Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Любимая комната мадам Тюссо



По себе знаю, какие чувства может испытывать человек, когда находится в стенах этого Музея. Вероятно интерес и страх, когда он заглядывает в маленькие камеры пыток, где видна жаровня и красный металл, который сейчас палач применит на подсудимого. Все убранство помещения камеры, орудия пыток, фигуры палача и жертвы выполнены так достоверно и красочно, что невольно создается впечатление о том, что над этим трудился большой художник и знаток этого дела. И помню, когда я смотрел на скромную фигуру доброй старушки, скромно выглядывающей из-за шторки, то было трудно поверить, что величественные фигуры короля и королевы Англии, и эти камеры пыток – творения этой хрупкой женщины в черном чепце и очках, которая выполнила свой автопортрет из цветного воска за восемь лет до своей смерти. В настоящее время Музеем заправляют наследники мадам Тюссо и имеют большой успех.

Петр I в Англии

Петр I прибыл в Англию в начале 1698 года, и там его познакомили с известным английским адмиралом лордом Крамартеном. Это был опытный моряк, искусный любитель-судомоделист, а главное хорошо знающий теорию кораблестроения. Всего этого не хватало царю в Голландии, так как свои суда голландцы строили рутинным способом, передававшимся из поколения в поколение по семейной традиции. Они практически не были знакомы с теорией корабля и поэтому не могли толком объяснить целесообразность применения того или иного конструктивного приема. Петр убедился, что голландские кораблестроители всего-навсего ремесленники, полагающиеся на природную смекалку и верность глаза, а для него этого было недостаточно.

А вот беседы с Крамартеном способствовали расширению кругозора Петра, а также усвоению им основ кораблестроительной науки.

Петр поселился в доме корабельного мастера Эвелина в окрестности Лондона – Детфорде, вблизи знаменитой королевской кораблестроительной верфи. Он постоянно бывал на этой верфи, посещал стапели, беседовал с корабельными мастерами, знакомился с чертежами строившихся судов, сам вычерчивал и иногда переносил на плаз верфи, корабельные чертежи.

В Англии Петр пробыл три с половиной месяца и за этот короткий срок успел практически овладеть технологией строения судов на местных верфях, изучил основы теории корабля, овладел методами графического изображения корпуса и деталей судна. Тогда было принято на теоретическом черте же судна изображать конструктивные узлы, и даже отдельные детали корпуса. Сейчас в фондах Государственного Эрмитажа хранятся чертежи судов, выполненные лично Петром, и они отличаются высоким качеством и большим изяществом.

Во второй половине апреля 1698 года Петр возвратился в Голландию и оттуда хотел через Вену направиться в Венецию, чтобы продолжить учебу, но помешали этому внутренние дела – стрелецкий бунт, он срочно был вынужден вернуться в Россию.

Порт Ливерпуль

Ливерпуль – второй по величине порт Англии. Глубина у входа 7 м, на баре – от 7,3 до 7,6 м. Величина сизигийного прилива 8,2 м (полной воды), квадратурного – 4,5 м (малой воды). Акватория якорного места на р.Мерсей, пригодна для больших судов, – около 814 га. Кроме того, имеется якорное место для малых судов с акваторией 200 га. Глубина главного фарватера – 7 м в малую сизигийную воду.

Мне несколько раз приходилось бывать в Ливерпуле. И вот два из них хорошо помнятся еще до входа в порт, при стоянке на якоре у острова Мэн.

Это было в июле 1975 года. Было довольно жарко, и я сказал вахтенному матросу, чтобы он приготовил штормтрап с правого борта у третьего трюма, чтобы искупаться: была тихая солнечная погода, сильного течения не наблюдалось. Я нырнул прямо с борта и проплыл под водой на большое расстояние, а когда вынырнул и поплыл к борту судна, то сразу почувствовал, что к штормтрапу не попаду, коснулся корпуса судна под кормовым подзором, там чувствовалось сильное течение, и я еле успел схватиться за скобу, предназначенную для обеспечения покрасочных работ. К нижней скобе был удавкой закреплен грузовой строп, которым рабочие крепили понтон в Игарке при погрузке пакетов пилолеса и мы с этим хвостиком пришли в Ливерпуль.

Вахтенный матрос перенес и закрепил штормтрап на корме. И я поднялся на палубу, а заодно и прикинул, куда бы меня понесло, не окажись кормовой скобы.

Пришлось спускать рабочую шлюпку, чтобы снять грузовой строп со скобы, узел был сильно затянут, и матросу пришлось потрудиться.

А второй случай произошел там же на рейде поздней осенью. Мы стояли вместе с судном нашего пароходства «Валдайлес». На нем старпом выполнял рейс в качестве капитана под руководством капитана-наставника, и тут начался сильнейший шторм...

Капитан-наставник, не поставив в известность и.о. капитана, дал указание старпому, чтобы он с палубной командой грузовые стрелы из вертикального положения положил их прямо на караван и закрепил. На работу вышли пять человек. А когда все было выполнено, и можно было уходить с палубы, произошла катастрофа. На носовую палубу обрушилась сильная волна, в результате чего один матрос оказался за бортом, плотнику сломало правую ногу, а боцман погиб. Я первый раз услышал, что человек погиб из-за своей аккуратности: он решил закрепить верхние шлаги оттяжек стрел «каболками» и для этого открыл крышку люка… и голову боцмана, как арбуз, разрубило пополам. Его потом везли на судне в цинковом гробу в рыбной морозильной камере.

По этому случаю был большой, разгромный приказ по пароходству, а фамилия капитана-наставника даже не фигурировала по обстоятельству дела.

Обычно стоянки судна в Ливерпуле проходили интересно: кроме посещения города, ходили играть в футбол – недалеко от порта были две спортивные площадки, посещали морской клуб.

Ливерпуль – современный город европейского типа с населением 850 тысяч жителей, с хорошо развитой транспортной системой, хорошей планировкой, судоходной рекой Мерсей.

Конечно, все мы помнили, что это родина «Битлов» и многое о них здесь напоминает. Посещали их любимые места, старались узнать что-нибудь новенького, крутили пленки с их записями.

В последнем рейсе в Ливерпуль, мы там сдали только палубный груз, а пилолес из трюмов сдавали в Манчестере – это если прямо от Ливерпуля в глубь материка на 35,5 миль.

Переход проходил по полной сизигийной воде под проводкой лоцмана. Выгрузка проходила в течение недели. Короткая справка о самом порте. Это миллионный город по населению, по таможенной границе примыкающий к Ливерпулю. К порту ведет судоходный канал протяженностью 35,5 миль. Глубины на канале колеблются от 6,5 до 9 м. кроме обычных причалов, здесь имеются и доки с входными воротами для регулирования уровня воды в сизигию и квадратуру.

Во время стоянки судна к нам пришли в гости три бывшие советские женщины, которые были в немецком плену, затем вышли замуж за англичан и на родину не захотели возвращаться.

Не знаю почему, но у них были какие-то непонятные сведения о нашей стране, что я был крайне удивлен, а может они, просто делали вид, чтобы узнать что-нибудь новое. Две из них были с Украины и одна русская. От выпивки они отказались, попросили селедки и картошки «в мундире» с нашим черным хлебом. По их рассказам получалось, что они живут хорошо и почти не переписываются с родственниками, а когда стали прощаться, то одна из них достала восемь колод карт с картинками голых женщин и попросила, чтобы я раздал их своим морякам. От такого подарка я отказался, пояснив, что такие вещи у нас запрещены. Затем они попросили разрешения, еще раз придти на судно со своими детьми и посмотреть какой-нибудь кинофильм.

На судно они пришли на второй день, уже восемь человек, посмотрели два фильма: «Богатая невеста», то есть «Свадьба с приданным» и «Кубанские казаки». Чувствовалось, что дети слабо знают русский язык, так как часто переспрашивали что-то у своих родителей. Вот так порой складывается судьба бывших советских или русских людей.

Я вспоминаю случай в Эдинбурге... На судно пришла женщина из эмигрантов «первой волны», ей было лет под 80 и когда мы зашли в столовую, а команда кушала, то она обратилась ко мне со странной просьбой: «Чтобы кто-нибудь из матросов поругался матом», она давно его не слышала по-русски. Я попросил сделать это боцмана, и он выдал. Надо было видеть лицо этой женщины – оно цвело от полученного удовольствия, а матросы ничего не поняли, за что им боцман устроил «крестины» с большим количеством этажей.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.