МОДЕЛЬ СВЯЗИ ВРАЧА И ПАЦИЕНТА

Хорошая модель всегда помогает в работе. В этом я убедился, работая с доктором Цви Карни (биофизиком) над моделью, объяс­няющей краниосакральную систему.

Итак, перед нами стоит вопрос, что происходит, когда мануаль­ный терапевт, он же краниосакральный терапевт, он же глобальный терапевт работает с пациентом. Предложенная модель довольно проста. (Она имеет некоторые недостатки, но помогает ответить на постав­ленный вопрос и, следовательно, отвечает заданной цели. Возможно, модель спорна, противоречива, но вызывает желание эксперименти­ровать. Стало быть, она служит еще одной важной цели. Я убежден в пользе данной модели отчасти потому, что она заставляет задуматься, и отчасти потому, что она работает. Во мне нет авторских амбиций.)

Модель представлена на рисунке V-2. Думаю, все согласятся с тем, что главной задачей терапевтического процесса является развитие прочной связи между сознанием пациента и его неосознаваемым. В нашем понимании неосознаваемое относится ко всему, что недоступно нашему сознанию без специального подхода. Неосознаваемое может включать любую часть нашего «я» — от высшей личности до самого нижнего подсознания, о котором мы не подозреваем. Понятие «неосоз­наваемое» не входит в иерархию, присутствующую во многих духовно-психологических моделях.

Умения и навыки врача во многом определяются контактом между его сознанием и неосознаваемым. То есть, насколько легко информация от неосознаваемого попадает в сознание врача. Далее, в какой степени сознательное намерение врача передается, принимается и выполняется его неосознаваемым. Наконец, существуют связи и сообщения между различными уровнями сознания и руками, телом, эмоциями, душев­ным состоянием и сознанием врача.

Рисунок V-2. Этапы установления связи пациента с саморазвитием. Задача терапии

Эта связь представлена стрелкой, идущей в обоих направлениях под номером 1 на рисунке V-2. Данное соединение может (с большой степенью вероятности) изменяться во время сеанса, но оно должно присутствовать изначально. Для большинства остеопатов первое прикос­новение служит первым знакомством с пациентом.

Намеренное прикосновение обозначено цифрой 2, потому что опыт­ный врач, как правило, устанавливает соединение 1 еще до начала сеанса. Некоторые врачи получают информацию о пациенте при первом взгляде и обмене любезностями. Но допустим, что настоящая работа начинается с первым намеренным прикосновением (номер 2 в нашей модели).

«Намеренность» означает, что врач сознательно или бессознательно дает себе указание, что сеанс начался, и «пора браться за работу». Эта информация через руки проходит в неосознаваемое. Отдельные сведения или вся информация поступают для рассмотрения в сознание врача. Намеренное прикосновение является также сообщением для пациента: «Я пришел тебе помочь. Я не буду осуждать тебя, а попытаюсь наполнить тебя энергией, состраданием, силой, мужеством и всем, чего у тебя нет». Одним словом, как терапевт вы находитесь здесь ради пациента. Об этом ему сообщают ваши руки.

Такой двусторонний обмен информацией возникает между неосоз­наваемыми и врача, и пациента практически сразу после первого наме­ренного прикосновения. Поэтому ваше намерение мгновенно проникает в неосознаваемое пациента. Убедитесь, что ваша голова находится в правильном положении для терапевтического воздействия. В противном случае могут сработать защитные механизмы, которые впоследствии будет трудно преодолеть.

Если доступ неосознаваемого к вашему сознанию открыт, информа­ция от неосознаваемого пациента немедленно начнет поступать в ваше неосознаваемое, а оттуда — в сознание. При этом нужно следить за своими мыслями и изменять их для обеспечения комфорта и спокойствия пациента.

Вы можете запрограммировать своих пациентов на исцеление. Им не нужно знать об этом. Через прикосновение и связь неосознаваемого и сознания вам сообщаются страх, чувство обиды или вины, гнев, радость и оптимизм пациента. (Вы можете не произносить ни слова или обсуждать погоду, баскетбольный матч, телепередачу или что угодно.) Во время процесса исследования вы не просто ощущаете напряжение тканей тела. Через прикосновение происходит осязание неосознаваемого эмоциональ­ного настроя пациента. С помощью прикосновения можно почувствовать его физические ощущения и воспоминания. Связь между вашим сознанием и неосознаваемым открывает доступ к неограниченной информации.

Стрелка под номером 3 на нашей модели представляет осмысленную вербальную коммуникацию между сознанием пациента и врача. При пра­вильном использовании детектор значимости¹⁹ укажет темы, имеющие ключевое значение для дальнейшей работы.

¹⁹ Детектор значимости — внезапная остановка краниосакрального ритма. Это указывает врачу на значимость слова, мысли или положения тела пациента. Смотри также «CranioSacral Therapy II, Beyond the Dura», стр. 216.

Прикасаясь к пациенту и беседуя с ним, мы подбираемся к его сознанию через неосознаваемое. Одновременно наши слова через сознание пациента переходят в его неосознаваемое. Таким образом, мы начинаем соединительную работу' с обоих концов, образуя перекрытия для образо­вания связи номер 4 в нашей модели.

В ходе совместной работы мы в большинстве случаев улавливаем образы из неосознаваемого пациента/клиента. Можно обсуждать эти возникающие образы. Довольно скоро можно напрямую вступать в разговор с образами. При установлении диалога следует помнить, что вы как врач общаетесь с определенным уровнем неосознаваемого пациента. По мере налаживания диалога с образами вы приближаетесь к цели терапевтического содействия. Пациент открывает в себе новые возможности и осознает свой потенциал самоисцеления.

Бывает, что информация от неосознаваемого пациента попадает прямо в сознание врача. Это похоже на состояние глубокого гипноза, и, возможно, так оно и есть (хотя порой кажется, что происходит образование канала).

Иногда это происходит, когда неосознаваемое пациента (в со­стоянии глубокой релаксации) или проводник (в случае образования канала) не чувствует, что пациент готов принять предложенную инфор­мацию. В таких случаях я всегда предупреждаю пациентов, когда они возвращаются в обычное состояние, что они могут вспомнить или не вспомнить происходящее во время сеанса. Право выбора остается за ними.

Кроме того, я обсуждаю с неосознаваемым или проводником па­циента, что из полученной информации можно передать пациенту, когда он выйдет из состояния глубокой релаксации. Мне кажется, что нужно обязательно (практически во всех случаях) сообщать пациенту содержание сеанса. Я обсуждаю это с неосознаваемым или проводником, разъясняя ту пользу, которую получает пациент. Я предпочитаю задавать вопрос «когда», а не «если». Получив согласие, я аккуратно подвожу пациента к восприятию информации.

Не торопитесь. В свое время я получил два урока, которые пока­зали, насколько важно подготовить сознание к восприятию содержания своего неосознаваемого. Расскажу об этом подробнее.

РАСЧЕТ ВРЕМЕНИ

Рассмотрим сначала случай с молодым человеком, который обратился ко мне в 1965 году. Он хотел добиться снижения веса с помощью гипноза. Я участвовал в местной телепередаче, в которой обсуждалось применение гипноза в анестезии, для изменении характера и получения доступа к скрытой информации, воспоминаниям, чувст­вам. Майкл, как звали моего 24-летнего посетителя, видел эту переда­чу. Он был ростом 175 см и весил около 145 кг. Майкл сказал, что уже в восьмом классе весил больше 90 кг, и сколько себя помнил, не мог отказаться от калорийной пищи. Он перепробовал все возможные диеты, но выдерживал не более 5-10 дней. Таблетки, подавляющие аппетит, разрешенные в то время, так взвинчивали его нервы, что он был вынужден отказаться от их приема. Майкл хотел с помощью гипнорегрессии выяснить психоэмоциональные причины такого аппетита. (Алкогольные напитки он не употреблял).

Гипноз прекрасно подействовал на Майкла, и на первом же сеансе он погрузился в глубокий транс. Я начал обсуждать с ним причины, побуждающие избавиться от лишнего веса. Майкл рассказал, что избы­точный вес был его защитой. Я спросил, желает ли он узнать перво­причину этой защиты, и расскажет ли о ней мне. Неосознаваемое Майкла дало свое согласие, и мы начали погружаться в его прошлое.

Сначала я попросил Майкла вспомнить период, когда он еще не набрал лишний вес. Молодой человек мысленно оказался в четвертом классе. Он стоял на школьной сцене и принимал участие в состязании на грамотность. Майкл вспомнил слова конкурса и произнес их по буквам. Он рассказал, что слева от него стояла девочка, с которой он соревновался. Она неправильно написала слово, и он ей сочувствовал. Но сочувствие длилось недолго. Он правильно записал свое слово и выиграл соревнование. Он победил! Вот здорово! Но затем произошло что-то ужасное. Учитель дисквалифицировал Майкла, когда после кон­курса он достал из кармана бумажку, на которой были записаны слова из задания. Его обвинили в списывании. Майкл заверял, что делал задание самостоятельно, а на бумажке записывал слова при подготовке к соревнованию. Это не помогло, и победа досталась другому.

После занятий мальчик пошел к бабушке, ему было стыдно идти домой. Бабушка поверила Майклу, налила ему молока, накормила печеньем и тортом с мороженым. Она успокоила ребенка и обещала его защитить. Каким-то образом мальчик связал между собой еду, которой накормила его бабушка, и защиту от неудач в жизни. С того дня он начал поглощать огромное количество калорийной пищи.

Я медленно выводил Майкла из транса, говоря при этом, что на следующем сеансе он погрузится в глубокий сон, и мы сможем снова побеседовать с его подсознанием. (В то время я использовал термин «подсознание».) Я также сказал, что, очнувшись, он почувствует себя хорошо. Затем я сообщил, что он вспомнит только то, что может принять, а остальное останется в его неосознаваемом. Проснувшись, Майкл не помнил ничего. Он прекрасно себя чувствовал, задал мне несколько безобидных вопросов и ушел.

Мы встречались еще три раза, и на каждом сеансе мы вспоминали происшествие на соревновании по грамотности как первопричину для поиска защиты, его бабушку, повлиявшую на чрезмерное употребление калорийной пищи, и последующее ожирение как способ защиты от жестокости окружающего мира. (В то время я был неопытен, не умел применять технику снятия комплекса — еще более тонкий способ решения таких проблем.) На очередном сеансе (всего их было четыре) он вспоминал соревнование по грамотности, потом задавал вопросы. Было совершенно ясно, что он не знал о том, что произошло. Я не знал, как подготовить Майкла к восприятию сведений, которые имели огромное значение для его лечения.

После пятого сеанса он снова заявил, что ничего не помнит. Тогда я рассказал ему о том, что узнал на предыдущих сеансах. Майкл не поверил ни единому слову. Мы немного поговорили об этом. Через несколько минут он в панике выбежал из приемной. Больше он к нам не возвращался.

Я причинил ему боль. Этот случай служит примером того, как не надо помогать пациенту узнавать действительность. Я не почувст­вовал потребности и страхи Майкла. (Тогда я даже не подозревал о существовании такого понятия, как краниосакральная система.) Я просто занимался «ремонтом» людей, и скорей всего «отремонтировал» Майкла. Хочется искренне поблагодарить его, потому что я никогда не забуду его урок. Этот урок приобретает все большее значение с каждым годом. Теперь я понимаю, какая работа может потребоваться для подготовки сознания пациента.

Обратимся еще к одному случаю, который многому меня научил. Это произошло в 1966 году. Я все еще размышлял о том, что произошло с Майклом. Он словно сквозь землю провалился. Я дал слово никогда не спешить и не навязывать действительность силой.

Рита была матерью четверых детей, школьников. Она была замужем за инженером, который время от времени выходил на работу. Рита рабо­тала исполнительным секретарем президента местного банка. Она счита­лась хорошим работником, но на жаловании это никак не отражалось.

Рита обратилась ко мне из-за сильных непрекращающихся болей в голове, шее, верхней части грудной клетки, в плечах и руках. Нем­ного реже она испытывала острую боль в нижней части спины и крестце. Хирург, к которому она обращалась, не понимал, что еще можно удалить. Он уже трижды делал ей операцию, но боли не проходили. К этому времени у меня была репутация врача, который устраняет боль с помощью гипноза, триггерной инъекции, мануальной терапии и тому подобного. Кроме этого я занимался общей медициной и выполнял легкие операции. Возможно, Рита стала обузой для хирурга и напоминанием о неудачном лечении. Он знал, что я был молод, энергичен и увлечен работой, поэтому направил пациентку ко мне.

Рита много претерпела в жизни. Ей удалили варикозные вены, после рождения четвертого малыша она прошла стерилизацию. Все дети родились вагинальным путем с применением широкой эпизиотомии. Перед стерилизацией ей зашили промежность и подвесили моче- вой пузырь. После этого был удален желчный пузырь. Вышеупомя­нутый хирург удалил диски между третьим и четвертым, а также между четвертым и пятым поясничными позвонками в ходе двух операций. Затем он неудачно пытался снять компрессию корешка нерва в нижнем шейном отделе.

Дети отнимали силы и время, не оказывая матери должного уважения. Муж периодически оскорблял ее и физически, и эмоцио­нально. Начальник на работе постоянно нагружал женщину дополни­тельной работой.

Сегодня эта история рассказала бы мне о человеческой потребности в самоистязании. Но тогда я просто посочувствовал женщине. Я вы­слушал ее, осмотрел и вслух пообещал докопаться до корней этой проблемы. Мы с Ритой договорились сделать все возможное и не отсту­пать, куда бы нас ни завел этот путь. (В то время такое поведение считалось непрофессиональным.) Я назначил сеансы два раза в неделю.

Мы начали с триггерной инъекции и мануальной терапии. Первый сеанс привел к облегчению боли на несколько дней. Потом боль немного изменилась и стала острее. Не вдаваясь в подробности, скажу, что 10 триггерных инъекций и сеансов мануальной терапии нисколько не помогли. Вспоминаю наш последний сеанс с триггерной инъекцией. Боль перемещалась с одного места на другое в верхней части спины, грудной клетке, шее, плечах и руках, пока я делал инъекции. Каза­лось, что боль убегает от них. В тот вечер я провел 18 триггерных инъекций, поставив личный рекорд. Мы решили не сдаваться.

Понятно, что такой подход не принес ожидаемого результата. После того сеанса боль заметно усилилась. С горьким чувством пора­жения я понял, что триггерные инъекции здесь не помогут. Нужно было обдумать дальнейшие действия. Тем временем Рита перестала спать из-за непрекращающихся болей. Я предложил ей научиться самогипнозу, чтобы немного уменьшить боль и отдыхать ночью.

После нескольких сеансов (во время обучения самогипнозу) Рита внезапно вошла в состояние глубокого транса. Сегодня я объясняю это тем, что ее неосознаваемое проверило меня и сделало вывод, что хоть я и не лучший вариант, но по крайней мере искренне желаю по­мочь. В тот момент я решил установить причину боли с помощью гипнорегрессии. Практически сразу же Рита вернулась в воспоминаниях к пятилетнему возрасту, затем к четырех-, трех-, двухлетнему, годо­валому. Становясь все младше, она теряла способность говорить, опускаясь на довербальный уровень. Я предложил, чтобы она правой рукой записывала ответы на мои вопросы, сохраняя взрослые качества несмотря на переход в младший возраст. Рита смогла это делать. Находясь в состоянии годовалого ребенка, она сообщила, что причина боли уже известна. Эти сведения она записала правой рукой в блокноте для стенографии.

Я попросил ее вернуться в то время, когда возникла причина, вызывающая боль. Это был утомительный процесс, потому что жен­щина говорила невнятно, и ей приходилось записывать свои слова. В тот период я еще не знал, что мог попросить ее подняться к потолку и описать происходящее глазами «свидетеля». После множества вопросов и стольких же медленно записываемых ответов (люди в этом состоянии пишут довольно медленно) Рита спустилась в период, когда ей было два дня. Мать родила девочку дома, и малышку положили в колыбель. В комнате находились мать и бабушка девочки по материнской линии. Бабушка упрекала мать за роды в таком возрасте. На момент рождения Риты ей было 42 года. Девочка была младшей из восьми детей. Бабушка тогда сказала матери: «Рите не следовало появляться на свет. Это слишком тяжело для тебя». Еще бабушка сказала, что Рита никогда не будет здоровой.

Тяжкое бремя вины и безнадежности легло на девочку после этого разговора. Никогда не забуду, что написала Рита в ответ на мой вопрос об ее отношении к этому эпизоду: «Если уж я должна была родиться, если мне нужно жить, то по крайней мере, я должна быть слабой и страдать всю жизнь».

Когда Рита вышла из транса, я осторожно поинтересовался, может ли она прочитать записанное на бумаге. Она не смогла и просила это сделать меня. Я притворился, что тоже не могу, и она приняла мое объяснение, не задавая лишних вопросов, потому что хотела мне верить.

Через три дня мы повторили путешествие в прошлое, к колыбели, и женщина вновь услышала разговор мамы с бабушкой. Рита снова описала свое отношение к беседе. На этот раз я был мудрее и сказал, что она была не виновата в наступлении беременности. Я рассказал, что роды протекали без осложнений. Может быть, заявил я, бабушка имела в виду что-то другое, просто наблюдение было некорректным. Не знаю, смог ли я убедить пациентку. Когда я произносил свою речь, Рита по-прежнему оставалась двухдневным младенцем. И снова по ходу ее возвращения в реальный мир я сказал, что не обязательно осмысливать то, к чему она еще не готова. Я был предельно осторожен и не торопился познакомить женщину с полученной информацией. (Неудачный опыт с Майклом заставлял меня не повторять старых ошибок.) Рита снова не смогла прочитать свои записи.

Спустя четыре дня мы снова встретились. Рита быстро вошла в состояние транса. Я попросил женщину отправиться в тот период, когда она уверовала в невозможность жить без боли. Бабушкины слова, обращенные к матери пациентки, прозвучали в третий раз. Я снова повторил, что Рита не виновата в наступлении беременности и т. д. Потом я интуитивно вернул женщину во взрослое состояние, оставляя ее в состоянии глубокого транса. В таком состоянии мы обсудили сложившуюся ситуацию. Рита признала, что не может всю жизнь мучиться от болей из-за бабушкиных слов, брошенных в сердцах. Мы решили, что после выхода из транса Рита сможет принять эту информацию. Я вернул женщину в нормальное состояние. Теперь она могла прочитать свои заметки. (К этому времени было уже три одинаковые записи.) Рита просто спросила, неужели она могла так запрограммировать себя. Я ответил, что это вполне возможно.

Как ни странно, но с того момента все боли исчезли. Рита разве­лась с мужем, уволилась с работы и открыла собственное агентство по продаже недвижимости вместе с человеком, который впоследствии стал ее мужем.

Рита была для меня прекрасным учителем, я буду вечно ей благодарен. Оглядываясь назад на этот случай, я прихожу к выводу, что ее неосознаваемое и мое соединились раньше, чем установилась связь между моим собственным сознанием и неосознаваемым. Почему я так считаю? Тому есть несколько причин. Боль женщины усиливалась, когда я делал триггерные инъекции. Мы договорились добиться успеха, чего бы это ни стоило. (Я никогда прежде этого не делал.) Интуитивно я посоветовал применять гипноз для сна и контроля боли. Рита впала в глубокий транс, и мне пришлось работать с новорожденной. Я совер­шенно не знал, что делать, но думаю, Ритино неосознаваемое руководило моими действиями. Тогда я действовал интуитивно, не раздумывая.

Если бы я тогда был мягче с Майклом или дал ему больше времени, он бы понял причину своей полноты. Я действовал слишком жестко. Остается молиться, чтобы он когда-нибудь связался со своим неосоз­наваемым и смог принять то, что ему откроется. Риту я слушал гораздо внимательнее, хотя и не осознавал этого. И результат был достигнут. Время и чуткость имеют решающее значение. То, что неприемлемо в данный момент, может прекрасно заработать спустя час.

Следует обратить внимание еще на один момент. Нужно, чтобы пациент сам обнаружил корень своих проблем, сколько бы времени на это ни ушло. Ни в коем случае нельзя рассказывать ему то, что для вас совершенно очевидно. Помогите пациенту самому прийти к пони­манию сути, не подсказывайте ответ. Покажите источник воды, но напиться из него он должен сам.

ОТНОШЕНИЕ

Мы уже немного говорили об отношении, но прежде чем пере­ходить к следующей теме, хочется еще раз остановиться на этом вопросе. Я совершенно убежден, что отношения пациента с врачом в значительной степени влияют на результат терапевтического сеанса. Неосознаваемая связь передает вам отношение пациента, так же как ваше отношение сообщается ему.

Не забывайте об этом. Не думайте, что положительное отношение можно имитировать. Наше отношение, попадая в неосознаваемое па­циента, не обязательно поднимается на уровень сознания. Отрица­тельное отношение может вызвать чувство беспокойства или сомнения, чего-то неопределенного. Может возникнуть необъяснимая неприязнь к человеку или чувство напрасной траты времени. Бывает, появляется желание выйти из кабинета.

Когда вы как врач ощущаете негативное отношение, которое может отразиться на ваших совместных с пациентом усилиях, нужно опре­делить, кому принадлежит это отношение: вам или пациенту. Это не представляет большого труда. Представьте, что ваше намеренное при­косновение открыло сообщение между вашим неосознаваемым и неосознаваемым пациента. С помощью внутренней энергии можно создать барьер, чтобы определить, кому принадлежит негативное отношение. Можно приостановить сообщение в обоих направлениях. Можно закрыть поступление сообщений от вас пациенту или наоборот. Кроме того, можно закрыть поступление сообщений пациента на определенном участке вашего тела и выборочно разрешить доступ к вам определенных эмоций пациента. С этими инструментами и приемами потребуется немного творческих усилий, чтобы обнаружить источник (или источники) тормозящих/разрушающих отношений. Если при блокировке поступления сообщений от пациента негативное отношение исчезает, значит оно, скорей всего, принадлежит пациенту. Если при блокировке поступления ваших сообщений пациенту отношение остается, то оно, по всей видимости, ваше и сообщает об этом вашему сознанию. Если при полной блокировке сообщений между вами и пациентом отношение исчезает, оно принадлежит пациенту, а если не исчезает — вам.

Как поступить, если вы видите, что ваше отношение препятствует продуктивному терапевтическому сеансу? Лучше всего, конечно, изменить свое отношение. Оно может быть связано с конкретным па­циентом, но может быть и не связано с ним. Возможно, это часть ваших личных эмоций и переживаний, от которых вы не смогли отключиться. Нужно сосредоточиться, очистить себя и удалить нежелательные элементы из лечебного процесса. Может быть, внешность, поведение, энергия пациента или еще что-то вызывают у вас неприятные воспоминания. В таком случае нужно осознать это и попытаться удалить воспоминания из памяти. Самое главное здесь — осознание.

Сеанс можно прервать независимо от причины негативного отно­шения, потому что вы не готовы к работе в данный момент. Однако это довольно непрактично. Несколько необдуманных остановок сеанса могут создать о вас впечатление как о недисциплинированном, идущем на поводу у своих желаний, неопытном специалисте. Дурная репута­ция быстро распространяется в округе и может за короткий срок положить конец карьере врача.

Вместо прерывания сеанса я предлагаю извиниться перед пациентом, выйти на время из комнаты, сосредоточиться и избавиться от раз­рушительных эмоций. Затем нужно вернуться к пациенту и начать все заново. Если это не' помогает, и ваше отношение продолжает служить препятствием для работы, нужно перейти на более поверхностный уровень и работать с более крупными структурами. Мысленно пожелайте, чтобы прикосновение не создавало канала связи между вашим неосознаваемым. Возможно при этом вы почувствуете, что ваше отношение изменяется, тогда можно переходить на более глубокий уровень, не задевая пациента своим отношением. Помните, все постоянно меняется. Терапевтические действия очень динамичны, поэтому следует постоянно контролировать положение дел.

Если разрушительное отношение, которое вы ощущаете, при­надлежит пациенту, рассматривайте это как часть проблемы данного пациента. Не берусь утверждать, что могу справиться с любым отноше­нием любого пациента. Я просто рассматриваю негативное отношение как нечто, изменяющееся в процессе лечения. Но и у меня не всегда хватает выдержки. Бывает, я начинаю злиться или испытывать чувство вины каждый раз, когда встречаюсь с таким пациентом. Если я не могу справиться с этим чувством и контролировать себя, значит, нужно признать предел своих возможностей. В этом случае я направляю пациента к другому врачу, а сам работаю над собой, чтобы в дальней­шем справляться с подобными проблемами.

Стоит коснуться еще одной темы. В недавней беседе один физик выдвинул идею, что у каждого из нас по крайней мере 50 различных энергетических полей, в которых мы существуем. Этот ученый считает, что мы развиваем или изменяем эти поля согласно своим нуждам и предпочтениям. Энергетические поля отдельных людей могут притя­гиваться или отталкиваться. В таком случае вполне вероятно, что лучшими целителями являются люди, энергетические поля которых обладают наибольшим притягивающим и крайне малым отталкивающим потенциалом. Поэтому к ним притягивается больше людей. Значит, можно предположить, что иногда встречаются пациенты, энергетиче­ское поле которых отталкивается от вашего или наоборот.

Можно ли мысленным усилием изменить свое энергетическое поле? Думаю, можно. Вероятно, существуют уровни изменения, и можно отчасти преодолевать отталкивание. Сопротивление может оказаться настолько сильным, что потребует постоянного волевого усилия для поддержания нужного баланса.

Наряду с чувствами, о которых мы уже говорили, существует отношение врача к самим пациентам и их образам, диалогу и другим моментам, о которых нужно помнить. Будьте благодарны, добры, щедры, скромны, терпеливы и мягки, но в то же время решительны. Подчините свое «я». Какие бы образы ни приходили к пациенту, все они важны. Неважно, что вы уже разобрались в ситуации, пусть пациент сделает открытие сам. Можно делать подсказки, поддерживать усилия пациента, но многое будет потеряно, если вместо помощи в самостоятельном поиске ответа вы просто назовете этот ответ.

Если вы чувствуете, что хотите подсказать пациенту решение его проблемы, лучше поработать над своим самолюбием. Возможно, это происходит из-за желания продемонстрировать свой ум или из-за нетер­пеливости. Охладите свой порыв и позвольте пациенту самостоятельно исследовать свою проблему. Поддерживайте его. Будьте рядом. Удив­ляйтесь его прозрениями, даже если вам кажется, что вы нашли ответ две недели назад. Не забывайте, что это сеанс пациента, а не ваш.

СОПРОТИВЛЕНИЕ

Сопротивление терапевтическому действию встречается в различ­ных формах. Оно бывает очень обманчивым, и все же можно разделить сопротивление на три основные группы.

Поиск по сайту: