Экономический рост советской экономики: альтернативная оценка

Ханин Г. Экономический рост: альтернативная оценка // Коммунист. 1988. № 17. С. 83.

Изучение советской экономики, и более широко, советского общества во многом зависит от качества экономической информации об объеме и динамике всей советской экономики и отдельных ее частей (отраслей, компонентов созданного и использованного валового национального продукта, основных фондов). Не стану преувеличивать значение точной цифры в оценке общества и экономики. Умному и наблюдательному советскому человеку, знающему внутреннюю жизнь советского общества, а иностранному - личные впечатления о людях, магазинах, транспорте и т. д., чтение правдивой художественной литературы и даже внимательное чтение советских газет смогут об общем положении дел сказать не меньше, чем цифры. Такие люди, как

А. Жид, Оруэлл, Г. Смит и многие другие иностранцы верно оценили советское общество, не будучи знатоками статистики. Но для специалиста знание точной цифры незаменимо при детальном анализе характера советского экономического развития. Скажем, то очевидное обстоятельство, что советские люди материально живут несравненно хуже, чем западные, еще не скажет, насколько же относительный уровень жизни ниже по отношению к ним и странам «третьего мира». Далеко не очевидны причины относительно быстрого экономического роста в СССР в одни периоды и низкого в другие. То ли они связаны с падением эффективности экономики, то ли - с затуханием инвестиционного процесса, непомерной величиной военных расходов.

С тех пор, как в начале 30-х годов достаточно отчетливо определилась непригодность советской статистики обобщающих экономических показателей для анализа советского экономического развития, на Западе возник интерес к выявлению действительной динамики советского экономического развития. Далеко не сразу этот интерес материализовался в конкретных альтернативных оценках советского экономического роста. Первая из них была осуществлена лишь в конце 30-х годов Колином Кларком. С тех пор на Западе вышли десятки книг и сотни статей с расчетами альтернативных оценок. Сложилась целая крупная отрасль экономической советологической науки, занимающаяся такими оценками. На эти оценки опирается часть советологии, используя их для характеристики советского экономического и общественного развития. Западные альтернативные оценки при всей их разноречивости позволили прояснить многие характеристики советского экономического развития. Теперь уже не найдется среди западных ученых тех, кто доверяет всем советским оценкам экономического роста. Стало очевидно, что ряд из них в огромной степени завышают реальный рост советской экономики. Тем не менее, до сих пор многие характеристики советской экономики вызывают противоречивые оценки. Это касается и оценок объема и динамики валового национального продукта СССР. В отношении объема встречаются оценки, близкие к 1 /4 и 3/4 (последняя совпадает с оценкой Госкомстата СССР). Ясно, что в зависимости от того, какая из них верна, Советский Союз можно отнести к развитым или развивающимся странам. Немалые различия имеются и при оценке динамики валового национального продукта. Преобладают оценки довольно высокого его роста в 60-70-е годы, в то время как отдельные западные ученые уже в самом начале 80-х годов говорили о прекращении этого роста и начале падения. Даже в 80-е годы, когда кризис советской экономики был признан самими советскими лидерами, на Западе еще преобладали оценки вполне терпимого (2-3 %) его роста.

Некоторые важные области советского экономического роста остались в тени западных альтернативных оценок. Так, оценками изменения основных фондов в СССР занимались буквально единицы среди западных экономистов. В результате имеющиеся оценки близки к советским, но очень далеки от действительности и здравого смысла.

Как видим, несмотря на более чем 50-летнюю историю и немалые достижения, в оценках советской экономики на Западе все еще велики разногласия, а часть из них просто не заслуживает никакого доверия. В связи с этим, насущной является задача тщательно проанализировать появившуюся на Западе литературу по оценкам советского экономического роста, оценить ее достижения и недостатки, выявить их причины. Разумеется, анализ западной литературы по альтернативным оценкам экономического роста осуществлялся и раньше. Вышедшая литература рецензировалась, некоторые книги (особенно Н. Ясного, А. Бергсона) вызывали дискуссию в печати. Имеются и обзорные статьи по данному вопросу. Однако эти публикации охватывали лишь работы отдельных авторов или отдельные аспекты проблемы. Комплексного анализа всей главной западной литературы и по всем направлениям оценок не производилось. Между тем, только такой комплексный анализ способен выявить причины допущенных ошибок, ибо все стороны экономического развития любой страны, в том числе и СССР, взаимосвязаны.

Анализ, скажем, ошибок, допущенных в расчетах динамики основных производственных фондов, позволит лучше определить причину ошибок, допущенных при расчете динамики валового национального продукта, и наоборот. Работая над темой книги, я использовал свой собственный опыт расчетов альтернативных оценок и анализ экономического развития. С позиций этого опыта я оценивал и западные работы по данному вопросу. Но я вовсе не хочу представлять себя в роли какого-то непогрешимого судьи западных экономистов. Во-первых, в свое время некоторые их тех западных работ, которые я сейчас анализирую и критикую, оказали большое влияние на формирование моего экономического мышления и понимания советской экономики (особенно работы Н. Ясного, А. Бергсона, Г. Наттера). Во-вторых, анализируя зарубежные работы, я лучше оценил и некоторые ошибки и неточности в своей собственной работе. В-третьих, хотя я уверен в своей правоте, критикуя западных авторов, но так ведь думали и те авторы, которых я критикую.

Может показаться, что в связи с огромными изменениями в СССР, происшедшими в период гласности и перестройки, актуальность книги уменьшилась. Верно, что теперь и советские ученые могут критиковать свою статистику и публиковать собственные оценки. Но этих советских альтернативных оценок не так уж много (и часто они плохо обоснованы), а советские статистические органы, имеющие огромную информацию, до сих пор отказываются пересчитывать статистические ряды, как и текущую динамику.

Идея этой книги была высказана в 1990 г. Абрамом Бергсоном во время моего пребывания в Гарвардском Университете. Надеюсь, он не обидится, что тем не менее я его критикую. Возможность ее написания была мне предоставлена Стокгольмским Институтом экономики СССР и Восточной Европы, где в 1991 г. была написана ее основная часть. Директору этого института Андерсу Ослунду я выражаю сердечную благодарность за предоставленную возможность поработать в этом институте и тщательное и критическое чтение рукописи книги. С отдельными частями этой рукописи ознакомились Марк Харрисон, Алек Ноув и Игорь Бирман, которым я также признателен за поддержку и критические замечания.

Долгое время искажения в советской статистике экономического роста не привлекали внимания экономистов западных стран. Не все причины этого ясны. Ведь СССР уже в начале 30-х годов был заметной величиной и в мировой экономике, и в социально- политической и идеологической борьбе в мире: коммунизм в 30-е годы привлекал симпатии многих, и результаты развития советской экономики как раз в 30-е годы значительной частью западных интеллектуалов расценивались как доказательство преимуществ планового хозяйства и социализма в целом. Можно было ожидать, что в противовес этим аргументам будет противниками социализма предпринята попытка пересмотреть данные советской статистики для доказательства дефектов социалистической экономики. Этого, однако, не произошло. Особенное удивление вызывает то обстоятельство, что этим не занялись русские экономисты-эмигранты. А ведь среди них были крупные величины. Достаточно назвать, к примеру, имена таких блестящих экономистов, как С. Прокопович и Б. Д. Бруцкус. При чем, один из них - С. Прокопович специально занимался проблемой национального дохода в России и написал об этом одну из лучших своих работ. К тому же они (и ряд других) внимательно наблюдали за экономическим развитием Советского Союза в 20-30-е годы и написали об этом ряд сильных работ. Из этих работ ясно, что они вполне осознавали и сам факт искажений советской статистики и его значительные размеры.

Первым на Западе всерьез взялся за эту проблему выдающийся английский экономист Колин Кларк. Уже в начале 30-х годов он был признан крупнейшим специалистом в области национального дохода Англии. Затем он занялся несравненно более и сложной, и ответственной задачей по определению объема и динамики национального дохода всех стран мира и выявления факторов его изменения. Это было поистине гигантской задачей. Ведь к тому времени в ряде стран мира еще не было сколько-нибудь приличной статистики национального дохода. Еще хуже обстояло дело с международным сравнением экономической мощи отдельных стран и факторов, ее определяющих. Последние рассматривались чаще всего на чисто теоретическом уровне, т. к. международной экономической статистики за большие периоды времени и по результатам и по ресурсам еще не было.

Советский Союз интересовал К. Кларка не больше, но и не меньше, чем остальные страны мира. Но здесь он столкнулся с уникальной ситуацией, когда статистика национального дохода вроде и была, но достоверность ее была крайне низкой. И следовательно, надо было ее создавать во многом заново. Мало кто из экономистов на Западе был подготовлен к этому лучше, чем Колин Кларк. Глубокое понимание проблемы и богатейший опыт расчетов по многим странам выработало у него общий подход к данной проблеме и технические методы ее решения. Следует, однако, иметь в виду, что был у Кларка и один недостаток: конкретное положение в экономике СССР он, естественно, знал недостаточно, и это не могло не сказаться на результатах его расчетов.

Колин Кларк несколько раз обращался к проблеме статистики советского экономического роста. Хотя общий подход к проблеме оставался неизменным, и в методику расчета и в исходные данные вносились отдельные изменения. Расширялись и временные границы расчетов.

Наиболее подробно расчеты К. Кларка изложены в двух работах: в вышедшей в 1939 г. отдельной книге «А Critique of Soviet Statistic» и в одной главе его вышедшей в 1951 г. вторым изданием фундаментальной работы «The Conditions of Economic Progress» (в первом издании, вышедшем в 1940 г., просто кратко излагались результаты расчетов, описанные в указанной книге 1939 г.).

Что сейчас, спустя более 50 лет после выхода первой книги К. Кларка о советской статистике экономического роста и после выхода десятков книг и сотен статей и докладов по этому вопросу, поражает, так это исключительная простота и эффективность применявшихся им приемов экономического расчета. Думаю, что именно о такой простоте говорят, что она присуща настоящим талантам. Несравненно более сложные и объемные расчеты с использованием тысяч исходных показателей и изощренной техники в конечном счете дали те же или даже менее обоснованные результаты, чем полученные К. Кларком.

К. Кларк полностью осознал дефектность советского ценообразования, связанную с разным уровнем цен на различные группы товаров и общей их неспособности отразить полезность продукции. «Удовлетворительное измерение российского национального дохода поэтому требует пересчета произведенных товаров и услуг или в цены, применявшиеся до начала планирования, или в цены, применявшиеся в некоторых других странах».

Для своих расчетов объема и динамики советского национального дохода К. Кларк использовал второй метод в силу его большей надежности и эффективности, ибо одновременно решались сразу две задачи: измерение динамики и международной сопоставимости. Справедливости ради следует отметить, что сама идея использования зарубежных цен для анализа советского национального дохода принадлежит венгерскому экономисту Поланьи, который даже написал в 1936 г. работу, посвященную советской экономике, где расчеты советского национального дохода в 1934 г. осуществлялись с использованием английских цен, но в его расчетах содержалось ряд ошибок .

Я изложу сначала метод расчета, использовавшийся в первой упоминавшийся работе К. Кларка, и затем те изменения, которые он внес впоследствии. Хотя они были весьма существенны, но не изменили кардинально ни общего подхода К. Кларка, ни его конечных выводов, полученных в его первой, пионерской работе.

Для оценки объема и динамики национального дохода СССР К. Кларк сначала использовал цены в Англии в 1934 г. В них для сопоставимости пересчитывались данные об объеме национального дохода для трех лет: 1913 г., 1928 г. и 1934 г. Расчеты для 1937 г. имели значительные особенности, о которых будет сказано отдельно.

Проще всего было, естественно, осуществить пересчет потребления пищевых продуктов. Поскольку в этот период потребление продовольствия составляло основную часть в потреблении населения, такая переоценка имела особо важное значение для того периода. В качестве основных продуктов питания, подвергавшихся переоценке, К. Кларк принял 7: хлеб, сахар, картофель, льняное и подсолнечное масло, мясо, молоко и молочные продукты, яйца. Впоследствии к ним были добавлены еще два: фрукты и овощи, чай. Избранные продукты питания составляли в середине 20-х годов 88% всего потребления продовольствия .

Обоснованность расчетов уровня и динамики потребления продовольствия зависела от точности данных о потреблении продовольствия в натуральном выражении. Наиболее точными были данные для 1913 г., 1928 г. И здесь К. Кларк воспользовался имевшимися тогда на этот счет расчетами Чеховича. Значительно большие трудности представлял последующий период ввиду искажения данных о производстве продукции в натуральном выражении. Источники данных К. Кларка за последующий период не вполне ясны. Но очевидно, что они основываются на официальных данных о производстве продукции по зерну, картофелю, льняному и подсолнечному маслу, сахару либо, наряду с производством, также и о поголовье скота. Произведенное сопоставление с наиболее точными до сих пор расчетами Наума Ясного в его книге «Социалистическое сельское хозяйство СССР» показывает, что, за исключением зерна, данные К. Кларка и Н. Ясного по этому вопросу практически совпадают или очень близки друг к другу. Расхождение между данными о личном потреблении сельскохозяйственной продукции в упомянутых работах К. Кларка и Н. Ясного касаются, главным образом, двух статей: потребления хлеба и мясо-молочных продуктов. По хлебу оценка К. Кларка заметно выше. Он полагал, что в 1934 г. среднедушевое потребление хлеба было несколько выше, чем в 1927-1928 г. соответственно 150 и 144 унции в неделю. Н. Ясный оценивал среднедушевое производство для 1927- 1928 г. в 251 кг и в среднем для 1933-1936 гг. в размере 230 кг, т. е. примерно на 10% меньше. С другой стороны, по мясо-молочным продуктам падение душевого потребления определено у К. Кларка в большем размере, чем это следует из данных Н. Ясного о производстве мясо-молочных продуктов. У' К. Кларка душевое потребление мяса в 1934 г. лишь несколько превысило одну треть от уровня 1927-1928 г., а по молочным продуктам составила примерно 60%. Используемые Н. Ясным официальные данные о производстве мяса и молока дают для 1934 г. 41 % производства мяса и 66% производства молока от уровня 1927- 1928 г.6 Поскольку внешняя торговля мясо-молочными продуктами в оба периода была незначительна, расхождение этих данных может объясняться динамикой населения. В 30-е годы в научных работах на Западе принимался (и у К. Кларка) официальный рост населения СССР, призванный скрыть его огромные потери в период коллективизации. Отсюда преуменьшалось душевое производство и потребление мясо-молочной продукции. Поскольку душевое потребление (и цена) хлеба и

мясо-молочных продуктов было очень близко в 1927-1928 г. в неделю соответственно 17,9 и 21 пенсов, завышение потребления хлеба на 10% и занижение потребления мясо-молочной продукции на те же 10% уравновешивали друг друга и не влияли заметно на конечный результат потребление остальных продуктов по стоимости было незначительным.

Однако даже Н. Ясный с его великолепным знанием советского сельского хозяйства и вообще советской экономики в 40- е годы недооценивал реальные размеры завышения данных советской статистикой. В 1962 г. в книге «Советская индустриализация. 1928-1952 гг.» Н. Ясный писал на основе вновь опубликованных в 50-е годы в Советском Союзе статистических данных: «Дальнейшие исследования, проделанные с тех пор после выхода книги о социалистическом сельском хозяйстве (СССР - Г. X.), сделали автора еще большим скептиком в отношении советской статистики сельского хозяйства в этот критический период» . Очень убедительно Н. Ясный в работе 1962 г. показывает завышенность официальных данных о производстве молока на основе сопоставления с удойностью коров в крестьянских хозяйствах до коллективизации, справедливо полагая, что сохранение прежней удойности, как это утверждала официальная советская статистика, после ликвидации самых богатых и производительных крестьянских хозяйств в период коллективизации было невозможным .

И К. Кларк и Н. Ясный, однако, упускали из виду огромные потери сельскохозяйственной продукции после уборки, при транспортировке и хранении. Они учитывались Н. Ясным, да и то не полностью, лишь применительно к зерну. Оба они в своих расчетах об объеме потребления продовольствия исходили из объема производства с учетом экспортно-импортного сальдо. И этот способ, вполне применимый для нормальной экономики, где потери продукции минимальны, давал завышенные результаты для плановой экономики с ее огромными потерями в обобществленном секторе.

Впоследствии Н. Ясный подошел к оценке потребления населением продовольствия с другой стороны: через реализацию продукции в обобществленном розничном товарообороте, на колхозном рынке, приусадебных участках рабочих и служащих . Такой достаточно обоснованный сам по себе подход

привел Н. Ясного, однако, к весьма неожиданному результату: душевое потребление несельскохозяйственного населения в 1937 г., по его расчетам, по отношению к 1927-1928 г. оказалось равным по молоку 60%, мясу - немногим более 40%, яйцам - менее 50%.9 К сожалению, Н. Ясный никак не объясняет, как согласовать этот результат с имеющимися данными 6 производстве продовольствия, что вызывает удивление.

Мне кажется, что Н. Ясный в 1962 г. близко подошел к проблеме огромных потерь сельскохозяйственной продукции. Однако он все же несколько преуменьшил реальный уровень личного потребления продовольствия по нескольким причинам. Назову две, на мой взгляд, самые важные. Во-первых, при определении потребления продовольствия несельскохозяйственным населением он преувеличил его размеры. В его работе они приняты равными 74 млн чел. для 1937 г.1*3 Между тем, даже в 1940 г., после присоединения новых территорий, городское население составляло 63 млн чел. , а в 1937 г. должно было быть равным примерно 55 млн чел. Правда, Н. Ясный употребляет категорию несельскохозяйственного населения, которое больше городского на величину сельского населения, не связанного с сельским хозяйством, но я не думаю, что разница между ними так велика, как считал Ясный. Во-вторых, имеющиеся статистические данные об объемах продажи на колхозных рынках, как показали последующие исследования, занижали его реальный объем .

Возвращаясь к работе К. Кларка, можем сделать вывод, что вследствие недоучета потерь сельскохозяйственной продукции при уборке, транспортировке и хранении, он преувеличил в 1934 и 1937 гг. реальный объем потребления продовольствия и его динамику по сравнению с предшествующим периодом. Определение точной величины этого завышения затруднительно, но думаю, что 15% - это минимальная величина.

Значительно большие сложности, чем по продовольственным товарам, представляла переоценка объема и динамики непродовольственных товаров ввиду их многочисленности и качественных различий внутри отдельных товаров, сложнейшей проблемы оценки изменения качества в пространстве (Англия и СССР) и времени.

Покупательную способность рубля по отношению к фунту стерлингов по товарам и услугам, кроме продовольствия и жилья, в 1913 г. К. Кларк определил на основе динамики цен на одежду между 1913 г. и 1931 г. в Англии и странах, входивших в состав России, - Польше и Финляндии. За базу для сравнения были приняты цены в Англии на одежду в 1913 г. При этом оказалось, что цены на одежду в этих странах были более чем в два раза выше, чем в Англии. Точные цифры были таковы: Англия - 49, Польша - 103, Финляндия - 10213. Для всех непродовольственных потребительских товаров К. Кларк принял покупательную способность рубля равной 0,6 паритета рубля и фунта стерлинга в 1913 г., равной 9,45 руб. за один фунт стерлингов, что дало величину 15,75 руб. При этом неявно предполагалось, что по остальным непродовольственным товарам соотношение покупательной способности рубля было больше, чем по одежде, что давало определенный резерв прочности расчетам, но таило также и опасности преувеличения величины национального дохода России в 1913 г. Переоценка непродовольственного потребления товаров и услуг в фунты стерлингов покупательной способности 1934 г. производилась на основе индекса английских цен на эту группу товаров и услуг.

Для 1928 г. переоценку непродовольственного личного потребления населением товаров и услуг К. Кларк проводил с помощью перевода его объема по официальному индексу розничных цен на эту группу товаров в цены 1913 г. и последующего перевода в фунты стерлингов 1934 г.

Наибольшие трудности возникли с переоценкой непродовольственного личного потребления населения СССР в 1934 г. и 1937 г. Здесь К. Кларк опирался на оценки английских и других зарубежных гостей Советского Союза, собиравших данные о сравнительном уровне советских и английских цен на эту группу товаров. Проблема заключалась в том, что оценки отдельных авторов расходились. Так, по одной оценке, основанной на наборе из 28 товаров и относящейся к 1934 г., покупательная способность рубля в этом году, определенная как среднегеометрическая по отдельным товарам, составляла 3,48 пенса за 1 рубль. Однако составленная таким же образом оценка, но для 1935 г. и по 22 товарам, давала покупательную способность рубля равную 1.62 пенса, т. е. более чем в два раза меньшую, чем первая. Имелась и третья оценка, которая относилась не к городской торговле, как вторая, а к кооперативной, согласно которой рубль в этой сфере равнялся в 1934 г. 4-5 пенсам.

К. Кларк стоял перед трудной задачей выбора между этими тремя оценками, колоссально отличающимися друг от друга. Он решил ее следующим образом: увеличил вторую оценку с учетом роста покупательной способности рубля между 1934 г. и 1935 г. до 2 пенсов и окончательную оценку принял как средневзвешенную между второй и третьей, которая была довольно близка к первой, в результате чего получилась оценка 3,48 пенса за 1 рубль в 1934 г. В конце концов, он остановился на самой высокой из первых двух - первой оценке. Можно понять К. Кларка, который стоял перед очень трудной задачей выбора между этими тремя оценками. Но принятое решение все же не было наилучшим. В нем сказалось недостаточное знание К. Кларком советской действительности. Цены кооперативной торговли никак не могли быть в 3 раза ниже, чем в государственной торговле. Напротив, в 30-е годы в СССР кооперативные цены, по которым осуществлялась торговля в деревне, были выше государственных т.к. на них существовала сельская наценка. К тому же, как раз по третьей оценке никаких конкретных данных для ее проверки не приводилось, а давалась только окончательная оценка она была сообщена в устной беседе неким Рэддуэем. Сравнение же первой и второй оценки, даже на первый взгляд, показывает большую обоснованность второй, в которой лучше учитывались качественные отличия сравнивались, например, не ботинки, а отдельно мужские кожаные коричневые, мужские матерчатые и т. д.. С другой стороны, по-видимому, несколько преувеличивался рост розничных цен по этой группе за 1934-1935 гг.

Сказанное выше позволяет сделать вывод, что уровень покупательной способности рубля и соответственно потребления населения по этой группе товаров был в 1934 г. очень значительно преувеличен. Следует также иметь в виду, что К. Кларк и другие западные наблюдатели не принимали во внимание более низкое качество советских товаров. Оно было крайне низким в 1934 г., о чем много писала советская печать в то время, но и к 1937 г. далеко не достигло английского уровня ни по внешнему виду, ни по другим потребительским качествам. Произошло, безусловно, снижение качества по сравнению с 1928 г., когда директивное планирование, прямо толкавшее на ухудшение качества в пользу количества, только делало первые шаги в обобществленном секторе, а в частном вообще отсутствовало. Не принималось им также во внимание огромная разница в выборе товаров, их разнообразии, где преимущество западных стран было особенно заметным.

Очень просто поступил К. Кларк с расходами на жилье. Он принял размер платы за жилье такой же, какой она была в Англии в 1934 г. В полученном результате для 1913 г. некоторое удивление вызывает соотношение между оплатой жилья в городе и деревне: соответственно 147 и 50 млн фунтов стерлингов. Конечно, качество сельского жилья было значительно хуже городского. Однако в деревне жило тогда примерно 80% населения России. К тому же, значительная часть городского жилья, особенно в маленьких городах и на городских окраинах, мало отличалось от сельского жилья. Нельзя также забывать, что плата за сельское жилье в связи с меньшими сроками его службы должна была быть относительно больше. Советские расчеты 20-х годов давали более высокую долю сельского жилья по отношению к городскому . Общую величину затрат на жилье у К. Кларка можно считать заниженной. Сказанное относится и к расчетам за последующие годы. Однако эта поправка по абсолютным размерам не велика, т. к. в в общем объеме национального дохода в 1913 г. жилищная рента составляла менее 10%.

Весьма оригинальным является метод определения К. Кларком расходов в фунтах стерлингов на инвестиции. Правда, для 1913 г. инвестиции были переоценены по тому же коэффициенту, что и все непродовольственные товары и услуги. Однако уже для 1928 г. он исходил из более низкой покупательной способности рубля в этой сфере по сравнению с продовольствием и другими потребительскими товарами соответственно 6,5; 18,5; 24 руб. за 1 фунт стерлингов 1934 г. . Это соотношение отражало различную динамику цен на эти три группы товаров и объяснялось, как совершенно правильно считал К. Кларк, как более высокими затратами в новых отраслях, так и сознательной политикой советского государства по стимулированию промышленных цен в ущерб сельскохозяйственным и, можно добавить, цен на продукцию тяжелой промышленности по сравнению с легкой и пищевой.

Более сложный прием применялся К. Кларком для пересчета инвестиций в 1934 г. Он выделил 9 видов продукции инвестиционного назначения, оценка которых позволяла в дальнейшем определить как объем инвестиций, так и их динамику. В США в 1929 г. внутреннее потребление этих 9 продуктов составляло 23,5% от валовых инвестиций. Исходя из той же доли в СССР и оценив объем их внутреннего потребления по

американским ценам 1929 г., К. Кларк пришел сначала к оценке внутренних валовых инвестиций в американских долларах 1929 г., а затем и в фунтах стерлингов 1934 г. Полученная величина валовых инвестиций корректировалась на величину износа основных фондов для получения чистых инвестиций.

Полученная в результате такого пересчета величина инвестиций позволила исчислить покупательную способность рубля по отношению к фунту стерлингов в этой сфере. Она оказалось равной 35,7 руб. при 69 руб. по промышленным потребительским товарам и 147 руб. по продовольственным товарам. Как видим, по сравнению с 1928 г. соотношение стоимости рубля и фунта стерлингов по всем трем группам товаров коренным образом изменилось. В самом этом факте, бесспорно, отразились (и К. Кларк первый выявил масштаб этого явления) коренные изменения характера ценообразования в начале планового периода. Однако вызывает большое сомнение определенная им количественная величина разрыва по инвестиционным товарам. Последующие расчеты советских экономистов, в особенности В. Белкина, показали значительно меньший разрыв. Можно .предположить, что причиной этого является предположение об одинаковой величине этих 9 товаров в валовых инвестициях в СССР и США. В СССР их доля вполне могла оказаться больше из-за особенностей отраслевой структуры капитальных вложений в СССР в 30-е годы: малая доля жилищного и вообще непроизводственного строительства, а также транспортного строительства. Таким образом, преувеличенной оказывалась и общая величина валовых и чистых инвестиций в 1934 г.

Наиболее высокой покупательная способность рубля принималась для прочих статей конечного использования национального дохода: социальных услуг, вооружения, общего управления. Здесь 25 руб. приравнивались к одному фунту стерлингов. Объясняя выбор такой величины, К. Кларк ссылался на то, что такой она является после вычета косвенных налогов из стоимости предметов потребления, и на официальную величину курса рубля. Оба эти соображения нельзя считать очень убедительными. В стоимость названных услуг прямо или косвенно входит заработная плата, которая обменивается на потребительские товары, реализуемые с налогом с оборота. Явно преувеличенным всегда являлся официальный курс рубля к ино- странным валютам. Вместе с тем, можно согласиться с тем, что в период рассчитанный К. Кларком прирост национального дохода оказался равным 63% вместо 385% .

Дальнейшее падение производительности труда произошло в первый период планового развития в результате его стагнации в несельскохозяйственном секторе и дальнейшем падении в сельскохозяйственном секторе. И лишь в период 1934-1937 гг. произошел заметный рост производительности труда в целом и в обоих секторах экономики. Однако по сравнению с 1913 г. ив 1937 г. рост производительности труда оказался небольшим - примерно 25%, и он обеспечил лишь меньшую часть прироста производства, поскольку численность занятых выросла на одну треть.

К сожалению, К. Кларк не пересчитывал объем и динамику основных производственных фондов. Однако произведенные им расчеты чистых инвестиций и покупательной способности рубля в инвестиционной сфере позволяют дать некоторую оценку и по этому показателю. Так, для 1937 г, он оценивал чистые инвестиции в 600 млн ф. ст. 1934 г.25 Объем основных фондов в 1937 г. в 195 млрд руб. в ценах 1933 г.26 можно пересчитать в фунты стерлингов с помощью рассчитанного им курса 35,7 руб. за 1 ф.ст.для 1934 г. по инвестиционным товарам, что дает 5,46 млрд ф.ст. или или около 10,9% в год, а по производственным основным фондам, которые росли значительно быстрее, еще больший рост. В то же время этот рост оказывается более медленным, чем по данным официальной статистики, которая показывала его рост в 1934-1937 гг., превышающим 25% в год со 112 млрд руб. в 1934 г.до 195 млрд руб. в 1937 г.27

Наконец, К. Кларк выявил основные изменения в конечном использовании национального дохода: уменьшение доли личного потребления населения и резкое увеличение доли фонда накопления и правительственных расходов. Например, доля валовых инвестиций выросла с 10%- в 1928 г. до 20% в 1934 г. В то же время ему удалось достаточно верно определить начавшееся заметное замедление роста основных фондов в результате увеличения выбытия основных фондов, которое уже для 1934 г. оценивалось в 247 млн ф. ст. или 30% валовых инвестиций и примерно 400 млн ф. ст. или 40% валовых инвестиций за 1937 г.

Излагая содержание работы К. Кларка, я уже делал отдельные негативные замечания по его расчетам. Но прежде чем показать, как эти неточности повлияли на конечный результат, отмечу еще один пробел этих расчетов в том, что касается сравнения национального дохода России и СССР с другими странами. Этот недостаток уже начал осознаваться К. Кларком, но в конкретных расчетах нашел отражение лишь в одном случае. Дело в том, что сравнение экономики двух стран с переоценкой национального дохода лишь в ценах одной из них весьма неточно, а когда речь идет о странах с большими различиями в уровне экономического развития дает большое завышение оценки удельного веса более Отсталой страны. Между тем, К. Кларк лишь в одном случае провел расчет в ценах обоих стран, когда он определял покупательную способность рубля по отношению к фунту стерлингов в 1934 г. Переоценка советского потребительского бюджета по английским ценам привело к его оценке в 1,81 пенса, а английского бюджета по советским ценам - 1,47 пенса . Принятая для 1934 г. величина в 1,63 пенса оказалась на 10% меньше наиболее часто применявшейся ранее оценки по английским ценам. И следовательно, только по одной этой причине надо скорректировать и абсолютный объем национального дохода России и СССР во все переоцениваемые годы.

Дальнейшее снижение для 1934 г. и 1937 г. связано с теми преувеличениями, о которых говорилось выше.

Попробуем их учесть для 1934 г. - основного в пересчете. Сократим полученные К. Кларком оценки на 10% по продовольственным товарам, на 30% по непродовольственным и на минимальную величину в 10% по валовым инвестициям. В результате она уменьшится на 150 млн ф. ст. по продовольственным товарам, на 230 млн ф. ст. - по непродовольственным и на 74 млн ф. ст. - по инвестиционным, а всего на 454 млн ф. ст. Увеличение на 50 млн ф. ст. за счет недооценки жилищной ренты уменьшает сокращение до 404 млн.ф.ст. и приводит к величине национального дохода - 2,9 млрд ф. ст.

Полученный результат довольно сильно отличается от расчета К. Кларка. Он показывает практическую стагнацию национального дохода в течение целых 6 лет первого периода плановой эры, резкое почти на 15% падение производительности труда в этот период и довольно скромный рост национального дохода в 1,4 раза за весь период 1928-1937 гг. Незначительно выросла за весь этот период и производительность труда: всего лишь на 15%, что почти в два раза меньше относительного прироста численности занятых. Таким образом, основным фактором роста национального дохода явился рост численности занятых.

В последующих двух работах К. Кларк подверг существенной корректировке свои первоначальные расчеты объема и динамики национального дохода СССР. При этом наиболее значительным это изменение оказалось в книге 1951 г. Сущность внесенных изменений состояла в следующем. Во-первых К. Кларк перешел уже в книге 1940 г. к пересчету национального дохода СССР, как и остальных стран, в международные единицы, представляющие собой среднюю покупательную способность доллара США 1925-1934 гг. вместо применявшейся для СССР переоценки в английских фунтах стерлингах 1934 г. Во-вторых, покупательная способность национальных валют в международных единицах определялась как среднегеометрическая переоценки их национального дохода в американских денежных единицах и американского национального дохода в национальных денежных единицах. Тем самым устранялся главный дефект предыдущих расчетов, за исключением расходов на продовольствие, которые для 1934 г. также сильно завышались. В-третьих, вместо 1937 г. конечным годом скорректированного расчета принимался 1938 г. Кроме того, с помощью интерполяции и некоторых других методов производилось определение погодового объема национального дохода между 1921 г. и 1940 г. Вносились и некоторые другие, менее значительные, изменения и в статистическую базу, и в методы расчета.

В результате указанных изменений первоначальные расчеты К. Кларка существенно модифицировались в направлении уменьшения абсолютного значения национального дохода СССР в плановый период.

Как видим, полученные результаты дают еще более мрачную картину положения с эффективностью производства, чем первоначальные расчеты. Даже в 1938 г. производительность труда не достигла уровня 1928 г. и, таким образом, теперь уже весь а не его большая часть, как раньше прирост национального дохода связывается с ростом занятости. При этом в 1928-1934 гг. произошло исключительно сильное падение на 25% производительности труда, которое не могло компенсироваться и приростом занятых, в результате чего произошло сильное падение национального дохода в этот период.

Как читатель может легко заметить, произведенная корректировка первоначального расчета шла по той же линии, что и предложенная нами, но оказалась еще более значительной. Само по себе это не должно вызывать удивления. Ведь я указывал, что произведенная корректировка носит минимальный характер, и допускал еще большее уменьшение первоначальных расчетов.

Может показаться неожиданным и неправдоподобным отсутствие какого либо роста производительности труда за весь период. Ведь расчеты этого показателя по достаточно однородным отраслям: сельское хозяйство, черная металлургия, угольная и нефтяная промышленность, железнодорожный транспорт и ряд других показывают, что он происходил. К. Кларк это противоречие не объясняет. Между тем объяснение довольно простое: в этот период происходил огромный рост материалоемкости продукции.

И в последних расчетах К. Кларка некоторые моменты вызывают сомнения. Он по-прежнему использует официальные данные о производстве сельскохозяйственной продукции, что приводит к преувеличению и объема и динамики национального дохода за 1934 г. и 1938 г. Для 1934 г. оценка покупательной способности рубля по непродовольственным товарам, хотя и снижается с 3,48 до 3,25 пенса, все же основывается частично на явно завышенных данных Реддуэя. Приведенная им для одежды оценка покупательной способности рубля для 1937- 1938 гг. в 2 пенса выглядит намного более обоснованной. Недостаточно обоснована и скорее всего завышена покупательная способность рубля в сфере обороны, социальных расходов и инвестиций. С другой стороны, имеются такие элементы расчета, которые, возможно, действуют в противоположном направлении.

Так, для учета различной величины покупательной способности рубля при переоценке внутреннего потребления в ценах других стран и внутреннего потребления других стран в ценах СССР вводится поправочный коэффициент, который может оказаться неточным. Для 1928 г. он взят как средняя величина по 11 европейским странам и может отличаться в отношении СССР. Для 1938 г. он определяется на основе данных о потреблении продовольствия в СССР и Германии в 1936 г. , который затем скорректирован для 1934 г. Невозможно проверить обоснованность ни этого, ни другого аналогичного расчета о покупательной способности рубля в немецких марках в 1936 г., использовавшейся для пересчета соответствующей части советского потребления.

Значительный интерес представляет предпринятая К. Кларком попытка установить динамику национального богатства СССР. К. Кларк осознавал колоссальные трудности определения динамики национального богатства, по сравнению с которым определение динамики национального дохода он считал детской игрой . Для СССР он провел расчет только для несельскохозяйственного сектора и в интервале 1928-1934 гг. Однако, зная долю несельскохозяйственного сектора в национальной богатстве, можно попытаться оценить и весь рост национального богатства.

По данным К. Кларка, национальное богатство в несельскохозяйственной экономике выросло за 1928-1934 гг. с 1,4 до 3,14 млн ф. ст. в ценах 1934 г . Данные о доле несельскохозяйственного сектора в основных фондах можно получить из расчетов П. Грегори для 1913 г., которые вряд ли существенно отличались от уровня 1928 г. В результате получается, что сельскохозяйственные фонды составляют 55% от всех фондов.

Приведенные данные не являются исчерпывающими. Они не включают торговые помещения, административные здания и некоторые другие фонды несельскохозяйственного назначения. Поэтому можно снизить долю сельскохозяйственных фондов во всех основных фондах с 55 до 50%. Полученная оценка, видимо, будет довольно точно отражать действительность. С учетом общей стоимости национального богатства из данных К. Кларка для 1928 г., получим величину национального богатства в размере 2,8 млрд ф. ст. 1934 г. Очевидно, что за 1928-1934 гг. объем основных сельскохозяйственных фондов в лучшем случае остался на прежнем уровне: уменьшение стоимости поголовья скота, возможно, компенсировалось ростом стоимости машин, а новое жилищное строительство на селе практически в то время не велось. С учетом этого в 1934 г. объем национального богатства составил 4,54 млрд ф. ст. в ценах 1934 г., т. е. вырос на 62% по сравнению с 1928 г. Это вносит очень важное уточнение в ту динамику национального богатства, которая рассчитывалась в СССР и которую, несколько забегая вперед, лишь в небольшой степени ставили под сомнение западные экономисты. С другой стороны, сравнение динамики национального дохода и динамики основных фондов, а производственные фонды, которые, конечно же, росли быстрее всех основных является еще одним проявлением ярко выраженного экстенсивного характера развития советской экономики в этот период, даже более яркой, чем динамика производительности труда. Но и этот расчет, как показал впоследствии сам К. Кларк, преувеличил реальный рост основных фондов в СССР.

Наконец, данные К. Кларка позволяют определить соотношение национального дохода СССР с добавлением сферы услуг, но без амортизации с национальным доходом других стран. В 1913 г. Россия отставала от США по объему национального дохода в три раза. Вследствие приостановки экономического роста в СССР на 15 лет в результате первой мировой, и особенно гражданской, войн отставание резко усилилось и составило уже почти 5 раз все расчеты в границах СССР до 17 сентября 1939 г.. Даже последующий период более быстрого развития при почти полном застое в американской экономике не изменил радикально сложившегося в конце 20-е годов отставания, которое оказалось значительно большим, чем у дореволюционной России. Для 1947 г., последнего года, данные для которого приводятся К. Кларком, и когда еще не был достигнут в СССР предвоенный уровень экономики. Великобритании составлял в 1938 г. 27,5 млрд межд. единиц, Германии - 35,2 млрд межд. единиц . Больше того, впереди Советского Союза к этому времени оказались Индия и Китай: национальный доход только Британской Индии, без княжеств, в 1944-1945 гг. составил 23,6 млрд межд. единиц Китая в 1925- 1934 гг.- 22,7 млрд межд. единиц . Таким образом, СССР перешел на 6 место по объему национального дохода и только присоединение новых территорий в 1939-1940 гг. позволило ему сравняться с национальным доходом Индии и Китая.

В третье издание своей книги, вышедшее в 1957 г., К. Кларк внес некоторые уточнения и дополнения по сравнению со вторым. Он расширил свои расчеты, доведя их до начала 50-х годов. Наибольший интерес в этом издании представляет произведенный К. Кларком расчет динамики основных фондов СССР за 1928-1954 гг. с погодовой разбивкой. При этом К. Кларк в своем расчете исключил из состава основных фондов сельскохозяйственные постройки и скот. Для определения динамики основных фондов он принял на основе анализа статистики ряда капиталистических стран объем износа и ремонта, равным 5% от их стоимости в неизменных ценах. Для периода 1928-1938 гг. валовый объем капиталовложений он взял из своих предыдущих расчетов. Динамику валовых капиталовложений за последующий период К. Кларк исчислил на основе расчетов Н. Ясного и А. Ноува. Однако именно эти расчеты Н. Ясного, как я покажу ниже, вызывают наибольшее сомнение. Произведенный К. Кларком расчет динамики основных фондов показал их рост за 1928-1954 гг. в 12 раз. Поистине гигантский рост и, если бы это соответствовало действительности, - гигантское достижение. Уже только сопоставление с исчисленным ростом национального продукта за вычетом сельского хозяйства показал наличие серьезной неувязки. В то время как национальный продукт за 1928-1953 гг. вырос в 2,72 раза, основные фонды выросли в 10,86 раза. К. Кларк,-конечно, был озадачен полученным результатом. Чтобы его объяснить, он привел сопоставление с аналогичными данными по США. За 1805-1880 гг. в США происходил, если верить этим данным: (столь длительные расчеты и национального продукта и особенно фондов мало надежны) аналогичный рост фондоемкости. Однако уже с 1890 г. он прекратился. А ведь достаточно очевидно, что сопоставимым для СССР является именно период с 1890 г.

Чтобы закончить с этой работой К. Кларка, приведу результаты его расчетов по динамике национального продукта СССР за 1938-1953 гг. Он составил в миллиардах международных единиц: 1938 г.-34,9, 1940 г. - 41,0, 1951 г. - 54,1,

1953 г. - 61,8. Рост в послевоенный период оказался намного внушительнее, чем в довоенный период. И это несмотря на большие потери в ходе войны. Однако более тщательный анализ позволяет увидеть явные неточности в этом расчете. Об инвестициях уже говорилось. Отмечу еще совершенно неправдоподобный рост части личного потребления, не связанной с продовольствием и жильем. Она выросла у Кларка более чем в 2 раза всего за два года: с 1951 г. по 1953 г . Впоследствии К. Кларк подверг радикальной переоценке свои предыдущие расчеты динамики инвестиций. К сожалению, мне не удалось обнаружить методологию новых расчетов. Имеются только очень краткие описания в работах самого Кларка и в изложении Н. Ясного. По-видимому, большое влияние на эту переоценку оказали работы Наттера. В результате, Кларк исчислил в начале 60-х годов рост валовых инвестиций за 1928-1955 гг. лишь в 5,5 раза вместо более 12 раз за 1928-

1954 годы в предыдущей работе. Рост чистых инвестиций в той же работе он за тот же период оценил в 6,3 раза . Переоценил он и долю возмещения износа в валовых капиталовложениях. В работе 1957 г. она оценивалась в одну треть их величины в 1928 г. Теперь он оценил ее для того же года в 70%. Видимо, он заметил свою ошибку при определении величины основных фондов в 1928 г. Очевидно, что это коренным образом меняет погодовую динамику основного капитала в начале первой пятилетки. Вместо огромного роста в 15% получается скромный рост в 5%: капитал исчислялся в 9,7 млрд межд. единиц, валовые капиталовложения - в 1,5 млрд., а с учетом сельскохозяйственных фондов еще меньше. Для 1959 г. он исчислял долю возмещения износа основных фондов в 48 %45.

На основе приведенных в последних работах К. Кларка данных, я произвел пересчет динамики основных фондов в советской экономике за 1928-1955 гг. Исходными являлись данные, приведенные в работе 1957 г. о их величине в 1928 г. -9,7 млрд межд. единиц, валовых инвестициях в 1928 г. -1,5 млрд и доле возмещения износа в валовых инвестициях в этом году. Исходя из роста чистых инвестиций за этот период, я определил их уровень в 1955 г. Разницу между их уровнем в 1955 г. и 1928 г. я равномерно распределил, исключив годы войны, по годам данного периода. В результате такого расчета получился рост основных фондов за весь период немногим более 5 раз вместо 13 раз в расчете 1957 г. доведенном мною до 1955 г. с 1954 г. путем прямой экстраполяции. При этом в 1955 г. относительный прирост основных фондов составил 6% вместо 10,6% по расчету 1957 г. Если же учесть также выявленный К. Кларком быстрый рост доли возмещения в валовых капиталовложениях более чем на 1 процентный пункт в год между 1955 г. и 1959 г., то легко спрогнозировать почти полное прекращение их роста в 80-е годы. Этот исключительно важный результат, полученный К. Кларком в начале 60-х годов, остался не замеченным в западной экономической литературе по советской экономике, которая до самого конца 80-х годов в подавляющей части находилась в плену иллюзий о высоких темпах роста основных фондов в СССР.

Мною был также проделан контрольный расчет на основе приведенных К. Кларком данных о росте валовых капиталовложений и доле возмещения в валовых капиталовложениях в 1928 г. и 1955 г. Он дал несколько больший рост основных фондов, чем по первому расчету - в 6,8 раза. Однако осталось неизменным и резкое снижение величины первоначального роста фондов и общие выводы из расчета. Сейчас трудно определить причину расхождения в этих двух расчетах. По-видимому, К. Кларк скорректировал и некоторые другие элементы первоначального расчета величину фондов и валовых капиталовложений в международных единицах.

Новые данные о динамике основных фондов несравненно лучше, чем предыдущие, согласуются с расчетами К. Кларка о динамике национального дохода. Рост фондоемкости уменьшается теперь до 2 раз, что легко объясняется и изменением структуры производства и ухудшением использования фондов в этот период.

Понятно, что пересмотр динамики чистых инвестиций должен был привести и к соответствующему пересмотру динамики национального дохода. Он действительно был произведен. Но об этом мы, к сожалению, имеем только отрывочные данные, содержащиеся в одной из работ Н. Ясного. Они не позволяют сравнить их с предыдущими расчетами, т. к. относятся к несравнимым периодам времени. Можно только сказать, что оценки К. Кларка оказались намного ниже оценок Н. Ясного, традиционно считавшихся минимальными. Так, за период 1948- 1954 гг. К. Кларк оценивал прирост национального дохода в 42%, в то время как Н. Ясный - в 90%. За тот же период времени, по расчетам К. Кларка, чистые инвестиции выросли на 28%, в то время как Н. Ясный оценивал их рост на 41 %. Намного ниже оказались также оценки К. Кларка по приросту личного потребления в целом и потребления продовольствия, в частности, за тот же период.

Вскоре после К. Кларка расчетом реальной динамики советского экономического роста занялся Наум Ясный. И его биография, и побудительные мотивы занятия этой темой, и применяемые методы сильно отличались от биографии, мотивов и методов К. Кларка. Он был российского происхождения еврей, прожил немало лет в советской России и поэтому гораздо лучше чем иностранцы знал советскую действительность и свободно пользовался советскими источниками. Правда, личные впечатления у Ясного были о нэповской советской России, и это иногда мешало ему представить советскую реальность последующего периода, приводило к известному приукрашиванию действительности, хотя и намного меньшему, чем у подавляющего большинства его западных коллег. Он родился в 1883 г. и в дореволюционный и первый послереволюционный период серьезно занимался проблемами русского сельского хозяйства, особенно зернового производства и экспорта . Поскольку он был в прошлом меньшевиком, то в период особенно ожесточенной компании против меньшевиков в конце 20-х годов остался на Западе, сначала в Германии, а затем, после прихода к власти Гитлера, переехал в США, продолжая успешно заниматься теми же вопросами. Его работы в области сельскохозяйственной экономики пользовались на Западе большим авторитетом.

К проблемам советской экономики Н. Ясный обратился в 1945 г. Стоит обратить на это особое внимание. К сложнейшей проблеме, по которой в то время на Западе почти ничего серьезного кроме работ К. Кларка и С. Прокоповича не было написано, обратился уже очень немолодой человек. У подавляющего большинства ученых в это время происходит спад творческой активности и научной смелости.

Сначала Н. Ясный занялся советским сельским хозяйством. Его монументальный труд объемом более 800 страниц, вышедший в 1949 г. в США, произвел подлинную сенсацию. Он раскрыл глаза научной общественности на реальное положение советского сельского хозяйства, очень убедительно, с использованием колоссального количества изобретательно проанализированных данных, показав его низкую эффективность. Сомнения в научной прозорливости и высочайшей квалификации Н. Ясного в этой области окончательно развеялись спустя 4 года после выхода книги, когда обнародованные в СССР данные полностью подтвердили сделанную им оценку реального сбора зерна в СССР.

Почти одновременно с работой над книгой о советском сельском хозяйстве Ясный занялся и проблемами всей советской экономики. Нет сомнения, что с самого начала Ясный рассматривал свои занятия советским сельским хозяйством лишь как начальный этап изучения советской экономики в целом.

В августе 1947 г. в издаваемом в Чикаго Journal of Political Economy появилась статья Н. Ясного «Запутанность советской статистики». В ней Н. Ясный осуществил свой первый пересмотр официальных данных о советском экономическом росте. Он был, конечно, весьма грубым и был ценен больше критикой советской статистики, чем альтернативными расчетами.

Что поражает уже в этой статье Ясного, так это четкое понимание реалий советской экономики и механизма искажения

статистических данных. Начинает ее он с удивления по поводу официального утверждения о росте национального дохода более чем в 4 раза за 1928-1938 гг. Как мог произойти такойюгромный рост в условиях, когда к началу этого периода производственные мощности использовались достаточно полно, и при огромном сопротивлении крестьянства, которое привело к падению сельскохозяйственного производства и голоду в начале 30-х годов. Он для сравнения приводит несравненно более скромный рост национального дохода в фашистской Германии всего на 70% за 1932-1937 гг., хотя она обладала огромными резервами производственных мощностей и рабочей силы. Ясный сопоставляет официальный рост национального дохода с данными о падении производства многих предметов потребления в натуральном выражении и ухудшении жилищных условий городского населения, чтобы усилить сомнения в обоснованности официальных данных.

Уже в начале статьи он перечислят факторы, которые привели к завышении официальных данных: включение в национальный доход последующих лет полной стоимости товаров, которые не были произведены, а если были произведены, оказались браком или худшего качества; 2) использование быстро обесценивающейся денежной единицы; 3) низкие нормы амортизации; 4) быстрая урбанизация и перенесение в связи с этим части производства продовольствия из домашнего хозяйства в промышленность и общественное питание; 5) недостаточный охват мелкой промышленности в начале периода; 6) прочие завышения.

В дальнейшем Ясный подробно излагает механизм перечисленных им искажений. Несколько замечаний обращает на себя особое внимание. Он указывает, что уже в начале периода структура цен благоприятствовала завышению темпов роста. Цены на продукты, производство которых росло особенно быстро, оказались завышенными. Так, при переходе в исчислении национального дохода от предвоенных цен к ценам 1926-1927 г. доля городского строительства выросла в два раза. По отношению к мировым ценам более высокими были цены на промышленную и строительную продукцию. Эта особенность советского ценообразования уже на заре плановой экономики приводила к завышению темпов роста советской экономики.

Стремительной инфляцией в 30-е годы объясняет Ясный такие особенности официальной структуры советской экономики в 30-е годы, как исключительно высокий удельный вес промышленности в совокупном общественном продукте и национальном доходе по сравнению с сельским хозяйством, группы «А» по сравнению с группой «Б», невиданные темпы роста производительности труда в промышленности, огромный рост удельного веса национального дохода, созданного в промышленности по отношению к валовой продукции. Он противопоставляет прокламируемый рост продукции машиностроения за 1928- 1938 гг. в 16 раз росту производства стали всего лишь в 2,3 раза за тот же период. Аналогично этому, официальный рост производства продукции строительства оказался несравненно больше роста продукции основных строительных материалов. Много места уделяет Ясный показу трюков, к которым прибегали советские статистические органы и отдельные научные работники, чтобы хоть как-то совместить официальные данные о динамике продукции с данными о соотношении промышленной продукции СССР и США.

В то время, как критика Ясным советских статистических данных была исключительно убедительна, он в этой первой своей работе, естественно, делает только первые шаги к расчету альтернативной оценки роста национального дохода СССР. Такой расчет делается им только по национальному доходу, созданному в сельском хозяйстве. По промышленности делается только грубая прикидка. На основе динамики национального дохода, созданного в этих двух отраслях, он приходит к выводу, что национальный доход СССР вместо более чем в 4 раза вырос за 1928-1938 гг. максимум немногим более 2 раз, а с учетом неучтенных им при расчете факторов, например, брак и низкое качество продукции - еще меньше.

К коренному и всестороннему пересмотру положения во всей советской экономике Н. Ясный приступил сразу же по завершении написания книги о советском сельском хозяйстве. В кратчайший срок, практически в течение одного 1951 г. им были изданы три книги о советской экономике, объединенные общим замыслом . Это значит, что они были написаны максимум за два года, что, учитывая огромный объем использованного при их написании материала, кажется почти невероятным. Конечной целью работы было определить динамику всего национального дохода СССР и отдельных его составных частей и на этой основе дать оценку эффективности и потенциала советской экономики. Этим она не отличалась от работы К. Кларка. Отличие состояло в методе достижения этой цели. Н. Ясный решил, в отличие от Кларка, опираться, в основном, на советские цены в своих расчетах. Это было очень смелое решение, т. к. до него западные исследователи советской экономики лишь в редких случаях анализировали советские цены, да и то только розничные. Рассчитывавшиеся ими изредка индексы цен касались, к тому же, в основном, продовольственных товаров. Н. Ясный поставил задачу прежде всего разобраться, что же происходило с советскими ценами в период с 1928 г. по 1950 г. Для решения этой задачи он проделал колоссальную работу, ни в чем не уступавшую проделанной при анализе советского сельского хозяйства, но еще более сложную. Прежде всего, он буквально открыл для западной экономической науки различные справочники по советским оптовым ценам. Об их существовании до него просто не подозревали. Их анализ и сопоставление позволили ему выстроить ряд изменения советских оптовых цен. Для объяснения их динамики он обратился к изучению положения в отдельных отраслях советской экономики.

Почти всегда оно было проанализировано весьма глубоко. При этом ему пришлось прочитать десятки советских журналов за 20-25 лет и множество книг советских авторов. В наш век узкой специализации кажется почти невероятным, что это было возможно.

На основе анализа динамики оптовых и розничных цен и исчисленных им для этой цели индексов цен, а также анализа финансового положения отдельных отраслей экономики, величины налога с оборота по отдельным продуктам Н. Ясному удалось установить особенности советского ценообразования. Читателю, помнящему дискуссии по этому поводу в советской печати в конце 50-х годов, ясно, что советские авторы тогда просто повторяли то, что Н. Ясный сделал на 10 лет раньше. В этом отношении Ясный углубил на основе анализа конкретных данных тот анализ особенностей советского ценообразования, который содержался в первой работе К. Кларка.

Большое внимание во всех этих работах он уделял показу иллюзорного характера «неизменных цен» 1926-1927 г., призванных приукрасить истинное положение в экономике.

Крупнейшим научным достижением явился расчет Ясным индекса цен по продукции производственного назначения за 1926-1949 гг. Внутри этого периода им были выделены 1930г., 1936 г., 1937 г., 1939 г., 1940 г., 1945 г. и 1949 г. и следующие отрасли народного хозяйства: железнодорожные перевозки, черная металлургия, цветная металлургия, основные химикаты, строительные материалы, лесные материалы, продукты из сельскохозяйственного сырья с включением и исключением налога с оборота, гражданское машиностроение.

Стоимость железнодорожных перевозок определялась на основе изменения стоимости одного тонно- и пассажирокилометра. При этом, делалась поправка на изменение состава перевозимых грузов и изменение дальности перевозок.

Для исчисления индекса цен на топливо Ясный использовал данные об оптовой цене на отдельные сорта топлива и продуктов его переработки кокс, керосин, лигроин, дизельное топливо и т. д.. Всего для расчета индекса использовалось более 20 видов топлива. При этом обращает на себя внимание, что отсутствуют данные по ряду сортов за некоторые годы. Другая особенность расчета состоит в том, что метод расчета индекса на основе индивидуальных цен нигде не излагается. Отсутствует указания на используемые при этом веса и к какому году они относятся. Впоследствии этот недостаток часто ставился в вину Н. Ясному. И он никогда не давал определенного ответа на этот упрек. Думаю, что из-за отсутствия многих данных расчет индексов по отдельным отраслям на основе всего набора продуктов просто не производился. Ясный давал оценку либо на глазок либо по какому-то одному особенно важному продукту например, изменению цены каменного угля сорта ПЖ в Донбассе. При отсутствии ранее вообще каких-либо индексов оптовых цен даже такой грубый подсчет давал представление о характере и масштабах динамики цен.

По черной металлургии приводились данные за разные годы о ценах около 20 наименований продуктов, но, очевидно, что оценка индекса давалась на основе цен 2-3 продуктов, по которым был непрерывный ряд цен: круг диаметром 21-40 мм из стали 0, два профиля швеллеров. Именно по этим продуктам рост оптовых цен за весь период примерно равнялся 7 разам, как он был принят в качестве конечного результата. Значительно более высокий рост цен на кровельное железо в 11-13 раз игнорировался, принимая, видимо, во внимание и незначительные масштабы его производства в 30-40-е годы и в виде предосторожности от преувеличения индекса. Учитывая общие факторы, определяющие динамику цен на продукцию черной металлургии, проведение расчета на основе динамики нескольких важнейших продуктов можно считать при ограниченности данных достаточно обоснованным. Еще большую осторожность Ясный проявил при определении индекса цен по металлоизделиям. Общий его индекс оказался даже меньше, чем самый низкий индивидуальный индекс по гайкам и заклепкам одного размера, который составил 760. Были проигнорированы значительно более высокие индексы по гвоздям и стальным трубам.

Цены на продукцию цветной металлургии были еще более отрывочны, чем по черной, а за 1949 г. практически вообще отсутствовали. Поэтому Ясный ограничился здесь оценками лишь за несколько лет.

Индекс цен по химическим материалам исчислялся на основе цен на несколько видов продукции основной химии. Причем, и здесь основную роль из-за отсутствия многих данных сыграла, видимо, динамика цен на 1-2 вида продукции - серная кислота и аммиак. Такое ограничение основной химией оправдывалось в то время ее решающей ролью в химической промышленности.

Очень ограниченным оказался набор продуктов лесной и деревообрабатывающей промышленности. Продукция лесной промышленности в нем вообще не была представлена, деревообрабатывающая - по ограниченному и плохо сравнимому набору продуктов. И здесь общий индекс определялся по нескольким продуктам.

Ясным рассчитывался индекс продуктов производственного назначения из сельскохозяйственного сырья. Сюда включалось 18 продуктов и еще больше отдельных сортов самого разнообразного назначения: ткани, брезент, веревки, канат, краски, олифа и т. д.. Сами цены были представлены значительно лучше, чем по другим отраслям, хотя и здесь встречались немалые пробелы. При этом цены на некоторые продукты сначала были представлены с налогом с оборота и лишь затем он исключался при расчете индекса оптовых цен. Исчисленный Ясным индекс этих цен без налога с оборота равный, 1200 хорошо подтверждался и динамикой большинства цен, и приведенными в тексте книги экономическими соображениями: высокий рост цен на технические культуры, высокая рентабельность отраслей легкой промышленности.

Особенно важное значение приобретало исчисление индекса цен на строительные материалы, поскольку он во многом определял индекс цен инвестиционных товаров. Именно этот индекс рассчитывался на достаточно надежной базе, т. к. в расчет входили основные строительные материалы включая лес и древесину, Отдельно рассчитывался индекс цен на строительные материалы, использовавшиеся при строительстве промышленных предприятий и здесь впервые указывался способ расчета весов.

Хуже всего были представлены для расчетов индексы машин и оборудования. Многие отрасли гражданского машиностроения вообще не были представлены, а в представленных отраслях чаще всего отсутствовал сопоставимый набор продуктов. Поэтому конечная величина индекса носила совершенно ориентировочный, чисто интуитивный характер. Но здесь как раз интуиция сильно подвела Ясного. Вообще при определении цен на инвестиционные товары у Ясного появлялись удивительные для него просчеты. Достаточно было только внимательно взглянуть на динамику приводившимся им цен, по совершенно сопоставимым видам продукции между 1940 г. и 1949 г., чтобы увидеть, что в 1949 г. произошел их рост в 2-3 раза, в то время как Ясный оценил его всего в 30%. Никак не совмещался полученный им индекс с рассчитанным им же индексом цен на черные металлы и средней з

Поиск по сайту: