Деньги для модернизации: сколько нужно и где их взять?

Печ. по: Ханин Г. И., Фомин Д. А. Деньги для модернизации: сколько их нужно взять // Свободная мысль. 2011. № 1. С. 24-35.

Лозунг модернизации останется очередным симулякром до тех пор, пока не будет установлено, сколько для нее нужно денег и откуда их можно взять. Эти вопросы руководители российского государства не ставят, и потому их многочисленные призывы к модернизации пока являются ничем иным, как в лучшем случае прекраснодушным мечтанием, а в худшем – демагогией и обманом.

Когда–то Наполеон говорил, что для победы в войне нужны три вещи: деньги, деньги, и еще раз деньги. То же самое можно сказать и о модернизации. Для нее нужно очень много денег (последнее, конечно, не означает, что дело ограничивается только деньгами – но об этом позже).

Причин «странного» замалчивания российскими властями цены модернизации несколько. Они не знают, сколько денег необходимо, и ни одно из экономических ведомств им об этом не сообщает, поскольку те и сами живут в мире «лукавых» цифр. Совсем недавно журнал «Эксперт» обобщил данные официальных программ модернизации российской экономики и обнаружил, что они предусматривали на период до 2020 года вложение в модернизацию основных фондов лишь 112 трлн. рублей, чего, по мнению журнала, «хватит лишь на консервацию нынешнего уровня отставания» [1]. Не помогает и официальная экономическая наука: в многочисленных прогнозах и сценариях, составлявшихся академическим и ведомственными институтами, назывались примерно те же мизерные величины. Важнейшая причина беспомощности официальных структур в отношении цены модернизации состоит в том, что они не знают и не пытаются узнать реальной стоимости имеющихся основных фондов, а без такой информации никакие расчеты не могут дать истинных результатов.

Российское руководство, не имея доброкачественной официальной экономической информации о требуемых затратах на модернизацию, пренебрегает и неофициальной, к которой она изредка обращается – и этому тоже есть объяснение. Сообщаемые нами цифры настолько велики и требуют таких серьезных жертв от населения, особенно наиболее состоятельной его части, что сообщить их людям просто страшно. И как идти на выборы с такими цифрами? Непременно возникнет вопрос и об ответственности и нынешней власти за требуемые жертвы. Нельзя же все валить на «лихие» 1990-е годы – тем более что и тогда многие представители нынешней элиты были не последними людьми во власти.

Конечно, для более или менее полного ответа на вопрос о средствах, необходимых для модернизации, нужны усилия целых научных коллективов и ряда экономических ведомств, поскольку требуются сложные расчеты и детальные оценки по отдельным отраслям (а их у нас более 400 только в промышленности). Но для определения порядка цифр годятся и укрупненные расчеты.

Первая попытка определить цену модернизации была предпринята нами еще в 2002 году, когда необходимость нового «ускорения» стала совершенно очевидной[2]. Впоследствии для проведения этих расчетов (в нем помимо авторов активно участвовала и Н.В.Копылова) использовались проводившиеся с 2003 года оценкивосстановительной стоимости основных фондов в некоторых отраслях экономики. Для непосвященных в тонкости статистики и бухгалтерского учета напомним, что под восстановительной стоимостью понимается стоимость воспроизводства имеющихся основных фондов в текущих рыночных ценах. Совершенно очевидно, что при инфляции балансовая и восстановительная стоимость неизбежно расходятся – причем и тем сильнее, чем сильнее инфляция. К тому же, значительное расхождение между ними возникло еще в советский период, что тоже требовалось учесть.

Не станем приводить методологию наших расчетов: желающие могут с ней ознакомиться в наших многочисленных статьях. Отметим лишь, что к началу XXI века расхождениe между восстановительной и балансовой стоимостью по ряду отраслей экономики составило 4-5 раз и более (близкие оценки делались тогда и другими авторами – например, C.Ю. Глазьевым и К.К. Вальтухом, но они не подкреплялись конкретными расчетами). Корректировка официальной стоимости основных фондов на этот коэффициент позволило установить тогда, пусть и примерно, их реальную стоимость, что открывало путь к определению необходимых объемов инвестиций в модернизацию основных фондов для обеспечения быстрого экономического роста.

В течение 2003-2007 годов нами определялся уровень недооцененности основных фондов в новых секторах экономики России; в частности, важное значение имела оценка состояния основных фондов в жилищно-коммунальном хозяйстве, которая выявила потребность в огромном (14 трлн. рублей) объеме капиталовложений, необходимом для недопущения краха этой жизненно важной отрасли.

Прежде чем излагать наши расчеты нужных для модернизации средств, напомним, что они состоят из вложений в обновление физического капитала (в котором основную роль играют основные фонды – здания, сооружения, оборудование и некоторые другие менее крупные компоненты), оборотного капитала (запасов материалов, незавершенного производства, готовой продукции) и человеческого капитала (куда относятся текущие расходы на образование, здравоохранение и науку).

В 2010 году нами тремя независимыми методами была определена восстановительная стоимость основных фондов промышленности России в 2005-2008 годы. В этот период она превысила их балансовую стоимость в 6,9 раза[3] - значительно больше, чем в конце 1990-х годов в индустриальном секторе. Тогда по другим отраслям экономики (кроме транспорта и строительства, расчеты по которым не производились) соотношения между восстановительной и балансовой стоимостью оказались в 2 и более раза выше, чем в промышленности[4] (4). Не имея возможности заново произвести расчеты восстановительной стоимости по всем отраслям, примем, что по всей экономике отношение восстановительной стоимости к балансовой составляет минимум 8:1. В начале 2008 года объем основных фондов в России составил по балансовой полной стоимости 64,4 трлн. рублей, в начале 2009 года – 74,4 трлн. рублей[5] (5). Средняя величина – 69,4 трлн. рублей, что соответствует полной восстановительной стоимости в 555,2 трлн. рублей. Вследствие различной степени износа старых основных фондов в дорогих рублях и новых в дешевых рублях реальный износ основных фондов намного выше официального. В 2001 году нами был рассчитан реальный износ основных фондов для электроэнергетики, который превысл официальный на 22,1 процентных пункта – что, если экстраполировать эту разницу на всю экономику, указывало на реальный износ всех основных фондов в размере 67,9% [6] (6). Вряд ли с тех пор он снизился. Исходя из этой величины остаточная восстановительная стоимость основных фондов составит 178,2 трлн. рублей.

Полученные значения полной и остаточной восстановительной стоимости основных фондов в 2008 году позволяют рассчитать примерную потребность в инвестициях при различных гипотезах ежегодного роста ВВП за счет наращивания основных фондов при неизменной структуре экономики. При гипотезе о росте ВВП на 8% ежегодно потребуется 11,04 трлн. рублей для возмещения физического износа в размере 2% от полной восстановительной стоимости основных фондов и еще 14,25 трлн. рублей для роста их остаточной восстановительной стоимости на 8% ежегодно – итого 25,29 трлн. рублей при реальном показателе инвестиций в экономику в размере 8,76 трлн. рублей. «Дефицит» в размере 16,53 трлн. рублей составляет более 80% от объема личного потребления населения в 2008 году[7] (7). Ввиду невозможности мобилизовать такие средства, снизим ежегодные темпы роста ВВП и основных фондов до 3%. Тогда потребность в капитальных вложениях составит те же 11,04 трлн. рублей для возмещения физического износа и 5,34 трлн. рублей для обеспечения прироста основных фондов – то есть 16,38 трлн. рублей, или на 7,62 трлн. рублей больше, чем было реально инвестировано в 2008 году. Следует обратить внимание на то, что объем капвложений в 2008 году был меньше физического износа основных фондов, что означало их ежегодное снижение на 2,28 трлн. рублей или на 1,3%. Следовательно, при выходе на максимум использования производственных мощностей (что как раз и произошло в 2008 году) Россию ожидает такое же примерное ежегодное сокращение ВВП вместо намечаемого правительством его роста на 3-4% ежегодно до 2013 года и чуть ли не на 7-8% после 2013 года...

Начиная с 2005 года, потребность в средствах для модернизации определялась нами только по физическому капиталу. Для полного учета необходимых вложений нужно дополнить исчислявшиеся нами инвестиции в основные фонды вложениями в оборотные. В 2008 годы инвестиции в основные фонды составили по Российской Федерации 8,76 трлн. рублей[8] (8). По данным статистики национальных счетов США (российским данными пользоваться невозможно ввиду их многочисленных искажений) на 1 рубль основных фондов в период экономического подъема приходилось примерно 6 копеек оборотных фондов[9] (9). Следовательно, при росте капитальных вложений на 7,62 трлн. рублей требуется ежегодный прирост оборотных фондов на 460 млрд. рублей , а всего дополнительные вложения в физический капитал составят 8,08 трлн. рублей.

В случае данного увеличения доля фонда накопления в ВВП составила бы 41,6%. Этот показатель – один из самых высоких в мире и вряд ли можно его превысить (хотя такие примеры имеются, например, в КНР). При этом мы исходим из обоснованности оценки российского ВВП, в которой, однако, нет полной уверенности из-за неясности с обоснованностью учета официальной статистикой размера теневой экономики.

Интересный (и интригующий ) вопрос состоит в том, почему практически во всех странах доля фонда накопления свыше 40% ВВП обеспечивала ежегодный рост ВВП на 7-8% и более, а в России – лишь на скромные 3%. Основная причина состоит в том, что Россия унаследовала огромный и устаревший физический капитал СССР, в связи с чем большая часть фонда накопления (26,5% ВВП или почти 2/3) тратится на возмещение его физического износа, в то время как другие страны проводили модернизацию, имея минимальный объем основных фондов. К тому же в России модернизации препятствует значительно более косный социальный и человеческий капитал. Он мешает осуществлять менее фондоемкие структурные сдвиги, играющие столь важную роль в ряде других стран. Немалую негативную роль играют и менее благоприятные климатические и транспортные условия, порождающие дополнительные капитальные затраты. Но есть в этом вопросе и статистическая проблема. По расчетам паритета покупательной способности валют, проводившихся в разные годы Евростатом в рамках программы международных сопоставлений ВВП в секторе фонда накопления, этот паритет для России на 7-8 процентных пункта ниже, чем по расчетам российской статистики национальных счетов. Результаты этих расчетов Евростата совпадают с проводившимися нами альтернативными расчетами динамики розничных цен и оптовых цен на инвестиционные товары с 1990 года. Если следовать этой методике, то реальная доля фонда накопления после перераспределения доходов и сокращения отдельных статей бюджета составит не 41,6% ВВП, а 33-34%. Для того, чтобы поднять ее до 41,6%, придется дополнительно изыскать дополнительно еще около 3 трлн. рублей. Но тогда и ежегодные темпы роста ВВП могут возрасти до уже достаточно высоких 4% в год за пределами 2015 года. Это потребует сокращения фонда личного потребления домашних хозяйств еще на 15 процентных пунктов.

Для определения полной величины вложений в модернизацию экономики надо учесть также дополнительные вложения в человеческий капитал. Методика их определения, как и исчисления величины человеческого капитала, в России отсутствует. Вполне очевидно лишь то, что в 1990-е годы произошло сокращение инвестиций в этот сектор, сходное по масштабам со снижением вложений в физический капитал. Лишь частично это сокращение было компенсировано ростом в 2000-е годы. Об убогости сферы человеческого капитала в России свидетельствуют низкая оплата труда преподавателей, врачей и научных работников, бедность библиотек, учебного, научного и медицинского оборудования и многие другие хорошо известные факты. Поэтому мы исходим из необходимости увеличения вложений в эту сферу в те же 1,87 раза, что и по физическому капиталу. В качестве текущих вложений мы приняли валовую добавленную стоимость, созданную в данном секторе (в 2008 году она составила в сфере образования в 960 млрд. рублей, в здравоохранении – 1,19 трлн. рублей[10], (10) затраты на НИОКР – 430 млрд. рублей[11] (11), а всего по трем отраслям – 2,58 трлн. рублей (6). Их требуется увеличить до 4,82 трлн. рублей, т.е. на 2,24 трлн. рублей. Совокупные же вложения в физический и человеческий капитал в год требуется увеличить на 10,32 трлн. рублей. Из этой суммы по самому оптимистическому сценарию за счет дополнительного притока иностранного капитала вряд ли может быть получено больше 10 млрд. долл., или 300 млрд. рублей. Таким образом, нужно найти 10,02 трлн. рублей, или 50,1% от объема личного потребления домашних хозяйств в 2008 году.

Цифра сокращения уровня жизни населения, конечно, колоссальная. Есть от чего российским руководителям и всему населению России прийти в ужас. Но ясно, что за отсталость и ее преодоление приходится (и всегда приходилось) платить очень дорого. Не являлись ли ужасы петровской и сталинской модернизации такой дорогой платой за предыдущую многовековую отсталость и счет за них следует по справедливости предъявить предыдущим правителям России? И нынешний счет можно предъявить не только руководителям последних 20 лет, но и предыдущих 20 лет брежневского благополучия и популистских структурных горбачевских реформ, подрывавших человеческий и физический капитал страны.

Хочется обратить внимание на то, что ценой колоссальных усилий и материальных жертв удастся достигнуть весьма скромного результата в 3% ежегодного прироста ВВП. И то не сразу: потребуется несколько лет для выработки программы модернизации, необходимой законодательной базы, проектных и строительно-монтажных работ на новых или реконструируемых предприятиях, обучения для них кадров и освоения ими новой техники. Будет успехом, если в 2020 году Россия сумеет по объему ВВП достичь уровня 1987 года, от которого сейчас она отстает, по нашим подсчетам, примерно на 20%.

Осуществить программу прорыва будет крайне сложно, поскольку за последние годы мы почти извели хороших экономистов, юристов, проектировщиков, строителей и квалифицированных рабочих и инженеров, погубили собственное инвестиционное машиностроение. Так что для модернизации нам не хватает не столько денег, сколько ума. К тому же очень серьезные проблемы возникнут в связи с сокращением трудовых ресурсов и необходимостью их грандиозного перераспределения между отраслями народного хозяйства. Существенные трудности связаны и с обеспечением такого роста энергетическими ресурсами. Скорее всего, потребуется заметно сократить их экспорт, что окажется затруднительно и с точки зрения выполнения принятых долгосрочных обязательств, и с точки зрения финансирования импорта и выплаты долгов. Еще более сложные проблемы возникнут с двумя ключевыми инфраструктурными отраслями, которые работают на пределе своих производственных возможностей: электроэнергетикой и железнодорожным транспортом. Здесь не поможет внешнеэкономический маневр, а расширение их производственных возможностей требует длительного времени для проектирования и строительства новых объектов или их реконструкции.

Нами специально для данной статьи был произведен и более детальный расчет соотношения между восстановительной и балансовой стоимостью основных фондов. Средняя величина соотношения основана на отраслевой структуре балансовой стоимости основных фондов в 2008 году и охватывает 83,6% общего их объема в этом году. Cреди важнейшей неохваченной, по понятным причинам, части их стоимости укажем на стоимость военной техники и военных сооружений. Результаты представлены в Таблице 1.

Таблица 1

Расчет соотношения между восстановительной и
балансовой стоимостью основных фондов экономики РФ на основе отраслевых оценок

Низкая величина соотношения по жилищному хозяйству, скорее всего, объясняется неполным учетом размеров коттеджного строительства в натуральном выражении. Как видим, полученная в результате детального расчета величина соотношения между восстановительной балансовой стоимостью в 13,2 раза значительно больше, чем принятая нами в основном расчете величина 8:1, которую мы определили как минимальную. Если опираться на величину 13,2:1 ,то потребность во вложениях в основные и оборотные фонды значительно вырастет по сравнению с нашим основным расчетом. Достаточно сказать, что при стоимости основных фондов по восстановительной стоимости в 983 трлн. рублей потребность в возмещении износа основных фондов составит 19,7 трлн. рублей вместо 11,04 трлн. рублей по основному расчету, а на рост их величины на 3% потребуется 9,7 трлн. рублей) вместо 5,34 трлн. рублей по основному расчету .По обоим компонентам почти в 2 раза больше основного расчета. Мы не меняем пока этого расчета, но хотим отметить, что кажущиеся огромными исчисленные нами необходимые жертвы населения могут оказаться даже сильно заниженными.

Гипотетически возможны три социально-экономические системы, способные осуществить модернизацию российской экономики: 1) несколько модифицированная либеральная экономика, 2) модифицированная командная социалистического экономика неосталинского типа и 3) радикально модифицированная дирижистская рыночная экономика

Российское руководство уже 20 лет идет по первому пути. Результаты налицо. Откуда уверенность, что они будут лучше в дальнейшем? Верно, что некоторые улучшения в хозяйственном механизме все же происходят. Он уже не так абсурден, как в 1990-е. Но кризис 2008 года показал, насколько он несовершенен. И дело тут не только во многих справедливо указываемых в экономической литературе изъянах, которые, кстати, очень нелегко устранить. Эти трудности носят фундаментальный характер. Накануне радикальных экономических реформ в Польше Лех Валенса сравнивал перевод польской экономики на капиталистические рельсы с попыткой из ухи сделать аквариум. Этой нереальной задачей в России и занимались многие годы по известному еще со времен застоя принципу: если нельзя, но очень хочется, то можно. В результате получили компрадорскую буржуазию, которая еще как-то справляется с задачами выживания, проедая советский производственный и человеческий капитал, но неспособна на самомодернизацию. В подтверждение этой оценки сошлемся на мнение одного из самых успешных и информированных российских предпринимателей Рубена Варданяна, который недавно заявил: «Капитализма у нас нет!»[12].

Наиболее естественным был бы второй путь. Он в свое время позволил осуществить гигантскую модернизацию советской экономики. Но нет уверенности, что он окажется столь же успешным в настоящее время, даже при всех возможных его модификациях с учетом изменившихся условий и имеющегося опыта. Для реализации этого пути нет пользующейся доверием значительной части населения и хорошо организованной партии, ни лидеров калибра Ленина, Сталина и Троцкого. К тому же попытка его реализации при колоссальной зависимости России от импорта множества самых необходимых изделий натолкнется на труднопреодолимые проблемы из-за сопротивления враждебного окружения. Коренная ломка общественного уклада окажется сопряжена с огромными общественными потрясениями, усугубляемыми настроениями социального реванша.

Поэтому мы предлагаем более мягкий третий путь, хотя, признаемся честно, полной уверенности в его реализуемости у нас нет. Как можно при этом третьем пути обеспечить необходимые для модернизации средства?

Для начала перечислим все возможные способы. Ограбить другие страны не удастся не только из-за аморальности этого способа, но и из-за отсутствия у России необходимых военных сил. Остаются внутренние ресурсы. Их три: ресурсы предприятий, расходы бюджета и траты населения.

Когда речь идет о предприятиях, имеется в виду либо огромный рост их прибыли, либо рост ее изъятия в бюджет. Возможно ли (и в каком объеме) значительно увеличить изъятие прибыли в бюджет и использование их для целей модернизации? Для ответа на этот вопрос надо знать реальное финансово-экономическое положение отраслей российской экономики. Официальная финансовая статистика не позволяет ответить на этот вопрос по двум главным причинам: она не учитывает доходы теневого сектора восстановительную стоимость основных фондов. В течение последних семи лет мы рассчитывали финансовые показатели большинства отраслей экономики с учетом этих двух факторов (не успели скорректировать только показатели по транспорту и строительству).

Проделанные расчеты приводят к следующим выводам. В промышленности прибыльными являются лишь добывающие отрасли, металлургия и пищевая промышленность. Остальные убыточны и, следовательно, их налогообложение неоправданно и только снижает их производственный потенциал. Но даже для прибыльных отраслей добывающей промышленности вряд ли имеются большие резервы изъятия их прибыли в бюджет в связи с потребностями в капиталовложениях в связи с переходом к эксплуатации менее эффективных месторождений. Еще более убыточно сельское хозяйство. Переходя к сфере рыночных услуг, отметим огромную убыточность жилищно-коммунального хозяйства. По-настоящему высокоприбыльными являются связь, розничная и особенно оптовая торговля, общественное питание, финансовое посредничество и, конечно, шоу-бизнес, не говоря уже о сфере торговли наркотиками, проституции и игорном бизнесе. Об относительной прибыльности отдельных отраслей , впрочем, можно довольно легко судить по тому, какие из них наиболее быстро росли в постсоветские годы и в каких сегодня сохраняются наиболее высокие заработки. Сколько средств можно дополнительно извлечь из этих отраслей в бюджет? С учетом неизбежного, как будет показано ниже, их сокращения совсем немного.

Есть, конечно, немалые резервы в сокращении отдельных статей бюджета. Но установление их величины – непосильная задача не только для двух, но и гораздо большего числа исследователей. Это требует оценки информации о их обосновании и методах расчета стоимости мероприятий. Здесь можно высказать сомнения в отношении отдельных наиболее известных и обсуждаемых статей федерального бюджета типа подготовки к Олимпиаде в Сочи или саммита стран АТЭС. Подобные статьи есть, конечно, и в местных бюджетах. Особенно большие резервы связаны с уменьшением «откатов». Но эти статьи, во-первых, по сумме не столь уж велики и, во-вторых, нередко «поезд уже ушел», так как вложены слишком большие средства, чтобы соответствующие проекты можно было бросить. Выскажем гипотезу, что возможность экономии нерациональных расходов в федеральном и местном бюджетах составит не более одного-полутора триллиона рублей. Вместе со средствами предприятий это дает не более двух триллионов рублей, или малую часть требующихся средств. Подавляющую их часть должно дать население.

Изыскание средств у граждан производилось нами исходя из душевой величины доходов отдельных их групп. Мы исходили из того, что наибольшие жертвы должны нести те, кто больше имеет. Эта предпосылка основывалась на широко известной чудовищной социальной дифференциации в современной России. При этом и после перераспределения доходов обоснованная социальная дифференциация должна сохраниться.

Первоначальный расчет перераспределяемых преимущественно в пользу модернизации физического капитала средств был проведен нами в 2002 году[13] (12). Уже тогда предусматривалось сокращение личных доходов населения на треть. Расчет был существенно уточнен в 2005 году[14] (13) с опорой на довольно детальное распределение личных доходов населения России по 11 доходным группам в 2002 году. Вряд ли оно с тех пор существенно о изменилось в относительном выражении. Поэтому для личных доходов населения в 2008 году мы сохранили те же относительные соотношения. В целях экономии места мы сгрупппировали население в порядке убывания душевых доходов в 5 групп по степени изменения доходов. Размеры изменения доходов по каждой группе должны были обеспечить требуемое дополнительное получение средств на цели модернизации без учета экономии на расходах в связи с уменьшением их расточительности. Сокращенные результаты нашего расчета представлены в Таблице 2.

Таблица 2

Перераспределение личных доходов
населения России в 2008 году

Как видим, главным итогом предлагаемого перераспределения доходов является высвобождение 10,37 трлн. рублей для целей модернизации. Побочным ее результатом является резкое сокращение социальной дифференциации: децильный коэффицент снизится с 30:1 до перераспределения до 6:1 после него – то есть до показателя, существующего в большинстве западноевропейских стран и имевшего место в СССР до перестройки.

Закономерен вопрос, сколь обоснованы и справедливы предлагаемые масштабы перераспределения, особенно по группам населения с наиболее высокими доходами. Полагаем, что достаточно обоснованны и справедливы. Нет нужды доказывать, что огромные среднедушевые доходы первой группы, за редкими исключениями, определяются грабительским характером проведенной в 1990-е годы приватизации и общим хаосом в экономике того периода, позволявшим наиболее ловким, близким к власти и зачастую преступным элементам российского общества получить по дешевке огромные богатства. Предлагаемая коррекция их доходов представляет собой изъятия части нелегитимных богатств в пользу всего общества в чрезвычайной ситуации общенационального кризиса, вызванного во многом как раз деятельностью этой группы. Частично сказанное относится и ко второй группе. Но здесь жертвами могут стать и действительно предприимчивые граждане. Им в утешение можно только сказать, что спасение экономики и общества требует жертв от всех граждан. Что касается четвертой и пятой групп, опять-таки нет нужды доказывать неоправданность нищенской оплаты труда большинства ее членов (только в качестве примера приведем библиотекарей и медсестер, играющих огромную роль в развитии человеческого капитала).

При проведении мер по экономии госрасходов удастся заметно сократить материальные жертвы основной части населения. Сокращение расходов на 2 трлн. рублей позволит уменьшить изъятия из доходов третьей группы с 30% до 7% и общую величину всех изъятий из доходов населения до 42% вместо 51,3%.

После определения размеров изъятия личных доходов населения встает вопрос о методах этого изъятия. Человечеством тут накоплен огромный опыт, который надо не полениться изучить. Но многое определяется и конкретными особенностями данной страны и данного периода. Для России решающий вопрос – удобство администрирования налогов, невозможность или затруднительность уклонения от них. С этой точки зрения наиболее удобным нам представляется налог на недвижимость. Именно в недвижимость вложена значительная часть средств наиболее состоятельных слоев населения. С другой стороны, недвижимость практически невозможно или очень трудно скрыть от налогообложения в отличие, например, от личных доходов.

Предположим, что устанавливается налог на недвижимость(включая землю в составе загородного дома ) в размере 6% от ее рыночной стоимости для самых богатых, 3% для состоятельных, 2% для лиц со средними доходами. Сколько это принесет в бюджет? Для ответа на этот вопрос надо знать распределение жилищной площади между отдельными слоями населения. Российская жилищная статиcтика ответа на этот вопрос не дает. Это, по-видимому, объясняется двумя причинами. Во-первых, текущая статистика жилищного фонда не предусматривает такого деления, что является, конечно, крупным ее недостатком. Распределение квартир по числу комнат для этого слишком груба. Во-вторых, есть достаточные основания полагать, что значительная часть загородного, а возможно, и городского жилья, приобретаемого состоятельными слоями населения, не учитывается в качестве жилого фонда. Возможно, формальным основанием для этого является то, что по существующей методологии не считаются жилым фондом дачи[15] (14). Кроме того, как нам удалось установить, значительная часть загородного жилья многими годами числится в незавершенном строительстве. Подтверждением тому, что значительная часть загородного жилья остается неучтенной, является не слишком отличный от среднего по России показатель роста средней жилой площади по Московской области (с 1990 по 2002 годы на 7,5 м2 при среднем для России показателе в 3,6 м2)[16] (15) (в Москве средняя обеспеченность одного жителя выросла в тот же период лишь на 4,5 м2)[17] (16).

В качестве первого приближения к оценке возможных доходов бюджета от налога на недвижимость определим только по учтенному жилью его восстановительную стоимость. В 2008 году в России было введено в строй 64,1 млн. м2 жилой площади[18] (17) при среднем объеме инвестиций в сферу недвижимости в этом году 1,23 трлн. рублей[19] (18). Восстановительная стоимость 1 м2 жилья получается равной 19,2 тыс. рублей, однако очевидно, что реальная восстановительная стоимость жилья намного больше. По данным Госкомстата России, которые подтверждаются многими другими источниками, в 2008 году средняя стоимость 1 м2 жилья на первичном рынке в России составила 52,5 тыс. рублей[20] (19). Такое расхождение между расчетной и реальной ценой жилья объясняется, тоже очевидно, занижением объема работ в жилищном строительстве в отчетности строительных организаций. В том же году весь жилой фонд РФ составил 3,11 млрд. м2 [21] (20), а его восстановительная стоимость – 163,3 трлн. рублей. Если исходить из распределения жилого фонда пропорционального доходам отдельных групп населения ,то в группу жилья для богатых войдет жилье с минимальным износом на 31,3 трлн. рублей, что при ставке налога в 6% дает 1,88 трлн. рублей. Для состоятельных людей стоимость жилого фонда составит 56,2 трлн. рублей, что при ставке в 3% дает 1,69 трлн. рублей. Для лиц со средними доходами стоимость жилья составит 71,2 трлн. рублей, что при ставке в 2% дает 1,42 трлн. рублей. Итого получаем 4,99 трлн. рублей. Таким образом, почти 50% необходимых для модернизации средств может поступить из налога на недвижимость. Недоучет в разнице качества старого и нового жилья уменьшит эту долю, но не изменит качественно значение данного налога.

Посильна ли исчисленная нами сумма сокращения доходов вообще и от налога на недвижимость в частности, для отобранных нами групп населения? Особенно актуален этот вопрос для тех групп, доходы которых сократятся наиболее сильно. Если граждане из этих групп сумели накопить за несколько лет достаточно средств для приобретения недвижимости, не прибегая, как правило, к кредиту, то у них должны найтись средства и для уплаты налога. Если нет денег, следует реализовать другие активы или зарубежное имущество. Конечно, у какой-то части средств действительно не хватит, если они давно отошли от предпринимательской или чиновничьей деятельности. В этом случае им придется продать свою недвижимость и приобрести более дешевую. Неприятно, но не смертельно. Тяжело будет выплатить налог третьей, самой многочисленной группе. Но и после его уплаты у них останутся средства для удовлетворения насущных потребностей. В этом – коренное отличие нынешней ситуации от предыдущего модернизационного рывка 1930-1940 годов, когда из-за более опасной международной обстановки и меньшей социальной дифференциации пришлось урезать жизненно важные потребности. Следует отметить, что сокращение уровня жизни окажется меньше сокращения доходов, поскольку возрастут общественные фонды потребления.

Что касается зарубежной недвижимости, то часть ее может быть передана в доход бюджета по «совету» властей, которыми нельзя будет пренебречь с риском судебных преследований или невозможности остаться в России, а за рубежом многим из ее владельцев ждет хотя и богатая, но бессодержательная жизнь. Отнюдь не безнадежны и судебные иски о ее возврате России как полученной от нелигитимных доходов. В сущности, иностранные государства ничего от этого не теряют в финансовом отношении. Свое они уже получили..

Недостающие после сбора налога недвижимость средства для модернизации можно привлечь высокими косвенными налогами на предметы роскоши и некоторые товары долговременного пользования (например, легковые автомашины); умеренными, но более высокими, чем сейчас косвенными налогами на многие товары и услуги повседневного спроса, а также прогрессивным подоходным налогом. Их возможную величину довольно легко исчислить, исходя из структуры розничного товарооборота, реального объема бытовых услуг и структуры потребительского импорта. При этом налоговые и таможенные ставки должны учитывать возможный недобор налогов и таможенных платежей и устанавливаться с резервом.

Часть этих изъятий могут носить временный характер на первый период модернизации, до создания долгосрочного устойчивого источника налогов и уменьшения модернизационной мобилизации. Как показывает исторический опыт СССР и некоторых других стран, осуществлявших ускоренную модернизацию, первый, самый тяжелый ее период, сопряженный со значительным снижением личного потребления домашних хозяйств, длится примерно 12-15 лет. В дальнейшем наступает стабилизация личного потребления домашних хозяйств, а затем быстрый его подъем с превышением доходов докризисного периода.

Какие же условия необходимы для осуществления подобного плана в части налоговых реформ? Главное – твердая, честная и компетентная власть, руководствующаяся общенациональными интересами, а не интересами одного класса или бюрократического аппарата. Такое пожелание может показаться утопией, но сколько таких «утопий» фактически реализовались в условиях общенациональных кризисов? Можно представить возникновение широкого движения в поддержку модернизации и социального равенства с новыми сильными и популярными лидерами во главе. Очень непростой, кажущийся неразрешимым вопрос: сможет ли новое движение сначала привлечь сочувствующих, а потом удержать их поддержку, требуя больших жертв от подавляющей части общества? Это тоже нельзя считать невозможным. Когда Уинстон Черчилль стал премьер-министром во время Второй мировой войны, он не мог предложить согражданам «ничего кроме крови, труда, слез и пота»[22] (21), но был поддержан парламентом и народом.

Это вполне возможно и в России, имеющей большие традиции патриотизма, с популярным лидером и общественным движением, победившим на честных выборах. Можно убедить большую часть населения, что демодернизация является такой же угрозой национальному существованию, как и поражение в войне. Правительству или президенту на референдуме могут быть предоставлены чрезвычайные полномочия на ограниченный срок для проведения реформ, необходимых для осуществления модернизации, в том числе принятие соответствующих законов о налоговой реформе, если имеется сомнение в проведении их через парламент. Худшим сценарием было бы насильственное установление авторитарного режима, не опирающегося на результаты народного волеизъявления. К тому же силовики, как правило, плохие экономисты и склонны к примитивному решению хозяйственных проблем – что показала и их малоуспешная деятельность в России в течение последнего десятилетия, когда они играли важную роль в экономике.

Ключевое значение в реализациии налоговой реформы имеет обоснованное определение рыночной стоимости недвижимости и четкое проведение в жизнь налоговой реформы. И то и другое непросто, но решаемо при наличии политической воли. Определение рыночной стоимости недвижимости потребует привлечения квалифицированных и объективных оценщиков, в том числе западных. Налоговая служба также может быть реорганизована. Высокооплачиваемый ее персонал, подобранный на конкурсной основе, должен быть способен собрать налоги на недвижимость в полном объеме, не поддаваясь на попытки подкупа (с суровыми наказаниями при установлении факта подкупа).

Конечно, сбор необходимой суммы средств для модернизации экономики есть только часть проблемы модернизации. Их еще надо уметь использовать. В России имеется богатейший опыт того, как бездарно тратятся деньги, которые могли бы послужить модернизации экономики. Так, увеличение ассигнований на образование и науку в несколько раз в последние 5-6 лет, в сущности, не дало никакого положительного результата: позиционирование российских образования и науки на мировой арене, если судить по объективным показателям, даже ухудшилось в этот период. Причина – в неэффективной государственной власти, неспособной проконтролировать применение выделяемых средств и жестко спросить c исполнителей за их нецелевое использование. Неприспособлено к модернизации и образование, особенно высшее и среднее специальное, большая часть вузов и техникумов, академических и отраслевых институтов.

Очевидно, что предлагаемое перераспределение доходов приведет к огромному изменению структуры экономики России – причем противоположному тому, что происходило в последние двадцать лет. Отметим важнейшие изменения. Резко уменьшится доля услуг, ориентированных преимущественно на спрос наиболее состоятельной части населения. Соответственно на порядок сократятся доходы и прибыль этих отраслей. Вырастет доля отраслей материального производства, особенно инвестиционного комплекса (производственное строительство, машиностроение), и отраслей, обеспечивающих их сырьем и полуфабрикатами. Производство все больше будет ориентировано вместо экспорта на внутренний рынок. Как следствие, экспорт сократится, как сократится и импорт за счет резкого уменьшения ввоза потребительских товаров при росте импорта продукции инвестиционного машиностроения, поскольку собственного их производства долго еще будет не хватать для удовлетворения возросшего спроса. Вырастет доля расходов на науку, образование и здравоохранение, культуру.

Рассмотрим возможные возражения в отношении осуществимости и эффективности наших предложений. Существуют опасения в отношении их влияния на трудовую и предпринимательскую активность населения. Не ответит ли на них население трудовой пассивностью по известной еще с советских времен поговорке: вы делаете вид, что платите, а мы делаем вид, что работаем? Не думаем. При наличии обоснованной дифференциации в оплате труда в зависимости от его результатов, заинтересованность в трудовой активности останется и даже усилится, поскольку позволит добиться более высокого, чем в среднем, уровня жизни. Не должна снизиться и частная предпринимательская инициатива. Даже при более высоких налогах на личные доходы предприниматели смогут зарабатывать намного больше, чем рядовые труженики. К тому же по завершении модернизационного периода налоги на личные доходы снизятся.

Другое возражение связано с возможностью массовой эмиграции предпринимателей или переводом ими денежных средств за границу. Что касается перевода денежных средств за границу, то давно пора установить ограничения на экспорт капитала из страны, что практикуется многими странами, особенно находящимися в кризисном состоянии. Вряд ли случится массовая эмиграция активных предпринимателей. Кто их ждет за границей? Подавляющее большинство их не найдет там работы.

Наиболее серьезное сомнение связано с нашей гипотезой о неизменной структуре экономики. Во многом она носит вынужденный недостатком информации характер. Но заметим, что технологические чудеса – а именно они и провоцируют изменения производственной структуры – рождались в странах с высокой технологической и общей культурой. Нынешняя Россия к ним не относится, и потому для выхода на новый уровень потребуются затрата огромных средств, а также беспрецедентные интеллектуальные и организационные усилия.

Поиск по сайту: