Противодействие и содействие противника

При рассмотрении целей, достижению которых может способствовать военный анализ систем, были перечислены наши устремления от самых обширных до минимальных. При этом ничего не было сказано о целях противника и о его возможном противодействии достижению наших целей. Но, конечно, существенной чертой изучаемых нами проблем является то, что их всегда следует рассматривать как двусторонние. Перед противником стоят разнообразные цели, которые являются аналогами наших целей и иногда непосредственно вступают с ними в конфликт[57]. (К счастью для нас, он имеет также некоторые цели, общие с нашими, но их слишком мало для того, чтобы сделать легкой нашу проблему). Хотя это совершенно ясно в принципе, исследователи и лица, принимающие решения, часто забывали об этом.

Не так-то просто ввести в наши расчеты наличие противника таким образом, чтобы ему была приписана свобода противодействия, которой он фактически обладает, нашему стремлению к максимальной безопасности за его счет. Так, рассматривая активную оборону противника, которую должны подавить наши наступательные системы, принимаем ли мы во внимание средства, позволяющие использовать слабости, свойственные этим системам? В большинстве исследований, которые приходилось видеть автору (был ли это специальный анализ систем или штабные разработки), это не имело места.

Например, проведенные в начале пятидесятых годов исследования не учитывали, что противник может перестроить свой оборонный бюджет так, чтобы выделить больше средств на системы ПВО объектов для ведения борьбы с нашими системами, более уязвимыми для ПВО объекта, чем для средств ПВО зоны. Это было плохо. Но во многих исследованиях средства нападения противника вообще остались без внимания. Так, учитывались боевые потери в воздухе и совершенно не рассматривалась возможность потерь сил нападения на земле. Такая неполнота исследования не была, конечно, ни в коем случае тривиальной. Влияние потерь наземных сил при анализе стратегических бомбардировок часто первенствовало над влиянием потерь сил в воздухе. Аналитически-опытный метод исследования потерь сил на земле, хотя бы и самый грубый, в общем очень важен. Следует подчеркнуть экспериментальный метод, поскольку в свое время был проведен ряд исследований стратегических бомбардировочных систем, в которых сравнение проводилось только по признаку затрат на защиту стратегических баз. Превосходство избранной системы над отвергнутой определялось затратами на оборонительные мероприятия и бывало с этой точки зрения весьма значительным. Однако, к сожалению, эти затраты были назначены произвольно, а не получены в результате анализа. Когда эти произвольные допущения закладывались в весьма совершенную модель, вряд ли выполнялось названное выше требование аналитического и экспериментального учета воздействия наступательных средств противника. Наконец, даже сейчас, когда при исследовании наземных потерь используются гипотетические количественные оценки, по-прежнему редко можно найти экспериментальное исследование взаимодействия между нападением с земли и подавлением обороны и еще реже исследование взаимодействия всей последовательности операций, включая управление и контроль с обеих сторон. Простые модели ракетных поединков, которыми изобилует популярная литература по стратегии, редко имеют какую-то экспериментальную основу.

Ч. Хитч упомянул о возможностях использования для учета реакции противника таких средств, как военные игры и теория игр. Так же, как и он, автор сдержанно относится к современному использованию теории игр и самих военных игр [58]_.

Теория игр, подчеркнул Хитч, полезна как общая схема, но путь от ее теорем до любой сложной проблемы выбора, к которой можно было бы применить эти теоремы, является долгим. Игры могут быть полезной составной частью исследования систем. Здесь следовало бы подчеркнуть, что крайне важно учитывать реакции противника, но что это не обязательно делать в рамках формальной игры с ее аппаратом строгих правил, определяющих допустимые ходы и выигрыш в каждой партии. Например, сотрудники корпорации РЭНД, анализируя возможные схемы размещения альтер­нативных оборонительных систем, обычно рассматривают некоторую оборонительную тактику и затем пытаются представить себе средства, при помощи которых противник лучше всего сможет противодействовать этой тактике; затем они рассматривают другую тактику и изучают для нее возможные меры противодействия, и т. д.

При таком подходе каждый рассчитанный вариант является результатом обширного исследования не только нашей тактики, но и ответных реакций противника. Подгонка оптимальных мер противодействия противника к нашему выбору была также важной частью проведенных корпорацией РЭНД исследований схем размещения авиационных баз. Этот тип исследования служит одним из видов «минимаксного» анализа. То же самое согласование действий и противодействий должно иметь место при разработке и оценке двусторонних соглашений о контроле над вооружением, соблюдение которых не должно приниматься на веру. Подобные попытки учета действий противника, предполагающие возможность его максимального удара по нашим силам и последующее определение структуры наших сил, способных эффективно выполнить свою задачу при оптимальных действиях противника, обычно говорят нам больше, чем формальная игра. В игре слишком часто истинный вопрос заключается в правилах игры, но игроки обычно сосредоточивают всю свою изобретательность на том, как обратить эти правила в свою пользу[59].

Иногда говорят, что те, кто занимается разработкой стратегии и анализом систем, должны считать (или, во всяком случае, считают), что приготовления к войнам и сами войны ведутся обеими сторонами наиболее рациональным образом. Подобное утверждение выглядит достаточно наивным, да таким оно и является в действительности. Главы государств и командующие вооруженными силами, как и все люди, не всегда имеют самые разумные намерения. Они не являются строго рациональными существами, да и если бы и являлись, то их намерения неизбежно были бы искажены при передаче по бюрократическим каналам, по которым поступает к руководителям информация и передаются их решения. И конечно, в природе конфликтных систем нет ничего, заставляющего предполагать, что противник всегда действует разумно. Честная оценка нашей собственной истории и истории наших союзников, не говоря уже о том, что нам известно об истории и системах противника, явно свидетельствует о высокой вероятности неразумных действий.

Тем не менее возможности разумного поведения играют большую, если не исключительную роль в анализе систем. Если люди и не являются всегда разумными созданиями, то они единственные создания, которые иногда поступают разумно.

Противник действует так, чтобы исполнить собственные намерения, и, поступая так, вредит нашим намерениям. Во времена Пирл-Харбора, например, мы оставили северный подступ к Гавайским островам неприкрытым морской или воздушной разведкой. Японцы получили возможность атаковать окружным путем, используя эти подходы, что они и сделали[60]. При этом мы предполагали, что дальность действия японских самолетов недостаточна для нападения на Филиппины с Тайваня. Мы были правы. Но мы предполагали также, что такое положение не изменится, и в этом мы ошиблись. Японцы также произвели расчеты и, изменив оборудование и обучение летчиков, расширили дальность действия своих самолетов так, что они стали способными выполнить эту задачу[61]. Можно привести много аналогичных примеров, в которых одна воюющая сторона строила свои предположения, основываясь на желаниях, чтобы противник не использовал ее слабости.

Другой пример из времен второй мировой войны касается случая, когда предположение о том, что немцы будут действовать разумно, помогло англичанам разработать меры противодействия. Во время битвы за Англию англичане обнаружили, что немецкие бомбардировщики совершают полет по радиолучу; это была система, известная под названием Knickabein. Англичане могли засечь этот луч при условии, что им предварительно известно место, на которое будет совершено нападение. Они рассудили, что заводы фирмы Роллс-Ройс в Дерби, где было сосредоточено производство почти всех английских авиадвигателей, должны быть наиболее привлекательным объектом для нападения немцев и поэтому они обязательно атакуют их. Немцы так и сделали и были засечены. Короче говоря, противники иногда действуют наилучшим для себя образом. Не считаться с этим иногда гибельно; признать это иногда очень полезно.

С другой стороны, при сильно разветвленном и сложном механизме Министерства обороны США и при широких возможностях создания новой военной техники в наши дни неизбежны многочисленные нерациональные действия. Доктрины и взгляды на проблемы меняются медленно, и, даже когда они меняются, влияние этого изменения на текущие силы не бывает ни скорым, ни полным; для этого необходим длительный период исследований и разработок сложной техники. История разработки В-36 показывает, насколько длительным бывает путь от первоначального проекта до его реализаций и как много случайностей встречается на этом пути. Силы, которыми располагают, будут, вероятно, в значительной части состоять из систем оружия, избранных в расчете на обстоятельства, которые не осуществились, и на основании случайных и ошибочных предположений о будущем. Итак, мы можем ожидать, что наличное вооружение не будет полностью соответствовать задачам вооруженных сил. Но как велико будет это несоответствие? Одни недостатки могут быть устранены быстрее, чем другие. Изменение методов операций может, например, идти быстрее, чем изменение техники. Поэтому, возможно, будет более рискованным рассчитывать, что в ближайшем будущем сохра­нятся нерациональные особенности техники и стратегии противника, чем полагать, что структуре его сил свойственна устойчивость или медленные изменения.

Как анализ систем позволяет учитывать неопределенности в оценке возможностей и намерений противника? Мы видели, что один путь, позволяющий обойти проблему, связанную с учетом действий противника, состоит в том, чтобы ограничить рассмотрение только некоторыми вполне определенными структурами оборонительных и наступательных сил, которые не могут изменяться в зави­симости от избранной нами стратегии, безусловно, известной противнику. При сравнении альтернативных систем в этих условиях предпочтение, по крайней мере, бессознательное, будет отдаваться системам, имеющим лучшие данные, чем те, к которым эти вполне определенные силы противника могли бы оказать противодействие. В результате проблема столкновения с противником становится чересчур облегченной. Мы предполагаем, что для истребителей противника установлен некоторый фиксированный боевой потолок, и затем проектируем свои бомбардировщики так, чтобы они могли летать чуть выше. Или мы устанавливаем некоторый конкретный предел дальности действия местной ПВО противника и затем начинаем разрабатывать систему для бомбометания на больших расстояниях.

Какими могут быть альтернативные методы? Следует ли предположить, что противник может действовать без всяких ограничений? Тогда анализ был бы прост - проблема была бы неразрешимой. Если наши ресурсы ограничены, а у противника нет, то результат не потребует сложных расчетов. Вряд ли мы также что-либо выиграем, предположив, что у нас есть абсолютное оборонительное оружие против гипотетического абсолютного наступательного оружия противника. Однако в подобных попытках освободить противника от всяких ограничений есть зерно истины. Мы имеем в виду, что помимо изучения проблемы при некоторых обоснованных ограничениях желательно определить, при каком уровне возможностей противника наша стратегия потерпит крах. Чтобы наши рассуждения не отрывались от реальности, важно определить границы возможного объема используемых ресурсов. С другой стороны, мы должны воздать «дьяволу дьяволово» и позволить противнику свободу маневрирования ресурсами в пределах реальных ограничений, справедливых для рассматриваемого периода времени. Это означает применительно к про­блеме разработки новой техники, что в реальных условиях существует немного ограничений ресурсов, которые можно было бы уверенно считать неизменными в пределах длительного срока (хотя бы среди них были и такие, с учетом которых мы были бы намерены действовать).

Недостатки большинства моделей боевых потерь сил воздухе, служивших для ответа на вопросы разработок вооружения, состояли в том, что они рассматривали вопросы разработок аналогично вопросам закупок и использования систем. Например, каждый из нескольких наступательных летательных аппаратов можно охарактеризовать сочетанием величин, определяющих скорость, высоту, полезную нагрузку, точность и т. д. Каждому из них противодействует одна и та же система ПВО, схема которой по размещению и боевому применению считается постоянной. Очевидно, однако, что подобная модель недостаточна даже для рассмотрения альтернатив при закупках и применении вооружения, поскольку в ней не учитываются существенные возможности действий, которыми располагает противник и мы сами. Ибо даже когда мы закупаем уже разработанный образец, мы неизбежно обнаруживаем, что изменения уровня техники за время его эксплуатации открывают возможность его дальнейшего совершенствования. Так, на самолете В-36 были установлены реактивные двигатели. Модели, подобные рассмотренной выше, не позволяют учитывать реальной свободы действий, которой располагают обе стороны.

Рассматривая проблемы разработок вооружения, мы не можем считать технические характеристики образца неизменными. Нам необходима методика, позволяющая определить требования к характеристикам, которые будут давать цель действиям конструктора. Как можно сделать это? Одним из таких методов может служить проверка каждой системы, обладающей заданной совокупностью рабочих характеристик на противодействие противника, который, располагая доступной ему информацией, будет, с учетом ограничения ресурсов, стремиться использовать слабости испытываемой системы. Ясно, конечно, что сложность проблемы, заключающейся в оптимальном или хотя бы просто удовлетворительном согласовании стратегии противника с нашей стратегией, возрастает, когда мы рассматриваем более отдаленные во времени стратегии. Мы должны рассмотреть не только отдельные воздушные сражения между конкретными бомбардировщиками и конкретными истребителями, но и самые многочисленные разновидности сражений между наступательными аппаратами различных типов и различными сочетаниями систем ПВО объектов и ПВО зоны при разнообразных вариантах распределения ресурсов как нами, так и противником между оборонительными и наступательными системами.

Итак, один путь разрешения проблемы неопределенности в оценке возможностей и намерений противника состоит в том, чтобы полагать, что в пределах правдоподобных ограничений объемов ресурсов, информации и сроков он будет наилучшим для противника и наихудшим для нас. По-видимому, это не единственный вид стратегии противника, который следует рассматривать. Требуют исследования также и некоторые неоптимальные стратегии. Заметим, что анализ неоптимальных стратегий бывает даже более сложным, чем анализ оптимальных. Если рассуждения исследователя разумны, то оптимальная стратегия может оказаться единственной; но очевидно, что всегда существует много менее удовлетворительных стратегий. Какую из них следует рассмотреть?

По крайней мере, одна из них заслуживает пристального внимания. Стратегию этого типа можно назвать «инертной» - это такая стратегия, при которой противник, несмотря на изменения обстоятельств, и в частности вашей собственной стратегии, продолжает действовать так же, как он действовал ранее. Бюрократический аппарат обладает большой инертностью, и было бы большой ошибкой недооценивать это обстоятельство. Например, обе великие державы в пятидесятые годы проводили совершенно неверную политику создания баз. Выше указывалось, что было бы неразумно основываться только на предположении, что действия противника будут глупыми или неэффективными. Но большой ошибкой было бы игнорировать эту возможность и оказаться не в состоянии использовать упущения противника. Когда вы работаете над проблемой ограничения ущерба, наносимого городам в случае нападения, эта проблема очень трудна, если противник действует разумно, но вы можете избрать решение, которое позволит одновременно обеспечить приемлемую результативность обороны в случае хорошо спланированных действий и высокую результативность, если противник будет упорно придерживаться старого. Инертная стратегия важна как рубеж достигнутого уровня развития, но она не обеспечивает высокой эффективности действий. Для большей надежности Достижения положительного результата необходимо предполагать стратегию противника совершенной и использовать ее, отрабатывая противодействие по принципу «минимакса».

В приведенном примере мы рассматривали противника в привычной роли, когда он находится в конфликте с нами. Далее мы рассмотрим некоторые случаи, когда его интересы совпадают с нашими; в его интересах может быть не начинать нечто такое, в чем обе стороны могут понести пятидесятимиллионные или еще большие потери. Только потому, что у противника есть с нами подобные общие стремления, сдерживание может оказаться успешным. Это вновь приводит нас к рассмотрению мер сдерживания.

Поиск по сайту: