Судьба богослужений с разной музыкой

Во многих церквах остро стояла или стоит проблема, суть которой заключается в том, как угодить одновременно и новаторам, и традиционалистам. Я знаю, что и пастора, и музыкальные руководители евангельских и фундамен­талистских церквей иногда испытывают такое сильное дав­ление со стороны новаторов, что оказываются просто вы­нуждены разрешать использование современной христи­анской музыки на служениях. Так рождаются «смешан­ные» богослужения: на них звучит как современная, так и старая музыка.

Теоретически это должно удовлетворять всех. Новато­рам удалось убедить традиционалистов, что на собрании может звучать разная музыка. Однако в действительности постепенно на богослужении современной музыки стано­вится все больше и больше, пока, в конце концов, старая музыка не исчезает вовсе.

Почему так происходит? В двух церквах я сам осуще­ствлял переход от традиционной музыки к современной и могу поделиться своим опытом. Но сначала нужно понять, что традиционалисты и новаторы по-разному смотрят на цель служения поклонения, а затем сравнить, что те и дру­гие ожидают от него. Начнем мы с общего между ними: и те и другие хотят возвеличить и прославить Бога и Гос­пода нашего Иисуса Христа, и те и другие заинтересованы в том, чтобы принести своим ближним пользу. Однако в остальном, как видно из таблицы, они ставят перед собой разные цели.

А сейчас мы рассмотрим, что происходит с богослуже­нием, на котором звучит разная музыка. Обычно в богослу­жение современная музыка включается постепенно: сначала вечером в воскресенье исполняют одну-две современные песни, например, «Ищите прежде Царства Божия» или «Хва­ла Тебе, наш Господь». Без сомнения, это замечательные песни, их можно петь на богослужении без сопровождения рок-группы. Иногда они поются под аккомпанемент орга­на или фортепиано, хотя написаны они для исполнения а капелла или под аккомпанемент акустической гитары.

Со временем солисты начинают исполнять песни под фонограмму, в которой, хотя и не слышно еще барабанов и басов, но намек на эти звуки уже есть. Просто не ве­рится, что пастора, категорически настроенные против рок-музыки и заявляющие с кафедры о том, что они никог­да не позволят держать ударную установку в церкви, по­зволяют своим музыкантам тайком, в виде аудиозаписей, протащить в церковь и ударник, и рок. Пение под запись приводит к еще одному печальному последствию. Многие талантливые музыканты, которые могли бы аккомпаниро­вать на богослужении, оказываются не у дел и становят­ся похожими на бабочек, выброшенных на песчаный берег.

Но этого нам, как правило, мало. У нас только начи­нает разыгрываться аппетит, мы все смелее начинаем вне­дрять современную музыку в церковное служение.

Мы делаем следующий шаг и заявляем, что современ­ная музыка должна звучать по-современному. Большинство современных песен написаны для гитары, а не для пиани­но или органа. И мы начинаем петь песни под акустичес­кую гитару. В принципе, в этом нет ничего плохого. Я думаю, что акустической гитарой можно прославить Бога на служениях, но лишь тогда, когда на ней не играют песни в ритме рока. Я пишу эти строки и слушаю по радио замечательное произведение в исполнении классической гитары. Без сомнения, гитара – это красивейший инстру­мент, который может быть использован в поклонении.

После того как все немного привыкли к нововведени­ям, мы приходим к мысли, что две гитары звучат лучше, чем одна, и добавляем бас-гитару вместе с усилителем. Так мы можем привлечь к служению недавно уверовав­ших гитаристов или даже создать стимул для неверующе­го гитариста ходить в церковь. Итак, скромное начало для группы прославления в церкви положено. Именно на этом этапе традиционалисты начинают открыто жаловаться, что служения становятся мирскими.

Когда же в церкви появляются барабаны, наступает критический момент. Барабан, как никакой другой инст­румент, – это главная составляющая современной музы­ки. Ударные инструменты используются для создания ритма, что главным образом и отличает рок от любой другой музыки. Теперь наличие барабана начинает оп­ределять репертуар богослужения. В нем появляется все больше и больше рок-песен, чтобы удовлетворить барабан­щика. Музыка звучит все громче, она все больше раздра­жает. Я видел, как музыкальные руководители тщетно пытались убавить громкость барабанов, помещая их за оргстекло. Однако это привлекает к ударной установке еще больше внимания, и барабаны становятся особым объектом поклонения.

На этом этапе мы ненадолго останавливаем движение вперед, вспоминая, что мы хотели играть на богослужении разную музыку, чтобы и традиционалисты были довольны. Поэтому на собраниях мы еще поем гимны под орган или фортепиано и оставляем в программе место для хора. Мы утверждаемся в мысли, что на богослужении надо играть одинаковое количество традиционной и современной музыки.

Что же мы теперь имеем? На своих собраниях мы решили сочетать несочетаемое – музыку совершенно разных стилей. Такого «коктейля» больше нигде в мире не сыщешь. Теперь все наши церковные музыканты разде­лились на две группы. Среди них начинается борьба за любовь прихожан – музыкальное соревнование, если так можно выразиться. Учитывая тот факт, что мы к этому времени уже достаточно долго играли современную музы­ку в церкви, и она, безусловно, подействовала на греховную природу многих прихожан, нетрудно спрогнозировать, кто выиграет. Новаторы всегда побеждают традиционалистов, потому что их музыка подпитывает греховные желания нашей плоти. А если еще руководство церкви жалует новаторов, тогда, без всяких сомнений, очень скоро многие верующие променяют старую музыку на новую.

Я безуспешно пытался соорудить мост между новыми и старыми песнями, но между ними не было ничего об­щего. Когда я пытался сыграть современную песню в традиционном стиле, то сразу же слышал в свой адрес критику новаторов. Когда же я аранжировал гимн в со­временном стиле, тогда меня начинали критиковать тради­ционалисты. Вскоре я пришел к заключению, что любая попытка синтезировать современную и традиционную манеры исполнения делает композицию посредственной и лишает ее самобытности. Современная песня также пло­хо звучит под аккомпанемент органа, как старый гимн – под аккомпанемент рок-группы.

Итак, я пришел к выводу, что новую и старую музыку невозможно сочетать, но могут ли и те и другие песни в равной степени использоваться в служении? Нет. Как видно из нашей таблицы, каждая сторона стремится к своим целям, людей разных музыкальных ориентаций невозможно объединить. Рано или поздно одна точка зрения возобладает над другой. В моем случае современная музыка постепенно взяла верх – традиционные песни мы стали петь очень редко. Когда во время богослуже­ния ведущий предлагал спеть старый гимн, я чувствовал, как среди новаторов вздымается волна непонимания или даже недовольства: «Зачем мы будем петь эту старую песню? Давайте споем что-нибудь новенькое, чтобы про­славить Господа!». Боюсь, если так пойдет и дальше, через пятьдесят лет мы вообще забудем о существовании классических гимнов, потому что сегодня молодое поколение воспитывается только на современной музыке. Молодым людям внушают, что любой новый стиль приемлем для служения, изобретая множество доводов, доказывающих, что в старых песнях нет необходимости.

Теперь я знаю, что комбинированные служения не ре­шат проблему, хотя поборники современной музыки убеж­дают церковь в обратном. Комбинированные богослужения на самом деле являются переходной фазой от полностью традиционных служений к полностью современным. И здесь я вспоминаю о том, как сварить себе на обед живую лягушку. Если живую лягушку бросить в кастрюлю с кипящей водой, она немедленно выпрыгнет оттуда. Но если поместить ее в едва теплую воду, она, почувствовав себя комфортно, останется в кастрюле и будет плавать в воде. Затем нужно постепенно подогревать воду, пока она не закипит, – лягушка не заметит, как сварится.

Некоторые церкви, пытаясь решить эту проблему, ста­ли проводить отдельно богослужения с современной му­зыкой и отдельно богослужения с традиционной музыкой. Этот шаг, безусловно, позволил им избежать необходимо­сти совмещать несовместимое, однако, с одной стороны, привел к расколам, а с другой – скрыл существующую проблему использования на богослужении неприемлемой музыки. Несколько церквей в нашем округе поставили эк­сперимент, организовав такие раздельные служения, и мне очень интересно, чем это кончится. Однако неизбежно то, что постепенно различия между этими собраниями будут стираться – в конце концов они превратятся в одно бо­гослужение, которое обязательно будет современным по своей форме.

В заключение этой главы мне бы хотелось рассказать вам одну печальную историю. В одной церкви мы прак­тически завершили переход от традиционного к современ­ному служению: на всех собраниях мы использовали про­ектор и уже несколько месяцев не пользовались сборниками. В одну из суббот я стал готовиться к воскресному собранию, на котором должно было проходить причастие. Не много современных песен можно спеть на хлебопреломлении – это понимал даже я, в то время яростный защитник современной музыки. Я знал, что музыку к бо­гослужению, на котором проводится Вечеря, нужно выби­рать очень осторожно. Я помнил, что в Первом послании к коринфянам апостол Павел предупреждал, что к Вече­ре Господней нельзя относиться легкомысленно.

Я взял песенник, который всегда лежал возле моего пианино. Господь положил мне на сердце выбрать песню «У креста». Вначале я подумал, что мы, как всегда, поме­стим слова этой песни на проектор, но, решив потрениро­ваться в ее исполнении, я пришел в полный восторг от удивительной красоты ее звучания в четырехголосье. Я решил, что мы споем эту песню по нотам из сборника и дадим людям возможность петь по голосам.

Воскресным утром, во время подготовки к причастию, я попросил церковь достать песенники и раскрыть их на нужной странице. Последовало некоторое замешательство – я услышал перешептывание и понял, что люди не по­нимают, что я имею в виду. Тогда я обратился к церкви: «Возьмите небольшую голубую книжку, которая лежит рядом с вашими сиденьями». Но поскольку во время про­славления свет в церкви был всегда приглушен, чтобы удобно было смотреть на проектор, некоторые люди так и не смогли найти ни сборника, ни нужной страницы в нем. Тогда я попросил техника включить свет.

То, что произошло дальше, было одновременно и пе­чально, и отрадно. Полумрак сменился светом, и мы начали петь по нотам на четыре голоса. Это пение поразило меня до глубины души, глаза наполнились слезами – не только мои, но и многих других присутствовавших. Единственным аккомпанементом было приглушенное фортепиано. Не было ни гитар, ни барабана, ни синтезатора, ничто не ме­шало святым петь.

Много людей в прославлении, много раз мы пели и традиционные, и современные песни. Но никогда до этого я не видел, чтобы вся церковь пела так единодушно. Каждый от мала до велика, независимо от своих музыкальных предпочтений, пел песнь покаяния и восхваления Иисуса. Стены, разъединявшие людей, рухну­ли в один миг.

А затем мы отложили песенники и снова приглушили свет.

Глава 18

Поиск по сайту: