Эмоциональный интеллект. думающий мозг

думающий мозг. Благодаря такому разветвлению, миндалевид­

ное тело начинает реагировать раньше неокортекса, который

«обмозговывает» информацию на нескольких уровнях мозго­

вых контуров, прежде чем полностью ее воспримет и перейдет

наконец к действиям в виде ответной реакции, более точно под­

ходящей к конкретной ситуации.

Исследование Леду произвело переворот в понимании эмо­

циональной жизни, открыв нервные пути, проводящие чувства

в обход неокортекса. Те чувства, которые идут по прямому пути

через миндалевидное тело, — самые примитивные и сильные.

Наличием этой цепи и объясняется способность эмоций возоб­

ладать над здравым рассудком.

В неврологии традиционно считалось, что глаз, ухо и дру­

гие органы чувств передают сигналы в таламус, откуда они по­

ступают в зоны неокортекса, занимающиеся обработкой сен­

сорной информации, где сигналы сводятся воедино в объекты,

какими мы их воспринимаем. Сигналы сортируются по смыс­

ловому содержанию, чтобы мозг осознал, что представляет со­

бой каждый объект и что означает его присутствие. Согласно

прежней теории, сигналы из неокортекса посылаются в лим­

бический мозг, из которого соответствующая ответная реакция

распространяется по головному мозгу и всему организму. Так

эта система работает большую часть или почти все время, но

Леду обнаружил меньший пучок нейронов, идущий от таламу-

са прямо к миндалевидному телу, в дополнение к тем пучкам,

которые образуют более длинный путь от таламуса к коре го­

ловного мозга. Этот узкий и более короткий проводящий путь —

что-то вроде нейронного глухого переулка — позволяет минда­

левидному телу получать некоторые входные сигналы непо­

средственно от органов чувств и запускать ответную реакцию

прежде, чем они будут в полном объеме зарегистрированы нео­

кортексом.

Это открытие опровергает представление о том, что в отно­

шении формирования эмоциональных реакций миндалевидное

тело полностью зависит от сигналов, поступающих от неокор­

текса. Миндалевидное тело может запускать эмоциональный

отклик через посредство этого пути экстренного реагирования

как раз потому, что параллельная отражательная цепь начина-

Дэниел Гоулман

зрительная зона коры

головного мозга

таламус

миндалевидное

тело

ответная реакция по принципу

«сражайся или спасайся»: уве­

личивается частота сердечных

сокращений и повышается кро­

вяное давление; большие мыш­

цы готовятся к быстрым дей­

ствиям

Зрительный сигнал от сетчатки глаза сначала проходит в таламус, где

он переводится на язык, понятный мозгу. Затем большая часть инфор­

мации передается в зрительную зону коры больших полушарий головного

мозга, где она анализируется, оценивается ее смысл и определяется, ка­

кая в этом случае ответная реакция наиболее уместна; если потребу­

ется эмоциональная реакция, то сигнал поступит в миндалевидное тело

для возбуждения эмоциональных центров. В то оке самое время меньшая

часть первоначального сигнала проходит по скоростному пути из тала-

муса прямиком в миндалевидное тело, обеспечивая более быструю (но

менее точную) ответную реакцию. Таким образом, миндалевидное тело

может в ответ на раздражитель выдать эмоциональную реакцию, преж­

де чем зоны коры головного мозга полностью осознают, что, собственно,

произошло.

Эмоциональный интеллект

ется между миндалевидным телом и неокортексом. Миндале­

видное тело может заставить нас резко начать действовать, тог­

да как чуть более медлительный, но более осведомленный нео­

кортекс разворачивает свой тоньше проработанный план реа­

гирования.

Леду опроверг общепринятое мнение относительно про­

водящих путей, по которым путешествуют эмоции, опубли­

ковав результаты своих исследований поведения животных,

испытывающих страх. В одном из решающих опытов с кры­

сами он разрушил у них слуховую зону коры головного мозга,

а затем подверг их воздействию звука определенного тона в

сочетании с электрошоком. Крысы быстро усвоили, что этого

звука надо бояться, хотя данный тональный сигнал не мог ре­

гистрироваться в их неокортексе. В этом случае звук шел по

прямому маршруту: от уха — в таламус, а потом в миндале­

видное тело, минуя все главные пути. Короче говоря, крысы

заучили эмоциональную реакцию без участия какой-либо выс­

шей зоны коры головного мозга: миндалевидное тело само­

стоятельно воспринимало, запоминало и производило «орке­

стровку» их страха.

«С точки зрения анатомии эмоциональная система вполне

может работать независимо от неокортекса, — объяснил мне

Леду. — Иногда некоторые эмоциональные реакции и воспо­

минания формируются совершенно бессознательно». Минда­

левидное тело способно хранить воспоминания и целый набор

ответных реакций, которыми мы пользуемся, далеко.не всегда

понимая, почему мы так делаем, потому что прямая и кратчай­

шая дорога от таламуса до миндалевидного тела идет в обход

неокортекса. Благодаря такому обходному пути миндалевидное

тело, похоже, служит хранилищем эмоциональных впечатле­

ний и воспоминаний, о которых мы даже и не подозреваем. Леду

полагает, что именно той таинственной ролью, какую играет

миндалевидное тело в механизме памяти, и объясняются, к

примеру, поразительные результаты эксперимента, когда уча­

стники научались различать геометрические фигуры причуд­

ливой формы, которые мелькали у них перед глазами с такой

быстротой, что они даже не осознавали, что видели их на са­

мом деле.

Дэниел Гоулман

Еще одно исследование показало, что в первые миллисе­

кунды нашего восприятия чего-либо мы не только бессозна­

тельно понимаем, что это такое, но и решаем, нравится нам это

или нет. «Познавательное бессознательное» представляет со­

бой наше знание не только с идентификацией того, что мы ви­

дим, но и с составлением мнения об этом. Наши эмоции обла­

дают собственным умом, который придерживается собствен­

ных взглядов совершенно независимо от нашего рационально­

го ума.

Специалист по эмоциональной памяти

Эти бессознательные заключения составляют эмоциональ­

ные воспоминания, и их хранилищем служит миндалевидное

тело. Проведенные Леду и другими неврологами исследования

теперь, видимо, наводят на мысль о том, что гиппокамп, дол­

гое время считавшийся основной структурой лимбической си­

стемы, больше участвует в регистрации и выяснении смысла

воспринимаемых образов, чем в формировании эмоциональ­

ных реакций. Главный вклад гиппокамп вносит в обеспечение

глубокого запоминания ситуации, очень важного с точки зре­

ния эмоционального содержания; именно гиппокамп осозна­

ет различную значимость, скажем, медведя в зоопарке и на ва­

шем заднем дворе.

В то время как гиппокамп помнит голые факты, миндале­

видное тело хранит в памяти эмоциональный аромат, прису­

щий этим фактам. Если мы попытаемся обогнать автомобиль

на двухполосной дороге и едва избежим лобового столкнове­

ния со встречной машиной, гиппокамп запомнит подробнос­

ти этого происшествия вроде того, по какому участку дороги

мы ехали, кто был с нами, как выглядела другая машина. Но

именно миндалевидное тело будет потом накрывать нас вол­

ной страха всякий раз, когда мы будем пытаться обогнать ка­

кую-нибудь машину в сходных обстоятельствах. Как изложил

мне это Леду, «гиппокамп играет решающую роль в узнавании

вами лица вашей кузины. Но только миндалевидное тело до­

бавляет к этому, что вы ее терпеть не можете».

Эмоциональный интеллект

Мозг пользуется простым, но ловким способом регистра­

ции эмоциональных воспоминаний с особой силой: те же са­

мые нейрохимические системы приведения в боевую готов­

ность, которые «натаскивают» организм реагировать на угро­

жающие жизни чрезвычайные обстоятельства борьбой или бег­

ством, а также ярко запечатлевают этот момент в памяти. В

состоянии стресса (или тревоги, или, возможно, даже сильно­

го радостного возбуждения) нерв, идущий от головного мозга к

надпочечникам, расположенным в верхней части почек, ини­

циирует секрецию гормонов эпинефрина и норэпинефрина,

которые прокатываются волной по телу, заранее готовя его к

критической ситуации. Эти гормоны возбуждают рецепторы на

блуждающем нерве; помимо того, что блуждающий нерв пере­

дает сообщения из головного мозга, управляющие работой серд­

ца, он также служит средством передачи обратно в мозг сигна­

лов, вырабатываемых под воздействием эпинефрина и норэ­

пинефрина. Миндалевидное тело занимает в головном мозге

главное место, куда поступают все эти сигналы; они возбужда­

ют нейроны, или нервные клетки, в самом миндалевидном теле,

чтобы сообщить другим зонам мозга о необходимости покреп­

че запомнить происходящее событие.

При такой активации миндалевидного тела большинство мо­

ментов эмоционального возбуждения, видимо, запечатлевается

с дополнительной силой; вот почему мы обычно лучше запоми­

наем, куда ходили на первое свидание или чем занимались в тот

момент, когда услышали в новостях сообщение о взрыве косми­

ческого корабля «Челленджер». Чем сильнее возбуждение мин­

далевидного тела, тем прочнее отпечаток, ведь не секрет, что пе­

реживания событий, которые напугали или потрясли нас боль-

^Шё других, остаются для нас неизгладимыми воспоминаниями.

Это означает, что мозг фактически имеет две системы памяти:

одну — для обычных событий, другую — для эмоционально за­

ряженных. Система, специально предназначенная для эмоцио­

нальных воспоминаний, сыграла исключительно важную роль в

процессе эволюции, обеспечивая животным возможность сохра­

нять особенно яркие воспоминания о том, что им угрожает или

доставляет удовольствие. Однако в нынешние времена эмоцио­

нальные воспоминания могут оказаться плохими советчиками.

Дэниел Гоулллан

Устаревшие нервные сигнализаторы тревоги

Один из недостатков таких нервных сигнализаторов состо­

ит в том, что срочное сообщение, посылаемое миндалевидным

телом, иногда, вернее, достаточно часто оказывается устарев­

шим, особенно в том изменчивом мире, который населяем мы,

люди. Прилежно выполняя роль вместилища эмоциональной

памяти, миндалевидное тело сканирует* переживаемое, срав­

нивая то, что происходит в данный момент, с тем, что случи­

лось в прошлом. Оно использует метод сравнения, называемый

ассоциативным: если один главный определяющий элемент

нынешней ситуации повторяет такой же важный элемент прош­

лого, то оно может назвать это «совпадением». Вот почему та­

кая цепь «плавает»: она срабатывает до того, как факт получает

полное подтверждение. Миндалевидное тело привычно велит

нам реагировать в настоящем, пользуясь теми методами, кото­

рые отпечатались в нас в далеком прошлом вместе с мыслями,

эмоциями и реакциями, задуманными в ответ на события, ско­

рее всего лишь очень отдаленно напоминающими происходя­

щее сегодня, но вполне подходящими, чтобы вогнать миндале­

видное тело в панику.

В этом смысле показателен случай с бывшей военной мед­

сестрой, которая получила психическую травму, вызванную

бесконечной чередой солдат со страшными ранами, прибывав­

ших в госпиталь, где она работала во время войны. Однажды

днем она буквально содрогнулась от внезапно охватившего ее

приступа паники, смешанной с ужасом и отвращением, — та­

ким вот образом повторилась ее типичная для фронтовых ус­

ловий реакция, снова запущенная много лет спустя странным

зловонием, которое она почувствовала, когда открыла дверь

стенного шкафа и... обнаружила там обкаканную пеленку, спря­

танную ее сыном, едва начавшим ходить. Очень немного мел­

ких моментов, сопутствующих ситуации, — вот все, что нуж­

но, чтобы приобрести сходство с какой-то прошлой опасно­

стью, которая заставит миндалевидное тело объявить чрезвы-

* Сканирование — непрерывное упорядоченное поэлементное про­

сматривание пространства или объекта.

Эмоциональный интеллект

чайное положение. Вся беда в том, что вместе с эмоционально

насыщенными воспоминаниями, способными запускать ответ­

ную реакцию на критические обстоятельства, срабатывают и

столь же устаревшие способы реагирования.

В такие моменты неточность реакции эмоционального моз­

га усугубляется тем фактом, что многие глубокие эмоциональ­

ные воспоминания восходят к самым первым годам жизни, к

взаимоотношениям между ребенком и теми, кто о нем заботит­

ся. Это особенно оправдывается в отношении травмирующих

событий вроде побоев или полной заброшенности. В этот ран­

ний период жизни другим структурам мозга, в частности, гип-

покампу, играющему решающую роль в тематических воспо­

минаниях, и неокортексу, средоточию рационального мышле­

ния, еще только предстоит полностью развиться. В том, что

касается памяти, миндалевидное тело и гиппокамп действуют

сообща; каждый из них хранит и восстанавливает свою особую

информацию независимо от другого. Пока гиппокамп восста­

навливает информацию, миндалевидное тело решает, имеет ли

эта информация какую-либо эмоциональную валентность*. Но

миндалевидное тело, очень быстро достигающее полного раз­

вития в мозге младенца, при рождении бывает почти полно­

стью сформировавшимся.

Леду ищет в роли, которую играет миндалевидное тело в

детстве, подтверждение тому основному принципу, на котором

долгое время базировалась психоаналитическая мысль: взаи­

модействия, имеющие место в самые ранние годы жизни, со­

ставляют набор эмоциональных уроков, в основе которых ле­

жат взаимная настроенность и рассогласование при контактах

между младенцем и теми, кто за ним ухаживает. Эти эмоцио­

нальные уроки чрезвычайно сильны, хотя их и очень трудно

понять с точки зрения взрослой жизни, потому что, как счита­

ет Леду, они хранятся в миндалевидном теле в виде черновых,

невыразимых словами программ эмоциональной жизни. По­

скольку эти самые ранние эмоциональные воспоминания уко­

реняются еще до того, как у младенца находятся слова для

* Валентность — свойство объекта быть притягательным или оттал­

кивающим.

Дэниел Гоулман

описания своих переживаний, то впоследствии, когда эти эмо­

циональные воспоминания приходят в действие, у нас не ока­

зывается никакого соответствующего набора четко сформули­

рованных мыслей по поводу овладевающей нами ответной ре­

акции. Значит, единственная причина, по которой нас настоль­

ко озадачивают наши эмоциональные взрывы, это то, что они

часто приходят из тех ранних периодов нашей жизни, когда

обстоятельства ставили нас в тупик, а мы пока еще не могли

выразить словами свое понимание событий. Возможно, нас

обуревают сумбурные чувства, но нет слов, чтобы выразить вос­

поминания, сформировавшие их.

Когда эмоиии проворны и «безграмотны»

Было, наверное, часа три ночи, когда в дальнем углу моей

спальни что-то огромное пробило потолок, вывалив в комнату

содержимое чердака. В мгновение ока я вскочил с постели и

выбежал из комнаты, подгоняемый страхом, что сейчас обру­

шится весь потолок. Через некоторое время, осознав, что мне

ничто не угрожает, я осторожно заглянул в спальню, чтобы

выяснить, что же вызвало весь этот переполох, и обнаружил,

что грохот, который я принял за звук обваливающегося потол­

ка, на самом деле произвело падение высоченного штабеля ко­

робок, сложенного в углу моей женой, когда она накануне за­

нималась наведением порядка в своем стенном шкафу. С чер­

дака ничего не свалилось по той простой причине, что никако­

го чердака у нас не было. Потолок был цел и невредим — равно

как и я.

Мой прыжок с постели в полусонном состоянии — кото­

рый наверняка спас бы меня от увечья, если бы и вправду вдруг

обрушился потолок, — служит иллюстрацией способности

миндалевидного тела побуждать нас к действию в чрезвычай­

ных ситуациях в те жизненно важные моменты, которые про­

летают до того, как неокортекс полностью осознает, что же

все-таки происходит. Путь передачи информации о чрезвы­

чайной ситуации от глаза или уха к таламусу, а от него к мин­

далевидному телу играет решающую роль: он сберегает время

Эмоциональный интеллект

в критической ситуации, когда требуется мгновенная реакция.

Однако по этой цепи от таламуса к миндалевидному телу пе­

редается только небольшая часть сенсорной информации, а

большая ее часть проходит по главному пути — к неокортек­

су. Так что в миндалевидное тело по экспресс-маршруту в луч­

шем случае поступает простой сигнал, исполняющий только

функцию предостережения. Как заметил Леду: «Вам не нуж­

но точно знать, что это такое, чтобы понимать, что он может

быть опасным».

Прямой проводящий путь имеет огромное преимущество с

точки зрения срабатывания мозга, которое исчисляется тысяч­

ными долями секунды. К примеру, миндалевидное тело мозга

крысы начинает ответную реакцию на восприятие менее чем

через двенадцать миллисекунд, то есть через двенадцать тысяч­

ных секунды. Путь от таламуса к неокортексу, а от него к мин­

далевидному телу примерно в двенадцать раз длиннее. Анало­

гичные измерения в человеческом мозге провести еще только

предстоит, но, по приблизительной оценке, результаты, види­

мо, будут те же.

В период эволюции значимость этого прямого пути с точ­

ки зрения выживания, наверное, была огромной, поскольку

он обеспечивал выбор варианта быстрого отклика, который

экономил несколько критических миллисекунд времени реа­

гирования на опасность. Причем именно эти миллисекунды

вполне могли спасти жизни нашим предкам из протомлеко-

питающих, да еще в таком множестве ситуаций, что данный

механизм закрепился в мозге каждого млекопитающего, вклю­

чая ваш и мой. И хотя эта цепь, возможно, играет относитель­

но ограниченную роль в ментальной жизни человека, сводясь

в основном к эмоциональным вспышкам, значительная часть

ментальной жизни птиц, рыб и рептилий происходит при ее

непосредственном участии, так как собственно их выживание

зависит от постоянного слежения за хищником или добычей.

«Такой примитивный малый мозговой аппарат у млекопита­

ющих оказывается главным у немлекопитающих, — замечает

Леду. — Он позволяет очень быстро включать эмоции, хотя и

работает кое-как: клетки срабатывают быстро, но не слишком

точно».

Дэниел Гоулллан

Подобная неточность, скажем, у белки превосходна, по­

скольку если та и ошибается в своих реакциях, то исключи­

тельно в сторону повышения собственной безопасности, уле­

петывая при первых признаках появления чего-то похожего

на грозного врага или бросаясь вперед, чтобы схватить что-то

съедобное. Что же касается человека, то в его эмоциональной

жизни такая неточность подчас имеет катастрофические по­

следствия для наших с вами взаимоотношений, поскольку это

означает, что мы, образно выражаясь, можем наброситься не

на ту вещь или человека или удрать не от того, от чего или кого

стоило бы удирать. (Представьте, к примеру, официантку,

которая роняет на пол поднос с шестью обедами, случайно

наткнувшись взглядом на женщину с огромной копной ры­

жих локонов, как две капли воды похожую на ту, ради кото­

рой ее недавно бросил муж.)

Подобные опережающие эмоциональные ошибки основа­

ны на том, что чувство предшествует мысли. Леду называет это

«предпознавательной эмоцией», реакцией, основанной на пе­

редаваемых по нервным путям клочках и обрывках сенсорной

информации, полностью не приведенных в порядок и не объе­

диненных в узнаваемый объект. Это — сенсорная информация

в совершенно необработанном виде, нечто вроде невральной

«Угадай эту мелодию», в которой вместо скоропалительных за­

ключений относительно мелодии, выносимых после прослуши­

вания всего нескольких нот, общее представление складывает­

ся из нескольких первых ориентировочных частей. Если мин­

далевидное тело уловит появление важного сенсорного образа,

оно сделает поспешный вывод, запустив свои реакции раньше,

чем получит исчерпывающее — или хоть какое-нибудь — под­

тверждение.

Нет ничего удивительного в том, что мы совершенно не

способны проникнуть во мрак наших взрывных эмоций, осо­

бенно тогда, когда они удерживают нас в рабстве. Миндалевид­

ное тело может отреагировать, обезумев от ярости или страха,

раньше, чем кортекс выяснит, что происходит, потому что по­

добная необработанная эмоция запускается независимо от

мышления и опережает его.

Эмоциональный интеллект

Управляющий эмоциями

Шестилетняя дочурка одной моей приятельницы, Джесси­

ка, впервые в жизни осталась ночевать у подружки, и неясно,

кто больше нервничал по этому поводу — мать или дочь. Хотя

мать старалась не показывать Джессике, насколько сильно она

обеспокоена, ее напряжение достигло максимума к полуночи,

когда она уже собиралась ложиться спать и услышала телефон­

ный звонок. Уронив зубную щетку, она опрометью бросилась

к телефону; сердце колотилось у нее в груди, а в голове проно­

сились видения Джессики, попавшей в ужасную беду.

Сорвав трубку, мать выпалила в нее: «Джессика!» — и ус­

лышала в ответ женский голос, произнесший: «О, я, по-види­

мому, ошиблась номером...»

После этого к матери вернулось самообладание, и она веж­

ливым, ровным тоном спросила: «Какой номер вы набираете?»

Пока миндалевидное тело трудится над запуском тревож­

ной импульсивной реакции, другой отдел эмоционального моз­

га предусматривает возможность более подходящего, корриги­

рующего отклика. Мозговой демпфирующий переключатель

импульсов перенапряжения миндалевидного тела, похоже, на­

ходится на другом конце главной цепи, идущей к неокортексу,

в предлобных долях, сразу же позади лба. Предлобная зона коры

головного мозга функционирует, по-видимому, когда человек

испуган или взбешен, но подавляет или контролирует это чув­

ство, чтобы успешнее справиться с возникшей ситуацией, или

если повторная оценка требует совершенно иной реакции, как,

например, в случае обеспокоенной матери у телефона. Эта нео­

кортикальная зона мозга вызывает более аналитическую или

более подходящую ответную реакцию на наши эмоциональные

импульсы, модулируя работу миндалевидного тела и других

областей лимбической системы.

Обычно предлобные зоны с самого начала управляют на­

шими эмоциональными реакциями. Как мы уже знаем, наи­

большая часть сенсорной информации из таламуса поступает

не в миндалевидное тело, а в неокортекс и в его многочислен­

ные центры для усвоения и понимания того, что, собственно,

воспринято. Эта информация и наша реакция на нее коорди-

Дэниел Гоулман

нируются предлобными долями головного мозга, где сосредо­

точена деятельность планирования и организации в отноше­

нии цели, включая эмоциональную. Имеющийся в неокортек­

се каскадный ряд цепей регистрирует и анализирует эту инфор­

мацию, осознает ее и посредством предлобных долей мозга про­

изводит «инструментовку» реакции. Если по ходу дела требуется

эмоциональная ответная реакция, предлобные доли отдают

приказ на срабатывание такой реакции, работая в тесной взаи­

мосвязи с миндалевидным телом и другими цепями эмоцио­

нального мозга.

Такова классическая последовательность действий, которая

позволяет проводить различия и определять, нужен ли эмоцио­

нальный отклик в данной ситуации. Серьезное исключение из

нее составляют «эмоциональные авралы». Когда включается ка­

кая-то эмоция, предлобные доли мгновенно выполняют опера­

ции по определению соотношения опасность—польза, прокру­

чивая мириады возможных реакций, и выбирают наилучшие: для

животных — когда нападать, когда удирать, а для человека то же

самое — когда атаковать, когда убегать, но в придачу еще и когда

утихомиривать, уговаривать, стремиться вызвать симпатию, «иг­

рать только в обороне», провоцировать сознание вины, плакать­

ся, проявлять показную храбрость, выказать презрение... и т.д. в

соответствии с полным репертуаром эмоциональных хитростей.

Ответная реакция от неокортекса выдается медленнее

(в смысле времени мозговой обработки данных), чем срабаты­

вает «механизм эмоционального налета», потому что она идет

по более длинной цепи. Однако она обычно оказывается более

целесообразной и взвешенной, так как чувству предшествует

некоторое размышление. Если мы несем какую-то потерю и

горюем по этому поводу или чувствуем себя счастливыми, одер­

жав важную победу, или размышляем о чьих-то словах или де­

лах, а потом расстраиваемся или сердимся, значит неокортекс

работает полным ходом.

Здесь все происходит так же, как и с миндалевидным те­

лом: бездействие предлобных долей ведет к значительному ос­

лаблению эмоциональной жизни, то есть, если нет понимания,

что происходящее заслуживает эмоционального отклика, ни-

Эмоциональный интеллект

какого отклика и не последует. Первые догадки о той роли, ка­

кую играют предлобные доли в проявлении эмоций, у невро­

логов зародились с открытием в 1940-х годах довольно-таки

безрассудного (и, к сожалению, неправильного) хирургического

метода «лечения» психических заболеваний под названием

«предлобная лоботомия», посредством которой (часто крайне

неаккуратно) удаляли часть предлобных долей или как-то ина­

че перерезали связи между предлобным кортексом (то есть пред-

лобной зоной коры головного мозга) и нижним мозгом. И до

той поры, пока не удалось разработать достаточно эффектив­

ные методы лекарственной терапии психических болезней, ло-

ботомию провозглашали единственным средством против тя­

желых эмоциональных расстройств: главное — разорвать свя­

зи между предлобными долями и остальным мозгом... и ника­

ких тебе расстройств. К несчастью, у большинства пациентов,

похоже, заодно прекращалась вообще всяческая эмоциональ­

ная жизнь. И неудивительно, ведь главная цепь оказывалась

разорванной.

Эмоциональный бандитизм, по-видимому, подразумевает

две динамики: включение в работу миндалевидного тела и срыв

активации неокортикальных процессов, которые обычно удер­

живают в равновесии эмоциональную реакцию, или мобили­

зация неокортикальных зон в связи с эмоциональным налетом.

В такие моменты эмоциональный ум подавляет рациональный.

У предлобной зоны кортекса есть единственный способ про­

явить себя умелым управляющим эмоциями, взвешивающим

реакции прежде, чем действовать, — это ослабить сигналы ак­

тивации, посылаемые миндалевидным телом и другими лим­

бическими центрами, то есть вести себя наподобие родителя,

который не дает импульсивному ребенку хватать все подряд и

вместо этого учит его правильно просить (или подождать) то,

что он хочет.

Главным «выключателем» мучительных эмоций, по-види­

мому, служит левая предлобная доля. Нейропсихологи, изуча­

ющие настроения пациентов с повреждениями отделов лобных

долей мозга, установили, что одной из обязанностей левой лоб­

ной доли является работа в качестве неврального термостата,

регулирующего неприятные эмоции. В правых предлобныхдо-

Дэниел Гоулман

лях помещаются негативные чувства вроде страха и агрессив­

ности, тогда как левые доли контролируют эти необработан­

ные эмоции, вероятно, угнетая правую долю. К примеру, в од­

ной группе больные, перенесшие удар, у которых повреждения

находились в левой предлобной зоне кортекса, были подвер­

жены катастрофическому беспокойству и страхам; больные же

с повреждениями справа оказались «чрезмерно веселыми»; во

время неврологических обследований они без конца шутили и

бывали настолько безмятежны, что их не заботило, как у них

обстоят дела со здоровьем. Был еще такой случай счастливого

мужа, у которого правая предлобная доля была частично уда­

лена во время хирургической операции по поводу врожденно­

го порока мозга. Его жена рассказала врачам, что после опера­

ции у него произошло резкое изменение личности: он гораздо

меньше расстраивался и — с удовольствием сообщила она —

стал более нежным.

Короче говоря, левая предлобная доля, по-видимому, яв­

ляется частью нервной цепи, которая может выключать или по

крайней мере умерять все эмоции, кроме сильнейших всплес­

ков негативных. Если миндалевидное тело часто действует как

экстренный пусковой механизм, то левая предлобная доля,

похоже, составляет часть мозгового выключателя эмоций, вы­

водящих из душевного равновесия: миндалевидное тело пред­

полагает, а предлобная доля располагает. Эти предлобно-лим-

бические связи играют решающую роль в умственной жизни,

выходящую далеко за рамки тонкой настройки эмоций; они

необходимы для управления нами в процессе принятия реше­

ний, которые имеют наибольшее значение в жизни.

Согласование эмоций и мышления

Соединения между миндалевидным телом (и соответству­

ющими лимбическими структурами) и неокортексом представ­

ляют центр сражений или основу договоров о сотрудничестве

между головой и сердцем, то есть между мыслью и чувством.

Такая схема объясняет, почему эмоции оказываются столь гу­

бительными для плодотворного мышления как в смысле при-

Поиск по сайту: