Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Составляющие успеха союзников



 

Война на Полуострове произвела на свет величайшего полководца Британии, и, возможно, лучшую ее армию. Высочайший профессиональный уровень, который армия выказала в Испании и Португалии, стал подтверждением качеств Веллингтона не только как военачальника, но и умелого администратора. Какими же качествами он обладал, и как они воплотились в успех на поле боя?

Веллингтон был потрясающе вынослив. Он вставал в шесть утра и работал до полуночи, диктуя огромное количество приказов и донесений, и проезжая за день от 30 до 50 миль (48-80 км). За шесть лет, проведенных на Полуострове, он ни разу не был в отпуске. Амбициозность его планов и устремлений умерялась умением четко видеть перспективу и использовать разведку. Веллингтон начал войну, выработав для себя простую долговременную стратегию, и приспосабливая тактику – по преимуществу, хотя и не всегда, оборонительную, - к условиям местности, сильным и слабым сторонам противника, возможностям своих людей. Он принадлежал к полководцам, умеющим быстро оценивать ситуацию, как на стратегическом, так и на тактическом уровне. Ему удавалось тщательно разрабатывать свои планы и зачастую предугадывать намерения врага. Он хорошо разбирался в вопросах снабжения, и понимал, что армия не может успешно воевать без постоянного обеспечения провизией, снаряжением и амуницией. А раз так, необходима отлаженная служба комиссариата.

Стремясь по возможности сохранить личный контроль за всем, особенно на поле боя, Веллингтон редко доверял свои полномочия подчиненным. Его приказы были четкими, и он строго отслеживал их выполнение. Если его нежелание передавать полномочия можно рассценивать как недостаток, то личное присутствие на поле боя сыграло не последнюю роль в неизменном достижении победы. Разъезжая под огнем, он ободрял солдат своим примером, и сразу принимал решения: выслать подкрепления, развить успех, отступить и т.д. Подтверждением его участия в гуще событий являются три случая, когда ему чудом удалось избежать плена и три полученные мушкетные пули – правда, не причинившие серьезного вреда. Шауманн описывает поведение Веллингтона под огнем при Бусако: «Как обычно, лорд Веллингтон демонстрировал высочайшую предусмотрительность, хладнокровие и присутствие духа. Приказы, отдаваемые громким голосом, были краткими и ясными».

Веллингтон понимал, причем с самого начала, что имея в распоряжении лишь небольшую армию, он не имеет права потерпеть поражение – ему нельзя было позволить себе такую роскошь. Критические высказывания в его адрес как «генерала от обороны» стоит рассматривать с учетом вышеприведенного факта. Три года он провел в обороне, стараясь свести риск к минимуму и принимая бой только при благоприятных условиях, и потому всегда с успехом. Не давая французам возможности объединить силы, он бил их по частям, выжидая благоприятного момента для перехода в наступление. Поэтому, хотя французы постоянно располагали на полуострове несколькими сотнями тысяч штыков, Веллингтон вел сражения, в которых участвовали около 50 тыс. человек с каждой из сторон. Этому способствовало вторжение Наполеона в Россию в 1812 г., не только потому, что вызвало переброску французских войск на восток, но и поскольку лишило их генералов на Полуострове столь необходимых им пополнений. С этого момента французы вели войну на два фронта, создавая Веллингтону условия для перехода в наступление. Нельзя отрицать, что Веллингтон по большей части придерживался оборонительной тактики, но это не было догмой – подтверждением тому служат Порту, Саламанка, Витория, и другие битвы. Веллингтон понимал также, что война будет долгой, и когда другие командующие считали препятствие непреодолимым, продолжал действовать. В случае провала кампании ему было не избежать ответственности, и он сознавал, насколько это зависит от доброго расположения хозяев и умения наладить с ними сотрудничество. «Убежден, - пишет он руководству в Лондон в октябре 1810 г., - что честь и интересы страны требуют от нас оставаться здесь до последней возможности… Я не стремлюсь переложить груз ответственности за поражение на плечи министров… Я не прошу у них помощи, которую они не в силах оказать… Если португальцы продолжат исполнять свой долг, я могу оставаться здесь, если нет – никакое усилие Британии не будет достаточным для удержания Португалии». Он никогда не давал воли «нытикам», как он называл офицеров своей армии, которые позволяли себе, часто втихую, вести толки о войне как заранее проигранной, особенно в период между Талаверой и отступлением Массены из под Торриш-Ведраш.

Веллингтон унаследовал армию, которая хоть и претерпела значительные преобразования под руководством таким компетентных офицеров, как Эберкромби и Мур, имела неважный послужной список. За несколько лет он сумел сделать из нее самую дисциплинированную и обученную военную силу (для своих масштабов) в Европе. И хотя можно говорить о вкладе в победу союзников испанских солдат и герильясов, решающую роль играло умение армии Веллингтона одержать победу над французами на поле боя. И это ей непременно удавалось, причем с небольшими силами (от 30 до 60 тыс. человек), пестрыми по национальному составу, зато высоко дисциплинированными, обученными и возглавляемыми компетентными офицерами. Проще говоря, неизменное военное счастье Веллингтона во многом основывалось на четком планировании, личном контроле за ходом сражения и способностью немедленно реагировать на смену обстоятельств. Он умел предугадать действия своих оппонентов, многие из которых были опытными генералами, и строить свои планы соответствующим образом. И наконец, в его распоряжении была армия, составленная, по преимуществу, из компетентных старших офицеров и хорошо обученных солдат – возможно, лучших, которых когда-либо рождала Британия.

Неудачи на Коа и при Бургосе, хотя их нельзя назвать сражениями в строгом смысле этого слова, показывают, что английские войска не всегда добивались успеха. Кроме того, операции 1813 г. в восточной Испании под руководством Мюррея и лорда Уильяма Бентинка (1774-1839) тоже не принесли ощутимого успеха. Нельзя также утверждать, что войска всегда вели себя безупречно: их поведение после падения Бадахоса, и, в несколько меньшей степени, после Сан-Себастьяна, нельзя назвать иначе как позорным, эти факты запятнали репутацию войны, которую в прочих отношениях можно было бы назвать самой «цивилизованной» в истории Британии. Неспособность правительства обеспечить Веллингтона необходимым осадным парком чрезмерно увеличивала потери, которые в свою очередь подстегивали людей вести себя так после штурма.

Веллингтон, ясно видящий роль снабжения в войне, разумно стремился нарушать при всякой возможности транспортные пути французов, оберегая в то же время свои собственные. Он также развивал шпионскую сеть, что существенно облегчалось действиями на территории дружеской страны, французам же, напротив, возможность организации нормальной разведки была крайне затруднена.

В то время как французы постоянно страдали из-за перебоев в снабжении, англичане оперировали на союзной территории, и снабжение получали в основном по морю. Так что хотя сама война могла быть выиграна только с помощью сухопутных операций, роль британского флота в обеспечении этого успеха путем организации бесперебойного снабжения и связи армии с Англией, была необычайно велика. Французы могли воспользоваться только путем через Пиренеи: подвоз припасов по морю через Бискайский залив или Средиземное море был для них закрыт. Британцы же, напротив, чувствовали себя в море как дома, и именно это позволило им, например, не только высадить войска в Португалии в 1808 г., но и эвакуировать их, в связи с изменившейся ситуацией, из Коруньи в январе 1809 г, а потом снова перебросить в Португалию в апреле. Связь между господством на море и успехом сухопутной армии часто не замечают – война на Полуострове представляет собой замечательный образчик того, что морская сила не выражается собственно только морскими операциями. Говоря это, надо понимать, что эту свободу могла позволить себе только такая великая морская держава, как Британия, и стала она результатом крупнейшей морской победы при Трафальгаре в 1805 г.

Во многом союзники обязаны своим успехом Веллингтону, но не во всем. Нельзя забывать о вкладе Испании и Португалии, об ошибках и слабостях французов. Немалый эффект имело и реформирование португальской армии Бересфордом. Нужно упомянуть и о чрезвычайно мощной оборонительной системе, прикрывшей Лиссабон. Линии Торриш-Ведраш позволили Веллингтону в совершенной безопасности стоять за защитным кордоном, прикрывающим как минимум центральную и южную части Португалии, выжидая удобного момента для ввода своих сил в Испанию.

Кто-то может отрицать значение регулярной испанской армии в 1808-1809 гг. по причине ее плохого состояния, но надо понимать, что если материальные потери французов при Байлене могли легко быть восполнены, то урон их репутации возместить было невозможно. Само существование этой армии, пусть даже в период 1808-1809 гг. ее неоднократно били, укреплял дух многих испанцев, особенно герильясов. Иначе говоря, хотя испанская армия была ненадежной и постоянно терпела поражения, она никогда не сходила с арены и французы никогда не сбрасывали ее со счета. Самим своим существованием она приковывала к себе значительное количество вражеских войск, которые в противном случае были бы переброшены против малочисленных англо-португальских сил, не превышавших 60 тыс. штыков. Не имея соответствующего транспорта и снаряжения, испытывая недостаток выучки и кавалерийских лошадей, представляя, по сути, толпу оборванцев под предводительством дураков, если не сказать хуже – стоит ли удивляться, что испанская армия постоянно терпела поражения в боях? И все же она возрождалась с упорством, невиданным тогдашней Европой. Более того, надо признать, что к концу войны, когда командование объединенными испанскими армиями было передано Веллингтону, это регулярные формирования поднялись на новый уровень и совсем неплохо зарекомендовали себя в бою при Витории и при осаде Сан-Себастьяна.

Нельзя недооценивать и роль партизанской войны, хотя в силу самой ее природы невозможно определить точные результаты, и как бы не характеризовались ее участники: от кровавых убийц до отважных патриотов родины (зачастую эти ипостаси смешивались воедино). Оставшиеся по большей части безвестными, эти герои нарушали коммуникации, связывающие Испанию и Португалию, и сковывали значительные отряды войск, отправленных (чаще всего безрезультатно) на подавление партизанского движения. На деле французам приходилось воевать на два фронта: против регулярных армий союзников и против испанских и, в меньшей степени, португальских герильясов, действовавших на их флангах и в тылу. Нарушение коммуникаций и транспортных путей было делом несложным в условиях ландшафта, идеально подходящего для партизанских операций. Помимо вооруженных сил, в войне нередко принимали участие и невооруженные поселенцы, что явно выделяет войну на Полуострове из череды других конфликтов, начиная с XVII века, по степени ожесточенности и влияния на жизнь мирного населения. В военном отношении последствия герильи были огромны – она не только ослабляла силы французов, но и подрывала их боевой дух. Короче говоря, сам Веллингтон признал в 1814 году, что без поддержки и участия Испании и Португалии он никогда не выиграл бы эту войну. Участие Испании и Португалии вкупе с нестихающей герильей, и, разумеется, действия собственно английской армии, не позволили французам осуществить их привычную стратегию концентрации превосходящих сил в решающем пункте и достижения тем самым решающего успеха с наименьшими потерями. Бесспорно, французы всегда имели численное превосходство, но редко способны были им воспользоваться. Концентрация сил означала, что значительные территории будут отданы врагу, и их придется потом отвоевывать обратно. Вся эта масса солдат рассеивалась в безнадежных попытках держать под контролем население, защищать коммуникации и снабжать гарнизонами города. Вероятно, главной ошибкой французов была недооценка враждебности жителей Полуострова. Попытки одновременно бороться с враждебным населением и союзной армией требовали от захватчиков слишком много сил. Веллингтон констатировал: «Верно, что (поражение французов в Испании) отчасти имеет причиной действия союзных армий на Полуострове, но большей частью кроется в неприятии их народом Испании. Известны примеры, когда французская армия на Полуострове насчитывала единовременно 380 тыс. человек, но не имела власти в шаге от своего лагеря».

Французы сами признавали, что сопротивление населения нельзя победить военными средствами. Вспоминая свою бытность генерал-губернатором провинции Каталония в 1810-1811 гг., маршал Макдональд с афористичной краткостью охарактеризовал эту проблему: «Враг был повсюду, и в то же время я нигде не мог его найти, хотя изрыскал всю провинцию вдоль и поперек».

Привычные для французов методы снабжения армии на Полуострове совершенно не годились. Вести кампанию в богатых и плодородных долинах По и Дуная – вовсе не то же самое, что в Восточной Пруссии или Польше, как понял Наполеон в 1807 г., а Испания и Португалия оказались даже хуже, да еще вдобавок проводилась политика «выжженной земли». Жить за счет захваченной территории здесь оказалось невозможно, добыча провизии стала серьезной, а иногда неразрешимой проблемой в условиях враждебного населения и негостеприимной страны. Силой вынуждая людей отдавать припасы, французы открыли ящик Пандоры.

В отличие от наделенного великолепными лидерскими качествами Веллингтона, французские командующие, по большей части талантливые, как Жюно, Виктор, Массена, Мармон или Сульт, иногда были врагами сами себе, действуя исходя из мотивов зависти, недоверия, профессионального соперничества, и стремясь к личному успеху. Конечный результат был до обидного плачевным: попытки объединить силы неизменно заканчивались неудачами, иногда катастрофическими, и это в войне, где численное превосходство могло решить все, и где наличие партизан делало дороги практически непроходимыми. Нужно отдать должное Веллингтону, который сумел убедить правительство продолжать войну даже после экстренной эвакуации армии Мура из Испании. Он не только понял, что для защиты Португалии достаточно небольшого корпуса при поддержке реорганизованной армии этой страны, но и уловил, насколько ненадежна французская оккупация Испании. Обширная территория и накал народной борьбы позволяли предположить, что Франция никогда не сможет полностью покорить страну. В государстве, где население уже живет на грани нищеты, никакие драконовские методы не помогут прокормить армию из нескольких сотен тысяч штыков. В довесок к этой неразрешимой проблеме коммуникационные линии французов неизбежно оказались слишком растянуты, становясь тем самым крайне уязвимыми для атак герильясов. Те, кто говорит, что война с самого начала была проиграна французами, может делать это легко, только пользуясь преимуществом своего нынешнего положения, но бессмысленно отрицать факт возникновения у французов серьезнейших проблем с момента начала народной войны в Испании, а тем более со времени прибытия Веллингтона в Португалию несколько месяцев спустя.

Сколь серьезными не были выявившиеся в начале войны препятствия – плохое снабжение, противоречия в вопросах верховного командования, неблагоприятный климат и ландшафт, обширность территории, – Наполеон словно не желал видеть признаков надвигающейся катастрофы. Возможно, у него имелись причины испытывать оптимизм: когда Жюно вошел в 1807 году в Португалию, у Франции не было других активных фронтов, а ветераны кампаний 1805-1807 гг. не требовались даже для службы в оккупационных войсках – они были расквартированы на Рейне, Одере и Эльбе. Не сразу также сделалась очевидной сила сопротивления испанцев, а даже когда обрисовались все препятствия, включая неизбежное вмешательство Британии, Наполеон продолжал вести войну, и его решимость ни на миг ему не изменила. Конечно, можно с долей истины рассуждать о том, что ошибки Наполеона и его самоуверенность стоили ему войны, но только с высоты нашего времени победа союзников видится предрешенной. Все могло быть иначе. Даже когда Англия вступила в войну, было много таких (не только «нытики» в армии Веллингтона, но и представители оппозиции в Парламенте), кто после Коруньи и в другие критические моменты войны настаивал на выводе войск с Полуострова. Нужно также учитывать, что, несмотря на военные усилия Британии, до 1812 года, когда произошла переброска французских войск на русский фронт, Веллингтон и помыслить не смел о полномасштабном вторжении в Испанию. До этого времени любое поражение на поле боя могло положить конец участию Британии в делах ее пиренейских союзников. Таковы были реалии в стране, имевшей лишь одну армию и правительство, зависящее от парламента. Ничего общего с наполеоновской Францией, способной, вопреки постоянным поражениям и пониманию невозможности окончательно покорить Испанию, упрямо удерживать захваченную страну до тех пор, пока ее силой не вынудили уйти оттуда.

Война на Полуострове позволила английской армии внести полномасштабный вклад в общее дело союзников по борьбе с наполеоновской империей, не сравнимый с мелкими диверсионными операциями предыдущего периода. Впервые за целое столетие мощная британская армия, намного превосходящая ту, что участвовала в войнах середины XVIII в., сумела вести боевые действия на европейском континенте. Эта армия одержала целый ряд блестящих побед и, за исключением Бургоса, преуспела в захвате оборонительных позиций и укреплений. Практически каждый полк заслужил свою долю славы в сражениях на Полуострове, о чем до сего дня свидетельствуют почетные знаки на знаменах частей.

Не удивительно поэтому, что вклад Британии в поражение Франции был безоговорочно признан другими великими державами после заключения Парижского договора в 1814 г. Если бы Англия ограничила свое участие в войне только поставками (как бы велики они не были), субсидиями и морскими операциями – ее роль на мирной конференции, последовавшей за первым и вторым отречениями Наполеона, не была бы такой значительной, как оказалось на деле. Вопрос, сохранились ли бы империя Наполеона и его династия, не прими он решения вторгнуться в Испанию, остается открытым, но совершенно бесспорно, что это его предприятие и решимость Англии сражаться до победного конца, сыграли огромную роль в их окончательном падении.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.