Из дневника Джейсона Коллинза 23 страница

Джейсон почувствовал какой-то зуд — ему хотелось ехать быстрее. Теоретически, он мог разогнаться до трёхсот, но он не был настолько сумасшедшим, чтобы делать это на дороге общего пользования, пусть и без ограничения скорости. Зуд или нет, он представлял, каких ласковых слов наслушается от охраны, а потом ещё и от Дэниела, если поедет слишком быстро. Но соблазн был велик, а музыка так и подстёгивала.

And the fields are turning

And the temperature is rising

See the factories burning

The wheels keep turning

Джейсон тихонько подпевал, а зуд усиливался.

На участке с ограничением по скорости обеим машинам пришлось замедлиться. Но вскоре после того, как ограничения были сняты, Джейсон не удержался: вдавив педаль в пол, разогнался, обогнал «Мерседес» по соседней с ним полосе и поехал дальше на двухсот. Водитель купе раздумывал буквально секунд пять, а потом его машина тоже начала набирать скорость.

Джейсон понимал, что спортивная машина, скорее всего, обгонит его кабриолет (даже с опущенной крышей, как сейчас) на каком-нибудь треке, но на обыкновенной трассе исход состязания вовсе не был так однозначен. Впрочем, он не собирался ввязываться ни в какие состязания на дороге, где было много других машин. Один раз обогнал, потешил самолюбие — этого было достаточно.

«Мерседес-МакЛарен» — Джейсон узнал машину по заострённому капоту, когда увидел её спереди — обогнал его через пару минут и пристроился точно перед ним, как будто поддразнивая. Джейсон не пытался соревноваться, ему это было не особо интересно, да и телефон уже звонил — он, и не принимая вызова, знал, что это охрана. Тем не менее, когда неожиданно представилась возможность — впереди возникла какая-то заминка, а «Мерседес» не успел быстро перестроиться в другой ряд, — Джейсон опять его обогнал и прибавил скорость до двухсот пятидесяти, чтобы хотя бы ненадолго удержать преимущество.

Ох, как, наверное, проклинала его охрана! Хотя, в принципе, для их машин скорость была вполне достижимая, они немного приотстали. Как впрочем, и «Мерседес». Но теперь он догонял.

Джейсон решил, что и без того слишком заигрался: завидев впереди съезд на какую-то техническую площадку, он плавно сбросил скорость, заехал туда и остановился. Он даже успел выйти из машины, чтобы помахать рукой «Мерседесу», пронесшемуся на бешеной скорости в нескольких метрах от него.

Это было весело. У него уже давно не было такого хорошего настроения. Пожалуй, с того самого утра в Колоньи у него не было ни единого повода для такого хорошего настроения.

Джейсон остался ждать телохранителей. Они прибыли буквально через минуту и, чуть не все повыскакивав из машин, бросились к нему.

— Вы ума лишились! — принялся отчитывать его Гертлинг. — Почему вы не отвечали на звонки? Вы понимаете, какой опасности вы себя подвергали?! Вы должны делать, что вам говорят!

Джейсон равнодушно слушал отповедь, пока ему не надоело:

— Я всё прекрасно знаю. Это больше не повторится. Можем мы ехать дальше, или вы будете читать мне лекцию?

— Мне бы следовало посадить за руль Марча, а вас с этих пор держать на заднем сиденье! — заявил Гертлинг.

— Я же сказал, что такое больше не повторится… по крайней мере, сегодня, — добавил Джейсон, улыбнувшись.

Через головы телохранителей он заметил, что к ним, с той же стороны, откуда они приехали, быстро приближается тот самый серебристый «Мерседес-МакЛарен». Видимо, пока Джейсон выслушивал Гертлинга, водитель доехал до развязки или поворота, вернулся назад и теперь хотел попасть на этот же съезд.

Увидев машины охраны и телохранителей, он передумал съезжать и на низкой скорости проехал мимо них. Охранники тем временем сгрудились вокруг него, словно заслоняя от опасности, и Джейсон заметил, как рука Гертлинга потянулась к кобуре.

— Гертлинг, вы с ума сошли? — воскликнул он. — Этот парень ничего плохого не имел в виду.

— Это вы так думаете, — рявкнул Гертлинг. — Немедленно садитесь в машину, и без фокусов. Марч поедет с вами.

Джейсон послушно сел за руль.

Остаток поездки в обществе хмурого Марча был не столь приятен, как её начало. Они без приключений доехали до границы с Швейцарией и пересекли её, миновали Винтертур и уже въезжали в Цюрих, когда Марч, выслушав что-то по передатчику в ухе, скомандовал:

— Езжайте в банк, в офис на Тайфенхофе. Знаете дорогу?

— Да, — ответил Джейсон. — Почему? Что случилось?

— Та машина едет за нами.

Джейсон бросил быстрый взгляд на Марча, на секунду отвлёкшись от дороги.

— Вы уверены? Её же не было.

— Да, не было. Но теперь появилась.

Джейсон больше не задавал вопросов и ехал, сосредоточившись на дороге и пытаясь не пропустить нужный поворот, — город он знал довольно плохо.

Совершенно безобидная ситуация превратилась в не очень приятную. Что водителю «Мерседеса» было нужно? Вряд ли он был настолько оскорблён действиями Джейсона, чтобы следовать за ним, несмотря на толпу охраны, в другую страну. И как он нашёл их? На трассе сложно держать другую машину в поле зрения долгое время и самому остаться незамеченным. Разве что знать заранее, что они едут в Цюрих… Но номера на машине Джейсона, как и на автомобилях охраны, были женевские. Как ещё можно было узнать?

— Вы можете по номеру узнать, кому принадлежит эта машина? — спросил он у Марча.

— Это уже сделали.

— И что?

— Мне не сообщили деталей. Просто дали указания.

Джейсон теперь и сам видел в зеркале «Мерседес». Он следовал на некотором расстоянии от них, но и не думал скрывать своих намерений. Марч заранее давал Джейсону указания, куда ехать, и вскоре они добрались до места. У водителя «Мерседеса» хватило наглости свернуть на маленькую улочку Тайфенхофе и проехать чуть ли не до самого входа в банк. Там Джейсона уже ждала дополнительная охрана. Он внутренне напрягся — кто же должен был сидеть за рулём «Мерседеса», если имеющихся шести вооружённых телохранителей показалось мало.

Остановившись напротив дверей банка, Джейсон ждал, пока к его машине не подойдёт охрана и ему не разрешат выйти. Когда он наконец вышел наружу, его тут же обступила толпа охранников и чуть ли не бегом протащила в распахнувшиеся двери банка. Джейсон едва успел бросить взгляд назад: водитель серебристого «Мерседеса» вышел из машины и стоял, прислонившись к ней. Поймав секундный взгляд Джейсона, он, повторив его жест, помахал ему рукой. Джейсон толком не успел рассмотреть мужчину с такого расстояния. Он был молод, примерно его возраста и его роста, темноволосый, смуглый, худощавый. Джейсону трудно было судить, но ему почудилось в его внешности что-то латиноамериканское, видимо, из-за выступающих, очень чётко очерченных скул.

В следующую секунду его провели через двери банка, которые тут же закрылись за ним.

***

Дэниел поставил подпись на последнем документе и отдал всё мисс Мецлер. Несмотря на воскресенье, всё равно пришлось посвятить три часа работе. Теперь же предстоял спокойный вечер.

Даже кабинет на этой вилле был каким-то праздничным и расслабляющим… Из него открывались высокие стеклянные двери в сад, где за газонами и деревьями виднелись лиловато-голубые силуэты далёких гор.

Мисс Мецлер деловито просмотрела бумаги, проверяя, не пропустил ли Астон чего, и перед тем, как уйти, напомнила:

— Эдер хотел поговорить с вами наедине до того, как вы сядете за стол.

— Спасибо, я чуть не забыл. Пригласите его.

Эдер сегодня ужинал с ними: Камилла так настойчиво его приглашала, что ему уже было невозможно отказаться, хотя Дэниел неоднократно говорил ей, что Эдер не любит ни ходить в гости, ни принимать гостей, а есть предпочитает в одиночку.

— Прости, но тебе сегодня придётся потерпеть шумное общество, — сказал Дэниел, когда Эдер вошёл в кабинет. — У нас, кроме тебя, восемь или десять приглашённых.

— Я переживу. Камилла отыгрывается на тебе за всю неделю.

— Видимо, да, — покачал головой Дэниел. — Хотя я предпочёл бы провести спокойный вечер с детьми, чем сидеть за столом с людьми, половину из которых я практически не знаю. Ладно, это мои проблемы. О чём ты хотел поговорить?

— Мне недавно звонил Гертлинг, — начал Эдер.

— Что-то с Джейсоном? — слишком быстро спросил Дэниел, не сумев скрыть нервозность.

— Нет, с ним всё хорошо… насколько с ним вообще может быть хорошо, — не удержался Эдер от колкого замечания.

— Так что там?

Эдер рассказал, что произошло по дороге в Цюрих, но дождался лишь слабой усмешки Дэниела:

— Это, конечно, глупо и опасно, но вполне нормально для его возраста. Я поговорю с ним.

— Есть ещё кое-что. Эта машина потом ехала за ними до самого Цюриха, вплоть до входа в банк.

— Кто владелец? — уже более серьёзным тоном спросил Астон.

— По какому-то странному совпадению — Алекс Чэн. За рулём был он.

Дэниел нахмурился.

— Он что, до сих пор в Европе? Он, кажется, вернулся в Гонконг.

— Он возвращался на две недели, но теперь снова здесь.

— Это совпадение, ничего больше.

— Конечно, их встреча на автобане — совпадение. Но вот зачем Алекс поехал за Коллинзом в Цюрих — хороший вопрос.

— Думаю, он тоже вскоре узнает, кто был за рулём, и больше не побеспокоит Джейсона.

— Они раньше встречались? — спросил Эдер. — По моим записям — нет, но я хочу уточнить у тебя.

— Нет, никогда. В Гонконге я редко брал Джейсона на встречи, а здесь… Алекс прилетел сюда со мной как раз за день до того, как появилась эта проклятая запись.

— Что ж, теперь они будем считать что встретились.

— Эдер, говори яснее. Я не понимаю, на что ты намекаешь, — с лёгким раздражением в голосе произнёс Дэниел.

— Было бы очень некстати, если бы Алекс Чэн заинтересовался Коллинзом.

— С чего вдруг? Алекс допущен ко всем делам своего отца и без того давно о нём знает. И он бы не поехал в открытую за Джейсоном, если бы замышлял что-то против него.

— Боюсь, что всё как раз наоборот. Как и его отец, Алекс Чэн предпочитает партнёров европейской наружности, а Коллинз обладает очень неприятной способностью нравиться мужчинам.

Дэниел гневно воззрился на Эдера:

— У Алекса, насколько я помню, было несколько любовниц европейской внешности. Мужчинами он не интересуется.

— Мы просто не так детально собираем информацию о нём. Я несколько месяцев назад купил досье на него, собранное одним гонконгским бизнесменом, очень скрупулёзное. Там не было ничего кардинально важного, но кое-что может тебе показаться любопытным: у Алекса никогда не было хоть сколько-нибудь длительных отношений с мужчинами, но за последние два года он несколько раз прибегал к услугам, скажем так, профессионалов в… хм… клубах, по сути дела публичных домах. У него весьма определённые вкусы: европейцы двадцати-двадцати пяти лет, невысокие, со светлыми волосами и глазами и классическими чертами лица. За исключением роста всё сходится, но Коллинз не то чтобы уж очень высокий.

Дэниел в задумчивости постукивал пальцами по столу.

— Даже если и так, не настолько же он безумен, чтобы позариться на то, что принадлежит мне. Если он не боится меня, он должен бояться своего отца — и мачеху заодно, — они же его за такую выходку живьём в землю закопают, или что там в Китае в ходу из казней.

— Да, я согласен. Он не рискнёт открыто проявлять такого рода интерес к вашему любовнику. Но как раз связь с вами и недоступность Коллинза могут делать его особо привлекательным в глазах человека вроде Алекса.

— Так следите за Джейсоном лучше! — рявкнул Астон. — Твои люди уже допустили несколько серьёзных проколов.

— Да, и я признаю свою вину, — Эдер пристально взглянул на Дэниела, — но подумай о том, сколько раз мы защищали его от такого рода посягательств.

— Я знаю, — бросил Дэниел. — И будьте аккуратнее с Алексом, если что. Чэн может умереть в любой момент. Нам не нужны проблемы с его преемником.

— Чэн находится при смерти последние два года, если не больше, — усмехнулся Эдер. — К тому же, я до сих пор не уверен, что Алекс унаследует его империю. Лиза обладает огромной властью и влиянием, а у неё есть свои дети.

— Чэн и его окружение не допустят, чтобы такое произошло, я уверен. Джей и слишком молод, и слишком слаб. Он не годится на то, чтобы заменить отца.

Дэниел уже давно занимался переводом части своего бизнеса в Юго-Восточную Азию, и поэтому мир с Чэном был для него очень важен. У Астона было огромное количество очень состоятельных клиентов. Он предвидел, что Швейцария рано или поздно поменяет законодательство касательно тайны вкладов и уклонения от уплаты налогов, и уже несколько лет как убеждал своих самых крупных клиентов перенаправить средства в сингапурское отделение своего банка. В итоге в ходе произошедших изменений в законах Астон только выиграл.

В новом для себя регионе Астон смог закрепиться не в последнюю очередь благодаря поддержке Чэна. Сейчас он мог обойтись и без неё, но войны против Чэна на его территории он бы не выиграл. Они с Чэном оба понимали, как выгодно им сотрудничество, но старик был серьёзно болен, и предсказать, какой оборот примет ситуация, если он отойдёт от дел, было сложно. Уже сейчас делами занимались в основном его жена, его главный советник Лян и старший сын Алекс.

Он был сыном от первого брака Чэна. Его матерью была канадская студентка, по национальности венгерка, с которой Чэн-старший познакомился где-то в Европе. Она довольно опрометчиво вышла замуж за умопомрачительно богатого бизнесмена, родила ему сына, но оказалась совершенно непригодна к роли супруги такого человека. Они полюбовно расстались через два года, но ребёнок остался с отцом. Чэн уже тогда был немолод, и ему нужен был наследник. Вскоре он женился во второй раз — на американке. Она родила ему дочь и двух сыновей. В отличие от первой жены, она оказалась достойной спутницей Чэна и не только управляла его домом, но и стала помощницей в делах.

Дэниел не знал, насколько правдивы были слухи, но они приписывали Лизе Чэн железную деловую хватку, расчётливость и крайнюю жестокость. Ничего удивительного не было в том, что когда Чэн Шэньбо начал болеть, Лиза оказалась одной из тех, кто взял управление компаниями в свои руки. Чэн лично занимался только вопросами первостепенной важности, но из троих самых близких ему людей — Ляна, Алекса и Лизы — несомненно, Лиза имела на него наибольшее влияние.

Хотя официально преемником Чэна был назван его старший сын, Астон не думал, что Лиза так просто сдастся: пусть она и воспитывала Алекса, он был её пасынком. Старшему сыну Лизы, Джею, кажется, не исполнилось ещё и двадцати, младшему было семнадцать; и несмотря на юный возраст, они представляли собой определенную опасность для Алекса — не сами по себе, а из-за матери, которая за ними стояла. Она могла попытаться избавиться от пасынка. Того в июне неожиданно отправили в Европу, хотя до этого он занимался делами Чэна в Гонконге. Возможно, Лиза считала, что Гонконг недостаточно далёк от Сингапура, где жил Чэн и царствовала она, и ссылка Алекса в Европу была её рук делом. Но, может быть, всё было совершенно не так — происходящее в семье Чэна всегда оставалось тайной.

Отношения между Астоном и Чэном порой становились напряжёнными, но они всегда умели полюбовно уладить все разногласия. Со смертью старика всё могло поменяться, а она могла наступить в любой момент. С Алексом Чэном нужно было быть очень и очень осторожным: сложись обстоятельства нужным образом, мальчишка уже завтра станет главой целой империи.

Дэниел встал из-за стола: он хотел успеть поболтать с детьми до того, как надо будет переодеваться к ужину.

***

Когда Астон приехал в Цюрих, Джейсон уже ждал его в банке. Дэниел прошёл через приёмную в свой кабинет, хмуро поздоровавшись с ним и вторым секретарём. К сожалению, мисс Мецлер вернулась в Лондон, и на ближайшие три дня основная масса её обязанностей перелегла на плечи Джейсона. У него уже были подготовлены все бумаги для Астона, но он тянул время, сколько мог, пока начальник сам его не вызвал.

Джейсон положил документы перед ним на стол и уже хотел уйти, как Дэниел сказал:

— Мне сообщили о твоём безответственном поведении за рулём.

Джейсон посмотрел на Астона, но ничего не сказал — обычное дело в последние недели.

— Надеюсь, в будущем это не повторится, — продолжил Дэниел, — иначе мне придётся принять меры.

— Ничего страшного не произошло.

— Нет, произошло. Эта машина ехала за тобой до банка.

— Кто это был? Мне не говорят.

— Если тебе так интересно, его зовут Алекс Ганлэй Чэн.

— Он имеет какое-то отношение к тому самому Чэну?

— Он его старший сын и наследник.

Джейсон кивнул, словно это всё объясняло, и спросил:

— Могу я идти?

— Да, иди. Но если подобное произойдёт ещё раз, на новой машине, которую я обещал тебе к Рождеству, сделают ограничение скорости в сто двадцать километров.

Дэниел ещё в начале весны начал говорить о том, что пора менять «Астон Мартин»: это была уже не самая свежая модель, по его мнению. Джейсон упирался. Во-первых, машина ему нравилась, во-вторых, он на ней не так уж много успел поездить, в-третьих, он не гнался за автомобильной модой. Тем не менее, Дэниел сказал, что на Рождество подарит ему новую. Брент как-то упомянул, что машину на это раз будут делать на заказ, в единственном экземпляре.

Джейсон посмотрел на Астона равнодушным взглядом, глядя словно бы сквозь него:

— Я не собираюсь больше принимать от тебя никаких подарков.

Глава 55

Шербур-Октевиль, август 2009

Джейсон был вынужден признать: его отношения с Дэниелом если и не улучшились кардинально, то стали менее враждебными. Он, ненавидя за это самого себя, сознавал, что через месяц, или два, или три вернётся к Дэниелу. Не проститего, а именно вернётся, потому что он не мог без него. Если бы он не видел его постоянно, если бы он уехал, он смог бы рано или поздно забыть, но они жили в одном доме — и забыть было невозможно.

Он часто слышал, что с годами любовь угасает, превращается в привычку и обыденность, и чувства теряют свою остроту. Почему с ним этого не происходило? Его тянуло к Дэниелу так же, как и три года назад. Даже после того, что Дэниел сделал, он не мог перестать любить его. Он ненавидел его, презирал и всё равно любил.

После их возвращения из Цюриха прошло две недели. Большую часть времени Джейсон провёл в Лондоне, а потом они уехали в Нормандию. Дэниел давно говорил, что хочет показать ему небольшое старое шато в префектуре Шербур-Октевиль, где он сам любил когда-то отдыхать. В последние годы времени на отдых оставалось всё меньше — особенно, когда Астону приходилось разрываться между работой, семьей и любовником, — и он не был там несколько лет.

На это лето поездка туда тоже не планировалась, но Дэниел, видимо, решил, что им обоим может пойти на пользу перемена обстановки и жизнь в тихом, уютном — и романтичном — шато. Астон не мог позволить себе в течение недели совсем не заниматься делами, разве что ограничить их только самыми важными и неотложными. Предполагалось, что его заместители будут приезжать к нему в Нормандию, если будет такая необходимость.

В первый же день после прибытия в шато Дэниел повёз Джейсона к морю. Оно было всего в двадцати минутах езды. Рядом находился курортный город Барневиль, но они отправились в сторону от него, на менее заполненные пляжи.

Пустынное побережье чем-то неуловимо напоминало Хиддензе, возможно, приглушёнными красками, сдержанной суровой красотой и ощущением покоя. Тогда, на Хиддензе, Джейсон думал, что то, что было между ними, не вернётся никогда, что оно потеряно безвозвратно. Он ошибался. Несомненно, что-то в их отношениях изменилось, но любовь осталась прежней. Она связывала их слишком крепко.

Джейсон хотел бы разорвать эти узы, но не мог. Несмотря на то, что Дэниел бил его и унижал, силой и шантажом заставлял жить с ним в одном доме, лишил его свободы, он всё равно нуждался в нём, зависел от него, тянулся к нему всей душой. Почему из всех людей именно этот был так нужен ему?.. Так невыносимо нужен.

Джейсон стоял у кромки прибоя. Дэниел держался на расстоянии.

С моря дул ветер, даже не дул порывами, а давил сплошной стеной. Джейсон отступил на несколько шагов назад, чтобы не замочить ноги, когда особенно высокая волна ударила о берег. Он оказался рядом с Дэниелом, тот смотрел на него жадным, неотрывным взглядом, словно запоминая и впитывая каждое его движение, поворот головы, взмах ресниц, желая навсегда сохранить в памяти.

Джейсон развернулся и пошёл от моря, в сторону машин.

— Так быстро? — удивился Дэниел.

— Да. Зачем ты меня вообще сюда привёз? — недовольно бросил Джейсон.

— Что-то напоминает, да? — спросил Астон.

Джейсон обернулся и внимательно посмотрел на него. Неужели Дэниел думал о том же, о чём и он? О Хиддензе, о прошлом лете, о том, что они любили друг друга, несмотря ни на что?

Когда Джейсон дошёл до дороги, где остались машины, телохранитель тут же открыл перед ним дверь автомобиля. Джейсон сел и посмотрел в окно: Астон стоял на том же самом месте, глядя на море. Его пришлось ждать ещё несколько минут. Когда он занял своё место на заднем сиденье рядом с Джейсоном, и машина тронулась, он произнёс:

— Я никогда не откажусь от тебя.

***

В ту ночь Джейсон позволил Дэниелу обнять себя. Даже хуже — он сам сказал:

— Обними меня.

Ничего больше, но это был ещё один шаг к примирению, который уже по счёту. В Лондоне, вскоре после возвращения из Цюриха, они ещё раз занимались сексом. Это тоже произошло спонтанно, когда они вернулись поздно вечером с приёма. Джейсон обычно уходил переодеваться в ванную или гардеробную, но кое-что снимал и прямо в спальне. Он скинул смокинг и хотел снять галстук-бабочку, но узел не распускался. Поэтому он и подошёл к зеркалу, висевшему над комодом, возле которого стоял Дэниел и расстёгивал запонки. Дэниел искоса посмотрел на него, аккуратно уложил запонки в маленькую шкатулку и потом сказал:

— Давай помогу.

Джейсон раздражённо дёрнул галстук:

— Спасибо, я справлюсь.

Астон, не обратив на возражение никакого внимания, потянулся к узлу. Джейсон убрал руки и приподнял голову вверх, чтобы дать лучший доступ к затянувшемуся узлу. Дэниел быстро развязал его, но потом… потом они уже не смогли оторваться друг от друга.

На второй день Джейсон поехал на остров Мон-Сен-Мишель посмотреть на знаменитое аббатство — Дэниел сам ему предложил, и это в любом случае было лучше, чем находиться в одном доме, пусть и большом, с Астоном. Тот остался в шато, так как у него были какие-то неотложные дела. Когда Джейсон вернулся вечером, то оказалось, что на ужин у них остался парижский нотариус, приезжавший специально для встречи с Дэниелом. Это его не обрадовало: в присутствии гостей ему приходилось притворяться и общаться с Дэниелом, словно всё между ними было хорошо. Он, как и Астон, не считал возможным демонстрировать при посторонних свои разногласия с партнёром, создавая тем самым неловкую обстановку.

Когда нотариус уехал, и они поднялись в свою комнату, чтобы лечь спать, Дэниел, хотя Джейсон ни о чём его не спрашивал, сказал:

— Я приглашал нотариуса, чтобы изменить завещание.

Джейсон только равнодушно пожал плечами и пошёл в сторону ванной.

— Я давно должен был это сделать. То, что происходило в последние месяцы, заставило меня серьёзно задуматься над этим вопросом. Я внёс тебя в завещание.

— Ещё один стимул подсыпать тебя яда в кофе, — бросил Джейсон, захлопывая за собой дверь ванной комнаты.

Астон последовал за ним. Джейсон сидел на узком подоконнике, прижимая к себе пижаму и большое белое полотенце; вид у него был немного растерянный и задумчивый.

— Джейсон, прекрати вести себя как ребёнок, — сказал Дэниел. — Я прекрасно знаю, что ты готов восстановить наши прежние отношения, но упираешься в силу какой-то глупой гордости.

Джейсон поднял на него усталые, разочарованные глаза:

— Я не готов… я не хочу этого. Просто я полное ничтожество, вот и всё. У меня не хватает сил сделать то, что я должен.

— Ты как все. Ты хочешь быть счастливым. Я понимаю, что ты чувствуешь. Я тоже делал — и продолжаю делать — вещи, которых стыжусь. Мне не доставляет никакого удовольствия держать тебя при себе против воли, как не доставляет удовольствия изменять жене. Я стыжусь этих поступков, но не могу иначе. Поступить иначе — значит потерять человека, которого я люблю, а это для меня неприемлемо, я не смогу быть счастливым без тебя, — Дэниел подошёл к Джейсону и сел рядом. — Пусть я лучше буду раскаиваться и стыдиться, чем проживу всю жизнь без тебя.

Он обнял Джейсона за плечи.

— Иногда гораздо больше силы и смелости требуется, чтобы быть «ничтожеством», как ты выражаешься… Гораздо больше, чем для того, чтобы быть правильным человеком и поступать как должно. Я знаю это. Я понимал, что если приближу тебя к себе, все будут считать меня подлецом и мерзавцем, недостойно поступающим по отношению к жене и детям, влюблённым глупцом, разрушающим свою репутацию ради симпатичного мальчика на пятнадцать лет младше себя. И я всё равно это сделал. И сделать это было гораздо тяжелее, чем сохранить честь и достоинство и вести добропорядочную жизнь. То же самое и с тобой: уйти, гордо подняв голову, легче, чем остаться и быть с тем, с кем хочешь быть.

— …и быть в собственных глазах, и в глазах всех остальных, — продолжил Джейсон, — тем самым «ничтожеством». Любовником на содержании у богатого мужчины. Проституткой.

— Все остальные могут думать о нас, что им угодно. Это порой ранит, но это цена, которую мы платим за счастье.

Они сидели какое-то время молча. Потом Дэниел тихо сказал:

— Я жесток по отношению к тебе, но что мне ещё остаётся, если я люблю тебя и не могу без тебя жить?

— Ты влюбился не в того человека, — произнёс Джейсон.

— Я знаю.

Когда они легли в постель, Астон сказал:

— Если со мной что-нибудь случится, ты будешь обеспечен до конца жизни. Я позаботился об этом.

Джейсон повернулся к Дэниелу, хотя видел в темноте лишь его силуэт:

— Я откажусь. Я не хочу ничего.

— Так надо, Джейсон. Тебе будут нужны деньги, чтобы не быть зависимым ни от кого, — сказал Дэниел и добавил: — И чтобы обеспечить свою безопасность.

— Исключи меня из завещания. Это опасно для меня, неужели ты не понимаешь? Я не доставлял твоим родственникам серьёзных неприятностей, но завещание — это другое дело…

— Я не собираюсь никому рассказывать. И не спорь, я знаю, что делаю.

***

К Дэниелу приехали ван Бредероде и ещё двое заместителей для проведения совещания. Джейсон поприсутствовал на первой части, но потом Астон его отпустил.

Он ушёл в библиотеку. Она была совсем небольшой по сравнению с теми, что были в домах Астона в Лондоне или Женеве: и само помещение было скромных размеров, и собрание книг оказалось небогатым. В основном там были книги первой половины двадцатого века на французском языке, видимо, оставшиеся от предыдущих владельцев поместья. Отец Дэниела, бывавший здесь редко, добавил к коллекции немного деловой литературы. Вклад Дэниела состоял буквально в нескольких книгах на английском и стопке альбомов с репродукциями. Джейсон взялся за них.

Вкусы Дэниела, на его взгляд, были излишне классическими. Веласкес, Тициан, Беллини… Джейсон начал с Джорджоне, потом перешёл к Караваджо, пролистывая страницы без особого интереса, пока не дошёл до разворота с «Отдыхом на пути в Египет». Хотя он был знаком с самыми известными работами Караваджо, эту видел, скорее всего, впервые. Но внимание Джейсона привлекла не картина. Между страниц лежала его фотография. Он был снят примерно до середины груди, на улице, в полутьме. Сзади виднелись расплывчатые световые пятна фонарей и вывесок магазинов.

Он догадывался, почему фотография оказалась именно здесь. Снимок был сделан со спины, и поворот его головы и наклон плеча в точности повторяли позу ангела на картине, а порыв ветра слегка приподнял волосы на голове, сделав их похожими на пышные кудри ангела. Сходства в чертах лица не было, цвет волос был другим, и всё же близость двух образов нельзя было не заметить.

Джейсон немного удивился. Насколько он помнил, Дэниел не бывал в шато несколько лет. Он даже на секунду подумал, что на фотографии был не он, а кто-то другой, очень на него похожий. Но нет, это была его светло-серая куртка, и когда-то давно он носил волосы именно так, немного длиннее, чем теперь. В углу фотографии стояли цифры, на которые он сначала не обратил внимания: 12/20/05.

Та секунда, когда он увидел эту дату, показалась долгой и застывшей во времени, как тот момент, когда стеклянная вещь падает из рук, и ты понимаешь, что должен бы её подхватить, но ни за что не успеешь, и сейчас она разлетится вдребезги. И Джейсон хотел бы, чтобы этой секунды никогда не было, чтобы он никогда не открывал этого альбома, не находил фотографии, не видел этих цифр, потому что после этого падение уже невозможно было остановить… Он с минуту сидел в кресле, держа фотографию в руках, и пытаясь… пытаясь… он и сам не знал, что он хотел сделать… Может быть, собрать осколки…

— Только не это, — прошептал он. — Господи, только не это!

Он заметил, что кончики пальцев у него дрожат.

Джейсон встал с кресла, положил фотографию на стол, аккуратно убрал альбом на прежнее место и вышел из библиотеки. Потом поднялся в спальню, достал с полки в гардеробной дорожную сумку и начал собирать вещи. Ему не нужно было много, только самое необходимое: документы, ноутбук, деньги, телефон, немного сменной одежды, чтобы хватило на пару дней, запасную пару обуви. Он быстро покидал это всё в сумку и спустился вниз, потом вышел на парковку перед домом, где стояла его машина, и оставил сумку на пассажирском сидении. Он уже хотел сесть за руль, когда вдруг передумал.

Поиск по сайту: