Абхазо-адыгская группа 7 страница

Выделение организованности в качестве показателя социальной направленности этнического субъекта и фак­тора взаимодействия обусловлено особенностями про­цессов самоуправления и самоорганизации группы, кол­лектива, сообщества на всех этапах их жизнедеятельно­сти. При этом необходимо отметить, что организован­ность этнического субъекта связана прежде всего с функционально-ролевыми взаимодействиями, поскольку каждый член этнической группы занимает определенное место в ее иерархической структуре. Групповой этниче­ский субъект, как и любой другой, наряду с официальной

Народы мира в зеркале геополитики

имеет и неофициальную структуру, наличие которой во многом обусловлено лидерскими процессами, а само ли­дерство выступает как фактор организованности этниче­ской группы.

Наконец, коллективность характеризуется рядом показателей, внутренне присущих деятельности этниче­ского коллектива, но имеющих разную степень выра­женности. «Инициативность» предполагает выход чле­нов этнического коллектива за определенные норматив­ные ограничения, неизбежные в любом виде деятельно­сти. «Заинтересованность» позволяет определить степень мотивированности каждого этнофора в совместной дея­тельности. «Дисциплинированность» проявляется в от­ношении этнофора к нормативным ограничениям, к це­лесообразности и справедливости требований, к соблю­дению правопорядка как ценности. «Ответственность» раскрывается через совпадение интересов и стремлений членов этнического коллектива в принятии ответствен­ности за результаты совместной деятельности. «Добро­совестность» отражает соответствие реального поведе­ния этнофора его функционально-ролевым обязанно­стям, соответствие поведения и деятельности норматив­ным предписаниям, которые функционируют в виде тра­диций, обычаев, групповых мнений и составляют наряду с другими характеристиками образ жизни этнического коллектива. «Требовательность» означает степень долж­ного отношения этнофора к этническим и социальным нормам, регулирующим поведение и деятельность. «Бе­режливость» («экономность») раскрывает органическое единство социальной и хозяйственной сторон жизнедея­тельности этнического коллективного субъекта, опосре-дует отношение членов этнического коллектива к про­цессу и результатам своей деятельности и является пока-

Раздел 8

зателем их экономической воспитанности. «Критич­ность» характеризует отношение к недостаткам и спо­собствует коррекции отклонений, возникающих как в организации совместной деятельности, так и в межлич­ностных отношениях. «Соревновательная активность» оценивает степень включенности участников в совмест­ную деятельность для достижения целей, поставленных перед этнической группой, коллективом, причем цен­ность целей определяется этнической группой в сравне­нии с результатами аналогичной деятельности других групп.

В заключение отметим, что степень проявления вы­деленных нами характеристик обусловлена следующими психологическими факторами:

-устойчивостью основных интересов членов этни­ческого коллектива в совместной и социальной деятель­ности;

- наличием развитых межличностных отношений;

- причастностью к этническому коллективу, актив­ным участием в совместной и социальной деятельности;

- наличием в этническом коллективе достаточно развитой системы самоуправления и самоорганизации;

- наличием реальных соревновательных отношений, имеющих тенденцию охватывать не только совместную деятельность, но и многие другие сферы жизнедеятель­ности этнической группы (коллектива).

РАЗДЕЛ 9

ЭТНИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ

9.1. Этнические конфликты в контексте геополитики

Анализируя историю последних столетий, можно определить их как вехи развития цивилизации. Так, если XIX век — это век территориальной экспансии, создания колониальных империй, XX — век идеологической экс­пансии, противостояния антагонистических идеологий, то XXI век, вероятно, будет веком этнодемографической экспансии. При этом этнодемографическую экспансию можно понимать как стремление к власти этносов с вы­сокой демографической продуктивностью (наглядная иллюстрация — захват исконной сербской территории Косово албанцами).

И территориальная, и идеологическая, и этнодемо-графическая экспансия сопровождается столкновениями, борьбой за ресурсы, неизбежно перерастая в конфликт. Конечно, в основе такого рода конфликтов лежали и ле­жат экономические интересы противоборствующих на­родов и государств, но вид конфликта, его камуфляж

Раздел 9

часто оказывает серьезное влияниена характер и дина­мику поведения народов.

Традиционно под экспансией в геополитике, да и не только в ней, понимались прежде всего территориальные приобретения и установление военно-политических сфер влияния. Нельзя сказать, что такая экспансия исчерпала себя, поскольку территория по-прежнему является вы­годным долгосрочным приобретением — как «жизненное пространство», носитель сырьевых, энергетических и людских ресурсов, военно-стратегический и экономиче­ский (например, война между Великобританией и Арген­тиной за Фолклендские острова с их 200-мильной рыбо­ловной зоной и близостью к богатой полезными иско­паемыми Антарктиде) плацдарм, пространство для раз­мещения промышленных мощностей или технических отходов, сельскохозяйственные угодья. Сегодня в мире немало реальных и потенциальных конфликтов, квали­фицируемых как пограничные и территориальные споры, и проблем с определением статуса территорий (односто­роннее изменение Турцией толкования соглашений 1936 г, о статусе Черноморских проливов; возникающее напряжение вокруг богатств Антарктиды, откуда, не­смотря на действующие соглашения, исподволь вытесня­ется Россия). В будущем, по мере развития ресурсного кризиса (истощения сырьевых ресурсов планеты, сокра­щения плодородия почв, роста населения, усиления эко­логических претензий государств друг к другу и т. д.), т. е. значительного повышения стоимости выживания государства и его титульного этноса, вероятно возвра­щение в мировую политику жесткого варианта террито­риальной экспансии [6,27,29].

Но сегодня экспансия имеет другие «измерения»:

информационное, культурно-историческое, религиозное,

Народы мира в зеркале геополитики

этническое, политическое (сюда следуетотнести и целе­направленное политическое давление, вплоть до между­народных санкций, изоляции) и особенно экономическое (во всех его видах — финансовом, товарном, технологи­ческом и т.д.), которое и является стержнем современной экспансии. Понимаемая широко, она имеет немалые от­личия от своей «узкотерриториальной» разновидности. Во-первых, если территориальная экспансия носила,какправило, ступенчатый (пространственное расширение США в XIX в.) и нередко однонаправленный характер (знаменитое правило Бисмарка для Германии: не воевать на два фронта), то сегодня экспансия — это непрерыв­ный многолинейный процесс, нацеленный на множество объектов и порождающий в результате столкновения ин­тересов целый комплекс разноплановых конфликтов. Во-вторых, сегодня «мирная» экспансия осуществляется многими государствами и их группировками по отноше­нию друг к другу одновременно, поэтому можно гово­рить о их «взаимопроникновении», или, иными словами, образовании комплекса взаимозависимостей и противо­речий. В-третьих, ранее экспансию вовне осуществляла одна держава или недолговечный союз государств. Ныне сосуществуют постоянная внешняя экспансия устояв­шихся и новых экономических и экономико-полити­ческих группировок; экспансия как вовне так и внутри самих этих группировок наиболее мощных их участни­ков. В-четвертых, внутрикоалиционная экспансия пе­риодически сопровождается «добровольными» взаим­ными уступками сторон, хотя общий ее баланс, конечно, благоприятен для сильнейших из них.

Нынешняя политика мирового сообщества весьма сложна: конфликты и противоречия сосуществуют с ко­ординацией действий и сотрудничеством. Одна группа

Раздел 9

противоречий (например, экономических) между стра­нами или группами стран «уравновешивается» настоя­тельной необходимостью кооперации в другой сфере (безопасности). Одновременно имеются как противоре­чия, так и кооперация и внутри отдельных групп госу­дарств. Совпадение позиций и интересов государств ве­дет к образованию и укреплению экономических и эко­номико-политических группировок и зон интеграции — Европейский Союз, НАТО, Содружество Независимых Государств.

Взаимодействие разных по направленности и силе (в зависимости от внутренней мощи стран и их группиро­вок) потоков экспансий, с одной стороны, и результаты разноуровневого и разнопланового сотрудничества— с другой, в совокупности определяют состояние такого геополитического феномена, как баланс сил участников мировой политики. Важно подчеркнуть, что баланс есть не равновесие, а лишь соотношение сил, причем соотно­шение динамическое, зависящее от изменения всех опре­деляющих его элементов. Динамичность баланса означа­ет, что любые перемены во взаимодействии его слагае­мых (вызванные, например, геополитической переориен­тацией от «западноцентризма» на Восток даже ослаблен­ной ныне России) способны существенно повлиять на расстановку сил и очертания геополитической карты планеты, и в этой ситуации приоритетное значение при­обретает возможность воздействовать на политику и да­же целостность государсгва через этнические элиты, особенно национальных меньшинств. Тем самым прида­ется дополнительный импульс как росту этнонациона-лизма среди нацменьшинств, его дальнейшему перерож­дению в сепаратизм (в случае компактного проживания маргинальных этносов), так и нарастанию национализма

Народы мира в зеркале геополитики

извне (в случае, если нацменьшинства имеют государст­венное образование по другую сторону границы). Отве­том же на это может быть всплеск национальных чувств ведущей нации, тем более что нередко «альтернативные» интересы руководителей маргинальных этносов сводятся к элементарным территориальным требованиям.

Питирим Сорокин подсчитал, что за 24 века истории человечества на четыре мирных года приходится один год, сопровождающийся насильственными конфликта­ми — войнами, революциями, бунтами, которые счита­ются социальными конфликтами. Социальные конфлик­ты обычно разделяют на:

- политические — борьба за власть, доминирование, влияние,авторитет;

- конфессиональные — за право исповедовать ту или иную религию;

- социально-экономические — «между трудом и ка­питалом», например между профсоюзами и работодате­лями;

- этнические — за права и интересы этнических общностей.

Принципиальный вопрос понимания специфики ме­жэтнических конфликтов — это вопрос о их связи с са­мим феноменом этничности: является ли связь между ними сущностной, заложенной в этническом многообра­зии человечества, или она сугубо функциональна? Если считать истинным первый подход, то тогда сербов и ал­банцев, ингушей и осетин, арабов и евреев, армян и азер­байджанцев следует признать «несовместимыми». Если исходить из второго, то надо сделать вывод: не этнич-ность составляет суть таких конфликтов, она— форма их проявления. Так, молдаване говорят, что у них нет конфликта с русскими или украинцами, это просовет-

Раздел 9

ский режим сопротивляется в Приднестровье. Чеченские события многие считают не межэтническим конфликтом, а криминальным переделом собственности. Просто в конфликтных ситуациях обнажаются противоречия, ко­торые существуют между общностями людей, консоли­дированными на этнической основе. Далеко не в каждый конфликт бывает вовлечен весь этнос, это может быть его часть, группа, которая ощущает или даже осознает противоречия, ведущие к конфликту.

В реальности мы встречаемся со взаимопроникаю­щими конфликтами, каждый из которых составляет пи­тательную среду для другого. Не случайно даже специа-листы-конфликтологи часто не могут прийти к единому мнению, с каким конфликтом имеют дело — с этниче­ским в политическом камуфляже или наоборот.

Межэтнические конфликты множественны по своей природе. Исследователи предлагают самые разные их классификации. По целям, которые ставят перед собой вовлеченные в конфликт стороны, этнические конфлик­ты можно подразделить на:

- социально-экономические, при которых выдвига­ются требования гражданского равноправия (от прав граждан до равного экономического положения);

- культурно-языковые и конфессиональные, при ко­торых выдвигаемые требования затрагивают проблемы сохранения или возрождения функций языка, культуры, религии, этнической общности;

- политические, если участвующие в них этнические меньшинства добиваются политических прав (от автоно­мии местных органов власти до полномасштабного кон-федератизма);

- территориальные —на основе требований измене­ния границ, присоединения к другому («родственному» с

Народы мира в зеркале геополитики

культурно-исторической точки зрения) государству или создания нового независимого государства.

Кроме целевого подхода природу межэтнических конфликтов можно рассматривать с точки зрения струк­турных изменений в обществе как основы противоречий, приводящих к конфликтам. Этносоциологи считают, что в основе межэтнической напряженности лежат процессы, связанные с модернизацией и интеллектуализацией на­родов. Эти процессы привели к тому, что в престижных видах деятельности нарастала конкуренция между ти­тульными и другими этносами. Иллюстрацией может служить позиция русских в союзных республиках, у ти­тульных этносов которых к концу 70-х годов не только сформировалась полиструктурная интеллигенция (т. е. помимо административной и занятой в сфере просвеще­ния, как было в основном в 30-60-х годах, появилась еще и научная, художественно-творческая, а у некоторых на­циональностей и производственная), но и сложились но­вые ценностные представления, в том числе о самодоста­точности и важности большей самостоятельности. Такие представления и ценности не совпадали с теми, которые были у русских в этих республиках. Большинство из них приехали туда с установкой помогать местному населе­нию (у многих помогали их родители), а следовательно они и ощущали себя по статусу выше титульных этносов.

Этот подход акцентирует внимание на том, что на определенном историческом отрезке времени происходят изменения в потенциале этнических групп, претендую­щих на привилегированные, престижные места, в том числе во власти; изменяются и ценностные представле­ния групп. Подобная ситуация сложилась ранее (к 70-м годам) в Европе, когда менялась диспозиция в положе­нии валлонов и фламандцев в Бельгии; в Канаде, когда

франкоканадцы стали догонять по социальному и эконо­мическому потенциалу англоканадцев. Такая ситуация может сохраняться достаточно долго после заявления претензий на изменение, до тех пор, пока центральная власть сильна. Если же она теряет легитимность, как это было в СССР в конце 80-х— начале 90-х годов, то появ­ляется шанс не только высказать претензии, но и реали­зовать их. Дальнейшее развитие событий— эскалация или свертывание конфликта— во многом зависит от со­стояния центральной власти.

Как результат политического насилия следует рас­сматривать социальное и экономическое неравенство, конкуренцию на рынке труда, земли и жилья, которые зачастую перерастают в межэтнические конфликты. Та­кова природа ферганских (1988 г.), душанбинских (1990 г.), ошских (1991 г.) и других подобных событий. При этом чаще всего этническая общность, «подверг­шаяся нападению», выступала в роли «козла отпущения»

[2].

В СССР переход к демократизации, сопровождав­шийся борьбой старых и новых политических элит, при­вел к тому, что эта борьба в полиэтническом обществе «приобрела этнополитическую окраску». Обострение этнополитических конфликтов вызывали неумелые, не­последовательные шаги по преобразованию государства в реальную федерацию, попытка силой остановить де-зинтеграционные тенденции в республиках (тбилисские события 1989 г., бакинские 1990 г., вильнюсские 1991 г.). Некоторые конфликты рассматриваются уже как следст­вие распада Союза ССР, когда в отделившихся респуб­ликах в борьбу «за свою долю политического и террито­риального наследства» вступили бывшие автономии или желавшие получить автономию (Абхазия и Южная Осе-

Народы мира в зеркале геополитики

тия в Грузии, Приднестровье и Гагаузия в Молдове, Ка­рабах в Азербайджане).

При этом нередки случаи ложного этнического кон­фликта, когда реальный конфликт интересов между группами отсутствует, но они имеют самые тяжкие по­следствия. Так, например, ученые не смогли объяснить, почему летом 1988 г. погромам подверглись именно тур-ки-месхетинцы, а не иные этнические меньшинства, на­селявшие Ферганскую долину.

9.2. Детерминанты этнических конфликтов

В психологии считается, что причины этнических конфликтов должны рассматриваться в рамках более общих теорий. При этом следует отметить, что почти все психологические концепции явно или неявно учитывают социальные причины межгрупповых конфликтов и при­чины социальной конкуренции и враждебности, прояв­ляющиеся в действиях или представлениях. В англий­ском языке есть даже разные слова для двух видов при­чин: «reason» (то, во имя чего происходит конфликтное действие, цель действия) и «cause» (то, что приводит к враждебным действиям или межгрупповой конкурен­ции). Как правило, психологи не сомневаются в наличии reasons во всех или в большинстве межгрупповых кон­фликтов, но, даже подразумевая, что это конфликты ин­тересов, несовместимых целей в борьбе за какие-либо ограниченные ресурсы, оставляют их изучение предста­вителям других наук. А сами в качестве causes предлага­ют те или иные психологические характеристики [27].

Раздел 9

Автор одной из первых социально-психологических концепций В. Макдугалл (1871-1938) приписал проявле­ние коллективной борьбы «инстинкту драчливости». По­добный подход называют гидравлической моделью, так как агрессивность, по мысли Макдугалла, не является реакцией на раздражение, а в организме человека при­сутствует некий импульс, обусловленный его природой.

Гидравлическая модель психики лежит в основе идеи 3. Фрейда (1856-1939) о причинах войн в человече­ской истории. Фрейд считал, что враждебность между группами неизбежна, так как конфликт интересов между людьми в принципе разрешается только посредством на­силия. Человек обладает деструктивным влечением, ко­торое первоначально направлено внутрь (влечение к смерти), но затем направляется на внешний мир, следо­вательно, благотворно для человека. Враждебность бла­готворна и для вовлеченных в нее групп, так как способ­ствует стабильности, установлению чувства общности у их членов. Враждебность к какой-либо группе является и способом объединения нескольких других: во время войн создаются более обширные объединения племен или го­сударств, в пределах которых на противоборство налага­ется запрет, что происходило, например, в период борь­бы греческих государств против варваров. Именно бла­готворность враждебности для человека, группы и даже объединений групп, по мнению Фрейда, приводит к не­избежности насилия.

Главный тезис творца третьей гидравлической моде­ли— австрийского этолога К. Лоренца (1903-1989)— состоит в том, что агрессивное поведение людей, прояв­ляющееся в войнах, преступлениях и т.п., является след­ствием биологически заданной агрессивности. Но если у хищников агрессия служит сохранению вида, то для че-

Народы мира в зеркале геополитики

ловека характерна внутривидовая агрессия, направленная на враждебных соседей и способствующая сохранению группы. Представители традиционных культур, как пра­вило, соблюдают заповедь «не убий» внутри общности, даже воинственные североамериканские индейцыютаналагали табу на убийство соплеменников.

Опираясь на идеи 3. Фрейда, Т. Адорно (1903-1969) объясняет отношения к чужим группам особенностями процесса социализации ребенка в раннем детстве, в част­ности амбивалентностью эмоциональных отношений в семье. У человека, воспитанного в семье, где царят фор­мальные, жестко регламентированные отношения, часть агрессивности выплескивается на тех, с кем индивид се­бя не идентифицирует, т.е. на внешние группы.

В дальнейшем был описан антропологический тип, названный авторитарным^ среди черт которого кроме неприятия чужих групп были выделены и другие харак­теристики: слепое следование авторитетам, механиче­ское подчинение общепринятым ценностям, стереотип­ность мышления, агрессивность, цинизм, подвержен­ность суевериям, сексуальное ханжество, злобное отно­шение ко всему человеческому. Для него характерна об­щая тенденция неприятия всех чужих групп и завышения оценки собственной группы.

Социологи, политологи и этнологи, стремясь выде­лить конфликт из других близких феноменов, часто рас­сматривают его исключительно как реальную борьбу между группами, как столкновение несовместимых ин­тересов. При таком понимании конфликта он представ­ляет собой стадию крайнего обострения противоречий, проявляющуюся в конфликтном поведении, и имеет точ­ную дату начала противоборства. В этом случае проти­воречие между группами, несовместимыми целями в

Раздел 9

борьбе за ограниченные ресурсы (территорию, власть, престиж) оказывается лишь одной из стадий конфлик­та— той стадией, которую обычно называют объектив­ной конфликтной ситуацией. Собственно говоря, на Зем­ле почти повсюду существуют противоречия между эт­ническими общностями

При социологическом подходе к объяснению причин конфликтов анализируется взаимосвязь социальной стра­тификации общества с этнической принадлежностью на­селения. При политологическом подходе одной из самых распространенных является трактовка роли элит, прежде всего интеллектуальных и политических, в мобилизации этнических чувств, межэтнической напряженности и эс­калации ее до уровня открытого кон4)ликта.

Чаще всего напряженность существует между доми­нантной этнической общностью и этническим меньшин­ством, но она может быть как открытой, проявляющейся в форме конфликтных действий, так и скрытой, тлею­щей. В последнем случае напряженность выражается в социальной конкуренции, основанной на оценочном срав­нении своей и чужой групп в пользу собственной. В ходе конфликта возрастает значение двух важных условий социальной конкуренции:

1. Члены своего этноса воспринимаются как более похожие друг на друга, чем они есть на самом деле. Ак­цент на внутригрупповом сходстве приводит к деинди-видуализации, выражающейся в чувстве собственной анонимности и недифференцированном отношении к отдельным представителям чужой группы. А деиндиви-дуализация облегчает осуществление агрессивных дей­ствий по отношению к «врагам». Так, при исследовании традиционных культур было обнаружено, что чем боль­ше сходных элементов оформления внешности (одежда,

Народы мира в зеркале геополитики

прическа, раскраска лица и тела), способствующих деин-дивидуализации, у членов племени, тем болееоно агрес­сивно. Форма как элемент, увеличивающий деиндиви-дуализацию, безусловно, облегчает проявления агрес­сивности и во враждующих армиях.

2. Члены других этносов воспринимаются как более отличающиеся друг от друга, чем они есть на самом де­ле. Часто культурные и даже языковые границы между этническими общностями неопределенны и трудно уло­вимы. Но в конфликтной ситуации субъективно они вос­принимаются как яркие и четкие. Показательный пример этой тенденции — подчеркивание и преувеличение раз­личий между народами тутси и хуту в Руанде, что спо­собствует многолетней трагедии руандийского народа— резне и чисткам по этническому признаку, унесшими миллионы жизней как хуту, так и тутси. А задолго до начала конфликтного взаимодействия между Арменией и Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха в средст­вах массовой коммуникации обеих республик стал пла­номерно формироваться образ врага как географически близкого, но культурно далекого народа.

Итак, в ходе этнических конфликтовмежгрупповая дифференциация протекает в форме противопоставле­ния своей и чужой групп: большинство противопостав­ляется меньшинству, христиане — мусульманам, корен­ное население— чужакам. Единство в негативных оцен­ках чужой группы не только выполняет полезную для общности функцию, но и часто является необходимым условием для победы в конфликте.

Социальные противоречия хотя и играют решающую роль среди причин конфликтных действий, не связаны с ними напрямую: конфликтные действия возникают, если противоборствующие стороны осознали несовмести-

Раздел 9

мость своих интересов и имеют соответствующую моти­вацию поведения.При этом важное значение приобрета­ет стадия осознания и эмоционального вызревания кон­фликта. Например, пережитые «исторические несправед­ливости» вызывают желание восстановить справедли­вость, но это не обязательно приводит к возникновению мгновенной реакции. Чаще до начала конфликтного взаимодействия проходят многие годы, на протяжении которых этническая общность сплачивается вокруг идеи отмщения. Так было во Франции после поражения в вой­не с Германией 1870 г. и потери Эльзас-Лотарингии.

С психологической точки зрения конфликт не только не начинается с началом конфликтных действий, но и не заканчивается с их окончанием. После завершения пря­мого противодействия — на этапе «зализывания ран» — конфликт может сохраняться в форме социальной конку­ренции и проявляться в образе врага и предубеждениях. Так, даже в середине 90-х годов 24% русских респонден­тов старше 60 лет, т.е. переживших войну, соглашались с утверждением, что немцы — исконные враги русского народа.

Поиск «козлов отпущения» в ходе этнических кон­фликтов осуществляется с помощью механизмасоци­альной каузальной атрибуции. В мировой истории мы встречаемся с бесчисленным количеством примеров аг­рессивного поведения, прямо направленного на членов чужой группы, которые воспринимаются ответственны­ми за негативные события — эпидемии, голод и другие несчастья. Например, в средневековой Европе убийства евреев объяснялись их злодействами в распространении эпидемии чумы. Следовательно, с помощью атрибуций группы большинства оправдывают совершаемые или планируемые действия против «чужаков».

Народы мира в зеркале геополитики

То же самое наблюдается на индивидуальном уров­не: когда люди сталкиваются с социально нежелатель­ным или опасным положением дел, для них характерна тенденция воспринимать несчастья как результат чьих-то действий и найти кого-то, ответственного за них. Во многих документально подтвержденных исторических случаях эти «кто-то», т. е. вредители или враги мораль­ных устоев и политического порядка, обнаруживались. Социальное знание общества обеспечивало большой вы­бор «козлов отпущения» — преступников, злодеев, тем­ных личностей и т.п.

Вариантом социальной каузальной атрибуции вы­ступаетатрибуция заговора. На основе атрибуций заго­вора строится все многообразие концепций заговора. Они встречаются и в так называемых примитивных и в цивилизованных обществах, различаются степенью «наукообразности», могут затрагивать все сферы обще­ственной жизни, описывать заговорщицкую деятель­ность в местном и вселенском масштабе. Но можно вы­делить и общие для всех концепций заговора черты. Обычно они возникают в ситуации экономического, со­циального, политического кризиса или бедствий типа эпидемии. Подчеркивается групповой характер загово­ра— вредителями объявляются группы меньшинств (ре­ального — масоны, правдоподобного — агенты зару­бежных разведок, фантастического — ведьмы). Очень часто в качестве «заговорщиков» выступают группы эт­нических меньшинств.

В объяснительных моделях природы межэтнических конфликтов особое место занимают поведенческие кон­цепции. Они не отрицают значения социально-структурных факторов, но акцентируют внимание на со­циально-психологических механизмах, стимулирующих

Раздел 9

конфликт. В рамках этих концепций широко известна теория фрустрации — агрессии (фрустрация — это со­стояние опасности от нанесенного группе ущерба, стресс, ощущаемый как препятствие в осуществлении цели, ко­торые, согласно данной теории, ведут к агрессии).

Социологи и психологи, изучая реальные социально-культурные и политические ситуации, насытили эту тео­рию конкретным содержанием, выделив в межэтниче­ских конфликтах феноменотносительной депривации.При этом не просто подчеркивается опасность деприва­ции в связи с ухудшением условий жизни группы, но и сама она рассматривается как разрыв между ценностями-ожиданиями людей и их возможностями.

Таким образом, под этническим конфликтом в ши­роком смысле слова следует понимать любую конкурен­цию между этносами (или этническими группами) — от реального противоборства за обладание ограниченными ресурсами до конкуренции сог^иальной — во всех случаях, когда в восприятии хотя бы одной из сторон противо­стоящая сторона определяется с точки зрения этниче­ской принадлежности ее членов [28].

9.3. Модальность этнических конфликтов

Часто на бытовом уровне, да и в профессиональной среде, можно слышать: вот если бы у нас не было эконо­мических трудностей и «все жили бы хорошо», то ника­ких этнических конфликтов не было бы. Но и в Канаде, и в Бельгии, и во Франции, и в Ольстере люди живут не­плохо, а межэтническая напряженность есть. В перечис-

Поиск по сайту: