Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Занятие 1.Анализ романтических произведений А.М. Горького



При обращении к данной теме следует руководствоваться принципом единства формы и содержания и принципом координации общего и отдельного: обратите внимание, в частности, на выбор формы подачи материала (рассказ и песня), а также на модификацию традиционных романтических канонов в индивидуальной творческой системе писателя. Наибольший интерес представляет изображение романтического конфликта, романтического пейзажа и портретной характеристики романтического героя произведений А.М. Горького с позиций мифопоэтики.

Рассмотрим указанные составляющие на примере текстов писателя.

1. Мифопоэтический подтекст «Песни о Соколе» и «Песни о Буревестнике».

Вынесение имен птиц в заглавие произведений требует обращения к мифологическому подтексту рассматриваемых образов-символов.

В различных мифопоэтических традициях птицы выступают как непременный элемент религиозно-мифологической системы и ритуала, обладающий разнообразными функциями. Птицы могут быть божествами, демиургами, героями, превращенными людьми, трикстерами, ездовыми животными богов, шаманов, героев; тотемными предками и т.п. Они выступают как особые мифопоэтические классификаторы и символы божественной сущности верха, неба, духа неба, солнца, грома, ветра, облака, свободы, роста, жизни, плодородия, изобилия, подъема, восхождения, вдохновения, пророчества, предсказания, связи между космическими зонами, души, дитяти, духа жизни и т.п. Типология птичьих образов в мифах охватывает не только реально существующие виды птиц, но и фантастических, обладающих признаками птиц (крылья, перья, умение летать) (Мифы народов мира, 1988, 2, 346).

Наш интерес связан, в первую очередь, с представлениями о птицах как о первопредках, тотемах племени. Существовали так называемые птичьи тотемы, что отразилось в половом тотемизме: мужским тотемом у австралийских племен считалась птица крапивник, женским – синешейка. У дравидов тотемной птицей был воробей, у италийцев – дятел. В литературе высказывается мнение о тотемическом характере образа голубя в древнееврейской традиции, развитием которой стал голубь как символ Святого духа в христианстве. В качестве тотемов выступают и «хорошие» («божьи») птицы (голубь, орел, лебедь, аист и т.п.), и птицы, которые во многих традициях квалифицируются как «плохие», несущие угрозу, пророчащие беду (ворон, сова, филин, воробей и др.). В ряде традиций орел выступает как «первоцарь» и учредитель иерархии, а также как эмблема власти, в частности, царской. С другой стороны, орел начинает жреческую и шаманскую традиции. Как шаманские известны также гагара, чайка, гусь, ворон, филин, сова.

Весьма распространенным является представление о душе, как о птице. Обские угры считали, что у человека несколько душ: одна из них может принимать вид трясогузки, синицы, сороки, ласточки, другая, сонная, приходящая только во сне предстает в виде птицы сна – глухарки. Образ птицы-души перекликается с образом птицы – вестницы смерти: у тлинкитов душа утонувшего ребенка воплощалась в морскую утку, душа ребенка, задушенного матерью во время сна – в сову и т.п.

В мифах существует немало примеров превращений богов, героев и людей в птиц: Зевса и Диониса – в орла, Зевса в лебедя, Плеяд – в голубей. Прокны – в соловья, ее сестры – в ласточку, мужа Прокны Тесея – в удода, Алкионы – в зимородка. Римский бог лесов Пик был превращен в дятла за то, что отверг любовь Кирки. Боги-птицы характерны и для Древнего Египта: сокол – воплощение Гора, ибис – воплощение бога Тота. В Верхнем Египте считался священным и коршун – ипостась богини Мут. Тема соперничества братьев Гора и Сета отразил мотив поединка сокола со змеей, что отразилось в структуре Мирового Древа. В виде голубя – духа, который охранял Осириса, иногда изображалась Исида. В шумерско-аккадской мифологии птичьи черты имели Иштар, Адад, Ашшур, Тиамат и другие божества.

Почитание священных птиц было широко распространено в Китае: бог Шан-ди, приняв образ божественной птицы (ласточки), чудесным образом зачал сына, ставшего родоначальником иньцев. Ацтеки вели происхождение бога Уицилопочтли от птички колибри (он изображался как человек с зеленым оперением на голове). Птичьи ипостаси и метаморфозы широко изв6естны в сибирском ареале: некоторые сыновья в финно-угорского бога Нуми-Торума почитались в виде птиц (ястреба, лебедя, гуся), что особенно широко представлено в фольклоре. В птиц могли превращаться не только боги и герои, но и ведьмы, колдуны. Злые духи. Вместе с тем птицы и боги, герои, шаманы, люди связаны друг с другом не только возможностью метаморфоз, но и как атрибуты, символы, священные животные, с одной стороны, и их обладатели, повелители, хозяева – с другой; сравните связь Аполлона с лебедем и вороном, Афродиты – с лебедями и воробьями, Афины, Гермеса, Асклепия и Марса – с петухом, Юноны – с гусями и т.д. В индийской традиции Вишну изображался с птицей, Кришна – с павлиньим пером; в свите Брахмы был гусь, а в свите его жены Сарасвати – лебедь или павлин. В живописи итальянского Возрождения распространен образ Мадонны со щеглом – символом страстей, опаленности, что может передаваться образом птицы королек.

Связь богов, жрецов, людей с птицами проявляется и в мотиве проповеди (или беседы) среди птиц, что проявилось в тибетской легенде о Будде, беседующем с птицами, проповеди святого Франциска птицам. Понимание птичьего языка в мифологии и фольклоре приписывается обычно персонажам, особенно близким природе, обладающим магической властью над нею. Это отразилось в ритуалах, связанных с образами птиц, в частности, в ритуальном убийстве птицы, выпусканием птицы на волю, встрече птиц и т.д.

Птица как мифологема занимают одну из ведущих позиций в литературе 20 века. Это связано с рядом причин, среди которых основное место занимает семантика мифологемы.

Птицы с позиции мифологии становятся средством обозначения периферийной части Вселенной, в отличие от центра, где «господствовал порядок и гармония… Птица идентифицировалась также со смертью (сном), с ночью, с бездной… Кроме того, птица считалась вместилищем душ умерших… Название птицы нередко соотносится с отправлением сакрального акта, а следовательно с волшебством, с таинством… Существовало поверье, что птица превратилась в женщину, а камень - в мужчину, и это были первые люди на земле…» (Маковский, 107-111).

Кроме этого, птица ассоциировалась в древнем сознании с числом, на что указывают семантика слова в индоевропейском языке и английском, латышском, немецком, русском.

Названия птиц нередко соотносится с отправлением сакрального акта, следовательно, с волшебством, с таинством: ср. валлийское, но латышское «труд, усилие», индоевропейское «сакральное действие», латышское «пьянеть, хмелеть» (при сакральном возлиянии), «впадать в экстаз», русское «ворожить» и «ворона» и хеттское «предзнаменование».

Интересен тот факт, что в разных культурах птица представлена как амбивалентный образ, соединяющий в себе одновременно два начала, причем, как правило, противоположных: «прикасаться» (прикосновение считалось проявлением волшебства, способным творить как добро, так и зло) в английском языке и русском, «середина, символизирующая святость, порядок и гармонию» в русском, древнечешском и прусском языках и «яд, колдовство» в индоевропейском, «ведьма» в латышском, «болезнь» в хеттском.

Соотнесенность птицы с женщиной возвращает нас к тотемному представлению о способности души перемещаться в тело птицы, которая становится символическим обозначением рода и его хранителем. С другой стороны, семантика птицы соотносится с понятием беды, несчастья, что, вероятно, связано с нарушением табу на убийство птицы-тотема. Птица ассоциировалась с семантикой подземного мира и с образом лошади как представителя царства мертвых, преисподней. Неслучайно в мифологии существует крылатая лошадь.

Парадоксальность мифологического мышления обнаруживается в сочетании несочетаемых вещей: с одной сторон, птица – то, что приносит несчастье и связано со смертью, с другой стороны, это – некое светлое начало, тотем, вместилище души, охраняющее существо. Парадоксальность образа заключается и в попытке человека, живущего на земле, уподобиться птице, т.е. приобщиться к небесному началу, к стихии воздуха, что само по себе становится нарушением гармонического устройства мира и приобщает человека к хаосу, вытесняя его на периферию мирового устройства.

«Песня о Соколе» и «Песня о Буревестнике» в рассматриваемом мифологическом контексте позволяют выйти на новые аспекты творчества М. Горького, которые позволяют обозначить основные направления формирования так называемого раннего революционного романтизма. В частности, романтизм Горького базируется на неомифологизме, пронизывающем всю литературу 20 века, а образы-символы птиц становятся ключевыми для создания некой пространственной модели мироустройства в текстах раннего Горького.

В частности, в подтекст песен уходит семантика хаоса, заданная образами птиц как мифологемами: сама ситуация бури в «Песне о Буревестнике» заставляет воспринимать птицу не как предвестника революции (традиционная трактовка), а как знак грядущего хаоса. Интересно и пространственное положение буревестника: «Между тучами и морем…», - указывающее на двойственность образа и его способность соотноситься с верхним и нижним миром одновременно. Это снова отсылает нас к мифологии: промежуточное положение птицы, двойственность образа проявляется в том, что птица связана и с семантикой смерти, и с семантикой тотемного вместилища души, и с позитивной семантикой свободы, простора, полета, т.е. устремленностью к высшим духовным сферам. Наиболее четко семантика смерти представлена в «Песне о Соколе»: своеобразные пространственные и семантические антиподы – сокол и уж – становятся символами разных пространственных частей Вселенной: Сокол – периферии Вселенной, уж (змея) – центральной части Вселенной, ее разума. Образ змеи в символическом аспекте ассоциировался с образом Вселенной, с жизнью и смертью, днем и ночью, что содержит отсылку к временному аспекту. Можно вспомнить и образ Вселенной в виде серебряного яйца, обвиваемого спиралью Змеи, которая символизирует Время как границу божественно созданной Вселенной, и образ Айона – увитого змеей иранского божества времени, крылатого существа с человеческим телом и львиной головой. Все указанные визуальные изображения позволяют говорить о знаковом характере образа змеи. Уж как некая данность остается: он вечен, как Время в мифологическом понимании; Сокол как преходящее явление, как обозначение периферии пространства прекращает свое существование: он разбивается о скалы, реализуя тем самым семантическую установку на двойственность образа.

Исходя из рассмотренных мифологических ориентиров, образы ужа и сокола перестают быть столь однозначными: уж это не только приземленность, это еще и вечный Хронос, существование которого -необходимое и обязательное условие существования Вселенной. Сокол это не только воплощение «безумства храбрых», но и трансформированный миф об Икаре, и заданная вечная устремленность человека к небу, и способность принять собственную судьбу как неизбежность.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.