Аварийная ситуация при заходе на остров Крит

В 1975 году на теплоходе «Вайгач» с выходом из Александрии (Египет) получил рейсовое задание следовать на остров Крит, район Нисерос, принять груз пемзы 2000 т, назначением Дюнкерк. Казалось бы хорошо – попутный груз в Европу, но фрахт всего 9 долларов за тонну (около 8 рублей по курсу того времени). Это гроши, которые не покроют даже судовые расходы за время стоянки под грузовыми операциями, а какой риск для судна и экипажа. На судне только генеральная карта этого района, на которой нет характера глубин, а это значит заход и швартовка на свой страх и риск. При этом политическая обстановка в районе нестабильна, происходили волнения между греками и турками. Следую к месту швартовки как ежик в тумане, нас окружают катера и яхты, один из них проходит вдоль борта, жестом показывая следовать за ним и как лоцман-дельфин пошел по курсу. Смешно? Но мне не до смеха, так как предстоит тяжелая швартовка, она рассчитана на небольшие суда, а теплоход «Вайгач» длиной 121 метр. Представьте себе: порта нет, причала тоже, в открытое море выходит эстакада с транспортной лентой, уходит в горы, а её разгрузочная часть стоит под углом около 75 градусов. Эстакада ограждалась всего лишь пятью сваями из бревен, которые болтало волнением, и они не могли обеспечить безопасность швартовки и стоянки судна.

Спасал нас от аварии отданный правый якорь – 8 смычек (длина смычки 25 метров) и кормовой швартовый, поданный на швартовую бочку, а швартовы на берег с носа и кормы были длиной более 200 метров каждый.

Сразу при оформлении прихода судна начался настоящий шантаж: агент, обслуживающий судно, вместе с восьмью полицейскими потребовали от меня кроме положенных документов при оформлении дополнительные сведения об экипаже и судне, которые я отказался давать. Мне пригрозили. В поисках контрабанды «черная полиция» перетряхнула все судно: каюты экипажа, личные вещи, все служебные помещения, машинно-котельное отделение. Такое я видел в первый раз.

Погрузка продолжалась пять суток с перетяжками на швартовых под каждый трюм, а когда над люками трюмов выросли горы пемзы выше трех метров, грузовые операции мне пришлось остановить, так как греки отказались производить «штивку» в трюмах, чтобы закрыть крышки люков. Погода испортилась, начался шторм, ветер повальный до шести баллов. На борт судна прибыл агент, три представителя погрузки судна и восемь полицейских. От меня потребовали подписать документы на принятый груз пемзы, а также на повреждение эстакады. Агент при этом заявил: «Капитан, подписывайте документы. У Вас нет выбора: сильный шторм, большое судно, при отходе вы разнесете всю эстакаду; одну треть её стоимости оплатили болгары, а остальную часть оплатят русские». Такую наглость я предвидел, поэтому все перетяжки при погрузке мы заснимали на кинокамеру и фотоаппарат, скажу прямо, жизнь оказалась как у разведчика.

Я заявил морской протест, мне предложили пройти на берег и связаться с посольством в Пирее, но я отказался, так как на берегу меня могли арестовать.

Весь экипаж был вызван по авралу во главе с помполитом Сергеем Николаевичем Кузнецовым, произвели штивку пемзы, закрыли трюма, а греки за нашу работу получили деньги. Вся эта толпа 12 человек поднялась на ходовой мостик, в рулевую рубку и потребовала от меня передать управление судном при отходе в их руки и пыталась заставить меня выбрать якорь и отдать со швартовой бочки нейлоновый швартовый, а это было наше спасение при отходе – спасение от аварии. Они всей толпой кричали: «Капитан, вира колено!» («Капитан, выбирай якорь!»). Я отказался от их услуг и сделал соответствующую запись в судовом журнале назвав эту ситуацию «провокацией» по отношению к экипажу и судну. Швартовы с берега отдавали своими силами, пришлось использовать судовой вельбот, а кормовой швартовый отдавать было нельзя, его брали на разрыв за счет хода судна, предварительно убрав матросов в кормовую надстройку. Раздался сильный удар лопнувшим концом об надстройку и второй штурман доложил на мостик по микрофону: «Корма проходит чисто у эстакады!». Это была наша общая победа! В течение всего времени отхода вся эта толпа из двенадцати человек бегала по рулевой рубке и всячески мешала мне управлять судном. При развороте на выход начали выбирать правый якорь и готовить парадный трап. На рейде сбавили ход, спустили трап, к которому подошел греческий катер, и все представители порта, полицейские, агент сошли с борта на катер с оскалом волка, у которого отобрали зарезанную овцу.

Конечно, этот рейс на Крит – чистая провокация и кто-то за неё получил хорошие деньги. Так я и написал в рейсовом донесении, приложив схемы швартовки и отхода. И еще добавил, что хотел бы знать, как могли планировать такой рейс. Ответа, конечно, не получил. Страшная жара, которая стояла в это время на Крите, скрип и треск ржавого металла эстакады и транспортной ленты в течение пяти суток долго напоминали мне средневековую камеру пыток и было ощущение, что твое тело протаскивают через жернова, а крики полицейских: «Капитан, вира колено!» еще долго звучали в моих ушах.

Конечно, сейчас другие времена, наши туристы свободно посещают Крит: купаются, загорают на пляжах и возможно такой пемзой чистят свои пятки, но были и другие времена и я их не могу забыть – слишком они памятны для меня.

Обидно было наблюдать, что у греческой власти короткая память, а именно: в конце 1860-х годов русские моряки оказали большую помощь населению острова Крит. Их присутствие было вызвано вспыхнувшими в 1866 году крупным восстанием греков против турецких угнетателей. Турция, поощряемая Англией, жестко расправилась с восставшими. В это трудное время на помощь островитянам пришли русские моряки. Только за период с июля 1866 г. по март 1866 г. корабли эскадры И.И. Бутакова перевезли с Крита в Грецию около 25 тыс. жителей, причем главным образом детей, женщин, стариков, лишившихся крова, а также раненых (см. Отчет по морскому ведомству. СПб., 1868 г., с. 21).

Русские моряки делились с ними продуктами питания, деньгами, шили для них из холста одежду. На переходе, свободные от вахты матросы, ухаживали за ранеными и обессиленными.

После восстания на Крите из русских кораблей в Средиземном море был сформирован отряд, который находился в греческих водах до русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Командовал им контр-адмирал И.И. Бутаков, имевший постоянную резиденцию в Афинах. Я всегда перед заходом в иностранные порты знакомился с их историей и самой страной, но на Крите власти меня не слушали.

Поиск по сайту: