Глава 11. Портрет солдата: Рядовой Эдвард Костелло, 95-й стрелковый полк

Эдвард «Нед» Костелло родился в 1788 г. в Ирландии. В 1808 году он, работавший тогда сапожником, поступил в 95-й стрелковый полк. В мае 1809 г. его батальон высадился на полуострове, и на протяжении следующих пяти лет жизнь Эдварда представляла собой череду тягот, приключений, чудесных спасений, ран и кровопролитных сражений. В течение всех этих лет непрестанных сражений и походов, он оставался рядовым, и его записки, опубликованные в 1841 г., представляют собой бесценный источник, позволяющий изнутри взглянуть на жизнь простого солдата армии Веллингтона.

95-й полк был создан совсем недавно, вооружен винтовками Бейкера, а не обычным мушкетом – «Коричневой Бесс», а солдаты носили темно-зеленые мундиры с отделкой из черной кожи. «Меня очень впечатлял их внешний вид и зеленые мундиры», - пишет Костелло. Солдаты 95-го отличались от остальных не только формой (из-за темных мундиров за ними закрепилась кличка «трубочисты»): в их распоряжении было оружие, обладавшее несравненной точностью, и рассыпной строй, известный как «стрелковая цепь», быстро возвели их в ранг элиты в составе и без того привилегированного соединения – Легкой бригады, переименованной позже в Легкую дивизию. Одним из самых знаменитых стрелков был рядовой Том Планкетт. Под Асторгой он, вызвавшись заслужить предложенное генералом Пэйджетом вознаграждение, взялся подстрелить генерала Кольбера – сидя на лошади, тот был очень приметен, но оставался неуязвим для солдат, вооруженных крайне неточными гладкоствольными ружьями. Лежа в снегу на спине, и продев ногу через ремень винтовки, Планкетт выбил французского генерала из седла и добежал до своих, преследуемый дюжиной противников.

Едва Костелло прибыл в полк, Легкая бригада выступила в один из величайших в истории форсированных переходов с целью присоединиться к главным силами Веллингтона у Талаверы, где намечалось большое сражение. «Наши ребята жутко измучились на марше, особенно из-за жары и переутомления. Началась мозговая горячка, страшно опустошавшая наши ряды; многие падали на обочину и умирали». Несмотря на название «легкая пехота», солдаты 95-го несли на себе по 70-80 фунтов провизии и амуниции, плюс винтовка, и все это под палящим июльским солнцем. За 26 часов Легкая бригада прошла 62 мили (100 км), и только для того, чтобы прибыть в Талаверу, когда битва уже закончилась. Но это не умаляет ее подвига.

«Приблизившись… мы увидели раскинувшиеся перед нами холмы Талаверы. Услышав новости, мы издали троекратное «ура»… Вид, тем не менее, был ужасным… Поле боя … было испещрено следами недавней битвы. Тысячи людей, убитых и умирающих, победителей и побежденных, лежали грудами, вперемежку со сбитыми с лафетов стволами орудий и сломанными зарядными ящиками. Порванная сбруя, заляпанные кровью кивера, и прочая вышедшая из строя военная атрибутика дополняли сцену битвы».

После шестинедельной лихорадки Костелло присоединился к своему полку в Барба-дель-Пуэрко в марте 1810 г. Здесь, в непогожую ночь на 19 марта, Костелло и 43 его товарища, стоявшие в пикете в скалах у моста через реку Агеда, были неожиданно атакованы французами, захватившими врасплох часовых. Стрелки укрылись среди камней и методичным огнем отражали попытки атаковать их снизу. Рота Костелло в течение получаса удерживала 600 французских пехотинцев, пока полковник не прислал к ней на выручку еще три роты. В июле 1810, вскоре после захвата французами Сьюдад-Родриго, они превосходящими силами атаковали Легкую дивизию. В ходе боя Костелло в составе небольшой группы солдат был отрезан от своих кавалерией. «Пока мы яростно дрались с французской пехотой с фронта, одно или два подразделения их гусар… навалились на наш левый фланг. Крик «французская кавалерия нападает» запоздал, и они врубились в наш строй. Захваченные врасплох, мы не могли оказать серьезного сопротивления, и наших топтали и рубили направо и налево». Французский драгун ухватил Костелло за воротник и нацелил саблю ему в грудь, но был убит залпом солдат из 52-го пехотного полка.

«Лошадь моего противника рухнула, и он свалился, таща меня за собой. Животное придавило драгуну ногу. Предпринимая отчаянные усилия спастись, я освободился от его хватки, с силой нанес ему удар прикладом по голове и пустился бежать к нашим ребятам и 52-го».

Но все же Костелло получил пулю в правое колено, а товарищ, выносивший его из боя на спине, был убит, и Костелло ползком добрался через мост до другого берега Коа. Ему посчастливилось уцелеть, и это был лишь один из подобных случаев.

Отступление было, как всегда, ужасным, и Костелло попал в госпиталь в Белеме, близ Лиссабона. Жизнь больных там и в Фигуэйре, по пути туда, ужасала.

«Жара была неимоверной, и плохо действовала на наши раны. Врачей не хватало… в ранах заводились черви, и когда снимали бинты, отваливались куски гнилого мяса и клубки червей. Многие умирали, другим же приходилось делать ампутации. Благодаря заботе и вливаниям оливкового масла в рану, мне удалось избежать возникновения червей».

В Белеме уход был лучше, и скоро его выписали, оставив на выздоровлении до октября, когда он присоединился к своей части на линиях у Торриш-Ведраш.

В течение года Костелло довелось участвовать во многих перестрелках и стычках, преследовать французов, видя следы разорения и насилия, которые те оставляют на своем пути, был свидетелем ужасной мести партизан, находя тела их жертв, наблюдал горящие деревни, отмечающие продвижение армии.

Костелло принял участие в битве при Фуэнтес-де-Оньоро в мае 1811 г. и в последовавшем за ней марше вглубь Испании. Для него и его товарищей развлечением между походами и сражениями служили рестлинг и боксерские матчи с участием местного населения, офицеры развлекали себя охотой и танцами с деревенскими девушками, дававшими им уроки испанского танца в обмен на английские и ирландские.

В начале 1812 г. армия осадила приграничную крепость Сьюдад-Родриго, и когда в стенах были проделаны две бреши, Костелло вызвался добровольцем в партию смертников, идущих впереди главных сил на штурм Малой бреши. Вторая штурмовая группа атаковала Большую брешь. Костелло свидетельствует, что «многие из наших с охотой шли на это смертельно опасное дело. Позднее я пришел к выводу, что мне и трем офицерам из моей роты посчастливилось стать избранными. Такие моменты не часто случаются в жизни солдата, и мы решили им воспользоваться». Вокруг свистели ядра и пули, и каждый прикидывал, каковы его шансы остаться в живых. Они пожали друг другу руки. Костелло даже сообщил одному из товарищей адрес своего отца, на случай, если не вернется живым. «Когда темнота опустилась на город, - рассказывает Костелло, - наше воображение стали будоражить жуткие картины предстоящих событий».

«Черный Боб» Кроуфорд, суровый, но любимый солдатами командир, вышел вперед, намереваясь лично вести штурмовую партию. Громким и четким голосом он обратился к войскам:

«Солдаты! Вся страна смотрит на вас. Будьте мужественны, тверды и стойки во время атаки. Этой ночью город должен стать нашим. Овладев стеной, первым делом очистите их предместья, а потом удерживайте взятое».

Костелло вспоминает, как лихорадочно билось его сердце, когда он и его товарищи с волнением ждали сигнала, а их солдаты остальной части дивизии ждали позади, готовые последовать за штурмовой партией. «От вечности нас отделял всего один шаг, - пишет рядовой, - и среди парней царили такая тишина и спокойствие, которых раньше мне не приходилось видеть». Увидев сигнальную ракету, Кроуфорд закричал: «А теперь в пролом, ребята!» Солдаты ринулись вперед. «Когда мы приблизились к бреши, огонь противника стал косить наших парней. Шрапнель, картечь, ядра, гранаты и настоящий ливень из пуль обрушились на нас». Упал смертельно раненый Кроуфорд, но штурм продолжался. Несмотря на огненный шквал, солдаты полезли вверх по установленным на дне рва лестницам. Французы не могли их сдержать, хотя после взорванной ими мины многие атакующие были убиты или контужены. Сам Костелло едва не погиб в схватке с французским артиллеристом, и вся сцена представляла собой жестокий рукопашный бой. В течение какого-нибудь получаса все было кончено. Крепость оказалась в руках англичан, и Костелло опять удалось выжить, хотя впереди его ждали другие «трудности». Ему предстояло принять участие в еще более ужасном штурме крепости Бадахос в апреле. Он снова вызвался добровольцем. «Никогда не видел я пары таких неуклюжих людей, - пишет рядовой о своих командирах, - зато ни разу перед жерлами французских орудий не стоял отряд таких отличных солдат». В схватке в проломе Костелло был ранен и «впервые за много лет я стал шептать что-то вроде молитвы». Он слышал, как стих огонь, и сквозь стоны раненых до него долетели победные крики из города. Крепость пала, но сам Костелло был ранен в правую ногу, а его каску в двух местах прошили мушкетные пули.

Но Бадахос не стал его последним боем. Вместе с Легкой дивизией он прошел до Саламанки, отступал от Бургоса, был при Витории, где разбогател на 400 фунтов при грабеже обоза. «Все, кто мог, стремились извлечь собственную выгоду из нашей победы, - вспоминает Костелло, - так что я тоже решил не отставать». Затем последовали бои в Пиренеях, дело при Тарбе, и, в конце концов, сражение при Тулузе.

Костелло довелось также участвовать в кампании 1815 г, где при Катр-Бра он потерял палец, оторванный мушкетной пулей. Несколько лет он провел в оккупационных войсках во Франции. Ему снова пришлось несколько лет воевать в Испании во время Карлистских войн в составе Британского легиона, пока в 1838 г. он не стал надзирателем в тюрьме Тауэр в Лондоне. Костелло скончался в 1869 г, храня в своем теле две мушкетные пули. Одну из них, засевшую в ноге после битвы у реки Коа в 1810, извлекли, согласно завещанию покойного, после его смерти. Можно смело утверждать, что с опубликованием своих записок, «Нед» Костелло принес с собой войну на Полуострове в викторианскую эпоху.

Поиск по сайту: