Глава 2. Противоборствующие силы

Британская армия

В течение как восемнадцатого века, так и эпоху Наполеоновских войн Британия, по преимуществу, оставалась самоизолированной нацией, чья мощь заключалась прежде всего в королевском флоте – бесспорно крупнейшей морской силе своего времени. Географические условия и гегемония на море подразумевали, что для обороны страны достаточно лишь небольшой постоянной армии. В любом случае размеры армии ограничивались финансовыми, а в еще большей степени политическими соображениями. Со времен Кромвеля, использовавшего армию как инструмент для установления своего деспотического правления, недоверие к военным стало традицией и у парламента и среди народа. Эта подозрительность сохранилась и после Реставрации, армию боялись и презирали как врага свободы. Регулярная армия жила на задворках общества, пополняя колониальные гарнизоны и контингент в Ирландии. Новые части формировались с началом военных действий и распускались по их завершении. Ответственность за безопасность страны возлагалась на флот как первую линию обороны, и на милицию – как на вторую.

Методы рекрутирования и социальная структура британской армии осталась практически неизменной со времен восемнадцатого века, так что представители трудовых и торговых классов почти не имели возможности попасть в офицерский корпус. Армия имела жесткое сословное деление. Служба в офицерском корпусе являлась привилегией аристократии (избиравшей, как правило, гвардию или кавалерию), и в еще большей степени, джентри. Эта ситуация подкреплялась системой покупки чинов – джентльмен, претендующий на звание офицера, обязан был располагать достаточной суммой для покупки соответствующего чина в полку. Монополия на богатство и общественные связи – все это гарантировало сохранение высших офицерских должностей в руках правящих классов. В этом отношении организация английской армии была совершенно не сопоставима с организацией армии Франции. Революция отмела подобные формы привилегий. Как говорилось, каждый солдат носит в своем ранце маршальский жезл – намек на возможность продвижения согласно заслугам, а не происхождению. Британские офицеры в большинстве своем были храбрыми и обладали социальным статусом, обеспечивающим им уважение и подчинение подчиненных. Офицерам полагалось быть всегда впереди, чем предопределялись высокие потери среди командирского состава. Рядовые солдаты, в отличие от французов, были добровольцами, вставшими под знамена за плату, и являлись отбросами общества, не имевшими ничего общего со своими офицерами. И действительно, единственным связующим звеном между ними служили сержанты и юнкера.

Будучи официально добровольной, британская армия все же включала в себя тех, кто попал туда протии воли: преступники и бродяги, убийцы и мошенники шли служить только с целью избежать тюремного заключения. Однако крайне важно избегать в этом отношении поверхностных суждений – когда Веллингтон писал о «грязной пене», он имел в виду не армию в целом, а ту ее часть, которая занималась мародерством в ночь битвы при Витории. Наверное было бы более честно сказать, что простые солдаты скорее стремились избежать бедности или искали приключений. Каковы бы не были их мотивы, со временем Веллингтон выковал из них первоклассную военную силу. И сам был удивлен переменой. «Это поистине невероятно, - писал он во время войны, - что нам удалось сделать из них то, чем они сейчас являются».

У английской армии были свои реформаторы в лице таких генералов, как сэр Рольф Аберкромби (1734-1801) и сэр Джон Мур (1761-1809), но никто не оставил в своей эпохе такого следа, как Веллингтон. Он не стремился разрушать установившийся в восемнадцатом веке порядок, и не вносил существенных поправок в систему, казавшуюся эффективной. Глядя с высоты прошедших лет, легко прийти к заключению, что победа британской армии, высадившейся в Португалии в 1808 году, являлась только делом времени. Это далеко не факт, ведь армейские хроники, начиная с 1793 года, выглядят отнюдь не блестяще. За исключением кампаний в Египте в 1801 году и в Копенгагене в 1807, большинство военных предприятий закончилось лишь ограниченным успехом, а иногда даже, как при Буэнос-Айресе и Розетте в 1807 году, настоящим провалом. Несмотря на реформы и вдохновляющий пример таких людей как Аберкромби и Мур, запятнанная в Американской войне за независимость репутация армии еще не была восстановлена.

Так или иначе, Веллингтон выжал все возможное из системы, доставшейся ему в наследство. Как главнокомандующий войсками на Полуострове, Веллингтон предпочел содержать малочисленный штаб и отказался от заместителя, сосредоточив все в своих руках и руках немногих ключевых офицеров: генерал-квартирмейстера, генерал-адьютанта, главы комиссариата, начальника артиллерии и начальника инженерной службы. Он делал серьезную ставку на разведывательную сеть, добывавшую полезную информацию о силах французов, их планах и диспозиции, используя для этого собственных офицеров, «корреспондентов» и наблюдателей на Полуострове, а также гражданских лиц и герильясов, доставлявших важные данные, полученные путем наблюдений или с помощью перехвата французской почты.

Веллингтон очень заботился, чтобы комиссариат справлялся с обеспечением армии продовольствием, боеприпасами, амуницией. В этом плане у него было серьезное преимущество над французскими войсками, испытывавшими хронический недостаток снабжения и неспособными содержать себя, не прибегая к грабежу. На Полуострове нет плодородных долин Германии и Италии, но Веллингтон мог компенсировать это, используя свободный доступ с моря для подвоза припасов, так что при всей бедности здешнего населения оно хотя бы было дружественно настроено. Ему удалось создать эффективно работающую сеть магазинов, способных снабжать всем необходимым десятки тысяч людей лошадей, а также крупного рогатого скота, который в свою очередь шел на пропитание армии.

Результатом личного внимания Веллингтона к управлению, снабжению и подготовке армии стало возникновение одной из величайших боевых сил нового времени. Сам он заявил в 1813 году, что «возможно, с учетом численности, это самый слаженный механизм, существующий на сегодня в Европе». Поведение войск на поле боя является лучшим доказательством заслуг Веллингтона, поскольку они ни разу не терпели поражения. Главнокомандующий с гордостью констатировал: «Я с удовольствием отмечаю, что часто подвергал их испытанию, и они ни разу не подвели меня».

Французская армия

Французская армия на Полуострове в первые годы войны была многочисленной, но большинство солдат составляли неопытные рекруты, лишь треть была призвана раньше наборов 1808 и 1809 годов. В ее составе были представители многих национальностей, вобранных в себя Империей. Поляки, швейцарцы, немцы из государств Рейнской Конфедерации, добровольцы-ирландцы, итальянцы, неаполитанцы – все служили на Полуострове с разной степенью доброй воли и умения. В качестве союзников там сражались более 50 тыс. одних только итальянцев. Многие немцы при удобном случае дезертировали, присоединяясь к Королевскому Германскому легиону – отборному соединению, созданному в 1803 году из жителей Ганновера после оккупации этой германской отчизны Георга III французами.

Французы использовали ту же тактику, которую с неизменным успехом применяли на полях сражений в западной и центральной Европе: концентрация артиллерии и массированные атаки в колоннах. Их армия привыкла жить «на подножном корме», и поэтому не создавала сети провиантских магазинов, как предусмотрительно делал Веллингтон. Когда обнаружилось, что в стране ощущается недостаток всего необходимого, а народ уже живет за гранью нищеты, французы оказались в ситуации, когда их свобода маневра была серьезно скована, и вынуждены были еще в большей степени полагаться на грабеж и реквизиции среди местного населения. Поскольку на Полуострове не было единого командующего, часто наблюдалась разобщенность в действиях различных армий, рассеянных по всей Испании и сражающихся за сохранение сообщения по примитивным или вообще отсутствующим дорогам. Французские генералы беззастенчиво подвергали разграблению захваченные города, воруя предметы искусства и вывозя драгоценности. Неудивительно, что алчность вождей вызывала ропот среди простых солдат, которым приходилось сражаться буквально за кусок хлеба. «Эта война в Испании, - бытовало расхожее среди солдат мнение, - означает смерть для рядовых, крах для офицеров и состояние для генералов».

Испанская армия

В 1808 году испанская армия насчитывала около 100 тыс. солдат, еще 30 тыс. было мобилизовано из милиции. Испанская регулярная армия являлась на момент начала войны на Полуострове одной из худших в Европе, но к ее завершению вписала в свою историю несколько славных страниц. Управляемая коррумпированными и некомпетентными чиновниками, пехота испытывала жестокий недостаток офицеров, имеющиеся же не могли похвастаться своей подготовкой. Сюрте, солдат 95-го стрелкового полка, называл их «самыми презренными тварями, которых я когда-либо видел…совершенно негодными и неспособными командовать своими людьми». Другой англичанин, Лейт Хей, описывает испанскую армию как «… плохо управляемую, скудно экипированную, плохо дисциплинированную и во многих смыслах небоеспособную…». Комплектование производилось за счет добровольцев и рекрутов, принадлежавших к низшим классам. В системе, где выходец из низов мог на деле подняться не выше капитана, продвижение по службе было почти невозможным. Более высокие ранги занимали аристократы и землевладельцы, не имеющие не соответствующих знаний, ни интереса к военной службе. Проблемы с мотивацией и обучением испытывали не только офицеры – в армии не существовало официальной системы подготовки, каждый командир части составлял уставы и инструкции, исходя из своих представлений. Боеспособность частей падала от некомлекта, недостатка амуниции и продовольствия, а в кавалерии – от нехватки конского состава: иногда лошадьми обеспечивалось менее трети солдат. Самыми лучшими частями испанской армии были полки маркиза де ла Романы. Его дивизия была отправлена на север Германии, чтобы служить под началом Наполеона. Получив слухи о восстании в Мадриде, люди Романы взбунтовались, были эвакуированы британскими кораблями, и вернулись в Испанию. Даже эти относительно хорошо управляемые и обеспеченные войска один британский солдат охарактеризовал как «…не более чем скопище крестьян. Это все что угодно, только не регулярная армия». Во время отступления к Корунье Сюрте нашел, что они «…[даже] в лучшие дни представляли собой скорее вооруженную толпу, чем правильно организованных солдат».; Если солдаты были плохи, то их командиры вообще не выдерживали никакой критики. За рядом исключений они являлись обузой не только для своих войск, ни и для британских. Они сообщили Муру недостоверную информацию, повлекшую гибельный отход к Корунье, они не обеспечили поддержку и снабжение войск Веллингтона после Талаверы. Известно было их пристрастие к взяточничеству. Только приняв на себя командование испанской армией, Веллингтон смог полагаться на нее. Кавалерия была столь плоха, что любой ее успех вызывал удивление. Пехота была склонна впадать в панику и обращаться бегство, бросая по пути оружие. Неудивительно, что британские солдаты презирали таких союзников, но не стоит забывать, что все это являлось результатом скверного руководства, плохой оплаты и продовольствования, а также хроническим недостатком снаряжения и амуниции. С хорошими командирами и снабжением испанцы действовали неплохо, например, в конце войны, при Витории и в Пиренейских сражениях их уровень поднялся настолько, что некоторое количество испанцев было принято в ряды английских полков. Если регулярные силы были из рук вон плохи, то бывшие мирные жители, защищавшие Сарагосу или Херону совсем напротив, неизменно выказывали перед лицом врага отвагу, твердо терпя лишения и тяготы осады. Церковь и землевладельцы оказывали поддержку любым формам сопротивления, таким как герилья, печально известная своей жестокостью, за которую французы старались отплатить сторицей. Но об этом будет рассказано ниже.

Португальская армия:

Генерал Андош Жюно (1771-1813) в период оккупации страны распустил португальскую армию, и ее не существовало до тех пор, пока Веллингтон не поручил генералу Уильяму Бересфорду (1764-1854) заняться формированием новых подразделений, которые затем включались в состав английских бригад. Как и в Испании, португальские офицеры получали скудное жалование и были лишены перспективы роста. Капитаном можно было оставаться буквально десятилетия. Уильям Уорр, британский офицер – уроженец Португалии, писал в 1808 году, что португальцы были «… трусами, боявшимися сразиться даже с одной шестнадцатой вооруженного француза, зато грабившими и добивавшими раненых…» В следующем году он нашел своих соотечественников «…довольно сносными, исполнительными, терпеливыми, но как обычно грязными и не заботящимися о личной гигиене. Офицеры…отвратительны, жалки и неспособны…» Бересфорд обнаружил, что численность армии составляет лишь половину от установленной – 30 тыс. вместо 60 тыс. человек. В ходе широких и действенных реформ Бересфорду удалось переломить ситуацию, прибегнув к рекрутированию, отставке негодных командиров, а также внедрению в полковые и высшие структуры английских офицеров. Последних назначали так, чтобы над ними и под ними были португальские офицеры, так же как и наоборот, у португальцев имелись и начальники и подчиненные из британцев. Таким образом португальским полком мог командовать британский полковник, но майорами у него были португальцы. Унтер-офицеры и рядовые стали получать лучшую плату, подготовку, питание и амуницию, что в свою очередь сказалось на их моральных качествах и поведении на поле боя. Весной 1809 года Уорр отметил, что «португальцы под непосредственным руководством британских офицеров выказывают себя весьма хорошо… Солдаты исполняют все, что мы требуем, с должным рвением…» В других свидетельствах этого времени указывается, что португальцы переносят тяготы и трудности кампании без жалоб, а на поле сражения проявляют себя весьма храбрыми бойцами.

К 1812 году относится ряд английских свидетельств, где португальцы отмечаются как отличные солдаты, зачастую не уступающие своим британским союзникам, а Веллингтон называет их «бойцовскими петухами своей армии». Уже после битвы при Бусако в 1810 году Шауманн говорит, что «португальцы сражались с невероятной отвагой… Они не уступали английским войскам». Помимо солдат регулярной армии были еще погонщики мулов и обозники, о которых шла страшная слава как о мародерах и убийцах раненых французов на поле боя. В отличие от пехоты, португальская кавалерия и инженерные войска так и зарекомендовали себя. Первую подводил недостаток лошадей, а вторые – полное отсутствие снаряжения.

Вклад португальцев в войну был значителен, и хотя принято считать армию Веллингтона британской, нужно отметить, что в 1810 году она была почти наполовину португальской. Бересфорд хорошо справился с поставленной задачей, и его солдаты внесли весомый вклад в победу союзников.

Поиск по сайту: