Мы запрограммированы на любопытство

Существует прямая взаимосвязь между нашей бдительностью и любопытством.

Мой собственный опыт, когда я едва не стал жертвой гиперподключенности, напомнил мне об одном эксперименте — я узнал о нем еще будучи студентом медицинского института. В этом эксперименте крысы бегали по лабиринту, засовывая носы во все укромные уголки, но в некоторых местах они получали удар электрическим током. Казалось бы, с точки зрения классического обусловливания наказание должно было отучить крыс от их исследований. Но этого не произошло. Почему? Потому что в результате обнаружения чего-то нового внутреннее вознаграждение перевешивало все неприятные ощущения, связанные с этим открытием. Способность обнаруживать и опасности, и безопасные места играет большую роль для выживания.

Для наших доисторических предков было чрезвычайно важно уметь мгновенно замечать малейшие изменения в окружающей среде. Тихий шорох в кустарнике, не похожий на шелест листьев на ветру, мог означать, что там скрывается угроза или добыча. Одно лишь движение ветки могло спровоцировать в человеческом мозге мгновенный выброс химических веществ, которые подготавливали его тело к тому, чтобы броситься в атаку или в бегство. Чрезмерное любопытство, разумеется, влекло за собой определенные риски, но в конечном итоге оно оказывалось преимуществом. Любопытные имели больше шансов выжить и оставить потомство.

Один из моих клиентов называл поиск полезной информации в потоке электронных писем «поиском золотого песка в куче дерьма». Ему явно не нравилось это делать, но тем не менее он не мог отучиться постоянно проверять свою почту — так же, как не мог отучиться отвечать на письма в строго отведенное время. Периодическое обнаружение «крупиц золота» только подогревало его любопытство.

Любопытство — это исследовательская реакция на новые раздражители47. Она очень древняя с точки зрения эволюции, поэтому находится в ведении рефлекторного мозга и почти не требует усилий. Она важна для выживания. Кроме того, обнаружение чего-то нового дает немедленное удовлетворение, даже если результат этой исследовательской активности бесполезен или негативен. Как я объясню чуть дальше, такие открытия провоцируют в головном мозге выработку химического вещества, которое вызывает чувство удовольствия и даже эйфории.

Руководители и профессионалы вынуждены пробираться через 100 и больше электронных сообщений в день. От 50 до 95% из них совершенно бесполезны (шелест листьев на ветру), но люди читают все из них, потому что не хотят пропустить одно-единственное важное письмо от своего босса или клиента (хруст ветки). Удовольствие от обнаружения такого ценного письма заставляет их делать это снова и снова. И они делают — даже если это мешает их работе, не оставляет пространства для сосредоточенного размышления и подрывает их интеллектуальную продуктивность.

Мы запрограммированы на удовольствие и… зависимость

Из 1152 руководителей и профессионалов, которых я опрашивал, 84% начинают свой день с проверки электронной почты и затем тратят на это каждую свободную минуту в течение дня. В другом исследовании48 1000 человек были лишены доступа к любым электронным устройствам на 24 часа. Один из участников описал этот опыт как «самый большой кошмар в моей жизни», 53% людей чувствовали себя «не в своей тарелке», а 40% лишенных возможности выйти онлайн испытывали чувство одиночества.

Это же исследование показало, что труднее всего такой отказ от технологий дается молодым людям — активным пользователям социальных медиа и виртуальной коммуникации. А люди более старшего возраста (старше 40 лет) в целом легко переносят отсутствие подключенности.

По мнению некоторых участников исследования, отвыкнуть от постоянной подключенности так же трудно, как бросить курить или пить. А один участник признался, что у него было ощущение, будто ему «отрубили руку».

На перспективу остаться без Интернета положительно отреагировало меньшинство участников эксперимента. При этом 23% сказали, что будут чувствовать себя «свободными».

Другой опрос показал, что в настоящее время более четверти взрослых людей и почти половина подростков имеют смартфоны. При этом:

37% взрослых и 60% подростков «очень привязаны» к своему смартфону;

23% взрослых и 34% подростков используют его во время еды;

22% взрослых и 47% подростков используют его в ванной и даже в туалете49.

При исследовании выборки из 390 телефонов на 16% из них были обнаружены бактерии E. Coli, которые находятся в кале. Исследователи уверены: это связано с тем, что владельцы аппаратов не моют руки после посещения туалета50. Когда мне доводится посещать туалеты в офисах компаний и учебных заведениях, я постоянно слышу, как люди пользуются там своими телефонами. Когда я спрашиваю об этом на своих семинарах, до 70% участников признаются, что иногда используют телефоны в туалете.

Глядя на эти цифры, становится ясно, что многие люди зависимы от постоянной подключенности. В реальности дела, вероятно, обстоят еще хуже: как известно, большинство зависимых недооценивают или отрицают свою проблему. Возможно, ваша гиперподключенность также переросла из обычной вредной привычки в настоящую зависимость?

В целях политкорректности люди предпочитают не использовать слово «зависимость». Они называют ее «привычкой» или «пристрастием», чтобы дистанцировать себя от настоящих зависимых — например наркоманов. Эти люди считают, что между ними и наркоманами нет ничего общего. Но на самом деле в основе той и другой разновидности аддикции[18] лежат одинаковые биологические и психологические механизмы.

Любая зависимость — это привычка, но не любая привычка — это зависимость. Когда речь идет об обычной, даже вредной привычке, вы реализуете привычное поведение автоматически, не задумываясь. Однако у вас всегда есть выбор, делать это или нет. Вы контролируете свою привычку. Если вы не можете вести себя привычным образом или сознательно решаете воздержаться от такого поведения, вы будете чувствовать некоторый дискомфорт, но вам не будет невыносимо плохо.

У вас может быть привычка по вечерам выпивать бокал-другой вина. В этом нет ничего плохого — наоборот, даже полезно для здоровья (если вы не беременны). Когда дома нет вина, вы не будете страдать от отсутствия алкоголя и легко замените его соком или чаем. Если же вы пьете по шесть порций алкоголя в день и мчитесь в магазин, когда заканчиваются его запасы, потому что не можете обойтись без спиртного, — в этом случае можно говорить о зависимости.

Когда привычка перерастает в зависимость, вы уже не контролируете ее и полностью теряете свободу выбора. Хотя те же наркоманы, как правило, отрицают этот факт, несмотря на все доказательства обратного. Ваша привычка начинает управлять вами. Вы должны делать что-то, даже если это негативно влияет на более важные аспекты вашей жизни. Когда вы это делаете, то чувствуете себя хорошо, когда прекращаете — вам плохо даже физически. А симптомы абстиненции (воздержания) подтверждают наличие зависимости.

Зависимость приводит к изменению биохимии головного мозга, поэтому, даже если вы осознаете всю пагубность своего поведения, то повторяете его снова и снова. И ищете всевозможные оправдания своим действиям.

Зависимость — это навязчивая и хроническая тяга к некоему химическому веществу или поведению вопреки всем негативным последствиям. В таком случае можно утверждать, что многие люди зависимы — в медицинском, психиатрическом смысле этого слова — от постоянной подключенности. Они не в состоянии обойтись без непрерывного интернет-серфинга, без общения в Facebook или Twitter, без постоянной проверки своей электронной почты51. Многие люди попадают в замкнутый круг: чем чаще они проверяют почту, тем выше становится их уровень тревожности, а избавиться от этой тревожности можно только… проверкой электронной почты.

Как любая другая аддикция, зависимость от постоянной подключенности негативно влияет не только на зависимого, но и на его отношения с другими людьми. Она мешает ему жить в реальном мире — общаться, учиться и развиваться во всех отношениях. То, что это настоящая зависимость, подтверждают симптомы абстиненции: их чувствуют люди, лишенные доступа к электронным устройствам (вспомните об исследовании, описанном в начале этой главы).

Для простоты понимания все аддикции можно разделить на две общие категории. В первую попадают зависимости так называемого опиоидного типа. Их прототип — курение опиума, которое вызывает чувство удовольствия и приятного покоя. Иногда такие зависимости называют «гедонистическими» («гедонизм» — этическое учение, признающее удовольствие высшей целью жизни). Это чувство удовольствия вызывается химическими веществами класса опиоидов, которые либо вырабатываются в самом головном мозге, либо поступают в организм извне в виде наркотиков.

Основное отличие зависимостей опиоидного типа от зависимостей второго типа — в том, что, как только человек достигает удовольствия, поисковая активность прекращается. Пока длится действие опиоидов, человек пребывает в состоянии покоя и возобновляет поисковую активность, только когда это состояние заканчивается.

Ко второй категории относятся зависимости так называемого дофаминового типа. Их прототип — употребление кокаина и амфетаминов, которые вызывают возбуждение и эйфорию. Иногда их называют зависимостями от желаний или мотивационными зависимостями52. Зависимость от гиперподключенности относится к дофаминовому типу. Нахождение онлайн оказывает стимулирующее действие на человека, повышает уровень возбуждения головного мозга и даже вызывает ощущение эйфории. Однако это не приносит удовлетворения, так что поисковая активность никогда не прекращается, и человек все время стремится снова испытать это состояние.

Оба типа зависимостей основаны на нормальных механизмах головного мозга, которые были очень важны для выживания наших первобытных предков в дикой природе. И в определенной степени важны для нас сегодня. Дофаминовые механизмы, работающие под девизом «Я хочу», стимулируют желание бороться или усердно работать ради выживания и продолжения рода. Они вызывают эйфорию, возбуждение, энтузиазм и целеустремленность. Опиоидные механизмы с их принципом «Я доволен» дают удовольствие и приятный покой. Они помогают нашему внутреннему дикарю расслабиться и восстановиться для следующей охоты53.

В нормальном состоянии эти две системы взаимодействуют между собой интересным образом. Состояния «Я хочу» и «Я доволен» прекрасно дополняют друг друга. Система «Я хочу» мотивирует нас на удовлетворение потребностей и достижение целей. Когда потребность удовлетворена, например, мы «добыли» себе хорошую еду, хороший секс или прочитали интересную книгу, активизируется система «Я доволен», которая вызывает у нас состояние удовлетворения. На какое-то время мы прекращаем поисковую активность и наслаждаемся пассивным счастьем. Но через некоторое время снова включается система «Я хочу». Такая поочередная активизация систем предотвращает их выход из-под контроля: ведь когда наступает удовлетворение, прекращается непрерывный поток желаний, а включение механизма желаний не позволяет нам все время пребывать в состоянии пассивного блаженства.

Тем не менее этот баланс отчасти смещен в пользу поисковой активности, в пользу желаний и активной деятельности. Это было и остается важным преимуществом для выживания любого человеческого существа.

Проблема в том, что в «джунглях» XXI века, с их изобилием пищи, внешних раздражителей и новых стимулов, этот баланс зачастую нарушается. Тогда в нас просыпается ненасытная поисковая активность и страсть к потреблению. Некоторые люди даже принимают стимулирующие препараты, чтобы продлевать и интенсифицировать состояние активности. Для других, наоборот, возбуждение становится чрезмерным и перерастает в болезненную тревожность. Поэтому они ищут выход в транквилизаторах, алкоголе или марихуане, дарующих ощущение пассивного блаженства.

Позвольте мне объяснить вам более подробно и наглядно, почему так трудно преодолеть привычку к гиперподключенности. То, что я расскажу вам сейчас, ни в коем случае не должно быть использовано как повод сложить руки. Наоборот, это должно подтолкнуть вас отнестись к делу предельно серьезно, разработать план и использовать все советы, приемы и хитрости, которые помогут вам избавиться от гиперподключенности.

Когда голодных крыс помещают в клетку, где они могут получить пищу, нажимая лапкой на рычаг, их интересует еда, а не рычаг. Они нажимают на рычаг, чтобы поесть, и как только насыщаются, перестают это делать — пока снова не проголодаются.

Однако можно организовать эксперимент так, чтобы крысы научились связывать приятное возбуждение не с едой, а с нажатием рычага. В этом случае, стремясь испытать приятное возбуждение снова и снова, крысы будут нажимать на рычаг бесконечно.

В 1950-е годы, занимаясь изучением процессов обучения у крыс, исследователи54 имплантировали в их мозг крошечный электрод, на который подавался слабый электрический ток, когда животные нажимали на рычаг. Совершенно случайно ученые обнаружили, что при активизации одного из участков головного мозга крысы начинали нажимать на рычаг снова и снова, пренебрегая всеми остальными нормальными видами поведения. Их не интересовали даже еда и секс. Исследователи сочли, что они обнаружили «центр удовольствия» или «центр внутреннего вознаграждения»55. Сегодня мы знаем, что на самом деле этот «центр» — не четко локализованный участок, а система из миллионов клеток, которая охватывает многие части головного мозга.

Исследователи также обнаружили, что в этом случае сигналы передавались посредством химического вещества дофамина, который они назвали «гормоном удовольствия». Однако это неправильное название, потому что дофамин скорее «гормон эйфории». И каждый раз, когда крысы нажимали на рычаг, они испытывали всплеск эйфории или приятного возбуждения. Однако это не приносило им удовлетворения. Их желание испытать эйфорию только усилилось и переросло в зависимость, поэтому они продолжали нажимать на рычаг, не в силах остановиться. Иногда крысы делали это до тех пор, пока не падали в изнеможении. Кстати, амфетамины и многие так называемые клубные наркотики относятся к той же группе химических веществ, что и дофамин.

Поведение многих гиперподключенных людей пугающим образом напоминает поведение этих несчастных крыс, которые давят на рычаг все быстрее и быстрее, до полного изнеможения.

Что такое мир машин? Это ритм. Это ответ в рамках хорошо отлаженной петли обратной связи. Это искажение пространства и времени. Вы нажимаете на кнопку. Что-то происходит. Вы снова нажимаете на кнопку. Происходит нечто подобное, но не в точности то же самое. Вы можете выиграть или проиграть. Вы повторяете. Повторяете. Повторяете. Повторяете. Повторяете. Это удовольствие повторения, надежность петли обратной связи.

Роман Марс, комментируя работу Наташи Шюлл56

Роман Марс говорил о зависимости от игровых автоматов. Однако то же самое можно сказать о людях, которые нажимают другие кнопки, когда лихорадочно перепрыгивают от одного электронного письма к другому, от одной ссылки в Facebook к другой. Или, как онлайн-покупатели в вышеописанном исследовании, не могут задержаться на одной интернет-странице больше двух секунд57.

Источник всех этих небольших непредсказуемых вознаграждений находится у нас в кармане или на расстоянии вытянутой руки. Неудивительно, что у нас развивается зависимость от этих вознаграждений, и мы больше не можем без них обойтись. Нам начинает доставлять удовольствие проверка электронной почты, социальных медиа или веб-сайтов — независимо от ее результатов. Когда нам удается найти одно полезное сообщение среди ста бесполезных, в нашем мозге запускается выработка дофамина. Он вызывает ощущение эйфории, и такое вознаграждение только стимулирует дальнейшую поисковую активность. Иногда мы можем найти два полезных сообщения подряд, а иногда, чтобы получить вознаграждение, приходится просматривать 50 бесполезных. Однако непредсказуемость результата поиска только увеличивает нашу зависимость от этого поведения.

Вспомните о вышеописанном исследовании Грегори Бернса: оно показало, что, когда воду и сок давали неожиданно, эта непредсказуемость активизировала систему удовольствия гораздо сильнее58. И это влияние непредсказуемости не зависело от того, любит ли на самом деле человек сок или воду. Помимо прочего, это исследование подтвердило гипотезу о том, что «Я хочу» — это не то же самое, что «Я доволен». Состояния «Я хочу» и «Я доволен» активизировали разные участки головного мозга: в первом случае активизировалась мощная «система внутреннего вознаграждения», а во втором — более нейтральные зоны. Следовательно, вы можете хотеть и даже стремиться к какому-то поведению, даже если сознательно оно вам не нравится и не приносит удовлетворения.

Как у крыс, так и у людей центры удовольствия активизирует уже само предвкушение удовольствия. Это мотивирует и даже заставляет нас искать источник этого приятного ощущения59. Чем более неожиданно и нерегулярно мы его находим, тем больше вырабатывается дофамина, тем более сильную эйфорию мы испытываем, и тем выше риск развития зависимости. Когда человек попадает в ловушку этого цикла, вступают в действие механизмы обусловливания Павлова (о них я говорил в начале этой главы). Они еще больше усугубляют зависимость, поскольку связывают ощущение эйфории с теми раздражителями, которые оповещают о вознаграждении (например, со звоном колокольчика у собак). Вот почему непрерывный поток микросообщений в Twitter или WhatsApp с его непрерывной чередой микроэйфорий вызывает даже бо́льшую зависимость, чем электронная почта: это гораздо приятнее. И это еще одна причина, почему надо отключать уведомления о входящих сообщениях.

Ситуацию усугубляет то, что постепенно наш мозг привыкает к выбросам дофамина и снижает чувствительность к нему. В результате нам приходится увеличивать интенсивность или продолжительность действия стимулов, чтобы получить тот же уровень возбуждения или эйфории. Когда мы привыкаем к таким высоким дозам дофамина, то его нормальный уровень воспринимаем уже как спад. Тем более что мозг, как правило, пытается компенсировать «пики» и после них делает выработку дофамина ниже нормального уровня. В результате нам требуются все новые и новые стимулы только для того, чтобы чувствовать себя нормально… А это и есть зависимость.

Поиск по сайту: