ПОНЯТИЕ ПРИНЦИПОВ СУДОПРОИЗВОДСТВА

Семантические принципы — это руководящие идеи, основные правила деятель- ности. Поскольку право — это, в сущности, общеобязательные требования спра- ведливости, то правовые принципы есть не что иное, как мера справедливости в праве. Закон легитимен, т.е. имеет правовое содержание, постольку, поскольку он отвечает принципам права. Они не просто юридические идеи, а объективно необходимые общеобязательные критерии справедливого и должного в праве. Какое-то время они присутствуют в праве неявно, не будучи теоретически осоз- наны и как бы растворяясь во множестве норм — как законодательных, так и обычных. Однако по мере развития права и роста правосознания принципы вычленяются из правовой материи в качестве определенных юридических идей, а с развитием юридической техники могут закрепляться в законе (как правило, при его кодификациях) в виде отдельных правовых предписаний. Получив по- добное признание, они обретают относительную самостоятельность и начинают служить своего рода барометром при изменениях текущего законодательства и компасом для дальнейшего формирования права. Итак, принципы права, во- первых, могут индуктивно выводиться из некоего множества норм, а во-вторых (более развитая форма), существовать в качестве нормативных предписаний, за- крепленных в специально посвященных им статьях законодательных актов.

Принципы состязательного судопроизводства подчиняются строгой логике. Они взаимосвязаны и составляют единую иерархическую систему. Эта система является элементом еще более общей системы права, а также общесоциальной системы, испы- тывая на себе через них влияние общеправовых и социальных условий. Однако имен- но потому, что они составляют систему, не все принципы абсолютно равнозначны. Есть универсальные типологические начала, непосредственно составляющие самую сущность состязательности. Они насквозь пронизывают всю ткань судопроизводства, контролируют все его институты, и поэтому отступление от них всегда делает про- цесс несостязательным. Такими началами-максимами1 являются равенство сторон и наличие независимого суда. Без них никакое справедливое состязание попросту не- возможно. Но есть и другие принципы, меньшей степени общности, которые произ- водны от начал-максим. Сфера их приложения относительно ограниченна — они уп- равляют не всеми институтами судопроизводства, а только теми, которые к ним непосредственно относятся. Их поэтому можно охарактеризовать как институцион- ные принципы судопроизводства. Благодаря такой дифференциации эти принципы вступают в сложные взаимоотношения как между собой, так и с принципами-макси- мами, накладываясь друг на друга и усиливая либо ослабляя свое действие. В резуль- тате в законодательстве возможны отдельные отступления от их общих требований, представляющие собой уступки другим, более приоритетным в том или ином отно- шении принципам. К числу институционных в состязательном уголовном судопроиз-

1 Принципы-максимы выделяют среди принципов уголовного судопроизводства также неко- торые немецкие процессуалисты, например, проф. В. Бойльке, см.: Жалинский А., Рёрихт. Указ. соч. С. 712.

водстве относятся следующие принципы: очности процесса и непосредственности исследования доказательств, свободной оценки доказательств, устности, гласности, недопустимости повторного уголовного преследования за одно и то же деяние, исти- ны, неприкосновенности личности.

Самостоятельное значение в уголовном процессе имеет и принцип публичности. Так же как и законность, он имеет общеправовое содержание, не будучи напрямую связан с состязательным построением судопроизводства. Однако его значение для уголовного процесса является определяющим, в связи с чем рассмотрение системы принципов начинается именно с этого принципа. К принципу публичности тесно при- мыкает такое важное общеправовое начало, как принцип объективной истины. Так же, не вытекая из понятия состязательности, этот принцип происходит от самого по- нятия правосудия, т.е. судопроизводства «правильного», основанного на истине и за- коне.

Особое положение в уголовном судопроизводстве занимает принцип законности. Он не стоит в одном ряду с другими принципами судопроизводства, ибо представляет собой общеправовое начало. Вместе с тем, кроме общеправового содержания, прин- цип законности имеет и свою процессуальную сущность. Она состоит в том, что за- конной считается только такая судебная процедура, которая в целом отвечает требова- ниям названных выше принципов состязательного процесса, и в первую очередь таким началам, как равенство сторон и независимость суда. В этом сугубо процессуальном смысле понятие законности совпадает с требованием справедливой (должной) судеб- ной процедуры. Поскольку законность в этом смысле является как бы результирую- щим вектором действия всех принципов состязательности, она рассматривается нами после всех прочих принципов, что не умаляет, а только подчеркивает важнейшую роль этого начала в уголовном процессе (см. § 13 настоящей главы).

Как можно заметить, мы не называем среди принципов процесса состязатель- ность, ибо она является общей целью действия всех принципов уголовного процесса и именно через них проявляет себя в полном объеме. Состязательность — это не прин- цип, а тип судопроизводства, поэтому все принципы процесса, которые будут описа- ны ниже, имеют состязательное содержание или испытывают его влияние.

ПУБЛИЧНОСТЬ

Уголовный процесс имеет ярко выраженный публичный характер. Во-первых, потому, что он как совокупность правовых норм принадлежит к публичным от- раслям права, т.е. отраслям, регулирующим деятельность государственных орга- нов и их взаимоотношения с гражданами.

Во-вторых, уголовное преследование и обвинение преступников и преступлений рассматривается прежде всего как публичная (т.е. исходящая из общественных, а не частных интересов) задача государства в лице прокуратуры и органов предваритель- ного расследования. Они обязаны возбуждать уголовные дела, раскрывать преступ- ления и изобличать виновных в каждом случае обнаружения признаков преступления (ч. 2 ст. 21 УПК), независимо от того, просит ли об этом заинтересованная сторона, т.е. в силу служебного долга, или ex officio (лат.) — официальным порядком. Участие государственного обвинителя в судебном разбирательстве уголовных дел публичного и частно-публичного обвинения обязательно (ч. 2 ст. 246).

Публичность проявляет себя и в том, что государственные органы, ведущие уго- ловный процесс (следователь, дознаватель, суд), а также адвокатура обязаны обеспе- чивать права лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве. Так, публичная роль суда состоит в бережном поддержании справедливого равновесия спорящих сторон, в создании необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обя- занностей и осуществления предоставленных им прав (ч. 3 ст. 15). Права участников процесса не предполагаются, а разъясняются: «Суд, прокурор, следователь, дознава- тель обязаны разъяснять подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, гражданско- му истцу, гражданскому ответчику, а также другим участникам уголовного судопро- изводства их права, обязанности и ответственность и обеспечивать возможность осуществления этих прав» (ч. 1 ст. 11). Должностные лица государственных орга- нов — участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения, несмотря на выполняемую ими функцию уголовного преследования, не освобождены от выполне- ния при расследовании преступлений и судебном разбирательстве уголовных дел кон- ституционной обязанности по защите прав и свобод человека и гражданина, в том числе от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, иного ограничения прав и свобод1.

Подозреваемому и обвиняемому обеспечивается право на защиту, которое они могут осуществлять лично либо с помощью защитника или законного представителя (ст. 16), причем в ряде случаев участие защитника обязательно (ст. 51). Адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого (ч. 7 ст. 49). Публичность судопроизводства выражается также в обеспечении свободного доступа граждан (прежде всего потерпевших) к правосудию и в праве обвиняемого на начало судебного разбирательства по его делу в разумные сроки.

Публичный подход к уголовному преследованию и обеспечению прав участни- ков судопроизводства порождает публично-состязательную (публично-исковую) разно- видность состязательного процесса. В то же время УПК РФ предусматривает и произ- водство по делам частного обвинения у мирового судьи (гл. 41), где обвинительная деятельность осуществляется частными лицами (потерпевшим или его представите- лем). Однако было бы неверно полагать, что публичность здесь полностью отсутст- вует, поскольку правообеспечительная деятельность судом и защитником осущест- вляется в полной мере. Более того, публичная роль мирового судьи проявляется и в том, что он от имени государства принимает меры к восстановлению общественного (публич- ного) мира, к примирению сторон (ч. 4—6 ст. 320). Однако восстановление обществен- ного мира является публичной целью уголовного судопроизводства не только в ми- ровом суде. Примирение сторон так или иначе допускается и при производстве по делам публичного и частно-публичного обвинения (ст. 23, 25, ч. 1 ст. 28).

В этом же направлении ориентирует и опыт ряда развитых стран (Англии, США, Австралии, Японии и др.) в сфере так называемого альтернативного разрешения спо- ров (alternative dispute resolution — англ., викай, шотей — яп.). Сущность альтерна- тивных уголовной или гражданской юстиции методов решения дел заключается в от- казе от ведения судебного состязания, взамен которого с разрешения и с участием

1 См. Постановление Конституционного Суда РФ от 29.06.2004 г. «По делу о проверке консти- туционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы».

государственного органа (судебного или уголовного преследования) используются раз- личные неконфликтные и примирительные процедуры. Наиболее яркой формой аль- тернативы служит медиация (mediation). Нарушитель уголовного закона и потерпев- ший с разрешения органа уголовного преследования или суда пытаются разрешить конфликт в рамках медиационного соглашения, прибегая к посредничеству третьих лиц. Необходимым условием применения медиации является наличие убедительных доказательств виновности, ее признание правонарушителем, а главное, готовность обеих сторон к примирительной процедуре. На основе примирительного соглашения при соблюдении ряда условий может быть вынесено решение о прекращении уголов- ного дела1.

Таким образом, предметом публичного начала являются: а) уголовное преследо- вание; б) правообеспечительная деятельность; в) примирительная деятельность в уго- ловном процессе по восстановлению общественного (публичного) мира.

ОБЪЕКТИВНАЯ ИСТИНА

Это принцип публичного уголовного процесса. Частно-исковое производство, в противовес публичному, не слишком нуждается в истине, ибо рассчитано на общественного субъекта, которого интересует в первую очередь собственное «Я». Наивысшая ценность для частно-искового процесса — решение не истинное, а устраивающее обе стороны. Главной целью такого суда является сохранение в обществе «мира», так же как для предшествовавшего ему обвинительного про- цесса было характерно стремление предотвратить общественное «смятение». Од- нако частно-исковой способ судебного разбирательства, в отличие от своего «пред- ка», пытается сохранять «приличия». Он не заменяет правду случайностью, а утверждает, что знает истину. Однако для него это не «грубая» истина факта, а истина формально-юридическая или, по крайней мере, наиболее правдоподоб- ное изложение фактов. Частно-исковой процесс полон юридических фикций (пре- зумпции, сделки). Fictio est contra veritatem, sed pro veritate habetur (лат.) — фик- ция противостоит истине, но фикция признается за истину. Вместе с тем нельзя категорически утверждать, что частно-исковой процесс совершенно чурается ис- тины. Как пишет профессор Мичиганского государственного университета У. Бернам, касаясь особенностей состязательного процесса США (частно-иско- вого по своей типологии), «трудно представить себе дело, в котором стороны сообща не имели бы стимула к выявлению и представлению суду всей информа- ции, действительно относящейся к решаемому вопросу»2. Установление фактов такими, какие они есть, для такого процесса все же более предпочтительно, чем подмена их лукавой игрой презумпций. Однако этот интерес к истине факта не стоек, не принципиален. Альтернатива — истина или фикция — обычно решает- ся в пользу последней. Дефицит средств познания, связанный с отсутствием пред- варительного расследования, эгоистической природой частного интереса, вынуж- дает допустить использование в процессе формальных средств, приводящих

1 См.: Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном английском пра- ве // Правоведение. 1998. № 3. С. 108—113.

2 Бернам У. Правовая система Соединенных Штатов Америки. М.: РИО «Новая юстиция», 2006. С. 221.

к формальной, или юридической, истине. Так, дореволюционные российские ав- торы И.В. Михайловский, Н.Н. Розин считали, что состязательному процессу, который они фактически понимали как частно-исковую процедуру, не может быть свойственно неограниченное стремление к материальной истине, что здесь уме- стно говорить лишь об истине юридической, а вместо требования безусловного установления фактов такими, какие они есть, действует «принцип доказанности обвинения»1. Подобная точка зрения в последнее время получила своих сторон- ников и в нашей современной процессуальной литературе, которые отказывают- ся видеть то, что она применима лишь к частно-исковой разновидности судопро- изводства2.

Иное дело, когда процесс достигает публичной степени зрелости. Здесь действу- ет уже другой принцип: fictio cedit veritati (лат.) — фикция уступает истине, или фик- ция не имеет силы, когда ей противостоит истина. Публичность правосудия, понима- емая как открытость процесса, нуждается не в формально-юридической, но в материальной, или объективной, истине. Точное знание фактов такими, какие они есть, позволяет более тонко регулировать общественные отношения, экономить уго- ловную репрессию, сокращать социальные издержки, неизбежные при функциони- ровании механизма судопроизводства. Все это, в конечном счете, поднимает социаль- ное значение правосудия.

Поскольку российский уголовный процесс имеет ярко выраженный публичный характер, он объективно не может устраниться от цели установления по делу истины, причем в первую очередь истины объективной, или, как ее еще называют, — матери- альной, а не формальной. Принцип объективной истины сохраняет в нем свое значе- ние. Так, согласно ч. 4 ст. 152 «предварительное расследование может производиться по месту нахождения обвиняемого или большинства свидетелей в целях обеспечения его полноты, объективности» (курсив мой. — А.С.). В части 2 ст. 154 сказано: «Вы- деление уголовного дела в отдельное производство для завершения предварительно- го расследования допускается, если это не отразится на всесторонности и объективно- сти предварительного расследования и разрешения уголовного дела». В части 6 ст. 340 говорится: «Стороны вправе заявить в судебном заседании возражения в свя- зи с содержанием напутственного слова председательствующего по мотивам нару- шения им принципа объективности и беспристрастности». Но требование объектив- ности, всесторонности и полноты исследования обстоятельств дела — это и есть содержание принципа объективной истины3.

Опасение, что требование достижения объективной истины в судопроизводстве сделает суд сторонником следователя и прокурора, которые также должны стремить- ся к установлению истины по делу, само по себе напрасно, так как каждый из этих участников процесса добивается истины своими специфическими методами, ограни-

1 Михайловский И.В. Основные принципы организации уголовного суда. Томск, 1905. С. 93;

Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. СПб., 1914. С. 303.

2 См.: Состязательное правосудие. Труды научно-практических лабораторий. Ч. I. М., 1996. С. 236—240, 278—281; Золотых В.В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процес- се. Ростов-н/Д,1999. С. 34—37; Радутная Н.В. Современное уголовное судопроизводство и его влияние на правовые воззрения юристов // Российское правосудие. 2006. № 4. С. 53—57 и др.

3 См.: Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. С. 46.

ченными выполняемой им процессуальной функцией. Так, суд как носитель функции правосудия должен стремиться к установлению истины прежде всего путем созда- ния в процессе необходимых условий для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, а также посредством оценки доказательств по сво- ему внутреннему убеждению, основанному на совокупности всех имеющихся в уго- ловном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (ч. 1 ст. 17 УПК). То обстоятельство, что объективная истина есть цель доказывания, вовсе не препятствует рассмотрению этого понятия и в качестве принципа процесса, ибо ког- да мы говорим о данной цели, то имеем в виду предпочтительный результат процес- суального познания, а когда о принципе — подразумеваем обязанности, которые долж- ны выполнять (каждый по-своему) суд и другие официальные участники процесса во имя достижения этой цели. Проще говоря, объективная истина — цель отвечает на вопрос «что?», а объективная истина-принцип отвечает на вопрос «как?».

Но что есть истина? Этот вопрос задается в уголовном суде от Понтия Пилата до наших дней. Если истина — это соответствие наших знаний реальной действи- тельности, то судить об этом соответствии мы можем только посредством своего внут- реннего убеждения. Обоснованное убеждение в истинности знания есть достоверность.

«Истина… в уголовном процессе выражается в достоверности (уверенности), что такой-то факт существует или не существует», — писал классик французского уго- ловного процесса Фостэн Эли1. «Фактической достоверности не существует объ- ективно — она есть только известное состояние нашего убеждения», — считал Л.Е. Владимиров2. Слово «достоверный» значит верный, не вызывающий сомнений. Итак, достоверность — впрочем, так же как и вероятность, — это лишь представле- ние об истине в нашем сознании, характеристики доказательности знания, и потому, на наш взгляд, не прав М.С. Строгович, считавший, что «достоверность — это то же самое, что истинность. То, что достоверно, то и является истинным, так как находит- ся в соответствии с действительностью»3.

Где же искать критерий достоверности, мерило того состояния убеждения, кото- рое мы принимаем за истину? Таким критерием может быть только опыт, практика, ибо ничего другого для суждения об истине в распоряжении человека нет. Если мы не можем отыскать ни единого исключения из имеющегося в нашем распоряжении опы- та, наш вывод должен считаться достоверным. Причем имеется в виду весь наличный опыт, включая прежде всего добытые по делу доказательства, а также заимствован- ные познания, в том числе знание закономерностей окружающей действительности, опыт, зафиксированный в правилах логического мышления. Но поскольку объем опыта у разных людей не одинаков, то что достоверно для одного человека, другому может показаться недостаточно убедительным. Поэтому в судопроизводстве значение имеет не столько индивидуальный, сколько общественный опыт. Именно отсюда происте- кают стадийность и инстанционность процесса, а также необходимость не просто познания, но особого удостоверительного познания, т.е. доказывания фактов. Нормы

1 He´lie. Traite´ de l’instruction criminelle, ou The´orie du Code d’instruction criminelle. En 3. Vol. V. I. Bruxelles, 1863. P. 5.

2 Владимиров Л.Е. Суд присяжных. Харьков, 1873. С. 99; Он же. Учение об уголовных дока- зательствах. Тула : Автограф, 2000. С. 41.

3 Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955. C. 33—39.

доказательственного права служат в судопроизводстве одним из важнейших средств приведения индивидуального опыта к общественному стандарту.

Следуя относительному опыту, достоверность также относительна и не исключа- ет вероятности. Фостэн Эли писал по этому поводу: «Человеку не дано достигать абсолютной достоверности; он должен удовлетворяться относительной достоверно- стью, которую он достигает только через все страсти и все свои несовершенства»1. Достоверность и вероятность, конечно, противоположности, однако противополож- ности диалектические — не противоречия, а дополнения. Вероятность дополняет до- стоверность, которая постоянно несет в себе абстрактную, скрытую возможность иного вывода — ведь объем подтверждающего достоверность опыта всегда ограничен. По- этому питавший в свое время бурные теоретические дискуссии2 вопрос о том, что является целью судебного познания — достоверность или вероятность, поставлен не вполне корректно. Любой достоверный вывод одновременно является и вероятност- ным. Вот только вероятность при этом не конкретно практическая, а абстрактная. Достоверности страшна лишь практическая вероятность, т.е. вероятность, основан- ная на конкретных, добытых по делу данных и общепризнанных закономерностях.

Так, например, несколько свидетелей защиты — сослуживцы подсудимого — под- тверждают в суде его алиби, а именно то, что в момент совершения преступления (разбойного нападения) он находился на службе. Никаких доказательств заинтересо- ванности этих свидетелей в исходе данного дела, влияния на них подсудимого или иных лиц в целях склонения к даче ложных показаний не представлено, существен- ные противоречия в показаниях свидетелей отсутствуют. Абстрактно можно предпо- ложить, что свидетели все-таки выгораживают подсудимого из корпоративной соли- дарности, чувства симпатии к нему или антипатии к правоохранительным органам и т.п. Однако поскольку каких-либо конкретных данных, которые указывали бы на эти обстоятельства, не добыто, то вывод об алиби обвиняемого следует считать до- стоверным.

Достоверным является вывод, в отношении которого не возникает разумных со- мнений3, т.е. отсутствуют какие бы то ни было исключения из индивидуального и общественного практического опыта, находящегося в распоряжении субъекта по- знания.

Итак, достоверные знания имеют для нас значение объективных истин. При этом используются такие понятия, как «оценка» и «внутреннее убеждение». Именно внут- реннее убеждение субъекта принятия процессуального решения — в первую очередь суда, созревающее в результате оценки доказательств, субъективно отражает наступ- ление момента истины.

Однако состязательность благоприятствует достижению истины (вспомним:

«в споре рождается истина») не любой ценой, а лишь в тех пределах, ради соблюде- ния которых и создан состязательный процесс. Истина, добытая вне судебного состя-

1He´lie. Traite´ de l’instuction criminelle, ou The´orie du Code d’instruction criminelle. V. II. P. 311.

2 Тадевосян В.С. К вопросу об установлении материальной истины в советском процессе // Сов. государство и право. 1948. № 6; Строгович М.С. Материальная истина и судебные доказа- тельства в советском уголовном процессе. С. 19 —158, и др.

3 В английском процессе для обозначения критерия доказанности обвинения используется выражение: «вне разумного сомнения» (beyond a reasonable doubt). По существу, это требование достоверности, а не вероятности.

зания либо в условиях, когда стороны были поставлены в заведомо неравное положе- ние, считается нелегитимной, запретной. Степень ограничений на средства и спосо- бы достижения истины различается в зависимости от вида состязательности. В част- но-исковом процессе, где познавательные возможности суда лимитированы узкими рамками судебного заседания, истина очень часто предстает в формально-юридиче- ской оболочке. Публичный состязательный процесс, как мы сказали, напротив, пред- почитает материальную (объективную) истину, однако и он отдает определенную дань формальным средствам доказывания. К их числу относятся: а) презумпции; б) пре- юдиции; в) формальные соглашения; г) правила об исключении доказательств. О них будет подробно рассказано в § 7 гл. 7 учебника. Здесь же необходимо лишь заметить, что существование в российском уголовном судопроизводстве формальных средств установления обстоятельств дела свидетельствует о сохранении в нем определенного места для формально-юридической истины. Однако она имеет подчиненный харак- тер по отношению к объективной (материальной) истине. Формальная истина зани- мает свое место в процессе только тогда, когда: а) материальная истина объективно не может быть установлена, несмотря на принятие всех необходимых следственных и иных предусмотренных законом действий, либо б) требование материальной исти- ны снимается в установленных законом случаях по соглашению сторон или ввиду предписаний закона считать истинными выводы ранее состоявшегося по делу реше- ния.

Поиск по сайту: