Из дневника Джейсона Коллинза 15 страница

— Нет, не в случае Джейсона. Многих людей время лечит, но не всем достаточно одного этого. Попробую объяснить. Есть список классических проявлений посттравматического расстройства: нарушения сна, вспышки агрессии, навязчивые воспоминания, патологические страхи и так далее. У Джейсона тоже присутствует свой набор этих проявлений. Однако они не так уж сильно выражены, кроме разве что ночных кошмаров. Скорее всего, они пройдут со временем, как у большинства других людей. Но что тут главное — человек не контролирует эти проявления. Он вовсе не по своей воле агрессивен. Он не хочет набрасываться на своих родственников, но в определенные моменты не может противостоять эмоциональным порывам. Джейсон же уходит от реальности по собственной воле. Эта проблема существовала раньше и в травмирующей ситуации просто стала ярко выраженной.

— Вы хотите сказать, что это не посттравматическое расстройство?

— Оно в том числе. Но оно кажется мне меньшей проблемой. Джейсон ушёл в себя не потому, что не может иначе, просто там ему комфортнее. Он и раньше использовал механизм отстранения для защиты от эмоциональных проявлений как своих, так и чужих. Но теперь он запустил его на полную катушку. Он просто больше ничего не умеет. У него нет других способов.

— У вас есть решение?

— Пока только одно. Обычные приёмы, беседы, попытки вызвать на откровенность с ним не работают. Он одновременно и слишком замкнут, и слишком умён. Он всегда будет давать лишь тот ответ, который от него желают услышать, но ни за что не раскроется на самом деле. Его придётся силой выпихивать из его замкнутого состояния. Только не думайте, что ему там легче. Там — та же самая боль.

— И как вы планируете это сделать? — Астон заинтересованно поднял тонкую бровь.

— Я уже кое-что сделала и даже получила положительный эффект. Сказала ему, что рекомендовала вам поместить его в закрытое лечебное учреждение.

— Что?! — переспросил Дэниел. — Вы никогда не говорили мне ничего подобного.

— Джейсон об этом не знает.

— Он знает, что я этого не сделаю.

— Не уверена. По крайней мере, услышав это, он впервые за всё время задал вопрос. Не ответил на поставленный, а задал.

— И что он спросил?

— Он спросил, что вы ответили. Я сказала, что пока ничего.

— Вас, кажется, пригласили лечить его, — рассерженно заметил Дэниел, — а не расшатывать его психику его больше.

— Допускаю, что это немного жестоко. Но Джейсон не оставляет мне выбора. Мне пришлось намекнуть ему, что если он не перестанет вести себя таким образом, то окажется в комфортабельном, красивом, но всё же сумасшедшем доме.

— И вы думаете, что это поможет? Что он щёлкнет пальцами и превратится в прежнего себя?

— Не так быстро, но принцип вы описали правильно. Поймите, вы не можете купить ему излечение, и антидепрессанты не сделают за него всю работу, он должен сам добиться этого. Он должен стараться, бороться, переступать через себя. Он должен этого захотеть. Иначе вся моя работа впустую.

Дэниел отошёл к окну и забарабанил пальцами по стеклу.

— Неужели нет никаких других способов мотивировать его, кроме как угрожать лечебницей?

— Если на то пошло, я вообще-то не лечебницей ему угрожала. Он не её боится, он боится, что выего туда отправите, — откровенно сказала Аманда.

Дэниел резко развернулся к ней, и хотя на каменном лице не отразилось никаких эмоций, в глазах его горел хорошо читаемый гнев. Аманда почувствовала, как по спине её пробежал холодок. В Астоне промелькнуло что-то, испугавшее её больше, чем испугала бы открытая агрессия, что-то тёмное, тяжёлое, подавляющее. Она невольно подумала о том, как с этим человеком, похожим на сыто отдыхающего дракона, который раздавит тебя одной лапой, если это ему вдруг покажется забавным, мог несколько лет прожить такой юный и уязвимый Джейсон.

Она быстро заговорила, так как боялась услышать то, что наверняка собирался ей высказать Астон:

— Вы — единственное, к чему он сохранил хотя бы какой-то интерес. Вы — единственный человек, которому он иногда позволяет дотрагиваться до себя. Для него ничего больше не имеет значения. Он боится, что вы откажетесь от него.

— Я не откажусь от него. И он знает это.

— Да, это так. Но у любого, побывавшего в такой ситуации, есть сомнения, что партнёр может не принять его после произошедшего. Джейсон — не исключение. Я не закладывала в него новые страхи, не бойтесь.

Астон покачал головой и отрывисто проговорил:

— Вы не имели никакого права так поступать с ним. Он и без того стоит на краю пропасти.

— Вы тоже не имели права так с ним поступать, — резко ответила Аманда. — Вы построили вокруг него игрушечный мир, в котором нет места никому, кроме вас самих! Вы воспользовались его незрелостью, чтобы воспитать во всём зависимую от вас игрушку. Так что не жалуйтесь теперь.

Астон холодно взглянул на Аманду сверху вниз и направился к выходу. Доктор окликнула его:

— Постойте, мистер Астон. Я хочу задать вам один вопрос.

Дэниел обернулся и спокойным голосом спросил:

— Конечно. Что вы хотели узнать?

— Вы примете его назад? По-настоящему…

— По-моему, об этом нет нужды спрашивать, — произнёс Астон.

— Да, вы много делаете для него, но это может быть вызвано чувством вины и жалостью. Если Джейсон захочет вернуться к вам — а я боюсь, что он этого захочет — сможете ли вы быть с ним? Подумайте хорошенько… Сейчас вы можете совершенно искренне верить в то, что хотите вернуть его, но потом… Когда вы окажетесь с ним в одной постели, сможете вы не думать о том, что с ним сделали? Не оттолкнёте вы его?

— Поверьте, доктор Риккетс, я в вашей помощи не нуждаюсь, — сухо ответил Астон.

Дэниел чуть кивнул Аманде и вышел за дверь. Он пошёл по направлению к пляжу. Хиршау следовал за ним. Они шли по едва заметной в траве тропинке, пока заросли не начали редеть, уступая место песку и дюнам, которые круто спускались к морю. Наверху, на самом гребне стояли Марч и Кулхаас. Они обернулись, услышав приближавшиеся шаги.

Дэниел кивнул им и пошёл к морю. Хиршау остался наверху вместе с другими телохранителями.

На небо набежали лёгкие облака. Погода не была пасмурной, но и солнце не слепило теперь так ярко, как рано утром. В нескольких шагах от линии прибоя, прижав колени к груди и обхватив их руками, сидел Джейсон и смотрел на море. Он не шевелился. Только ветер раздувал чуть более длинные, чем обычно, волосы.

Дэниел окликнул его заранее, зная, что неожиданное появление может напугать Джейсона. Тот обернулся, и на мгновение Дэниелу показалось, что по осунувшемуся тонкому лицу пробежала улыбка.

— Как дела? — спросил Дэниел.

Джейсон в ответ лишь пожал плечами.

— Тебе нравится здесь?

— Да.

— Хочешь уехать в другое место?

— Нет.

— Вы с Амандой сходили на маяк?

— Нет.

— Хочешь, сходим после обеда?

— Можно.

На предыдущей неделе он отказывался туда идти. Невелика победа, но всё же…

— Ты надолго? — вдруг спросил Джейсон, не поворачивая головы и всё так же глядя на море.

— Уезжаю завтра вечером, — ответил Дэниел, удивлённый и обрадованный вопросом. Аманда была права, прогресс был.

Он опустился на песок слева от Джейсона. Тот лишь чуть-чуть повернул голову в его сторону. Синяки с лица сошли окончательно, на коже остались лишь беловатые следы от сильных ссадин. Дэниел посмотрел на запястье: тонкий ярко-розовый шрам обхватывал его почти полным кольцом, размыкаясь лишь на передней стороне руки.

Джейсон, заметив, куда смотрит Дэниел, поправил задравшийся рукав и снова отвернулся, переведя взгляд на море.

Астон, как он обычно делал во время своих приездов, начал рассказывать, чем занимался, где был, с кем встречался. Он не знал, интересует ли это Джейсона, но тот определённо его слушал.

— Сейчас уже август. Ты собираешься вернуться в колледж?

— Не знаю.

— Ты можешь начать попозже, не с первых дней семестра, а когда почувствуешь себя лучше.

Джейсон ничего не отвечал.

— У тебя ещё есть время подумать. Я бы хотел, чтобы ты учился дальше.

Опять никакого ответа.

— Я бы хотел, чтобы ты вернулся в Лондон. Мне одиноко без тебя.

Джейсон разжал сплетённые вокруг колен руки и, уперев их за спиной в песок, чуть откинулся назад. Дэниелу показалось, что губы Джейсона приоткрылись, чтобы что-то сказать, но ответа всё же не последовало.

— Джейсон, — заговорил Дэниел, пододвигаясь чуть ближе, — можно прикоснуться к тебе?

Тот не сразу, но всё же кивнул.

Дэниел придвинулся еще ближе и обхватил Джейсона рукой за плечи. Тот несколько секунд сидел недвижно, напряжённо, словно неживая деревянная статуя, но потом тело его расслабилось, поддалось, и он склонился к Дэниелу, положив голову ему на плечо.

Аманда вышла из дома и пошла по дорожке к морю. Она была недовольна тем, как прошёл разговор с Астоном. Она пробовала снова взяться за книгу, но не могла на ней сосредоточиться и решила сходить проверить Джейсона. Она опасалась, что Астон может повести себя неправильно и одной неуместной фразой свести на нет все её недавние усилия. Она издалека увидела высокие тёмные фигуры телохранителей. Не дойдя до них, она решила срезать и спуститься вниз к морю чуть раньше — прямо по траве. Она заметила на пляже две сидящие фигуры и готова была направиться к ним, но наперерез ей двинулся Хиршау, остановив её запрещающим жестом руки.

Она недоумённо на него воззрилась. Он лишь кивнул в сторону моря.

Аманда надела висевшие на шее очки. Две неподвижные фигурки на фоне моря не просто сидели рядом. Астон обнял Джейсона, а тот — Аманда глазам своим не верила — прижался к нему и склонил голову на плечо. Джейсон, замкнутый, напуганный, напоминавший ей заколдованного принца, Джейсон, ни с кем не говоривший и с ужасом отшатывающийся при малейшем касании, отвечал на объятия другого человека.

Аманда простояла так несколько минут. Она не могла отвести взгляд от этой картины: серого моря, огромного неба, светлого песка и двух маленьких фигурок, прижавшихся друг к другу, цепляющихся друг за друга, ищущих спасения друг в друге. Эта картина была воплощением и горя, и счастья, и покоя. Она была прекрасной, трогательной… и душераздирающей.

Невозможная любовь. Неправильная. Только не эти двое… Они лишь разобьют сердца друг другу.

Аманда покачала головой. Астон был прав, когда сказал, что у неё не было ничего. Ни карьеры, ни отношений… В её жизни никогда не было такой любви. Но она хотела бы хоть раз, хотя бы один-единственный раз разделить с другим человеком чувство подобной силы. Только она не была уверена, захочет ли платить такую же цену.

Глава 43

Лондон, декабрь 2008

Дэниел не мог понять, куда делся Джейсон. Его не было ни в маленькой гостиной, где он обычно сидел по вечерам, дожидаясь его, ни в библиотеке, ни в кабинете, ни в столовой. Он поднялся наверх — там комнаты тоже были пусты. Только в маленьком кабинете, которым обычно пользовался Джейсон, на столе лежало сразу несколько раскрытых книг и тетрадей, свидетельствуя, что он всё же где-то тут был и занимался своей, на взгляд Дэниела, хаотичной и бессистемной, но тем не менее весьма успешной учёбой.

Астон взглянул на обложки. Математические методы в финансах и инвестициях. Системы баз данных. Актуарные вычисления и исследования. Международная денежная система.

Смотреть на остальные он даже не стал. Джейсон немного опоздал к началу семестра, но зато сразу начал учиться с пугавшей Дэниела одержимостью. Он временно прекратил работу в офисе и всё освободившееся время посвящал учёбе. Дэниел не сомневался, что если он продолжит зимний и весенний семестр в том же духе, то на следующий учебный год у него уже курсов не останется. Он понимал, что Джейсону не требовалось по-настоящему заниматься некоторыми дисциплинами: его знания по алгебре, вычислительной математике или теории вероятности были гораздо обширнее и глубже тех, что требовались программой, но даже со скидкой на это семестр перед летними каникулами показался Дэниелу излишне перегруженным. Он хотел, чтобы Джейсон поумерил свой пыл и осенью взял на себя более разумную нагрузку, но в итоге — после всего того, что произошло летом — не решился настаивать. Пусть лучше он целыми днями занимается очередной прикладной разновидностью математики — в страховании, в инвестициях, в чём угодно, лишь бы не возвращался в то замкнутое безжизненное состояние, в котором пробыл всё лето.

В середине сентября доктор Риккетс вернулась назад в Коннектикут, чтобы дописать свою работу. Она сама признавала, что в спокойной обстановке острова Хиддензе, освобождённая от всех бытовых проблем, сильно продвинулась вперёд. Раз в месяц она приезжала в Лондон, чтобы проверить состояние Джейсона и, если было нужно, дать свои рекомендации.

Джейсон, пробыв пару недель в каком-то переходном состоянии, начал поправляться очень быстро. Возвращение в колледж стало для него тяжёлым испытанием: он чувствовал себя некомфортно в большом скоплении людей и не выносил, когда кто-то оказывался слишком близко от него. Во всех случаях, когда это только было возможно, он самостоятельно изучал предметы или просматривал дистанционные курсы, но ему всё равно требовалось иногда посещать колледж. Первый месяц он не мог этого сделать без приёма прописанных Амандой лекарств, но со временем привык.

К середине ноября он уже не принимал ничего, кроме одного-единственного препарата для нормализации сна. Но и его он использовал нерегулярно и собирался вовсе отказаться. Во-первых, он помогал не всегда, и кошмары по ночам всё равно снились; во-вторых, на следующее утро он отвратительно себя чувствовал. Доктор Риккетс предлагала попробовать другое средство, но Джейсон отказался, мотивируя это тем, что почти привык к кошмарам: они снились ему уже несколько лет, появляясь чаще в периоды нервного напряжения.

Дэниел знал об этой особенности, как знал и про то, что последние полгода перед изнасилованием кошмаров не было вовсе. Он часто вспоминал это время и тосковал по нему. Волшебные и спокойные месяцы, начиная с их новогодней поездки в Бостон и заканчивая появлением Камиллы в Лондоне. Они напоминали ему их первое лето, неомрачённое чувством вины и стыда и без той тяжёлой притирки характеров и неконтролируемых вспышек ревности. Они любили друг друга без оглядки назад, самозабвенно, свободно, радостно. Это был их настоящий медовый месяц. Даже пять. Безумно мало…

Наверное, они были слишком счастливы… Боги завистливы. Никто не может быть так счастлив бесконечно.

Дэниел снова спустился вниз, уже подумывая спросить кого-нибудь из прислуги, где Джейсон, как вспомнил о ещё одном месте, где тот мог быть. Парадная гостиная. Он пошёл туда.

Астон осторожно приоткрыл дверь. Джейсон сидел перед открытым роялем. Его руки неподвижно лежали на клавишах, и он смотрел на них застывшим потерянным взглядом.

— Джейсон, — тихо позвал Дэниел.

— Ты уже дома? Я не слышал, — юноша обернулся и встал со стула.

— Не сразу тебя нашёл.

— Я подумал, что… Неважно. Ничего не получается.

— Получится потом, — успокаивающим тоном сказал Дэниел. Он подошёл к Джейсону и обнял его. Тот приник к его груди.

Дэниел взял его руку и поднёс к губам. Он не знал, чем и как помочь. Он видел, что Джейсон мучается и страдает, что боль и стыд бьются внутри него, как запертая в клетке птица, но он не может отпустить их и освободиться. И он чувствовал, что Джейсон хочет вернуться к нему, тянется, но каждый раз отступает назад.

— Надо только подождать, — произнёс он, всё еще прижимая прохладную узкую ладонь к губам. Белая манжета в тонкую серо-голубую полоску скрывала шрамы на запястье. Шрам на правой руке был короче, но гораздо хуже на вид — грубый, широкий, узловатый. Шов после операции, наоборот, был тонким и аккуратным.

— Пойдём ужинать? — спросил Джейсон, освобождая руку из пальцев Дэниела. — Уже должны были подать.

За ужином они разговаривали о том, что делали днём и что слышали в новостях. Всё было так, как последние несколько лет, словно бы ничего этим летом и не происходило. Дэниел видел, что их жизнь постепенно налаживается и возвращается в привычную колею: Джейсон уже встречался со своими друзьями и спускался вниз, когда были гости. Потихоньку выправлялось всё, кроме одной вещи — он спал в гостевой спальне.

Он переехал в дом Астона по его настоянию. Хотя нельзя было сказать, что Дэниелу пришлось настаивать. Джейсон механически выполнял все его просьбы. Ему было всё равно.

Неизвестно какими путями, но через пару месяцев после возвращения Джейсона в Лондон Камилла узнала, что они спят отдельно. Астон сначала думал поручить Эдеру выяснить, как же всё-таки к ней поступает информация, но махнул рукой. Ничего важного ей не сообщили, скорее всего, это были сплетни среди прислуги, которые, медленно циркулируя, наконец добрались и до его жены. Менять штат он не хотел — появление сразу нескольких незнакомых людей в доме могло плохо подействовать на Джейсона.

Возможно, как и говорила доктор Риккетс, он излишне тщательно ограждал мальчика от реального мира. Перед отъездом с острова Хиддензе она сказала: «Не надо относиться к Джейсону как к ребёнку или тяжело больному. Он сильный. Сильнее, чем вы думаете. В нём не хватает, скорее, гибкости и умения приспосабливаться, принимать новое положение вещей и мириться с ним. От сильных ударов он не гнётся, а ломается. Но не нужно оберегать его от мелких неприятностей и сложностей. Они закаляют и учат его».

Камилла ещё летом поняла, что отношения Дэниела с любовником то ли совсем прекратились, то ли сильно испортились. Эдер позаботился о том, чтобы ни крупицы информации о том, что произошло с Джейсоном и каково его теперешнее состояние, не просочилось. Кроме небольшого числа доверенных людей из службы безопасности, никто даже не знал, что он исчезал. В конце концов, Джейсон отсутствовал всего лишь двое суток. Недолгое пребывание в клинике тоже удалось скрыть. Для телохранителей сочинили какую-то историю про несчастный случай.

Камилла не знала, что на самом деле произошло, и полагала, что у них то ли начались личные разногласия, то ли у Джейсона возникли серьёзные проблемы со здоровьем. Потом он и вовсе исчез на два месяца.

Все эти события и обрывочная информация подвели Камиллу к неверным выводам: она решила, что муж может к ней вернуться. Дэниелу было тяжело в очередной раз давать ей понять, что он не желает возобновлять с ней близких отношений. Он до сих пор сохранял к ней тёплые чувства и ценил её. Она была великодушной, искренней и любящей женщиной, с которой он провел несколько счастливых лет жизни, она родила ему детей и заботилась о них. С ней его объединяли общие воспоминания, общая любовь к детям и ощущение уютного семейного единства. Но он не собирался возвращаться к ней, он любил одного-единственного человека и не хотел предавать его.

Позднее, в конце лета, была попытка подсунуть ему нового любовника. Эттингены были готовы снова мириться с чередой увлечений Астона, лишь бы убрать с дороги Коллинза, который не только надолго занял место в постели Дэниела, но и обладал немалым влиянием на него, пусть и не стремился пользоваться оным.

Молодой человек, общество которого Дэниелу пытались навязать, был, несомненно, привлекателен. Вернее сказать, он был необыкновенно красив. Если судить объективно, Джейсон ему проигрывал. Его черты были правильными, изящными и спокойными. Но другой был красив так, что от него тяжело было отвести взгляд. Его яркое, ослепительное чувственное лицо было чем-то невероятным, уходящим за пределы воображения. Одного примерно возраста с Джейсоном, он выглядел даже моложе — худее, хрупче, женственнее.

Он оказался среди многочисленных гостей на вилле Астонов, пока Дэниел жил неделю с семьей, и остался там надолго, хотя большинство остальных гостей разъехалось. Дэниел не мог бы сказать, что был абсолютно неуязвим перед искушением. Джейсон тогда жил на Хиддензе, уже почти два месяца погружённый в состояние, граничившее с безумием. Но Дэниелу ни на секунду не приходило в голову, что кто-то другой — даже это существо неземной красоты — может занять то же самое место в его сердце. Эта красота ничего не значила для него. За ней была пустота. Но соблазнительного тела было вполне достаточно, чтобы провести вместе ночь или две. Тем более что молодой человек прекрасно понимал, для кого и для чего он приглашён.

И всё-таки Дэниел даже пальцем его не коснулся. Он понимал, что эта интрижка не принесёт ему ни большого удовольствия, ни облегчения — ничего, кроме стыда и чувства отвращения к самому себе. Он понимал, что по-настоящему желает лишь одного человека и меньше всего на свете хочет обманывать его.

Астон не думал, что если бы он изменил Джейсону, то это положило бы конец их отношениям. Джейсону было бы больно и неприятно, но он бы легко простил. Он, как ни пытался Дэниел его переубедить, считал, что не имеет права рассчитывать на верность своего любовника. Он бы не стал долго переживать по этому поводу — но так было раньше, не теперь. Узнай Джейсон сейчас, что Астон развлекается с другим, последствия могли бы стать очень печальными. А Дэниел не сомневался, что Камилла позаботится о том, чтобы Коллинз узнал. Пусть не прямо сегодня — местопребывание Джейсона оставалось неизвестным, — но даже через месяц или два эта новость могла бы свести на нет все усилия его и доктора Риккетс.

Его жена, видимо, окончательно отчаялась, раз решилась на такой шаг. Дэниел сначала думал, что тут не обошлось без помощи принца Максимилиана, но Эдер был убеждён, что его тесть не при чём. Не только у Камиллы были свои шпионы. Эдер тоже получал кое-какую информацию об Эттингене-старшем. Ничего сверхважного, разные мелочи, обрывки разговоров, но они позволяли получить представление о том, что происходит в голове принца. Только его Дэниел считал по-настоящему опасным.

Немного успокаивал тот факт, что Эттинген, в отличие от Камиллы, не испытывал ненависти лично к Джейсону. После встречи с ним в Монте-Карло он даже заметил в разговоре с женой: «В чём Дэниелу не откажешь, так это в хорошем вкусе. Мальчик весьма пристойно себя ведёт. Он, благодарение небесам, не ходит в платьях, не красит губы и, в общем-то, безобиден, пока его не трогаешь». Когда новость про покупку Джейсоном часов больше чем за миллион долларов распространилась и достигла ушей принцессы Шарлотты, та впала в ярость и потребовала, чтобы муж в конце концов что-нибудь предпринял и заставил Астона уважать их дочь, которая иначе станет всеобщим посмешищем. Эттинген в ответ на возмущение жены лишь сухо заметил: «Не понимаю, как покупка каких-то там часов делает ситуацию хуже, чем она уже есть. Все и без того знали, что Дэниел окончательно помешался на этой своей высокомерной шлюхе».

В целом, к присутствию любовника рядом с зятем он относился довольно равнодушно. Разумеется, ему это не нравилось, но он не считал сей факт достаточным поводом для того, чтобы рассориться с Астоном. Несмотря на свой титул, он умел, когда обстоятельства того требовали, забыть про фамильную гордость. Однако в узком кругу он признавал, что если Камилла решит развестись с мужем, он её поддержит. Дэниел опасался, что он может поддержать её и в том случае, если она после развода пожелает испортить жизнь своему бывшему супругу. Принц Макс очень много знал о его делах.

Астон поднял глаза от документов. Обычно, пока он работал в библиотеке, Джейсон располагался на диване с книгами или учебниками. Сегодня всё началось так же, но Джейсон постоянно смотрел куда-то в сторону или вообще откладывал книгу. Через пару минут он возвращался к ней, но ненадолго. Наконец, он поднялся и тихо, стараясь не помешать Дэниелу, вышел из комнаты.

Через полчаса Астон сложил бумаги в портфель, закрыл ноутбук и отправился искать Джейсона. Тот с отрешённым видом сидел в маленькой гостиной на полу перед камином, глядя на огонь. Правильный профиль был очерчен тонкой золотой линией отражённого света. Он не заметил, как открылась дверь, и повернулся к Дэниелу, только когда тот подошёл совсем близко.

Астон считал, что для сиденья предназначены кресла и диваны, а никак не ковёр в гостиной, поэтому раньше делал Джейсону замечания, когда тот в очередной раз устраивался прямо на полу у камина. Джейсон, в зависимости от настроения, либо переселялся в кресло, либо, тихонько фыркнув, оставался на месте. После возвращения в Лондон он стал задерживаться у камина гораздо чаще. Всезнающий Николс распорядился, чтобы на пол поблизости положили плед и несколько подушек, но Джейсон вспоминал про них не всякий раз.

Дэниел взял плед, расстелил его и сел рядом.

— Не сиди на полу, иди сюда.

Джейсон послушно перебрался ближе к Дэниелу.

— Что-то случилось сегодня? — спросил Астон.

— Нет, — покачал головой Джейсон. — Просто грустно… Я хотел сказать, что… Я хотел поблагодарить тебя.

— За что?

— За всё, что ты делаешь для меня. Спасибо… Но ты не должен… Я знаю, что ты испытываешь жалость ко мне и чувство вины, но это всё в прошлом, ты ничего не можешь изменить, — голос Джейсона был слабым и чуть дрожал; глаза были опущены вниз. — Я теперь в порядке. Со мной всё будет хорошо. Тебе не надо больше заботиться обо мне. Я не хочу…

Дэниел на несколько секунд перестал дышать. Он не знал, что ему делать, как правильно ответить. Джейсон впервые за всё это время заговорил о себе, своих чувствах и о пережитом в июне. Ответы на расспросы Эдера можно было не считать; это больше походило на дачу показаний в полиции. Даже доктор Риккетс не могла вытянуть из него практически ничего. И вот теперь он сам коснулся темы, которую долгое время избегал, и Дэниел боялся, что неверной реакцией может разрушить то хрупкое равновесие, что недавно установилось между ними.

— Чего ты не хочешь? — спросил он, решив, что задавать вопросы будет наиболее безопасной тактикой.

— Не хочу удерживать тебя в прошлом, быть вечным напоминанием… Ты ничего мне не должен. Я не ребёнок, хватит меня щадить. Тебе надо жить дальше. И мне тоже. Так не может продолжаться, ты ведь понимаешь это.

Дэниел слышал, с каким трудом даются Джейсону эти слова. Ему всегда было сложно говорить о своих чувствах, а сейчас это должно было быть особенно болезненно.

— Мы оба это понимаем. Надо только сказать. Найти в себе смелость, — Джейсон сделал короткую паузу и, бросив быстрый взгляд на Дэниела, еле слышно произнёс: — Всё кончено.

— Что это значит?! — сверля Джейсона тяжёлым взглядом, пророкотал Астон.

Уже через секунду он опомнился и пожалел о том, что не сдержался. Джейсон вскинул на него испуганные глаза.

— Мы только мучаем друг друга. Думаю, мне лучше уехать отсюда, — тихо сказал он, беспомощно и виновато опустив вниз лицо.

— Джейсон, после всего, что между нами было… — начал Дэниел.

— Да, было, — не дал ему договорить Джейсон. — И это было… как в сказке. Я никогда не был так счастлив. Но это в прошлом.

В глазах у него стояли слёзы.

— Я хочу, чтобы ты остался, — твёрдо произнёс Дэниел.

— В качестве кого?! — воскликнул Джейсон. — В качестве секретаря? Или, может быть, бывшего любовника, которого ты держишь при себе из жалости, потому что он боится выходить из дома и не может о себе позаботиться? Спасибо, но мне это не нужно.

— Джейсон, я ведь говорил тебе… Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне.

Горькая усмешка скользнула по губам Джейсона:

— И ты веришь в это? Думаешь, что всё будет по-старому?

— Нет, я не думаю, что будет по-старому, но я думаю, что мы сможем снова стать близки друг другу, — убеждённо произнёс Дэниел. — Я хотел бы этого…

— Мы можем хотеть чего угодно, — покачал головой Джейсон, — но что будет в реальной жизни?.. Мы не сможем восстановить то, что было. Ты никогда не сможешь забыть, Дэниел. Ты никогда не простишь меня.

— Ты сам не понимаешь, что говоришь! Мне не за что тебя прощать, я ни в чём тебя не виню… Это случилось из-за меня, и…

— Какая разница, из-за кого, — опять прервал его Джейсон, закрывая ладонями лицо. — Это случилось со мной. Именно со мной! После того, что они сделали… Ты всегда будешь помнить об этом, будешь знать, что я… Десять человек… На мне столько грязи… Одна сплошная грязь. Почему они не убили меня тогда?!

— Джейсон, пожалуйста, успокойся! Это не имеет значения… Не надо так…

Дэниел попробовал обнять его, но Джейсон оттолкнул его.

— Тебе не противно трогать меня? Я был твоим, я хотел быть только твоим, а теперь… Ты знаешь, ты видел… Ты не сможешь принять меня таким…

Да, он знал. Он видел и слышал… И сказать, что он напрочь забыл об этом, значило бы солгать. Дэниел не хотел лгать. Он отвёл руки Джейсона от лица.

— Послушай меня. Посмотри на меня. Я забочусь о тебе не из жалости. Я хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Я ничего не требую от тебя и буду ждать, сколько нужно. Пожалуйста, поверь мне!

Джейсон поднял на него глаза, широко распахнутые и лихорадочно блестящие.

— Я не хочу, Дэниел… Не хочу видеть это в твоих глазах, когда ты касаешься меня. Эти воспоминания. Я так не смогу…

— Когда я касаюсь тебя, я думаю только о тебе. О том, какое счастье ты мне дал. О том, как ты мне дорог. Может быть, я должен был бы думать, как виноват перед тобой и сколько боли тебе причинил, но нет… Я думаю только о тебе.

Джейсон молчал, снова опустив глаза. Дэниел осторожно, словно тончайшую стеклянную статуэтку, обнял его и коснулся губами сначала горячего лба, а потом губ. Не встретив сопротивления, он уже по-настоящему начал целовать Джейсона. От этого у него словно земля ушла из-под ног; им овладело чувство бесконечного счастья.

Поиск по сайту: