А что такого в том, что Ч мелировал волосы? Уверена, мелирование вполне подходит к его светлым трикотажным рубашкам и оранжевым кедам «Прада», но с каких это пор он стал столь... эксцентричен? Я еще слышала, что в воскресенье вечером его видели в Грин-вич-Виллидж на открытии клуба «Баббл», а в это заведение для мальчиков пускали только по пригласительным. Догадываетесь, к чему я клоню? Возможно ли, что, когда его домогательствам подверглись буквально все женщины, живущие в этом городе, настала очередь мужчин?
Следующий, о ком бы хотелось поговорить, — это Н, мой любимчик. Да, он все так же сексуален, и я бы забила на свою сумку «Биркин» от Эрме и стала бы его принцессой. Мне хотелось бы, чтобы он прекратил шататься по Пятой авеню, тайком отхлебывая из серебристой фляжки, что лежит у него в кармане. Как он, бедняга, извелся! Если ему нужна рука помощи, он знает, где меня найти.
Но самые поразительные метаморфозы коснулись худого неряхи Д. Если вы этим утром его еще не видели, то знайте: он постригся! Такова последняя новость. Наверняка это дело рук старого парикмахера, который уже лет сто работает на углу Бродвея и 88-й Западной. Зато теперь вы сможете оценить его очаровательные карие глаза, уже неплохо. Кажется, он отпустил коротенькие баки. А это делает его похожим не то на литератора, не то на секс-символ. Да, он вошел во вкус!
ТУСОВКА СО СТАРШЕКЛАССНИЦАМИ
Ужасно льстит, когда вас опекает старшая подруга и дает понять, что вы обе настолько круты, что вам даже дела нет до другой стороны жизни. Но не слишком увлекайтесь! Думаете, старшая подруга будет брать вас с собой в кино? Как бы не так! Как только у нее появятся заботы: дополнительные предметы, вечеринки, покупки или что-нибудь в этом роде еще, она наверняка забудет о том времени, которое вы классно с ней провели. Она может даже забыть ваше имя. Конечно же, я могу оказаться совершенно не права. Может, вы останетесь друзьями на всю жизнь и будете поддерживать друг друга, когда станете членами загородного клуба в Коннектикуте после того, как у вас родятся дети. А может быть, и нет. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала.
ВАШИ ПИСЬМА
Дорогая Сплетница!
Слушай, я, может быть, не просекла фишку, но уверена, что видела А из Бронксдейла с одной девчонкой из класса. Он ей: «Я крут. Я в Гарварде». А она ему: «Ты такой сексуальный. Я хочу тебя». А разве у него нет подружки?
-ГНВ
Дорогая ГНВ.
А кстати, что означает ГНВ? Глаза не врут? Год не возбуждалась? Грустно нам вдвоем? Если то, о чем ты говоришь, правда, то я СОБ - сочувствую одной блондиночке.
- Сплетница
Дорогая Сплетница!
Я слышала, что Б застукали с наркотой в школе и теперь в качестве наказания она тайно вынуждена посещать общественные работы. Скоро она еще пройдет курс реабилитации, поэтому она и отрезала себе волосы. Они ведь там всех заставляют делать это, типа как в тюрьме.
- Ромашка
Дорогая Ромашка.
Все это похоже на дурно пахнущую статью из
бульварного журнала. Неужели ты и правда в это
поверила?
- Сплетница
Ой, опаздываю в солярий «Блисс». А как еще можно не грустить до самого лета?
Сами знаете, вы от меня без ума.
ваша сплетница
Н покупает пакетик травки
Во вторник после школы Нейт отправился в Центральный парк посмотреть на торговцев наркотой на Овечьем лугу. Он не кайфовал уже сутки. Вместо того чтобы ощутить прилив сил и энергии, его ничем не затуманенная голова раскалывалась. Казалось, что занятия в школе стали в два раза длиннее, и даже дырявая задница Джереми Скотта Томпкинсона, то и дело выпускающая газы, не вызывала на его лице и подобия улыбки.
Вечернее солнце низко висело в небе, отливая зловещим золотом на замерзшую бурую траву на лугу. Два здоровых парня, одетых в толстовки с надписью "Staff", гоняли друг с другом мяч, а маленькая старушка в красном костюме от Шанель и лисьем палантине выгуливала свою выхоленную лохматую болонку. Все торговцы, как обычно, сидели по периметру луга и слушали WFAN на си-ди-плеерах или читали «Дейли ньюз». Нейт приметил знакомого рыжего парня, одетого в светло-серый спортивный костюм «Пума», который сочетался с сероватыми кедами той же фирмы и черной пушистой шапочкой «Кэнгол».
— Привет, Митчелл, — радостно позвал его Нейт. Блин, как здорово было встретиться с ним.
Митчелл поднял руку, приветствуя Нейта, пока тот подходил.
— А я думал, что ты в Амстердаме, чувак. Митчелл медленно покачал головой:
— Пока еще нет.
— Я искал тебя. Уж было собрался затариться у этих стукачей. У тебя с собой? — спросил Нейт.
Митчелл кивнул и встал. Они пошли по дорожке, как два друга, гуляющих в парке. Нейт достал из кармана куртки свернутую стодолларовую купюру и вложил ее в кулак, готовый незаметно всучить Митчеллу, как только тот передаст товар.
— Это из новой партии, из Перу, — сказал Митчелл и, вынув из кармана целлофановый пакетик с марихуаной, осторожно вручил его Нейту.
Если бы вам довелось увидеть их в парке, то вы подумали бы, что они просто делятся едой, ну или вроде того. Правда, лишь в том случае, если вы воплощение наивности.
— Спасибо, старик.
Нейт отдал сотню и положил пакетик себе в карман, при этом глубоко и облегченно вздохнув. Жаль, что у него не оказалось с собой бумаги, он бы тут же скрутил здоровенный косяк.
— Ну, — произнес он, полагая, что было бы невежливо уйти сразу, не поболтав немного. — Ты все-таки переезжаешь в Амстердам или как?
Митчелл остановился и расстегнул куртку:
— Не-а, я застрял здесь на некоторое время. Он снял серую толстовку и обнажил голую
веснушчатую грудь. К ней были прилеплены проводки.
Нейт посмотрел достаточно серий «Закона и порядка», чтобы понять, что означают эти проводки. Казалось, унылый пейзаж наехал на него, и, отступая перед ним, он споткнулся. Похоже, он потерял сознание? Или это всего лишь дурной сон?
Митчелл уронил толстовку и застегнул куртку. Он подошел к Нейту поближе, как будто опасался, что тот бросится бежать.
— Прости, парень. Они меня взяли. Я теперь работаю на полицию, — сказал он и указал головой на скамейку позади них. — Вон те торгаши на скамейке — все копы, так что не пытайся бежать. Мы тут подождем, пока я подам сигнал, и тогда один из них проводит тебя до полицейского участка на Амстердам-авеню. Амстердам! Какая ирония!
Нейту подумалось, что Митчеллу, наверное, неловко от того, что он сдал его.
— Ну да, — сказал безжизненно Нейт. Как могло такое произойти? Никогда прежде Митчелл не подставлял его, но как же паршиво Нейт чувствовал себя теперь. Он бросил пакетик травы на землю и пнул его от себя. — Черт, — выругался он вполголоса.
Митчелл подобрал пакет и положил руку на плечо Нейта. Он помахал сидевшим на скамейке парням. Те встали и поспешили к ним. Их было двое, они не были похожи на копов. На одном из них были черные джинсы «Клуб Монако», а на другом — дурацкая красная шапка с помпоном. И тут сверкнули их значки.
— Мы не станем надевать на тебя наручники, — объяснил «Клуб Монако». — Ты ведь несовершеннолетний?
Нейт угрюмо кивнул, избегая взгляда полицейского. Восемнадцать ему исполнится только в апреле.
— В участке ты сможешь позвонить родителям. «Не трудно предположить, как они будут взволнованы», — с горечью подумал Нейт.
Игравшие на лугу в футбол парни и старушка со своей пушистой белой собакой скучковались и наблюдали за тем, как арестовывали Нейта, словно это был первый эпизод нового увлекательного реалити-шоу.
— Тебя отпустят через пару часов, — сказал полицейский с помпоном, записывая что-то в свой блокнот. Тут Нейт заметил в ушах у него золотые серьги и понял, что это была женщина, несмотря на широкие плечи и крупные руки с толстыми пальцами.
— Тебя оштрафуют и, вероятно, обяжут пройти курс реабилитации.
Митчелл все еще держал свою руку на плече Нейта, как бы поддерживая морально.
— Тебе повезло, — добавил он.
Голова Нейта была все время опущена, он надеялся, что никто из знакомых его не увидит. И ему вовсе не казалось, что ему крупно повезло.
Знакомьтесь: новый Д
Во вторник днем Ванесса стояла возле школы «Риверсайд», снимала замерзшие останки голубя, думала о сексе и ждала, когда появится Дэн. Он оставил ей записку в приемной «Констанс Биллар»: «Обязательно приди и встреть меня в четыре». Ванесса с нежностью подумала: «Какой чудик!» Что за срочность? Скорее всего, у него приступ паранойи, ведь сегодня в «Нью-Йоркере» напечатали его стихотворение. Возможно, так. А может, он настолько возбужден, что просто не может дождаться, когда они снова займутся этим. Прежде чем принять сегодня утром душ, Ванесса сбегала вниз и купила в киоске на углу шесть номеров «Нью-Йоркера». Теперь у нее под рукой всегда будет журнал, чтобы помахать им перед лицом Дэна, если он неадекватно будет вести себя.
Раз она так думает, не означает ли это, что неадекватно ее поведение? В стихотворении говорилось о парне, который не чувствует себя в безопасности в окружении женщин, особенно когда рядом с ним его властная подружка. Те, кто знал их, должно быть, теперь думают, что Ванесса-то умеет попилить. Но в последней строчке было столько прелести и страсти, что ей грех жаловаться:
Ей сразу захотелось сорвать с себя одежды и трахнуть его. Нежно, конечно же.
Но мысли ее тут же оборвал выскочивший из черных дверей школы Дэн. Он подбежал к ней, размахивая свернутым в трубочку «Нью-Йоркером», и небрежно и мокро чмокнул ее. На нем были стертые белые кроссовки «Пума» и темно-синие вельветовые брюки.
— Это лучший день в моей жизни, — объявил он. — Я люблю тебя.
— Тебе не обязательно искать во всем романтику, чтобы снова залезть ко мне в трусы, — хихикая, сказала Ванесса и сама поцеловала его. — Я готова всегда. И кстати, я тоже тебя люблю.
— Круто, — глупо улыбнулся ей Дэн. Ванессе не верилось, что перед ней ее Дэн, все
тот же Дэн. Он был так же бледен и худощав, и от него так же пахло кофе, но глаза... его карие глаза светились, а на щеках, обычно болезненного вида, появилось нечто, напоминающее ямочки. Стоп, а разве когда-нибудь она видела его глаза?
— Блин, да ты постригся, — заметила она, разглядывая его новую прическу.
Дэн просил парикмахера постричь его коротко, оставив баки, полагая, что это выделит его среди кретинов, которые учатся с ним в одном классе. Он смущенно провел рукой по голове. Парень с баками, ну что тут еще скажешь.
Ванесса подбоченилась: что-то в прическе Дэна показалось ей слишком нарочитым, словно он пытался придать своей внешности налет бо-гемности.
— Ты совсем другой. Но, наверное, я скоро привыкну, — задумчиво произнесла она, словно уже ощутив ностальгию по Дэну прежнему, с неухоженными волосами.
Из дверей школы гурьбой высыпали восьмиклассники, горланя: «Хэллоу, Долли!» Их только что отпустили с урока пения, а они были слишком юны и невинны, чтобы понять, что ведут себя как голубые.
Привет, Долли! Привет, Долли! Как здорово, что ты теперь там, где и должна быть!
Дэн достал из черной сумки пачку сигарет «Кэмел» без фильтра, вынул одну и вставил ее в рот. Когда он зажигал ее, Ванесса заметила, что руки его дико тряслись, совсем как прежде. Он протянул пачку Ванессе:
— Будешь?
Ванесса уставилась на него, не веря своим ушам.
— С каких это пор я курю?
Дэн выдохнул дым вверх и закатил глаза.
— Извини. Не знаю, что на меня нашло и почему я предложил тебе. — Он спрятал пачку в сумку и схватил замерзшие пальцы Ванессы.
Они уже собирались идти, как из дверей школы, играя неоново-голубым баскетбольным мячом, вышел Зик Фридман: длинные вьющиеся черные волосы да серая новомодная куртка для сноубординга. Он был большим и неуклюжим, но это не мешало ему быть лучшим баскетболистом школы «Риверсайд». Зик и Дэн дружили аж со второго класса, и все свободное время тусовались вместе, но теперь у Дэна были дела и поважнее, а точнее — женщины и поэзия.
Дэн вдруг понял, что даже не знает, в какой университет подал заявление Зик. В том, что они отдалились друг от друга, виноват он сам, и от осознания этого легче не было.
— Привет, Зик, — крикнул он.
Зик остановился, в новой парке его грузное тело казалось больше обычного.
— Привет, Дэн, — ответил он, скупо улыбнувшись и продолжая забавляться с мячом на замерзшем тротуаре. — Привет, Ванесса.
— Как тебе прическа Дэна? — спросила Ванесса с кривой ухмылкой на лице. — Это часть его нового образа «господин Опубликованный».
— Вот как? — Казалось, Зик понятия не имел, о чем говорила Ванесса. Он посмотрел на улицу и хорошенько стукнул по мячу, не успев подставить руку.
— Ну давайте, увидимся.
— Увидимся, — ответил ему вдогонку Дэн, наблюдая за тем, как его друг ведет мяч прямо по улице.
— Так что за новости? — спросила Ванесса, как только они вышли на 78-ю улицу.
Холодный ветер рвал тучи на бледно-сером небе. Сквозь голые ветви деревьев в Риверсайд-парке Дэн увидел блистающий серебром Гудзон.
— Ну, — начал он, — сегодня утром мне на мобильный позвонила Расти Клейн и оставила это офигенное сообщение. Расти — крутой литературный агент. Она считает меня новым Китсом, а еще говорит, что главное завоевать внимание публики, и теперь, когда она у нас в кармане, мы раскачаем маятник.
— Обалдеть! Даже я о ней слышала, — находясь под впечатлением, ответила Ванесса. — А что вообще все это значит?
— Ну, мне кажется, она хочет представлять мои интересы.
Ванесса остановилась.
— Но ты ведь написал всего лишь одно стихотворение. Что же она может предложить? Я не хочу показаться пессимисткой, Дэн, но с подобными людьми нужно быть начеку. Возможно, она пытается извлечь из этого какую-то выгоду.
Дэн тоже остановился. Он поднял воротник своей шерстяной военной куртки, а затем опустил его. Откуда у Ванессы такой скепсис? Хоть этого никто и не ожидал, пока все было, блин, супер-пупер. И вовсе он не собирался продаваться и писать рекламные тексты для какой-нибудь компании «Гэп». Если Ванессу волновало именно это.
— Я думаю, она поможет мне с карьерой. Надо бы отобрать стихи для сборника, и пусть она попытается их опубликовать.
Ванесса подула на руки, а затем принялась растирать холодные уши.
— Может, пойдем к тебе, — предложила она, — а то я отморожу себе задницу. Нам, кстати, еще нужно поработать над фильмом.
Дэн бросил сигарету на землю.
— Вообще-то я хотел полистать тетради со стихами. Может, между ними есть какая-нибудь тематическая связь, понимаешь? Нужно подобрать что-нибудь для книги.
Ванесса уже готова была предложить себя в качестве читателя, но в словах Дэна слышался еле уловимый намек на то, что ни в каких помощниках он не нуждается.
— Ну ладно, — сказала она холодно. — Ты звони, если что, и вообще.
Дэн снова поднял воротник куртки и зажег еще одну сигарету, экспериментируя со своей новой Внешностью.
— Ой, подожди, не уходи. Я хотел тебя кое о чем спросить. Расти Клейн пригласила меня на эту фигню под названием «Лучше, чем голые». Шоу «Лучше, чем голые» — так, кажется, она сказала.
Ты не слышала о таком? Это группа или что? «Лучше, чем голые» — новый лейбл, разрекламированный как альтернатива традиционной моде, на который Руби, старшая сестра Ванессы, угрохала все деньги, полученные за ее концерт. Почти вся одежда, выпускаемая с этим лейблом, была похожа на старые лохмотья, которые прогнали в стиральной машинке как минимум тысячу раз. Причем так и было задумано, ибо создатели такой одежды были одержимы лишь одной мыслью: «Да на кой черт нам сдалась вся эта ваша мода?»
— В следующую пятницу начинается Неделя моды, — пояснила Ванесса. — Думаю, она пригласила тебя на показ одежды «Лучше, чем голые». Я знаю о нем от Руби: она просто с ума сходит по их тряпкам и не пропускает ни одного их шоу на канале «Метро». А почему это Расти Клейн так уверена, что тебе захотелось бы принять участие в этом шоу? С каких это пор ты интересуешься шмотками? Там сплошь лицемеры, ищущие славы, как и во всем этом пустом мире моды.
Дэн задумчиво погасил сигарету.
— Сначала нужно увидеть самому.
Ему все равно, где встречаться с Расти Клейн, хоть на соревнованиях по борьбе, если дело касается его будущего.
Было бы неплохо заснять Дэна на этом шоу: отличный материал для ее фильма, но Ванесса не хотела быть помехой Дэну, если встреча эта с Расти Клейн для него так суперважна.
— Ну ладно, понтовый поэтишка. Не забудь про своих старых друзей, когда будешь разъезжать на лимузине и распивать шампанское с голыми моделями и все такое.
Она подняла руку и взъерошила его волосы:
— Поздравляю.
Дэн широко ей улыбнулся.
— Все это так поразительно, — согласился он, переполненный счастьем.
Напоследок они сладко поцеловались, и Дэн направился к дому вверх по Риверсайд, сверкая переливчатыми логотипами «Пума» на пятках. Ванесса с любовью наблюдала за его подпрыгивающей походкой.
— Ну, до скорого.
У С есть как раз то, что им нужно
После школы во вторник Серена направилась в бутик Леза Беста.
— Мне нужна клевая мужская куртка для гольфа какого-нибудь прикольно-яркого цвета, например ярко-зеленого или желтого, — сказала Серена продавщице. Она видела такую в журнале «В» и решила, что это будет лучшим подарком для Аарона. Ее совсем не напрягало делать ему подарки. Все, что она купила прежде, шло ему. Это было похоже на одевание куклы, ее любимой куклы в натуральную величину с дредами, которая играла на гитаре и собиралась в Гарвард.
Бутик находился на 14-й Восточной улице, в районе, где производили мороженое мясо и где улицы пропахли дохлятиной и навозом. Может, держать магазин в таком месте даже круто, если учесть, что Лез Бест был создателем лучшей коллекции одежды из кожи. Огромное помещение было украшено белым муслином, и лишь кое-где на огромных стальных крюках висела пара ярких платьев для тенниса и курток для поло. Фенечка в том, что если вы заранее не имеете представления о том, чем торгует Лез Бест, вам нет смысла пытаться что-либо здесь приобрести.
— К сожалению, все куртки для гольфа проданы, — ответила с английским акцентом продавщица с обесцвеченными волосами. Она была одета во все белое. Даже ее кеды были сделаны из белой ткани.
— Мой менеджер последнюю оставил для себя. Серена стала разглядывать шелковое клевое
платье для тенниса в красную и белую полоску, которое висело рядом на крючке.
— Черт, — выругалась она вполголоса. — Я увидела куртку в журнале и подумала, что это как раз то, что надо.
И хотя Лез Бест был ее любимым дизайнером, покупать Аарону одежду от кутюр было, возможно, чересчур: он одевался, как скейтбордист. Она накинула на плечо свою кожаную сумку «Лонг-чемп» золотистого цвета.
— Спасибо за помощь, — заторопилась Серена, надеясь успеть до закрытия в «Размер Икс», магазин для скейтбордистов на улице Лафайет.
— Минуточку! — окликнул ее кто-то. Серена остановилась в дверях и обернулась.
К ней, что ли, обращались?
В другом конце магазина у открытой двери стоял загорелый парень с обесцвеченными волосами, постриженными под ежик. На нем была как раз та ярко-зеленая куртка для гольфа, которую она искала для Аарона.
— Извините, что я к вам обращаюсь... — Вскинув голову, он оценивающим взглядом посмотрел на Серену. — Лез попросил меня подыскать девушку для своего шоу в Брайант-парке в пятницу. Вы Серена, так ведь? Я видел вашу фотографию на веб-странице клиентов бутика. Уверен, вы будете неотразимы.
Серена равнодушно кивнула. Ее часто узнавали по фотографиям в разделе светской хроники. Далее знаменитые братья Реми не устояли и предложили ей сфотографироваться для рекламы. Управление городского транспорта выкупило фотографию для программы по распространению искусства, и теперь ее пупок расклеен по всему городу.
— Вы заинтересовались? — с надеждой в голосе спросил парень, поднимая свои светлые крашеные брови. — Вы как раз то, что нам надо.
Серена играла с завязками своей белой кашемировой шапки-ушанки. В эту пятницу они с Аароном собирались провести ночь вместе, выпить в «Соупс», что в Нижнем Ист-Сайде, посмотреть у нее в спальне телик и... где-нибудь затусоваться.
Какое это имеет значение?
«Да, заинтересовалась», — подумала Серена. С Аароном они могли потусоваться в любое время. У них еще вся жизнь впереди! А вот получить приглашение поучаствовать в показе коллекции Леза Беста в рамках Недели моды в Нью-Йорке, такое бывает только раз в жизни. Она вовсе не хотела делать карьеру модели, для нее это лишь возможность продемонстрировать Лезу Бесту, как высоко она ценит его одежду. Плюс это будет прикольно. Аарон поймет. Он такой замечательный, что, может быть, даже поддержит ее.
— С удовольствием, — в конце концов ответила Серена. Она поджала свои не слишком тонкие и не слишком полные губы, удивляясь своей наглости. — Но при условии, что вы отдадите мне вашу куртку. Я искала такую для своего парня, и маленькая пташка прилетела и поведала мне, что вы взяли последнюю.
— О господи, ну конечно.
Белокурый парень тут же сбросил с себя ярко-зеленую куртку и со знанием дела свернул ее. Подойдя к кассе, он упаковал куртку в черную рифленую бумагу и положил в белую фирменную сумку от Леза Беста.
— Пожалуйста, дорогая. — И он протянул сумку Серене. — Я носил ее не больше часа. Это вам подарок от фирмы. Итак, увидимся под тентом Леза в Брайант-парке в пятницу ровно в четыре. Вы будете в списке приглашенных и можете привести с собой четырех друзей. Ищите девушек с планшетами и наушниками. Они вам подскажут, куда идти.
Серена взяла сумку. Вот повезло, так повезло.'
—А мне не нужно готовиться к ходьбе по подиуму, например, или еще к чему? — спросила она, натягивая на уши свою белую кашемировую шапку.
Парень закатил глаза, как баба, давая понять, что вопрос ее просто нелеп.
— Дорогуша, ты естественна. Поверь мне, ты будешь выглядеть классно, независимо от того, что будешь делать.
Он вручил ей свою визитку. На ней было написано: «Гай Рид, главный менеджер кутюрье Леза Беста».
— Если у вас возникнут вопросы, звоните. — Он чмокнул ее в щеку: — Кстати, какими духами вы пользуетесь?
Серена улыбнулась. Она привыкла и к тому, что люди спрашивают о ее духах.
— Я сама их делаю, — сказала она ему лукаво. Ответ ее был столь же загадочен, как и сами духи.
Гай закрыл глаза и глубоко вдохнул:
— Ммм. Обалдеть! — Он снова открыл глаза. — Я обязательно скажу Лезу и о твоих духах. Он ищет эксклюзивный аромат. — Протянув руку, он игриво дернул загорелыми пальцами за завязки Серениной шапки.
— До пятницы, куколка! Будь темпераментной! И не забудь: вечеринка после шоу гораздо круче самого шоу.
Серена послала ему воздушный поцелуй и направилась к выходу. Ей не терпелось увидеться с Аароном, вручить ему подарок и обо всем рассказать. Как было бы здорово, если бы он пошел с ней на шоу, надев эту куртку, а потом бы они вместе потусовались на банкете, и она смогла бы покрасоваться перед ним.
Не успела она поднять руку, облаченную в кашемировую варежку, как рядом с ней, посигналив, притормозили четыре таксиста.
Теперь понимаете, какой это груз быть красавицей?
Б потрясает мир
Руби была на очередном кутеже Марты Стюарт, и соблазнительный запах свежевыпе-ченных шоколадных пирожных с орехами проник в спальню Ванессы, пока она просматривала материалы для журнала «Ранкор», главным редактором которого она являлась. От отопительных приборов исходил жар, а через открытые окна доносились звуки сирен «скорой помощи» и сигналы автомобилей. На деревянном полу были разбросаны материалы, которые ученицы школы «Констанс Биллар» обычно подавали в «Ранкор»: двадцать черно-белых фотографий облаков, ног, глаз или домашних любимцев; три рассказа о том, как нелегко научиться водить и как важно чувствовать независимость, даже если ты благодарна родителям за все, что они для тебя сделали; и семь стихотворений о дружбе.
Скукота.
После третьего рассказа Ванесса принесла из ванны Рубин набор для шугаринга. Это был натуральный, якобы безболезненный способ депиляции волос на ногах. Всего-то нужна намазать ноги липкой коричневой мазью, приложить полоску белой ткани, а затем одним быстрым дви-жением оторвать ее.
Безболезненно? Да уж.
Ванесса бросила на пол леггинсы, расстелила черное банное полотенце на черно-сером лоскутном покрывале и устроилась на нем. Она намазала свои бледные икры этой сахаристой ерундой так, что казалась похожей на глазированный пончик. Обычно на уход за собой много времени она не тратила, но, если Дэн собрался тусоваться с супермоделями, агентами и модельерами, ей, по крайней мере, следовало бы попытаться сделать что-нибудь с волосами на ногах. Кроме того, весна уже не за горами. И кто знает, может, она спятит и нацепит на себя мини-юбку.
— Черт, — завизжала она, отдирая первую полоску ткани. Кому в голову пришла мысль, что женщины должны быть гладкими и безволосыми, как новорожденные? Что плохого в некоторой волосатости? Ведь у мужчин они повсюду.
Она оторвала еще одну полоску:
— Господи Иисусе!
О да, это было настоящим сумасшествием. Ее кожа была настолько ободранной и красной, что она не удивилась бы, увидев, как из волосяных луковиц сочится кровь.
Вдруг зазвонил телефон, она схватила его и рявкнула:
— Если это ты, Дэн, я хочу,- чтобы ты знал, я, блин, сижу тут и голыми руками сдираю волосы с тела, и все это, блин, ради тебя. Охренеть, как поэтично, да?
— Алло? Ванесса Абрамс? Это Кен Могул, кинорежиссер. Пару недель назад вы прислали мне свой кинематографический очерк о Нью-Йорке. Мы встречались в парке в канун Нового года.
Ванесса выпрямилась и поднесла телефон к уху. Кен Могул был одним из самых знаменитых альтернативных режиссеров. В канун Рождества он случайно натолкнулся в Интернете на фрагмент работы Ванессы и был под таким впечатлением, что прилетел из Калифорнии только для того, чтобы познакомиться с ней. Они встретились почти в полночь перед самым Новым годом. И случилось это как раз в тот момент, когда появился Дэн, чтобы поцеловать ее. Стоит ли говорить, что, конечно же, Ванесса Кена Могула отшила.
— Да, я помню, — быстро проговорила она, совершенно изумленная тем, что режиссер снова позвонил ей. — Что-нибудь случилось?
— Надеюсь, вы не разозлитесь, узнав, что я показал ваш фильм Джедидае Эйнджелу, моему близкому другу. Он хочет пустить его фоном на своем шоу на Неделе моды.
Ванесса закутала свои ноги в черное банное полотенце. Она была несколько смущена тем, что ей приходится разговаривать с Кеном Могулом в голом виде, да еще когда на ногах у нее липкая коричневая мазь.
— Что еще за Джедидая? — переспросила она. Казалось, что Кен всегда говорит по-голливудски, так что на этот раз она никак не могла понять, о чем речь.
— Джедидая Эйнджел. Модельер. «Культура гуманности» от Джедидаи Эйнджела, разве вы не слышали? Очень круто. Джед говорит, что вы новый Бертолуччи. Ваш фильм полная противоположность «La Dolce Vita». Вы просто потрясли его.
Ванесса улыбнулась. Почему лесть так сладка? Ее фильм потряс его?
— Здорово, — ответила она, не зная, что сказать. — Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь сделала?
— Просто приходите на шоу и наслаждайтесь. Я, конечно же, тоже буду там и хотел бы познакомить вас кое с кем. Вы уже богиня кинематографа, дорогая. Вы просто потрясаете.
— Алло, — ответила Дженни после первого тонка.
— Привет, Дженифер, это Ванесса.
Ванесса всегда называла сестру Дэна по полному имени, потому что как-то она сама об этом ее попросила.
— Я не уверена, что Дэн подойдет к телефону. Он не стал разговаривать со мной и, как только пришел домой, сразу же заперся в своей комнате. Обсмолился до того, что из-под его двери аж дым валит. Противно.
Ванесса рассмеялась и плюхнулась на черные подушки. В ее комнате все было черным, кроме стен: они были темно-красные.
— А может, он там укладывает себе волосы гелем? Похоже, новая прическа требует много ухода.
Обе девушки засмеялись.
— Пойду взгляну, может, удастся его вытащить. Подожди.
— Что случилось? — спросил Дэн, снимая через минуту трубку. Он был явно растерян.
— Дженни сказала, что у тебя неотложное дело.
Подняв вверх ногу, Ванесса потянула за очередную депиляционную полоску. Казалось, она навсегда прилипла к ее коже. О ужас!
— Я думала, тебе будет интересно узнать, кто мне только что звонил. Сам Кен Могул! Так вот, некий модельер по имени Джедидая Эйнджел, со своей, как ее там, «Культурой гуманизма», что ли, собирается пустить мой фильм фоном на своем показе в пятницу. Кен сказал, что я потрясла мир
— Круто, — ответила Ванесса, ее немного привело в смятение то, что он уже дважды сказал ей, что фильмы ее потрясают. — Скажите еще раз, как зовут модельера?
— «Культура гуманности» от Джедидаи Эйнджела, — медленно повторил Кен. — В шесть вечера в пятницу, шоссе Хайвей, дом 1. Это клуб в Челси.
— Я слышала о нем. — Это было одним из тех мест, которые Ванесса избегала как чуму. — Надеюсь увидеть вас там.
Ванесса повесила трубку и потерла засохшую сахаристую жижу на запястье. Затем взяла телефон и, не глядя на кнопки, набрала номер Дэна.
Джедидаи Эйнджела. — Она громко рассмеялась. — Ну просто ухохочешься!
— Потрясающе! — искренне отреагировал Дэн. — Я на полном серьезе. Поздравляю.
«Потрясающе»? С каких пор это слово в лексиконе Дэниела Хамфри? Ванесса даже не знала, что и сказать. Дэн даже не смог уловить в ее голосе сарказма, словно она позвонила ему лишь для того, чтобы похвастаться.
— Ладно, — невозмутимо сказала она, — я подумала, что тебе, может, интересно. А теперь давай иди работай.
Она хотела было пошутить о том, как однажды, когда оба они будут богаты и знамениты, они купят по соседству огромные особняки в Беверли-Хиллз. Но вдруг передумала. Дэн мог подумать, что она говорит серьезно.
— Можешь позвонить мне позже.
— Ладно, — ответил Дэн, в то время как мысли его были заняты очередным стихотворением.
Повесив трубку, Ванесса вскочила с постели. Уголок черного полотенца прилип к коленке. Доковыляв до ванной комнаты, она попыталась смыть эту сахаристую фигню. Быть может, когда разбогатеет, она будет посещать дорогие косметические салоны, а пока ей придется воспользоваться старым, проверенным способом — розовой пластиковой бритвой «Дейзи».
Все имена и названия изменены или сокращены до первых букв, чтобы не пострадали невиновные. То бишь я.
Народ!
КЛУБ «ИЗЮМИНКА»
Кем бы ни была эта крашеная блондинка с силиконовой грудью, эта принцесса поп-музыки с вечно голым животом, чьи песни, способные довести до белого каления, сутки напролет крутят по радио, я буду называть ее Салли, дабы не оскорбить ненароком кого-нибудь из ее дорогих фэнов, хотя уверена, что вы догадались, о ком я. Слышала, что у нее был нервный срыв, и сейчас она проходит курс реабилитации в Палм-Спрингс. Ей там так понравилось, что она собирается купить по соседству ранчо, переделать его в розовые тона и назвать «Салли-лэнд». Если нам повезет, она останется там на всю жизнь и вылезет оттуда лишь годам к шестидесяти, чтоб поставить в Вегасе надоевшие всем шоу-кабаре, а заодно доказать, что она все еще может петь под фанеру, несмотря на преклонный возраст и затуманенный наркотиками разум.
А что с нашей обожаемой молоденькой актрисой, у которой проблемы с законом после того, как она вынесла из известного торгового дома полные сумки с неоплаченным товаром? Она тоже проходит курс реабилитации, но не волнуйтесь: киноиндустрия найдет способ вернуть ее на съемочную площадку. Вот чем отличается «изюминка» от настоящей звезды. Нам хочется увидеть ее снова. Чтобы удостовериться, что и после больших обломов стоит жить. Мы хотим быть свидетелями того, как она берет новые высоты, в то время как нам абсолютно все равно, что случится с Салли. Уже в девятнадцать она никому не интересна.
ВСЕ О РЕАБИЛИТАЦИИ
Курсы реабилитации, подобно колледжам, могут иметь разный статус. Они бывают элитные, то есть для знаменитостей и богатеньких деток, и прочие - для людей обычных. Попасть в самые престижные довольно нелегко, но коли вы туда попали, считайте, вам крупно повезло. И потому я не стала бы переживать за нашего дорогого Н. Уж родители о нем позаботятся!
ВАШИ ПИСЬМА
Дорогая Сплетница! Я стажируюсь у кутюрье Леза Беста и там прошел слушок, что Лез заслал в школу, где учится С шпиона. А все потому, что ее наняли без его ведома. Он был ужасно взбешен, ведь он ее даже не видел. -Лили.
Дорогая Лили.
Бьюсь об заклад, теперь, когда он ее увидел, он спокоен. Я права?
— Сплетница
Дорогая Сплетница, А что это ты больше ничего не пишешь оК и И? Я тут подумала, может, ты одна из них?
— нос в чужих делах
Дорогой нос (который увяз в чужих делах). Этого я тебе никогда не скажу, так что продолжай думать, что хочешь. - Сплетница
НАБЛЮДЕНИЯ
К и И видели в Брайант-парке. Ну, вот я о них и написала. Они были в джинсовых мини-юбках. Не мудрено, что они отморозили свои задницы, пока пытались атаковать служащих, нанятых для проведения Недели моды. Им нужны были билеты на пятницу и субботу, причем непременно в первых рядах. Хотя раньше им приходилось довольствоваться лишь последними. Б посетила видеопрокат «Блокбастер», что на углу 72-й и Лексингтон-авеню. Вот уже в семнадцатый раз она взяла «Как украсть миллион» с Одри Хепберн. Полагаю, так она готовится к своему повторному собеседованию в Йельский. На заднем сиденье черного «Мерседеса СУВ», мчащегося в Коннектикут, притих Н. Никак, его предки везут свое чадо на реабилитацию, в разглядывает в «Барниз» потертую водительскую куртку из пенькового полотна со швами в виде кольчуги и крючками вместо пуговице с лейблом «Культура гуманности» от Джедидаи Эйнджела. По всему видно, она ей понравилась, но платить такие деньги! Да лучше она разорвет свою одежду в клочья и соединит их вместе при помощи степлера!
Что касается меня самой, ноу проблем! Да хоть в первые ряды! Решить бы, на какой показ пойти. Они все хотят, чтобы я пришла! Хотя быть популярной, пожалуй, вовсе не трудно.
Сами знаете, вы от меня без ума.
ВАША СПЛЕТНИЦА
Дж и Э изучают проблемные области
— Еще пять минут, леди, — объявила мисс Крамб. Девятиклассницы школы «Констанс Биллар» писали очередное сочинение. Она убрала волосы, чтобы они не мешали, и стала ковырять в правом ухе простым карандашом, на конце которого была резинка. — И помните, что важно не то, о чем вы пишете, а то, как вы это опишете.
Никто из девушек не взглянул на нее, настолько они были поглощены написанием сочинения. А кроме того, они уже вдоволь насмотрелись на столь занимательное зрелище.
По мнению девочек, все учителя в «Констанс Биллар» лесбиянки, но мисс Крамб — единственная среди них, кто не скрывала этого. Им импонировало, что мисс Крамб не боится признаться в своей ориентации, и считали ее классной и уверенной в себе. Каждый день она цепляла значок с радугой, жила в Нью-Пальце в загородном доме с пятью другими женщинами и часто откровенничала с ними, рассказывая про свою сожительницу. Вот, например: «Прошлой ночью моя подруга смотрела ток-шоу с Барбарой Уолтерс, от которой она просто балдеет, и пила пиво «Амстел Лайт», а я тем временем сидела на кухне и проверяла ваши тетради». Каждый год девятиклассницы с нетерпением ждали ее уроков. Но через пару занятий ученицы понимали: вряд ли им придется все сорок пять минут трепаться о разных там девичьих штучках с женщиной, которой нравились другие женщины, зато уж точно каждый день придется писать в классе сочинения, читать их вслух и выслушивать критику одноклассниц и самой мисс Крамб, причем порой далеко не в лестной форме. Да, мисс Крамб не подарок, но уж в сравнении с другими, ее предмет в сто раз круче, чем, к примеру, геометрия.
Сегодня мисс Крамб попросила написать небольшое сочинение, в котором бы описывалась часть тела воображаемой возлюбленной. Платонической, конечно. Каждой нужно было сделать свой выбор. Элиз и Дженни выбрали друг друга. Кажется, они теперь почти не расстаются.
«Странно, что мы украшаем уши серьгами, а не прикрываем их, — писала Дженни. — Они так же непристойны, как и те части тела, которые мы прячем. Это ведь просто отверстия в голове. Уши моей подруги Элиз маленькие, они покрыты белесым пушком. У нее хороший слух, потому что она никогда не говорит: «Что?» и никогда не переспрашивает. Похоже, что они у нее всегда чистые».
Дженни подняла глаза и решили переписать последнее предложение. Чтобы мисс Крамб ненароком не обиделась, ведь на нее-то это никак не было похоже.
Но тут Дженни вспомнила про электронный ящик. Она регулярно проверяла его по совету Блэр, но никаких новых сообщений для нее не было. Только от Элиз и ее брата, в которых они прикалывались над тем, что она постоянно проверяет свою почту, и советовали ей прекратить это занятие и пойти домой делать уроки. Она взглянула на Элиз, которая строчила уже вторую страницу. Вот бы ей такие способности, как у Дэна! Но, увы! — даром слова она не обладала, ей больше удавались рисование, живопись и каллиграфия. В правом верхнем углу она искусно нарисовала ухо Элиз и ее профиль, надеясь, что за творческий подход, даже если ее эссе окажется хуже всех, она получит дополнительный балл. Вдруг в памяти всплыл белокурый парень, на которого она натолкнулась в «Бенделз». Интересно, творческая ли он личность? Прозвенел звонок, известив об окончании урока. Мисс Крамб встала, стряхнула мел со своего темно-серого шерстяного платья с передником, которое выглядело так, словно его сшили монашки в холодной Гренландии, где никто и слыхом не слыхивал о моде.
— Время вышло, леди. Положите карандаши. И сдайте свои работы, когда будете выходить, — сказала она, пряча облаченные в чулки ноги в черные войлочные сабо от Л-Л". Бина. — Хорошего вам вечера!
— Так о чем же ты писала? — спросила Дженни Элиз, когда они выходили из школы.
— Не твое дело, — покраснела Элиз.
— Не думай, что я никогда не узнаю. Может, тебе придется прочитать его в понедельник вслух, — напомнила ей Дженни. — Вот я написала о твоих ушах, но, похоже, облажалась.
Из-за свирепого февральского ветра девушкам пришлось идти к Лексингтон-авеню, наклонив головы. Там, на 59-й Восточной улице, они собирались сесть в автобус, чтобы ехать в торговый центр «Блумингдейлз». Элиз попросила Дженни помочь ей подобрать приличные джинсы долларов за восемьдесят, а то и меньше, и Дженни согласилась. К тому же она собиралась прикупить парочку новых бюстгальтеров. У нее всегда быстро изнашивались резинки или рвались лямки, как и у того, который в данную минуту был на ней.
«Блумингдейлз» постоянно атаковывали вульгарно одетые туристы, щеголяющие в спортивных костюмах и кроссовках, только что приобретенных в «Найк-Тауне», и завсегдатаи распродаж. Но зато это единственное место, где можно было найти бюстгальтеры больших размеров и относительно недорогие и вполне приличные джинсы, за исключением отвратительных «Мей-сиз». Те, у кого и вкус попритязательнее, и банковский счет побольше, ходили, конечно, в «Бер-гдорфс», «Бенделз» или «Барниз», а для Дженни и Элиз по карману был «Блумингдейлз».
— Смотри-ка, они тебе подошли и длина в самый раз, — с завистью сказала Дженни, наблюдая затем, как Элиз примеряла джинсы «Пэрис-Блюз». Дженни была росточка невысокого, метр пятьдесят два, и ей приходилось все укорачивать. У Элиз, с ее метром семьдесят, проблемы были другие — совершенно плоская грудь и слишком полные бедра, которые отвисали, как вторая задница.
Веснушчатое лицо Элиз недовольно сморщилось, а взгляд упал на свисающий над талией жир.
— Теперь понимаешь, почему я не могу на людях есть? — пробурчала она, втягивая живот и пытаясь застегнуть джинсы. Ткань была с лайкрой, но даже это не помогло. Выдохнув и расслабив живот, Элиз сдалась.
— Ладно, забей. Давай следующие.
Пока Элиз выясняла свой размер, добавив еще пару сантиметров, Дженни подобрала классные темные потертые трубы «Севен», их продавали со скидкой, и было бы круто, если бы они подошли. В примерочной ей в глаза бросилось кружевное белье Элиз. Оно было голубого цвета. Дженни тут же отвела взгляд, чтобы подруга не подумала, что она на нее пялится.
Примеряя очередные джинсы, Элиз сунула в них ноги и натянула на бедра.
— Боже мой, как я могла забыть рассказать тебе! — воскликнула она, застегивая пуговицу на поясе. — Перед последним уроком в туалете я слышала, как Кати Фаркас и Изабель Коутс болтали про Нейта Арчибалда. Будто он чуть не попал в тюрьму. Его взяли, когда он в парке продавал наркоту двенадцатилетним подросткам. Отцу Нейта пришлось ехать в полицейский участок и вытаскивать его оттуда, но по-любому парню придется пройти курс реабилитации. Кажется, вы встречались некоторое время? Ты что-нибудь слышала об этом? Как думаешь, это правда? Очуметь!
Нет, Дженни не слышала. И что она должна была чувствовать? Нейт отшил ее, да еще как! Отмахнулся, словно от назойливой мухи. И потому получил то, что заслуживал. Кроме того, Нейт из тех, кто рано или поздно все равно будет почивать на лаврах, причем целый и невредимый. С какой стати она должна беспокоиться и тратить свое время даже на мысли о нем?
Она наблюдала, как Элиз борется с медными болтами на джинсах. Они сидели очень хорошо, но на талии были внатяг настолько, что вряд ли она смогла бы в них сесть.
— Почему бы тебе не примерить другие? Элиз упрямо сощурила свои голубые глаза. Это вошло у нее в привычку, и Дженни иногда думала, что Элиз, наверное, нужны очки.
— Потому что у тебя, дорогая, размерчик нулевой, а у меня не девятый, а седьмой. Дай мне следующие и перестань пялиться на мои телеса.
— Да я вообще не смотрю, — оправдывалась Дженни, передавая ей слегка бракованные джинсы фирмы «Лей». Хотя они были с потертыми отворотами и дырками в карманах, зато пояс был низким и широким, как раз то, что нужно Элиз. — И никого не касается, какой у меня размер. Я не скажу.
Да и не надо. У Дженни своих проблем хватает. Пожалуй, она не позовет в примерочную Элиз, когда дело дойдет до бюстгальтеров. Хоть они с Элиз теперь близкие подруги, но так ли уж нужно знать, что у нее размер даже не четвертый, а четвертый с половиной? С другой стороны, это несправедливо, ведь она помогает Элиз примерять джинсы.
Элиз скривилась, когда увидела «Лейсы».
— Они какие-то левые.
— Что же ты собираешься делать? — спросила Дженни, откидывая джинсы на стул в узкой примерочной.
Элиз застегнула форму и обула черные сандалии. Дженни удивлялась тому, какой очароваш-кой казалась ей прежде Элиз. До того, как она узнала ее поближе.
— Возьму те «Севен». Пусть они маловаты. К концу года сброшу пару килограммов, и ты мне в этом поможешь.
Дженни кивнула. Она и сама не раз покупала вещи, которые бы ей малы. Она еще отшучивалась и называла это «покупка с надеждой".
Примерочные в отделе дамского белья были тесными и грязными, к тому же с плохим освещением. Стоя спиной к Элиз, Дженни стянула с себя васильковый свитер от Дж. Кру и бросила его на стул в углу. Затем она сняла белую футболку «Гэп» и, уронив ее на пол, смущенно скрестила руки на груди.
— С какого начнешь? - спросила Элиз, разглядывая вешалки с бюстгальтерами, которые Дженни решительно схватила с витрины. — С черного кружевного с прикольной пряжкой или с бе лого с широкими лямками?
— Дай-ка мне черный. — И Дженни протянула руку назад, чтобы взять бюстгальтер. Она расстегнула свой некрасивый, чрезмерно поддерживающий бюстгальтер «Бали» бежевого цвета и бросила его на пол, пытаясь нащупать черный, при этом не отрывая локтей от груди. Лямки у черного бюстгальтера были укорочены, а вместо обычных крючков и петель была странная позолоченная металлическая штуковина. Дженни подняла глаза. Интересно, смотрит ли в зеркало на нее Элиз? Зеркала в примерочной были с трех сторон, и Дженни не пришлось поворачиваться.
— Может, помочь? Элиз приблизилась.
Дженни напряглась. Пора забыть о скромности. Элиз все равно увидит ее сиськи. Поэтому она опустила руки и развернулась на сто восемьдесят градусов.
— Не поможешь мне ослабить ремешки? — спросила она невозмутимо. И протянула подруге бюстгальтер.
Груди ее, напоминавшие хорошо поднявшиеся на дрожжах булки, нагло взирали на Элиз. От такой откровенности та была совершенно сбита с толку.
Элиз принялась за работу, подгоняя бюстгальтер, не в силах отвести глаз от Дженни.
— Ух ты! А они впрямь большие, — заметила она. — Странно, ты такая маленькая, а у тебя такие большие сисяры.
Дженни опустила руки на бедра и пристально посмотрела на Элиз, пытаясь придумать какой-нибудь остроумный ответ, но вместо этого только рассмеялась:
— Сисяры, говоришь?
Элиз покраснела и подала Дженни черный бюстгальтер.
— Я всегда их так называла, даже когда была маленькой.
Дженни просунула руки в лямки и повернулась:
— Ты там сообразишь что к чему?
Когда Элиз справилась с застежкой, Дженни снова повернулась. Бюстгальтер сильно приподнимал груди и прижал их друг к другу настолько, что в образовавшейся ложбинке можно было утонуть. Элиз не сводила глаз с Дженни.
— Не слишком ли пошло? — спросила Дженни и засмеялась. Похоже, этот фасончик еще боль-ше увеличивает мою грудь.
Элиз прекратила моргать. Такое происходило всегда, когда в мыслях она была где-то далеко.
— Ты ведь знала, о чем я писала в сегодняшнем сочинении, когда спрашивала?
Дженни кивнула и повернулась спиной, чтобы Элиз помогла расстегнуть ей бюстгальтер.
— Ну так вот, о них я и писала. О твоих сисярах.
Дженни снова напряглась. Если бы кто-то из парней сказал вам, что он написал о вашей груди, вы наверняка бы решили, что он пытается к вам приставать либо он извращенец. Но Элиз была девушкой, к тому же подругой. Дженни не знала, что и думать.
— Этот сгодится, — проговорила она быстро и подняла с пола свой старый бюстгальтер и надела его. — Куплю себе черный.
Они принесли в примерочную восемь бюстгальтеров, но Дженни примерила только один.
— Уверена, что не хочешь примерить остальные? — спросила Элиз.
Дженни торопливо надела футболку и сунула свитер под мышку. Ей вдруг стало казаться, что эта крошечная примерочная способна вызвать в ней жуткую клаустрофобию.
— Не-а, — сказала она, отдергивая занавеску и выходя из кабинки. В отделе дамского белья повсюду были развешаны бюстгальтеры. Как было бы здорово найти такое место и отправиться туда, где грудь перестала бы быть объектом пристального внимания окружающих.
На другую планету, что ли?
Б хочет мужика постарше
— Не хотите ли еще колы ? — спросил сомелье с бабочкой.
— Нет, спасибо, — поблагодарила Блэр, не отводя глаз от двери.
Всю неделю ее мысли были только об одном: о собеседовании с Оуэном Уэллсом. Она даже полазила по Интернету, чтобы задать парочку провокационных вопросов о юридической фирме "Уэллс, Трэчман и Райс" , одним из учредителей которой он являлся. Наконец-то наступил долгожданный вечер четверга. Блэр сидела одна за столиком в углу пара «Линмэнз» в отеле «Комптон» и ждала. Бар был переполнен мужчинами средних лет, одетыми в сшитые на заказ костюмы. За стаканчиком бурбона со льдом они обсуждали деловые сделки или болтали с крашеными блондинками, которые явно не были их женами. В баре с его позолоченными стенами, белоснежными скатертями и джазом сороковых годов царила атмосфера изысканности.
Блэр потратила почти три часа на подготовку: час — на душ и укладку волос в аккуратную шапочку, которая обрамляла ее лицо, делая его невинным и в то же время интеллектуальным; другой — на новое платье с поясом из джерси от Леза Беста, к которому она удачно подобрала туфли на шпильках в семь сантиметров от Феррагамо, они не только увеличивали рост, но и придавали ей уверенности; и третий — на макияж, а он непременно должен быть естественным, чтобы подчеркнуть ее свежий и здоровый румянец, который явно свидетельствовал о том, что она не клубится и близко не подходит ни к сигарете, ни к коктейлю.
Все правильно.
Было только без четверти девять, но если она будет пить много колы, то непременно захочет в туалет и не дай бог обмочится, не дождавшись конца собеседования. Чего ей по-настоящему хотелось, так это глотка «Оголи». Но по закону подлости Оуэн Уэллс может войти как раз в тот момент, когда она соберется опрокинуть стаканчик. Тем самым подтвердит все его опасения. Ведь он наверняка считает, что она безответственная тусовщица, которая жаждет поступить в Иельский университет и у которой на уме только пьянка и желание соблазнить капитана футбольной команды. Потом, возможно, она забеременеет от него и заставит этого невинного парня из Иеля жениться на ней. И бедняжка всю оставшуюся жизнь будет вкалывать, чтобы только она не отказывала себе в том, к чему уже давно привыкла.
Пока эти мысли проносились в ее голове, на редкость ухоженный бизнесмен, сидевший за стойкой бара, повернулся на золоченном стуле и улыбнулся ей. У него были черные вьющиеся волосы, ярко-голубые глаза с длинными ресницами и изогнутые черные брови. Лицо и руки были загорелыми, словно он каждый день проводил на теннисном корте. На нем был великолепный темно-синий шерстяной костюм, белоснежная рубашка и непритязательные золотые запонки. Блэр обычно не замечала мужчин старше себя, а этому на вид было лет тридцать восемь, но он был таким привлекательным, что его невозможно было не заметить.
— Вы, случайно, не Блэр Уолдорф? — спросил он знакомым низким голосом.
Блэр кивнула.
Тогда он слез со стула и, оставив за стойкой бара пустой бокал, подошел к ее столику, протянул руку и представился:
— Оуэн Уэллс.
— Привет! — Блэр, совершенно сбитая с толку, приподнялась и пожала ему руку.
Оуэн Уэллс был коллегой ее отца, и она представляла его старым, плохо одетым, лысоватым и толстым. Отец, конечно, таким не был. Он каждый день занимался со своим личным тренером спортом, носил одежду от кутюр и имел великолепные волосы. Но он ведь был голубым. Оуэн Уэллс предупреждал, что на нем будет галстук с эмблемой Иеля, а этот парень вообще был без галстука: лишь белоснежная рубашка к вечернему костюму, расстегнутая настолько,"что Блэр могла видеть его белую нижнюю сорочку, надетую на мускулистую грудь, которая, должно быть, была такой же загорелой, как и все его тело.
Она, конечно же, не думала о его теле.
Она никак не ожидала, что Оуэн Уэллс может быть настолько сексуальным. Он был так похож на Кэри Гранта из «Незабываемой любви», что она едва сдерживала себя, чтобы не броситься к нему в объятия и не сказать: «Забудь про Йель, я твоя, вся твоя».
Блэр вовремя пришла в себя и поняла, что все еще держит Оуэна за руку. Она пожала ее с такой твердостью и уверенностью, насколько это было возможно. Она была так встревожена, что долго не могла собраться мыслями. Она понимала, что встреча эта ей нужна по одной-единственной причине: чтобы поступить в Иель, а для этого необходимо произвести на Оуэна впечатление.
— Спасибо, что пришли, — поспешила добавить она.
— Я ждал с нетерпением, — ответил он своим волнующим голосом. — Я вдруг вспомнил, что говорил вам о том, что на мне будет галстук с эмблемой Иеля. Извините. Совершенно вылетело из головы. Я видел, как вы входили, но и подумать не мог, что это вы. Я не ждал вас так рано.
Блэр вдруг задумалась: а вдруг он заметил, что она провела двадцать минут в дамской комнате, или что она постоянно вытирала салфеткой нос, или что разглядывала себя в зеркале компактной пудры «Стайла», чтобы выяснить, не появилась ли у нее на коже неприглядная сыпь или — боже упаси — не вскочил ли где прыщик.
— Я стараюсь всегда приходить заранее, — ответила она, — и никогда не опаздывать.
От напряжения она выпила колы. Был ли это подходящий момент, чтобы сказать ему, как она восхищена его деловыми качествами, проявленными в совместном проекте компании «Хоум-Депот» и телеканалом «Лернинг-Ченнэл». Следует ли ей похвалить его костюм? Она глубоко вздохнула и попыталась собраться с мыслями.
— Мне здесь нравится, — объявила она, но ее слова прозвучали так, словно ей хотелось отсюда уйти.
Оуэн отодвинул стул напротив нее и жестом пригласил сесть.
— Ну что ж, начнем?
Блэр была признательна ему за то, что он говорил раскованно, но со знанием дела. Она села на край мягкого стула и с чопорным видом положила ногу на ногу.
— Да, — восторженно просияла она. — Как только вы будете готовы.
Подошел сомелье и предложил Оуэну выбрать еще что-нибудь. Он заказал «Мейкерс-Марк» и, приподнимая черную бровь, многозначительно взглянул на Блэр:
— Я могу заказать что-нибудь для вас помимо колы? Обещаю, что не расскажу об этом ни вашему отцу, ни кому бы то ни было в университете.
Блэр поджала пальцы ног в своих черных туфлях от Феррагамо. Если бы она сказала «да», она фактически призналась бы в том, что была вовсе не прочь выпить, а если «нет», то могла бы показаться ханжой.
— Я, пожалуй, выпью бокал шардоне, — сказала она, полагая, что настоящая леди непременно выбрала бы белое вино, к тому же этот вариант безопаснее всего.
— Ну, теперь расскажите, почему же Иельский университет должен вас принять? — сделав заказ, спросил ее Оуэн. Он склонился над столом и понизил голос: — Вы действительно настолько замечательны, как утверждает ваш отец?
Блэр распрямилась еще сильней и принялась накручивать под скатертью свой перстень с рубином на безымянном пальце.
— Я считаю, что вполне умна для поступления в Йельский университет, — спокойно ответила она, вспоминая заготовленную речь. — Я хожу на все дополнительные предметы в школе. Я одна из лучших учениц в классе. Я возглавляю школьный совет по социальному обеспечению и Французский клуб. Я руковожу группой учениц, недавно принятых в школу. Я принимаю участие в соревнованиях по теннису в масштабах всей страны. И я стояла во главе организационных комитетов пяти благотворительных программ, проведенных в минувшем году.
Официант принес напитки, и Оуэн поднял свой бокал.
— А почему именно Иель? — сказал он и сделал глоток. — Что Иель может дать вам?
Странно, что Оуэн не делал никаких записей, но, может быть, он просто испытывал ее, пытался заставить ее сбросить маску и признаться, что она безответственный ребенок, родившийся в рубашке, который хочет попасть в Иель лишь для того, чтобы погудеть.
— Как вам известно, в Йеле очень хорошая подготовительная программа для студентов-юристов, — сказала она, пытаясь дать разумный и точный ответ. — Я интересуюсь законодательством в сфере развлечений.
— Замечательно.
Оуэн одобрительно покачал головой. Он пододвинул к ней свой стул и подмигнул:
— Послушайте, Блэр, вы умная, амбициозная девушка. Иелю такие нужны. Обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы вас приняли.
Пока он это говорил, он казался Блэр таким открытым и искренним, что ее щеки залились краской. Она пригубила вино, чтобы немного освежиться.
— Спасибо, — ответила она с благодарностью. Она глотнула еще немного вина и с облегчением глубоко вздохнула.
— Спасибо. Спасибо, спасибо, спасибо.
В этот самый момент чьи-то холодные руки закрыли ей глаза, и она уловила аромат пачули и сандала, любимое сочетание ароматических масел Серены.
— Догадайся, кто! — прошептала Серена в ухо Блэр и лишь потом убрала руки с лица подруги. Ее длинные светлые волосы упали на плечо Блэр, когда она целовала ее в щеку."
— Что происходит? — спросила Серена.- Аарон глупо улыбался, стоя за ее спиной. На нем была красно-коричневая толстовка с надписью: «Гарвард». Как он ее раздражал!
Блэр заморгала. Разве они не видели, что у нее самая важная встреча в жизни?
— Я Серена, — представилась она и протянула Оуэну руку.
Оуэн встал и пожал ей руку.
— Я очарован. — Произнося это, он наклонил голову и в этот момент был просто вылитый Кэри Грант.
— Ну, ты придешь завтра посмотреть на меня в шоу Леза Беста? — спросила Серена Блэр.
— Ты должна прийти, — вторил ей Аарон. — Я и то пойду, хотя не хожу ни на какие показы, подружка.
Да, Блэр знала, что Аарону все по барабану. Но тем не менее он согласился пойти. Мода означала для него мех и «испытано на животных». А это было против всех принципов, в которые он верил.
— Ты в списке приглашенных, — добавила Серена.
Оуэн был совершенно смущен всем этим разговором. Блэр сердито выдохнула и встала, отворачиваясь от Оуэна так, чтобы он не слышал то, что она собиралась сказать.
— Не оставите ли вы нас в покое? — прошипела она низким шепотом. — Мы беседуем про Иель, и это, блин, охренеть как важно.
Аарон положил руку Серене на талию, увлекая ее за собой.
— Извини нас, — прошептал он самодовольно. — Если что, мы внизу, в новом клубе «Харри-сон».
Они удалялись, его дреды подпрыгивали, а ее светло-золотистые волосы ниспадали до плеч. Они оба выглядели беспечными и беззаботными, а это не могло не раздражать.
— Сожалею, — извинилась Блэр и снова села, элегантно закинув ногу на ногу. — Мои друзья иногда очень эгоцентричны.
— Не беспокойтесь.
Оуэн уставился на свой бурбон и стал размешивать кубики льда в бокале. Казалось, его что-то беспокоило. Он снова поднял глаза:
— Вы не возражаете, если я спрошу, что такого ужасного вы сделали во время первого интервью? И что дало вам основание думать, что вы не поступите?
Блэр сделала глоток вина, а потом еще. Стоит ли рассказывать ему о том, что произошло? Оуэн наверняка подумает бог знает что.
— То был совершенно неудачный день, — начала она свою исповедь, и слова ее полились, в то время как она неистово теребила перстень на пальце. Ей не хотелось впадать в нелицеприятные детали того лажового собеседования, по если Оуэн действительно собирался помочь ей, пусть уж лучше узнает правду.
— Я не выспалась, устала и нервничала, а еще я ужасно хотела в туалет. Меня попросили рассказать о себе и я, не задумываясь, выложила ему все: что мой отец голубой и что мать моя собралась замуж за отвратительного, жирного, красномордого мужлана с противным сынком с дредами. Кстати, вы только что имели удовольствие с ним познакомиться. Я рассказала ему о том, что мой парень Нейт меня игнорирует. Затем он спросил, какие книги я прочитала за последнее время, и я не смогла вспомнить ни одного названия. Я начала плакать, а в конце интервью почему-то поцеловала его.
Блэр театрально вздохнула, схватила со стола салфетку и расстелила ее на коленях.
— Только в щеку, конечно, но это было совершенно неуместно. Я просто хотела, чтобы он запомнил меня. Знаете, ведь нам дается всего несколько минут на то, чтобы произвести впечатление, но мне кажется, я немного перегнула палку. Она посмотрела в красивые голубые глаза Оуэна:
— Я не знаю, о чем тогда думала. Оуэн бесшумно пригубил свой напиток, задумавшись над тем, что ему рассказала Блэр.
— Посмотрим, что я смогу сделать, — после небольшой паузы произнес он, но теперь его голос звучал невозмутимо и скептически.
Блэр проглотила вино. Все и так ясно: он думал, что она ненормальная и бестолковая. О боже. Она провалилась.
Вдруг он расплылся в дьявольской улыбке, обнажив свои белые зубы.
— Да я шучу, Блэр. Не так уж все плохо. Может быть, это было самое запоминающееся и самое захватывающее интервью для Джейсона Андерсона Ш. Ну представь: он не самый прикольный парень в мире, а его работа очень утомительна. Уверен, что ты была для него лучиком света на осеннем небосклоне поры собеседований.
— Так вы все-таки не считаете, что это безнадежно? — спросила Блэр трагическим голосом Одри, попавшей в беду.
Своей загорелой рукой Оуэн взял ее маленькую руку с рубиновым перстнем.
— Вовсе нет. — Сказав это, он откашлялся. — Вам никто не говорил, что вы чуть-чуть похожи на Одри Хепберн?
Блэр покраснела от пальцев ног до макушки. Какой он душка! Знает, что и когда сказать, и настолько похож на Кэри Гранта, что у Блэр закружилась голова. Толстое золотое обручальное кольцо плотно сидело у него на пальце. Заметив его, она насупилась. Если он женат, зачем он держит ее за руку?
Оуэн, словно прочитав ее мысли, тотчас отдернул руки и заерзал на стуле.
— Да, я женат, но мы больше не вместе.
Блэр нерешительно кивнула. Это ее не касалось. Однако если Кэри — Оуэн — захочет пригласить ее куда-нибудь еще раз, вряд ли она скажет «нет».
«Пригласить ее куда-нибудь еще раз?» Она что, забыла, это вовсе не свидание?
— Уверен, что у вас горы дел, — сказал Оуэн и протянул к ней руку, словно не хотел, чтобы она уходила. — Но вы не будете возражать, если я вам как-нибудь позвоню?
Блэр надеялась, что в тот момент она выглядела совершенно как Одри. Да, Оуэн был почти ровесником ее отца, юристом, мужчиной, но в своей жизни она еще никогда и ни к кому не испытывала такого влечения. И почему же она должна этому противиться? Она без пяти минут выпускница школы. Она хорошо училась и надеялась, что скоро поступит в Йельский университет. Да, встречаться со взрослым мужчиной было полным бредом, но ей давно пора расслабиться и повеселиться.
— Конечно. — Она улыбнулась и, приподнимая аккуратно выщипанную бровь, добавила: — Мне бы этого хотелось.
Все имена и названия изменены или сокращены до первых букв, чтобы не пострадали невиновные. То бишь я.
Народ!
МАЛОЛЕТНЯЯ НАСЛЕДНИЦА ПРОДАЕТ ЛОШАДЕЙ РАДИ НАРКОТИКОВ!
Прошлой ночью я была в этом новом клубе «Харри-сон», и, потягивая клубный коктейль, который просто-напросто является «взрослой» версией детского коктейля «Ширли Темпл», я узнала последнюю сплетню о своей подружке, с которой мы вместе ходили в детский сад. Хотя к ней по наследству перейдет самая большая в мире компания, занимающаяся производством пиломатериалов, ее недавно поймали на продаже собственных скаковых лошадей, так она пыталась срубить на наркоту. Ясно, что во владение наследством она вступит, только когда ей исполнится восемнадцать, а сейчас получает лишь «небольшое» месячное содержание. Она была на мели, поэтому выставила на аукционе «Ганз'н'Роу-зиз», скакуна, получившего множество наград, а на вырученные деньги накупила таблеток или что-то вроде того. Как противно! Очевидно, ее восьмидесятилетняя няня или тот, кто после кончины отца за ней приглядывает, уехал вместе с ее матерью в Сэнди-Лейн, что на Барбадосе. И когда они узнали о лошади, то срочно отправили мою подружку прямиком на реабилитацию. Такое впечатление, что курсы реабилитации этой зимой в моде!