ВИДЫ И ПРИНЦИПЫ ЗАЩИТЫ

Большинство из нас, став жертвой психоэнергетической атаки, чувствует себя дискомфортно. Это происходит потому, что посту пившая из внешней среды информация начинает идти вразрез с на шим представлением о мире (Картиной Мира). Мы находимся в от носительном психологическом комфорте, пока информация, посту пающая из окружающей среды, более или менее согласуется с нашим видением мира. Как только проявляется разногласие, воз никает внутреннее напряжение, которое включает системы защит ных механизмов. Отреагировать на неприемлемую для себя инфор мацию человек может самыми разнообразными способами, кото рые сводятся к трем основным направлениям:

· снижение значимости поступающей информации или ее «под гонка» под свое представление о себе и окружающем мире (воздей ствие на агрессивное начало);

· изменение самого себя, которое в свою очередь приводит к кар

динальному изменению восприятия поступающей информации

(воздействие на себя);

· пресекание потока новой информации, вызвавшей внутреннее напряжение (постановка защитного блока).

Защита, кроме недопущения резких, глубинных нарушений личностной Модели Мира, выступает как система стабилизации личности. Благотворное влияние защиты проявляется в устране нии или сведении к минимуму таких эмоций, как страх, ущемлен ное самолюбие, тревожность, угрызения совести, жалость, зависть, которые неизбежно испытываются при рассогласовании привыч

ных представлений с новой непривычно неприемлемой информа

цией.

Как мы защищаемся: естественные

Механизмы защиты

Естественная защита осуществляется при помощи нехитрых, но хитроумно спрятанных и замаскированных приемов. Выбор при ема защиты, как правило, лежит на подсознательном уровне. Эти приемы можно условно разделить на регрессивные (воздействие на агрессивное начало), пассивные (постановка защитного блока) и прогрессивные (изменение себя). К регрессивным формам защиты относится вытеснение, замещение, рационализация; к пассивным — отрицание, отчуждение, подавление, проекция; к прогрессивным — идентификация, катарсис, сновидение и сублимация. Чтобы вы смог ли лучше разобраться в себе, понять, какие естественные типы за щиты вы используете, а в дальнейшем определиться с выбором со знательных способов защиты, рассмотрим перечисленные выше формы защиты по порядку.

Вытеснение

Зачем былое ворошить? Тебе так легче, что ли жить?

Вот тебе пиво, еда, вино...

А что когда!то было —

то было давно.

Ю. Ким

Как явствует из названия, защита представляет собой вытесне ние, сглаживание внутреннего конфликта путем активного забы вания (выключения, выбрасывания) какой то части информации, ее фрагмента неприемлемого для личной Картины Мира. Основным условием вытеснения является сравнение происходящего с каким то идеалом, а точнее — идеальным, желательным ходом событий. Например, с вечера скандал — крик, угрозы, претензии, обиды ис тинные и надуманные, оскорбления... А утром вспоминается, что вчера было что то неприятное, но что конкретно, толком не вспом нить — сработала защита. Она выкинула из памяти случившееся как недостойное поведение (с точки зрения идеального поведения при конфликте). Осталась только часть более менее пристойных и приемлемых действий. Кроме события может быть вытеснен и мо тив конфликта. Так что у людей, которым присуще использовать этот способ защиты, бессмысленно выяснять, что произошло нака нуне: сказать не смогут. Об этом неплохо помнить их партнерам,

для которых «ушат грязи», вылитый на них во время выяснения

отношений, остается актуальным в течение многих лет¼ Что то вроде описанного Ю. Кимом:

Вчера, конечно, мы с Нероном — у!тю!тю!тю!тю¼

И Рим сожгли, и Карфаген уделали дотла.

Там был какой!то малый — он нес галиматью, Так мы его живьем к столбу гвоздями¼ М!да. Зачем былое ворошить?

Кому так легче будет жить?

Итак, чтобы избежать переживаний, связанных с конкретным воспоминанием, его просто исключают из сознания, забывают. И эта забывчивость представляет собой благодатный материал для анализа. Обращая внимание на постоянную рассеянность, забыв чивость, упорное игнорирование чего либо или кого либо, можно выявить их общую закономерность и направленность. Подчерки ваю еще раз, вытеснение происходит бессознательно и практичес ки бесконтрольно. Контролю поддаются только проявления. Их мы замечаем и анализируем. Так, направляясь на нелюбимую работу, регулярно проезжают «свои» остановки, забывают знакомую до рогу к уже нелюбимому человеку, оставляют подарки в транспор те, не вспоминают об обещаниях, клятвах и заверениях¼ Кто то в упор не видит определенных знаков дорожного движения, не слы шит добрых слов в свой адрес или конкретных замечаний.

Следует отметить, что вытеснение — это не освобождение от гру за ненужных переживаний, событий, состояний, а постоянное, из матывающее психику удержание их внутри себя. События и пере живания, «упакованные» в подсознание, сохраняют эмоциональ ный, а главное, энергетический потенциал и стремятся к выходу наружу. Однако любая их попытка пробиться в сознание ассоции руется со страхом и тревожностью. А так как психика не терпит пустоты, эти беспричинные страхи начинают обретать какие то реалии. Более того, даже то, что есть хорошего в жизни, интерпре тируется как некая «взятка судьбы», подслащенная пилюля: «Это пока затишье, но вот вот жизнь начнется по прежнему». И точно, начинается. Положительное легко может стать отрицательным. Любовь превращается в ревность, страх потери любимого человека или вообще оборачивается ненавистью. Надежда может превратить ся в грезы и мечтания о невозможном, вера — в предрассудок, ри туал — в бессильное согласие с удобными и привычными бессмыс лицами. Чисто интеллектуальные эмоции, стремление к прекрас

ному, к познанию, смешиваясь с другими, оборачиваются спесью,

тщеславием, самовлюбленностью, эгоизмом.

Тема страдания напрямую связана с темой избавления от него. Причем неизвестно, что сделать тяжелее. Человек — существо, по определению, «страдательное». Он самовлюбленно думает, что стра дания ниспосланы ему лично Богом в наказание или для поучения и может даже испугаться, услышав о возможности избавления от них. Страдания (Кармические долги) привычны, с ними ясно что делать: страдать, страдать и еще раз страдать. А что прикажете страдаль цу делать с радостью, счастьем и тем, что будет вместо страданий? К сожалению, у многих, слишком многих людей нет ничего, кроме страданий. Они составляют смысл их жизни...

На прием пришла неряшливо одетая моложавая дама с вопро сом о том, что ей делать со своей дочерью, которая считает, что у нее некрасивое лицо. Дочь во всем обвиняет мать: за то, что нет отца, что мама вовремя не позаботилась о подборе для себя красивого сек суального партнера, что нет спонсора для дальнейших пластичес ких операций (она сделала их уже пять).

Из за постоянных истерик, которые закатывает дочь, в собствен

ном доме мать чувствует себя неуютно. Да и не так часто ей прихо

дится там бывать.

По настоянию дочери мать работает на трех работах, чтобы за работать на следующую пластическую операцию. Дочь безвылазно сидит дома. Естественно, это не способствует улучшению цвета ее лица. Синева под глазами, нарушение обмена веществ, гинеколо гические заболевания... Все это не улучшает ее настроение, и круг замыкается. Мать пришла с просьбой повлиять на дочь, чтобы «она стала поспокойнее». Заметьте, речь даже не шла о кардинальном разрешении конфликта! Речь шла только о снятии тревоги. Симп тома. Вся шизофреничность ситуации остается как бы «за кадром». Но нормально ли, что двадцатилетняя девушка, вполне миловид но выглядящая и без пластических операций, заставляет работать на себя мать? Нормально ли, что сорокалетняя мать, вырастившая дочь, и дальше абсолютно во всем обеспечивает ее, а не занимается собой, своим досугом, личной жизнью? Поразительно, что ни ма тери, ни дочери даже не приходит в голову, что у каждой из них есть не только обязанности по отношению друг к другу, но и права, в которые включено, в том числе, и право на самостоятельность. Вот это как раз и забыто. Забыто, так как желание стать самостоя тельным автоматически подразумевает, что самостоятельность предполагается и у партнера. Следовательно, в этом случае каж дый отвечает за себя, и дальнейшие взаимоотношения строятся на

взаимном доверии и благожелательности друг к другу. Но тогда не

будет привычных страданий... Вспомним еще раз, что из двух зол мы выбираем привычное.

Помимо уже сказанного нужно иметь в виду следующее: вытес

ненному из сознания закрыт путь к реализации, но «забытые» собы тия накапливаются, «объединяются», суммируют энергопотенциал (подобное тянется к подобному) и начинают провоцировать повыше ние общей эмоциональности, заставляющей человека менять логи ку поведения. Так возникает особая, аффектная логика — логика крайностей в оценке действительности. Типичным примером может служить стремление отца путем чрезмерных физических нагрузок и закаливания сделать из сына «настоящего мужчину». Нередко это объясняется вытесненными из сознания отца сомнениями в собствен ной мужественности. Столь же типично и поведение родителей, же лающих, чтобы их дитя сделало то, что они в свое время сделать не смогли. Не смогли не по объективным причинам, а по субъектив ным, из за заниженного уровня притязаний: «Я так не смогу...»

Типично для такого вида защиты и вытеснение тягостных для человека сведений, связанных с одиночеством, утратой, страхом старости, смерти. Каждый человек знает, что умрет, но все же ни кто не верит в свою смерть. Это противоречие — основа множества проблем, и оно же — корень здорового мировосприятия.

Однако при использовании вытеснения, как основной формы за щиты, ситуации иногда доходят до печального абсурда. Так, изве стный врач онколог добрался до своей истории болезни, рассмот

рел рентгеновские снимки, УЗИ, анализы, протокол операции и... почувствовал себя гораздо легче. Он, как объяснял потом всем, уви дел там воспаление легких, а не рак печени с метастазами в легкие, селезенку и кишечник. Так он и скончался, веря, что улучшение состояния и выздоровление вот вот наступят.

Вытеснение может принимать очень разнообразные формы, осо бенно в тех случаях, когда происходит частично, и в сознании оста ется невытесненным отношение к истинному мотиву поступка. Трансформируясь, оно проявляется в виде повышенной тревожно сти, которая приводит к неприятным проявлениям:

— «писчий спазм» в случаях, когда надо что то написать, про

тиворечащее внутренним убеждениям и ценностям;

— судороги и спазм в руках при нежелании разыгрывать гам

мы на виолончели «из под палки»;

— постоянное хождение вокруг порученного дела, когда зани маешься всем, чем угодно, кроме самого дела; более того, как толь ко сам понимаешь, что происходит, тут же возникают неотложные дела в другом конце города;

— аллергия на какое то помещение, в котором происходит дей

ствие, к которому человек не расположен (рассеянность, импотен

ция, фригидность).

Повышенная тревожность, страхи, невротичность, возникаю щие в результате неполного вытеснения, приводят чаще всего к подключению защитных механизмов другой природы, но крайне редко — прогрессивных. В лучшем случае подключаются пассив ные формы. Впрочем, их уже проще перевести в прогрессивные, и таким образом снять остроту конфликта, если, конечно, к проис ходящему подключится осознание. Осознание ситуации является необходимым, но недостаточным условием для снятия психологи ческого барьера и мало что стоит, если оно не трансформировано во внутренний опыт. Истина в данном контексте постигается не ин теллектуально, а через чувственный опыт. Она должна быть пере жита, осознана и принята глубоко и сущностно. Тогда уже можно говорить об отработке Кармической программы навсегда.

Замещение

Если Фортуна повернулась к вам спиной, то это уже Судьба.

Неоднократно виденное

Так называется психологическая защита, которая обозначает перенос действия, изначально направленного на недостижимое, на иной объект — доступный. Тем самым разряжается напряжение, созданное неудовлетворенной потребностью. Механизм замещения выступает как защита тогда, когда реализация замещающей дея тельности хотя бы отчасти помогает разрешить часть недостижи мой проблемы. По сути, это переадресация реакции с того, чего хочется, на то, что доступно в настоящий момент.

Если желаемый путь оказывается закрытым, то отвергаемое же лание ищет и находит иной выход. Эти случаи мы наблюдаем регу лярно вокруг, а часто и у себя: плюнуть с досады, хлопнуть дверью, стукнуть кулаком по столу, топнуть ногой, сорваться на крик... Аналогично действует смещение агрессии на «козла отпущения». С субъекта на объект. С начальника на костяшку домино, с мужа на посуду, с любимого на телефон, с тревожной ситуации на работе на детей, с жены на любовницу...

Заменители служат некими громоотводами в ситуации, когда человек не способен найти желаемый выход. Основная трудность состоит в переориентации с недопустимых действий на допустимые. Ограничение определяется тем, что наибольшее удовлетворение от замещающего действия наступает в том случае, когда их мотивы близки или располагаются на одном направлении.

Традициям замещения очень много лет. Начало, видимо, в куми

росотворении. Выбирается некий «козел отпущения», скажем, идол, отвечающий за рыбную ловлю или охоту. Есть улов (добыча) — пома зать губы идола кровью; нет добычи — побить палкой. В более по зднее время: «Я Тебе — свечку, Ты мне — удачу. Я заказываю Тебе службу, Ты мне обеспечиваешь посмертное спасение». И не надо делать ничего душеспасительного. «Зачем? Все будет сделано и без меня. Я об этом уже позаботился!»

Так выглядит так называемый «козел отпущения»: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…» Именно так, между прочим, выглядим мы в глазах агрессора.

Обычай казнить гонца с дурной вестью также берет свое начало в замещении. Сейчас нравы смягчились, но, тем не менее, если вы кому то сообщаете что то тревожное или неприятное, готовьтесь к тому, что вам выскажут массу неприятных вещей. Или вот еще пример. Есть обидчик, которого хочется «разорвать на части кусоч ки тряпочки», но нельзя. Значит, можно отреагировать близко — обругать, стукнуть ни в чем не повинную жену, дочь, кошку. Дру гой очень распространенный в человеческом обществе вид замеще ния наблюдается в следующем случае: исчерпал аргументацию — заткни рот оппоненту, закричи на него в ярости, обвини его в чем либо («А что лысый может понимать в музыке?»). В большинстве случаев — срабатывает. Не менее распространены и такие формы замещения:

— нет детей, внуков, но есть неизрасходованное желание быть

кому то нужным: начинают кормить всех собак и кошек в своей округе или собирают их по всему району в свою квартиру;

— нет желания или возможности наладить взаимоотношения:

заводят друга, купленного за деньги — жиголо (собака, телевизор).

Когда реализовать желаемое невозможно, возникает чувство бессилия, обиды, неуверенности, тревоги, беспомощности, что впол не может перейти в стремление к разрушению. Такие «странные» формы замещения имеют тенденцию к повышению частоты прояв лений во время стрессов, в кризисы, в состояния внутренней не уравновешенности.

При замещении поступок носит случайный характер. Это объяс няется тем, что человеку важно отреагировать сразу, получить си юминутную разрядку облегчение. Любопытно, что объектом агрес сии такого рассерженного человека может быть все что угодно — от подвернувшейся под ноги картонной коробки до самого себя (су ицид). Кроме того, замещение в ряде случаев может иметь вид «ухо да куда то» — в любовь, работу, религию, секту, дружбу, хобби и т. д. Так рождаются трудоголики, которые даже на руководящих постах умудряются делать все самостоятельно.

Реакция на событие, да и на человека, носит характер в высшей степени эмоциональный. Эмоция перекрывает ситуацию информа ционного дефицита. Если будущее не гарантировано, не определе но, о нем мало информации, то единственный способ завершить цикл сброса внутреннего напряжения — опереться на эмоцию. Информационный голод также замещается эмоциональностью — отсюда истерики, сплетни, бесконечные разговоры об одном и том же... Этим и страшно замыкание себя в четырех стенах без значи мого для нас информационного канала связи с внешним миром. Эмоция — это тоже замещение, только несколько иного плана.

Сюда же относится стремление стать «матерью больного ребен

ка». Помимо того, что из ребенка делают профессионального боль ного, у женщины налицо уход от реальной жизни с ее радостями и бедами в болезнь ребенка, которая в начальный момент не настоль ко серьезна. С одной стороны, это социально уважаемо, признавае мо и вызывает сочувствие окружающих: «Настоящая мать!» С дру гой стороны, под этой эгидой можно с легкостью забросить усилия:

— по поддержанию себя в хорошей физической форме («Некогда!»);

— по поддержанию дружеских связей («Недосуг!»);

— по выявлению объекта любви («Да вы что? У меня же БОЛЬ НОЙ ребенок!»);

— по повышению квалификации на производстве («Какая ра

бота? У меня тут такое дома! ..»)

Вполне реально при частичном замещении обращение к новым

ценностям. Так, нередки мужчины, для которых теплые чувства к работе или машине значительно сильнее, чем любовь к жене, де

тям, к «любимой». Работа (машина) для них единственно значи

мый объект любви. Без них — жизнь не в жизнь.

Любопытно и закономерно еще и то, что в случае, если прило

женные усилия не привели к желаемой разрядке, человек обраща ет агрессию на то, к чему он изначально стремился. Это узнаваемо по пословице «За что боролся, на то и напоролся». Сначала — «Пе ремены! Мы ждем перемен!» Дождались. «Да зачем мне нужны эти перемены?!» — коллективная истерика, адресованная тем, кто по мог достичь перемен.

При замещении очень большую роль играют ритуалы — жес

ты, слова, обороты, частое употребление синонимов, навязчивые действия. Ритуалы позволяют человеку удовлетворить сущностное

желание окольным путем. Тревожные импульсы, связанные с вос

поминаниями, уступают место какому либо действию. Так, при тягостном разговоре кто то вдруг начинает разбирать вещи, уби раться, срочно что то делать... Разговоры «в дверях» — тоже из этой серии, как и решение серьезных проблем мимоходом, на бегу. Не что подобное наблюдается и при неумении извиниться за нанесен ную обиду, за непонимание, черствость, грубость. В этих случаях начинается все «издалека», не по делу, типа: «Вот тут у меня воп рос. Не мог ли бы ты мне подсказать, как поступить?» Вместо того, чтобы прямо признаться: «Я был неправ, не потому что я хотел зла, а потому, что я не знал, как себя вести и правильно поступить в этой ситуации».

Нередко замена недостижимого объекта или предмета осуще ствляется их переводом на иной план: из мира физических реалий в мир грез и иллюзий. Всякий раз, когда действительность разо чаровывает, чего то не дает, мы пытаемся уйти в мир фантазий, где можно без труда достичь всего. В грезах все реально, и любая мечта — свершившийся факт. Так уходят в магию, оккультизм, секту, дви жение «эмбернутых» или «толкинутых».* Разумеется, степень во влеченности в мир иллюзий у ушедших туда неравнозначна. Жизнь является Великим Учителем и заставляет «попутно» решать массу сопутствующих Кармических задач. В этой форме защиты и кро ется секрет популярности книг в стиле «фэнтези». Достижение ис тинной цели заменяется грандиозными замыслами, которые помо гают человеку освободиться от чувства неполноценности, вызыва

* Имеются в виду объединения, под знаменами которых группируются по читатели Р. Желязны («Хроники Эмбера») или Дж. Р. Толкиена («Властелин колец»).

ют ощущение значимости и мотивированное нахальство. В каче

стве иллюстрации приведу цитату из «Рассказов» В. Пьецуха:

«...Особенно хорошо у нас с витанием в облаках. Скажем, человек только что от скуки разобрал очень нужный сарайчик, объяснил соседу, почему мы победили в Отечественной войне 1812 года, от ходил жену кухонным полотенцем, но вот он уже сидит у себя на крылечке, тихонько улыбается погожему дню и вдруг говорит: «Ре лигию новую придумать, что ли?»

Иногда подобные фантазии и грезы могут быть весьма опасны для психики и дальнейшего развития человека. Так, Сальвадор Дали имел старшего брата, умершего до его рождения, в честь ко торого его и назвали. Его экстравагантные выходки во многом оп ределялись желанием доказать всем, а родителям в первую очередь,

что он не такой, каким мог бы быть старший брат. Что ОН есть осо

бая ЛИЧНОСТЬ.

В случае ухода в выдуманный мир человек тратит так много энергии, что начинает впоследствии ощущать свои грезы как пол ноценную реальность. Более того, он начинает себя вести так, как будто это реальность. Юноша, прочитав «Семь принцев Эмбера», считает себя принцем Рэндомом, заброшенным в эту реальность происками врагов, и в силу этих причин ему надлежит маскиро ваться, работать технологом и ожидать того светлого дня, когда он может проявить себя в истинном виде. Реальны и любые другие роли, маски, наряды и личины — от светлого эльфа Эктелиона II, гнома Грора, принца Эрика Стальная Длань до Заслуженного На ставника Нашей реальности и даже почитаемого едва ли не всем человечеством Христа («Белое братство» все еще у нас на слуху). Так что фантазии и мечты не так уж и безопасны. Внедряя в созна ние определенные образы, мы синхронизируемся с тем, что за ними стоит, и делаем первый шаг к реальному «перевоплощению», к осу ществлению наших фантазий на деле. Предпринимая какие то дей ствия по упреждению «чего то», мы провоцируем его возникнове ние и проявление. Это в «психотерапевтической» практике с блес ком использовал Ходжа Насреддин:

— Когда вы будете повторять слова молитвы, ни один из вас, ни тем более сам Джафар, не должен думать об обезь! яне!.. с хвостом, красным задом, отвратительной мордой, желтыми клыками...

— Поняли!..

И вот на лице одного Ходжа Насреддин заметил тревогу и смущение; второй родственник начал кашлять, третий — путать слова, четвертый — трясти головой, точно бы стараясь отогнать навязчивое видение, а через минуту и сам Джафар беспокойно заворочался под одеялом: обезьяна... стояла перед умственным взором и даже дразнилась... Джа! фар заскрипел под одеялом зубами, ибо его обезьяна начала проделывать совсем уж непристойные штуки.

В наше время наиболее типично бегство в работу, бегство, по рожденное потребностью занять себя тем, что точно умеешь. Стрем ление все время делать хоть «что то» происходит не от избытка идей, внутренних сил и желания созидать, не от уверенности в сво их силах, а от отчаянной попытки заместить, заглушить внутрен нюю тревожность... Другим видом замещения может быть «уход в болезнь». В этом случае боли носят блуждающий характер, а жа лобы — ноющий. Человек начинает демонстрировать при каждом

удобном случае беспокойство по поводу «стремительно ухудшаю

щегося здоровья», утверждая, что «все остальное не главное, глав ное — здоровье». Подобное бегство не только вызывает настоящее заболевание, но и усугубляет проблемы общения.

Часто, для того чтобы уклониться от травмирующего фактора,

человек вдруг неожиданно меняет стиль своего поведения — ухо дит из семьи, бросает любимого, работу, изолируется от друзей. Скорее всего, происходит замещение по типу: «пусть я сам себе сде лаю плохо, чем мне плохо сделает кто то другой». Если стоящая перед взрослым человеком задача слишком трудна или не оформ лена в конкретные формы, и ему трудно «сохранить лицо», он за мещает взрослое, достойное поведение низшим, как бы детским — истерикой, криком, бросанием на пол предметов, разрывом отно шений на уровне: «Я не буду с тобой играть, раз так!», капризами, безответственным поведением: «Сами во всем виноваты, а я здесь ни при чем!», «Мне ничего от вас не надо!», «Да забери ты это и по давись!» Человек словно «сваливается в детство» с его ребячливос тью, непосредственностью, отсутствием стыда, формально понима емыми правилами общественного поведения тогда, когда его пси хика в силу незрелости не выдерживает тяжести груза взросления, ответственности, свободы. Свободы не «от...», а свободы «для». Детские формы поведения в данном случае не только носят демон страционный характер, но и маскируют несостоятельность взрос лого на вид человека во «взрослой» жизни, замещают действие и удовлетворение результатом на внешнее проявление неудоволь ствия, того, что он не может себе позволить сразу, на уровне: «А я хочу!»

Очень часто такая форма защиты закладывается в раннем дет стве исподволь, мелочами, по чуть чуть, и вся дальнейшая жизнь только закрепляет ее. Начинается примерно так: «Ах, какой камень плохой! Давай его побьем! Пусть знает, как Кукусика ронять на зем лю!» Чуть позже: «Ты — пятерки, а я тебе — поездку в Финляндию». Потом: «Я хорошая и молодая. Мне же это нужно сейчас, пока мне восемнадцать. Через три года я уже буду старухой! А ты, мать, и так зажилась на этом свете. Тебе уже тридцать девять. Зачем тебе такие красивые вещи?» Потом обращение к экстрасенсу: «Сделайте так, чтобы она меня любила, уважала, ценила и хорошо относилась к тому, что я ей говорю! Но так, чтобы она об этом не знала!»

А жизнь все не ладится и не ладится. Внешний антураж заме щает внутреннее содержание. Красивые туалеты призваны заме щать внутреннюю несостоятельность, отсутствие зрелости и уверен ности в себе. Но пока такое замещение не осознается сердцем, оно будет только источником новых проблем, долгов, зависти к тем, кто

имеет «незаслуженно» то, чего нет в распоряжении. Кстати, мания

покупать ненужное — тоже замещение: «У меня всего много, зна чит у меня все хорошо!» При замещении может иметь место и хва стовство: «Да, меня бросали. Но, зато, какие...»

Защита по типу замещения осуществляется под девизом: «Я не

могу этого, зато я могу другое». Что то вроде: «Я не могу хорошо выполнять свои обязанности мужа и отца в семье, зато я хорошо могу разрушать стены и устанавливать сантехнику». Логической связи между этими явлениями лучше не искать. Ее нет. Есть толь ко замещение.

Рационализация

Не надо все понимать с полуслова, дайте договорить.

В. Куприянов

Под этим термином понимается защита, связанная с осознани ем и использованием только той части поступающей и восприни маемой информации в свете которой, собственное поведение, эмо ции, чувства выглядят контролируемыми и непротиворечащими собственной Картине Мира. Неприемлемое удаляется из сознания, переделывается, трансформируется в удобные формы, игнорирует ся и после этого употребляется по мере необходимости и востребо ванности. Особенно это хорошо видно в целительской практике. Да ешь задание, довольно тяжелое, но ведущее к осознанию причин кризиса и... человек исчезает. Спустя месяц появляется и начина ет объяснять, что в связи с приездом родственников из Екатерин бурга, годовым отчетом, праздником Пасхи и прочими сверхваж ными причинами он не смог ничего сделать. На самом деле причи на отсрочки — страх того, что человек будет меняться. Отсюда и

«объяснялки», которые позволяют ему выглядеть разумным и уве

ренным в могуществе своего разума в этом непостоянном мире.

При этом виде защиты люди используют любые доводы для оп равдания своих личностных или общественно неприемлемых ка честв, желаний, эмоций, действий. Особенностью рационализации является попытка создать гармонию между желаемым и действи тельным. Но гармония создается как бы вдогонку, после случив шегося, и цель ее — предотвратить переживания по поводу постра давшего самоуважения. Решение принимается подсознательно, без учета подлинных мотивов. Но когда поступок уже совершен, чело век закрывает глаза на истинный мотив, на расхождение между причиной и следствием и берет на себя задачу найти оправдание для себя. Попутно он убеждает себя и других в том, что он действо

вал разумно, в соответствии с исходными данными. Быть разум

ным — чрезвычайно удобная позиция, она дает возможность выду мать вескую причину, когда чего нибудь очень хочется или не хо чется.

Неоправданно большое значение при применении этой формы

защиты имеет терминология, жестко заданная система. Например, говоришь:

— Станьте на сутки кошкой.

— Зачем?

— Ну, хорошо. Анималотрансформируйтесь.

— А как это лучше сделать?

Иррациональность этого вида защиты заключается в одном: верны и логичны ментальные построения, неверна отправная точ ка. Объявленный мотив деятельности не является подлинным, а лишь подкрепляет личные эмоциональные предубеждения. Напри мер. «Хоть я и на 100% уверена, как должен вести себя муж, он, не возражая, избегает меня. А я хочу, как лучше ему». (Ему! Потому что МНЕ так удобно и спокойно.) Или еще: «Я сделал для вас так много, а теперь вправе требовать от вас всего, чего захочу». Анало гично скрывается деловая несостоятельность: «Если бы у меня про шли боли в спине, тогда я бы смог полностью отдать себя работе». И венец всего: «У нас все было бы хорошо, если бы ты изменился так, как хочу я!» Здесь очевидно: добрые советы о том, что другого не изменить, что меняться надо самому, что лучше всего принять человека таким, каков он есть, — обречены на неудачу. Все плохо потому, что не идет так, как хочу Я.

Система подобного рода защиты может проявляться по разному. Скажем, человек в депрессии. Сам Бог велел другим говорить ему изредка утешительные слова. Этого партнер делать не умеет, но при знаться себе боится. Тогда выстраивается стройная логическая сис тема: «Так как было как бы официально объявлено о депрессии, это как бы предполагает минимальное общение. Кроме того, у меня у самого плохое настроение, и в утешители я не гожусь...» Партнер привык из плохого состояния выкарабкиваться с помощью других, но сам помощь в данном случае оказать не смог и не захотел.

Конечный «продукт» такой защиты представляет собой смесь ложной информации с мозаичными вкраплениями объективной

реальности. Ложная информация — в виде трансформированных

мотивов, предубеждений, стереотипов, предрассудков; истина — в виде интерпретации очевидных фактов. То, что рассудку удается извлечь из этого коктейля, и переходит в сознание, вербализирует ся и портит жизнь носителю этой защиты и его окружению. Так что желательно различать истинный мотив и логические «объяс

нялки». Ведь взрослый, умный, кое что повидавший человек ред

ко признается в ответ на вопрос о мотиве своих действий: «Не знаю». Чаще всего он, не имея в действительности понятия о мотиве, вы думывает что то социально значимое, одобряемое. Так, собствен ное бездействие оправдывается «смутным временем». Неумение найти силы признать себя виноватым в скандале, оправдывают по типу: «А как иначе?» Неумение найти общий язык с людьми оп равдывают тем, что нельзя доверять кому попало, или тем, что «не так воспитаны» или грехами в третьем перевоплощении, когда че ловек был синдиком в Кардифе... Сюда же относятся объяснения целесообразности трусливого поступка, оправдание слишком гиб кого, ублажающего поведения.

Вот что писал про рационализацию Ярослав Гашек: «Из показа ний арестованного совершенно ясно вытекает, что только неимение при себе аппарата помешало ему сфотографировать железнодорож ные строения, и вообще места, имеющие стратегическое значение. Не подлежит сомнению, что свои намерения он привел бы в исполнение, если бы вышеупомянутый фотографический аппарат, которого у него не было, был бы под рукой. Только благодаря тому, что аппарата при нем не оказалось, никаких снимков обнаружено у него не было».

Чаще всего несчастные люди связывают свои неприятности с

«текущим историческим моментом». Именно в такие «смутные времена» возникает сильное искушение найти виновников, на ко торых можно было бы взвалить ответственность за происходящее вообще, и за собственную неустроенность и несчастья в частности. Также под рационализацией может скрываться повышенное же лание прикрыться своим взрослым (перед детьми) или чужим ав торитетом. Отложение дел «на потом» — тоже своего рода «объяс нялки»: «Вот вырастут дети...», «Вот сошью себе костюм...», «Вот купим квартиру...» Далее — вырастают, шьют, покупают и... ни чего. Точнее «сшили», «купили», а выясняется, что дело не в кос тюме и не в квартире, а во взаимоотношениях. Но так как это, са мое важное, не понимается, а желание делать что то разумно есть, действие переносят «на потом».

Рационализация — это всегда формальное самооправдание и са мопрощение. Но субъективная убежденность в собственной право те и искренности еще не служит критерием правдивости. Так, при чиной скандала в семье может быть неясность во взаимоотношени ях, но в дальнейшем будет выдвигаться мотив не вынесенного вовремя помойного ведра, неубранной постели, убеждение в необ ходимости борьбы за чистоту и порядок в доме. Рациональное объяс нение самому себе, что ты плох, нехорош, гадок, очень опасно. Мо

жет сформироваться позиция: «Я и так плох, но от «этого» хуже не

стану» или «Я плох, и у меня никогда ничего не получится!»

В случае, если объяснение не находится сразу, начинается се рия мелких провокаций, которые заканчиваются к удовольствию провокатора. Вот пример диалога:

— Я же говорил об этом уже давно! И ждал этого давно. И нако

нец то ты проявила свое истинное лицо! Что ты себе позволяешь?

— Ты же говорил, что не ревнив!

— А ты что вытворяешь буквально на глазах?

— Ага! Ты мне врал! И врал всегда!! Мне еще мама об этом в дет

стве говорила!

Это — спустя пять лет совместной жизни! Согласитесь, очень узнаваемо. Достаточно взглянуть по сторонам или в зеркало* .

Кроме того, при включении механизма рационализации, как правило, выключается эмпатия, наступает как бы эмоциональная глухота. Тогда к страдающему человеку не подходят с сочувствием.

К нему подходят с вопросами: «Что случилось? Почему тебе плохо? Возьми себя в руки. У других тоже бывало и ничего, живы. Закан чивай страдать, а то мне от этого нехорошо. Более того — мне от это го плохо. Прекращай!» Уверенность в глазах, неумение понять, не желание сочувствовать, недовольство происходящим, желание, что бы это как можно быстрее прошло... Но ведь бывает и так (правда

нечасто, а так хочется именно их, а не холодных логичных слов):

Есть минуты, когда не тревожит

Роковая нас жизни гроза.

Кто!то на плечи руки положит, Кто!то ясно заглянет в глаза... И мгновенно житейское канет,

Словно в темную пропасть без дна...

Все это касается насущных проявлений сочувствия, творчества во взаимоотношениях. Ведь величайшая ошибка во всех видах меж личностных отношений — это уверенность в собственной правоте:

«Я так вижу. Я же лучше знаю. У меня есть уже кое какой опыт. Я не хочу повторять то, что я уже прожил в прошлом». При этом как то и само собой отбрасывается неоспоримый факт, что ситуации ред ко повторяются. Как правило, они похожи, но вместе с тем и раз личны по сути. Хотя внешнее сходство подчас настолько бросается в глаза, что остальное уже не замечается. Вспоминается случай из практики. За помощью обратился пациент, у которого не сложи лись взаимоотношения с женщиной. Что ж, дело житейское. По

* Обычно забывается (игнорируется, выбрасывается, не берется на заметку)

тот факт, что имеется восемь (!) разных типов мышления и соответственно, логик.

знакомили с другой. Вроде, все хорошо, но наш пациент рациона

лист обратил внимание на некоторые сходные детали в биографии этих женщин. У обеих за плечами два брака. Второй брак заклю чался дважды: расходились—сходились—расходились. У обеих сыновья примерно одного возраста. У обеих однокомнатная квар тира и не сохранилось никаких взаимоотношений с бывшими «род ственниками». На фоне этих, надо признать, впечатляющих совпа дений, наш пациент упустил главное: дамы все таки разные. То, что у них одинаковые факты биографии, конечно, о чем то гово рит. Но о чем — неизвестно. А вот различия бросаются в глаза: одна — типичный этик (идеалист), другая — сенсорик (материалист). Со ответственно, наш пациент, типичный рационалист по складу ха рактера, должен был по разному строить и взаимоотношения с каждой из женщин. Но вместо того, чтобы разобраться в тонкостях этих взаимоотношений, он обратил внимание лишь на внешнюю сторону дела, на детали, частности, которые бросаются в глаза... Что же ему больше надо — поддерживать взаимоотношения или разбираться в совпадениях?

Повторю еще раз: рационализация — это поиск ложных обосно ваний своим действиям, желаниям, чувствам, поиск, который дает прочную основу иллюзии того, что все происходящее под контро лем, действия — разумны, а поведение — достойно. Скажем так: рационализация — процесс, превращающий нужду — в доброде тель, вынужденное — в желаемое, ненужное — в необходимое, а также плохое в хорошее. Но путем регрессии, подстройки, а не пу тем смены ценностных ориентиров. Это как раз и отличает рацио нализацию от сублимации или идентификации. Самый распрост раненный пример такой подстройки — «Игра в алкоголика» (Э. Берн), когда пьяница объясняет свое пристрастие к алкоголю, используя мотивы и формулировки, приемлемые для окружающих пьющего и его самого. Именно это позволяет пьянице представить себя жертвой неблагополучного воплощения, тяжелого детства, воспитания, неблагоприятного окружения, времени и т. д. Но глав ное — подобные объяснения помогают ему чувствовать себя, несмот ря ни на что, правым. Аналогично выглядят и нападки на лиц про тивоположного пола.

В основе коллективной или индивидуальной рационализации лежат: неудовлетворенность собой и своим поведением, потребность в уходе от ответственности, уклонении от тяжести решения и по иск самооправдания. Для уменьшения переживаний по поводу внутреннего конфликта и связанного с ним дискомфорта люди, использующие этот тип защиты, прибегают к построению мен тальных моделей действий, которые дают возможность оправдать себя в своих глазах. «Господь Бог простит любые прегрешения, но

нервная система — никогда», — писал Войно Янсенецкий, и лучше

не скажешь. И, в завершение разговора о рационализации, диалог:

— Невроз не опасен. С ним ваша жена проживет еще сто лет.

— А я?

Налицо абсолютная несовместимость логик говорящих.

Так мозаично разбитой выглядит Картина Мира у человека. Он воспринимает мир фрагментарно, в виде событий, не связанных между собой причинно"следственной связью.

Отрицание

Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

А.Чехов, «Письмо к ученому соседу»

Под отрицанием понимается стремление избежать новой инфор мации, несовместимой со сложившимися представлениями. Оно проявляется в уклонении от тревожащей, некомфортной информа ции, в игнорировании ее. Этот блок располагается на входе вос приятия и сразу отсекает ненужное, вредное, тревожное, неже

лательное. В результате информация теряется навсегда. Ее в упор

не видят. Человек, применяющий эту защиту, невосприимчив к тем сторонам жизни, бытия и взаимоотношений, которые могут серь езно травмировать его психику. Возникает как бы «эмиграция во Внутреннюю Монголию», в себя. Такое действие приводит к тому, что, стараясь о чем то не думать, человек даже не отгоняет мысли от себя. Такая информация просто не допускается в сознание.

Так воин, убивая врага, не допускает мысли о том, что это чело век, что у него есть любимая, что он тоже борется за какие то идеалы и что где то его ждет старушка мать. Деспотичный отец не допускает мысли, что его дочери больше нравиться кататься на коньках, чем на лыжах. Нормальной «сумасшедшей» матери никогда не придет в го лову, что ее чадо способно на пакость или что дочка может любить мужа больше, чем ее. Впрочем, к отрицанию можно отнести и прак тическое отношение к проблемам взаимоотношений в части, которая касается древнейшего и уважаемого нами искусства взаимооскорбле ния. По сути, оскорбление похоже на спиртные напитки: оно влияет на человека только в том случае, если он принимает его в себя.

Сюда же можно отнести и изменение поведения человека, обус ловленное страхом перед неудачей, когда он старается избегать си туаций, грозящих ему поражением. Если избежать нереально, то поведение становится парадоксальным: чтобы не касаться предме та страха (а в качестве такого предмета могут выступать и ощуще ния — заниженная самооценка например), усилия прикладывают ся или не «в ту сторону», или их явно недостаточно. И естественно, неудача объясняется нехваткой времени, неблагоприятными от ставаниями или еще какими нибудь внешними препятствиями. И вместо того чтобы шаг за шагом, медленно и упорно добиваться желаемого, такой человек избирает для реализации какую либо заведомо недосягаемую идеальную цель.

При отрицании, в отличие от всех остальных видов защит, не происходит никаких внутренних изменений, так как информация не допускается в сознание. Отметается с порога. Особенно это за метно при общении с верующими — неважно во что, от сектантов до ортодоксов науки. Вера связана с субъективным переживанием Истины. Если оно есть — есть и вера. Вера — результат пережива ний, а любые переживания, состояния могут быть созданы, спро воцированы, внушены. Следовательно, вера может быть организо вана (сайентология, Братство семьи...). В этом случае она выступа ет как энергоинформационный блок, и то, что не входит с ним в резонанс — отметается, не воспринимается, а то, что входит в резо нанс, пусть даже совершенно невероятное — принимается. Ведь ве рующий отбирает то, что не противоречит предмету его верований.

Другими словами, если информация пропущена в сознание, то

она должна быть принята. Если нельзя ее принять логически, то она принимается чувственно, эмоционально, несмотря на ее несо ответствие житейскому или иному опыту. Иногда отрицание мо жет быть и положительным фактором в жизни: нежелание усту пить место в транспорте делает нас значительно начитаннее. Ну а окно в мир легко и просто закрывается газетой: «Ничего не вижу, не слышу» или «Но ведь об этом ТАКОЕ написали!»

Механизм отрицания — блок на входе, который переориенти рует нас с того, чего мы не хотим видеть, слышать, знать, на то, что удобно, привычно, приятно, удобно, комфортно, на то, что не де формирует нашу Картину Мира. Отрицание отметает информацию, а не трансформирует ее в приемлемые для восприятия формы. Та ким образом, человек на время включения этой защиты отодвига ет себя от диалога «Я — Мир» и отодвигает реализацию собствен ной Кармы в более отдаленное будущее. Чаще всего эта защита ис пользуется для того, чтобы Скрытая Карма была действительно скрытой.

Не самый худший вид защиты, если, конечно, вы готовы отвечать за ее последствия.

Это ведь не что иное, как уход"отстранение сейчас. А дальше?

3 Большая защитная книга.

Отчуждение

Рядом пристань речная, но плыть до тебя далеко... Просто расстаться — встретиться вновь нелегко.

Г. Ханьцин

Отчуждение как психологическая защита представляет собой вычленение и изоляцию внутри сознания неких участков, связан ных с травмирующим фактором, событием, состоянием. Произо шедшее воспринимается фрагментарно, по кусочкам, не связанным между собой. Ярко выраженная изоляция друг от друга отдельных частей своего внутреннего Я зачастую является проявлением про шлого опыта в текущем моменте. Изоляция провоцирует наруше ния нормального функционирования сознания, выявляя и обособ ляя внутренние подструктуры. Так возникает аффект, когда чело век в этом состоянии что то делает, но впоследствии не может вспомнить даже сам факт действия. Вследствие отчуждения могут возникать серьезные психические нарушения, такие как раздвое ние личности, бред, галлюцинации, чувство душевного онемения. Типичная позиция в таких случаях: «Это не касается меня», «Это не мне», «Эта ситуация очень необычна, и ее невозможно понять в принципе», «Я этого не сделаю никогда»...

В быту мы встречаемся с более смягченной ситуацией. Напри мер: хочется любить, но есть отрицательный опыт и страх, что не удача повторится. Вот и разотождествляется человек: «Это было со мной три года назад, а сейчас я другой. Более взрослый и зрелый», хотя ни того, ни другого не наблюдается. Или еще. Скажем, чело век искренне считает себя нехорошим, даже плохим и все добрые слова в свой адрес принимает как дань проявлению воспитания, как лесть «для чего то» и прочее. Зато, любое плохое, нелестное или даже нейтральное высказывание интерпретируется как соответ ствующее истине. Нельзя сказать, что приятные слова были ему неприятны или нежеланны. Нет. Но идет проявление противопо ложных субличностей: одной нужны подтверждения положитель ного момента, а другой — отрицательного. Вопрос во взаимоотно шении — когда что говорить и от кого ты в данный момент получа ешь ответ. И горе, если перепутаешь. Как Козодоев в «Бриллиантовой руке»: «Детям — мороженое, бабе — цветы». Это, пожалуй, самый показательный пример, знакомый не одному поколению. Или вот еще цитата: «Кто виноват? Дядя. Он так же вот разговорится, бы вало, с кем придется, наплетет о себе с три короба, а потом ему де лается стыдно. У него душа была тонкая, деликатная, легко уязви мая. И чтобы потом не мучаться, он, бывало, возьмет, да и отравит собеседника... Другой свалил бы вину за свои подлости на товари

щей, на начальство, на жену, на соседей. А я валю на предков... Им

все равно, а мне полегче» (Е. Шварц «Обыкновенное чудо»).

Отчуждение может довести до абсурда нормальную способность человека быть многоликим и разнообразным. Разнообразие, по идее, должно органически входить в основное Я, а если нет, то это повод для многочисленных недоразумений, неприятностей, обид и размолвок. Впрочем, ограниченное какой то субличностью, отчуж дение часто имеет положительный эффект, позволяя постичь что то привычное с иной точки зрения. Умение освободиться от давле ния стереотипов, шаблонов, вовлеченности в процесс, предполагает талант самоотстранения. Формирование «Я со стороны» позволяет занять новую позицию по отношению к своему состоянию или фак ту реальности.

На эту тему есть очень старая и поучительная история о горном духе Рюбецале: «Поднявшись однажды из толщи горных руд на

поверхность, Рюбецаль был поражен красотой купающейся в стру

ях водопада девушки. Чтобы вполне насладиться созерцанием столь совершенной красоты, этот дух воплотился в ворона и перелетел на ближайшее дерево. Однако, устроившись поудобнее на ветвях и приготовившись к увлекательному зрелищу, он вдруг почему то начал прислушиваться к карканью «собратьев» и принюхиваться к доносящемуся издали запаху падали. Дух быстро понял, в чем тут дело и превратился в цветущего юношу». Обычно подобное при тягивает подобное. Следовательно, когда мы в одном образе — нам интересна падаль, в другом образе — девушка, в третьем,— скан дал, произошедший у соседей, в четвертом — мы сами. Нечто похо жее происходит тогда, когда мы получаем в наказание физическую боль. В подобном случае часто применяется этот вид защиты: «Боль но не мне, а только моему телу».

Вообще то, тема наказаний стара так же, как и тема воспита

ния принуждением. «Наказывай сына своего с юности, и он успо

коит твою старость и даст покой душе твоей, и накажи уже младен ца розгою, не умрет он, но здоровее будет, ибо, бия по телу, душу его избавляешь от смерти. На дочерей тоже направь свою стро гость». Так наставлял «Домострой», такова традиция. Любой рус ский гораздо труднее переносит успех, чем неудачу. Во время испы таний он собирает себя в кулак, а страдания, испытываемые им, спо собствуют его нравственному возрождению. Как только удача — сразу лень, слабость, довольство, стагнация. «Бог, который не на казывает нас, — это Бог, не интересующийся нами».

В ХVII веке итальянец Паулини отмечал с немалым удивлени ем: «русские (особенно женская половина) смотрят на побои как на своеобразное доказательство любви и благосклонности. Странным

*3

образом русские женщины бывают наиболее довольны и веселы

тогда, когда получают добрую встряску от своих мужей». Следова тельно, розга для русских — основной предмет обихода, как и мо литва, желательно по субботам, поскольку суббота, по традиции — день, когда Бог помогал тем, кто занимался целительством тела и духа. Всех, от мала до велика, собирали в Красном углу, под икона ми, с четырех до пяти вечера. Сначала отец сек старших, даже если это были взрослые мужчины, но не выделившиеся из семьи. Мать молилась. Потом старшие пороли младших. Все были равны перед розгой и Богом, и наказывал не отец, а Бог. Родители только вы полняли Его волю. Так сказать, ничего личного. Кроме всего про чего, так детей готовили к преодолению стрессов, закаляли их волю, учили достойно переносить боль и страдания...

Это не только наша проблема. Философ и педагог Д. Локк был не против такого подхода к наказаниям и отношению наказуемых к боли. И подобную позицию можно назвать традиционной: ее ис токи теряются в глубине веков. Еще в Спарте практиковались ри туальные сечения подростков 11–12 лет у алтаря в храме. Особен но счастливы были те, кто мог вынести жесточайшую порку весь день. Более того, это воспринималось как своеобразное соревнова ние, в котором победителем был тот, кто вынес наибольшее число ударов. Родители мальчиков их подбадривали, требуя, чтобы они переносили страдания красиво и достойно. Жрецы, по исследова нию характера ран, предсказывали подросткам будущее. Золотое детство человечества...

А вот свидетельства современных нам подростков, подвергаю

щихся наказаниям в наше время:

«Наказывают. Чаще за четверки, за то, что плохо делаю до! машнее задание, что медленно ем. Ругаются, ворчат все время, дают подзатыльники. Когда я медленно ем, меня бьют, а мне ка! жется, что несправедливо — я всегда так ем».

Евгений, 12 лет.

«У меня была тетрадка. Маме нужен был листик. Она стала его вырывать. Я сказал: «Последний лист выдерешь!» Маме по! казалось, что я сказал: «Ты — выдра». Я ей доказывал, что она не расслышала, но она пожаловалась дяде Боре, и он меня вечером очень больно побил».

Олег, 10 лет.

«Мама купила набор карандашей, а я их, пока рисовала, изгрыз! ла, и мама меня так била, что я ходила в свитере две недели, что! бы полосы на спине и руках не были никому видны. Еще пара оста!

лась до сих пор. Ругают за то, что я поздно прихожу. Недавно так

ударили, что кровь из носа пошла, «скорая» останавливала. Я силь! но обиделась. Моих детей я наказывать не буду. Они у меня будут слушать слова».

Милена, 15 лет.

При анкетировании родителей выяснилось, что 62% родителей используют физические наказания. Из них: 80% используют пор ку ремнем как основной довод в воспитательном процессе; 9% ста вят детей в угол на колени с использованием гороха, ипликатора Кузнецова, гравия, соли, кирпичей; 4% бьют по лицу и голове.

Конечно, можно сказать: «Так что же, я не могу своего ребен ка и пальцем тронуть? Тогда он совсем распояшется!» Согласен, но идея строгости в наказаниях в данном случае является оправ данием собственной жестокости и злости. Злости на то, что дела ется не так, как нам хочется, не так, как нам приятно и комфорт но. В этом случае мы навязываем ребенку свое понимание «что такое хорошо и что такое плохо», свой родовой сценарий и соб ственные нерешенные проблемы. Следовательно, оправдывая себя, но наказывая ребенка, мы самоутверждаемся. Мы хотим, что бы все было «разумно и по взрослому». Вот и включается защита, и, как следствие, разотождествление: «Не я наказываю. А так надо, чтобы ты вырос достойным и умным. Я строг и справедлив!» На самом деле речь идет о самой заурядной разрядке собственной аг рессивности, накопленной за день (неделю, вечер). Но если себе в этом признаться, то получается слишком уж самокритично! Де тей бьют, прежде всего, из желания самоутвердиться — автори тарность и власть могут быть в этом случае реализованы беспре дельно. Их бьют и из тщеславия. Ребенок должен быть хорошим. Если он плохой (с нашей точки зрения), значит, его надо испра вить. То, что «не понимает головой», пусть понимает «другим ме стом». То есть мы приравняли воздействие на «пятую точку» к воспитанию на уровне высшей нервной деятельности. Наказыва ют ребенка из страха, что вдруг он вырастет не таким, каким МНЕ хочется? Скажем, лгуном, обманщиком? Но ведь ребенок часто лжет и упрямится только потому, что его бьют, что он боится пор ки. Наказывают и просто по привычке: «Меня били, и ничего!» И практически никто из этих 80% родителей не думает о послед ствиях, не меняет стратегию наказания на более совершенную стратегию — стратегию любви. Любимый в семье ребенок более строг к себе, чем могут быть к нему строги родители. Но раз такое понимание для родителя запредельно, наступает отчуждение че ловека от идеи любви.

Обобщая, можно сказать, что отчуждение имеет свои положи тельные и отрицательные свойства. Это как бы внутреннее обезбо ливание, которое дает возможность отключиться от страданий. На подобном подходе базируется «технология обезболивания»: «это происходит не со мной, а с моим телом». Включение этой защиты связано с размежеванием одной составляющей дискомфорта от об щего состояния, что вполне реально, но только в тех случаях, ког да это происходит осознанно. Технология достаточно проста. Ког да тебе плохо — займись увлекательным делом, и, вполне вероят но, что эта защита перейдет в сублимацию.

Кстати, проблема обретения душевного равновесия тесно свя

зана с проблемой греха и греховности, прощением отвергаемой и уничижаемой части своего Я. А на выходе очищающего страдания, аскезы, поста, молитвы — «отпускание» проблемы от себя, осво бождение от нее. Проблему обретения душевного равновесия хоро шо иллюстрирует притча о кольце царя Соломона. Когда ему было плохо, он смотрел на кольцо и читал надпись на нем: «И это прой дет» — и успокаивался. Но как то раз он в ярости сорвал его с паль ца, бросил под ноги и увидел, что на внутренней стороне тоже что то написано. Соломон поднял, прочитал, улыбнулся и надел его на палец. Там же было выгравировано: «И это тоже пройдет».

Понятие греха, греховности концентрирует в себе отвращение, стыд, вину, страх, уязвленное самолюбие. В осознании собствен ной греховности и состоит, пожалуй, необходимый момент разви тия — становления самоуважения, различения категорий добра и зла, возникновения нравственной устойчивости и вменяемости. Таким образом, с одной стороны, эта защита может помочь челове ку, отделяя плохое от себя, продолжать поступать не лучшим обра зом, а с другой — расширяет его восприятие, создавая условия для осмысления своих желаний, поступков, возможностей. Подобное разотождествление расширяет внутреннюю свободу, дает возмож ность честно осознать свои нравственные и этические устои. Как следствие — перевод отработки Кармы из неосознанного состояния в осознанное. Отказ от зла есть само по себе служение добру. В боль шинстве случаев.

Подавление

Он быстро все позабудет. Пожалуй, слишком быстро.

Дж. Р. Толкиен, «Две крепости»

Подавление как проявление механизма психологической защи ты, похоже на отрицание. Отличие состоит в том, что подавление проявляется в блокировании нежелательной, неприятной ситуации не на входе, а при в переводе ее в память или при выводе из памяти в сознание. На эту информацию накладывается своеобразный

«ключ код», что затрудняет последующее произвольное воспоми

нание информации. Чаще всего в состав «ключ кода» входят: си туация, конкретные вещи, запахи и ассоциативные состояния. Ин формация в памяти сохраняется в полном объеме. Процесс перево да в долгосрочную память бессознательный, но воспоминания для закрепления должны получить эмоционально чувственную окрас ку. Эта то окраска и определяет последующую доступность воспо минаний, которые редко бывают случайными. Так, инициатором

воспоминаний, носящих самый разнообразный характер, может

быть запах, последовательность слов, жестов, сходство ситуаций, выражение лица, состояние— одним словом — «код». К примеру, одна пациентка жаловалась, что никак не удается наладить взаимо отношения с молодыми людьми. Слишком уж все шло по точно рас писанному сценарию с обязательной концовкой в виде расставания. Но события перед концовкой были строго ритуальными. Молодые люди совместно посещали какое то увеселительное заведение, далее, он оставался у нее ночевать, утром она жарила оладьи, и молодой человек исчезал без завтрака. Если она готовила на завтрак что то иное, то взаимоотношения продолжались до блинчиков. Почему? Сие есть тайна. Видимо, этот процесс у обоих почему то ассоцииро вался с чем либо неприятным, и следовала естественная реакция — уход.

Кроме всего прочего, подавление обнаруживается в обрывочности воспоминаний. Травмирующая часть воспоминаний становится со вре менем менее доступной сознанию, образуя лакуны (пустоты). Психо логия в этом контексте — наука не менее точная, чем алгебра. Она на многочисленных примерах показывает, что человек способен забы

вать быстро и надежно почти все страшное, что с ним приключалось. Так, в доступной для всех литературе встречаются рассказы о потер певших кораблекрушение, переживших тяжелые мучения, испыта ния, уже через пару лет забывавших об этом. Причем искренне. Бо лее того, когда этим людям напоминали о случившихся с ними не приятных событиях, они подозревали своих товарищей, близких,

врачей в розыгрыше, твердили, что ничего подобного с ними не про

исходило, что их путают с кем то другим, сердились, обижались.

Далеко не все тягостные события подавляются и забываются в равной мере. Чаще всего подавляются переживания сексуальных неудач (отрицательного опыта первой любви, отказа или издевки), страха, собственной слабости («потеря лица», предательство, под лость), агрессивных намерений в отношении родных и близких. Подобные события и связанные с ними переживания труднее всего поддаются забвению. Случаются моменты, когда мы слышим «глу хую и невнятную речь». Ну а далее, человек, вспоминая события прошлого, точнее связанные с ними состояния, подталкивает себя, чтобы что то сделать или не делать. Особенно хорошо это заметно на примере недолеченных алкоголиков или наркоманов. Периоди чески, чтобы «убедить» себя в том, что «все под контролем», они пробуют алкоголь и наркотики. Объяснение: надо убедиться, что все в порядке. Это формально. Сущностно — вспомнить состояние (алкогольного или наркотического опьянения), в котором им было комфортно. А далее — по накатанной дорожке.

В случае, если человек устраняет мысль о том, что не может что

либо сделать, он внушает себе: «А оно мне надо?», «Это у меня про цесс. Видишь, какая у меня тяжелая жизнь?», «Еще успеем», «Не спеши, а то успеешь»... Таким образом он отодвигает дело на не определенный срок, погружаясь с головой в процесс подготовки. Скажем, вместо генеральной уборки занимается уборкой в секре тере, вместо ремонта — покупкой материалов, поиском мастеров, вместо налаживания взаимоотношений — пережевыванием обид, настоящих и мнимых. Так как подавление действует на информа цию, то эта информация успевает обрасти сопутствующими нега тивными моментами, которые прорываются в виде оговорок, опи сок, навязчивого поведения, неловких движений, обмолвок. Сопут ствующие моменты отражают связь между реальным поведением и подавленной информацией. На этом основан психоанализ и тех нологии НЛП* .

Психофизиологическими следствиями подавления могут стать: истерическая симптоматика, астма, артрит, импотенция, вялость, страх утраты, фригидность, фобии, различные язвы, нейродермит. При этом типе защиты, если удастся осознать причины возникнув шего конфликта, возможен перевод его из физиологической сферы в сферу сознания. После чего создается реальная предпосылка ос лабить или нейтрализовать конфликт с помощью перестройки смысла происходящего.

Проекция

— Что же мне теперь делать?

— Можешь, конечно, с горя перерезать себе глотку. Но лучше пока с этим повременить — глядишь, и расхочется. Терпи, мой мальчик. В жизни всякое случается. Бывает и хуже.

Из разговора

Под проекцией понимается вид психической защиты, при ко торой осуществляется отвержение чего то, неприемлемого для са мого человека и автоматический перенос отвержения на другое лицо (группу, нацию и т. д.). Это не что иное, как перекладывание на других ответственности за то, что происходит внутри личности. Обычно для проекции выбираются люди, обладающие какими то чертами, напоминающими собственные отвергаемые черты. По за кону синхронизации. Правда, с поправкой: «Федот, да не тот».

Перенос — это форма защиты своего Я, которая обеспечивает ос

лабление чувства тревоги, страха, вины за счет того, что неприемле

* НЛП — нейролингвистическое программирование, система новейших пси хотехнологий, включающая в себя активное, даже против воли пациента, воз действие на подсознание и, соответственно, на поведение.

мые части своей личности считаются как бы принадлежащими дру

гим. Крайнее проявление — психопатология в виде садизма или ма зохизма. Человек либо бежит от себя, поглощая другое лицо, превра щая его в свою часть, либо подчиняется кому то другому, как его часть.

Произвольное смещение границ дает возможность относиться

к внутренним проблемам так, будто они происходят с кем то дру гим или происходят неподалеку. Тогда мы склонны обвинять дру гих в собственных несчастьях, неудачах, страданиях. Как в анек доте от Юрия Никулина: «Выйдешь тут замуж, — отвечает обезья на двум крокодилам на их вопрос о семейном положении, — когда вокруг одни крокодилы». У людей, использующих такой тип за щиты, наиболее часты ссылки на «наше время», происки злодеев и свое хорошее воспитание или плохую воспитанность окружения. Следы переноса обнаруживаются и тогда, когда, столкнувшись с собственным плохим поведением, человек частично заужает инфор мацию об этом, искренне воспринимая свое поведение, как не при надлежащее себе. То есть происходит приписывание своего поступ ка кому угодно: «Как вы понимаете, у меня была однозначная ре акция. Я не думаю, что кто то мог бы реагировать по другому!» Такая защита применяется тогда, когда с

Поиск по сайту: