Технология экономического рывка в России

Печ. по: Ханин Г. И. Технология экономического рывка в России // ЭКО. 2004. № 9. С. 80-97.

В очередной раз Россия оказалась в состоянии экономической отсталости. По объему душевого производства валового внутреннего продукта (ВВП) в пересчете из национальной валюты в доллары по паритету покупательной способности СССР входил в группу развитых стран, хотя занимал в ней одно из последних мест. В 90-е годы XX века Россия в связи с огромным спадом производства быстро опустилась на 50-60-е место в мире по этому показателю, покинув группу развитых стран, в которую в настоящее время входят примерно 30-35 стран мира с ВВП на душу населения, превышающим 10000 дол. в год.

Хотя после 1999 г. российская экономика развивается довольно быстро, этот рост нельзя считать устойчивым, так как обеспечивается он пока преимущественно благодаря высоким мировым ценам на нефть и большим резервам производственных мощностей и рабочей силы, образовавшимся в результате огромного спада за 1991-1998 гг., хотя улучшение качества управления после 1998 г. тоже играет в этом подъеме определенную роль.

Разрушение производственного, интеллектуального и человеческого потенциала в 90-е годы оказалось таким глубоким, что при ухудшении внешних условий экономического развития рост легко может смениться спадом, в лучшем случае - длительным застоем (тревожным сигналом является падение среднесуточного производства промышленной продукции в IV квартале 2003 г. и I квартале 2004 г. по сравнению с предшествующим периодом, по расчетам Госкомстата РФ).

Россия трижды в своей истории оказывалась в аналогичной ситуации: в конце XVII века, середине XIX и в конце 20-х годов XX века. Изучение того, как Россия пыталась преодолеть экономическую отсталость в эти периоды, представляется поэтому крайне актуальным. Российские историки и экономисты делают разные выводы в отношении этих уроков для современной российской экономики.

Вдогонку за Западом: от реформ Петра I до нэпа

Первые относительно достоверные оценки соотношения душевого ВВП России и других крупных стран мира, а таких стран было тогда совсем не много, в конце XVII века появились в печати в середине 90-х годов. По расчетам крупного специалиста по проблемам экономического роста в мире В. А. Мельянцева, тогда душевой ВВП России отставал от стран Запада в 1,5-2 раза и от Китая и Индии - в 1,5 раза. Сильным было тогда отставание России и по другим социально-экономическим показателям (грамотность, уровень урбанизации, урожайность сельскохозяйственных культур) . Заметим, что разрыв по нынешним временам не такой уж большой, но тогда абсолютные уровни душевого ВВП были настолько малы, а дифференциация в доходах различных групп населения столь велика, что даже такой разрыв создавал огромные проблемы для населения отставших стран и для их военного могущества и политического влияния.

Впервые серьезную попытку вырваться из экономической отсталости предпринял Петр I. Удалось ли ему это? Ретроспективная макроэкономическая статистика для петровского периода отсутствует. Можем только, весьма приблизительно, представить развитие российской экономики за весь XVIII век, когда петровские преобразования постепенно, с отступлениями, проникали в российское общество.

Если верить западным ученым, российская экономика в XVIII веке развивалась быстрее западной. Так, по оценкам английского экономиста Блэквелла, душевой ВВП России в XVIII веке увеличивался на 0,3% в год - заметно быстрее, чем в Западной Европе в тот же период. Однако В. А. Мельянцев утверждает, что этот рост был, по его расчетам, всего лишь 0,1% в год, что меньше, чем в западных странах . Правда, методика расчета В. А. Мельянцева изложена весьма туманно и ее невозможно верифицировать. У западных ученых в такого рода расчетах накоплен очень большой опыт.

Несколько косвенных, но весьма существенных фактов экономической и политической жизни России в XVIII веке склоняют к тому, чтобы принять оценки Блэквелла. Я, опираясь на данные, приведенные академиком С. Г. Струмилиным в его книге «История черной металлургии СССР», исчислил внутреннее потребление чугуна в Англии и России в XVIII веке и долю внутреннего потребления России по отношению к Англии в расчете на душу населения (нет нужды доказывать, что чугун и сталь являлись индикатором экономического развития и в XVIII веке). Так вот, эта доля в 1720 г. составила менее 12%, в 1750 г. - 24%, а в 1800 г., уже после того как началось отставание российской черной металлургии от английской с началом использования кокса в выплавке чугуна вместо леса, все-таки 32%.

Таким образом, за весь XVIII век доля России увеличилась почти в 3 раза. Это ли не ликвидация экономического отставания?

Экспорт Великобритании с 1720 г. по 1800 г. вырос примерно в 5 раз , а в России за несколько меньший период (в серебряных рублях) - в 10 раз . Надо обратить внимание, что я веду сравнение с наиболее развитой страной Запада в XVIII веке - Англией. Достаточно убедительным доказательством экономических успехов России в XVIII веке явилась ее победа над наполеоновской Францией в Отечественной войне 1812 г., просто невозможная при слабой экономике.

В промышленную революцию в конце XVIII века крепостническая Россия вступила с большим опозданием, имея низкий уровень образования и сельского хозяйства. И в первой половине XIX века экономическое отставание от Запада (отставание от Востока было ликвидировано в XVIII веке) снова начало усиливаться. Драматическим свидетельством этого стала Крымская война, которую Россия проиграла, несмотря на огромное мужество своих солдат, матросов и офицеров. Задача преодоления отсталости опять стала национальной задачей.

Отмена крепостного права и другие экономические и общественные реформы 60-х годов открыли путь к развитию капитализма в России, появилась надежда, что на путях рыночной экономики и постепенной демократизации общественной жизни Россия сумеет преодолеть свою экономическую отсталость от Запада.

Насколько оправдалась эта надежда? В 90-е годы XX века много писалось об экономических успехах России после отмены крепостного права, особенно перед Первой мировой войной. Могло создаться впечатление, что поставленная цель - преодоление экономической отсталости - постепенно достигалась. Статистика этого не подтверждает, хотя по сравнению с предреформенным развитием экономическое развитие действительно ускорилось. Но Запад развивался быстрее.

Первые двадцать пять лет после отмены крепостного права российская экономика развивалась медленно. Значительное ускорение произошло после 1885 г., в результате созревания рыночных институтов, перехода к золотому обращению, усиления протекционизма, притока инострано- го капитала, роста мировых цен на зерно - важнейший элемент российского экспорта. При всем том отношение душевого ВВП в России к среднеевропейскому уровню в 1910 г., по расчетам бельгийского экономиста Бэрока, оказалось точно таким же (57%), как и в 1860 г. По сравнению с США разрыв значительно увеличился. И только по сравнению с крупнейшими странами Азии он уменьшился .

Ну а как же рост в 1908-1913 гг., о котором так много пишут? Экономистам хорошо известно, что нельзя для рыночной экономики судить о ее возможностях по годам подъема, надо это делать по всему экономическому циклу. С конца предыдущего подъема, закончившегося в 1900 г., доля России в производстве важнейших видов продукции тяжелой промышленности по отношению к ведущим странам мира сократилась . По душевому ВВП, если верить расчетам А. Мэддисона, темп роста в России был несколько выше, чем в Западной Европе и Японии (соответственно 22, 19,7 и 12%), но значительно ниже совокупного темпа роста ВВП США, Канады, Австралии, Новой Зеландии . По расчетам В. А. Мельянцева, темпы роста российского ВВП в 1900-1913 гг. были ниже, чем в 18851900 гг., и, что еще более важно, в этот период заметно снизились среднегодовые темпы роста производительности труда и душевые темпы роста ВВП. Упала и доля интенсивных факторов в росте ВВП, составившая совершенно ничтожную величину в 12-13% .

Правда, на эти годы пришлись русско-японская война и революция 1905-1907 гг., но вряд ли их влияние на экономическое развитие России было значительным: уровень военных расходов был относительно невелик, а самая острая фаза революции продолжалась несколько месяцев. К тому же после кризиса война может даже содействовать экономическому развитию. Ну а действительно быстрый рост в 1908-1913 гг. носил в большой мере конъюнктурный характер: он пришелся на период высоких мировых цен на зерно, от уровня которых экономика таких аграрных стран, как Россия, зависела тогда так же, как сейчас зависит от мировых цен на нефть.

В прошлом году в США вышла книга Ричарда Аллена «От фермы до фабрики», ставшая сенсацией в научном мире. Я о ней еще поговорю в связи с последующими этапами развития российской экономики. Анализируя результаты развития российской экономики в конце XIX - начале ХХ века, в том числе и экономический бум перед Первой мировой войной, Р. Аллен приходит к выводу, что он носил преимущественно конъюнктурный характер, связанный с ростом цен на зерно, и не имел никаких шансов продолжаться в последующем, когда цены на зерно снижались. И тогда Россию, по его мнению, должна была постичь судьба Аргентины, тоже специализировавшейся на экспорте зерна, которая как раз в 30-е годы, после падения мировых цен на зерно, начала свое скольжение вниз, и, хуже того, Индии .

Общий вывод Р. Аллена состоит в том, что дореволюционная Россия в ее тогдашнем общественном состоянии неспособна была преодолеть свое экономическое отставание от Запада. Кстати, отмечу, что вывод о конъюнктурном характере российского экономического роста перед Первой мировой мировой войной задолго до Р. Аллена сделал выдающийся историк российской экономики П. И. Лященко в своем знаменитом учебнике «История народного хозяйства СССР» .

Все сказанное подтверждает правоту В. А. Мельянцева, утверждавшего, что, «несмотря на некоторый прогресс в осуществлении модернизации, Россия в предреволюционный период так и не смогла начать процесс догоняющего развития по отношению к Западу» .

«Советское экономическое чудо»

Первая мировая подтвердила глубокую экономическую отсталость России, которая не выдержала бремени войны и военных расходов и надломилась и в экономическом, и в социально-политическом отношении. Война и на этот раз выявила реальное положение в экономике. Первая мировая и гражданская войны, политика военного коммунизма нанесли огромный экономический ущерб экономике России, поставив ее на грань полного краха. Нэп создал предпосылки для восстановления экономики России, и она действительно достигла довоенного уровня примерно к 1929 г. На этом основании во многих публикациях 90-х годов делался вывод об огромных экономических возможностях нэпа, которые были погублены отказом от него в конце 20-х годов. Уже в 1989 г. такое утверждение показалось мне сомнительным.

Разгадка, как это часто и впредь будет в российской экономике, лежала в недостоверной статистике. Производственные фонды в СССР тогда (как и сейчас) были оценены значительно ниже их реальной стоимости, и это обстоятельство имело огромные последствия для оценки экономического положения страны. Не вдаваясь в статистические детали, которые любознательный читатель может найти в моей статье , отмечу следующее.

При реальной оценке фондов оказалось, что рентабельность экономики была ничтожной, равно как и размеры роста производственных фондов. Выяснилось, что нэп, пригодный для восстановления довоенного уровня экономики за счет лучшего использования имеющихся ресурсов, был неспособен обеспечивать существенный прирост имеющегося капитала, наращивать его. Следовательно, для долгосрочного развития экономики он был непригоден. К такому же выводу приходит в опоминавшейся книге и Р. Аллен, посвятивший основную ее часть доказательству преимущества выбранной в конце 20-х годов стратегии экономического роста по сравнению с другими возможными стратегиями: нэповской и капиталистической.

Как и в период Петра I, выход из экономической отсталости был найден с помощью мобилизации всех ресурсов страны в целях скорейшего создания тяжелой промышленности и других отраслей, обеспечивающих успешное экономическое развитие (образование, здравоохранение, наука, геология и т. д.). Такая мобилизация шла долгое время за счет уровня жизни населения и его демократических прав и свобод. Как справедливо оценивал сталинский период Лев Копелев, это был «рабовладельческий период первоначального социалистического накопления». Только после решения первоочередных задач, создания предпосылок успешного долгосрочного экономического развития и появления мощного оборонного комплекса стало возможным увеличивать уровень жизни населения, который с начала 50-х до начала 80-х годов вырос в несколько раз. В 30-50-е годы советская экономика развивалась намного быстрее, чем большинство развитых стран мира, в том числе и страны, где наблюдалось «экономическое чудо». Поэтому вполне правомерно для этого периода, особенно 40-50-х годов, говорить и о «советском экономическом чуде» .

В результате ускоренной модернизации СССР к началу 60-х годов резко повысил свой удельный вес в мировой экономике и стал второй державой в мире по объему ВВП и военному могуществу, страной с мощным научно-образовательным комплексом. По ряду показателей уровня жизни населения страна занимала вполне достойное место среди других развитых государств (продолжительность жизни населения, уровень калорийности питания, уровень образования и медицинского обслуживания), в то время как по другим продолжала сильно отставать.

Можно ли перегнать, не догоняя?

В 60-80-е годы СССР стал терять достигнутые позиции и в области экономики, и в других сферах, подобно тому как Россия теряла свои позиции в конце XVIII века. В 90-е годы это отставание от других стран намного выросло. В то время как почти все страны мира наращивали объем своего производства, в России он сокращался, и до сих пор страна еще не достигла даже уровня 1990 г. ни по абсолютному, ни по душевому объему ВВП. Многие отрасли экономики, которые определяют условия ее дальнейшего развития, оказались в глубочайшем кризисе: инвестиционный сектор, научно-образовательный комплекс, здравоохранение, геологоразведка, проектное дело.

В настоящее время Россия вновь переживает, в сущности, тот же период глубокого экономического отставания, как и в конце XVII века и в конце 20-х годов ХХ века. Попытки выйти из этого отставания на путях возникшей рыночной экономики и демократических, пусть и весьма несовершенных и во многом фальшивых, институтов дают весьма ограниченные результаты. Тот подъем, который переживает российская экономика в последние пять лет, носит восстановительный характер, как и подъем периода нэпа. Как только будет достигнут максимально возможный уровень использования имеющихся ресурсов, он прекратится. К тому же он опирается в значительной степени на высокие цены на нефть, которые не могут удерживаться бесконечно на этом необычно высоком уровне (до 1960 г., когда цены на нефть определялись преимущественно на рыночной основе, средняя цена за баррель не превышала, по моим расчетам, 10 дол. в современных ценах вместо более 30 дол. в настоящее время).

Реконструктивный период, связанный с наращиванием производственного потенциала на новой технической базе, порождает множество новых, несравненно более сложных проблем. И нет свидетельств тому, что нынешняя экономика в состоянии их решить. Вспомним хотя бы многолетние разговоры о возрождении некогда мощнейшей у нас авиационной промышленности, которые так и остались разговорами ввиду принципиально нового характера решаемых задач. Справедливости ради отмечу, что в стране все-таки удалось решить отнюдь не простую в техническом и финансовом отношении задачу развития телекоммуникаций: создать систему мобильной связи, электронной почты и Интернета, правда, с технической и финансовой иностранной помощью.

Общий вывод из сказанного довольно печален: задачу преодоления экономической отсталости в России успешно решали авторитарные режимы, а более демократические утрачивали достигнутые ранее позиции в экономике.

Вполне естественно обращение к удачным примерам преодоления экономической отсталости в прошлом - при Петре I и Сталине. Несколько лет назад в малотиражной коммунистической «Экономической газете» была опубликована статья физика из Академгородка Алабужева под заголовком «России нужна сверхзадача». Автор доказывал, что русский народ готов идти на любые жертвы для преодоления своей отсталости и укрепления страны. Поэтому и сейчас надо поставить перед ним задачу скорейшего преодоления экономической отсталости на основе внедрения в производство огромной массы имеющихся у российских ученых и инженеров научно-технических идей, создания ряда новых отраслей промышленности, жертвуя на время уровнем жизни населения.

Аналогичные идеи в целом ряде ярко написанных книг развивает пользующийся огромной популярностью среди части населения журналист Максим Калашников. В последней из них, «Вперед в СССР-2», он пространно рассуждает о семи русских чудесах, которые можно осуществить в современной России и которые избавят ее от нынешней позорной отсталости. Идея нового русского чуда на основе использования научных достижений России присутствует в каждой книге Максима Калашникова. И она завораживает читателей, особенно молодежь.

А вот мнение Анатолия Уткина, автора многих высокопрофессиональных книг по мировой и российской истории. Он утверждает, что «прочным фактом современной жизни является то, что от балтийских шхер до Берингова пролива новая-старая Россия с удивительной силой тихо, но прочно таит глубинное несогласие... с предрекаемой второстепенной судьбой» . Рассматривая сценарий конфронтации с Западом в ответ на ущемление интересов России на международной арене, Анатолий Уткин пишет, что «он предполагает мобилизацию ресурсов с целью сорвать строительство очередного санитарного кордона. Стране не привыкать к очередной мобилизации - это почти естественное состояние России на протяжении где-то столетия. Потребуется автаркия, подчеркнутая внутренняя дисциплина, плановая (по крайней мере, в оборонных отраслях) экономика, целенаправленное распределение ресурсов» .

Неизбежность рывка для преодоления застоя и отставания как особенность русской модели управления теоретически обосновывает и А. П. Прохоров в своей замечательной книге «Русская модель управления». Только так Россия и может жить -от спячки к рывкам, убеждает на множестве исторических примеров А. П. Прохоров. Ту же теорию рывков как особенности развития России обосновывают Сергей Валянский и Дмитрий Калюжный .

Итак, рывок. Как же его собираются произвести сейчас? В этом отношении у большинства сторонников этой идеи колебаний нет. Только на основе новейших научных открытий, создавая экономику XXI века, и ни в коем случае не через развитие традиционных отраслей. Идти, так сказать, в обгон, перегонять, не догоняя. С этим согласны Алабужев, М. Калашников, С. Валянский и Д. Калюжный, М. Делягин, С. Глазьев, многие другие сторонники мобилизационной экономики.

И вот здесь возникает множество вопросов, на которые сторонники этой моднейшей сейчас идеи даже не пытаются ответить, они их просто не замечают. Они не пытаются анализировать реальное состояние российской экономики и общества в настоящее время. В этом отношении они, как мне кажется, ничем не лучше их предшественников- либералов, которые провалились во многом именно потому, что не принимали во внимание реальное состояние российского общества.

Начну с самого простого: где взять деньги для столь масштабного изменения структуры экономики? На этот вопрос пытался ответить только С. Глазьев, но его ответ поражает беспомощностью. Он уже много лет пишет о несметных спрятанных доходах в нефетегазовом комплексе России. Однако максимально обнаруженные им резервы здесь составили лишь 5-10 млрд дол. в год при высоких ценах на нефть. Это смешная величина для страны с валовым внутренним продуктом в 700-900 млрд дол. (о точной цифре все еще спорят) и с нынешними мизерными капитальными вложениями, лишь слегка превышающими 100 млрд дол. ежегодно. На такие деньги рывка не произведешь. Здесь нужны сотни миллиардов дополнительных источников финансирования.

Однако деньги - это важно, но далеко не все. Имеются ли реально все эти тысячи научно-инженерных открытий, ждущих своей реализации? Скучный вопрос о том, сколько же Россия продает своих замечательных научно-технических идей в виде лицензий, способен охладить пыл тех, кто дал себя увлечь красноречивым журналистам: ничтожные десятки миллионов долларов, в то время как США продают их на многие миллиарды долларов в год.

Дело в том, что российская наука, действительно богатая на идеи (но не столь уж сильно, как это представляется многим: иначе у нас были бы не единицы, а десятки Нобелевских премий, высок был индекс цитируемости научных работ и т. д.), была особенно слаба в практической их реализации. Здесь требуются не только научный ум, но и востребованность этих идей и умение их реализовать в виде готового продукта и технологий, что требует в свою очередь развитого опытного производства и высокой организации, то есть именно того, чего всегда не хватало в России.

А если все же удастся наладить опытное производство, как и кто будет организовывать массовое производство новых продуктов в нынешней России, где, по подсчетам Министерства труда, имеется лишь 5% квалифицированных рабочих вместо 50-60% в США и Германии и, по мнению многих специалистов, ненамного больше квалифицированных заводских инженеров? Проектные институты и конструкторские бюро сократили численность занятых в разы и живут сдачей площадей в аренду. Кто спроектирует заводы, кто поставит им оборудование и кто на них будет работать и, главное, как будет работать? Относительные успехи российской промышленности последних лет относятся почти полностью к выпуску изделий низшего ценового сегмента именно потому, что для среднего и высшего у нас нет квалифицированных специалистов, качественных оборудования и сырья, для производства которых тоже требуются квалифицированные специалисты и качественное новое оборудование.

Ограниченные возможности мобилизационной экономики

Но ведь сумели же решить эту проблему в России в 30-е годы ХХ века, - скажет грамотный читатель. По-настоящему это произошло только в 40-е и даже в 50-е годы, что потребовало огромных вложений во все сферы образования и переподготовку кадров. Нормой жизни стали высокая требовательность к кадрам и ответственность, чего давно уже у нас не наблюдается.

Я перечислил только часть проблем, возникающих при осуществлении предлагаемого России рывка, но и их достаточно, чтобы сделать вывод, что такой рывок может вылиться в очередную дорогостоящую хозяйственную и политическую авантюру, которая потребует больших жертв, но не принесет какого-либо эффекта. И опять придется сказать, как много раз за последние 40 лет: хотели как лучше, а получилось как всегда. Не вдаваясь в подробное обоснование, отмечу, что гораздо более перспективна ориентация на те отрасли экономики, где у России имеются сложившиеся производственные традиции и которые отстают от мирового уровня из-за недостаточного технического оснащения и обеспеченности кадрами.

Характер современной экономики очень сильно отличается от экономики конца XVII века и первой половины ХХ века, чтобы надеяться на удачное копирование старого способа преодоления экономической отсталости. Она стала намного сложнее, умнее и индвидуализированнее, чем старая экономика. Такие стороны старой экономики, как концентрация, специализация, синхронизация и массовое производство, для которых хорошо была приспособлена авторитарная и тоталитарная политическая и экономическая модель, во многих отраслях уже уходят в прошлое. Даже весьма удачные (и редкие) способы преодоления экономической отсталости авторитарными режимами Юго-Восточной Азии, достигнув рубежа современной экономики, заменялись на чисто рыночные механизмы и демократические формы правления.

Но как раз отрасли старой экономики уже были созданы в предшествующий период в России. Многие из них нуждаются в модернизации и расширении, и для них авторитарный режим может оказаться (но далеко не всегда) экономически эффективным. Однако для ряда отраслей экономики, ориентированных на требовательный потребительский и производственный спрос, испытанный способ преодоления отсталости вряд ли приведет к положительным результатам. Нельзя считать случайным, что в последний советский период относительно успешно развивались традиционные отрасли экономики и намного менее успешно - новые отрасли, такие как бытовая и промышленная электроника, телекоммуникации, выпуск высококачественных потребительских товаров, фармацевтика.

Нельзя не учитывать и нестабильность экономических успехов, достигнутых мобилизационной экономикой. Накопившаяся усталость от тягот этой экономики и авторитарного политического режима вынуждает переходить к либеральным формам, которые постепенно ведут к стагнации и упадку. Стоит ли выдавать зло за добродетель, оправдывая движение рывками особенностями российской цивилизации, даже если это и подтверждается историческими фактами прошлого развития России? Цивилизация ведь тоже не остается неизменной, она учится на своих недостатках и ошибках, городская цивилизация второй половины ХХ века не может не отличаться от аграрной цивилизации предыдущих веков. Авторитарные режимы, даже обеспечивая значительный экономический рост, извращают нравственный облик всех слоев общества, порождая страх и ложь, лишая своих граждан чести и достоинства. Когда умирают диктаторы, их наследники оказываются лишенными и государственных способностей, и гражданских качеств, а рядовые граждане неспособны на самостоятельные экономические и политические действия даже тогда, когда незадачливые вожди ведут страну в пропасть. Поэтому практически всегда в России вскоре после смерти диктаторов наступал застой.

Наконец (но не в последнюю очередь!), имеются ли в наличии в России такие деятели с выдающимися государственными способностями, как Петр I и Сталин, как бы ни оценивать их нравственные качества? Последние 40 лет показали удивительное убожество российских государственных деятелей. Видимо, прав Анатолий Уткин, утверждая, что самая слабая черта российской цивилизации - это организационные способности, а после ликвидации авторитаризма - идейная и нравственная пустота.

Одним словом, в России существует огромный риск неудачного повторения удавшихся в прошлом, притом с огромными человеческими жертвами, опытов преодоления экономической отсталости.

Некоторые элементы этого опыта, по-видимому, неизбежно придется повторить, если нынешние способы решения экономических проблем провалятся, что мне представляется весьма вероятным. Так, огромные потребности производства, инфраструктуры и научно-образовательного комплекса в финансовых ресурсах вряд ли удастся обеспечить принятыми сейчас средствами. Их потребуется мобилизовать. При Петре I и Сталине они мобилизовывались преимущественно за счет снижения жизненного уровня простых граждан. Сейчас он настолько низок по современным понятиям о благосостоянии, что здесь возможности невелики. Зато у нас есть небольшой слой граждан, которые накопили колоссальные богатства в стране и за рубежом и имеют огромные текущие доходы в результате бездумного раздаривания государственной собственности и общего беспорядка в стране в 90-е годы. Потребовать от них поделиться хотя бы частью этих неправедно нажитых богатств в пользу общества и его будущего - абсолютно оправданно со всех точек зрения. По моим подсчетам, такое перераспределение доходов способно увеличить ресурсы накопления производственной сферы и развития интеллектуальной инфраструктуры общества почти на 200 млрд дол., при сохранении и даже повышении доходов беднейших слоев населения . Такое перераспределение доходов является просто неизбежным, поскольку российская экономика (и этого не замечает отечественная статистика из-за заниженной оценки основных фондов и амортизации) является убыточной, во многом именно из-за чрезмерных доходов небольшой кучки собственников и топ-менеджеров.

Усиление роли государства при слабости и неэффективности частного сектора также неизбежно в тех отраслях экономики, где государство традиционно является достаточно эффективным собственником (железнодорожный и авиационный транспорт, оборонная промышленность, электроэнергетика и т. д.).

И Петр I, и Сталин обновляли, часто варварскими методами, правящий класс, закостеневший, коррумпированный и некомпетентный . Трудно отрицать, что наш нынешний правящий класс отличается этими же пороками, и его обновление является условием экономического подъема. Но кто будет судить о компетентности и степени коррумпированности? И как отбирать лучших управленцев, какими критериями при этом руководствоваться? В сталинской России методом проб и ошибок, по итогам практической деятельности отбирались подходящие кадры. Но тогда и критерии оценки были более простыми и очевидными. Сейчас они намного усложнились.

Огромную роль в подъеме экономики при Петре I и Сталине сыграло использование иностранного технического, организационного и интеллектуального опыта и достижений передовых стран мира. Примеры этого заимствования широко известны. При этом и Сталин, и Петр I использовали соперничество между этими странами, их заинтересованность в союзе с Россией и симпатии к ней части общественности этих стран (например, социалистически настроенной интеллигенции). В настоящее время такое заимствование в случае формирования в России автократического, не говоря уже о тоталитарном, режима будет крайне затруднено.

Россия начинает примерять на себя роль младшего партнера Китая, все больше становясь его сырьевым и интеллектуальным придатком. Это позволяет решить некоторые текущие задачи российской экономики, но вряд ли способно решить ее перспективные проблемы.

Так где же выход?

Читатель, напуганный предстоящими трудностями и опасностями, подстерегающими Россию при попытках преодоления экономической отсталости, спросит: а может, не стоит гнаться за этой столь трудно достижимой целью? Вот отстает Аргентина уже 70 лет от передовых стран Запада, и не умерла. Слишком, однако, различны условия наших стран, чтобы такое сравнение было правомерным. Никто, как будто, не собирается покушаться на территориальную целостность и независимость Аргентины.

Между тем Россия, огромная по территории, обладающая крупнейшими сырьевыми ресурсами и важным геополитическим положением, неизбежно будет привлекать к себе взоры быстро растущих экономически и демографически соседей с разных сторон.

Есть только один способ уменьшить эту опасность: вступить в политический союз с какой-нибудь мощной военнополитической группировкой или страной, которые станут гарантом ее территориальной целостности. Выбор здесь довольно велик: США, Китай, Европа, Япония. Но рассмотрение этого варианта выходит за пределы моих возможностей и знаний. К тому же вряд ли возможные союзники удовольствуются тем, чтобы просто взять Россию на содержание и под защиту.

Подводя итоги, отмечу: исторический опыт свидетельствует, что для преодоления далеко зашедшей экономической отсталости России приходилось и, видимо, придется опять использовать мобилизационные методы. Для их осуществления нужна сильная государственная власть, способная эффективно перераспределять ресурсы в пользу более важных общегосударственных нужд, ломая сопротивление сложившихся общественных структур и частных интересов, часто весьма могущественных. Важно при этом, даже идя на известные авторитарные меры, не задушить экономическую и гражданскую самодеятельность, как это было при Петре I и Сталине.

В прошлом это не получалось. Но это еще не означает, что не получится в настоящее время. Замечу, что от российских властей потребуется много ума и организованности, чего в прошлом им явно не хватало. В противном случае, даже при отнюдь не гарантированном ускорении экономического роста, Россию затем снова ждет застой и упадок.

Поиск по сайту: