Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Го Сёгуна (3 года спустя) 5 страница



—Нет, — покачал головой Малак, — я был таким, как всегда. Иешуа изменил состояние моего сознания, но знание, которое я вспомнил, всегда жило во мне. Он просто сделал его более доступным для меня.

Во взгляде Лины промелькнули гневные искры.

—Он не имел права! И он знает, что поступил неправильно, ведь он покинул деревню. Ему должно быть стыдно!

Малак взял руку жены:

—Он сделал то, что считал нужным. Теперь я понимаю, отчего Даран так торопился. Иешуа старался пробудить во мне меня самого

—Но разве у него было право делать это?

—Зная меня в прошлом, он ожидает кое-чего от меня сегодняшнего.

—Малак, но ведь сейчас ты таков, каков ты есть, точно так же, как я — это я. И как любой другой человек.

Он кивнул.

—Знаешь, Лина, я устал жить так, как они ожидают от меня. Правда, сейчас я понимаю мою ответственность.

—Давай поговорим об этом позже,— произнесла Лина и нежно поцеловала мужа. — А сейчас посмотрим, согрелась ли вода.

 

Когда стемнело, Малак и Лина устроились на свободной кровати в комнате Тары. После исчезновения Иешуа мать Тары, Дженни, предложила им переночевать у дочери. Мать двоих взрослых сыновей, старая женщина тяжело переживала внезапное исчезновение супруга. Она постоянно говорила, что в последние несколько дней даже лес выглядит не таким, как всегда.

В сравнении с другими деревенскими домами жилище Иешуа было небольшим: одна горница да две спальни. Тара, как могла, постаралась убедить Адептов, что они се нисколько не стесняют, только сама она была слишком застенчива, чтобы чувствовать себя действительно удобно.

Особенно смущала Тару Баст, которая дремала в ногах гостевой кровати, чутко прядая ушами при каждом звуке. Тара решила, что ей будет менее страшно, если она притворится, будто спит; однако актриса из нее была никудышная. Так или иначе, супруги получили хотя бы небольшую возможность побыть наедине.

Лина перекатилась на бок и поцеловала мужа.

—Ты уверен, что ты в порядке?

Малак кивнул, но взгляд его блуждал далеко отсюда.

—Эй, — Лила легонько ткнула мужа под ребро, — не улетай далеко.

Он улыбнулся, скользнув пальцем по ее губам.

—Что же все-таки случилось прошлой ночью? — поинтересовалась она. — Я имею в виду тот момент, когда я увидела тебя... с мечом.

—Не знаю. Я действительно не знаю.

—Ну пожалуйста.

Малак на мгновение задумался. Он знал: жене не понравится, если он расскажет все как было; но с другой стороны, он не собирался ничего от нее скрывать.

—Впервые с того времени, как Даран вернул мне Меч возмездия, я на самом деле почувствовал, что меч пытается мне что-то сообщить. Знаешь, он словно в первый раз узнал меня. Он знал, что я его хозяин. Понимаешь, он узнал во мне прежнего Малака!

—И что же ты узнал? — голос Лины был тих и задумчив.

—Мне явилось видение — нет, даже чувство — Детена. Исходившая от него сила была просто ужасной. Он стал невероятно сильным.

Лине всегда не нравилось, когда упоминали имя брата Малака. В ее жизни было только две вещи, которые Лина ненавидела и которых отчаянно боялась: мечи да имя Детена.

—Что ты помнишь о Детене? — спросила она.

Малак нахмурился, раздумывая над неожиданным вопросом, — ведь жена всегда избегала любых разговоров о Детене.

—Если честно, эти воспоминания довольно смутные. Ты же знаешь, я немногое помню о прошлой жизни. Я помню, как Галан вместе воспитывал нас. В детстве мы очень дружили. И я помню, как мы зависели друг от друга, пока я не...

—...пока ты не встретил меня, — закончила за него Лина.

—Именно. Я понимаю, он почувствовал себя преданным — ведь я был единственным человеком, которому он доверял. А ты украла меня у него. Нет, я не собирался что-либо менять. В конце концов, Детен всегда был сильной, хотя и слишком неуравновешенной личностью. Если бы ты не спасла меня, мы бы, наверное, вместе организовали эту Черную Школу. Ведь мы верили в одно и то же. Он заставлял меня думать так же, как и он, что Вселенная — это проклятие, что красота всего лишь иллюзия.

—Но это было до встречи с тобой, — тут же добавил он. — В то самое мгновение, как я впервые увидел тебя, весь мир для меня перевернулся.

Вспоминая это время, Лина нежно улыбнулась:

—Да, я хорошо помню нашу встречу.

—А что ты помнишь о Детене? — в свою очередь поинтересовался Малак.

—Не больше, чем ты, — коротко ответила она.

Малак обернулся и попытался встретиться с Линой взглядом, но жена упорно отводила глаза. Оба знали, что Лина говорит неправду. Между супругами существовала тесная, почти телепатическая связь. Они могли воспринимать чувства друг друга на расстоянии, а иногда могли даже читать мысли. Но сегодня Малак впервые за то время, что они были вместе, почувствовал: жена солгала ему.

—Прости, — сказала Лина, — но я не хотела бы говорить об этом.

—Ладно, — с готовностью откликнулся Малак, но в глазах его осталось выражение обиды.

Он лежал на спине. Лина положила голову на грудь к мужу и крепко обвила его руками, словно боялась, что он исчезнет.

—Малак, научи меня боевым искусствам, а?

Он в изнеможении закатил глаза к небу: опять этот старый вопрос!

—Разве мы не говорили об этом уже тысячу раз!

—Да, но ведь мне так хочется многому научиться!

—Ты же знаешь, что Даран будет вне себя, если узнает об этом. К роме того, я могу представить, сколько царапин и синяков тут же у тебя появится. Ты или себя покалечишь, или кого-нибудь, кто будет поблизости.

—Значит, вместо этого ты будешь заниматься этим за меня?

—В каком смысле?

—Помнишь того человека в Башне, который случайно сбил меня с ног?

—Ну.

—Ты еще совсем случайно сломал ему челюсть.

—Это была только пощечина. И вообще, это был единичный случай. Я просто на мгновение утратил свою собранность.

—Ну конечно. Ты же знаешь: я могу привести еще десяток таких примеров. Хуже всего то, что ничто и никто не толкает тебя к насилию, кроме того, что случается со мной. Как, по-твоему, я должна себя чувствовать в этом случае? Слава Богу, что ты только защищаешь меня и не относишься к числу ревнивцев!

—М-м, я никогда не думал об этом в таком свете.

—Ладно. Так что — ты научишь меня?

—Нет! В этом нет необходимости. Наибольшая опасность, которая поджидает тебя на Энии, — это занятия боевыми искусствами. Еще поранишься. Тут не от чего защищаться.

—А как же насчет предупреждения Иешуа? А твои ощущения прошлым вечером?

Малак заколебался:

—Не знаю... Может, спросим твоего отца, когда вернемся в Пашню?

—Не знаю, кто из вас более упрям, ты или он! — с негодованием фыркнула Лина.

Малак легко ткнул жену в бок; в ответ он услышал изумленный визг. В следующую секунду он почувствовал, что его больно тянут за волосы.

— Э-эй, это чересчур!

Жена приподнялась на локте и удивленно глянула на мужа:

—Ты чего? Я даже не прикасалась к тебе! Испугавшись своей внезапной догадки, Малак изогнул шею и посмотрел через плечо. Так и есть — на перекладине кровати сидел гномик футового роста с темно-оранжевой крапчатой кожей. Один из двух маленьких рожков на голове гнома был сломан. Зубы тоже явно нуждались в починке. Пара глаз-угольков смотрела дружелюбно, но с хитрецой.

—Сквинт! — радостно вскрикнула Лина.

Гном, оправдывая свое имя, тут же ответил ей целой серией гримасок. Малак в отчаянии застонал. Сквинт был элементалом земной стихии; он подружился с Линой, когда та была еще маленькой девочкой. Он часто наведывался в гости к своей подружке, в основном, когда скучал. Говорить Сквинт не умел, но при помощи жестов и ужимок ему часто удавалось попросить Лину спеть что-нибудь или поиграть с ним. Проблема была в другом: если Сквинт и Баст встречаются в одной комнате — жди потасовки.

Элементал невинно улыбнулся Лине... и вдруг заметил спящую Баст. Малак и Лина, не сговариваясь, проворно подтянули ноги к подбородкам, представляя, что сейчас начнется. Гном растворился в воздухе и в следующее мгновение материализовался рядом с головой Баст. Он снова мигнул, коварно изогнув мохнатые брови.

—О, черт! — едва слышно, прошептал Малак.

Набрав полные ладошки усов Баст, он изо всей мочи дернул их. Баст подскочила на несколько футов и зарычала, словно раненый тигр, а гном засеменил по полу, громко хихикая. Баст немедленно прыгнула на обидчика и приземлилась на кровать Тары. Бедную девушку подбросило, словно катапультой. Тара завизжала от испуга, а друг семьи продолжала увлеченно преследовать хитрого гнома.

Лина хохотала, уткнувшись лицом в подушку.

—Ну разве не чудесно, что мы снова вместе?

Малак улыбнулся без особой уверенности. На самом деле его мысли были сейчас далеко-далеко отсюда. Пережитое прошлой ночью как-то незаметно изменило его; теперь он понимал, что кризис неминуем. Ему приходилось сопротивляться, чтобы не быть втянутым в приближающуюся битву, — он чувствовал, что не готов к какому бы то ни было противостоянию. Теперь ответственность тяжким грузом легла на его плечи, и он желал лишь одного: сбросить эту ношу. Умирать Малак не собирался, но нисколько не боялся смерти. Его пугала лишь возможность потерять Лину — он бы не пережил такого. Малак понимал, что, как только ввяжется в бой, ему не удастся удержать жену от борьбы — Лина была слишком настойчива, чтобы прислушиваться к урезонивающим советам.

Но даже пытаясь убедить самого себя, Малак понимал: все эти пожелания не имеют смысла. Темное предчувствие подсказывало ему, что им обоим не избежать столкновения с Детеном.

 

Наше бодрствующее сознание не только представляет собой лишь одну частную разновидность сознания, но оно еще и разделено неуловимыми перегородками, внутри которых находятся потенциальные формы сознания совершенно иной природы... Никакое описание Вселенной не будет исчерпывающим без учета этих форм сознания.

Эния

Дикая область

Черная Школа

Подземное логово

В личной келье Детена было душно и влажно. Легкий запах амбры пропитывал густой, вязкий воздух. Посреди большого белого круга, начертанного на полу кельи, возвышался алтарь, покрытый куском темно-бордового шелка. Алтарь был гептагональным, всего в нем было девять граней. Наверху алтаря горела толстая белая свеча, и капли расплавленного воска катились по ее бокам. Ее пламени явно не хватило, чтобы осветить всю келью.

Подле свечи было разложено оружие для борьбы с элементалами: деревянный пантакль, изящно украшенный серебряный кинжал, посох в форме фаллоса и чаша с вином. Рядом с этими орудиями лежал кристалл кварца для занятий ясновидением; наконец, поперек алтаря был положен Лишающий жизни. Клинок недобро поблескивал в убогом мерцании свечи.

Каждую стену украшал флаг с треугольным символом одной из стихий. Рядом с флагами в железных подставках стояли видавшие виды, но пока еще незажженные факелы. Недобрые вибрации энергии Детена создавали в келье мрачную, ледяную ауру.

Сам Детен сидел в позе лотоса, склонив голову и положив руки на колени. Он сидел внутри защитного круга, развернувшись лицом к востоку и спиной к алтарю. Черный Мастер уже закончил изгоняющие ритуалы, но все еще не мог сконцентрировать свой разум. Сердце, словно паровой молот, гулко билось в груди, дыхание было неровным. Тиски страха сдавливали все тело. Ощущение, не приходившее вот уже много лет, теперь казалось странным и чужим.

Детен знал, что, если операция провалится, последствия этого для его души будут ужасными. Чтобы подготовиться к Испытанию Бездны, он должен преодолеть рамки собственного эго. Ему придется бесстрастно столкнуться со своими худшими страхами и сомнениями. И того, и другого у Детена было по одному; но он не мог даже помыслить о том, чтобы встретиться с ними открыто. Им двигала мощная сила ненависти к Темному. Больше всего на свете он желал сокрушить Демона, виновного за сотворение этого мира. Там, позади Демона, лежало Бесконечное — Божественная сила, пронизывающая все и вся.

Он не мог смириться с необходимостью разбередить старую, давно уже затянувшуюся, но так и не излеченную рану. Долгие века память о его последней встрече с Темным была закрыта от него. Возродить это воспоминание означало немалый риск: так он высвободит прилив чувств, настолько мощный, что при этом неизбежно лишится рассудка. Две жизни потребовалось ему, чтобы вновь обрести способность управлять собой. Конечно, он понимал: если не вернуть воспоминание сейчас, то потом ему тем более не удастся сделать это. Он должен был стать Магом — только так он мог надеяться, что уничтожит Древо Жизни.

Детен заставил себя восстановить нужное Дыхание. Как только он добился медленного и непрерывного ритма, разум и тело начали успокаиваться. Детен сосредоточился, постепенно очищая осознание от всех внешних влияний. Вскоре он полностью освободил разум, а еще через несколько мгновений начал ощущать лишь успокаивающую пустоту.

Когда концентрация была завершена, Детен приступил к выполнению своего долга.

Вначале он мысленно создал первый символ: квадрат, состоящий из черных и белых клеток, словно шахматная доска. Свет и тьма в фигуре были уравновешены. Смежив веки, Детен мысленно представил символ, стараясь, чтобы он выглядел объемным и настоящим. Квадрат в черно-белую клетку предназначался для укрепления сознания в Малкут — физическом плане, расположенном прямо под Энией. Именно Малкут послужил моделью при создании Энии.

Как только образ четко утвердился в его воображении, он сменил изображение. Теперь Детен сконцентрировался на тяжелом Кресте Тау. Перекладины креста сверху и снизу были вогнуты, а сам крест, черный и мрачный, с одной-единственной каплей крови на пересечении, создавал ощущение огромной неподвижности и ограничения.

В течение нескольких секунд Детен удерживал мысленным взором образ креста, пока не почувствовал нечто вроде стресса. Тут внутренняя картинка внезапно сменилась изображением размытого голубого равностороннего треугольника. Мерцавший серебристыми искрами треугольник служил основанием для серебряного же полумесяца, повернутого рогами кверху. Новый знак принес с собой освобождение от напряженности и странное ощущение: Детен почувствовал, что заново родился в Иесод — Сфере, содержащей Энию.

После этого Черный Мастер усилием сознания создал третий символ — острую, с зазубринами и вытянутую стрелу сверкающего ясно-голубого цвета. Он представил, как стрела несется ввысь к своей цели. Детен удерживал образ почти минуту, чувствуя как растет в нем напряжение: он приближался к следующей Сефире. В течение еще нескольких минут напряжение увеличивалось — и вдруг исчезло. Детен вознесся к Тиферет.

Символ снова изменился: теперь это был сверкающий шар желтого цвета с пурпурным крестом солнца внутри. По телу и разуму Детена прокатилась волна онемения, вознося его сознание все выше, выше... Черный Мастер чудесным образом лишился осознания своего физического тела; между тем оно мягко и плавно воспарило над полом...

И тут, преисполнившись невероятной решимости, Детен приготовился к наиболее опасной и все еще неизведанной части задуманной операции. Он не имел ни малейшего представления о том, насколько ошибочным может быть его метод, но в любом случае у него не было в запасе многих лет на тщательную подготовку по правилам других методов.

Последним был образ темно-синей иудейской буквы Гимель, покоившейся на развернутом рогами вверх лунном полумесяце. Он специально сосредоточился на образе буквы, наполняя ее реальность всей имеющейся у него энергией. Ощущение экстаза исчезло, и добрых несколько минут Детен вообще ничего не чувствовал. Однако он с усердием продолжал свое занятие, стремясь сохранить видение образа.

Снова возникло ощущение стресса; на этот раз оно было гораздо более сильным и постоянно нарастало. Наконец Детен почувствовал, что больше не выдержит, хотя его решимость нисколько не ослабла. Он заставил себя продолжать, борясь с силой, стремившейся вернуть его к изначальной точке.

Напряжение все росло; теперь оно казалось настоящей агонией внутри самого образа. Детен не мог ни чувствовать, ни мыслить, ни двигаться. Единственно реальным было лишь ужасное давление и кошмарная боль. Покинув в забытьи свое физическое тело, он продолжал испытывать себя, уже чувствуя, что не может даже дышать.

Раздался оглушительный треск. Черный Мастер был готов ворваться в Даат — Сефиру, расположенную прямо над Бездной, как вдруг напряжение разом исчезло. Полет Детена стал сугубо горизонтальным: ему приходилось буквально продираться сквозь непроницаемый мрак. Неожиданно на горизонте возник Он — Кронзон, Архидемон Бездны, архивраг рода человеческого.

Парализованный страхом, Детен набросился на Него. Лик Кронзона был больше целого города. Обрамленный мерцанием волос и бороды, он пылал багровыми отсветами. Из Его головы выступали два кривых рога, таких огромных, что их острые концы терялись из виду. Разверстая пасть левиафана открывала ряды неправильной формы клыков, напоминавших полуразрушенные горные вершины. Внутри него бушевало Адское пламя; отдельные горячие языки вырывались из глотки, грозя бесследно поглотить мелкого человечишку.

Глаза Демона светились невыносимо пронзительным зеленоватым сиянием, от которого холодели члены. Эти очи могли заледенить людскую душу, одного их взгляда было достаточно, чтобы проклясть навеки. В зрачках Демона заплескались огоньки: чудовище узнало презренного человека перед ним. Встретившись взглядом с Ним, Детен не смог сдержать вопль ужаса.

Он отчаянно сопротивлялся, чувствуя, что против воли несется к Чудовищу. Кронзон неторопливо раскрыл пасть, готовясь проглотить свеженькую жертву. Откуда-то изнутри Архидемона доносились вопли и стоны других Черных Братьев, которые пытались пройти испытание раньше него, Детена, но не смогли. Они умоляли Черного Мастера не искушать себя Испытанием: проходивший через пасть Чудовища обрекал себя на вечное проклятие.

Закрыв глаза, Детен ступил между огромных клыков. Невыносимый жар опалил его; языки пламени пировали победу. Борясь со страхом, Детен, как мог, постарался блокировать ощущение кошмарной боли...

Внезапно Архидемон исчез. Перед Детеном постепенно возникли легкие очертания монастыря. Черный Мастер бешено сопротивлялся видению, уже понимая, что обречен. И тогда он заорал во всю глотку, пока не потерял сознание...

 

В монастыре Михаил почтительно склонился перед своим Учителем.

—Учитель, я по своей воле желаю пройти Путь Бездны. Учитель взглянул на Михаила спокойными глазами, в которых читалась симпатия.

—Ты великий Адепт и, кроме того, праведник, но твоя карма еще не готова к этому.

Михаил покорно склонил голову.

—Я приму обет перед вами, Учитель.

В глазах наставника появилось сомнение.

Да, ты можешь избрать этот путь. Но ты еще молод. Ты должен быть уверен в том, что понимаешь, что делаешь. Обет возвращения кармических долгов принесет тебе неисчислимые страдания, — страдания, которые, не исключено, проявятся совсем не так, как ты ожидаешь. Ты уверен в своем желании, Михаил?

Да, уверен.

Ты должен презреть все мирские наслаждения, отречься от всякого владения. Ты должен научиться полностью управлять своим «Я». Мой тебе совет: не принимай на себя этот обет. Вижу, что ждут тебя великие муки, они могут продлиться дольше, чем ты думаешь.

Я должен пройти этот Путь, Учитель. Ничто не заботит меня, кроме моего желания стать единым с Богом.

Хорошенько запомни: единожды став на этот Путь, ты никогда не сможешь с него свернуть. И я не могу открыть тебе, сколь велик твой кармический долг, который тебе предстоит оплатить. Одно скажу тебе: избегай любой привязанности к вещам, а пуще всего — к людям, ибо твои страдания не должны ранить другого. Вот мое единственное предупреждение. Понимаешь ли меня, Михаил?

—Да, Учитель.

—В таком случае я приму твой обет пред лицом Милости Божьей.

Кивнув, Михаил глубоко вздохнул, собираясь телом и мыслями.

—Ныне же, пред лицом моего Святого Учителя и Всемогущего Господа подтверждаю я истинность своего желания оплатить все мои кармические долги целиком и так быстро, насколько смогу, несмотря на страдания и опасности, которым я себя подвергаю этим обетом. Такова моя воля, клянусь. Да будет так.

—Аминь, — склонил голову Учитель. Через минуту наставник вновь поднял глаза:

—Ты станешь расплачиваться за свою кармическую ношу в течение одного года. Тогда и только тогда ты сможешь попытаться пройти Испытание Бездны. И еще, Михаил: ради бессмертия твоей души помни, о чем я предупредил тебя.

Михаил засмотрелся в окно. Мысли его блуждали где-то далеко. Там, за окном, простерлось прекрасное синее небо, слегка окаймленное длинным снежно-белым облачком. Далеко, насколько хватал глаз, поля незрелой кукурузы плескались метелками, словно волны золотистого океана. На крохотной, ухоженной лужайке перед домиком прожорливые воробьи склевывали червей, выползших на поверхность после легкого апрельского дождика. Но Михаил почти не замечал всего этого.

Почувствовав легкое прикосновение чьих-то рук к плечам, Михаил было напрягся, но тут же успокоился, узнав объятия Ани. Она скользнула ладонями под его локти и взяла его руки в свои.

—Что стряслось, любовь моя? Без тебя постель холодная, — нежно промурлыкала она на ухо Михаилу.

—Со мной? Все в порядке. Вот решил на рассвет поглядеть.

—Только это было час тому назад, а ты все стоишь здесь и стоишь. Я лучше знаю тебя.

Склонив голову к Михаилу на плечо, она мягко взяла губами мочку его уха. Михаил закрыл глаза и вздохнул: это был вздох смущения и огорчения.

Сегодня ночью исполнился год с того дня, как я дал мой обет Учителю. И сегодня же ночью я должен буду пройти Испытание Бездны. Но весь этот год моя плохая карма никак не проявилась! Может, у меня вообще нет плохой кармы?

Михаил, ты самый одухотворенный, благородный и мягкий человек из всех, кого я знаю. Я уверена, что у тебя нет долгов, которые нужно было бы платить.

Михаил помолчал, размышляя над своим предназначением.

—Мы ошиблись. Предупреждали же меня. Мне вообще не стоило встречаться с тобой, — хмуро сообщил он. — И теперь, если я не готов...

Аня развернула его к себе, заглянула в глаза, потом обвила руками талию возлюбленного и нежно поцеловала его в губы.

—Неужели тебе это кажется неправильным? Ты ведь не давал обета по поводу наших отношений. Если бы нам предстояло встретиться снова, разве ты выбрал бы другую?

Пристально глядя в карие бездонные глаза, Михаил пробежал рукой по ее волосам. Потом отрицательно качнул головой:

—Я бы не смог остановиться. Для меня ты значишь больше, чем все на Земле, — не исключая моей жизни. Одного лишь Бога я поставил бы перед тобой. Однако, во имя Господа, если с тобой что-нибудь случится...

Приложив указательный пальчик к его губам, Аня заставила его замолчать.

—Со мной ничего не произойдет. Напрасно ты переживаешь. Пойдем... давай вернемся в кровать. Мне холодно стоять на полу босиком.

Подчиняясь ее зовущим рукам, Михаил позволил увлечь себя, слыша, как в голове эхом раздается предупреждение Учителя...

 

Детен закричал, стремясь прогнать видение, но тут же бессильно затих, когда увидел следующий эпизод.

 

Аня беспокойно металась по широкой кровати, теперь казавшейся странно полупустой. Снаружи монотонно барабанил по скатам крыши дождь. Воздух раскалывался от громовых ударов: меньше чем в миле от домика бушевала гроза. Фиолетовые трезубцы молний то и дело заливали темное нутро комнаты безжизненными отблесками. Казалось, будто в воздухе витает неестественный холод.

Аня с трудом пробуждалась от сна и снова погружалась в тяжелую дремоту. Она убеждала Михаила относительно его обета, но в душе чувствовала какое-то мрачное предзнаменование. Вот и сейчас возлюбленный проводил в подземелье дома какую-то церемонию. Аня сильно опасалась за его жизнь: она не имела ни малейшего представления о том, что произойдет, если карма Михаила не будет оплачена. Темный не отличался жалостью.

Внезапно раздался пронзительный крик. Она знала: это мог быть только Михаил. Свернувшись комочком в простынях, она спрятала лицо в ладонях, боясь спуститься в подземелье. Еще один вопль муки разорвал атмосферу грозовой ночи. На этот раз Аня не выдержала.

Соскользнув с кровати, она выждала, пока молния не высветит ей путь. Мускулы живота свело от волнения. Аня прошла коридор, добрела до кухни и наконец добралась до лестницы, ведущей в подземелье, и заглянула вниз, во мрак. Из-под двери выбивались едва заметные золотые лучики от свечки.

Аня тихонько спустилась по лестнице, сторожко прислушиваясь к гулкому шлепанью собственных ног по ступенькам. Она добралась до двери и опасливо нащупала холодную металлическую скобу. Молния ударила прямо над домиком, удар грома потряс крошечный коттедж.

В мертвенном голубоватом сиянии молнии она увидела Михаила, стоявшего в дверном проеме. Окровавленная белая одежда висела клочьями. Потоки ледяного, почти антарктического воздуха неслись из подземелья и с силой трепали обрывки ткани. Изумленная и напуганная увиденным, Аня не заметила ни холодных глаз Михаила, ни длинного меча в его руке.

Она вскрикнула в агонии, когда клинок глубоко вспорол ее чрево. Михаил демонически оскалился, вгоняя меч глубже в тело и медленно поворачивая лезвие. Задохнувшись от боли, она повалилась вперед, на Михаила. Слезы катились по ее лицу, когда она уткнулась лицом ему в плечо. Что была физическая боль в сравнении с агонизирующим чувством, что тебя предали!

Ледяной зеленоватый блеск покинул зрачки Михаила. Вдруг... Он в ужасе уронил свой меч, бережно уложил Аню на ступени лестницы и, обхватив ее голову, безутешно зарыдал. До него дошло наконец, что он сотворил.

Аня посмотрела на любимого глазами, полными неописуемого страдания.

— Зачем? Ведь я любила тебя больше жизни... — прошептала она.

Слабея, Аня попыталась оттолкнуть его, а он прижимал ее к себе и боль его была гораздо сильнее мук возлюбленной. Михаил крепко обнимал Аню, пытаясь силой удержать истекавшую из раны жизнь. Аня все билась, пыталась вырваться, и во взгляде ее теперь сверкала непримиримая ненависть. Веки девушки в последний раз встрепенулись, тело дернулось и обмякло. По лицу Михаила покатились слезы.

Он нежно и осторожно уложил тело любимой на ступени лестницы, потянулся к мечу. Поднял его. Посмотрел в свод подземелья, словно стараясь разглядеть метавшиеся над домиком молнии.

Потом он страшно закричал, и голос его хрипел и надрывался от переполнявших чувств:

—Клянусь, что не позволю себе отдыха, пока не уничтожу тебя, Порождение Зла! Придет время, и ты задрожишь от страха передо мной!

Михаил прижал острие меча к животу, прикрыл глаза и затаил дыхание. Потом испустил вопль непримиримой ярости и со всей силой вогнал клинок поглубже...

 

Высвобождаясь из плена воспоминаний о гибели возлюбленной, Детен мучительно застонал. Домик исчез в хаотическом водовороте непрестанно менявшихся причудливых форм. Черный Мастер неподвижно стоял в центре этого вихря; он был слишком ошеломлен, чтобы как-то действовать. Через мгновение Детен понял, что видел Бездну — ту самую, всамделишнюю. Ничто не могло существовать вне пределов этого смерча; только чистая сущность обретала здесь свое осязаемое воплощение.

Тут Детена осенила внезапная догадка, и он развернулся на неверных ногах. За ним, тоже внутри безумно кружащейся массы, стоял Кронзон. Теперь Он был ростом с Детена, но выглядел от этого еще более сверкающим и ужасным. Ледяной взгляд Чудовища буравил фигуру Детена, казавшуюся теперь тщедушной и незначительной.

—ТЫ ПРОИГРАЛ, ЧЕЛОВЕК! ТВОЯ ДУША ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ, ВМЕСТЕ С ДУШАМИ ОСТАЛЬНЫХ ЧЕРНЫХ БРАТЬЕВ!

От громоподобного голоса Кронзона веяло холодом. Его диапазон охватывал несколько октав, наполняя ментальное тело Детена мощным эхом.

Черный Мастер с неприкрытой ненавистью посмотрел на Архидемона.

—Тебе никогда не удастся победить меня!

Он все еще не мог прийти в себя после эмоциональной агонии от сцены, которую только что довелось снова пережить.

—ТЫ НЕ ВЫДЕРЖАЛ ИСПЫТАНИЯ! ТЫ ОСТАЕШЬСЯ ПЛЕННИКОМ СВОЕГО Я. ТЕПЕРЬ, СМЕРТНЫЙ, ТЕБЕ НЕ СПАСТИСЬ! ТЕБЕ НЕЧЕМ ЗАЩИЩАТЬСЯ ОТ МОЕЙ ВЛАСТИ! Я МОГУ ПО СВОЕМУ КАПРИЗУ РАЗРУШИТЬ В ПРАХ ТВОЮ СУЩНОСТЬ!

Детен весь собрался, чувствуя, как оглушительные вибрации голоса Кронзона, словно цунами, ударились в его тело, норовя разорвать в куски. Кронзон поднял Свою руку, вытянул ее в сторону Черного Адепта. Приближаясь, рука быстро увеличивалась в размерах. Напрасно Детен пытался как-то уклониться; она приближалась к нему со всех сторон, словно вся хаотическая пустота вокруг вдруг превратилась в одну точку.

Когда громадные пальцы охватили Детена, он инстинктивно поднял руки, чтобы защититься.

—Я никогда не поддамся! Я уничтожу тебя! — прохрипел он в темноту.

—УМРИ, СМЕРТНЫЙ! УМРИ!

Когтистые пальцы сдавили Детена, постепенно выжимая из него жизнь. Детен отчаянно сопротивлялся, понимая тщетность своих попыток: ни один человек не мог сравняться с силой Архидемона, никому не было дано превозмочь Его власть.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.