Нормативная и эмпирическая демократия

Сказанное, однако, всего лишь очерчивает границы употребления формулы «демократия-народовластие», но никак не является ее отрицанием. Поэтому продол­жим рассуждения относительно определения демокра­тии. Целесообразность этого, по нашему мнению, не должна вызывать сомнений, как у некоторых исследо­вателей. Например, Бертран Жювенель высказал мысль (1945), что дискуссии о демократии интеллектуально бессмысленны, потому что мы не знаем, о чем говорим. Это утверждение по меньшей мере чересчур категорично. Современное знание о политике многое излагает с большой долей достоверности. К числу его наработок от­носится и положение о нормативной (идеальной) и эм­пирической (реальной) демократии. Понятие демократии как народовластия нормативно, поскольку базируется на нормативном подходе к этому феномену, что пред­полагает построение категории, исходя из человеческих идеалов и пожеланий. В этом случае демократия харак­теризуется как идеал, основанный на таких ценностях, как свобода, равенство и справедливость, которые, к слову сказать, остаются такими же, как в IV в. до н.э.

Демократические идеалы, безусловно, сыграли и продолжают играть (при условии опоры их на факты) конструктивную роль. Привлекательность содержащихся в демократическом идеале ценностей подвигла многих людей на практические действия по осуществлению этого идеала. Можно смело утверждать, что без «идеа­лизированной концепции демократии» не могло бы

быть демократии реального мира. Вместе с тем норма­тивное понятие демократии имеет и слабую сторону, состоящую прежде всего в отрыве от действительности, ее идеализации. Реальная демократия нигде и никогда не была властью народа, что означало бы негосударст­венное самоуправление. С момента возникновения по­нятия «демократия» она связана с государством, а зна­чит с принуждением и подчинением. В лучшем случае демократия является властью большинства, осуществ­ляемой при этом не иначе как хорошо организованным меньшинством.

Демократия обязана своим существованием собст­венным идеалам, но из этого не следует, что мир стро­ился сознательно по этим идеалам вследствие созна­тельно разработанной конструкции. Демократия — результат и продукт взаимодействия между идеалами и реальностью. Процесс демократизации общества можно в самом общем виде представить так: то, что должно быть, то есть проистекает из идеала, тянет вперед, а действительность сопротивляется этому и тянет назад. На выходе — современная цивилизация.

Выявление элемента утопизма, несоответствия меж­ду идеалом и жизнью — следствие эмпирического (реального, описательного) подхода к анализу демокра­тии. Этот подход требует исследовать демократию такой, какой она есть на деле (описание существующего), а не и идеальном представлении. Идеалы не должны зани­мать место фактов, они должны накладываться на них. Демократия нуждается как в реализме (знание фактов), так и в идеализме (влияние ценностей на факты).

Односторонний подход к демократии — норматив­ный либо эмпирический — способен привести к негативным последствиям. 'Гак, абсолютизация реализма мо­жет породить неверие в демократию и даже отрицание ее, поскольку реальность противоречит идеалам. В соответ­ствии с такой логикой вместе с водой выплескивается и ребенок. В свою очередь, демократии может быть на­несен ущерб игнорированием фактов жизни. По не ме­нее странной логике, чем в предыдущем случае, неко­торые демократы склонны считать: если факты противоречат демократическим идеалам, тем хуже для них, и с ними можно не считаться. В таком случае де­мократия способна превратиться в утопию и демагогию. Сартори в уже цитированной работе пишет: «Демократия, лишенная внутренних реалистических корректив, становится все более и более «нереальной» демократи­ей, в которой краснобайство и деяния, идеалы и прак­тика все более расходятся». В действительности между реалистическим познанием и демократическим кредо нет непреодолимого противоречия. Если реализм — это «оценка фактов», тогда возможен и демократический реализм (как существует недемократический реализм).

Анализ демократии в этом срезе полезен не для про­стой гимнастики ума. Из непонимания или вследствие игнорирования анализируемой двойственной природы демократии, например, видные итальянские социологи и политики второй половины XIX и начала XX в. Г. Моска, В. Парето и Р. Михельс по сути отрицали демократию как наиболее оптимальный способ социальной и политической организации жизни общества. Первый из них не был поклонником демократии, вто­рой, восхищаясь швейцарской прямой демократией, абсолютно не верил в парламентскую демократию, а третий вовсе отказался от демократии. И это в то время, когда именно им принадлежат такие важные выводы современного политического, в том числе демократического дискурса, как закон «политического класса» (Г. Моска), закон «циркуляции политических элит» (В. Парето), «железный закон олигархии» (Р. Михельс).

Дабы устранить неудобства, вытекающие из норма­тивного и эмпирического понятия демократии, некото­рые исследователи (Роберт Даль) предложили ввести для обозначения реально существующих государств, называемых демократиями, специальный термин «по-лиархия». По Далю, полиархия не осмысливается бук­вально, то есть как система, характеризующаяся слож­ностью власти и ее распространением. У него это — правление меньшинства, избираемого народом на кон­курентных выборах. Она распространяется на античные полисы (города-государства), и на средневековые рес­публики, и на современные конституционные государ­ства со всеобщим избирательным правом и соперни­чающими в борьбе за власть политическими партиями. И все же полиархия — это не просто электоральная де­мократия. Полиархии осмысливаются Р. Далем вне буквального значения термина (много властей) как систе­мы, в которых власть над должностными лицами осуществляется посредством достаточно жесткого контроля над лидерами со стороны рядовых граждан. Види­мо, можно утверждать, что конкурирующе-полиархиальная теория демократии является в основном описа­тельной теорией, которая на самом деле объясняет, как работают демократии.

Поиск по сайту: