким образом, очевидно, что усы или усы с бородой —

непременный атрибут громовержца у славянских народов, а серебряность головы может указывать на возраст или мудрость.

В саге о сожжении Ньяля и его сыновей с глубоким сожалением, как о прискорбном физическом недостатке достойного и почтенного человека, главного героя, отмечается: «Но у него не было бороды». Ненавидящая Ньяля Халльгерд

— только она и никто другой — называет его безбородым. «Вы с Ньялем друг другу подходите — у тебя все ногти вросли, а он — безбородый», «Кто же нам отомстит? Не безбородый ли?», «Почему он не навозит навозу на свой подбородок, чтобы быть «КАК ВСЕ МУЖЧИНЫ»?», «Мы зовём его безбородым, а его сыновей — навознобородыми». На эти оскорбления сыновья Ньяля отвечают убийством родича Халльгерд. Действие саги происходит во второй половине X в. Так, бритая голова была признаком полного падения и обнищания, унизительным и постыдным, «безбородый» и «навознобородый» — смертельные оскорбления для скандинавов X—XI вв.

Теперь сравним с былиной, в которой Добрыня Никитич после долгих скитаний возвращается в материнский дом, где его уже считают мертвым. Когда он называет себя, то слышит в ответ:

«У молодого Добрыни Никитича были кудри желтые: В три-ряд вились вкруг верховища (макушки — прим.) А у тебя, голь кабацкая, до плеч висят!»

Именно длинные волосы были у русов признаком маргинала, бродяги. Воинская знать носила волосы, остриженные «под горшок» («в три ряда» вокруг макушки). Запустившего себя, позволившего волосам отрасти, Добрыню в буквальном смысле родная мать не узнала!

Вот какое историческое описание мы встречаем о языческом Князе Святославе:

«Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светлыми глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, на одной стороне её свисал клок волос — признак знатности».

Подобный облик находиться в противоречии со скандинавскими обычаями: если у русов обритые голова и подбородок были «признаком знатности рода», то у скандинавов — клеймом позора и предельного унижения. Таким образом, усы и чуб (оселедец) являются атрибутами славянского воина. Святослав был воином и выглядел соответствующе. Впоследствии, подобный внешний вид унаследовали Запорожские казаки.

Но нужно отметить, что у некоторых норманнов тоже были чубы! Но у каких норманнов? Обычно у тех, которые общались со славянами: занимали высокую должность при дворе князя, либо входили в варяжскую дружину. Норманны, которые завоевали Англию, также имели выбритые головы и широкий чуб спереди. Такая прическа была распространена и среди кельтов. Последние считали длинные копны волос признаком божественности. В IX веке, при династии Каролингов, франкские воины носили прическу, которая напоминала чуб-

оселедец.

Славянский Громовержец Перун с грозным взглядом, свисающими усами и чубом, или могучий рыжебородый Тор, Германский Громовержец — сегодня для нас это маловажно. Современное общеевропейское язычество сливается в своей общей обращенности к нашим предкам и предоставляет право выбора походить на то или иное божество. Мы не делим нашу общую традицию на верную или ложную и для нас сегодня обе трактовки облика божества-громовержца, которому уподоблялись наши далекие предки, являются одинаково приемлемыми.

Совершенно другое дело, когда люди, называющие себя язычниками, последователями викингов и варягов, уподобляется мусульманам и следуют заветам Мухаммеда, который сказал: «Брейте усы и отпускайте бороду»; «Не будьте похожи на язычников! Брейте усы и отпускайте бороду»; «Стригите усы и отпускайте бороду. Не будьте похожи на огнепоклонников!»

Поиск по сайту: