Четыре года назад в доме Кэйси в Новом Орлеане

Кейн отправила охрану за дверь, ей хотелось провести тихий вечер с Эммой. Воспоминания о том, что Дэнни Бакстер пытался сделать с Эммой, держали их вместе в последующие ночи. Кейн уже устала держать ее, пытаясь успокоить, а Эмма была истощена из-за постоянных слез.

Но в это утро что-то изменилось. Эмма отправила Кейн на работу и обещала, что позвонит ей, если ей что-то понадобится. Она сказала, что пытается выбросить Дэнни из головы.

Дэнни был двоюродным братом Кейн со стороны семьи Бакстер, который уговорил ее отца взять его на работу, за год до того, как Далтон был убит. К сожалению, юный невысокий рыжий молодой человек был слишком агрессивен и ни Далтон, ни Кейн, не могли доверять ему настолько, чтобы поручать ответственные задания, или делиться информацией об их делах и партнерах.

Сначала Дэнни принял эту позицию низшего в клане, так как его родственные отношения с Кейн никак не могли позволить ему занять более важное место в бизнесе. Но с каждым проходящим годом он все больше и больше негодовал из-за своего статуса, и всю свою ненависть сконцентрировал на Кейн.

Он винил ее в том, что она не допускает его к главному занятию семьи, и всегда был рад пожаловаться тому, кто согласился бы его выслушать. Эта неудавшаяся попытка изнасилования имела целью показать всем, какой слабой станет Кейн, и он надеялся, что она сойдет с ума, когда увидит Эмму сломленной и истерзанной.

В его планы не входило стать главой семьи. При всей его тупости, даже он понимал, что это невозможно. Он просто хотел, чтобы главным стал кто-то другой, тот, кто позволит ему доказать, что он сможет увеличить их доходы за счет владельцев магазинов, с которыми работала Кейн. Длянего все они были просто жалкими овцами, которые будут подчиняться его воле.

Потребовалось несколько месяцев, чтобы кости срослись и прошли синяки, но она оставила его в живых, единственным наказанием стало полное отлучение от семьи.

– Милая, где ты? – Позвала Кейн из коридора, копаясь в стопке писем на маленьком столике у двери. Когда Эмма не ответила, Кейн направилась ее искать и наткнулась на собранный багаж.

По количеству сумок можно было предсказать долгое отсутствие. Кейн выронила конверты, когда заметила Эмму, сидящую на диване в комнате и вытирающую слезы платком.

– Ты куда-то едешь? Эмма вздрогнула.

– Я еду домой.

Она опять посмотрела на сумки, а потом на Эмму. Она расстегнула куртку и сняла ее, понимая, что разговор предстоит долгий.

– Я думала, что здесь твой дом.

– Я еду домой, к моим родителям, Кейн. – Эмма остановилась и вытерла слезы руками. – Я не вернусь, и я очень прошу тебя не отговаривать меня.

– Я знаю, что ты боишься, милая, но нельзя просто так сдаваться и убегать. Дэнни никогда больше не причинит тебе зла, и я клянусь своей жизнью, что буду оберегать тебя и Хэйдена.

– Теперь этого недостаточно, Кейн. Я не хочу растить ребенка в такой атмосфере. Неужели ты не можешь этого понять? – Эмма посмотрела на свои колени.

– Эмма, ты же знаешь, что я люблю тебя?

– Я знаю, милая. Дело не в том, что я сомневаюсь в твоих чувствах или в твоей верности. Я просто не могу больше это выносить. Я очень люблю тебя, но жестокость и люди, которыми ты себя окружаешь, просто убивают меня. Я не могу остаться.

Кейн откинулась на стуле, и какое-то время смотрела в потолок, не произнося ни слова. Женщина, которой она доверилась, которой раскрыла свое истинное лицо, ударила ее исподтишка, и Кейн пыталась понять, откуда у Эммы взялось это иррациональное желание бросить все.

С тех пор, как Кейн стала главой семьи, она ничего не боялась, потому что полностью контролировала свою жизнь, Если ее что-то и пугало, то это необходимость верить в кого-то, и Эмма была большой частью этого страха. Из-за того, что делала сейчас Эмма, она почувствовала, что ее слепая вера подвергается проверке

– Почему ты так решила? Я знаю, что ты все е; расстроена, но я больше не подпущу никого к тебе близко. Ты должна доверить мне заботу о тебе и о Хэйдене.

Эмма посмотрела в окно и увидела, как Хэйден пытается обогнать человека намного больших размеров, чем он сам, держа мяч так, как его научила Кейн. Ему хотело поиграть, и он обещал ей, что не испачкается, так что она позволила ему пойти на улицу. Она была рада, что в этом святилище безопасности, которое создала Кейн, телохранитель мальчика, Мук, мог просто наслаждаться игрой в футбол с семилетним мальчиком, которого он уже полюбил. Эмма думала о том, что ее сыну нет никакого дела до разговора, который так сильно изменит его жизнь.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на Кейн.

– Ты не можешь быть везде, любимая, и я не мо рисковать, только молясь о том, что ты о нас позаботишься. Я знаю, что это сложно, и, кажется, что я не даю тебе шансов, но постарайся понять меня. Я никогда не думала о том, чтобы спрятать от тебя Хэйдена. Ты можешь видеться с ним, когда захочешь. Правда, на первые пару месяцев тебе лучше поехать с нами, пока он не привыкнет.

Кейн засмеялась, решив, что Эмма шутит. Она посмотрела в окно, увидела, как одет Хэйден, а потом перевела взгляд на сумки. Увидев его сумку рядом остальными, она поняла, что Эмма не шутит.

– Ты хочешь уехать – уезжай. Но не думай, что можешь забрать Хэйдена. Этого никогда не случится.

– Кейн, он мой сын. – Эмма была готова умолять на коленях, если понадобится.

– Эмма, ты дала мне обещание, и я могу освободить тебя от него, но Хэйден останется здесь со мной. Или ты забыла, с кем имеешь дело?

Эмма закрыла глаза и снова увидела кровь на руках Кейн.

– Нет, этого я никогда не забуду.

Она просто смотрела, как Кейн берет телефон и вызывает машину. Водитель взял ее сумки и вышел, оставив сумки Хэйдена на месте, чтобы няня отнесла их обратно в его комнату.

– Это твое окончательное решение? Еще не слишком поздно отнести твои вещи обратно наверх.

Эмма встала и подошла ближе к Кейн, остановившись, когда она подняла руку.

– Я задала тебе вопрос.

– Я не могу остаться.

Ничего больше не сказав, Кейн ушла в свой кабинет. Дверь захлопнулась, и это был звук конца.

Когда Эмма пошла к дверям, ведущим во двор, один из охранников преградил ей путь и покачал головой. Она поняла, что ей не дадут попрощаться с сыном. Она повернулась к закрытой двери кабинета и заплакала по тому, что она теряет.

Из-за прочной двери в кабинет, Эмма не видела, какую роскошь позволила себе Кейн, в одиночестве оплакивая всю свою боль.

Когда Эмма ушла, она не боялась мести Кейн, но четыре года без сына были достаточным наказанием. Теперь она спрашивала, следовало ли ей уходить. Кейн была всегда добра к ней. Но если бы она не провела черту тогда, когда Кейн убила Дэнни за то, что он только попытался сделать, где бы провела эту черту? Цена за то, чтобы делить постель с гангстером, была слишком высока, а ей нужно было думать не только о себе.

Больше всего ее огорчала та легкость, с которой Кейн смотрела ей в глаза и говорила, что оставила Дэнни в живых. Та ночь и слова «Просто избавьтесь от него» врезались в ее память. Они были больше, чем обычная ложь между супругами, они говорили о самой сути человека, которого она любила. Спокойный тон приказа Кейн заставил Эмму посмотреть правде в глаза. Ее партнерша, очевидно, была знакома с таким уровнем жестокости и ее бесстрастность говорила о том, что она спокойно живет с этим. Эмма могла предположить, что Кейн научилась этой жестокости от Далтона, раз они были так близки.

Она никогда не видела Далтона Кэйси, но Кейн идеализировала своего отца, так же, как Хэйден – Кейн. Из-за того, что так, очевидно, проходило в каждом поколении, эта семья всегда будет следовать своим порочным традициям.

Эмма нашла в себе силы уйти, несмотря на то, что она все еще любила Кейн. Она не была религиозным фанатиком, как ее мать, но некоторые уроки Кэрол ей хорошо запомнились и принесли свои плоды. Эмма верила в добро и зло, а Кейн верила в то, что мир подчиняется ей, а если кто-то ей мешает, она может его устранить.

Дэнни Бакстер нарушил последнее правило и осмелился дотронуться до женщины Кейн. По крайней мере, так чувствовала Эмма, когда ее спасли, а потом отправили наверх, как ребенка. Ее мнение не имело значения, потому что оскорбление, нанесенное Кейн, значило больше, чем ее чувства.

Она не могла больше оставаться с человеком, который относился к ней, как к вещи. Она только надеялась, что для Хэйдена она не слишком опоздала.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Что это только что случилось с Кэйси? – Кайл видел всю сцену через мощный бинокль, спрятавшись за деревьями рядом с дорогой. За все время, что он наблюдал за Кейн, он никогда не видел ее такой беспомощной.

Два агента, стоявшие рядом, были новичками в его команде, и поэтому их заданием было следить за пробежкой Кейн и Меррик. Кайл подумал, что было бы хорошо, если бы оборудование, которое они использовали, зафиксировало бы что-то большее, чем их собственное тяжелое дыхание.

– У нас, возможно, проблема. – Агент, прибежавший первым, пытался восстановить дыхание.

– Это заявление не поможет твоей карьере, Симмонс. – Кайл бросил бинокль в сумку, стоявшую около его ног. – Я не собираюсь спрашивать второй раз. Что случилось? – заорал он.

– Она пробегала мимо дома Рэт, сэр.

– И? – спросил Кайл, ожидая продолжения отчета.

– Сэр, Симмонс пытается сказать, что во дворе с Мэдди был ребенок. Кэйси остановилась, когда увидела их. Потом она вернулась сюда. Простите, сэр, но мы не смогли догнать ее на обратном пути. Но мы кое-что записали до того, как она добежала до дома Рэт.

– Мэдди видела Кейн или Меррик? – спросил Кайл.

– Нет, мы этого не заметили.

Кайл ущипнул себя за нос и пару раз глубоко

– Никому ни слова об этом, или вам обоим придется расследовать пропажу лосей на Аляске. Поняли?

– Но сэр, разве мы не должны сказать об этом миссис Верде? – Симмонс все еще тяжело дышал после бега и его вопрос звучал нерешительно.

– У меня ушло почти четыре года на то, чтобы привлечь Эмму к сотрудничеству, и я не собираюсь рисковать этим из-за такой ерунды. Это значит, закройте рты джентльмены, и возвращайтесь в штаб. Я буду ждать расшифровку того, что вам удалось записать. Займитесь этим, а я займусь Эммой.

Кайл отвернулся от них и увидел Эмму, которая стояла во дворе, видимо, погруженная в раздумья. Да, он слишком много лет провел, занимаясь этим делом, но его карьера не сдвинется с мертвой точки, пока он не окупит все затраты на него. Ему оставалось всего десять лет до отставки, и ему хотелось провести их, возглавляя какую-нибудь другую оперативную группу в штабе ФБР. Федералы должны предоставить ему такую честь за его верность и старание. История о том, как он разобрался с Кэйси, потихоньку забудется, но начальство запомнит, кто это сделал. Это важнее.

– Милая, где Кейн? – спросил Росс, когда подъехал грузовик с кормом. Он думал, что разгрузка грузовика будет хорошим поводом провести побольше времени с Кейн.

– Она пошла помыться, папа. Они с Меррик отправились на пробежку, и Кейн стало плохо. Тебе что-то нужно?

– Нет, просто она обещала кое в чем мне помочь. Эмма едва расслышала эти слова, потому что отец уже пошел в сторону коттеджа. Меррик открыла перед ним дверь, и он исчез внутри.

– Просто удивительно, я привезла сюда Хэйдена, чтобы воссоединиться с ним, а вместо этого прочные отношения начинаются у моего отца и Кейн. Оставленная наедине со своими мыслями, Эмма, проигнорировав холод, села на крыльцо, спрашивая себя, что же будет дальше. Двое молодых людей из службы доставки скидывали мешки с грузовика.

– Агент Кайл звонил тебе, пока ты была на улице. Кэрол говорила через едва раскрытую дверь. Зима в Висконсине стала для нее непереносимо холодной, когда она постарела.

– И что он хотел сказать?

– Наша птичка начала петь сегодня днем, поэтому он хочет, чтобы ты попыталась удержать ее здесь еще несколько дней. Я рада, что твой отец образумился. – Кэрол открыла дверь чуть шире и показала на грузовик с кормом. Раз Рой привез так много корма, значит, Кайл уговорил Росса помогать ему. – Ты уже решила, что делать с мальчиком, когда все закончится?

– Что значит «что делать с мальчиком»?

– Агент Кайл упоминал хорошую школу в Висконсине. Теперь мы можем позволить себе это, и я думаю, что они позволят мальчику сохранить немного этих порочных денег.

Эмма видела, что ее пальцы стали почти багровыми от того, как она сжимает подлокотники кресла-качалки.

– Я не собираюсь отсылать его, мама, и его зовут Хэйден, а не мальчик. А ее зовут Кейн. Что в этом такого ужасного? Что тебе кажется таким мерзким в моей жизни? То, что Кейн – женщина или то, что Хэйден считает нашу семью дурной шуткой? Неужели ты можешь винить его в чем-то?

– Не надо истерик, Эмма. Если ты хочешь знать, то да, я думаю, что то, чем ты занималась с этой женщиной - отвратительный грех. Твой мальчик омерзителен, и если ты хочешь жить здесь, ты будешь жить здесь без него. Я растила тебя не для того, чтобы ты стала шлюхой и снюхалась с кем-то вроде нее. Я на это не согласна, и я не стану ходить с вами на воскресную службу, когда все закончится. Честно говоря, мне пришлось много молиться, чтобы не отправить тебя обратно, когда ты вернулась, но я же христианка, и я согласилась на все это только потому, что после этого мне не придется беспокоиться о том, что ты опять убежишь с этим отродьем.

Яд в голосе Кэрол было сложно не заметить, и Эмма не понимала его причину. Ее мать никогда не пыталась познакомиться с Кейн поближе, поэтому ее ненависть было, сложно понять.

– То, что было у нас с Кейн, было прекрасно, и это дало мне возможность научиться любить. Я поняла это чувство только благодаря папе. Ты со своими христианскими ценностями была слишком занята порицаниями, чтобы научить меня этому. Я никогда не спрашивала, мама, но зачем ты вообще вышла замуж за папу и родила меня? Мы с папой явно не принесли тебе ничего, кроме страданий.

– Потому что я могла выбирать только между твоим папой и Марком Пистоном, а он уже тогда был ничтожным пьяницей. Если это плохой ответ, придумай хороший сама. Тогда женщины не сбегали из дома и не возвращались с незаконнорожденными ублюдками. Но ты явно сделала все, что только могла.

В нескольких метрах от них стояла рассерженная Кейн, которая, казалось, готова наброситься на Кэрол.

– Если Вы, леди, еще раз назовете моего сына ублюдком, Вам не поздоровится. То, что вы ненавидите меня, меня не волнует, но Хэйден не сделал Вам ничего плохого, поэтому пока я здесь, не смейте так разговаривать с ним или с его матерью.

Дверь захлопнулась со всей силой, на которую была способна Кэрол, учитывая то, что она была едва открыта, и Эмма осталась наедине с Кейн.

– Тебе лучше?

– Да, я уверена, что это была случайность. Не о чем беспокоиться, и, раз уж я предложила твоему отцу помощь, у меня нет другого выбора. – Кейн показала на сложенные мешки.

– Ты явно ему нравишься. В смысле, моему папе.

– Это очень мило, знать, что я нравлюсь хоть кому-то из семьи Верде.

– Это нечестно, Кейн. – Эмма подошла к ней поближе, чтобы грузовик не заглушал ее голос.

– Я уже эксперт в жизни, и знаю, что она несправедлива, и знаю, что люди думают обо мне. Ты бросила не только Хэйдена, но и меня, из-за какой-то несущественной причины, и никогда не оглядывалась назад.

– Хэйден сказал мне то же самое. Он, как и ты, меня не простит, так?

– Какая тебе разница, прощу ли я тебя? Беспокойся об отношениях с сыном, если он тебе нужен. Ты убила все мои чувства, когда закрыла дверь нашего дома. Простить тебя? Я никогда не упоминаю твоего имени и не думаю о тебе, кроме тех случаев, когда это нужно моему сыну.

– Кейн, ты готова? – крикнул Росс через двор.

– Кейн, пожалуйста, я хочу договорить, – сказала Эмма.

– Мы еще не закончили, не беспокойся. Но не здесь и не сейчас.

Кейн и Хэйден помогали Россу, пока кладовые не заполнились. Солнце уже садилось к тому времени, как они закончили, и, несмотря на холод, все они вспотели. Росс пожал руку Кейн и ушел переодеваться к ужину.

– Мам, ты уверена, что нормально себя чувствуешь? – Хэйден пытался разглядеть лицо матери, увидеть на нем признаки нездоровья.

– Все в порядке, малыш. Это было что-то кратковременное, как будто меня пнули в живот. Понимаешь?

Хэйден сел на кипу сена напротив Кейн и промолчал.

Он провел день с Эммой, слушая ее рассказы о том, как она росла на ферме, и каким шоком стал для нее отъезд из Висконсина. Самым удивительным было то, что она встретилась с Кейн и стала с ней жить, после того как выросла в таком уединенном месте. Он удивлялся тому, как ее жизнь не соответствовала воспитанию.

Когда Эмма рассказывала о том, как она пошла в «Эрин Гоу Броу» и попросила о работе, Хэйден понял что Кейн, видимо, была не единственным любителем риска в их семье. Прогуливаясь по пастбищам Росса, он обнаружил, что ему нравятся ее истории, в которых он узнавал о Кейн то, о чем не имел представления. Эмма говорила о ней тоном, в котором явно слышалась любовь, и Хэйдена это озадачивало. Если она все еще любит Кейн, почему она не с ними?

– Давай сходим в душ и поедим, а потом уложим тебя спать, – сказал Хэйден. – Ты уже не так молода, как раньше, поэтому за тобой нужно присматривать.

Кейн засмеялась и кинула в него сеном. – Умный, да?

– Да, и я всему этому научился у тебя.

Опираясь подбородком на кулак, Кейн посмотрела на сына и вздохнула. Она всегда вспоминала то, что говорил ей отец, когда она вот так на него смотрела. – Как жаль, что ты так и не застал моего отца, Хэйден. Он бы полюбил тебя, а моя мама испортила бы тебя еще до того, как я сообразила, что с тобой делать.

У них было трое детей, и они любили нас, но им всегда хотелось внуков. Каждый раз, когда я начинала с кем-то встречаться, она говорила мне: «Девушка, я хочу внуков» с этим неповторимым ирландским акцентом. Папа только смеялся, но он тоже мечтал об этом.

Хэйден сел рядом с Кейн. – Так же, как мне хотелось бы познакомиться с ними, мне хочется узнать их через твои рассказы. Знаешь, что я понял?

– Что?

– Когда я слушаю, как ты рассказываешь о дедушке Далтоне, я как будто слушаю историю о тебе. Я смотрю фотографии и пытаюсь представить, как я буду выглядеть, когда вырасту. А Меррик сказала мне, что у вас были одинаковые руки. – Он положил свою маленькую руку рядом с ее рукой и улыбнулся, увидев, что форма была такой же, несмотря на размер. – Я хочу, чтобы, когда я вырасту, люди смотрели на меня и говорили, "это сын Кейн, и он так похож на нее".

Хэйден мог сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз он видел, как плачет его мать, но теперь он знал, что его слова много для нее значат, когда увидел слезы.

– Ты и есть мой сын, и я люблю тебя, но ты ошибаешься. Люди будут смотреть на тебя и думать, что ты гораздо лучше, чем я.

– Спасибо, мам. Ты готова? – Он обнял ее и ощутил цитрусовый запах, который так ему нравился.

– Хэйден, я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня.

– Что? – То, как она задала этот вопрос, заставило его подумать, что предложение ему не понравится.

– Я хочу, чтобы ты пошел в дом и поужинал со своей матерью.

– Нет, я провел с ней весь день, а теперь хочу поужинать с тобой и с ребятами. – Он немного отодвинулся от нее и скрестил руки на груди, как бы показывая этим, что его решение окончательное.

– Сынок, это последнее, о чем я прошу тебя, пока мы здесь. А потом, если ты захочешь провести следующие дни в коттедже, никуда не выходя, я с уважением отнесусь к твоему решению.

Не нуждаясь в дальнейших уговорах, он встал, чтобы переодеться к ужину.

Он так и не увидел Эмму, плачущую за дальним стойлом в сарае, сгорающую от стыда из-за того, что подслушала их разговор. Осознавшую, что Хэйден целиком воспитан тем же человеком, который много лет назад украл ее сердце.

Несмотря на все недостатки Кейн, ее лучшее качество никак не изменилось. Даже после того как Эмма ушла, Кейн была предана своей семье. Если у Кайла все получится, то Хэйден никогда не будет любить или уважать Эмму, и будет рад уехать куда-нибудь подальше, лишь бы не видеть ее. Он не захочет иметь с ней ничего общего, узнав, какое отношение она имеет к этому.

Ужин в доме Верде опять был безмолвным, все просто сидели и ели. В это время в коттедже Кейн решила поиграть в футбол, и это закончилось тем, что мяч попал в светильник, сдвинув камеру, которая там пряталась. Теперь агентам оставалось только смотреть на потолок и думать, как добраться до камеры, чтобы исправить ее.

– Только посмотрите на это. С такой удачей Кэрол скоро подаст на меня в суд за нанесение ущерба собственности.- Засмеялась Кейн.

– И почему бы вам не поесть в закусочной, в которой мы с Россом сегодня были, и оставить меня здесь дожидаться Хэйдена? Я еще плохо себя чувствую.

Агенты выругались. Если Кейн останется, им, вряд ли удастся что-то услышать. Разве что она будет говорить во сне.

– Не забудьте попробовать яблочный пирог с домашним мороженым. Очень вкусно. И принесите мне кусочек, без мороженого. Может, мне станет лучше.

Специальный агент Рич откинулся на стуле, представляя, что яблоко, которое он ест – это тот самый яблочный пирог, о котором говорит Кэйси. Он слушал ее, решив, что она может позвонить кому-нибудь, но из-за тишины ему захотелось последовать примеру Кейн и немного вздремнуть. Если бы он был повнимательнее, он заметил бы, как фигура, одетая в черное, перебралась через забор и отправилась в сторону темного пастбища.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Натянув очки ночного видения, Кейн исчезла в темноте. Меньше чем через час Кейн достигла места назначения и присела, оглядываясь в поисках собак или других охранных устройств.

Женщина, которую она видела днем, стояла у окна на кухне. По ее движениям Кейн поняла, что она загружает тарелки в посудомоечную машину. Она подобралась ближе, и почти под взглядом женщины присоединила что-то к окну. Усевшись напротив забора, она надела наушники и включила звук.

– Джерри, ты не соберешь игрушки? Было слишком холодно, чтобы гулять с Ханной, и мы устроили небольшой беспорядок.

Кроме голоса женщины, Кейн слышала, как ребенок подпевает телевизору.

– Ты готова принять ванну, мисс Ханна?

– Да, тетя Мэдди.

– Ты очень хорошая девочка.

Через бинокль Кейн наблюдала, как Мэдди ведет маленькую девочку наверх в ванную, затем в спальню. Она жадно впитывала в себя образ ребенка с черными волосами и очень знакомым лицом. Сердце Кейн заныло от того, как Ханна была похожа на Хэйдена. Она разозлилась. Вот почему Эмма бросила их. Кейн смотрела на маленькую девочку, которую Эмма у нее украла.

– Тетя Мэдди, а где мама? – Ханна подняла руки вверх, чтобы на нее надели ночную сорочку.

– Она вернется к тебе через пару ней. Ты скучаешь по маме?

– Она сказала, что принесет мне подарок. – Ханна притянула плюшевого мишку поближе к себе и улыбнулась, отчего Кейн сразу в нее влюбилась. – Я люблю подарки.

– Я уверена, что это будет очень интересно. Залезай малышка. – Мэдди приподняла одеяло на кровати и укрыла девочку. – Ложись спать. Твоя мама скоро придет за тобой.

– Обещаешь, тетя Мэдди?

– Обещаю, малышка. У твоей мамы дела, а когда она закончит, она сразу придет. А пока мы с тобой и с Джерри будем развлекаться, играть и смотреть мультфильмы.

– Мама сказала, что она собирается увидеться с моим братом Хэйденом, но мне надо подождать, чтобы увидеть его. Он живет с моей мамой Кейн далеко-далеко. Почему она не хочет, чтобы я тоже жила с ней, как Хэйден?

– Тебе придется спросить об этом у мамы, милая. Я никогда не видела Кейн, но я думаю, что она любит тебя сильно-сильно, и когда-нибудь ты, может быть, ее увидишь. Мама много рассказывала тебе про Хэйдена и маму Кейн?

– Да. Она сказала мне, что они моя семья, и что это очень важно.

– Это важно, но поспать тоже важно, так что закрывай глазки и готовься встретиться с прекрасными снами.

Когда женщина вышла, Кейн со слезами на глазах слушала, как маленькая чаровница произносит молитву перед сном:

– Благослови Господь мою маму, дедушку Росса, моего старшего брата Хэйдена и маму Кейн. Аминь.

Закончив мыть посуду, Мэдди смотрела в окно, очевидно, не замечая ничего необычного.

– Эмма, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Хорошая подруга была одной из немногих людей в городе, кто знал всю историю, и единственной, кто помогал Эмме во время беременности.

Кейн отправилась в обратный путь. Перед тем, как лечь в постель, ей нужно было сделать кое-что еще. Осторожно взобравшись на крышу амбара, она присоединила там несколько подслушивающих устройств, чтобы следить за теми, кто охотится за ней. Она понимала, что если кто-то ее там заметит, у нее не будет никаких шансов осуществить то, что она задумала для Кайла, но она привыкла рисковать. Она пригнулась, увидев, что Меррик и другие ребята возвращаются после ужина, и рассчитала свой прыжок вниз так, чтобы он совпал со звуком захлопывающихся дверей машины. Потом она снова скользнула в окно, из которого вылезла вначале.

Кейн лежала с закрытыми глазами, ее дыхание было глубоким и медленным, когда вся группа и Хэйден вошли в дверь. Она слушала, как они готовятся ко сну, стараясь поменьше шуметь. Потом, когда выключилась последняя лампочка, она села, свесив ноги с небольшой кровати. Все ее мысли были об одном – зайти в дом, отвести Эмму к ближайшей ферме и заставить признаться в существовании Ханны.

Босиком, без пальто она вышла на улицу и почти дошла до дома. Потом она остановилась. Она была так рассержена, что ей необходимо было закрыть глаза и глубоко вздохнуть несколько раз, чтобы успокоиться. Из-за своей ярости она не чувствовала холода и не видела женщину, смотревшую на нее.

Женщина, которая была причиной злости Кейн, почувствовала, как по ее позвоночнику пробежал холодок страха. Эмма чувствовала себя совсем иначе, чем когда в первый раз увидела Кейн из окна своей спальни.

Поиск по сайту: