А/. Философские взгляды Чаадаева

Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) был первым русским западником, но он, в отличие от остальных, был религиозным философом. Как западник, он, конечно, интересовался прежде всего историософской проблематикой, не оставляя при этом без рассмотрения вопросов метафизических. Как и многие другие христианские мыслители, Чаадаев разрабатывал космологию в духе органического мировоззрения.

Общая схема его космологии выдержана в целом в русле христианско-философской традиции теизма. Чаадаев полагал, что вселенная с ее духовной сущностью - мировым всечеловеческим сознанием - сама движется надмировым началом, то есть Богом. Бог стоит над тварным миром. От него исходят творческие излучения в мир. Сердцевиной тварного мира является всечеловеческое сознание, приемлющее эти излучения. Ниже идет отдельный человек, ныне, в силу первородного греха, утративший сознание своей связи с целым и оторвавшийся от природы; еще ниже идет вся дочеловеческая природа.

Гибкость онтологической концепции Чаадаева проявляется в присутствии в ней пантеистического момента, который состоит в том, что человек мыслится им, обладающим божественным свойством - свободой. Свобода не характеризуется только в качестве полученной от Бога способности совершать по своему усмотрению одни поступки и воздерживаться от других. Она понимается философом как божественная творческая мощь, проявляющаяся в социальной и нравственной сферах человеческого бытия. Из этого следует, что человечество способно построить Царство Божие на Земле.

Данная идея лежит в основе историософии Чаадаева. Он полагает, что цель истории и заключается в установлении Царства Правды, Царства Божьего. Католическая (!) церковь является тем социальным институтом, который осуществляет названную цель. Душой церкви, учением адекватно выражающим идеал и являющимся средством божественного воздействия на человечество, указующим ему пути реализации свободы, Чаадаев называет христианскую религию. Но религия есть лишь одно из средств божественного воздействия на историю. Тонкий пантеизм Чаадаева проявляет себя в том, что его учение предполагает возможность зла, пусть и относительного, в историческом процессе. Любая историческая неудача человечества в деле строительства Царства Божьего истолковывается им как очередной божественный урок ему, как божественное поучение. Сочетание материальной свободы человека и божественного поучения, понимаемого в широком смысле слова, обеспечивает исторический прогресс, позволяет человечеству идти к намеченной Богом цели. Итак, зло в истории возникает в результате отступления человечества от Божественного поучения. Условием его осуществления является человеческая свобода. Но такое зло есть одновременно и Божественное поучение, а значит, - содержит некоторые положительные моменты, поэтому такое зло есть лишь относительное явление.

Таким образом, история человечества имеет смысл и цель, а у народов, как субъектов исторического прогресса, есть свое предназначение и своя судьба: одни служат поучением, то есть на их ошибках учатся, а другие, выражаясь словами Ф.М. Достоевского, суть “народы богоносцы”, совершают всемирную историческую работу. Именно народы Западной Европы, по мысли Чаадаева, идут по единственно верному пути прогресса и являются сегодня избранными Богом народами. Царство Божие строится на Западе.

Кроме названных народов, существуют еще и те, которых Провидение покинуло. Они свободны, но без поддержки Провидения не участвуют, точнее, не могут участвовать в общественном прогрессе. Их философ называет “неисторическими”. С болью и горечью Чаадаев предполагает, что Россия принадлежит к таковым. Зло, творимое этими народами, носит характер абсолютного, поэтому Россию можно называть “империей зла”. Чаадаев не был русофобом, но именно ему принадлежит самая уничижительная характеристика российской действительности: “Я не могу вдоволь надивиться необычной пустоте нашего социального существования... мы замкнулись в нашем религиозном обособлении... нам нет дела до великой мировой работы... где развивалась и формировалась социальная идея христианства”. Именно в отрыве от Запада с его светской цивилизацией, основанной на “социальном христианстве”, следует искать основную причину этой, по его мнению, культурной пустоты русского национального бытия. В этом смысле он говорит, что “мы живем одним настоящим... без прошедшего и будущего” и что “прошлое России - пусто, настоящее - невыносимо, а будущего у него нет”.

Осуждение России сочеталось у Чаадаева с робкой надеждой на ее неизвестную еще нам роль в историческом прогрессе. В первом “Философическом письме” он пишет, что возможно Бог создал Россию для того, ”чтобы дать миру какой-то важный урок”. Дальнейшее размышление над исторической судьбой России и реалиями Запада приводит мыслителя к уверенности в том, что бесплодность исторического прошлого России является в определенном смысле благом. Русский народ, не будучи скованным окаменелыми формами жизни, обладает свободой духа для выполнении великой задачи грядущего. Православная церковь сохранила сущность христианства во всей его первоначальной чистоте. Поэтому она может оживить тело католической церкви, которое слишком сильно механизировано. Призвание России состоит в осуществлении окончательного религиозного синтеза. Россия станет центром интеллектуальной жизни Европы в том случае, если она усвоит все, что есть ценного у Европы, и начнет осуществлять свою Богом предназначенную миссию. Эти мысли, близкие идеям славянофилов, П.Я. Чаадаев выразил еще до того, как последние развили свое учение.

Переоценка исторической миссии России Чаадаевым оказалась возможной не только благодаря углублению в изучение предмета, но и тонкости его метафизической концепции. Душу человечества он мыслит не как единую субстанцию, а, предвосхищая учение Вл. Соловьева о всеединстве [см. ниже], как всечеловеческую душу, не отвергающую и не поглощающую в себе души каждого народа. Если же у народа есть душа, если он суть личность, то возможно и изменение в его исторической судьбе, исправление его в историческом поведении. Поэтому, когда Чаадаева упрекали в отсутствии патриотизма, то есть любви к Родине, он, опираясь на свои метафизические представления, отвечал, что любит Россию будущего, любит ее метафизическую личность, но при этом ненавидит российскую действительность.

Поиск по сайту: