Человек так устроен: если в него выстрелить - польется кровь

В стеклянной пепельнице было уже несколько окурков, видимо бармен, усиленно протиравший бокалы, был занят, чтобы заметить данное упущение. Бар был не большой и как часто бывает в таких случаях очень уютный. Прямо у входа в двух широких горшках из майолики неуклюже торчали два деревца, скорее всего искусственных, так как при таком обилии сигаретного дыма настоящие давно бы погибли. Стены из красного кирпича с увешанными на них картинами, на которых были изображены марки пива, создавали оригинальную атмосферу, в общем, как и все вокруг. Десяток столиков грубо срубленных из некрашеного дерева, - на каждом пустая бутылка из-под водки с установленной в нее свечой. Автомат с пластинками замер в дальнем углу, из которого сейчас слабо доносилась мало кому известная мелодия. С потолка свисали лампы с круглыми черного цвета плафонами. Сама барная стойка располагалась у правой стены. На деревянной некрашеной поверхности было много следов от окурков, покрытая различной глубиной царапинами стойка имела чуть ли не антикварный вид. Глаза разбегались от множества разной формы и разного цвета содержимого бутылок.

Он сидел на барном стуле неподвижно. Обычный серый костюм, седые волосы и трость стоявшая рядом - вот все, что я отметил своим взглядом. Я понял, что это именно тот человек, который мне нужен.

- Узнаете? - обратился к сидящему я.

Сидящий медленно обернулся. Сухие тонкие губы растянулись в дружеской улыбке.

- Спасибо, что принял мое приглашение.

Я вяло кивнул.

- Стул для тебя держал пустой, а перед твоим приходом все прямо разбежались. Присаживайся, - сказал он, продолжая курить.

- Мы могли бы сесть за стол, в любом случае, - садясь рядом, сказал я.

- Не люблю эти тесно поставленные столы, будто место экономят, - мрачно бросил он.

- Тесно поставленные столы? - переспросил я удивленно, окинув перед этим зал еще раз - здесь вряд ли можно жаловаться на тесноту, скорее на недостаточное количество столов.

Он посмотрел на меня обычными глазами и потушил сигарету. Мой вопрос повис в баре наедине с табачным дымом.

- Много лет прошло, - произнес я.

- Ты сильно изменился.

- Вы тоже.

- Из твоих уст это не слишком похоже на комплимент, - сказал он и закурил снова.

- Я ничего такого не имел в виду...

- Да я знаю, - похлопал он меня по плечу. - Не обращай внимания на старика.

Я тоже решил закурить. Прикурив сигарету, я положил спичку в только что поднесенную барменом пепельницу. Бармен на несколько секунд задержал свой взгляд на черного цвета спичке в хрустальной пепельнице, и снова принялся протирать - по-моему, филигранной частоты - бокалы.

- Удивлен моим звонком? Наверное, думаешь, как я сумел разыскать тебя? - спросил он.

- Откуда вы знаете, что я в Терезе? Вряд ли вы нашли меня обычными путями. Ни у кого нет даже моего домашнего телефона, а вы берете и звоните мне на сотовый. Я должен выяснить, как вам удалось найти меня, понимаете?

Он рассмеялся.

- Я не обращался в полицию, если ты этого боишься.

- Тогда как?

- Частный детектив, - ответил он, словно отмахнувшись.

- Странно, - протянул я.

- Что именно?

- Откуда у бывшего садовника деньги на частного детектива? Это, во-первых. Если вы ищите меня так, что нанимаете детектива, чтобы меня найти, значит у вас серьезное ко мне дело? Это, во-вторых, - Я выпустил тоненькую струйку дыма. - Я хотел бы услышать ответы, желательно сейчас.

- Я и не собирался оставлять что-то на потом, - его глаза сделались серьезными.

Бармен тем временем принялся за выполнение заказа. Взял большой коктейльный бокал и забросил в него немного колотого льда, потом одновременно из двух бутылок налил синий и оранжевый тягучий ликеры, и уже после по барной ложке медленно налил гренадин. Потоп все это украсил долькой лайма и апельсиновой стружкой, и опустил в бокал эффектную трубочку.

- Начну с твоего первого вопроса, - начал вновь старик. - После того, как я перестал работать садовником у твоего отца, пришлось искать другие источники заработка. У меня появился кое-какой бизнес. Именно поэтому я и не обратился в полицию. Рыльце как говорится в пушку. Да и вряд ли бы кто-то в полиции смог найти тебя так быстро. С того момента, как я нанял детектива прошло всего две недели. Тебя устроил мой ответ?

Я кивнул и потушил сигарету.

- Теперь о том, зачем я вообще нашел тебя, Александр, - произнес старик и, откашлявшись, заговорил снова чуть медленнее. - Я уже очень стар, знаешь, когда человек в возрасте, он начинает чувствовать все несколько иначе. Вот и я чувствую, что мне немного осталось - сколько точно - знает только бог. Я не завершил кое-что в своей жизни и не смогу успокоиться, если так и не завершу. Эта тайна не должна уйти со мной в могилу. Слишком долго я держал это в себе. Больше не могу. Я человек прямой, но в любом случае не знаю, как начать...

- Говорите, как есть, - сказал я спокойно.

- Хорошо, - он закашлялся опять. - Твоего отца убили, он не умер от сердечного приступа. Точнее, он не умер от сердечного приступа в привычном представлении.

Я стиснул нервно скулы.

- Когда ты уезжал в то время, помнишь, на две или три недели, именно тогда это случилось. Вернувшись, тебе сообщили, что у Винора случился сердечный приступ, когда он находился в своем кабинете за работой. Но я был там, совершенно случайно, и все видел. Убийца не знал, что я нахожусь на балконе и подрезаю цветы, напротив, убийца был уверен, что я не работаю в тот день.

- Кто? - я сжал руки в кулаки так, что пальцы хрустнули.

- Только несколько человек знали весь распорядок дня Винора. Тебя не было в городе, я должен был отдыхать. Остается только один человек.

- Гера, - сквозь зубы процедил я.

- Вспомни, именно он обнаружил мертвым Винора в кабинете. Якобы услышав хрипы он открыл кабинет и увидел умирающим своего отца. Но он умер не на его руках, а от его рук. Прямо на моих глазах.

- Этого не может быть. Зачем ему убивать собственного отца? Я не верю...

- В нем играла ненависть. Ни для кого не секрет, что Винор любил тебя больше, хоть ты и не родной сын. Гера не мог с этим мириться. С каждым днем ненависть росла в нем и он пошел на это.

- Все равно, не понимаю, зачем убивать отца? Он мог убить меня, разве не так?

Он уперся в меня взглядом, будто подводя мои мысли к чему-то.

- Он умный человек, очень. Каков план, убирать фигуры с доски по очереди в порядке значимости.

- Так почему он не убрал меня вначале?

- Ты был ему нужен, чтобы достичь всего того, что вы имеете. Впрочем, мне ли говорить об этом, сам все знаешь без меня прекрасно.

- Ваш детектив раскопал лишнего.

- Не взыщи на него, - улыбнулся старик. - Информация умрет вместе со мной в земле.

Старик замолчал на время. И снова закурил. Я сидел и обдумывал его слова. Голова была готова лопнуть от услышанного. Бармен, наклонив немного бокал, медленно наполнял его пивом.

- Почему вы скрылись тогда? Почему молчали в таком случае?

Старик перевел взгляд с моих глаз на ряды бутылок.

- Я испугался, испугался за свою жизнь. Если бы я тогда обвинил Геру в убийстве собственного отца, кто бы мне поверил? Без доказательств. Обвинили бы скорее всего меня. Я спасал собственную шкуру.

Я встал.

- Причину смерти точно не установили. Перестало работать сердце. У него было отличное здоровье, меня это и насторожило тогда. Но я был слишком занят своими проблемами в то время, и поверил врачам.

- Не вини себя, ты все равно не мог бы ничего изменить, - он похлопал меня по плечу снова. - Послушай, я не сказал тебе еще одну вещь, у меня есть информация, что сегодня тебя захотят убить. Будь осторожен.

Он протянул руку, я машинально пожал его горячую кисть.

- Что ты собираешься делать дальше? - в глазах старика появилась некая обреченность.

- Пора поставить последнюю точку в прошлом.

- Не связывайся с ними, - старик схватил меня за рукав. - Я рассказал тебе все, чтобы спасти тебя, а ты словно мотылек летишь на свечу. Тебе это не нужно. Хватит уже крови, достаточно. Это не месть, а самоубийство. Уезжай из города прямо сейчас, забирай Эсфирь и уезжай.

- Откуда вы знаете?

- Не важно, - перебил старик. - Ты ведь умный человек, я всегда это знал. Я видел, как ты относишься к Винору. Я кое-чем обязан главе семейства, и теперь, когда тебе нужна помощь, я готов ее предоставить. Это мой долг перед ним. Послушай меня, уезжай. Поклянись именем отца, что не станешь делать глупостей. Поклянись мне.

- Я не могу. Теперь это моя королевская битва. Простите, - произнес я и направился к выходу.

Выйдя на улицу я закурил сигарету. Видимо в то время, когда я был в баре прошел порядочный дождь. На асфальте мокрыми кляксами расползлись неглубокие лужи, листья на деревьях тоже были вымокшими, как и одежда прохожих, которые странно косились в мою сторону - видимо не понимая, почему на мне нет ни единого мокрого пятна. У меня особые отношения с дождем, - так и хотелось ответить нечто подобное.

Я бросил сигарету в урну и снова зашел в бар. Окинув барную стойку, за которой сидел только бармен и крутил салфетки, я быстро пересек зал и по темной лестнице спустился в туалет. В помещении с одной нервно помигивающей лампой стоял затхлый запах. Кафель во многих местах осыпался и вместо него выглядывал отсыревший бетон. Четыре кабинки пустовали, самая же дальняя была закрыта. Я подошел и встал к двери лицом.

- Никаких проблем, - раздался голос садовника за дверью. - Все сработало. Что ты хочешь сказать? Конечно, клюнул! Я же не дурак. Ты лучше готовься встретить нашего горячего паренька. Думаю, он сейчас едет к тебе. Нет, это ваши проблемы теперь. А я займусь его девчонкой. Лакомый кусок, точно. Хорошо сказал. Ладно, все, а то намочусь в штаны. Давай.

Я включил две сушки для рук, достал пистолет и выстрелил четыре раза по фанере. Садовник даже не произвел ни одного всхлипа. Мокрый пол окрасился в ярко-красный цвет.

Я оставил автомобиль за два квартала до Гарденского дворца. Сняв серый пиджак, я надел длинное кожаное пальто изрядно вытертое на рукавах и спине, застегнул на поясе широкую кобуру для двух пистолетов, и повязал на шею черного цвета с бежевыми полосками палантин. Не проверяя оружие, я отправился прямой дорогой темного каменного двора. Окна в домах были безжизненные - ни света, ни тени, только абсолютное ничего. Мне не встретилось ни одного человека, кроме нищих толкущихся около мусорных баков, которые вырывали друг у друга какие-то ошметки.

Улицы заполняла необъяснимая тишина. Казалось, что и ветер прячется где-то совсем близко - по мрачным углам, зияющим чердакам и бездонным подвалам. Следующий квартал оказался ломаным с множеством тупиков, перекрестков никуда не ведущих и почти заброшенных переулков. И опять ни души.

Свернув направо, я хотел срезать путь. Быстрыми шагами я прошел по испещренной трещинами брусчатке. В конце улице освещенной тусклыми фонарями с синими лампами я заметил несколько человек, одетые в черные плащи, идущих прямо на меня. Они двигались очень быстро, даже слишком быстро - никаких лишних телодвижений, нога в ногу, словно оловянные солдатики или марионеточные куклы, движимые чьей-то рукой. Их было пятеро. Когда расстояние между мной и споро направленной пятеркой было равно уже нескольким шагам, полы плащей одернулись, и в тот же миг в руках у каждого блеснула холодная сталь револьверов. Мы прошли так - держа пистолеты на вытянутых руках - еще два-три шага, а потом узкий переулок разразился грохотом выстрелов. Мгновение оглушающих слух звуков. Мгновение непроглядной пелены дыма. Мгновение криков и предсмертных всхлипов. Молчание. Тишина. Звук моих шагов. Я обернулся на мгновение к темнеющим силуэтам, подающим последние минутные признаки жизни, и такой же быстрой походкой продолжил идти вперед.

На темном небе умирала луна. Неубедительно сочился вялый дождь. А звезд не было вовсе. Скоро показался задний двор Гардена.

Через недавно выкрашенную решетку ворот были видны мечущиеся тени между шарообразно стриженых кустов. Я выставил правую руку перед собой, сжав со всей силы револьвер, а левую пока держал опущенной, и медленно вошел внутрь. Протяжный скрип (видимо при покраске ворот забыли смазать проржавевшие петли) разрезал ночную тишину. Сбоку послышалось шуршание ботинок о гравий.

Два силуэта выбежали на полуметровую в ширину дорожку, пронзенную светом высоко готического фонаря. Я два раза плавно нажал на курок. Силуэты тут же упали без единого крика. На шум выстрелов прибежало еще четверо человек, одетых в черные облегающие костюмы, а сквозь кусты справа послышались новые выстрелы. Пули нервно засвистели в холодном воздухе, на землю посыпались обломки веток и шершавая листва. Я перекрестил руки так, что они поменяли стороны для меньшей отдачи, и разрядил обе обоймы. После нырнул за небольшой бетонный бортик и быстро перезарядил пистолеты. Руку что-то назойливо жгло. Переведя взгляд на плечо, я увидел кровь. Пуля вышла насквозь.

- Где он? Ты его видишь? - раздался хриплый голос, будто струны гитары провели по шершавой поверхности - например, асфальту. - Куда он подевался, черт возьми?

- Он за теми кустами, - раздался еще один голос, еще куда тяжелее, чем первый - у этого человека давно вместо легких табачная фабрика.

- Обходи его справа, и осторожней, эта тварь убила четырнадцать наших, - произнес гитарист.

- Ничего, мне кажется, я его ранил, - заявил курильщик. - А значит, его можно и замочить.

Голоса стихли. Послышался шорох и чье-то тяжелое дыхание. Я ветер со лба проступивший холодный пот, задержал дыхание и молниеносным рывком вынырнул из-за укрытия. Увидев нацеленный на меня пистолет, я тут же спустил курок. Напавший пытался зажать зияющую рану на шее, но было поздно - я покончил с жалобными попытками борьбы за жизнь, выпустив ему еще одну пулю прямо в висок.

- Ну все, сука! - раздался хрип сзади. - Брось пушку, чтобы я видел. Медленно. И повернись.

Я опустил пистолеты и разжал пальцы.

- Молодец! А теперь, повернись! - проговорил гитарист.

Я последовал его словам, но сделал это по-своему. Резким движением я откинул полу плаща и, развернувшись, уже держал в руке огромных размеров шестизарядный кольт. Повисла пауза.

- Твою мать! - рявкнул гитарист. - Какого хрена я влип в это дерьмо?..

- Ты боишься смерти, - произнес я, глядя гитаристу прямо в глаза.

- Заткнись! - заорал гитарист. Рука, в которой он держал пистолет, заметно дрожала.

- А если у тебя кончились патроны? - спросил я.

- Да пошел ты! - крикнул тот и быстро защелкал курком, но выстрелов не последовало.

- Видно не повезло, - резюмировал наигранно печально я. Сделал два шага навстречу гитаристу так, что холодное дуло уперлось в его лоб. И выстрелил. Его отнесло на несколько метров, и капли его крови попали на мой палантин.

Одно за другим зажигались декадентские окна особняка с резным рамами. В воздухе кроме соленого привкуса крови и едкого пороха витало что-то еще. Неумолимый призрак-смерть следил своими пустыми глазницами за всем, что еще дышало.

На кафельном полу, раскрашенном в виде шахматной доски, в лужах крови лежали тела. Восемь человек с застывшим ужасом в глазах припали вместе. У них была одна явная отличительная черта (черта, можно сказать, в прямом смысле этого слова), что их объединяла - узкая почти невидимая полоска крови на шее, - похоже на разрез от ножа, даже еще тоньше и аккуратнее, скальпель, а может, еще тоньше. Что здесь произошло я понятия не имел. Я достал еще один пистолет - черного цвета с золотой рукоятью. Крученая лестница с ковровой дорожкой недвусмысленно приглашала на второй этаж. Сердце стало биться тише.

Единственная комната на этаже в этом крыле дворца была закрыта. Подозрительно неестественная тишина нарастала. Оглядевшись по сторонам, я выбил дверь ногой и ворвался внутрь.

Мое оружие было нацелено только на одного человека из двух, находившихся в комнате. Это был Гера. Надменная улыбка появилась на его тонких губах. Гера держал руки за спиной. Человека стоящего справа, одетого в красный костюм в полоску, я не знал и видел в первый раз.

- Какая приятная встреча! - воскликнул Гера.

Я оставался на месте, держа оружие перед собой.

- Ты знаешь, зачем я пришел, - сказал я холодно.

- Я не удивлен, что ты пришел, - засмеялся Гера. - Напротив, было бы странно, если мой дорогой брат сбежал бы из города. В любом случае, конец у этой пьесы один, и был известен заранее. Я мечтал об этом с тех самых пор, как ты появился в нашем доме, брат.

- Мы никогда не были братьями, - отрезал я.

Гера достал руки из-за спины и сильно захлопал.

- Браво-браво, мой брат! - воскликнул Гера и продолжил тихим, уже спокойным голосом. - Мы были разные с самого начала. Нарушив мои планы, ты вторгся в мою жизнь. Я ненавидел тебя за то, что мой отец всегда доверял все самые важные дела тебе, попусту игнорируя меня, будто я второй сорт. Ты знаешь, как это чувствовать себя второсортным?

- Я не стремился занять твое место никогда.

- Ложь, - вспылил Гера. - Ты капал мне яму с самого начала!

- И поэтому ты выкопал яму и для Винора?

- Не только для него, - усмехнулся он. - Помнишь нашу горячо любимую мачеху?

- Элеонору?

- Да-да, та самая мечта обрести вновь любовь, в которую наш старик так верил. Бедняжка не справилась с управлением своего автомобиля. Как печально. Впрочем, по секрету, у нее не было шансов справиться с автомобилем. Мой хороший помощник, - он перевел взгляд на человека в красном, но тот никак не отреагировал, - помог ей быстрее покинуть этот свет. Славная была женщина, что ни говори, а как готовила.

- Твоя мать умерла похожим образом, не находишь?

- Заткнись! - рявкнул Гера.

- Сегодня ты умрешь, - сказал я.

Гера хотел засмеяться, но что-то в его лице исказилось, зрачки глаз резко сузились, а на губах остался лишь, словно отголосок от звука, отпечаток улыбки.

- Твои ходы слишком предсказуемы для того, чтобы ты бросался такими угрозами, - проговорил Гера неровным голосом, будто сам не был уверен в то, что сказал. - По-моему, здесь не хватает публики? Прошу вас, господа!

В комнату ворвались люди с оружием наперевес, одетые точь-в-точь как те мертвые во дворе Гардена и фойе. Теперь я оказался в центре сомкнутого кольца из наставленных на меня пистолетов. Я по-прежнему держал на прицеле Геру, а другую руку отвел в сторону.

- Я думаю, тебе лучше опустить свой кольт за ненадобностью, - на его лицо мелькнула очередная ухмылка. - Выстрелишь, и тебе конец.

- Разве у меня есть иной выбор?

- Боюсь, что нет.

- Я все же рискну, - добавил я.

Человек в красном костюме выудил из рукавов пиджака два черных пистолета и открыл огонь. Гера сделал неловкое движение, отведя руку за спину, но я опередил его, выстрелив первым. Геру отшатнуло в сторону, схватившись за левый бок, он упал.

Пули засвистели в комнате точно пчелы вокруг потревоженного улья. Я убил двоих выстрелами в шею, что находились слева и перехватив оружие у еще одного использовал его тело, как живой щит. Через несколько секунд щит обмяк, изрядно наполнившись свинцом. Я заметил, что по моему бедру сочится темная струя крови, а грудь сжимает адская пульсирующая боль.

Человек в красном пластично, как кошка, прыгнул через стол, но ни одна пуля так и не достигла цели. Я направил на него свой кольт, но человек в красном костюме увернулся, казалось, с легкостью от пуль. Как будто чья-то неведомая сила направляла его. А может быть, он и был этой силой.

Я отбросил тело и выставил руки вперед. Четверо из оставшихся людей, не считая загадочного человека (человека ли?) в красном попадали один за другим. Весь пол был забрызган кровью, мертвые тела застыли неудобными позами. Загадочного человека нигде не было.

Слева донесся слабый стон. Я повернулся, опустив разряженные пистолеты. Не успев сделать и двух шагов, я услышал щелкнувшие затворы пистолетов за спиной.

- Можешь повернуться, - сказал голос, который я слышал впервые. Странно выходит, как будто бы произнесены слова, но кажется, что голос слышишь внутри себя - абсолютно холодный, лишенный всяких эмоций.

Я бросил за ненадобностью оружие и медленно обернулся. Это был тот самый человек в красном. Теперь его рост казался выше, на лице по прежнему обыкновению нет ничего, кроме холодной безликой маски. Он стоял неподвижно, держа в опущенных руках два пистолета.

- Мне еще не встречался такой сильный соперник, - заговорил он снова.

- Похоже, ты играешь по своим правилам, - начал я.

- Я выполняю свою работу ради интереса. Мне нравится убивать сильных противников. Деньги меня не интересуют.

Я только хотел сказать, что с такими данными он наверное получает кучу денег. Совпадение, или парень умеет читать мысли?

- Что ты хочешь?

Зрачки человека в костюме расширились на мгновение.

- Честная дуэль.

Я кивнул. Человек в красном медленно положил оба револьвера на пол и ногой толкнул один в мою сторону.

- Когда мы вновь поменяемся оружием, правил уже никаких не будет, - прошипел леденящий голос. - Право начать нашу игру я оставляю за тобой.

Сердце наконец забилось ровно, неестественное ощущение спокойствия заполнило все внутри. Я вспомнил вдруг песочные часы, как по стеклянным стенкам песчинка за песчинкой сыпется время, и вот уже весь песок находиться внизу, тот недолгий момент ожидания, когда чья-то рука уже готова перевернуть часы превращается в долгое отсутствие этой самой руки. Как будто кто-то напоминает, что время уже не так важно.

Я крепко сжал и разжал пальцы.

- Начали.

Я с силой ударил ногой по черному пистолету, загадочный человек сделал то же самое. Я смотрел ему только в глаза - пустые, безжизненные, - в памяти всплыли воспоминания о картинках, которые я видел в детстве с изображенной на них затонувшей страной. Забыв обо всем, я сконцентрировался на его пустых глазах. Ощутив кистью холодный револьвер, я плавно разряжал - пуля за пулей - обойму и не забывал про его глаза.

Через миг настала тишина. Человек в красном слабо отшатнулся назад и бросил пистолет. По ногам и груди его текла кровь, и красный костюм принял темно-бордовый цвет.

- Как это произошло?..- произнес он, и рухнул на спину, не произнеся больше ни слова.

Я повернулся в сторону, где совсем недавно слышал чей-то стон. В груди и животе появилась новая боль, палантин весь пропитался кровью, а кожаное пальто было прострелено во множестве местах, из которых тоже сочилась кровь.

Я обошел стол из красного дерева, на котором беспорядочно лежали неисписанные листы, запачканные кровяными пятнами. У окна, схватившись за живот, сидел Гера. На его лице промелькнула улыбка.

- Ты...счастливчик, - прошептал он. Я достал из-за пояса серебристого цвета пистолет. За окном послышались полицейские сирены, а потом пелену ночи разрезал сине-красный цвет мигалок.

- Тебе...отсюда уже не выйти, - продолжал Гера.

Я приставил пистолет к его виску и снял предохранитель.

- Ну, давай, стреляй, чего же ты ждешь. Я так почти мертв. Убей мертвеца, дорогой братец!

Я по-прежнему молчал.

- Чего ты ждешь, черт возьми? - он закашлялся, и изо рта потекла кровь. - У меня остался для тебя еще не рассказанный сюрприз, может быть главный в твоей прошлой жизни. Ты ведь все равно выстрелишь, яснее ясного. На твоем месте у меня тоже бы рука не дрогнула. Да ты и сам изрядно подранен, я смотрю. Скверные дела. Прямо, братская смерть какая-то, не находишь забавным? Может, оставишь пулю и для себя, чтобы не мучиться?

- Боюсь, на меня пуль у меня не хватит.

- Ну вот, дострелялись, - попытался засмеяться он и тут же скорчился от боли. - Помнишь много лет назад исчезла твоя Эсфирь? Заполоскала крылышками и растворилась в тумане, словно мираж. Се было совсем не так. Ее тогда изнасиловали, а тебе она так и не смогла признаться в этом. Почему, лучше узнать у нее самой, может, испугалась, да кто их баб разберет. В общем, это сделал я. Да, брат, это я ее трахал, а она все кончала и кончала, визжа при этом словно дешевая сучка. Может, ты не удовлетворял ее потребности? Брат, природу не изменишь, если девка хочет трахаться, но боится в этом признаться ее нужно трахать. А ты всегда отличался безудержной тягой к соплям. Цветы, рестораны, подарки, любовь... сучка получила сполна то, что хотела.

- Прощай, брат, - произнес я и нажал на курок. Вместе с выстрелом голова Геры дернулась в сторону, и он повалился на живот. По моей щеке проскользнула слеза и я начал стрелять в и так уже мертвое тело, пока не закончились патроны.

Сзади послышались громкие звуки шагов и голос.

- Бросайте оружие!

Повернувшись на приказ, моим глазам предстал десяток полицейских. Бросив пистолет, я резким движением убрал руку в карман. Прогремели выстрелы. Меня отнесло к окну. Ударившись спиной о белую раму, я начал медленно сползать, оставляя неестественно красный след, и такого же цвета платок я сжимал из последних сил в руке. А теперь, мои глаза смотрели на мир в последний раз, самое страшное, что ее нет рядом, самое чудесное, что ее нет рядом. Сбившиеся в кучку мысли. Сегодня и вчера они сияли гораздо ярче обычного...

Глава тринадцатая

Чувство снега

Вот тебе Второе Правило Классического Свидания. Не умирай. Живи дальше во что бы то ни стало.

На вокзальной площади не было ни одного свободного такси, или я просто не успел, что больше подходило к реальности. Наверняка, одна из десятков уезжающих машин увозила Даро. Увозила от меня.

Пришлось идти пешком. Минут через пятнадцать я набрел на открытый парк-заповедник. Табличка указывала какие вещи нельзя делать на территории парка красными значками. Мой взгляд не задержался на предупреждающем знаке и двух секунд. Этот заповедник всплывал в моей памяти как небольшой лесопарк с маленькими прудами, мостами-зигзагами, деревянными павильонами, по-моему, даже с рекой. Конечно, никакой реки здесь не было, теперь я мог в этом убедиться. С последнего раза, когда я был здесь, прошла вечность. А за вечность память выдает немыслимые воспоминания, большинство из которых вымысел младшего возраста. Новым для меня здесь стали разве что интегрированные в архитектуру парка асфальтированные дорожки и коротко стриженые газоны, что придавало всей планировке легкость и прозрачность. Эффектность газонов заметно усиливалась благодаря обилию воды - огромный пруд в центре, и множество маленьких полузаброшенных, разбросанных по остальной территории. Искусственные холмы, лужайки, карликовые деревья и пышные кустарники, бесконечные дорожки - все это было связано между собой особенным смыслом. А может ничего и не было. Просто мне хотелось думать так, а не иначе.

В первой попавшейся палатке я купил себе две банки пива и пачку сигарет, а потом долго искал свободную скамейку. Благодаря великолепной погоде все лавки были заняты, в основном подвыпившими компаниями молодых людей. Я решил поискать более спокойное место. И расположился неподалеку от пруда прямо на газоне.

Прохладное пиво натощак оказало эффект разорвавшейся бомбы. Взрыв локализовался в моем пустующем желудке. А после выкуренной сигареты перед глазами вообще все поплыло. Я вдруг вспомнил, что первоначально хотел назвать главную героиню своей книги не как-нибудь, а Амели. Странное совпадение. Или мне теперь начало казаться, что имя мне очень знакомо. В любом случае к реальной действительности это не имело ровным счетом никакого отношения.

Я продолжал курить и смотрел на проходящих мимо людей. Вдруг мой взгляд остановился на мгновение. По асфальту шла девушка примерно моего возраста с заплаканными глазами, а сзади ее догонял быстрыми шагами какой-то мужчина и что-то кричал вслед. Когда расстояние между идущими стало один шаг, мужчина ударил рукой девушку по затылку. Я не мог оставаться на месте. Я побежал по траве, и когда мужчина замахнулся снова, я успел перехватить его руку. Он развернулся и со злостью посмотрел на меня.

- Тебе чего, щенок? - рявкнул он.

- Может, поищите равных себе, и не будете бить слабого?

- Ты откуда взялся, твою мать? Не лезь, куда не просят, - крикнул он и посмотрел на девушку. - А с тобой мы еще не договорили. Чего уставилась невинными глазами? Вырядилась как шлюха. Вся в мать пошла.

- Не смейте так разговаривать с дочерью, - начал было я, но не договорил до конца. Мужчина без размаха направил свой громадный кулак мне в лицо и разбил губу. На языке я почувствовал соленый вкус крови.

- Папа, не надо, - пыталась удержать отца девушка.

- Ты что его защищаешь? Он что один из твоих ухажеров? - закричал он еще сильнее и замахнулся снова, но на этот раз удар не настиг цели.

Я уклонился вбок, а сзади подбежали люди в форме - скорее всего охранники заповедника - и заломили разъярившегося отца. Через секунду по рации вызвали подмогу, и вскоре приехал небольшой грузовик. Я дал показания, служба охраны поблагодарила меня, посадила не унимающегося мужчину в фургон и уехала.

Девушка печальными глазами провожала машину, пока та не скрылась за поворотом. Ее глаза были влажные и красные от слез. Я подошел к ней и спросил:

- С тобой все в порядке?

- Прости меня. Не стоило тебе ввязываться, - она опустила глаза. - Когда его отпустят, будет только хуже. Так уже было не раз.

- Почему ты не уйдешь от него в таком случае?

- Легко говорить, - повела она плечами.- Он не всегда такой, только когда выпьет.

- А что мать?

- Ее больше нет, - тихо ответила она, потупив взгляд.

- Прости.

- Ничего, я привыкла. К тому же он мой отец, как никак, - она посмотрела на меня. - У тебя кровь идет.

- Да ерунда.

- Платок есть?

Я покачал головой. Она достала из сумки со шнуровками голубой платок и приложила к моей губе.

- Откуда ты только свалился на мою голову, спаситель, - вздохнула она.

- Не хочешь пива? Я сидел тут неподалеку и пытался расслабиться, и тут вдруг такое...

- Ага, и ты не мог оставаться в стороне, так?

- Конечно, не мог, - улыбнулся я.

- Я согласна на пиво, - сказала она. - Давай показывай свое уединенное место.

И мы пошли по зеленой траве к низкорослым яблоням. Две мои банки стояли на месте, как я их и оставил. Взяв неоткрытую, я протянул ее девушке, сам же сделал три больших глотка из начатой. Мы сели на траве. Она сняла джинсовку, оставшись в топике, под которым не было лифчика и положила на газон, чтобы не запачкать белые полупрозрачные брюки. Девушка достала из сумки пачку сигарет-слим и закурила, я последовал ее примеру.

- Знаешь, мне так стыдно, - сказала она, глядя куда-то перед собой. - Все это такая глупость, если посмотреть со стороны.

- Я так не думаю.

- Что именно?

-Ну, что это глупость, - пояснил я. - Жизнь странная штука, никто не застрахован от подобных ситуаций.

- А у тебя было что-то похожее в жизни? - посмотрела она на меня.

- Ты имеешь в виду родителей?

Не вынимая изо рта сигареты, она кивнула.

- Несколько раз, - ответил я.

- И что ты сделал?

- Уехал навсегда.

Она замолчала, и когда докурила сигарету, произнесла:

- У меня так не получится. Я своего рода облако, куда не держи путь, с неба не сойдешь.

Я посмотрел вверх и не увидел ни одного облака. Только солнце продолжало неумолимо светить.

- Он тебя часто бьет?

- Не очень. В основном ругает за всякую чушь. За то, что не ношу нижнее белье он меня вообще готов убить. Будто я сплю с первым встречным. Так все это бесит. Но если я уйду, он останется совсем один. Без меня он пропадет.

У меня не нашлось подходящих слов, что на это сказать.

- Ты не отсюда? - спросила она.

- У меня что, это на лбу написано?

- На губе, - засмеялась она.

- Я из Харуми.

- Это там, где Мраморное море? - как-то заинтересованно спросила она.

- Мраморней не бывает, - улыбнулся я.

Она достала прозрачный пакет, и я положил в него пустую пивную банку, а вторую мы пристроили под пепельницу. Не помню за собой такой педантичности к правилам заповедников. Хороший тон, так это называется. Впрочем, случайной спутнице я не стал ничего об этом говорить. Наверное, хотел выглядеть лучше в ее глазах.

- А ты чего-нибудь боишься в жизни? - она закурила новую сигарету.

- У каждого есть свои страхи.

- А у тебя конкретно?

- Боюсь глупых людей. Боюсь всегда быть правым. Боюсь меняться. Боюсь оставаться таким. Боюсь смерти - своей или кого-то знакомого - раньше срока. Боюсь, что срок может быть не большим. Боюсь пауков. Боюсь, что люди никогда не изменятся в лучшую сторону. Боюсь, что все станут похожими на меня. Боюсь темноты. Боюсь подхватить какую-нибудь ранее не известную болезнь. Боюсь умереть, не полюбив. Боюсь, что не будет детей. Боюсь, детей. Боюсь, что не смогу дать им той жизни, которую сейчас вижу для них. Боюсь говорить себе правду. Боюсь бояться.

Она какое-то время обдумывала то, что я сказал. Пепел от ее сигареты падал прямо на траву, но она этого не замечала.

- А я детей люблю, - сказала она. - Когда окончу институт, пойду воспитателем в детский сад.

- А что со своими детьми?

- Ну, это чуть позже, когда встану на ноги. Должно пройти некоторое время. Сейчас жизнь такая.

- Жить опасно, можно умереть.

- Что, прости? Я не расслышала?

- Не обращай внимания. Мысли вслух.

- Ты наверно торопишься?

- Почему ты так решила?

- Ну, все люди куда-то торопятся, - проговорила она и посмотрела на небо.

На газон перед нами прилетело несколько голубей. Они со скучающим видом походили взад-вперед в поисках еды и так и не найдя ничего улетели.

- Ну, я пойду, - произнесла она, поднимаясь с травы. - Чисто?

Она повернулась спиной. Под тонкими брюками и правда не было трусов.

- Чисто, - ответил я, отводя свои глаза куда-нибудь в более спокойное место.

- Спасибо за пиво, - бросила она, сняла босоножки и пошла босиком по газону.

Вода в пруду отражала голубое небо. Мне вдруг захотелось бросить какой-нибудь камень и пошатнуть водную гладь, но под рукой не нашлось ничего подходящего. Мне лишь оставалось смотреть, как в пруду плавает солнце и несколько перистых облаков. Я достал еще одну сигарету, но так и не закурил. Сам не знаю почему. Камень брошенный в воду навсегда изменяет ее суть. Даже когда поверхность успокаивается, вода уже никогда не будет прежней. Камень оседает на дно, и становится частью чего-то много большего, чем он сам.

Возвращаться в город, в котором не был семь лет, было странным занятием. По крайней мере, сначала. Придя на вокзал, я был удивлен обилием маршрутов, которыми можно было добраться до Харуми - пять или шесть ничем не связанных друг с другом железнодорожных полотна, с разными остановками. Действительно, жизнь не стоит на месте.

Выбрав самый короткий маршрут, я приобрел в кассе билет. Из багажа у меня был разве что кошелек, но с ним я расставался довольно редко, и поэтому смысла идти в багажное отделение я не видел.

Полупустой вагон сиял самой привлекательной чистотой. Мягкие сиденья, квадратные столы с небесно-голубыми салфетками, на окнах ни единого пятна. Такой порядок во всем, что не верилось сразу - уж сильно это смахивало на какую-то рекламу. Но это была правда. Обыденная реальность с семилетним стажем.

Семь лет, за это время многое изменилось. Поехав я в Харуми двумя днями позже и было бы восемь. Хотя какая разница. Более четкая дата, только и всего.

Когда проходит много времени, место в которое можно было возвращаться, постепенно исчезает. Расплываются границы сначала чего-то целостного, доселе известные очертания меркнуть в памяти, и на их месте появляются темные пятна, которые разрастаются в сознании с каждым днем. И вот приходит день, когда прошлое умирает навсегда. Проблема вся в том, что мы сами выпускаем прошлое из рук, а без их тепла оно растворятся в холодном воздухе.

Зачем?

Чтобы добиться какого-то смысла в происходящем.

Полный бред.

Бывают моменты в жизни, когда что-то новое, прорываясь сквозь высокую ограду предрассудков, может удивить. Удивить внезапно, бесповоротно и по большей части навсегда. Вы бы удивились, если бы одним прекрасным утром придя в магазин, увидели бы молоко продающимся в канистрах для бензина? Вот это были похожие ощущения, только в лучшую сторону, конечно.

Предрассудок не пить молоко из канистр у меня все еще остался.

Когда я покинул вокзал, сразу же поднялся на обзорную площадку. В этом направлении шло всего несколько человек, остальные приехавшие пассажиры пересекали стеклянную эстакаду, ведущую к выходу в город. Я шел по серой брусчатке, и, оглядываясь, видел, что идущие рядом люди замедляли шаг, зацепляясь глазами за витрины с сувенирами. Я закурил сигарету и несколько секунд пытался понять, что могло привлечь людей к подарочным лоткам, но разочаровавшись в своей затее, побрел дальше. Вскоре я остался в гордом одиночестве, лишь по обе стороны тротуара на бордюрах примостились воробьи, с интересом наблюдавшие за тем, как я курю.

Обзорная площадка оказалась квадратной, со стеклянным бортиком по периметру. Кроме вмонтированных стульев и подзорных труб здесь ничего не было. На одном из стульев сидела молодая женщина с коляской и вязала что-то их серых шерстяных ниток. Она заметила меня, когда я подошел к ограждению, бросив безынтересный взгляд, посмотрела на меня с ног до головы и снова вернулась к своему занятию.

Старый Харуми умер в моей памяти полностью. Я смотрел вниз на бесконечное море домов раскинувшихся передо мной, и у меня кружилась голова. За несколько лет разрастись до таких масштабов? Во всем этом было что-то нереальное. Но глаза видели все это по-настоящему, и это были не фотографии в глянцевых журналах, не спецэффекты блокбастеров. Я даже не спал. Это была действительность. При всей обширности индустриального пейзажа, из этого кипящего котла можно было выбраться довольно быстро. Окрестности Харуми опоясывал широким полукольцом заповедник Аско, - если мне не изменяет память, самый большой в стране, - с его завораживающими красками осенними лесами, оврагами, водопадами, горами, и, конечно же, Мраморным морем.

- Первый раз в городе? - послышался голос со стороны.

Обернувшись, я увидел, что женщина отложила связанное в сторону и закурила. Она вязала шарф.

- Давно не был, - ответил я.

- А-а, - протянула она без эмоций.

Я хотел воспользоваться подзорной трубой, но женщина снова поинтересовалась.

- Вы турист?

- Нет, я родился здесь.

- А я из Иэясу. Слышали когда-нибудь?

- Никогда не слышал.

- Там очень холодно, особенно зимой. Вот мы с мужем и переехали несколько лет назад сюда. Подкопили денег, продали дом, машину и перебрались в Харуми. Рискованный шаг, вы так не думаете?

- Откуда мне знать? - пожал я плечами.

Она смотрела перед собой потухшими глазами, так заливает только что разожженный костер нахлынувший дождь.

- Ответьте мне честно, вы боитесь умереть? - вдруг спросила она.

- Да, наверное, - ответил я, не совсем понимая, к чему такой вопрос. - Я пойду, еще много дел нужно сделать. У вас красивый шарф.

- Спасибо, - улыбнулась она. - Можно еще один вопрос.

- Да.

- Может вы мне поможете выбрать ребенку имя?

- Мне кажется это ваши с мужем дела, - ответил я и направился к выходу.

- Он умер, - сказала она вслед.

Когда я спустился со смотровой площадки, небо заметно посерело. Солнце заволокли вязкие тучи, и вскоре пошел дождь. Чтобы не промокнуть, я укрылся в ближайшем здании. Это оказался книжный магазин. От входной двери стремительно поднималась лестница наверх. Хотя ступеньки и были широкими, идти все же было не удобно, может быть из-за низкого потолка. Два десятка ступеней похожих друг на друга оборвались мягким ковром бледно-красного цвета, высланном в коридоре, соединяющем два зала. Посмотрев на вывеску - Художественная литература, я свернул направо.

В зале, куда я попал, все насквозь пропиталось приятной атмосферой прошлого. Стены из красного необделанного кирпича, лампы в черных абажурах, свисающие на изгибающихся змеями тоже черных проводах, высокие стеллажи из лакированного дерева, мягкие скрипучие кожаные кресла, приземистые столы с разложенными газетами десятилетней давности - во всем чувствовался ни с чем не сравнимый шарм безвозвратно убегающего времени. Владельцы магазина старались воплотить ретро-идею и удержать в руках ностальгию по давно минувшему. Что же, у них это получилось на сто процентов, ну, или на девяносто восемь.

- Что-нибудь ищите? - поинтересовался подошедший консультант, поправляя круглые очки.

- Приятное у вас место. Как будто посещаешь музей.

- Место действительно приятное. Только при чем здесь музей?

- Воздух здесь пропитан чем-то древним. Может мне это кажется, конечно. Сам не знаю, - проговорил я.

- Да, эти стены многое повидали. Нашему магазину сорок лет. В этом году будет сорок один. Хозяин вот наш, в точности как вы говорит, мол, в этих стенах что-то старинное витает. Сам каждую пылинку сдувает, никаких уборщиков не признает, уверяет, что никто лучше него не чувствует всей тонкости атмосферы.

По залу ходили другие продавцы-консультанты, заложа руки за спину. Они даже не поправляли книг на полках. Видимо этим тоже занимается хозяин магазина.

- У вас есть Кано Итсуми? - поинтересовался я.

- Кано Итсуми? - спросил он так, будто не расслышал.

- Да, молодой автор. Вы не слышали о нем?

- Слышал, конечно. Просто вы первый покупатель, который спрашивает у меня его книги.

- Серьезно? - удивился я. - Что, так не популярен?

- Похоже на то, - коротко ответил он.

- Но это ведь не означает, что он плохой автор, верно?

Консультант неуверенно мотнул головой и повел меня к стеллажам.

- Вам нужно что-то конкретное?

- Нет, все равно что, - ответил я.

- Вот, посмотрите здесь, - указал он рукой на нижнюю полку. Я взял первую попавшеюся книгу и прочитал название - Красная тинктура.- Я возьму вот эту.

- Пожалуйста, пройдите к кассе, - произнес консультант, боковым зрением пытающийся прочитать название такой же книге только на полке.

Перед тем как уйти, я спросил его:

- Что вы думаете о книгах Кано?

- Честно? - переспросил он.

- Думайте, что вы в суде.

- По-моему, все что он пишет просто чушь собачья.

Я нашел безлюдный сквер и вместе с бутылкой минеральной воды стал читать книгу. Сюжет романа рассказывал о временах, когда жили алхимики, так и не сумевшие познать тайну философского камня. Повествование было пропитано иногда детективными нотками, иногда наивной романтикой, но читалось в принципе неплохо. Единственное, что мне не понравилось полная хаотичность глав - прошлое пересекается с будущим, опоясывает настоящее, и так без конца.

В конце книги, на последней странице я нашел номер редакции. Позвонив по которому, я попросил адрес Кано, представившись корреспондентом одного модного журнала.

- Эксклюзивное интервью на двух полосах. Неплохая реклама для Кано и для вашего издательства, вы не находите?

- Да, конечно, - без интереса проговорил голос в трубке.

- Ну, так как на счет адреса?

- Диктую, - прошипела трубка.

Я записал адрес в блокнот и хотел поблагодарить человека из издательства, но в трубке уже слышались гудки. Затем я набрал номер Кано. К несчастью мне ответил не он, а автоответчик.

- Слушай дружище, сколько лет! Вот приехал в город, решил встретиться с тобой, а ты провалился куда-то. Узнал? Или нет? Тебе привет от Нагасавы, мы с ним недавно распивали причитающуюся тебе бутылку.

Вдруг в трубке что-то проскрежетало.

- Алло? - заговорил сам Кано. - Это действительно ты?

- Сомневаешься?

- Я просто редко подхожу к телефону. Вот и сейчас думал, что это очередной недоброжелатель, хочет сказать мне что-нибудь лесное о моей очередной книге. Ты сейчас где?

- И правда, где? - произнес я, выглянув из телефонной будки. - Какой-то сквер, я не знаю.

- Давай встретимся где-нибудь за городом, - предложил Кано.

- Где именно?

- Приезжай в Атами через час, я буду ждать тебя у здания консерватории.

- Что ты делаешь в консерватории?

- Просто рядом здесь отличный бар, к тому же я живу недалеко.

- Хорошо через час я буду, - сказал я и повесил трубку.

Я приехал в назначенное место через пятьдесят минут. Он сидел на длинной скамье перед кирпичным зданием консерватории и читал газету. Он был одет в простой синий костюм, под ним выглядывала серая футболка, неказистые туфли со смятыми мысами небольшого размера смотрелись довольно смешно по сравнению с его ростом. Заметив меня, он отложил газету и поднялся. Я был ему по плечо.

- Ты приятно удивил меня своим звонком? - произнес Кано, улыбаясь и протягивая мне руку.

Я пожал его слегка влажную от пота руку.

- Мне тоже приятно.

- Я переехал недавно. Откуда ты узнал мой адрес?

- Позвонил в редакцию, - объяснил я.

- Да, конечно, - сказал он, кивая головой. - Ну, что пойдем, промочим горло?

- Мне этого не понять никогда.

- Чего именно? - удивился Кано.

- Что ты до сих пор растешь! - улыбнулся я, хлопая его по плечу.

- А я и не расту, - рассмеялся он. - Это вы становитесь все меньше!

Мы свернули за угол консерватории и безлюдным тротуаром добрались до небольшого бара. Кано толкнул скрипучую дверь, и мы спустились по металлической винтовой лестнице в помещение с приглушенным освещением. В баре сидело несколько людей с одинаковыми выражениями на лицах, - их отличало только одно - разные напитки в их стаканах. Мы сели за стойку и украшенный бабочкой бармен тут же наклонился к нам.

- Два пива, - бросил Кано, посмотрев на меня. - Нет, давай четыре.

Бармен кивнул и принялся протирать пивные бокалы.

- Ты по делам? - спросил Кано.

- Нет.

- Значит скоро уедешь? - спросил он.

- Почему ты так думаешь?

- У тебя нет здесь никаких дел, значит ты проездом. Люди, которые не жили в городе несколько лет, с трудом могут ужиться с поменявшимися правилами.

- Что, правила так поменялись?

- Конечно же, - развел он руками. - Все меняется слишком быстро, ты может быть это еще не почувствовал, но побудешь еще пару дней, сразу поймешь, о чем я толкую.

- Может быть, - пожал я плечами.

Бармен тем временем выставил перед нами первые два бокала светлого пива, и сразу принялся наполнять следующие.

- Читал мои книги? - вдруг спросил он.

- Читал, - осторожно ответил я.

- И как тебе?

- Да, неплохо.

- Хм-м, - улыбнулся он. - Полное дерьмо.

- Почему ты так говоришь?

- Такие отзывы о моем творчестве. Видимо таланта нет, - повел он плечами.

- А сам ты как думаешь?

- Полное дерьмо. Но как бы это сказать, все это от чистого сердца. Только читателю все равно наплевать, что там у меня внутри. Какое кому дело, что я чувствую.

- А ты не пробовал послать всех читателей куда подальше и писать только для себя?

- Хорошая мысль. Может еще будет время ею воспользоваться, - он отхлебнул порядочно пива.

Бармен поставил еще два бокала и поменял пластинку, на менее раздражающую. Будто он читал наши с Кано мысли.

- Нашел где остановиться? - посмотрел на меня Кано.

- Еще нет.

- Можешь пожить у меня какое-то свое время.

- Какое-то свое время, - отлично сказано! - засмеялся я.

- Ну, я в смысле живи столько, сколько хочешь. У меня дом небольшой, но для тебя лишний угол всегда найдется.

- Спасибо, - поблагодарил я. - Подумаю над твоим предложением.

Сказал я так зачем-то. Мы оба прекрасно знали, что я не останусь в городе. Просто мы соблюдали дружеский такт, только и всего.

Мы сидели так несколько часов, обсуждая кучу тем и почему-то не рассказывая друг другу ничего до конца. Кто нас знает, может прошло слишком много времени, чтобы все оставалось по-прежнему, или мы очень долгое время не виделись. Одно я знал точно, между нами что-то умерло, и Кано чувствовал то же самое. Я уверен.

- Кано, слушай, сколько ты пива можешь выпить за раз? - спросил я.

- Откуда мне знать?

- Ну, примерно!

- А сколько людей может слопать лев?

- Когда голодный, то до чертиков, - ответил я.

- Вот и у меня нечто похожее происходит, - сказал он, пригубив бокал.

Выйдя из бара, мы пошли в разные стороны. Небо было таким же голубым, казалось прошло совсем немного времени. Чуть-чуть.

Я поймал такси. А что делать дальше не знал...

Я попросил водителя остановиться. Он не стал ни о чем спрашивать. Заплатив деньги, я вышел из машины, захлопнув дверь.

- Купюра слишком крупная, не могли бы вы поискать рангом поменьше? - спросил водитель, приоткрыв дверь.

- Не нужно сдачи, к тому же вы простояли из-за меня в порядочной пробке. Считайте это небольшой компенсацией, - улыбнулся я.

- Это довольно приличная компенсация, - возразил водитель. - Не передумаете?

- Я думаю, что мы с вами расплатились.

- Как хотите, - пожал он плечами. - Желаю вам удачи!

- И вам поменьше пробок, - бросил я, и начал спускаться по крутой тропе вниз.

Под ногами то и дело проскакивали острые булыжники, которые нещадно впивались в теннисные кроссовки. Подошва, у которых, была порядком изношена. Вскоре меня со всех сторон обступили душистые кедры. Моими открытыми участками тела желали полакомиться появившиеся неизвестно откуда комары. Минут через пять я вышел на спортивную площадку, по виду казалось, заброшенную. В неровный асфальт были вмонтированы три турника, отличающиеся высотой, брусья, странная лестница и баскетбольное кольцо. Повсюду были разбросаны кедровые шишки.

Не подтягивался я со времен института. Подтягивался исправно восемнадцать раз каждый день. И думаю, что данное занятие мне нравилось. Особенно любил дождливую погоду, когда все прячутся дома, а ты выбегаешь в спортивной форме, как настоящий атлет и быстро несешься в парк, где нет ни души. Раньше я больше любил одиночество, чем сейчас. Или мне так кажется.

На площадке показалась маленькая серая тень. Отвлекшись от мыслей, я заметил белку, которая сидела на асфальте, держа обеими лапами шишку. Ее хвост причудливо изгибался, то поднимаясь, то опускаясь, словно она разговаривала со мной на неизвестном мне языке. Хотя кто знает белок - может, на самом деле так и было. За неимением переводчика я попытался подозвать серого зверька к себе, но не знал, как, и просто поманил рукой. Белка большими глазами смотрела за моими жалкими попытками добиться ее доверия недолго. Через несколько секунд она отпустила шишку и быстро исчезла в ветвях ближайшего кедра. Послышалось тихое шуршание, а еще через мгновение густая крона успокоилась. Оказался бы на месте маленькой белки голодный медведь, так же по веткам пришлось карабкаться уже мне.

Я подтянулся семнадцать раз, затем закурил сигарету и продолжил спуск к заливу. Интересно, в этих краях водятся медведи, и чем они в таком случае питаются, - пришла мне в голову бредовая мысль.

Вскоре я свернул на небольшую протоку, и заметил сквозь раскидистые ветви кедров и елей, как впереди голубое небо плавно перетекает в точно такую же голубую гладь воды. Спустившись с покатого склона, я прошелся по деревянному мосту, который казалось, врос в землю. Мягкая трава сменилась серой каменистой поверхностью, из небольших трещин которой кое-где прорастали желтоватые стебли растений. Пройдя еще несколько метров вперед, я сел на высокий камень. Слева от меня, почти сливаясь с ландшафтом, притаился разбитый рыбацкий баркас с почерневшими досками и полусгнившими веревками. Вид у него был такой, будто бы он не пережил шторма. Хотя в этом заливе штормов просто не может быть. Архипелаг был одет в ожерелье больших и маленьких островов, состоящих из красноватых гранитов, покрытых лишайниками, мхами, багульниками и рододендронами. Сразу бросалось в глаза, что они слишком поднимаются над водой, а это означало лишь одно - все острова были искусственно созданные. Но среди них не было двух похожих или некрасивых. По-разному изгибались на ветру высоченные кедры с несимметричными кронами, а острые, словно рыцарские пики, кусты можжевельника посреди залитых солнцем полян создавали тихое ощущение ухоженного парка.

Я вдруг вспомнил про Шенфа, возможно она сидела там же, где сидел я, и смотрела в бесконечное спокойствие Мраморного моря. Эфемерные берега, или сурово наломанные древним ледником, или вылизанные до блеска крепкими штормами - казались архитектурными творениями, и совсем не верилось, что к этому причастна рука человека. За тысячи лет люди научились только одному - разрушая, убивать.

Острова завораживали девственной свежестью нетронутых мест Харуми, ощущением некой близости к вечности, ясное дыхание которой шевелило волосы и вызывало мурашки на спине. Хоть раз побывавший здесь неизменно мечтает вернуться, стремясь сквозь суматоху и шум к безмятежности и покою, однажды тут прочувствованным. Мне хотелось думать именно так.

Достав слегка помятую пачку, я закурил, и после долго вглядывался в замершую гладь воды. Как хотелось погрузиться на дно этого абсолютного спокойствия, или все-таки равнодушия. Почему-то существование чего-то совершенного смущало душу. Зависть? Нет, скорее это был страх. Надо сказать, тоже совершенный.

Когда я приехал обратно в город, зашел в тот же бар, где мы встречались с Кано. И только после того, как я выпил три двойных неразбавленных виски, ко мне вернулось чувство реальности, которое полностью деформировалось за последние часы. Мне казалось, что Мраморное море забрало часть меня и похоронило глубоко на своем дне. В памяти поползли слабыми волнами старые давно отцветшие переживания чего-то важного, но что это понять было нельзя.

Я даже не услышал, как она вошла. На ней была белая блузка в полоску, не застегнутая на две верхние пуговицы, и широкие расклешенные от бедра брюки из шерсти. В руках она держит аккуратно сложенное кожаное пальто. Волосы собраны в хвост.

Делая несколько шагов, она приближается на расстояние полуметра, упирается руками в стол и чуть подается вперед. Теперь я замечаю, что под блузкой совершенно ничего нет, - вид чуть ли не выскальзывающей из выреза батника грушевидной груди ошарашивает меня.

Она не произносит ни слова, а только манит глазами к себе. Покорно встав со стула и обогнув с левой стороны стол, я подхожу к ней сзади. Дотронувшись до ее бедер обеими руками, я прижимаю ее к себе. Она глубоко вздыхает и задерживает на некоторое время воздух. Мои горячие пальцы проникают под льняную ткань, я начинаю поглаживать ей живот одной рукой, а другой одна за одну расстегиваю пуговицы. Потом быстрым движением стягиваю с ее плеч рубашку и целую в шею. Она подавляет слабый стон.

- Что ты делаешь? - прерывисто шепчет она, будто в ее голосе нет силы.

- Хочу увидеть какая ты без одежды.

- Зачем? - все тише говорит она, пытаясь бороться с тем, как я ласкаю ее грудь.

- Хочу проникнуть в тебя, слиться с тобой, так сильно, как ты нужна мне. Даро, я люблю тебя.

- Я тоже... - не договаривает она, испуская протяжный стон.

Я стягиваю с ее ног брюки и черные в мелкую сетку чулки, и уже скоро последняя преграда в виде трусиков лежит на полу. Даро поворачивается. Я нежно поглаживаю короткие волоски на ее лобке, и нащупываю вагину. Мои пальцы сразу же делаются мокрыми.

- Так нечестно, я голая, а ты полностью при параде, - улыбается она и ее глаза хитро блестят.

Она залезает рукой в мои брюки, предварительно сняв ремень, и крепко сжимает мой отвердевший пенис.

- Я хочу получить компенсацию, - произносит она, и быстро-быстро начинает двигать рукой. Через минуту я кончаю ей в руку и опускаюсь на колени. Закрывая глаза, я сильно выдыхаю, она дотрагивается до моего плеча...

Это было прикосновение неожиданное, такое, от которого хочется сразу отмахнуться, но сделать это никак не получается. Открыв глаза, я посмотрел сначала не на человека меня разбудившего, но на наручные часы. Странно, прошло всего десять минут с тех пор, как я провалился в подобие сна или наваждения.

На барной стойке стоял мой стакан, в котором остался лишь изрядно подтаявший лед и салфетка лимонного цвета. Я потер виски.

- Вы в порядке? - поинтересовался бармен, поправляя черную бабочку на шее.

- Да, - кивнул я. - Немного вздремнул.

- Вы просто сказали, что торопитесь на поезд до Тереза. Вы не опоздаете?

- Нет, спасибо за беспокойство.

Я еще раз посмотрел на часы. Вглядываясь в циферблат, я внимательно следил за движением секундной стрелки и представлял сон, в котором было все больше чем наяву. Казалось, ее нежные и в тоже время сильные пальцы по-прежнему сжимают мою плоть, аромат ее волос и распаленного тела был еще слегка уловим. Может, это было на самом деле? Реальность? Ведь часто мнимая грань, отделяющая нас от другого мира, легко стирается, и мы перестаем замечать, в каком месте существуем. Здесь или там. Но это всего лишь сон. Как ни печально это осознавать. Это больше походило на правду...

Вечер медленно окутывал все вокруг своим волшебным очарованием. По городу еле заметно растекался тускло-призрачный цвет осени. Люди усиленно старались этого не замечать, и по-прежнему одевались по-летнему.

В Терез я поехал на автобусе дальнего следования. Хотел быстро перекусить в небольшой забегаловке около остановки, но не успел. Автобус уже отправлялся, и вряд ли бы ждал пока я набью свой желудок. Купив билет, я сел у окна и странными ощущениями провожал Харуми. Мне показалось, что это лишь небольшой перевалочный пункт, а не город, в котором я родился. Все здесь было пропитано чужим воздухом, будто рыбам в океане поменяли воду на пресную.

Когда автобус приближался к Терезу, небо заволокло тучами. Дождь вот-вот подступал. Так ждешь воду в душе, когда слабый напор. Открываешь вентиль и думаешь про себя: "Сейчас пойдет. Не может не пойти, ведь я уже намылился".

И точно, только я вышел из автобуса, как небо прохудилось, и хлынул дождь. Не долго рассуждая, я запрыгнул в первый подъехавший автобус, сначала купив билет (странно, номер впервые оказался не 23, сумма цифр показывала что-то около 50, впрочем, я точно не считал), и на заднем сиденье начал растирать заледеневшие пальцы. Свет внутри был тускло-желтый, и из-за этого казалось, что на улице уже наступила ночь. Вдобавок ко всему, стекла изнутри запотели так, что через них можно было рассмотреть лишь красные огни от фар автомобилей. А потом внутрь зашла она...

А потом внутрь зашла она. Салон автобуса тут же наполнился ароматом вишневых духов. Она была одета в твидовое платье, сверху серое пальто-тренч, на ногах дорогие лакированные туфли бордового цвета. На этот раз волосы были распущены, что придавало ее лицу некую свободу.

Слух неприятно резал звук мотора. Постепенно автобус полностью забился людьми. Стало очень душно, а окон никто не открывал все из-за того же дождя. Впереди, неуклюже проталкиваясь сквозь пассажиров, показался кондуктор, с его появлением я кое-что понял - у Даро не было билета. Что-то подсказало мне эту мысль. Она посмотрела на кондуктора и повернулась к стеклу. В слабом отражении она заметила мою руку. Конечно, она не знала, что рука принадлежит мне - она всего лишь увидела, что кто-то над ее плечом держит проездной билет. Даро обернулась.

- Ты?

- Привет, - улыбнулся я.

- Я не знаю, что сказать, - пыталась она подобрать слова. - Что ты здесь делаешь?

- Еду в автобусе.

- Я уже ничего не понимаю, что происходит со мной. Впервые в жизни я не в состоянии объяснить происходящее рационально. Словно это большой сон, а я в нем даже не героиня, но смотрю все со стороны и не могу вмешиваться в ход событий. Чувствуешь себя совершенно беспомощной.

- О чем ты говоришь?

- Как думаешь, - начала Даро, - в мире есть вещи, которые нельзя объяснить?

- Я верю, что есть. И тебе лучше в это верить, иначе можно сойти с ума при определенных обстоятельствах.

Двери автобуса закрылись. Неуклюже тронувшись с места, он также неуклюже поехал.

- А я знал, что ты без билета, - сказал я после паузы.

- Вот как?

- Конечно. Это было легко определить. Сразу, как я увидел тебя, понял, что и в автобус ты села случайно, наверное, пряталась от дождя, - выдержав паузу, я закончил мысль. - А потом твои действия невольно выдали тебя за безбилетного пассажира.

Она рассмеялась. Потом посмотрела серьезно.

- Что у тебя с губой?

- Зашел в ресторан перекусить. Заказал краба. Он оказался живой. Когда я захотел его съесть, он вдруг рассердился на меня. Вот.

Она посмотрела на меня так, будто в моем лице ее что-то удивило.

- У тебя неплохо получается.

- Что именно?

- Эти дурацкие шутки, - рассердилась она.

- Ну, прости, не думал, что это так важно для тебя, - попытался оправдаться я.

- С тобой точно все в порядке?

- В общем, да.

- Ты что-то скрываешь от меня?

- Да, нет.

- А он что?

- Кто он? - не понял я.

- Ну, краб твой.

- Да, теперь неизвестно, сварили, наверное.

Ее глаза загадочно сузились, а губы чуть приоткрылись.

- Всегда вы так, - вздохнула она. - Только отшучиваться.

- Ладно, сдаюсь, - произнес я и взял ее за руку. - Давай сменим тему. Раз уж мы встретились снова, то как очень близкий друг хочу пригласить тебя на ужин.

- Как ты думаешь, у тебя много шансов на мое согласие?

- Ну, если у меня есть хотя бы один шанс из миллиона, я думаю, что для начала это неплохо.

- Я соглашусь, если мне понравится название, - хитро улыбнулась она.

Быстро перебрав все названия, что мозг не успел растерять за долгое время, я назвал только одно.

- Снежная роза.

- Только не думай, что я приду вовремя.

- Я буду ждать.

- Даже тысячу лет? - спросила она.

- Конечно, - уверенно ответил я. - Я изо всех сил дождусь тебя.

- Тогда придется никогда больше не оставлять тебя. Ты думал об этом? Что, если я больше тебя никому не отдам?

- И не отдавай, - сказал я.

В то мгновение наши глаза выражали одно и то же, но никто не говорил больше. Мы знали мысли крутящиеся друг у друга в голове, заведомо знали.

- Что у вас за проезд? - прервал задушевное молчание голос контролера.

Даро посмотрела на женщину, потом на меня. И только когда я кивнул, Даро показала свой билет.

- Хорошо, - щелкнул компостер. - Ваш билет, молодой человек?

Я покачал головой.

- Тогда вам придется выйти на ближайшей остановке, - сказала не слишком строгая женщина.

- Разве нельзя заплатить штраф? - спросила Даро.

- Нет, мы не имеем права брать деньги. Новые правила, что поделаешь, - качала женщина головой. - Идемте.

Я поднялся, но Даро схватила меня за руку.

- Нет, тогда выйду я, - вмешалась Даро. - Это его билет.

- Мне все равно чей билет. Кто-то из вас сойдет на этой остановке.

- Я не позволю тебе, - твердо произнес я. - К тому же это не так важно. Тебе нужна конечная остановка. Доедешь до конца, там будет часовая башня. Чуть дальше от нее Снежная роза. Я буду ждать тебя там. Ты же придешь?

- Я приду, - ее глаза сделались большими и молящими. - Но как ты сам доберешься?

- Предоставь это мне.

Автобус качнуло в сторону. После поворота он выехал на пара

Поиск по сайту: