В процессе функционирования общественного мнения

Сверхцель идеологии – это осмысление, уточнение и разъяснение смысла происходящих событий, а сверхзадача – призыв к определенному виду поведения. Развертывание «изма» (зарождение, проникновение в массы, вытеснение конкурирующих «измов» и т.д.) подчиняется определенной логике, в том числе – логике взаимодействия с чувственно-эмоциональным компонентом общественного мнения. Рассмотрим эту логику (и соответствующий механизм взаимодействия указанных компонентов) на материале развертывания «советских» (вернее, если без кавычек, – антисоветских) национальных движений, который дает прекрасную возможность детально продемонстрировать то и другое: почему и как огромная масса людей заражается новой идеей, вследствие чего общественное мнение начинает действовать как главный социальный институт, преобразующий весь социальный порядок.

В 1985-1987 гг. в условиях начавшейся перестройки появляется много новых идей (обновление социализма, региональный хозрасчет, национальная идея и т.д.). Все эти идеи в этот период были маломощными, но – выпущенные на свободу – начинают бороться за доминирование в общественном мнении советских людей. Национальная идея, также появившаяся в конце данного периода, была некоторое время «узкой» и невразумительной (ее высказывали лишь отдельные люди, которых долго почти никто не слушал). Она не была распространена в массах, так как пока не была близка простым людям (их жизненным потребностям, чаяниям, устремлениям, проектам на будущее) и даже не была вполне понятной. Таким образом, в первые три года перестройки существовал огромный разрыв (пропасть) между субъектом (создателем) национальной идеи и объектом (конкретной «титульной нацией»).

Это было время «параллельного» сосуществования народившегося «изма» и его потенциальных масс-носителей. Субъект национальной идеи (первые националисты) уже появился, идея уже вброшена в общественное сознание, но пока она функционирует лишь в поле некоторых (национально озабоченных) средств массовой информации. Если нарисовать треугольник («пирамиду мнений») и разделить его на три горизонтальные части (когнитивный компонент наверху, чувственно-эмоциональный – посередине), то внизу окажется множество разрозненных, хаотичных, несовпадающих индивидуальных потребностей и интересов (очередь на получение квартиры, занятие вакантных должностей и пр.), еще не объединенных в единое общественное мнение.

В этот период нет национальной ограниченности (за национальность пока должность не дают и в президенты не выбирают). В силу оторванности друг от друга субъекта и объекта общественного мнения (пока еще в ходу идеология пролетарского интернационализма) непререкаемость суперстатуса «советского человека» не подвергается сомнению. Для перекрашивания общественного мнения в национальные тона нужны были кардинальные изменения на всех этажах «пирамиды мнений». По своему механизму (наступала эпоха «национальных движений») должно было произойти двойное (навстречу друг другу) движение: «изм» должен был захватить мысли многих людей и распространиться в массах, а масса должна была внутренне (молчаливо) поддержать идеологов нац«изма». Таким образом, с точки зрения рассматриваемого вопроса, первое движение («национальное движение») состояло в том, что начались процессы сдвига в ценностных ориентациях прежнего «советского» человека (вспомним известное клише того времени: «Так жить нельзя!» и т.д.).

1987-1989 гг. Национальный «изм» осознается, принимается, приживается. Причем происходит это через сопротивление «их» (лиц «некоренной национальности»), что еще больше укрепляет национальный «изм». Таким образом один из многих выступивших на повестку дня во время перестройки социальных вопросов (религиозный, социальный и т.д.) начинает выдвигаться на авансцену общественной жизни. Былой разрыв субъекта и объекта уменьшается: национальный «изм» сверху, а миллионы подсознательных желаний снизу двигаются навстречу друг другу, а вместе с этим «сдвигается» и меняется уже не только ментальная, но и вся социальная структура общества (она теперь все больше начинает рассматриваться через призму национальных интересов, что на практике означает: место и роль каждого человека отныне будет измеряться лишь одним признаком – национальной принадлежностью).[89] Национальный «изм» пообещал «своим» изменения в лучшую сторону, а «чужим», наоборот, в худшую. Естественно, с этого момента бывший единый советский народ должен был уже идти в разные стороны (как стали говорить публицисты, разбредаться по своим «национальным квартирам»).

Легализуясь, т.е. превращаясь в самостоятельное явление, нац«изм» становится прикрытием, с помощью которого легитимизируются индивидуальные подсознательные поползновения членов нации. Ранее разрозненные мечты, желания и т.п. «встречаются» посередине (на социально-психологическом уровне), где начинает действовать не логика, убеждение, идея (когнитивный уровень общественного мнения) и не индивидуальные желания (по большей части, подсознательные), а коллективная психология чувственно-эмоционального характера.

Происходит омассовление «изма»: нац«изм» проникает и распространяется в массах, вызывает преобразование массы: народная масса «задвигалась» (национальное движение) и постепенно из «массы» превращается в четко обозначенную большую социальную группу (нация), которая из номинальной (в условиях господства наднациональной идеологии пролетарского интернационализма) превращается в реальную и даже главенствующую общность в социальной структуре общества переходного периода. Налицо функция демассификации массового сознания – в смысле приоритетного выделения этнонациональных интересов перед интересами семьи, государства, конфессии и т.д. В этих условиях «нация» становится заглавной категорией мировоззрения, первенствующей ценностью, ведущим идеалом.

В это время сдвигается также и индивидуальный мир человека. К индивидуальным потребностям добавляется новые коллективные (национальный «изм»), т.е. происходит, с одной стороны, разрастание потребностной и мотивационной базы личности, с другой – ее сужение (из всех озабоченностей теперь людей начинает более всех других мучить «национальная» озабоченность). Базовые потребности (есть, пить и др.) не отменяются, но меняется механизм их удовлетворения (индивидуальный способ достижения искомых потребностей и интересов заменяется коллективным порывом: 1) удовлетворять, в первую очередь, ставшие главными «национальные» интересы и потребности, 2) удовлетворять индивидуальные потребности и интересы через посредство коллективных и др.). Происходит заметная «коллективизация» (омассовление) индивидуального сознания, чувств и поведения (когда на меня отовсюду «смотрит» национальный «изм» или какой-нибудь религиозный фундаментализм, я не могу выйти замуж за иностранца или иноверца).

Вспомним: общественное мнение всегда «вертится» в границах общественно значимых проблем. А любой «изм» произрастает только в борьбе с другими «измами» (в данном случае национализм contra официального пролетарского интернационализма), что делает жизнь людей тревожной, неопределенной и зацикливает внимание массы людей на одном единственном социальном вопросе (сначала надо, мол, решить национальный вопрос, а остальное все тогда само решится). Отсюда функции «изма» в отношении изменяемого общественного мнения: с одной стороны, он будоражит, зовет, беспокоит, с другой – успокаивает и обещает коллективную защиту.

Как уже отмечалось, когнитивный элемент (вершина «пирамиды мнений») и множество подсознательных желаний, основанных на первичных потребностях (основание «пирамиды мнений») образуют своеобразный каркас общественного мнения. В этом каркасе общественное мнение являет собой привычный всем феномен: оно стабильно, хотя и постоянно текуче (середина «пирамиды мнений»). При этом «нижние» конструкции (базовые потребности, практически одинаковые у всех людей) не меняются, поэтому для изменения каркаса общественного мнения, всегда требуется изменять «верхний» этаж, удерживающий всю конструкцию, т.е. идеологический компонент.

Как это происходит? Путем перетолковывания национального прошлого (был «Ад» для титульной нации), соответствующей интерпретации современности (надо пройти через фронты освобождения – «Чистилище») и внедрения в общественное мнение нового проекта будущего (ожидаемый «Рай» для всех представителей титульной нации). Происходит своеобразная коллективная ресоциализация, когда мнение многих людей меняется в одинаковую сторону (в сторону от Москвы – в эпоху «советских» национальных движений). Ведь любое национальное движение – это не просто «движение» (идей, ценностей, ориентиров, состава элиты, социальной структуры и др.), но и национально-освободительное движение. Последнее освобождает (в 1990-1991 гг. в бывшем советском Союзе) от прошлого, что предполагает обретение новых идеологических ориентиров как форм «освящения» новых способов удовлетворения многообразных потребностей и интересов.

Итак, функция любого «изма» как когнитивного компонента общественного мнения – объединять потребности и интересы определенной группы людей. Значит, «изм» по природе (не надо винить идеологов за их работу) абсолютен, т.е. включает мыслительный прием, который заключен в известной черте идеологии (выдавать частное за общее). Это обобщение сродни логическому процессу отвлечения от некоторых индивидуальных характеристик жизнедеятельности (индивидуальное «Я», семья, родственники, индивидуальные потребности) и выделения общего (нация, национальные интересы) и наделения этого общего самостоятельным и первенствующим значением. В результате «изм» возводит определенное понятие в центральную категорию. Например, для национализма «нация» есть ничто (у нации нет живых потребностей, в ней нет места индивидуальной истории, потребностям конкретной семьи и т.д.), которое одновременно есть все (средний человек не может проследить лавину своих родственников далее 3-4 поколений, а как член нации он почти бессмертен). Б. Андерсон подметил все это в интересной детали: у любого национализма самым главным символом является монумент и могила неизвестному солдату[90].

Зависимость общественного мнения от идеологии проявляется в такой черте данного социального явления, как манипулируемость. Начиная с работ У. Липпмана, в которых общественное мнение представляется исключительно как оперирование стереотипами, данный социальный феномен традиционно рассматривается как не вполне самостоятельное явление. Так, согласно выкладке Ф. Конверса, только идеологи обладают четко сформулированным мнением, тогда как абсолютное большинство людей отличаются непостоянством, недооформленностью и неаргументированностью своих мнений. Простых людей волнуют лишь те вопросы (причем, в основном, экономического порядка), которые непосредственно касаются их личной жизни. Многие другие известные исследователи выделяли непостоянство и иррациональность как природные черты общественного мнения. Для того чтобы представить развернутые и обоснованные ответы, общественное мнение должно опосредоваться мнениями идеологов.

Конечно, как было показано выше, влияние идеологов на общественное мнение весьма велико, но не всесильно. Это влияние имеет свои пределы, которые, в первую очередь (с точки зрения К. Маркса, М.Вебера и др.), определяются степенью соответствия исповедуемой идеологии коллективным потребностям и интересам больших групп людей, каждая из которых к тому же всегда находится ближе или дальше от авангардного места исторического действия. Надо также учесть тот важный момент, что идеология и идеологи представляют собой близкие, но вовсе не идентичные вещи. Идеологии являются структурным компонентом общественного мнения, но вместе с тем поле функционирования идеологий имеет гораздо более широкие границы, чем собственно общественное мнение.

Поиск по сайту: