К вечеру Гермиона достаточно пришла в себя, чтобы написать то самое письмо с извинениями, о котором говорил лорд Стивенсон, и нацарапать короткие послания Гарри, Рону и Джинни. Осталось только каким-то образом отыскать в лабиринте коридоров путь к совятне. Стивенсон-мэнор очень понравился Гермионе. Особняк был вовсе не таким, какими она воображала родовые гнезда дворян. Залитый светом, который густым потоком струился сквозь широкие окна и отражался от светлых стен, утопающий в букетах цветов, обставленный хрупкой и невесомой на вид мебелью, дом был воплощением изящества и легкости. По сравнению с мрачным суровым Хогвартсом, напоминающим средневекового феодала, Стивенсон-мэнор выглядел легкомысленной французской кокеткой. Блуждание по его коридорам доставило Гермионе немало удовольствия, хотя она и понимала, что таким образом не доберется до совятни в ближайшие дня два. К счастью, проходя мимо одной из приоткрытых дверей, Гермиона заметила сидящую у окна женщину. Густая волна каштановых волос закрывала ее лицо и в живописном беспорядке струилась по плечам, затянутым в голубой шелк платья. – Извините, – робко произнесла Гермиона. Женщина вздрогнула и обернулась, и Гермиона узнала в ней ту самую девушку с фотографий Сириуса. Только теперь она выглядела старше, и ее правую щеку пересекал тонкий белоснежный шрам. Талия Стивенсон на секунду отвернулась, вздохнула и поднялась навстречу Гермионе с лучезарной улыбкой. У Гермионы перехватило дыхание – до того женщина была красива, еще прекраснее, чем на фотографиях. С ней не сравнилась бы и Нарцисса Малфой. – Добрый вечер, – улыбнулась Талия. Глаза у нее были двух цветов одновременно: светло-карие, как молочный шоколад, но вокруг зрачков рассыпались, словно осколки серебра, серые вкрапления, из-за чего глаза лихорадочно блистали. – Вы, должно быть, мисс Гермиона Снейп? – Талия произнесла это словосочетание так непринужденно, что Гермиона опешила, застигнутая врасплох. – Я – Талия Стивенсон, – после паузы приветливо продолжила женщина. – Мисс Талия Стивенсон, как любят подчеркивать мои знакомые, – в ее голосе скользнула нотка иронии, звонко-серебристая, как осколки льда в ее глазах. – Если вы насчет ужина, то он будет подан через сорок минут – у нас принято ужинать поздно. – Мне нужно в совятню, – пролепетала Гермиона. – Если можно, конечно. – Разумеется, – насмешливо сказала Талия. – Вы же не заперты здесь. По крайней мере, не совсем, – ехидным тоном закончила она. – Следуйте за мной. Гермиона покорно направилась вслед за ней. Ее так и подмывало спросить что-нибудь о Сириусе, но, вместо этого, она заметила: – У вас красивый дом. Такой светлый. – Это лишь признак нашей невысокой родовитости, – отозвалась Талия все тем же ироничным тоном. – Наш дом, как и наш род, не такой уж древний. Нам далеко до Снейпов, Малфоев, Макнейров и, частично, до Блэков, – на ее губах появилась то ли саркастичная, то ли грустная улыбка. Гермиона неловко кивнула. Ей показалось, будто Талия знает о ее тайном любопытстве, поэтому Гермиона решила уйти от щекотливой темы в сторону – не очень-то вежливо расспрашивать едва знакомых людей об их личной жизни. – Простите, вы, случайно, не слышали чего-нибудь о Гиневре Морроу? – спросила Гермиона. Талия продолжала довольно неприятно улыбаться. – Что-то вроде того, – наконец отозвалась она. – Была невестой вашего отца и стала вашей матерью. – Невестой, – повторила Гермиона. – А где она сейчас? Она умерла? Талия заметно напряглась и отрывисто произнесла: – Она в Азкабане. Пожизненно. Гермионе стало дурно. Ох, и почему ей даже в голову это не пришло? – Она б-была Пожирательницей? – с трудом выговорила она. – Да, – хмуро ответила Талия. – Одной из лучших. Очень сильная колдунья. Гермиона сглотнула. Ее мир разбивался на все более мелкие кусочки – скоро он совсем превратится в прах. Ее мать была Пожирательницей смерти, одной из этих жестоких тварей! – Мы не выбираем родителей, не расстраивайтесь, – мягко сказала Талия. – Здесь нет вашей вины, и глупо думать иначе. Не мучайте себя, у вас и так многое произошло в последнее время. Гермиона с благодарностью взглянула на нее. – К тому же, – задумчиво протянула Талия, – кто знает, что толкает нас на неверный путь. О Пожирателях смерти сложно судить однозначно. – Почему вы так думаете? – недоверчиво спросила Гермиона. Талия улыбнулась. – Я многих из них знала лично… И в то время не все они соответствовали понятию «бесчеловечный душегуб». – А потом? – нахмурилась Гермиона. Ей вовсе не хотелось думать о бедных-бедных Пожирателях, совершивших «страшные ошибки молодости». – Потом в пылу сражения уже не было времени на светские трели, – пожала плечами Талия. Гермиона скептично фыркнула. – А вам не рассказали о семействе Морроу? – сменила тему Талия. – Есть еще кто-то? – удивилась Гермиона. Ей в голову не приходили такие очевидные вещи – видно, она еще слишком растеряна. – У вас есть тетушка, – объявила Талия. – Старшая сестра Гиневры. Гермиона пораженно молчала. – Очевидно, – нахмурилась Талия, – она не знает о вашем существовании. Ее муж от такого позора на фамильной чести Ульрики немедленно скончался бы. – Ее муж? – переспросила Гермиона, предчувствуя недоброе. – А кто ее муж? Талия бросила на нее нечитаемый взгляд. – Лорд Даниэль Забини, – произнесла она. – У них, к тому же, есть сын. Блейз, если мне не изменяет память. Гермиона встала, как вкопанная. Блейз Забини – ее кузен??? Хуже не придумаешь… Или нет, хуже все-таки оказаться родственницей Драко Малфоя. – Они точно не знают о моем существовании? – единственное, что пришло ей в голову. Отец Блейза, кажется, тоже был Пожирателем смерти. Мерлин, что у нее за семейка? Сплошь приспешники Волдеморта. – Наверно, – пожала плечами Талия. Гермиона провела ладонью по волосам, стараясь собраться с мыслями. Если предположить, что ее тетя тоже не знала о ее существовании, то кто вообще был в курсе? И как ее мать скрыла ото всех свою беременность? Или Гермионе не известны какие-нибудь особые чары? – Как же так получилась? – пробормотала она. – Что о вас никто не знал? – уточнила Талия. – Мне бы тоже хотелось это узнать. Но теперь нам остается лишь строить предположения, – она немного помолчала. – Пожалуй, здесь замешана ваша покойная бабка. Она была… достаточно оригинальной особой. – В каком смысле? – сосредоточенно нахмурилась Гермиона. – Вы ее знали? – Дворян не так уж много, – сдержанно произнесла Талия, внимательно рассматривая ее. – Мы все что-нибудь друг о друге знаем. А леди Морроу была любительницей интриг, для которых не пожалела бы и своих собственных дочерей. Гермиона подумала, что количество студентов факультета Слизерин не соответствует определению «не так уж много», а ведь большинство из них – отпрыски знатных фамилий. – Что значит «не пожалела бы»? – не унималась Гермиона. – Думаете, в том, как со мной поступили, нет вины моей матери? Она что, должна была слушаться свою мать, как букву закона? – Нет, однако… – Талия секунду поколебалась, будто сомневаясь, стоит ли продолжать. – Гиневра в самом деле во всем слушалась свою мать, насколько я знаю. – И что с того?! – вспыхнула Гермиона. – Ее мать сказала ей вышвырнуть меня на помойку, и она тут же бросилась выполнять приказ?! – она осеклась, осознав, что перешла почти на крик. – Извините, я забылась. Талия в который раз пожала плечами. – Кто знает, как обстояло дело, – сказала она. – Ну, разумеется! – раздраженно фыркнула Гермиона, чувствуя, как ее затопляет волна ненависти к этой Гиневре. – А вы бы бросили своего ребенка, если бы вам мать приказала?? Талия криво усмехнулась. – Моя мать, конечно, не подарок, но не сравнится с леди Морроу. Возможно, у Гиневры не было выбора… – Выбор есть всегда! – перебила ее Гермиона. – Неужели? – Талия взглянула на нее, как на несмышленого ребенка. – А об Империусе вы когда-нибудь слышали? Гермиона растерялась. – Но ведь это Непростительное проклятье… – пролепетала она. – И один из очень популярных приемов воспитания в чистокровных семьях, – закончила Талия. – Наряду с Круциатусом, между прочим. У Гермионы мороз пошел по спине. Применять к своим детям Непростительные проклятья? Неудивительно, что из них выросли соратники Тома Риддла. – Не бойтесь, Снейпы пользуются более гуманными методами уже несколько столетий, – улыбнулась Талия. Гермиона некоторое время молча размышляла над ее словами. – Почему вы думаете, что Гиневра не добровольно на это пошла? – недоуменно спросила она. – Простите? – не поняла Талия. – Вы сказали, что не известно, как обстояло дело. Странная позиция, как для противницы Волдеморта, – Гермиона чуть не ляпнула, что Сириус был куда нетерпимей, но вовремя прикусила язык. – Не знаю, – мрачно ответила Талия. – Может, потому что ваша мать училась в Гриффиндоре и в школе казалась чистым воплощением черт своего факультета. Гермиона подумала, что поводы для изумления сегодня прямо-таки неиссякаемы. Снейп был обручен с гриффиндоркой??? Что-нибудь более невозможное сложно представить. Снейп же ненавидит гриффиндорцев! – Может, они с детства помолвлены были? – сделала наиболее рациональное предположение Гермиона. – Нет, – Талию забавляла ее растерянность. – Они были помолвлены из-за большой любви. Все, что Снейп сделал в своей жизни спонтанного и бездумного, связано с вашей матерью. Ради нее он разорвал свою предыдущую помолвку, заключенную чуть ли не до его рождения. Гермиона опять остановилась. Тон Талии звучал как-то странно, да и подробности она выкладывала все новые и все более личные. – А вы хорошо знали мою мать? – напрямую спросила она. – Вы так говорите о ней… Талия вздохнула. Некоторое время она молча смотрела в сторону, а потом закатила глаза. – Ладно уж, леди Снейп все равно вам расскажет, – решила она и посмотрела на Гермиону. – Мы были лучшими подругами столько, сколько себя помнили, – выждав, пока Гермиона вновь обретет способность воспринимать услышанное, Талия добавила: – А потом в наших жизнях появились молодые люди, взгляды которых были абсолютно противоположны, мы оказались по разные стороны так называемых баррикад, и в нашу последнюю встречу Гиневра оставила мне этот шрам, – Талия провела пальцем по шраму на щеке. – Больше мы не виделись.
