Атлантика - Гвинейский залив

Выходим из пролива в Атлантику – и поворот на юг – промежуточная цель – Гвинейский залив. Там четыре рыбопромысловых судна ловят акул, и мы для них везем снабжение, продукты, воду. Буфетчица постирает постельное белье, у нас отличная прачечная и большие запасы пресной воды.

И вот на рассвете показались два наших судна, идем на сближение, ложимся в дрейф, погода благоприятствует нашей стоянке. Договорились, что оба судна ошвартуются к нашей базе, с этой целью поставили надувные кранцы, типа «Иокогама».

После швартовки судов началось общение экипажей, многие знают друг друга, другие знакомятся по должности, получают письма, корреспонденцию, приветы, посылки и прочее. Грузят снабжение, продукты, начали принимать нашу воду, главное для них – обмен кинофильмами.

Я тоже встретил своего первого выпускника прошлого года – он 3-й помощник капитана – Осипов В.К. на судне «Холод». Встретились, беседуем, мне интересно знать, как на практике увязывается теория с условиями судовождения на промысле. Ответил, что теория выполняется только в общих чертах, а все остальное специфика промысла, много остается мертвого груза, а вот ведение судовых журналов, оформления различных документов вообще нет, а с этим в первую очередь и сталкиваешься. Данные замечания беру на заметку, но знаю, что если решать эти вопросы по правилам согласования программы, за счет каких часов давать этот материал и прочее, то увязнешь по уши и вряд ли добьешься, – значит надо идти другим путем, придется переговорить с начальником факультета Кропачевым В.М., и сделать это без бумажных формальностей. А лучше было бы решать эти вопросы прямо преподавателю оперативно.

Интересно перемещение людей с судна на судно, поскольку ставится кранцевая защита между судами из гирлянды надувных кранцев, в каждом по пять штук, так как суда находятся на большом расстоянии: трапы для перехода ставить опасно. Для этого вооружают две стрелы, по одной с каждого судна, и подвешивают сооружение типа корзины с жесткой площадкой и в этих корзинах люди спокойно перемещаются. Скажу прямо – удобное приспособление.

В такой же последовательности и с теми же действиями обслужили и другие два судна и двинулись в путь уже под вечер около 18.⁰⁰, а около 23.⁰⁰ получили радиограмму, что три судна из четырех арестованы в территориальных водах Ганы. Сразу об этом сообщили в Севастополь. Подробности этой истории я узнал только через полгода. И виной всему наш заход к нашим военным и невидимая рука «Янки». Это мое личное мнение.

Конечно, нарушение территориальных вод нашими судами было – они вошли в 12 мильную зону, но до нашего подхода они подходили там прямо к берегу, покупали маленьких обезьянок и прочее, и не было никаких проблем. А тут очевидно, что выжидали такого момента, когда они войдут в зону и сразу подскочили «наши торпедные катера», всех моряков избили «нашими прикладами» – вот что значит вооружать негров, арестовали суда и моряков и там они сидели около шести месяцев. Потом 3-й помощник капитана мне рассказал, как там над ними издевались все эти время – держали голодом, не давали даже пить, потом приводили женщин из публичного дома и голодным наливали спиртного, ну, а что было потом и так понятно – люди теряли человеческий облик и некоторые не выдержали. А я, вернувшись в училище, обязан был их учить, у нас были учащиеся из Ганы и заканчивали училище. Тогда у них стипендия была 120 руб., а наши получали 6 рублей, Россия была и остается для чужих доброй, а своих всегда держит в черном теле. Потом часть экипажа в Союз отправили самолетом, а остальные возвращались на судах, с них был взят груз, снято все оборудование, остался один корпус и двигатель одного из наших судов их взяло на сопровождение до Севастополя. Когда они зашли в порт, то на одном из судов была сделана надпись на красной скатерти белой краской по школьному без трафарета: «Да здравствует Родина!». Вот так только они и смогли поздороваться со своей Родиной, и их сразу увезли в соответствующие места.

По случаю выпуска из училища учащиеся из Ганы устроили банкет, пригласили преподавателей, администрацию училища, были и другие товарищи. По форме все хорошо и красиво, а по содержанию судите сами: встает один из них самый шустрый, ведь мы его хорошо научили, к тому же он два года изучал русский язык в Харькове, и сейчас говорит почти без акцента, в правой руке поднял наш красивый диплом: «С вашим дипломом я еду в Лондон и там буду строить капитализм…».

Я расценил подобный текст, как плевок в свою тарелку, поставил на стол рюмку и вышел из зала, про себя думая: «и я его учил»... Не хочу врать, просто не интересовался, что дальше там было, но о моем поведении никто ничего не говорил.

Я уверен, что ганец не врал насчет Лондона, потому что док, в котором он собирался работать действительно существовал, потом его засыпали, мы там выгружались пилолесом – Суэрэй док.

В связи с изложенным мне вспомнились такие два случая. Первый произошел в Игарке, туда за пилолесом всегда ходили иностранные суда и на них было много негров.

Однажды, был такой случай в Интерклубе. Я выхожу из ресторана и вижу такую картину: сверху по лестнице спускается негр, держит в руках свой живой «прибор» и просто поливает наших девчонок, поднимающихся вверх. Ниже стоит наш страж порядка и отходит в сторону, чтобы его не облили. Сверху появляется немецкий моряк, берет негра за шиворот и бьет прямо в лицо, тот летит вниз, свернувшись рулончиком и на четвереньках ползет на выход. Больше мы его не видели. Моряк сказал по-немецки, но я его понял, так как в школе изучал немецкий язык: «Он понимает только такой язык», и с этим утверждением я полностью согласен.

Второй пример, в Архангельске в 01.⁰⁰ на рейд отходил последний катер и развозил по судам моряков. Я уже знал очередность подхода к своему судну, подняв воротник пальто, понемногу дремал, вдруг я под носом ощутил запах водки и окурок коснулся моего лица. Рядом со мной сидел негр, он в банку с окурками налил водки и сунул мне под нос. Я схватил эту банку и ударом выплеснул содержимое банки ему в рожу и сел на свое место не ругаясь. Когда катер подошел к нашему трапу, негр вышел на палубу и начал читать название судна: «Иван Рябов», название над ходовым мостиком на наших судах делалось на английском языке, и была подсветка. Читал он по буквам и очень смешно, а я ему с трапа сказал по-английски, что и у нас не все придерживаются Толстовских правил. Конечно, это для него ничего не значит, но душу я отвел.

Работая с неграми из нескольких стран в течение 6 лет, общаясь с ними не только на уроках, но и в быту, я для себя сделал такой вывод: любое ускорение эволюционного развитие человека, может привести к различным катаклизмам. Россия тоже не доросла по воспитанию до западной демократии, она нами воспринимается как свобода на вседозволенность и беспредел, в нашей душе (сознании) нет моральных рамок ограничения своего поведения, той культуры, которая обязательно нужна для выполнения требований демократии. Скажу короче – нет моральных «тормозов», демократия – значит «все можно».

Признаюсь откровенно, случай с гонцами я невольно перенес и на другие группы. Нет, я свои обязанности преподавателя выполнял честно, а вот теплота отношений беседы связанные с учебой, стали редки, вечерние консультации стал проводить только в пределах учебной программы.

Перед началом нового учебного года провели небольшой педсовет, а затем дружно отправились на своем катере на левый берег Днепра, там были красивые места для отдыха. У меня было неважное настроение, я почти не выпивал и решил отправиться домой. Но нужно было переправиться на другой берег. По реке бегало много катеров и лодок, и я подумал, что смогу это сделать. Иду потихоньку по берегу, уже вечереет, и после небольшого дождя много комаров, особенно искусали мои ноги, хочется почесать. Впереди показалась культурная зеленая зона с подстриженными газонами и большим навесом, с большим количеством стульев. Я присел на один из них и сразу услышал женский смех: на встречу мне шли трое – парень и две девушки, они только вышли из воды, и были голыми, вели себя естественно и непринужденно. Одна из них подхватила меня под руку и сказала: «Почему он одет не так как мы, надо это дело исправить…». Мы поехали прямо с работы и я был в светлом морском костюме с погонами. Спустились вниз, в помещение типа бара, и там провел ночь до самого утра, а утром меня на катере переправили на правый берег, у меня был свободный день и я пошел домой. Ну, как не вспомнишь В. Черномырдина: «Хотел как лучше, а получилось как всегда».

Примечательно, что в этот год город Херсон занял первое место по чистоте, а по городу было издано постановление: «Убрать с балконов куриц, кроликов, овец, коз, телят». Такая живность встречалась, когда я дружинником ходил по городу, то животные подавали свой голос. Тогда я грешным делом подумал, что если с таким багажом дают первое место, то, как же тогда выглядит страна. А еще раньше было запрещено строить высокие дачи. И вот приехала комиссия, обкомовские дачи почти за одну ночь были срезаны по высоте как грибы, а затем также быстро восстановлены до прежних размеров, – оказывается, в те времена мы умели быстро строить «пирамиды»…

В этот год произошло знаменательное событие для нашего города: в городе, в районе ХБК был красивый парк имени Ленинского комсомола, который значительно увеличили в сторону Днепра и назвали парком Славы. Там были захоронены останки неизвестного матроса, найденные на левом берегу реки, поставлен памятник и зажжен вечный огонь, а под памятником было сделано помещение и установлен магнитофон с кольцевой кассетой и умиротворяющей музыкой. Доставили останки неизвестного матроса к месту захоронения торжественно и красиво, на военном лафете, в сопровождении почетного эскорта, медленно, по всему городу и все жители отдавали дань уважения этому неизвестному защитнику отечества. Я с сыном любил гулять в этом парке, там всегда было много народа, там встречали свой первый день совместной жизни наши молодожены.

И вот осенью нашлись отморозки, которые позарились на магнитофон и вскрыли нижнее помещение, грабителей заметил молодой парнишка. Он, вероятно, кричал им: «Что вы делаете, ведь это память ваших отцов…». Но эти люди забыли все и ради наживы расправились с юным героем. Они посадили его на вечный огонь и у него выгорело все нутро. Он сгорел на костре современной инквизиции, но память о его героическом поступке осталась в сердцах у всех, кто побывал в этом парке и слышал о нем. Невольно в душах людей он создал себе настоящий памятник и лег рядом в могилу со своим защитником Великой Отечественной войны.

И вспоминая этот случай, накануне великого праздника – Дня Победы, которому отмечается 60 лет, мне хочется крикнуть: «Россия, опомнись! Ты сажаешь с экранов телевизоров каждый день наше молодое поколение на такой же огонь, погружая их тела и души в такой хаос неверия в свою судьбу, что они живут только сегодняшним днем: они не могут защитить Отечество, и даже себя, крадут оружие и убивают друг друга, и мы не знаем, куда и зачем они бегут…». Экраны телевизоров всех каналов превращаются в течение суток в своеобразную арену для боя гладиаторов или быков, постоянно льется кровь, происходят тяжелые убийства и не менее тяжелые разбирательства этих убийств: маньяки и драконы хвастаются своими подвигами и рассчитывают на очередную амнистию.

Я однажды в такой передаче видел камеру смертника, т.е. того человека, который посажен пожизненно, она представляет собой небольшую комнату, а прямо в углу стоит цветной импортный телевизор, – так мы отчитались перед Западом, как заключенные у нас хорошо живут... Насмотревшись таких передач, подросток захочет почувствовать себя крутым: выскочит из квартиры, с желанием «поймать кайф», написать что-нибудь на стене, сломать что-нибудь в лифте или у почтового ящика, толкнуть бабку или деда, идущих с мусорным ведром – они же не могут дать сдачи, значит, можно, это в порядке вещей – обижать стариков.

Третий год работы в училище проходил в том же ритме. Из иностранцев были группы из Ганы, Гвинеи, Танганьики, Египта. С ними всегда было много хлопот: болезни, многие из них даже имели венерические заболевания, включая сифилис, даже наши учащиеся заражались через столовую, так как вместе питались, частые забастовки, если в пище попадалась свинина, вызывались представители посольства данных стран из Москвы, проблемы неуспеваемости и прочее. Руководителем у них был еврей по национальности, но исключительно порядочный и честный человек и у него с ними были вечные проблемы. Он приходил на педсовет после таких разборок, подсаживался ко мне и я видел, как его руки ходили ходуном, лежа на коленях, хотя в обычное время он был очень спокойный человек.

В училище пришла разнарядка – направить одного из преподавателей по навигационным приборам для работы на Кубу и выбор пал на меня. Туда нужно было ехать с семьей, а жена не хотела ехать. Но я поступил по кавказскому обычаю: «кто о таких вещах женщину спрашивает», – и начал оформление документов. Дело это оказалось хлопотным и длилось несколько месяцев: анкеты, характеристики, фотографии, медкомиссия, маленького сына заставили проходить рентген. Я даже возмутился, сказав: «Негров к себе берем без комиссии, а своих заставляем проходить рентген, хотя для детей 50 рентген – это большая доза», сыну сделали только прививку «Пирке».

Со мной же произошел смешной, не понятный случай. Я решил перед выездом на Кубу подлечить зубы: пришел в поликлинику, приступил к лечению. У одного зуба оказался пульпит, врач уже настроился ставить пломбу, как «черт меня дернул за язык»: «Как хорошо, что перед Кубой я его решил вылечить!». Врач сразу отложил свои инструменты и сказал медсестре: «Будем удалять зуб». Я хотел, было выбраться из кресла, но не получилось. В результате я лишился сразу двух зубов: один удалили, а второй сломали, челюсть была разворочена, я попал на больничный и надолго.

Прошло более трех месяцев, как я начал оформлять документы. Жена у меня не работала, но была еще комсомолкой, и её оформляли как домохозяйку, но потом потребовали характеристику и справку об уплате членских взносов – вероятно, наверху появился «блатник». Так я ощущал пустоту на своей челюсти, потерю труда и денег при оформлении документов и позор в глазах сотрудников училища и самих учащихся, ведь все знали о моей поездке на Кубу, одна жена ходила с победной улыбкой на лице, хотя ей предлагали характеристику.

У меня был друг, который работал на научно-исследовательском судне «Михаил Ломоносов» и у них заболел специалист по обслуживанию аппаратуры. Судно стояло в Севастополе, я связался с капитаном по этому поводу и получил «добро», то есть он меня брал. Но у меня не закончился договор за квартиру – пять лет и начальник училища меня не отпустил.

Поскольку я зашевелился идти плавать, да и с Кубой получилась неувязка – меня начали совать вместо Паталаха М.Н. на работу с иностранцами и даже предлагать новую квартиру, да так настойчиво, что «кровь из носа». Я хорошо знал Паталаха М.Н., уважал его и не собирался его подсиживать, к тому же я помнил и видел, как его доводили разные разборки, а я по натуре горяч и могу наломать дров. Я категорически отказался от такого предложения и почувствовал, что этим дело не кончится, отослал документы в аспирантуру при ЛВИМУ имени С.О. Макарова, где работал мой однокашник, а заодно сдать кандидатский минимум по философии и английскому языку. Я учился в вечернем институте Марксизма-ленинизма при Горкоме Партии, и сдавать философию было удобно, я еще раньше зондировал этот вопрос, а в училище меня заставили вести курсы по этому профилю с сотрудниками училища, и проверкой результатов через Горком. Я понял, что удавка затягивается, тут уж дело не до шуток. Конечно, неприятно, когда тебя насилуют. Был единственный выход – повышение квалификации с морским уклоном. Через аспирантуру я взял тему диссертации: «Кибернетика и научно-технический прогресс на флоте», руководитель Филипченко В.М.

В мае месяце 1970 г. я сдал кандидатский минимум по философии и английскому языку, связался с отделом кадров Северного морского пароходства и договорился о приеме на работу. Договор по Херсонскому училищу я выполнил, но не захотел, чтобы меня сломали. В училище не верили, что я из Крыма снова вернусь на Север, считали это самоубийством. Но я вернулся в свою стихию и сразу попросился направить меня в Арктику, в Тикси и Певек. В пароходстве тоже были удивлены, что я вернулся, но факт есть факт.

Квартиру я обменял на Ярославль, и перевез семью в район Брагино, на улицу Блюхера. Теперь я думал, что все уже пойдет спокойно, своим чередом, но судьба готовила для меня еще много сюрпризов…

Все знакомые и друзья давно уже были капитанами, в пароходстве только за три последних года было принято более 20 судов, а я в рейс иду старпомом, но меня это ничуть не смущает, главное совершить один рейс и обрести прежнюю форму.

Все до боли знакомо: приняли генеральные грузы со стандартным набором продуктов снабжения, оборудование и прочее, и в путь… До Карских ворот следуем самостоятельно, а там формируется караван из шести судов и трех ледоколов для следования в дальнюю Арктику. Видно так устроен человек, что ему требуется периодические встряски физического и морального характера, застой и однообразие губительно для него, – так мне кажется, возможно, я ошибаюсь – работают же люди и живут на одном месте всю свою жизнь и не жалуются, значит, все зависит от характера и той «закваски», которую он получил в начале своей трудовой деятельности.

Снова беспокойные вахты, перезвоны машинного телеграфа, разговоры по УКВ с судами и ледоколами, то есть та среда обитания, которую ты захотел вернуть…

Головным идет ледокол «Ленин», а за ним следует «Гижига» – судно усиленного ледового класса, которое первой открывало продленную навигацию в ноябре 1970 г., а мы идем четвертыми в караване, наше судно польской постройки «Белозерсклес» тоже имеет ледовый класс, за нами следует «Пушлахта» и «Памир», замыкает караван ледокол «Капитан Белоусов». Прошел снежный заряд и приходится соскребать наледь на стеклах ходовой рубки, чтобы видеть, что делается вокруг. Вахтенный матрос принес в рубку горячего чая, ходовая вахта подходит к концу. Не буду утомлять рассказом о движении в караване, а лучше сделаю небольшое отступление. Проходим район, где героически погибло судно «Сибиряков» в годы Великой Отечественной войны и отдаем дань уважения погибшему судну и морякам – приспускаем государственный флаг, правда не все этой традиции придерживаются или не знают историю гибели «Сибирякова»... Судно приняло неравный бой с «карманным» линкором Гитлера – «Адмиралом Шеером». Вот скупые строки из донесения командира «Шеера»: «"Шеер" стрелял обоими башнями из 280 миллиметровых пушек. Всего он сделал 27 выстрелов. "Сибиряков" получил четыре прямых попадания, загорелся, остановился и стал тонуть, продолжая стрелять… Крейсер спустил шлюпки и вылавливал в воде живых. Некоторые сопротивлялись и тонули».

Все это написано в отчете врага. Даже враг отдал дань мужеству команды советских моряков. Капитан «Сибирякова» Анатолий Алексеевич Качарава был тяжело ранен и попал в плен, затем возглавил экипаж парохода «Тбилиси», который восстанавливался из двух судов типа «либерти» и я был знаком с ним по заводу «Красная Кузница», где на достройке было его судно. Скажу коротко: требовательный, бескомпромиссный, честный и порядочный человек, у которого было много проблем на заводе, затем он возглавил Грузинское государственное пароходство, но на пароходе «Тбилиси» его за границу не пустили. А, жаль! Ведь был настоящий патриот нашей страны, но тогда были другие измерения патриотичности, и он в них не вписывался – он защищал родину кровью, а не языком.

Сзади идущее судно запросило: «Что случилось! Нужна помощь? Почему приспущен флаг?» Не стал ничего объяснять, сказал, что оборвался фал, и что сейчас восстановим. При движении каравана судов это не объяснишь – это должно быть в крови.

И вот пролив Вилькицкого, он под сплошным покровом льда кажется шире и величественнее, но и мы – не трухлявое судно типа «либерти», а целая армада современных судов, готовых вступить с этой ледяной преградой на нашем пути, к тому же у нас идут мощные ледоколы, но я помню ту рану в семь метров, которую нанес нам на пароходе «Сталинобад» этот пролив.

И вот Тикси, а затем Певек. Что могут представлять из себя эти города, – конечно, поселки городского типа, где посаженная ель за 50 лет может вырасти до полутора метров, но это наш российский край – мы рады, что он существует, отдаем должное, что здесь живут наши люди, где металлический корпус судна не выдерживает температуры ниже 50°С и краска трескается как орех, а человек живет, трудится и размножается. Вот это настоящий героизм, хотя окружают нас обычные люди, которые привыкли к своему Северу и нечего кроме него им не мило.

Глядя на них, я почувствовал себя «в своей тарелке», но забегу вперед. В конце семидесятых, когда свой последний рейс по северным морям совершал великий поэт нашей страны – Константин Симонов. Мне пришлось с ним повстречаться в порту Дудкина на судне Северного Морского пароходства «Смидович». Мы стояли в порту под выгрузкой, и я узнал, что на «Смидовиче» работает мой однокашник Виктор Кантур. Я решил навестить его. Но получилось не очень удачно: на судне оказалась забита фановая система и все «Г» пошло буквально на камбуз. Когда я зашел на судно, то увидел матросов, которые хотели исправить эту ситуацию.

Я встретил Виктора, и мы прошли в его каюту, а К. Симонов жил в ней. Поздоровались, и я увидел очень уставшего человека, с землистым лицом. Это так не вписывалось в моё представление о К. Симонове. Он почти ничего не говорил, речь только шла о случае на судне. Выпили кофе и попрощались. Но потом я слышал, что он был в Тикси и как он выступал. К сожалению, я не читал никаких публикаций К. Симонова о Севере, и даже не знаю были ли они. Пишу только то, что видел своими глазами. Много читал, знаю и уважаю. Только одно его стихотворение «Жди меня» – и это уже эпоха, конечно, жаль, что это не получилось у них в жизни, но на то и жизнь…

После Дудинки мы вышли в Игарку под погрузку пилолеса на Грецию.

Греческая республика

Это старейшая морская держава в Европе, с многовековыми морскими традициями. Территория страны включает в себя материковую и островную часть, причем острова составляют примерно пятую часть территории. И даже сам Пелопоннес является островом, так как между Коринфским заливом Ионического и Саронического залива Эгейского моря прорыт искусственный Коринфский канал. Его длина 6343 км и ширина по поверхности от 50 до 70 м, глубина 8 м. За счет этого канала путь между Ионическим и Эгейским морями сократился на 200 миль.

Канал бывает открыт шесть дней в неделю для всех судов, а в воскресение производится осмотр и ремонт, но он пригоден в основном для каботажных судов.

В Греции почти нет своих полезных ископаемых, но все же она играет заметную роль в мировом судоходстве. Развитию мореплавания способствовало географическое положение страны, наличие большого количества удобных бухт и островов. Достаточно сказать, что разобщенность территории заставила страну развивать морской транспорт, так как на него приходится до 90% грузовых перевозок в стране. До второй мировой войны морской флот Греции был отсталым в техническом отношении и пользовался плохой репутацией среди моряков. Суда были в основном старые, грязные, способные на аварийные ситуации.

После войны судовладельцы в период судостроительного бума обзавелись крупными современными судами, сейчас количество судов превышает потребности страны, и они часто плавают под флагами других государств.

Греческий порт Пирей

Он является главным греческим портом и одновременно авиапортом столицы Афин, к тому же он с ней практически слился, представляя собой единый портовый комплекс. Сам порт находится в 8 км от столицы на северном берегу Саронического залива Эгейского моря.

Импорион – торговая гавань Пирея. Глубина в гавани 10 м. Причальная стенка порта составляет 10 км. Кроме того в порту имеется и нефтяная гавань – Элевизия. Сам Пирей в прошлом красивый античный город и является опорным пунктом на побережье Средиземного и Черного морей. В настоящее время – это чисто столичный порт, где импорт резко преобладает над экспортом.

К тому же он является крупным пассажирским портом на всем восточном Средиземноморье, а также узлом больших кабатажных перевозок. В нем увязывается море и Коринфский канал, за счет чего он приближается к западному побережью на 200 миль.

А теперь позволю себе заглянуть в историю Греции, когда она начала бороться за свою независимость.

В первой половине XIX века в Восточном вопросе возникли кризисные ситуации. Непосредственной причиной первого кризиса послужило вспыхнувшее в 1821 г. греческое восстание против турецкого владычества. Оно быстро охватило всю континентальную Грецию и острова Эгейского моря. К 1821 г. в руках восставших отказалась почти вся территория страны. В январе 1822 г. Национальное собрание провозгласило независимость Греции и приняло конституцию нового государства.

Султанское правительство обрушило на греков жесткие репрессии. По всей Турецкой империи прокатилась волна кровавых антигреческих погромов. Греческие патриоты боролись в крайне тяжелой внешнеполитической обстановке. Несмотря на большие трудности, восставшие отважно сражались с турецкими войсками и нанесли им ряд поражений, поэтому султан вынужден был обратиться за помощью к своему вассалу Мехмету-Али – правителю Египта, пообещав ему остров Крит и Сирию.

Летом 1824 года флот Египта (92 корабля и 17 тысяч войск) вошел в Эгейское море. Греки оказывали героическое сопротивление, но египетские войска были сильнее, они захватили остров Крит, в начале 1826 г. овладели значительной частью Мореи. Во многих странах развернулось движение за оказание помощи сражающимся грекам.

В России и по всей Европе возникли комитеты филэллинов (друзья восставшей Греции), которые собирали денежные средства в пользу греческих повстанцев, направили им оружие, организовали отправку добровольцев.

В этот период снова обострились отношения между Россией и Турцией, приняв против России ряд мер, потому что в восстании большую роль сыграли греческие эмигранты, проживавшие в России. Турция практически закрыла Босфор для русского флота, вопреки прежним договорам. Турецкие войска были сосредоточены в Молдавии близ русской границы. Закрытие Босфора подрывало торговлю России, склады Одессы, Херсона, Таганрога и других портов оказались забитыми зерном, шерстью и другими продуктами, предназначенными для экспорта.

Николай I взял курс на соглашение с Англией в Восточном вопросе и начались военные действия против Турции на Средиземном море, в которых эскадра русского флота сыграла решающую роль.

В апреле 1826 г. в Петербурге Россия и Англия подписали соглашение по греческому вопросу. Вскоре к нему присоединилась и Франция. 24 июня 1827 г. был подписан Лондонский трактат, предусматривающий обязательство трех держав потребовать от Турции прекращения истребительской войны против греков и признания, что она будет управляться своими национальными властями и платить Турции определенную ежегодную подать.

Подписывая Лондонский трактат, каждая из сторон преследовала свою цель. Царское правительство вмешивалось в греческие дела потому, что представлялся удобный повод для ослабления Турецкой империи и усиления влияния России на Балканах и Ближнем Востоке и это нужно было использовать с пользой для дела.

Двойственную политику вело здесь и английское правительство, Англия продолжала усиливать экономическое влияние на Турцию и хотела беспрепятственно хозяйничать своим капиталом на Балканах, но была, конечно, против освободительного движения в Греции.

А у Франции были планы закрепиться в Египте, поэтому она тоже была заинтересована в ослаблении влияния Турции.

Поиск по сайту: