В годы шоковой терапии

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА И ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ

При ПРЕЗИДЕНТЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

СИБИРСКИЙ ИНСТИТУТ УПРАВЛЕНИЯ – ФИЛИАЛ РАНХиГС

Г. И. Ханин

Избранные труды

Новосибирск

Издается в соответствии с планом научной работы
СИУ - филиала РАНХиГС

Рецензенты:

И. О. Фамилия - ученая степень, ученое звание, должность, наименование организации (внешний рецензент не должен работать в СИУ - филиале РАНХиГС (в т.ч. по совместительству и по договорам);

И. О. Фамилия - ученая степень, ученое звание, должность, наименование организации

Ханин, И. О.

Название произведения :вид издания / И. О. Фамилия. - Новосибирск : Изд-во СибАГС, 20__.- объем __с.

Аннотация - краткая характеристика издания с точки зрения содержания, назначения, формы и т. д. Аннотация отражает новизну, тип произведения, сообщает читательский адрес. Она может носить рекомендательный характер и должна быть подготовлена так, чтобы ее можно было использовать для рекламы и информации об издании. В аннотации к учебному изданию указывается дисциплина, для обеспечения которой данная работа предназначена, специальность, форма обучения и т. п. Объем аннотации - не более 16 строк (500 знаков), включая название.

© СИУ - филиал РАНХиГС, 2015

Содержание

Введение

Раздел 1. Альтернативные оценки экономики СССР и РФ

Лукавая цифра

Экономический рост советской экономики: альтернативная оценка

Альтернативная оценка экономики России в 1991-1996 годы

Альтернативная оценка экономики России в 1996-2000 годы

Технология экономического рывка в России

Альтернативная оценка стоимости основных фондов железнодорожного транспорта

Летие экономических реформ в России: макроэкономические итоги

Деньги для модернизации

Экономический кризис 2008 года

В России начался экономический кризис и он, скорее всего, будет долгим

Лукавые цифры против экономики России

Раздел 2. История экономики России и СССР

Надо ли восхищаться Екатериной II?

Дифференциация доходов в дореволюционной России

Экономика России в предреволюционный период

Почему и когда погиб нэп?

Советское экономическое чудо

Раздел 3. История экономической мысли

Экономические дискуссии периода перестройки

Экономические дискуссии 1990-х годов

Раздел 4 Наука и высшее образование в России

На чем спотыкается советская наука?

Высшее образование и российское общество

Почему в России мало хороших экономистов?

Раздел 5. Современные российское общество

Блеск и нищета российской буржуазии

Современная российская буржуазия

Перераспределение доходов как источник средств для модернизации

Раздел 6. Воспоминания

Непрошеный советник

В Туве

В годы шоковой терапии

библиография Г. И. Ханина

Список цитированной литературы

Введение

Цель моего введения заключается в желании объяснить причины появления публикуемых работ и моего нынешнего отношения к ним. Хочется верить, что то и другое окажется полезным читателям книги.

Наибольшее место в книге занимает раздел, посвященный альтернативным оценкам экономического развития СССР и РФ. Эта проблематика занимала основное значение в моей научной деятельности в последние 40 лет и этими исследованиями я больше всего известен в России и за рубежом. История начального этапа исследований в этой области изложена в моих воспоминаниях "Непрошеный советник". Здесь я хочу подчеркнуть, что побудительным мотивом была озабоченность будущим советской экономики. Но и желание достичь лучшего результата, чем западные экономисты, занимавшиеся этими исследованиями в больших масштабах уже с середины 40 годов. Мне кажется, что мне это удалось. При том, что в отличие от них я делал свои исследования совершено бесплатно, исключительно из научного любопытства, совмещая с основной работой. Такой же характер носили и в мои исследования по этому вопросу в последующий период. Лишь в конце 2000 годов в течение двух лет я воспользовался возможностями , предоставленными СИБАГСОМ для исследований в этой области. Вместе с моими коллегами я получил два гранта РНФ. Бесплатными были и другие мои публикуемые исследования. Все это имеет отношение к о широко обсуждаемому вопросу о значимости увеличения финансирования для развития науки.

Долгое время я вел свои исследования по альтернативным оценкам в одиночку. Лишь в середине 90 годов у меня появились соратники: сначала Н.И. Суслов, сыгравший важную роль в их возобновлении, затем (последовательно) О.И. Полосова. Н. В. Иванченко. Д. А. Фомин. Всем им я благодарен за сотрудничество. Особенно я хочу подчеркнуть роль выдающегося, на мой взгляд. ученого Д. А. Фомина. Сотрудничество с ним придало этим исследованиям новую жизнь и его роль в наших совместных работах чрезвычайно велика. Среди наших совместных с ним исследований основное место занимало уточнение очень важного вопроса, оставшегося практически без внимания российских и западных экономистов-оценке реальной стоимости основных фондов и тесно связанным с ним вопросом о рентабельности всей экономики и отдельных ее отраслей( первыми были наши совместные исследования по промышлености с Н В. Иванченко). Именно игнорирование этой проблемы не позволило им дать достоверный прогноз российской экономики в 1990-е и 2000-е гг.

При чтении этого раздела читатель должен иметь в виду, что основные методологические основы этих исследований были изложены мной в книге "Динамика экономического развития СССР", выпущенной в 1991 году. Я не считаю, что все наши исследования в этой области были безупречными. Особенно это относится к первой статье, относящийся к российской экономике, вышедшей в 1997 году. Впоследствии по мере появления новой информации я пересмотрел некоторые содержащиеся в ней оценки. Эти уточнения содержатся в 3 томе моей книги "Экономическая история России в новейшее время". К сожалению, наши исследования по этой проблеме в отраслевом разрезе относится к началу 2000 годов. На последующий период у нас не хватило времени и сил. Возможно, у кого-то из молодых читателей появится желание их продолжить.

Читатели смогут убедиться, что мои прогнозы (в 2000 годы совместно с Д.А. Фоминым) экономического развития СССР и РФ в преимущественно , сбылись. Основную роль в этом сыграли альтернативные оценки, но и экономическая интуиция, связанная с пониманием характера складывающейся социально-экономической обстановки и истории СССР и РФ. Уже в 90годы у мня сложилось представление, что четыре «уродика» (власть, общество, бизнес, экономическая наука России ) долго будут губить российскую экономику. Все-таки отмечу одну серьезную ошибку. В 1998 году я считал экономическое положение России безнадежным и полагал неизбежным смену социально-экономической системы. Конечно, я не мог предвидеть фантастический рост мировых цен на нефть в 2000годы, в огромной степени облегчивший развитие российской экономики в 2000 годы. Но недооценил возможности совершенствования российского капитализма, политической стабилизации после того, как В.В. Путин стал Президентом РФ и благоприятной международной среды. В 2000 годы российский капитализм стал более зрелым, чем в 1990-е гг. Но далеко не столь зрелым, чтобы серьезно смягчить последствия неизбежного снижения мировых цен на нефть и ухудшения для России международной обстановки в 2014 году.

Статьи о науке и образования первоначально появились в результате анализа положения в отраслях советской экономики. Решив, что разобрался в положении в крупных отраслях экономики, я обнаружил, что вне моего анализа оказалась наука, что учитывая ее большое значение в экономическом развитии казалось ненормальным. Я с самого начала, по аналогии с другими отраслями и наблюдением за развитием научных учреждений экономического профиля , решил, что положение в ней должно оказаться значительно хуже, чем оно изображалось советской пропагандой. Проведенный с помощью объективных показателей анализ показал, что оно намного хуже, чем я ожидал. Пришлось заняться историей советской науки чтобы разобраться в причинах. Затем появилась мысль о пороках ее организации. Читатель увидит, что широко обсуждаемая сейчас мысль о пороках главного научного учреждения СССР-Академии Наук СССР появилась у меня уже тогда. В то время она была совсем новой. Сегодня это стало общим местом. Попутно анализировалось и состояние высшего образования в СССР, также характеризовавшегося негативно. Впрочем, в сравнении с их нынешним плачевным состоянии оба эти института могут показаться почти идеальными. Продолжение размышлений над состоянии науки в России содержится в очерке о состоянии российской экономической науки в настоящее время. В нем, однако, содержится и большой исторический экскурс. К этим работам примыкает и статья о высшем образовании в России. В ней я показывал глубокие корни отставания российского высшего образования, драматически ухудшившегося в постсоветский период. Нет нужды доказывать. что кризис науки и высшего образования означает интеллектуальный кризис всего общества и является одновременно и индикатором его и его следствием. Совсем не очевидно поэтому, что из него вообще есть выход внутренними критически деградировавшими интеллектуальными ресурсами.

Для уяснения характера и перспектив экономического развития России я в 2000 годы занялся изучением современного российского частного предпринимательства, его генезиса и нынешнего состояния. Российские макроэкономисты не утруждают себя этим, требующим огромных усилий для анализа, вопросом. И поэтому тоже их исследования являются столь поверхностными, а прогнозы чаще всего ошибочными. Ведь частный предприниматель сейчас это(нравится это или нет) главный субъект современного экономического развития. Я старался быть объективным в этом вопросе, избегая очернения или чрезмерного восхваления российского предпринимательства. Больше всего материала по этому вопросу, конечно, в моей книге об экономической истории России в новейшее время. Здесь нашел отражение лишь конечный результат этих исследований и один пример из практики современного российского частного предпринимательства.

Еще в молодости я увлекся историей и хотел стать историком. Но понял, что быть честным историком в советское время очень трудно и пошел в экономисты. Но огромный интерес к истории сохранился. Уже став профессиональным экономистом я больше читал исторических книг, чем экономических. Для экономиста особое значение имеет изучение экономической истории, которую великий Й. А. Шумпетер считал одной из трех основных экономических дисциплин, наряду с экономической теорией и статистикой.

Кстати, все эти три дисциплины современные российские экономисты знают очень плохо. К тому же, экономика лишь часть общества. Этим объясняется мой интерес к экономической истории. Возможность его реализовать в полной мере я получил лишь в 90 годы, хотя и книга "Динамика экономического развития СССР" может рассматриваться как историко-экономическая. К ней же примыкает и публикуемая статья о причинах гибели нэпа, написанная в 1989 году, когда эйфория вокруг достоинств нэпа достигла пика . Решающий этап моих историко-экономических работ связано со сложившемся к 1998 году убеждением , что эксперимент с рыночной экономикой в России провалился и поисками альтернативны ему. Это и побудило меня попытаться дать объективную оценку истории советской экономики. Я начал с наименее изученного ее периода - с конца 1930-х гг. и довел исследование до 1991 г., года крушения СССР и конца командной экономики в первых двух томах книги по экономической истории России . Постсоветскому периоду посвящены многие статьи сборника по альтернативным оценкам и истории современного российского предпринимательства. В книге советский период развития экономики непосредственно представлен лишь двумя статьями.

Статьи по дореволюционной российской экономики являются откликами на дебаты вокруг отдельных эпизодах этой истории, так или иначе связанных с современными российскими экономическими проблемами. К ним относятся работы, в которых рассматривается дифференциация доходов в дореволюционный период, которая носила столь же чудовищные размеры, что и сейчас. Две работы: о Екатерине II и предреволюционной российской экономике посвящены развенчанию широко распространенных ныне мифов о дореволюционном периоде, идеализирующим его. Как в советское время идеализировался советский период.

Читатель не сочтет нескромным, что я поместил в сборник некоторые из своих воспоминаний. Они, как мне кажутся, помогут молодым экономистам лучше понять и мотивы научной работы и ее атмосферу в советский и постсоветский период. Мне, конечно, хотелось и восстановить правду о моей научной деятельности.

Прочие комментарии

Тексты публикуются без изменений, сокращений и дополнений.

Для удобства восприятия справочный аппарат к каждой публикации приведен к единообразию (оформление списка литературы, сноски, оформление таблиц, графиков и пр.).

К каждому разделу и отдельным публикациям дан авторский комментарий.

Раздел 1. Альтернативные оценки экономики СССР и РФ

Лукавая цифра

Печ. по: Селюнин В., Ханин Г. Лукавая цифра // Новый мир. 1987. № 2. С. 181-201.

Несколько лет назад в одну из центральных газет написал шофер. Читатель сообщил любопытный факт. Бригада водителей вывозила продукцию обувной фабрики. Интереса ради они сложили по путевым листам вес груза за день, а результат разделили на количество вывезенной обуви. Оказалось, что один ботинок весил в среднем двенадцать килограммов...

Приписки на грузовом автомобильном транспорте появились полвека назад. В ту пору толком не могли подсчитать хотя бы примерную цифру грузооборота и на всякий случай взяли явно завышенную величину. Проверки контрольных органов показывают, что истинный объем перевозок грузовиками составляет едва 20-30 процентов от того, что показан в отчетах.

Если бы искажения экономической информации ограничивались грузовым автотранспортом, мы как-то пережили бы такую беду: доля этой отрасли в создании общественного продукта относительно скромна. Но, к сожалению, подобное явление приобрело широкие масштабы, и сейчас легче, пожалуй, назвать отрасли, где искажения в отчетности невелики либо их нет вовсе.

До недавнего времени образцом в этом смысле был железнодорожный транспорт. Там объемы перевозок легко проверяются весом продукции, произведенной в стране, так что нет оснований подозревать железнодорожников в приписках. Да и сделать их здесь трудно, а выявить просто. К тому же в этой отрасли еще с конца прошлого века действуют традиции добросовестной статистики. К несчастью, и тут в последние три года ситуация стала меняться к худшему. Но к этому мы еще вернемся.

Заслуживает доверия статистика в сельском хозяйстве. Заготовители заинтересованы в том, чтобы заплатить за продукцию поменьше, и поэтому склонны скорее занизить, чем завысить объем заготовок. Конечно, положение и здесь не идеальное. Не так давно вскрыты весьма крупные приписки заготовок хлопка в Узбекистане.

В промышленности достоверны данные о производстве электроэнергии. Учет киловатт-часов автоматизирован, и мы просто не представляем, как тут можно словчить. Достаточно объективны сведения о производстве в черной и цветной металлургии, в промышленности строительных материалов.

Отчего же в одних отраслях ситуация довольно благополучна, а в других отчетам верить нельзя? Узнать это важно. Ведь если мы желаем всерьез искоренять искажения экономической информации, то первым делом надо уяснить, где, в каких отраслях нужно искать липу.

Обобщающим показателем масштабов производства в промышленности, да и не только в ней, служит объем продукции в рублях. Живучесть этого показателя понятна. Чтобы определить, сколько все мы вместе сделали за год или за месяц, нам надо всю продукцию привести, так сказать, к общему знаменателю. Сложить булки с тракторами удобнее всего через рубли. Других измерителей, кроме денег, не придумано (попытки были, но безуспешные).

Когда план выполнить трудно либо вовсе невозможно (а такое, увы, бывает), набрать недостающий объем в рублях мыслимо двумя способами: впрямую приписывая натуру (штуки, тонны, метры, киловатт-часы и т. п.) или повышая цену каждой единицы продукции. Первый путь опасен, уголовно наказуем. Гораздо проще и безопаснее второй. Но тут разные отрасли попадают в явно неравное положение. Хуже всего, металлургам, энергетикам, угольщикам, изготовителям строительных материалов, отчасти химикам - словом, работникам сырьевых отраслей. Ассортимент продукции у них устойчив, новые виды изделия появляются редко. А на старую продукцию оптовые цены давно утверждены, записаны в прейскуранты, нарушать их столь же опрометчиво, как делать прямые приписки. Да покупатель и не заплатит дороже, чем положено. Иная ситуация в обрабатывающей индустрии -например, в машиностроении. Конечно, и там давно освоенную продукцию продают по твердым ценам, указанным в прейскурантах. Но ассортимент продукции здесь быстро меняется. Машиностроители в прошлой пятилетке в среднем за год осваивали производство примерно трех тысяч видов новых изделий (для сравнения: все остальные отрасли индустрии, вместе взятые,- лишь по 700 видов в год).'Естественно, цен на эти вещи в прейскурантах нет, их надо утверждать заново. А это дело долгое - бывает, годы проходят. Чтобы не тормозить технический прогресс, и без того медленный, на новинку устанавливают разовые и временные оптовые цены. Вот где раздолье для любителей легкой жизни! Не составляет труда накрутить любую цену. Да и постоянная цена, которую впоследствии утвердят, обычно мало отличается от временной.

Уличить виновников довольно-таки непросто. У них наготове великолепное оправдание; новое изделие лучше старого, естественно, и стоит оно дороже. Однако цена обычно растет в гораздо большей степени, чем улучшаются потребительские свойства продукции. Скажем, обычный токарный станок, изготовленный столичным заводом «Красный пролетарий», стоит около 5,5 тысячи рублей. Тот же станок с числовым программным устройством -- 40 тысяч, а оснащенный еще и роботом - 70 тысяч рублей. Насколько же машина, снабженная всеми чудесами техники, производительнее обычной? А в полтора раза. Значит, и цена должна бы подняться максимум в полтора раза, иначе новая техника будет невыгодна покупателю. Но попробуйте поговорить с заводчанами. Они как дважды два докажут, что еще мало берут за новинку. На первых порах затраты на ее производство исключительно велики и не покрываются даже очень высокой ценой. Кто же в таком случае будет двигать технический прогресс себе в убыток? Однако во всем мире расходы этого периода возмещаются за счет прибыли от традиционной, хорошо освоенной, запущенной в серию продукции, ибо по безумной цене новинку никто не покупает и изготовитель может прогореть.

Приписки и игра цен-наиболее очевидные способы искажения информации. Но есть еще один, завуалированный. В 1985, году на 33 предприятиях качество изделий в виде опыта стали проверять работники Госстандарта СССР, в дополнение к контролю со стороны заводских ОТК. На первых порах вневедомственные инспекторы выбраковывали до 80 процентов изделий...

Даже грубые прикидки показывают, что общая величина искажений в обрабатывающей промышленности велика. Приведем расчет, который при желании может проверить любой читатель по ежегодникам "Народное хозяйство СССР". Продукция машиностроения за 1956-1975 годы в стоимостном выражении возросла в 9.36 раза. Но если взять выпуск тракторов, автомашин, вагонов, дизелей, электромоторов и еще ряда изделий в штуках либо в других натуральных измерителях (всего мы взяли 48 видов продукции машиностроения), то рост в среднем составив 4,24 раза. Тоже, конечно, немало, но до стоимостных приростов далековато. Расчеты более тонкими методами (примерно по сотне видов машин и оборудования) убеждают, что в 1976-1983 годах разрыв между показателями углубился; в физических единицах производство техники возросла за этот период на 9, а при исчислении в рублях - на 77 процентов Официально признана только вторая цифра, по ней и судят о темпах развития машиностроения. Темп, конечно, великолепный, неясно лишь, куда запропастились колоссальные прибавки производства. Ответ как раз и дают расчеты в натуре: речь идет о машинах, которых не было.

Но такие расчеты - наша частная инициатива. Впрочем, нечто подобное делается и в практике хозяйствования. Между плановиками и производственниками существует на этот счет как бы молчаливое соглашение: отраслям, где трудно накрутить нереалистические объемы производства, в планы дают божеские; задания же, например, машиностроителям по приростам продукции в рублях много выше. Расчет прост: какие-то прибавки должны остаться и после исключения бумажных приростов. В предположении о молчаливом уговоре нет ничего невероятного. Плановики ведь изучали жизнь не по одним учебникам экономики и статистики, а в большинстве сами когда-то работали на предприятиях и министерствах и отлично осведомлены в ухищрениях с отчетами.

По части искажения информации от машиностроителей и автомобилистов не отстают и строители. Оптовых цен в собственном смысле у них нет. Стройки неповторимы и на каждую составляется своя смета. Если исполнители не укладываются в нее, денег добавят. Повод для удорожания всегда под рукой; это не учли, то забыли.

Статистика показывает нам непрерывный рост строительства. Измерителем успехов служит объем строительно-монтажных работ - в сущности, тот же вал. В него включают стоимость израсходованных ресурсов и прибавку, созданную живым трудом. Проще сказать, строителей уважают за то, что они израсходовали (освоили) много денег. (Занятная подробность. Этот измеритель был введен в практику планирования и учета в начале 30-х годов. Как было сказано тогда в директивном документе, введен временно, до нахождения лучшего показателя. Лучшего не найдено.) По такому счету за всю пятую пятилетку (1951-1955) объем строительно-монтажных работ составил 52,1 миллиарда рублей, а в последнее десятилетие ежегодно осваивается более 60 миллиардов. Причем ЦСУ СССР к этим цифрам делает примечание: данные приведены в сопоставимых ценах.

Динамика ошеломляющая. Однако по современным представлениям сам по себе рост объемов строительства достижением еще не является. Поворот к эффективной экономике означает простую вещь: надо бережно расходовать четыре ресурса, применяемых в производстве: на единицу конечного продукта нужно использовать меньше живого труда, меньше предметов труда (сырья, материалов, энергоресурсов), меньше основных производственных фондов, наконец, меньше тратить капиталовложений на единицу прироста производства. Здесь все перечислено; пятого ресурса вы не выдумаете. Но чтобы расходовать меньше средств на единицу прироста производства (в конечном счете на добавочный рубля национального дохода), требуется за те же деньги вводить больше новых мощностей. Если расходы в сумме растут, то еще быстрее должны прибавляться реальные мощности. Тогда экономику можно считать эффективной.

Длительное время события развиваются в обратную сторону. Четверть века назад страна ежегодно вводила не меньше, а то и больше мощностей по производству электроэнергии, чугуна, стали, готового проката, по добыче угля, нежели в 1983 году. И это при огромном увеличении расходов, в том числе и на производственное строительство. Ситуация особенно усложнилась в десятой пятилетке, то есть во второй половине 70-х годов. Новосибирские ученые К. Вальтух и Б. Лавровский просчитали реальные вводы новых мощностей в натуральных измерителях [1]. Поясним, что это значит. Если построена, к примеру, шахта, то определяется, сколько тонн угля она способна дать за год, если электростанция - то сколько киловатт-часов она за год выработает.

Всего исследователи взяли 59 видов мощностей. Этот перечень практически охватывает все новые производственные объекты, сданные в эксплуатацию. И что же? В десятой пятилетке вводили в действие меньше, нежели в девятой, мощности 42 видов. 42 из 59! Этот неприятный процесс продолжался и позднее. В 1981- 1983 годах снова абсолютно уменьшался ввод предприятий по производству электроэнергии, добыче угля, железной руды, выпуску стали, труб, удобрений, пластмасс и многого другого. Всего падение отмечено по 38 видам новых мощностей из 55 учтенных. В ряде отраслей прибавки не восстанавливала даже выбытия старых мощностей, которые свое отслужили и подлежат списанию.

Вот уже лет десять мы проделываем такие же расчеты и можем подтвердить выводы новосибирских экономистов. Хозяйственники «зевнули» затухание инвестиционного процесса не в последнюю очередь по той причине, что статистика как ни в чем не бывало сигнализировала о благополучии в строительстве - объемный стоимостный показатель стремительно рос.

Ошибки при исчислении объемов продукции тянут за собой длинный шлейф искажений и по другим экономическим показателям. Вся информация становится зыбкой, гадательной. Так, накладки при оценке фондов и их отдачи в свой черед искажают информацию о себестоимости, прибыли, рентабельности, нормах амортизации. А исходный объемный показатель продукции тем часом продолжает свое черное дело. Он уродует отчеты о производительности труда. Производительность-это сколько продукции в рублях изготовил за один год усредненный работник. В числителе, стало быть, все тот же объем производства, в знаменателе - количество занятых. Искажать знаменатель смысла нет, а вот с числителем, как вы понимаете, неладно. Значит, производительность труда в отчете будет завышена в точности во столько раз, во сколько преувеличен реальный объем продукция.

Вы заметили, как переплелись все ошибки? Искажение объемов продукции перекинулось на оценки производительности, фондов, от них на все отчетные цифры. Дива в том нет - в экономике все взаимосвязано. Но именно по этой причине трудно навести порядок в статистике. Нельзя, скажем, сегодня очистить от неточностей один показатель или одну отрасль, завтра взяться за другие. Так еще больше напутаешь. Для плановиков цифра, статистика - все равно что карта для морехода. Недалеко уйдет корабль, если на лоции неверно нанесены мели и рифы. В экономике неточность «лоций» обходится еще дороже.

Расскажем одну тяжелую историю. События, о которых пойдет речь, настолько значимы для судеб страны, что читатель вправе знать о них, Для нашей же темы тут то поучительно, что в основе серии роковых ошибок лежал неверный анализ, а в конечном счете несколько искаженных цифр.

Зима 1984/1985 года надолго останется в памяти железнодорожников. Машинист зачастую не видел перед собой рельсов и вслепую таранил сугробы. В Министерстве путей сообщения нам показали снимки: узкие туннели путей, по бокам снежные стены в два человеческих роста. Такого мы прежде и в Заполярье не видывали, а снимки сделаны в средней полосе России. Были случаи, когда пассажирам занесенных поездов доставляли еду вертолетами. На огромном полигоне магистралей резко замедлилось движение, грузы не удавалось протолкнуть. Вполсилы работали домны. Упали перевозки угля, леса, удобрений, горючего. Счет запасам топлива на электростанциях пошел на часы и минуты. Предприятия были переведены на особые графики снабжения электричеством.

В этих условиях железнодорожники сделали все, что в человеческих силах. До 200 тысяч человек ежедневно работали на расчистке путей нередко без сна и отдыха.

Когда снега растаяли, предстояло спокойно разобраться в уроках, преподанных разгулом стихий. Они лишь высветили и до предела обострили недуги, коими транспорт страдает уже изрядное время. Представился случай побеседовать с первым заместителем министра В. Гинько. Мы задали простой вопрос: могут ли железные дороги перевезти за год сверх плана... ну, хотя бы 30 миллионов тонн грузов? Цифра, заметим, ничтожная, она не составляет и процента объема перевозок. Руководитель ответил определенным «нет». А если бы понадобилось увеличить перевозки на сотни миллионов тонн?

Между тем в тяжелом для транспорта 1985 году одного угля было добыто на 70 с лишним миллионов тонн меньше, чем предусматривалось первоначальными заданиями пятилетки. Меньше, чем планировалось, произведено металла, цемента, удобрений... Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: железнодорожникам не понадобилось перевозить эти сотни миллионов тонн грузов.

Выясним, что же происходит с железнодорожным транспортом, В наших разысканиях помог случай. Оказывается, над этими делами давно размышляет заместитель министра черной металлургии В. Панкрушин (кстати, инженер-путеец по образованию) Виктор Иванович подсказал идею анализа, а методику мы разработали вместе с ним.

Для оценки ситуации на транспорте есть один ключевой показатель - оборот вагона, то есть время от его загрузки до очередной загрузки. Чем длительнее оборот, тем меньше рейсов успевает сделать каждый вагон за год. Значит, для перевозки того же количества грузов понадобится больше вагонов. В ту злополучную зиму по понятным причинам оборот замедлился сверх обычного, и стало остро недоставать порожняка. Руководители МПС забили тревогу: мол, клиенты затягивают выгрузку. Основания для претензий имелись. По норме грузополучатель обязан опорожнить вагон в среднем за 7 часов, а на деле вот уже два десятилетия прихватывает лишний час. Министр Н. Конарев (и не один) всю зиму день за днем проводил совещания по проводам об ускорении выгрузки.

Эффект, разумеется, был, но не сказать чтобы очень существенный. Отчего так? Чтобы оценить значение лишнего часа под выгрузкой, мы проследили, под каким перевозочными операциями занят вагонный парк. Для анализа взят благополучный период, когда не наблюдалось ни заносов, ни морозов. Вот что показал расчет, не опровергнутый, между прочим, и специалистами МПС. Из каждых из 100 вагонов в любой момент непосредственно в движении находятся только 22. Еще 10 вагонов стоят на промежуточных станциях (это нормально - без остановок грузы не возят). 9 вагонов находятся под погрузкой и разгрузкой у клиентов на законном основании и еще один там же, но уже незаконно., поскольку грузополучатель не уложился в нормативный срок.

Вот это-то последний вагон, единственный в каждой сотне, и стал поводом к многолетней "холодной войне" с клиентурой, на нем прямо-таки свет клином сошелся. Но мы насчитали в работе 42 вагона из сотни. где же остальные 58? Они простаивают в хозяйстве МПС. Не многовато ли ? И что всего неприятнее, число это растет. В благополучном для транспорта 1983 году вагон оборачивался на 34 часа дольше, нежели в 1965-м. Замедление произошло исключительно на путях МПС. Эти 34 часа железнодорожники замечать не желают, им вынь да положь единственный час, потраченный клиентами сверх нормы. Годовое количество рейсов каждого вагона упало за этот срок с 70 до 55. При росте перевозок стало хронически не хватать "тары".

Будем объективны. Не по злой воле транспортники замедлили продвижение грузов. Дальнейший анализ выявил, что исчерпана пропускная способность дорог. Та тяжелая зима наглядно показала, чем это грозит: вагонами были забиты станционные пути, предназначенные для формирования поездов и сортировочной работы. На отдельных участках это привело к параличу транспорта. Стало ясно, что достигнут некоторый предел насыщенности дорог подвижным составом. Добавка вагонов не увеличит перевозок, а только замедлит движение.

Стало быть, капиталовложения, отпускаемые отрасли, нужно устремлять по преимуществу на электрификацию грузонапряженных магистралей, прокладку вторых путей, развитие станционного хозяйства- короче, на увеличение пропускной способности дорог. Но руководители министерства держатся иной стратегии: давай больше вагонов. С этим прицелом сверстан проект плана на новую пятилетку. Отрасль настаивала на росте капиталовложений в 1,6 раза. По наметкам Госплана СССР вложения хоть и увеличились , но в меньшей степени. Чем же пожертвовали железнодорожники? Чем угодно, только не заказами на подвижной состав. Зато с легкой душой министерство удовлетворилось скромной суммой на строительно-монтажные работы. А ведь эта часть инвестиций решающим образом влияет на пропускную способность дорог. Похоже на то, что еще пятилетка будет потеряна для нормализации положения на транспорте. А упредить беду всегда проще и дешевле, чем наверстывать упущенное. С каждым потерянным годом потребность в затратах будет неумолимо нарастать. И от них все равно не уйти - продукцию транспорта не заменишь другой, не купишь на валюту.

Доказывая свою правоту, руководители отрасли показали нам записку о вагонах. В ней утверждается: среднесуточный пробег грузового вагона с 1959 по 1984 год возрос на 60 процентов. Естественно эту величину нельзя наращивать беспредельно. Резервы использования подвижного состава вроде бы кончаются, его надо пополнять. В действительности, как показали несложные расчеты, пробег возрос только на 5.2 процента. Чтобы ошибиться в 11 раз, нужно очень хотеть того.

Помимо прямой подтасовки цифр в приведенном сопоставлении содержится искажение , хитро замаскированное, такое, что не вдруг и заметишь. Почему нынешнее время сравнивается с 1959 годом ? Читающий невольно будет подразумевать, будто начиная с той поры пробег непрерывно возрастал и теперь близок к пределу. Не так было дело. Пробег и впрямь увеличивался, но до 1971 года, а затем стал заметно падать. Если отсчитывать от высшей точки, когда-либо доставшейся транспортом (1971), то в 1984 году показатель пробега ухудшился на 8 процентов, а не шел в гору, хотя бы и неспешно. Что же выходит? Железнодорожники сообщают: мол, за четверть века мы улучшили использование вагонов. А надо бы доложить другое: вот уже три пятилетки мы все хуже и хуже используем подвижной состав.

Далее в записке сказано: четверть, а согласно другому абзацу треть парка - это устаревшие и изношенные вагоны, построенные до 1964 года. Так четверть или треть? Но не будем придираться к мелочам. Неверны обе цифры. Сведения о выпуске и зарубежных закупках вагонов публикуются. Достаточно решить простую задачку на сложение - и будет ясно: с 1965 по 1985 год МПС получило никак не меньше вагонов, чем насчитывается сегодня во всем парке. Сколько-нибудь заметная доля устаревших вагонов могла образоваться при том условии, что отрасль в массовом порядке выбраковывала новые вагоны, сохраняя в работе старые. Мы слишком уважаем железнодорожников, чтобы предположить этакую нелепицу.

Без труда оценив значение опротестованных цифр для выводов, которые содержатся в записке, упоминавшийся уже первый заместитель министра В. Гинько отослал нас к автору документа - тогдашнему начальнику главка вагонного хозяйства В. Калашникову. Как выяснилось, тот лишь подмахнул записку. Вызвали исполнителей. Оказалось, они просто взяли цифры из какой-то разработки научного института. Впрочем, наши расчеты они охотно признали. А ведь фальшивые цифры многократно повторялись потом в переписке с Госпланом, были сообщены в еще более высокие инстанции. С учетом их принимались достаточно важные решения.

Не может быть и речи о том, что специалисты отрасли добросовестно заблуждались. Был у них свой интерес. Представьте себе, что министерство направило бы капитальные вложения в основном на развитие пропускных способностей дорог. Прокладывать вторые пути, электрифицировать магистрали, удлинять станционные пути при перенапряжении дорог нелегко. Скорее всего движение на определенный период уменьшится - строители будут мешать эксплуатационникам. Чего доброго, могут упрекнуть: вам выделили десятки миллиардов рублей, а вы сократили перевозки! Надо иметь мужество, чтобы ответить: знаем а скорых перемен не обещаем, но другого выхода все равно нет. Требовать же новые варены много проще...

Без точной цифры просто немыслимо предвидеть события - планы будут сами по себе, жизнь сама по себе. Встанем мысленно на место плановика. Перед ним отчет: такая-то отрасль в прошлой пятилетке увеличила производство на 40 процентов. Вряд ли на перспективу плановик задаст меньший прирост, хотя в глубине души и подозревает, что отчет завышен. Да и кто позволит ему вольничать! На первый раз скептику объяснят; дашь им прирост в 20 процентов, так они эту цифру одними ценами накрутят, реальный выпуск продукции может и упасть, этого ты хочешь? Нет, этого плановик не хочет. Под завышенный план в рублях верстается натура - столько-то тракторов, турбин, генераторов, станков и прочих приятных вещей. Теперь их можно распределить между будущими потребителями. По объемному заданию рассчитывается производительность труда, себестоимость, материалоемкость... На бумаге все прекрасно и удивительно. Арифметических ошибок нет, балансы стыкуются, пропорции в ажуре.

Дальше начинается грешная жизнь. На поверку промышленность не даст и четверти намеченных прибавок в натуре. Это не предположение. К примеру, в прошлой пятилетке планировали увеличить добычу угля на 54-84 миллиона тонн, фактический прирост составил 10 миллионов. Производство проката черных металлов предполагалось нарастить на 14-17 миллионов тонн, на деле прибавка равна 5 миллионам. Выпуск цемента поднялся на 6 миллионов тонн при задании 15-17 миллионов. Желающие могут самостоятельно продолжить сличение планов и реалий - задания на пятилетку публиковались, отчеты тоже.

Вот и приходилось на ходу перекраивать планы, подгонять их под реальные ресурсы: недодано цемента и леса-сокращай строительство, в долгу металлурги- уменьшай задания машиностроителям Что ж, на нет и суда нет. А как быть с зарубежными партнерами? Им дела нет до наших объективных трудностей. Им натуру подай тонна в тонну, штука в штуку.

Небрежение цифрой может затруднить контроль за исполнением и нынешней пятилетки. Укажем только на одну опасность. Как известно, новый план буквально пронизан идеями технического прогресса. Материальным носителем прогресса служит продукция машиностроения. Этой ключевой отрасли дан теперь решительный приоритет: машиностроительный комплекс должен прирастить производство на 43, а вся остальная промышленность-примерно на 20 процентов. Опережение более чем двукратное. Но мы уже знаем, что машиностроение - рекордсмен по части вздувания оптовых цен, по которым как раз и исчисляют тепы развития. По нашим расчетам, за каждую из четырех предыдущих пятилеток неучтенный, однако же существовавший в жизни рост цен в этой отрасли колебался у пределах 27-34 процента. Что если такое повторится? Из 43 процентов запланированного увеличения продукции машиностроения процентов 30 может быть получено на Бумаге, без каких-либо усилий. Отчет покажет исполнение плана, обозначит крупный структурный сдвиг в сторону машиностроения, а фактически намеченного опережения может и не произойти. Нам останется тогда лишь горько сетовать: вроде бы к замысел был прицельно точный, и в жизнь он проведен, а настоящего эффекта опять нет. Надеемся, однако, что теперь контроль станет иным. Не случайно в докладе на июньском (1985 года) Пленуме ЦК КПСС М. С. Горбачев назвал игру цен чрезвычайно опасной тенденцией и подчеркнул: «Искусственное завышение цен не лечит экономические болезни, а лишь развращает работников, тормозит технический прогресс».

Искажение информации, на наш взгляд,- главная причине товарно-денежной несбалансированности (денег у населения больше, чем нужных товаров в торговле). За бумажную продукцию платят ведь настоящие рубли. Подсчитано, что в машиностроении фиктивный рост производства составляет; как минимум 5 процентов в год. За такую прибавку полагается увеличить фонд зарплаты процента на 3, что и делают. Добавочные деньги на руки розданы, а под них ничего не произведено. Откуда же возьмется баланс денег и товаров?

Трудно поверить, но, оказывается, можно безбедно жить, не производя уж решительно ничего, кроме цифры. Вот какую историю нам довелось однажды исследовать. По договору московский завод «Электросвет» должен был изготовить и отгрузить на сотни тысяч рублей светильников, а управление Мосгорэлектроприборснабсбыт (не слово, а коленчатый вал многоцилиндрового двигателя!) обязалось принять их на свой склад, оплатить и затем торговать ими уже от себя. Однако ни одного светильника на склад не поступило - завод, как и прежде, продавал их прямо заказчикам. Так удобнее. Лишь по бумагам выходило, будто предприятие продавало продукцию через перекупщика. Тем часом договаривающиеся стороны - завод и снабженцы-затеяли по переписке спор: чьим транспортом возить товар, каков допустимый бой изделий в пути... Позвольте, какой транспорт, какой бой? Ведь перевозились-то, как: бы это сказать, лишь тени светильников.

Гоголевский герой, раньше чем оформить схожую куплю-продажу как известно, счел нужным выяснить: а соответствует ли сия негоция видам государства? Поставим этот вопрос и мы с вами. Договор отражает вполне земные интересы. Если по документам светильники поступают не прямо к потребителю, а через посредника, то полная стоимость их дважды засчитывается в товарооборот (сперва купили, потом -продали). От товарооборота зависят штаты и фонд зарплаты снабженческих организаций, по росту товарооборота оценивают повышение производительности труда у снабженцев и много чего еще считают. На бумаге помянутые негоцианты выглядели передовиками из передовиков; на каждый рубль зарплаты снабженцы давали 4 рубля прибыли. Штаты росли год от году: раз найдено золотое дно для народного хозяйства, грех экономить на добытчиках. Не нужно, однако, специального образования, чтобы сообразить: прибыли здесь не создавалось вообще. Потребитель платил снабженцам зазря. Оптовая цена светильников возросла на величину наценок, и возникла видимость общего увеличения производства. Все довольны, все правы, в виноватых ходит одна казна, отстегивающая жалованье тунеядцам. Среднепотолочная цифра-поистине манна небесная для растяп и ворюг.

Экономическая наука не пользуется у публики, большим авторитетом. Великих открытий мы не сделали. Нет у нас своих Анохиных, Колмогоровых, Семеновых, Капиц. Будем самокритичны -есть изрядная доля истины в расхожей шутке: два экономиста - три мнения. С поразительной легкостью наш брат обосновывает всевозможные перестройки, реорганизации, новые показатели, а придут, иные времена - с тем же холодным пафосом бичует их. Даже между собой мы, похоже, перестали разбираться, какие шараханья проделал тот или иной ученый муж, лишь бы "попасть в струю". Если в 20-е годы в экономисты шли лучшие ( мы и сегодня гордимся питомцами высшей школы той поры), то теперь сюда идет разве что середняк.

Радужные надежды возлагались на применение в экономике математических методов и ЭВМ . Сегодня эта мода схлынула. И потому, в частности, что математики без точной цифры не бывает. Закладывать в ЭВМ ложную информацию - с тем же успехом можно кормить корову опилками. Молока определенно не будет.

Слов нет, не все экономисты плохи. Были и есть среди них люди высокого профессионализма, одаренные чувством гражданского долга. Отношение к достоверности информации более всего определяет масштаб экономиста. Когда науке предлагали обосновывать очередные реорганизации, больше писать о достижениях , требовались и мужество и квалификация, чтобы честно предупредить о реальных тенденциях развития экономики. За это орденов не давали , а вот наоборот - случалось.

Борьба с искажениями информации - увлекательная страница истории отечественной экономической мысли. Напомним некоторые факты, попутно назовем несколько добрых имен. За достоверную цифру эти люди , бывало рисковали всем. Да послужат они нам примером и опорой. Не их вина, что борьба за верную цифру затянулась.

Серьезные искажения информации обнаружились в нашем народном хозяйстве во второй половине 20-х годов. До 1925 года статистика исчисляла развитие промышленности примерно так же , как это делают по сей день в большинстве стран: данные о производстве продукции в натуре за предшествующий год сравниваются с теме же сведениями за последующий. Но видов продукции много - сейчас их у нас в стране около 24 миллионов. Ясно, что в разумный срок немыслимо сличить выпуск их всех. Для сравнения берут лишь их малую часть , но неприменно такие, которые удовлетворительно характеризуют общий темп развития индустрии. В этом смысле отличный, прямо-таки восхитительный измеритель - производство электромоторов в штуках и суммарной мощности. Коль скоро это основной тип двигателя в промышленности, смело можно предположить: выпуск техники для индустрии увеличился не в большей степени, чем приросло производство моторов. Обычно достаточно взять несколько десятков, в крайнем случае несколько сотен подобных ключевых продуктов, чтобы давно известными статистическими методами вывести общий темп развития промышленности. Заметьте, расчет идет сперва в штуках , тоннах , метрах и других физических единицах (итог выражается за тем в строго сопоставимых ценах). Полученный результат поэтому и называется индексом физического объема промышленной продукции. Если индекс нынешнего года сравнительно с годом прошлым равен 1.06, то это значит: производство возросло в 1.06 раза, или, что то же самое, на 6 процентов.

В ту далекую пору итоговая цифра индекса интересовало общество в целом, но никого в особенности. Ситуация стала меняться по мере централизации управления. Предприятиям начали задавать директивный план, в том числе и по общему объему производства. Раз план - значит, отчет об исполнении. В ответ попадает вся без изъятия продукция. По сумме заводских отчетов исчисляется общий темп развития. На первый взгляд этот способ счета точнее - учтены уже не отдельные продукты выборочно, а все изготовленное. Очень скоро, однако, выявилось, что отчеты привирают. В 1926 году председатель ВСНХ Ф. Э. Дзержинский заметил: "Я утверждаю, что цифры, которые дают нам тресты, раздуты, они фантастичны. Та отчетность, которую мы собираем, есть фантастика, квалифицированное вранье... По этой системе выходит так, что ты можешь врать сколько угодно" [2].

Надеемся, понятно, в чем тут парадокс? Учет-то шел теперь не в натуральных единицах, как прежде, а в рублях - задание заводу по общему объему производства иначе как по стоимости не выразишь. В этом случае отчет достоверен при двух условиях: оптовые цены неизменны, номенклатура продукции тоже. Но так не бывает - иначе наблюдался застой в экономике. А как раз во второй половине 20-х годов началось быстрое обновление продукции . Новый способ оценки становился все менее достоверным .

В январе 1928 года на совещании по промышленной статистике собрались специалисты из всех ведомств и регионов страны. Ни один участник не высказался за новый метод счета. Подчеркиваем: ни один, включая и работников ЦСУ СССР. Предпочтение было отдано надежному старому способу. Но за словами не последовало действии. И понятно почему. Раз предприятиям, главкам, всей промышленности планируют объем производства в рублях, надо проверить исполнение. А как проверить иначе, нежели по тому же стоимостному показателю? Если считать двумя способами - старым и новым,- то какому отчету верить? Ведь одно и то же предприятие может одновременно оказаться и передовиком и отстающим.

Правда, в Конъюнктурном институте Наркомата финансов под руководством Я. Герчука продолжали еще исчислять индексы физического объема. В ЦСУ СССР по инициативе видного статистика М. Смит тем же способом определяли изменение производительности труда, но только в научных целях. Индексы Герчука и Смит отклонялись от официальных отчетов-с годами все резче. Возникло как бы две статистики. Одна сигнализировала о громадных скоростях индустрии, другая - о более скромных достижениях. К началу 1930 года исчисление индексов прикрыли.

Между тем оптовые цены галопируют, ежегодный рост их измеряется уже двузначной цифрой. Идет первая пятилетка. Стремительно обновляется ассортимент продукции, возникают новые отрасли индустрии - идеальная почва для роста цен.

В 1930 году выходит книжка Ю. Бердичевсого "Учет и планирование производительности труда" с предисловием будущего академика С. Струмилина. Автор, начальник планового отдела крупного машиностроительного завода в Одессе, знаком с последствиями недостоверного учета не понаслышке. Производительность труда на заводе, если считать общепринятым способом, по его свидетельству, поднялась за год на 90 процентов. А если исключить рост цен-на 10 процентов. Автора смущает «недостаточная доказательность и технико-экономическая обоснованность всех расчетов. Берем ли мы установление задания роста производительности труда для отдельного предприятия, берем ли то же для группы предприятии, для объединения, отрасли и т. д., мы одинаково остаемся на почве плавания и гадания. В остальной же промышленности в вопросах планирования производительности труда царят туман, ориентировки, фантазия». Годом позже ответственный работник Союзсельмаша Ехович приводит в газете "Экономическая жизнь" поразительный расчет: в стоимостном выражении объем производства в отрасли возрос с 1913 года в 9 раз, а количество отработанных человеко-часов - лишь в 2 раза. Как это могло быть? Если учесть низкую в ту пору квалификацию работников (вчерашних крестьян), плохое питание, нехватку оборудования, то вряд, ли за час труда производилось больше продукции, чем в старой России.

Центральное управление дорожного транспорта сообщает о работе отрасли в 1930 году: «Сколько фактически перевезено-точно неизвестно... Надо признать со всей откровенностью, что мы не знаем, каким хозяйством мы руководим». А ведь отчеты о грузообороте исправно публиковались, только, как видим, им не верят сами авторы.

С безобразиями в статистике тогда, в сущности, некому было бороться. В начале 1929 года ликвидируется ЦСУ СССР, взамен создается отдел в Госплане. Статистиков подчиняют плановикам, чтобы не вольничали. Но жизнь не обманешь. Вот уже не только стоимостным, а и натуральным показателям нельзя верить. В колхозах и совхозах собранным зерном нередко считается... запланированная цифра, в лучшем случае-так называемый биологический урожай. Мы еще застали таков способ измерения: подходит к полю учетчик, бросает наугад кепку, и куда она упадет, там вымеряет квадратный метр, собирает колоски, взвешивает зерно из них-вот и урожай. А сколько окажется в амбаре-это уже ваша забота, сдавать государству будете все равно по биологическому урожаю. Метод был введен в первой пятилетке.

Отчет в натуре стал недостоверным и в промышленности. На Ленинградском металлическом заводе в выпуск зачли брак и некомплектные изделия. Рост производства получился изумительный. А со строек электростанций тем часом шли отчаянные телеграммы: паровые турбины негодны. Проверка показала, что реальный выпуск турбин в 4 раза меньше отчетного.

Развал статистики негативно повлиял на экономику. На исходе 1931 года принимаются спешные меры. Создается Центральное управление народнохозяйственного учета (ЦУНХУ). Оно, правда, входит еще в состав Госплана, но с известной автономией. В центре и на местах новый орган подбирает кадры. Часть их молодые специалисты. Впоследствии многие из них станут известными учеными - Я. Кваша, С. Хейман и другие.

Во главе ЦУНХУ стал В. Осинский. О нем надо сказать особо - руководителя такого масштаба статистическая служба больше уже не имела. Сам Ленин называл Осинского громадной силой. Экономические науки Валериан Валерианович начал постигать в России, но как профессиональный революционер вынужден был эмигрировать. Учился в лучших университетах Европы. В фильме "Выборгская сторона " кладовыми Государственного банка умело распоряжается рабочий Максим. Действительность была несколько иной. Сложнейшую задачу овладения денежной и банковской системой партия поручила первоклассному экономисту Осинскому. Главному комиссару банка было в ту пору тридцать лет. В декабре 1917 года Осинский заместитель Высшего совета народного хозяйства, экономического штаба страны. Заместитель наркома земледелия, управляющий первого ЦСУ СССР, полпред в Швеции, заместитель председателя ВСНХ - вот некоторые вехи его неспокойной жизни. В середине 20-х годов он директор Института мировой экономики, существующего и поныне.

Вновь возглавив статистическую службу, Осинский объявил войну искажениям информации. при нем стал выходить статистический журнал "Народное хозяйство СССР" (прежний журнал "Вестник статистики" был закрыт в 1929 году одновременно с ликвидацией ЦСУ СССР). В первом же номере руководитель ЦУНХУ пишет: "Борьба за верную цифру становится ... основным лозунгом переживаемого периода в области учета... Мы выступаем в поход "за верную цифру".

Слова то какие - борьба, поход. Будто на войне. Это и была война - с победами и поражениями, с немалыми жертвами.

Элементарный порядок в цифрах новое руководство стало наводить незамедлительно. 8 января 1932 года было принято решение об уголовной ответственности за предоставление неверных сведений о выполнении планов. Несколькими днями позже Совет Труда и обороны издает постановление "О порядке исчисления себестоимости промышленной продукции". Заметьте: высшие органы государственного управления непосредственно занимаются проблемами статистики, чего давно не бывало.

Качество экономической информации заметно улучшилось - столь грубых искажений, как в 1930-1931 годах, уже не допускали. Благодарная экономика отреагировала на эти меры- вторая пятилетка была много удачнее первой (чему безусловно способствовали и другие управленческие новшества).

При В. Осинском ЦУНХУ снова стало исчислять продукция строительства в неизменных ценах. Прошла перепись оборудования. Нет, чудес Осинский не совершил. Для коренных перемен в статистике нужны были усилия гораздо более влиятельных органов, чем ЦУНХУ. Да и времени у него было немного. В 1935 году его без всяких объяснений сняли с должности Через два года были арестованы почти все его ближайшие сотрудники. Те, кто выживет, до конца своих дней будут вспоминать о работе под началом Осинского как о лучших годах в жизни.

Качество информации упало сразу и надолго. Экономисты, кто посмелее, продолжают настаивать: надо считать продукцию в неизменных ценах, а для этого требуются индексы цен, то есть цифры ежегодных измерений (тогда легко будет счесть и истинные размеры производства). Идея превосходная, только вот некому считать - статистика оптовых цен ликвидирована еще в 20-е годы.

В июле 1948 года выходит постановление Совета Министров СССР о реформе оптовых цен и ликвидаций государственных дотаций предприятиям. Этот документ упоминают все историки нашей экономики, однако один его пункт старательно обходят молчанием. Постановление обязывает перейти к исчислению объемов продукции и производительности труда с учетом индексов цен. Вроде бы победа, искажениям информации конец. Но считать индексы по-прежнему некому.

Минуло еще восемь лет. В академическом Институте экономики проходит конференция по измерению производительности труда. Огромное впечатление производит здесь выступление Я. Герчука. Это имя уже называлось - Я. Герчук в конце 20-х продолжал рассчитывать реальные индексы физического объема продукции, когда другие прекратили столь непопулярное дело. Будучи отстранен от статистики, Герчук работал на предприятиях далеко от Москвы и каждодневно сталкивался с последствиями липы. "Складывается впечатление, интеллигентно начал он на совещании, - что вся наша промышленная статистика в вопросах учета производств аи производительности труда переживает глубокий кризис... Никакой пользы от этой статистики ... нет , быть не может, и нигде для этих целей статистический учет валовой и чистой продукции не используется и не может быть использован."

Я. Кваша, один из учеников В Осинского, здесь же предлагает способ коренного улучшения статистики - на народнохозяйственном уровне вернуться к исчислению индексов физического объема, а на уровне предприятий строже контролировать цены.

После совещания в ЦСУ СССР создают наконец отдел статистики оптовых цен. Но победа снова ускользает. Сотрудники нового отдела облегчили себе жизнь : они стали учитывать изменения цен только на те товары , на которые цены и без того стабильны. Получалось, что искаженной информации нет, все идет как надо. А в жизни оптовые цены на новую продукцию продолжали, конечно, расти, что по-прежнему искажало все отчеты и экономические расчеты.

Лишь в последние полтора-два года обозначились перемены к лучшему и в статистике.

Рассказывают, что профессор, у которого учился медицине будущий знаменитый писатель Конан Дойл, умел поставить диагноз, внимательно посмотрев на пациента. "Что с этим человеком, сэр? - вопрошал он дрожащего студента. - Посмотрите-ка на него получше! Нет! Не прикасайтесь к нему. Пользуйтесь глазами, сэр! Да, пользуйтесь глазами, действуйте мозгом!"

Так и специалист, долгие годы изучающий экономику, обнаруживает подозрительную цифру, едва глянув на нее. Если расход материалов на единицу продукции постоянно снижается на 2-3 процента в год, знаток немедленно насторожится - таких чудес в мировой экономике на протяжении длительных периодов не зарегистрировано. Производство продукции и парк оборудования, а еще лучше его мощность , связаны между собой намертво. Допустим, за пятилетие мощность поднялась в полтора раза. Больший выпуск продукции маловероятен. Скорее всего он будет значительно меньшим - ведь для новых станков еще надо найти работников , обучить их. Дело нескорое. Этот способ счета основательно разработал экономист В. Фальцман, а недавно опубликовал и результат измерений: производительность оборудования, измеренная по суммарной энергетической мощности , растет примерно в 2.7 раз медленнее, нежели стоимость техники. Это значит, что в 2.7 раза завышены отчетные темпы развития машиностроения, измеряемые в рублях.

Синхронность характерна для многих экономических явлений. Нагляднее всего она в соотношениях смежных отраслей. Надо быть очень большим оптимистом, чтобы поверить, будто машиностроение удвоило производство, если выпуск готового металла возрос, к примеру, на 20 процентов. Текстильная и швейная промышленность, нефтедобывающая и нефтеперерабатывающая , индустрия строительных материалов и строительство столь нерасторжимы, что по развитию одной отрасли нетрудно исчислить истинный темп другой.

Есть довольно строгие зависимости и более общего свойства. Не прибегая к стоимостным измерителям, казалось бы, немыслимо рост всего общественного продукта. Сотни отраслей, миллионы видов изделий - как это все привести к общему знаменателю? Однако у всех продуктов есть общее: на их производство затрачена энергия. Мировой опыт учит, что увеличение расхода энергии и прибавки общественного продукта обычно идут примерно с равной скоростью. Выявите, как увеличивается потребление топливно-энергетических ресурсов (здесь статистика достоверна, все ресурсы сведены к натуральному измерителю - тонне стандартного угля), - и можете быть уверенны: одновременно вы определили рост всего общественного продукта. Ваша цифра будет близка к истине, но очень далека от той, которая стоит в статистических справочниках...

Любой процесс характеризуется в экономике не одним, а несколькими показателями. Допустим, мы желаем знать, как меняется использование основных производственных фондов (оборудования, зданий, коммуникаций и т.п.). Для этого есть не менее пяти измерителей. Во-первых, фондоотдача, то есть годовой съем продукции в копейках с каждого рублям стоимости фондов; во-вторых, рентабельность, или годовая прибыль в копейках в расчете на тот же рубль фондов; в-третьих, коэффициент сменности оборудования; в-четвертых, использование мощности моторов; в-пятых, величина простоев. Коль скоро все они говорят об одном, то и говорить должны бы одинаково. А если по-разному? Что же это, спрашивается, за зверь, у которого от головы до хвоста пять метров, а от хвоста до головы десять? Грамотный экономист в нашем случае не поверит цифрам фондоотдачи и рентабельности (игра цен!) и вникнет в три остальных измерителя

К поискам истины можно подойти и с другого конца. Липу фабрикуют не из спортивного интереса. От нее ждут пользы - почета, премий. Статистических показателей много, но значение их для руководителя предприятия различно. От одних ему ни жарко, ни холодно. Для чего, скажем, искажать отчет о потребления электроэнергии? До недавних пор за этот показатель никто не спрашивал, да и теперь спрос невелик. Ищите измерители «нейтральные», считайте по ним - и вы будете близки к целя. Однако если тот же показатель стал директивным, ему опять мало веры.

Различны и наказания за вранье. За прямые приписки судят. Пусть и не часто, но руководитель знает, что судить могут. И на такое дело он пойдет разве что с отчаяния. А если поднять цены? Состава преступления в том нет, ни один суд не примет дело к рассмотрению. Таких искажений информации наверняка в десятки раз больше, чем прямых приписок.

У дутой цифры много защитников. Опорочить расчеты, опровергающие ее, есть кому, да это и несложно. Идеальных оценок не бывает, у каждой есть свои изъяны. Вы рассчитали темпы роста по прибавкам ключевых видов продукции в натуре? А изменение качества изделий вы учли? Что с того, что выпуск металлорежущих станков за год сократился? Зато каждый станок, стал производительнее, и в итоге объем продукции все-таки возрос, а не упал. Вы исчислили динамику развития машиностроения по расходу металла? А экономию металла на каждое изделие приняли во внимание?

Нельзя сказать, что подобные возражения вовсе неосновательны. Как тут быть? Всего лучше рассчитывать каждый показатель несколькими способами, и, если все они дают близкий результат, значит, в цифрах порядок.

Здесь уместно рассказать немножко о себе. Один из нас, соавторов, журналист, специализируется по экономике. Однажды газетчик встретился с теперешним своим соавтором, ученым из Новосибирска. Оказалось, что тот добрый десяток лет только и занимается поисками методов экономического анализа. Для исчисления темпов развития промышленности он разработал шесть способов счета, для строительства- три, для измерения динамики национального дохода тоже три метода и т.д. Считал по-разному, а выходило одно - разброс результатов был поразительно мал. Мы сличили наши выводы и отдали решительное предпочтение более сложным, но и более точным методикам ученого (частично они изложены в научных журналах). С тех пор мы обмениваемся информацией и время от времени пишем вместе.

Читающую публику больше интересуют не тонкости счета, а сама достоверная цифра. О чем она говорит? Меняет ли она коренным образом представление о развитии отечественной экономика? А пожалуй что и нет. Вернее будет сказать, что добытая нами информация приводит эти представления в согласие со здравым смыслом и жизненным опытом. Без всякой статистики любой скажет: живем мы многократно богаче, чем до войны,-лучше одеваемся, лучше питаемся, владеем вещами, о которых наши деды и отцы не могли мечтать, большинство семей имеют отдельные квартиры. Если бы с помощью какой-то машины времени работник 30-х годов заглянул в обычную сегодняшнюю семью, он. наверное, подумал бы: лучшего не надо, а кто недоволен, тот с жиру бесится. Мы так, конечно, не думаем. Цифры лишь подтвердили эти ощущения. Национальный доход, рассчитанный по нашей методике, возрос с 1928 по 1985 год в 6-7 раз. Это по любой оценке успех выдающийся - не много в мире стран, которые; могут похвастаться такими темпами. Но с другой стороны увеличение дохода за этот период и не девяностократное, как свидетельствует официальная статистика. Это опять-таки согласуется со здравым смыслом: будь отчетная цифра верна, мы дав

Поиск по сайту: