И расчет из пароходства

В Архангельск пришли 2 мая и встали на 12 лесозавод под погрузку пилолеса. Людмила меня не встречала, сын родился 21 апреля, и она еще себя неважно чувствовала. Закончив с делами по судну, я на катере отца Людмилы отправился домой... Что и говорить – конечно, радость, что родился сын, объятия, поцелуи, стол и прочее.

Людмила сообщила, что получила письмо от дяди из Херсона, там, в мореходное училище требуется преподаватель – моряк с предоставлением новой квартиры через шесть месяцев, но я как-то этому не придал особого значения, так как мне нравилась моя работа и я знал её. В конце недели я просто зашел в кадры, справиться, когда мне дадут догулять остаток отпуска и последних шесть месяцев работы, но ответом было молчание. А когда я вышел на улицу, то меня встретил инспектор Юрий – мой друг, и сказал, что в отдел кадров поступила телеграмма из дома от моих родных, что умер мой отец: «Надеюсь тебе это известно?». Я стоял и молчал, а затем слезы сами покатились из моих глаз. Меня взорвало то, что кадры сознательно пошли на обман. В кадрах не было замены, и они хотели сообщить о смерти отца уже с выходом в рейс, а при необходимости придумать легенду – почему вовремя не сообщили. Я извинился перед капитаном и самовольно ушел с судна, не заходя в отдел кадров. Сразу сообщил домой, что выехал, но прошло уже трое суток и отца похоронили, я уже попал на свежую могилу... Приехала Людмила с сыном Володей, мне подтвердили отпуск из отдела кадров на все заработанные дни, но осадок от их свинского отношения, конечно, остался и я взялся за перо – написал письмо начальнику Херсонского мореходного училища рыбной промышленности и через неделю получил положительный ответ с письменной гарантией на квартиру в новом доме. Читая такой ответ, я не верил своим глазам. В Архангельске капитаны ждали квартиру по двадцать лет, а тут шесть месяцев – просто какая-то нереальная сказка, но в руках у меня гарантийное письмо с печатью и подписями…

Я сообщил свое согласие на переезд в Херсон и отослал заявление на расчет из пароходства в отдел кадров и стал ждать ответ.

Положенные после окончания училища пять лет я отработал, очередь на квартиру у меня была 161, а это более 10 лет нужно ждать. Причин задержки не должно быть, но нужно молчать про училище. Получается, что правильно говорят: «Судьба играет человеком, а человек играет на трубе». Пути Господни неисповедимы. Никогда не думал, что у меня все так кончится, ведь я все время считал, что море – моя судьба…

Когда я отгулял отпуск и пришел в отдел кадров, то со мной на эту тему расчета из пароходства даже не стали разговаривать – приняли, как простую обиду и хотели направить на приемку нового судна капитаном. Пароходство должно было за три года принять 25 новых судов, а командного состава даже на действующие суда не хватает и не чем привлечь – квартир нет.

Я от назначения отказался и ходил уже вместе с Людмилой добиваться расчета 22 дня. Мне даже предложили квартиру в деревянном доме с печатным отоплением и туалетом на улице, но я, держа в уме квартиру в Херсоне в новом доме со всеми удобствами, посчитал это оскорблением, а чиновники смотрели на меня как на ненормального в буквальном смысле этого слова.

Конечно, я мог получить расчет еще раньше, подключив тетку Людмилы, но она не хотела моего расчета, но потом поняла, что мы уже не отступим, и подключила знакомых своего погибшего мужа, добилась моего расчета.

Херсон

В Архангельске сборы были не долги. Выехали в Ярославль, а затем и в Херсон. У Люсиного дядьки был большой дом с хорошим садом, они жили вдвоем с бабкой и предложили до получения квартиры пожить у них.

Отправили вещи в контейнере, а сами налегке поехали в Херсон искать счастья. Я привык к чемоданному настроению, но тут уже семья и маленький ребенок, как-то сложится наша судьба на новом месте жительства.

В Херсоне нас встретили, и мы уже дома у дяди Семена и тети Насти. На второй день мы с дядей Семеном поехали в район ХБК (хлопчато-бумажного комбината) и посмотрели наш дом, который должны были сдать до нового года. Район и улица Илюши Кулика мне очень понравились, а рядом с домом через дорогу был детский садик.

Теперь я уже кое-что видел своими глазами, можно было ехать в училище, троллейбус № 3 идет с конечной от ХБК и прямо до училища. Дед Семен мне всё объяснил, у него рядом с училищем живет родственник, поэтому он все об училище знает. Когда я подошел к проходной училища, то сразу увидел порядок: училище закрытого типа, дежурный офицер – капитан третьего ранга в военной форме, проверка документов, сопровождение к начальнику училища – полковнику в отставке. Познакомились – начальник училища Николай Иванович Горбач. Спросил, как устроился с жильем, привез ли семью, хотел предложить временно пожить в общежитие, но я отказался, у деда Семена нам будет лучше. Начальник сообщил, что после моего оформления меня зачислят в приемную комиссию, просто для количества, а не для приемки экзаменов. Я был доволен услышанным и пошел оформлять документы, пока было все хорошо.

После оформления документов на следующий день утром приехал на работу и сразу встретился с начальником судоводительского факультета Кропачевым В.М., который сообщил мне, что учебная нагрузка на меня уже готова – полторы ставки. Предметы – навигационные приборы, рыбопоисковая аппаратура и морская практика, но назывался предмет – морское дело. Конечно, все знакомо, но по рыбопоисковой аппаратуре имеются некоторые особенности от чисто навигационных приборов. Дальше он сказал, что в училище учатся иностранцы из стран Африки и Египта и им придется давать уроки с переводчиком, но на следующий год обучение будет полностью на русском языке, они его уже второй год изучают в Харькове. Теперь для меня стало понятно, почему меня сразу пригласили на работу – моряк загранплавания. Этим все сказано, даже без характеристик и рекомендаций, плюс опыт работы.

Постепенно я начал привыкать к училищу и его порядкам, в приемной комиссии я просто числился, чтобы получать зарплату, а сам все время проводил в своем кабинете. Он был по площади 120 кв. м, хорошо оснащен, все приборы были смонтированы на специальных стендах и задействованы исходя из береговых условий, достаточное количество учебников и пособий. Я ознакомился с особенностями рыбопоисковой аппаратуры и прочим. Короче говоря, подготовил себя к началу занятий, смущала меня работа с иностранцами, тем более с переводчиком, но я успокаивал себя тем, что неплохо знал английский язык и в пароходстве получал дополнительно 10% к окладу за знание иностранного языка и начал штудировать некоторые темы так, как будто работал с переводчиком. Навещал меня в кабинете и начальник училища. Он видел, что у меня у каждого стенда разложены заводские инструкции приборов, и я их изучаю, а также, что я не курю и не злоупотребляю спиртными напитками – меня уже провоцировали на этот счет.

В общем, было видно, что начальник пока был мною доволен, а я уже начал чувствовать уверенность в своей новой работе.

В принципе меня ожидало то же самое, что было на судне. Там постоянно проводил занятия с рядовым составом на различные темы, конечно, здесь будут некоторые особенности, но главное-то остается – это умение общаться с коллективом, умение четко выражать свою мысль, а это у меня есть, поэтому нечего бояться.

Все было бы хорошо, но в конце августа меня вызвали в райвоенкомат и вручили повестку на военные сборы в город Калининград – знакомое для меня место, приходилось бывать.

Поставил в известность начальника училища, но он даже по своим каналам ничего не смог сделать – взяли. Начальник заверил, что все будет в порядке, нагрузка мне спланирована, оплата служивым идет 75% от зарплаты, а если будут в это время сдавать дом, то ключи от квартиры дадут жене. Я познакомил её с начальником училища до этого известия.

Из Херсона нас взяли всего три человека и сроком на три месяца, то есть по ноябрь включительно. Из этого расчета мне составят расписание занятий и частично с оплатой снимут часы.

Формально все выглядело нормально, но сохранялось чувство какого-то подвешенного состояния и неуверенности, что все будет нормально, ведь я еще не работал, а меня уже дернули…

Дед Семен по этому поводу загрустил больше меня. У него стояли большие емкости спиртных запасов, он из винограда умудрялся делать три напитка: вино, первач-самогон, а остальное – что получится. Бабка Настя ему одному пить не давала, и он с работы ждал меня как бога. Сначала его сервиз был из нормальных рюмок, затем стопок, а теперь по случаю моего отъезда уже поставил граненые стаканы. Конечно, напиток здоровый, но голова после него тоже болит.

Калининград встретил нас хорошей погодой и новыми знакомыми, но у меня были там знакомые и с прежних времен. При том всегда стояли суда нашего пароходства, а у меня осталось старое удостоверение личности, по которому я свободно пройду в порт и по старой привычке могу бесплатно сделать укол в мягкое место, но это потом, а может и не потребуется.

Нас разместили в общежитие, заставили надеть военную форму согласно воинскому званию, у меня старший лейтенант. Здесь все вместе: жилье, учеба, столовая, баня и даже увольнение в город. Пока сказали, а как это будет в жизни – посмотрим. По составу из нас собрали полный «винегрет»: бывшие военные курсанты, рыбаки и моряки с торговых судов. Будут готовить из нас командиров ракетных катеров 206 проекта с выполнением учебных стрельб с этих катеров со сдачей выпускных экзаменов и присвоением очередного звания, а кто не сдаст экзамены, того заберут снова через два месяца. Значит, опять придется учиться – это хорошо для меня и в училище зачтут, как курсы повышения квалификации по специальности. Я был доволен – буду хорошо учиться. Конечно, после такого перерыва включиться снова в учебный ритм оказалось довольно сложно, особенно угнетали часы обязательной самоподготовки в вечернее время, много цифр для запоминания и непривычная форма проведения занятий на скорость. Признаюсь, сразу перестроить себя довольно трудно, но и возвращаться сюда через два месяца тоже не хочется, а для меня это просто невозможно и так придется сжимать учебную программу в училище.

Значит, надо переломить ситуацию и набрать нужную скорость, хотя нас этому не учили, а военных муштровали все пять лет.

Недели через три положение выровнялось, задачи однотипные, привыкли, стали успешно использовать логарифмическую линейку при решении задач по судовождению, в училище нас этому не учили, а это быстро и очень удобно, хоть снова возвращайся на флот.

Сегодня первый раз ходил в город, пришлось идти в военной форме, все озирался по сторонам, как бы не попались знакомые моряки – засмеют, скажут «попал в стройбат». Надо договориться и навестить своего школьного друга – Виталия Павлова. Он живет и служит в Балтийске, жена у него наша бывшая учительница – Муза Павловна, старше его на 11 лет. Я его не встречал после окончания училища в Ленинграде, то есть 6 лет. Адрес его у меня имеется.

Постепенно нам дали определенную свободу: в город стали ходить в гражданской одежде, оставаться там с ночевкой, только оставлять адрес, во время самоподготовки спокойно играли в карты и так далее.

Я один раз ходил в порт, побывал на судне нашего пароходства, но встретил только одного знакомого – 3-го помощника капитана Хохлова В.М., который еще курсантом проходил производственную практику, поговорил с капитаном Соболевым С.К. Защемило сердце, захотелось выйти в рейс – привычка.

Дело шло к окончанию наших теоретических курсов – останутся стрельбы на военных кораблях в Балтийске.

Но произошла большая неприятность, которая резко изменила судьбу наших курсов: в нашей группе был один «холостяк», который хорошо устроился в городе и приходил только на занятия. Все было хорошо, но у его подруги был день рождения, а кончилось спиртное, она решила сходить в магазин – он в это время начал проверять кухонные ящики, в поисках спиртного. Нашел бутылку с содержимым и, посчитав, что это водка – выпил одним залпом кислоту. Последствия понятны, попал в больницу, и понеслось «закручивание гаек» – снова форма, увольнения и т.д. Но нам уже оставалось учебы всего на полторы недели – это не страшно.

И вот Балтийск – город морской, зеленый, но уже осень и это чувствуется. На кораблях тесно – распределили на берегу, вечером я отправился к Павловым. Застал их дома, конечно, обрадовались, удивлены – какими судьбами попал и прочее.

Хозяйка, Муза Павловна, накрыла стол. Выпили, начались воспоминания. В начале было странно видеть свою учительницу английского языка женой своего друга, но быстро освоился – остался ночевать. Квартира у них небольшая, простроенная хозспособом, но чистая и уютная – Виталий не прогадал, выбрав себе такую спутницу.

В разговорах он храбрится, говорит, что правильно выбрал судьбу военного моряка, но проскакивают и другие нотки – ведь он по специальности – артиллерист, а она сейчас в небольшом почете, ну да ладно – это его личное дело. Сейчас он на пенсии – живет в Калининграде.

Выход на стрельбы у нас не получился, покантовались на военных кораблях, поняли, что мы никому здесь не нужны, и вернулись в Калининград.

Выпускные экзамены, отвальный банкет по случаю окончания защиты отечества, и я с почетной грамотой направлялись в аэропорт. Удивляюсь заключительной фразе, которая прозвучала на прощальном вечере нашего начальника: «Все, что Вы узнали на этих курсах надо поскорее забыть, так как со следующего потока пойдет новая программа». Тогда я был немного под градусами и это не вызвало такой реакции, а сейчас я был в недоумении, что меня использовали как разовый резиновый предмет и сейчас выбросили на помойку, а чтобы не расстраивался, вручили почетную грамоту. Мерзкое состояние и как от него избавится, может, поможет встреча с женой и сыном в новой квартире, которую она без меня получила... Посмотрим, надо крепиться, ведь ты – моряк, Гошка, моряк не плачет и не теряет твердость духа никогда. Одно хорошо – ты втянулся в учебу и это тебе поможет в работе.

Знакомая дорога в аэропорт – она вся обсажена деревьями и на многих из них наши водители оставили серьезные раны во время аварий. Дорога хороша, но узкая, не для широкой русской души. Перелет Калининград – Москва – Киев – Херсон и на встречу бежит жена с маленьким сыном Володей. Объятия, поцелуи, новости... И вот я уже дома, здесь чисто, все убрано, даже посажены деревья, спешу наверх на руках с сыном, пятый этаж… Жена открывает дверь: большой коридор, две смежные комнаты, балкон. Не верится, что это теперь моя квартира – все произошло как в сказке, как аванс за будущую работу. Наши пожитки, которые мы отправляли из Ярославля в контейнере уже дома. Конечно, сердце переполнялось чувством радости и желанием жить и хорошо работать.

Завтра схожу в рай-военкомат, а затем в училище, а сейчас принять ванну и за стол. Жена уже надела фартучек и хлопочет по хозяйству и так будет каждый день, а я с сыном буду гулять под окнами, а может и в садике – там, я вижу, есть детские качели. Много ли надо советскому человеку для счастья? Обычно, когда меня спрашивали о жизни за границей, то приходилось врать, так как жилья своего у меня не было, хотя возраст – 30 лет и имеешь семью. Видели бы сейчас меня мои сослуживцы, и чтобы подумали о таких резких переменах в судьбе. Теперь я понял, что правильно сделал выбор, рассчитался из пароходства и отказался от уличного туалета – здесь тепло и не дует.

Вечером решили сходить в магазин и, спускаясь вниз, встретился со своим непосредственным начальником Крепачевым Владимиром Михайловичем, квартира которого оказалась прямо под нашей. Зашли к нему в квартиру и решили многие вопросы, связанные с работой. Он рассказал, что долго ждал этой квартиры, а пока снимал частную, теперь в этом доме еще будут жить пять семей наших сотрудников. Поинтересовался, как я пробыл на Севере, узнал о такой «халяве» насчет квартиры, и когда я все честно рассказал, то сомневаюсь, что он мне поверил, - в училище на жилье оставалась очередь, и получалось, что мне дали чье-то из них...

В райвоенкомате обрадовались, когда я сдал документы о сборах, присвоении мне звания капитан-лейтенанта и почетной грамоты за службу. Честно признаюсь, что я потом пожалел, что показал грамоту, так как они могут войти во вкус и отправить меня опять в какую-нибудь «тьму тараканью»… Но этого не произошло, напрасно опасался.

И вот я на работе: здороваюсь, многих уже знаю, докладываю начальнику училища Николаю Ивановичу о сборах, иду в свой кабинет, там трудится мой лаборант – Матвей Григорьевич, готовит все к началу занятий, он бывший морской офицер, сейчас на пенсии.

Захожу к своему соседу, он тоже закончил Макаровку, только на два года раньше меня – это Зыков Евгений Борисович, живет на втором этаже в моем подъезде. Весело – почти однокашник и сосед по подъезду. Конечно, будут и общие интересы, старым друзьям я пока никому не писал, а ведь Херсон портовый город, возможно судьба и закинет кого-нибудь из моих знакомых. Был бы очень рад.

Но теперь все внимание работе, а вечером нужно будет съездить к дяде Семену, а он поставит граненый стакан, ну как не выпить за встречу. К нему пойдем пешком.

Знакомлюсь с расписанием, завтра у меня две группы.

Первый урок

Первые два часа у меня будет первый курс судоводителей, а 3-й и 4-й уроки у четвертого курса так же судоводителей. Я подробно проштудировал программу и к урокам готов. Занятия с иностранными учащимися начнутся со следующей недели, завтра увижу свою переводчицу, надо будет её привести в кабинет и побеседовать, узнать – знает ли она технический язык, иначе будет трудно работать.

Вечером посидели у дяди Семена, я выпивал немного, дед не обиделся. К дому и квартире уже понемногу стал привыкать. Хороший вид с балкона, виден стадион, надо попробовать заняться бегом, а до Днепра 10 минут пешком – будем ходить загорать.

Вечером немного посмотрели телевизор и легли спать. Утром встал в 6 часов, принял душ, покушал и в 7.30 пошел на троллейбус.

Преподаватели и командиры рот – военные офицеры имели право питаться в столовой училища бесплатно. Это было здорово, так как у курсантов была вечерняя самоподготовка и преподаватель или лаборант дежурил в своем кабинете и проводил консультации.

Все занятия я буду проводить в своем кабинете – это очень удобно, так как по стенкам кабинета, по периметру на стендах установлены различные приборы, а середину кабинета занимают столы для учащихся, на подиуме размещена кафедра и учебная доска. От входа в кабинет налево за капитальной стеной находится лаборантская и агрегатная. Площадь кабинета 120 кв. м, четвертый этаж.

Все продумано грамотно, а преподаватель, который работал до меня ушел работать штурманом на рыболовное судно от Севастополя, а квартира у него в Херсоне. Он приехал из Мурманска, проработал в училище четыре года и море снова взяло его к себе, надеюсь, подобное со мной не случится, но вот прозвучал звонок и слышно как ребята поднимаются в кабинет, я зашел в лаборантскую – пусть сядут на свои места. Захожу в кабинет, учащиеся встали, здороваюсь.

Что нужно делать на первом уроке первого курса по судовождению? Я подробно рассказал о своем первом рейсе еще курсантом из Калининграда во Владивосток через Суэцкий канал, и посмотрел на их реакцию, – в глазах горел неподдельный интерес, я невольно вспомнил себя, еще школьником, когда я смотрел на офицера с кортиком. Вообщем, знакомство получилось, я это почувствовал, когда они мне стали задавать вопросы, включая и тот, почему я расстался с флотом. Ведь не скажешь, что из-за квартиры, но я сказал правду – ребят нельзя обмануть – все равно они все о тебе будут знать.

Группу 4-го курса вел еще тот преподаватель и я на себе испытал, когда от нас уехала Анна Ивановна Щетинина, как её было жалко. Поэтому я в первую очередь замолвил доброе слово за ушедшего моряка, а подробности о нем мне рассказал Кропачев Владимир Михайлович. И не ошибся, они сами начали говорить о том, какой он был хороший, я сказал, что постараюсь продолжить такую традицию, и рассказал о рейсе на Колыму, о зеках, погрузке урановой руды, полученной пробоине и ледоколе «Красине», о его сопровождении нас в Диксон. Подробно описал случай с нашим Ванюшей и как боцман уполз на четвереньках в каюту, а затем они вместе обмывали его смерть. В конце второго урока понял, что беседа им понравилась, теперь они взвесят нас с коллегой на своих «курсантских весах». Посмотрим, что получится. У них будет выпуск, мне придется еще долго работать.

На сегодняшний день занятия закончены, надо списать расписание на всю неделю, подготовить все в кабинете к завтрашним занятиям и можно двигать домой, а завтра запишусь в нашу библиотеку и возьму необходимые учебники, а по рыбопоисковым приборам у меня книги имеются, я их изучал еще на курсах. Узнал, что у училища имеются два учебных судна, и я с ребятами могу идти на плавательскую практику и даже в Севастополь на рыбопоисковых судах. Это же здорово, я снова попаду в свою стихию. Конечно, такой шанс нужно будет использовать, чтобы мой диплом капитана дальнего плавания не покрылся плесенью…

Прошла первая неделя, я уже познакомился со всеми нашими учебными группами, теперь остались иностранцы и завтра первые два урока в группе республики Самали, их всего 6 человек. Вечером с Татьяной надо подготовить урок. Они уже на втором курсе и неплохо понимают разговорный язык, но совсем не знают технического. Конечно, будет трудно, но главное начать.

На первый урок самалийцев пришло всего четыре человека, а мне сказали, что бывает, они ходят и по одному человеку. Я с Татьяной подготовил элементарную схему из прошлого материала, которую, согласно программе они прошли в прошлом году. Хотелось посмотреть, что они помнят. Схема была под пленкой на стене класса, и они расположились рядом на стульях, чтобы удобно было следить. По виду они все разные, трое в гражданской одежде, а один в морской форме, сказали, что он из бедной семьи, остальные – дети крупных чиновников Самали.

Мы с Таней стоим рядом, у обоих в руках по указке, чтобы проследить электросхему. Я начал рассказывать. В начале я дал физический смысл схемы, а затем начал прослеживать линии питания примерно так: «ток с клеммы 10 по кабелю поступает на клемму 6 прибора». Татьяна, глядя на меня, начала переводить: «ток с клеммы 10 по толстому кабелю как палка (и для выразительности покрутила указку)…». Самалийцы выразительно захихикали и начали что-то обсуждать, вероятно, слово палка им знакомо в другом смысле. Я жестом позвал Татьяну и направился в лаборантскую. Лаборанта там не было. Меня душила злость от того, что я услышал, а Матвей Григорьевич, вероятно, делал приборку и на диване лежал ватный матрац и курсантская ватная подушка, какого-то подозрительного вида и я не сдержался, сказал Татьяне: «Видишь плохую ватную подушку? Принесешь новую – будешь работать на ней, раз не можешь в классе», и вышел в кабинет, закрыв дверь. Я чувствовал, что именно сейчас нужно переломить ситуацию, иначе это будет поздно.

Я открыл агрегатную и включил рубильник подачи питания на двигатель, он выразительно зашумел, я проимитировал его шум голосом и нагнулся к монтажному кабелю, чтобы показать, куда пошел ток, они шли следом за мной. У самого прибора я сделал крест руками, а затем включили питание на сам прибор, он заработал, и включилась подсветка шкалы. После чего я все выключил и попросил, чтобы один из них все это повторил, и получилось – курсант в форме все правильно выполнил и по-своему им что-то говорил, затем они вскинули вверх по пять пальцев. Конечно, это оценка, они жестом показали на меня.

Позднее, когда мы с этой группой дошли до выпуска, я понял, что здесь скрывается интеллект и уровень развития. Конечно, был рад этому курсант в форме, его имя Мухаммед, потому что его дальние родственники племенами живут в джунглях, а он изучает кибернетику. Человек должен пройти все стадии эволюционного развития иначе он не выдержит таких нагрузок. Тот же Мухаммед во время выпускных экзаменов от умственных нагрузок попал в больницу, а его друзья, сдав последний экзамен, принесли ему одежду, он сбежал из больницы через окно и в училище, чуть не зарезал нашего начальника – хорошо, что у дверного замка сработала защелка, а Мухаммед был с кухонным ножом. Он посчитал, что виноват именно начальник училища, что ему не дали сдавать экзамены. Получилось, что он вместо диплома, получил психушку и затем был отправлен на родину, а билет тогда в одну сторону стоил 600 рублей.

Я понял, что Таня, как переводчица, мне не помощница, она только лишний раз может посадить в лужу, и начал готовить уроки самостоятельно. А она все правильно поняла и подушку принесла, но потом стала злоупотреблять моим доверием: опаздывать или совсем не приходить на занятия, хотя и для проформы – зарплату-то получала. Однажды начальник застукал её в городе и уволил. Я при подготовке к занятиям вел словарь технических терминов, и это мне помогало, но оставалась еще одна проблема, которую необходимо было решать – это проведение опроса иностранцев. Их разбаловали преподаватели гуманитарных дисциплин, ставя оценки в зависимости от того, как выразительно он прочитает. Конечно, это совершенно не подходило к спецпредметам.

Ведение записей приходилось делать с ведением словаря на английском языке и повторять материал по нескольку раз, так как они часто болели. Практически я учился вместе с ними по английскому языку, и это мне пригодилось, когда пришлось сдавать кандидатский минимум.

В общем, работа мне нравилась: теоретический материал я повторил и прослушал дополнительно в Калининграде, а все приборы приходилось обслуживать на судне, когда был 2-м помощником капитана.

Учебный год подходил к концу, ко мне уже присмотрелись, были проверки, проверка методики преподавания, понравилось им, что я использовал знания английского языка и ведение словаря, но все равно, я пока оставался залетной птицей, а значит, попал по блату – тогда так называли коррупцию.

Практика на судах

Летом я возглавил плавательскую практику сразу на двух наших судах, практика проходила по всему побережью Черного моря с заходом в разные порты, включая Болгарию. Я поочередно переходил с одного судна на другое, давал задания, принимал зачеты, хорошее было время, заходить в любой порт как к себе домой и не было мысли, что что-то нехорошее может произойти: отдыхали, купались, играли в футбол и другие игры, сами планировали время стоянки судов, то есть все зависело только от нас самих. Скажу прямо, ребятам нравилось, они почти все без наказаний выполняли учебную программу, а наказанием было лишение права участия в каком-либо мероприятии, сейчас это звучит по-детски, а тогда это было самое большое наказание.

По окончании плавательской практики мы вернулись в Херсон, судовая комиссия уже приняла зачеты по практике – нас встречали родные, знакомые, администрация училища… Я сейчас вспоминаю со смехом слова начальника училища, когда он мне сказал, похлопывая по плечу: «Игорь Иванович, почему к моему приходу не смогли покрасить "фасад"?», так он называл судовую надстройку, с краской тогда было туго и несколько пятен красного сурика не было закрашено. Николай Иванович был прекрасный человек, хороший хозяйственник, но, к сожалению, он не знал ни одного морского термина (слова) и часто из-за этого попадал впросак.

Мне нравилось, когда он с какой-нибудь комиссией приходил в мой кабинет и почти с порога говорил: «Вот здесь все работает как на судне, сейчас вам преподаватель включит приборы». Я включал, загоралась подсветка шкалы, и это для него означало, что прибор работает как на судне, а присутствующие согласно кивали головой. Я, конечно, слегка улыбался, так как прекрасно понимал, что не все приборы в учебных условиях могут работать как на судне.

Второй год работы уже вошел в размеренное русло, я привык, ко мне привыкли, конечно, во многом мне помогло, что я длительное время работал на судах, мог многое рассказать о разных странах, и бывали случаи, когда мне специально задавали какой-нибудь вопрос, и я начинал свои воспоминания. Все это традиционно: ребята только приходят на первый курс и они уже, как взрослые знают все и обо всех, и часто пользуются слабостями, которые проявлялись ранее у разных преподавателей.

Новые группы иностранцев уже хорошо знали русский язык, они два года изучали его в Харькове, хорошо говорили и писали не хуже наших, особенно те, которые оканчивали школу в США, Англии, Германии, Франции, а те, кто окончили местные школы, имели очень слабые знания. Приходилось дополнительно заниматься – одних подгонять под программу, а другим давать дополнительный материал.

С оплатой консультаций не было никаких проблем – оплатят все, что будет записано в журнале. Я за первый свой отпуск получил более 900 рублей – тогда это были большие деньги, мы сразу купили в квартиру хорошую мебель, а на прокорм я заработал на учебной практике, и хорошо отдохнул.

Хорошо было и то обстоятельство, что три семьи коллег ведущих предметов судоводительской специальности жили в одном подъезде и могли решать многие производственные вопросы даже за кухонным столом. Мы хорошо дружили семьями, были близкие по возрасту, имели общие интересы и самое главное – всегда могли обеспечить замену по любому предмету. Я мог вести любой спецпредмет без ущерба для дела, и за время работы в училище приходилось это делать, ребята не удивлялись, когда на урок, вместо штатного преподавателя по данному предмету, приходил я – это воспринималось как обыденное, в порядке вещей, без всяких вопросов: «почему» и «зачем».

Дома тоже было все хорошо: рос сын, жена пока не работала. В квартиру все купили, что было положено в те времена, фруктами и зеленью нас снабжал дед Семен, у него этого добра хватало, да и в продаже это было не дорого, например, арбуз стоил 5 копеек за килограмм.

Поездки в колхоз

От училища я ездил осенью на уборку урожая в колхоз: там разрешили брать не только для себя, но для сотрудников училища, помидоры, яблоки и другое, прямо машиной, лишь бы вернули ящики. Я помню, пригонял машину к своему дому, обзванивал квартиры своих сотрудников, и они брали бесплатно помидоры и яблоки прямо ящиками, а остаток отвозил в училище.

Всегда покупал для себя мясо и мед, там продавали это для своих работников. Ребята вечером привезут с бахчи целую машину арбузов, и пошло…. В каждом колхозе были специальные общежития, правда, с ограниченными удобствами, но с постельным бельем. Досаждали только мухи, осы и пчелы, которых привлекал запах арбузов и скопление большого количества людей. Ребята были довольны, за работу они получали деньги и разных фруктов наедались на целый год.

Случаи, когда ребята сбегали из колхоза были очень редки, при желании всегда можно было отпроситься. Все это проводилось за счет первых месяцев учебы.

В училище была хорошая материальная база, конечно, с расчетом на иностранный контингент, планировалась постройка плавательного бассейна и прочее. Для кабинетов можно было закупать различное оборудование, например, ездил прямо на завод в город Таганрог, где выпускали рыбопоисковую аппаратуру. И уже тогда наглядно видел, как медленно научно-технический прогресс идет в народное хозяйство из разговоров самих рабочих: вот два цеха, которые разделены даже не капитальной стеной, а просто временной перегородкой, но их охраняет человек с ружьем, так как там производят хорошие приборы для военных кораблей, а здесь на том же принципе работы прибора, делают почти вручную «уродов» для рыбопромыслового флота и выдают их за новинку современной техники. Они шли даже не серийно, хотя под одним названием, я сам наблюдал, как рабочий в ручную делал разметку под плату на рыбопоисковом приборе, а затем он пойдет в тот цех.

Кого мы обманывали такой постановкой производства для народного хозяйства – в голове не укладывалось, и к тому же на эти приборы не будет литературы, потому что в них предусмотрены несколько узлов на случай войны, хотя они и не ставятся, а как изучать эти приборы в учебных заведениях по одной заводской инструкции.

Вот и получилось так, что в космосе мы летаем хорошо и даже возим американцев, а на земле торчим как что-то и все в плохом месте, даже простые мобильники закупаем у Азиатских стран.

Конечно, в училище, как и в Союзе вообще, проводились различные культурно-массовые мероприятия, профсоюзные выпивки, выпускные вечера и прочее, а по окончании учебного года я решил побывать в океане на промысле рыбы и устроился с помощью повышения квалификации на рыбопромысловую базу «Ветер» от Севастополя, в должности дублера капитан-директора. База выполняла рейсы в южную Атлантику, в район Кейптауна.

В Севастополе тогда был отдел учебных заведений, командовал им бывший военный офицер Воронин Г.С., у которого имеется книга о военных торпедных катерах, поэтому процесс оформления на базу прошел быстро, а виза у меня сохранилась из пароходства.

Приняли попутный груз для военных кораблей, и вышли в рейс. Судно быстроходное – 22 узла, бывший банановоз из Германии с красивыми обводами, хорошим двигателем, экипаж 68 человек. Возглавляет экипаж Николай Иванович Крылов, а я его дублер.

На переходе работ мало, в основном вахты. Босфор прошли ночью. Тогда еще не было моста через пролив, поэтому под нос судна лезут различные катера, лодки, притом часто с фальшивым дипломом, надо держать «ухо в остро»... Прошли пролив нормально, хотя был один случай, когда такая же база «Ураган» от Севастополя столкнулась с катером и два человека погибло, судно и капитана арестовали, и он долго сидел в тюрьме – грозила смерть, но Союз сумел договориться, теперь он работает лоцманом в Севастополе и побаивается выходить в море, гарантии, что его могут поймать, нет, таковы там законы. В средиземном море подходим в район Мальты, там группа наших с военных кораблей вместе с американскими кораблями соревнуются, кто кого лучше подрежет, мне моряку, который что-то на море видел, и то было страшно смотреть, как они бездумно маневрировали с такими финтами и на больших скоростях. Многие из офицеров и рядового состава «ласково» приветствуют друг друга на таких расстояниях и я, глядя на это, удивлялся такой наглости и агрессии в их обоюдном поведении, ведь это все лихо смотрится пока не столкнулись, а если что… – ведь там люди, ракеты, большая политика, и все так легко бросается на самотек.

Не стыдно будет признаться даже теперь, мне страшно было за страну, глядя на таких защитников, возможно, сказывалась специфика тех дней, и я не все рассмотрел. Не знаю, может и так.

Ошвартовались мы к базе снабжения и сдали отправленный груз. А когда двинулись в путь, то за нами увязался американский эсминец, и, право же, как ребенок, долго тряс швартовым концом, предлагая буксир. Но вот база врубила полный ход и очкарик-матрос, который тряс свой швартовый, остался с носом – они заметно стали отставать, я думаю, что если бы у них был запас хода – они бы это нам не позволили...

Впереди Гибралтар!

Погода прекрасная, проходим Гибралтар, который даже подводные лодки обязаны проходить в надводном положении с поднятым флагом, но американцы и здесь в передовиках – они позволяют себе среднюю часть пролива считать открытым морем и поэтому делают, что хотят.

Мореходы издавна не решались пускаться в путь далее Геркулесовых столбов. В 711 году мавры вторглись в Испанию из Африки и построили у подножья скалы крепость, называемую по имени мавританского вождя Тарика ибн Саида Джебель ат-Тарика и превратившуюся постепенно в Джибралтер, а позднее в Гибралтар.

В конце XVIII века испанцы начали «великую осаду» Гибралтара, чтобы заставить уйти обосновавшихся англичан. К несчастью англичан, они из-за урагана потеряли 16 кораблей с провизией для осажденных.

Плавание через пролив опасно не только сильными ветрами, туманами, но и сильным поверхностным течением. Недаром он приобрел печальную славу многочисленных кораблекрушений, особенно крупных нефтеналивных судов – здесь идут потоки нефти из стран Персидского залива, Ливии и Алжира. Сам Гибралтар расположен на шести квадратных километрах суши, я вспоминаю, что мы на обратном пути прошли его пешком, при этом еще заходя в маленькие магазинчики и лавочки. Герб Гибралтара – замок и ключ, может символ того, что к этому стратегическому городку подбирают «ключи» разные государства. В 1713 году Утрехтский договор закрепил Гибралтар за Великобританией, но тяжбы по этому вопросу продолжаются до настоящего времени.

Далеко в горы не пускают, лично нашу группу моряков просто завернули назад, в самой скале военный гараж для самолетов с взлетной полосой прямо к заливу. Имеется еще интересное новшество – вся гора одета в железный оцинкованный панцирь для сбора питьевой воды.

Поиск по сайту: