Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Громкие слова, тихие слова 11 страница



– Что с тобой? – Сажерук смотрел на него так, словно умел теперь читать мысли не только Волшебного Языка.

А потом взял руку Фарида и тихонько подул ему на ладонь, пока в горсти у юноши не показалась женская фигурка из белого огня.

– Они не так страшны, как ты думаешь, – тихо сказал Сажерук. – И если они меня снова заберут, то не из-за тебя. Ясно?

– То есть как? – У Фарида замерло сердце. – Они тебя снова заберут? Почему? Скоро?

Белая Женщина у него на ладони превратилась в мошку, взлетела и растаяла в утреннем тумане.

– Это зависит от Перепела.

– Что?

Сажерук предостерегающе зажал ему рот ладонью и осторожно раздвинул колючие стебли. Под окнами тюрьмы караулили солдаты. Они смотрели на лес вытаращенными от страха глазами. С ними был Коптемаз. Он осматривал крепостную стену, словно надеялся прочитать на камнях, как удалось Сажеруку поджечь ночь.

– Ты только посмотри на него, – прошептал Сажерук. – Он ненавидит огонь, а огонь – его.

Но Фариду было не до Коптемаза. Он взял Сажерука под локоть.

– Не дай им снова себя забрать! Прошу тебя!

Сажерук посмотрел на него. У него стал совсем другой взгляд, чем до ухода. В глазах больше не было страха, только прежняя чуткая настороженность.

– Я же тебе сказал, все зависит от Перепела. Так что помоги мне его уберечь. Помощь ему понадобится. Пять дней и пять ночей во власти Свистуна – это очень много. Я думаю, мы рады будем, когда Змееглав наконец сюда доберется.

Фариду еще многое хотелось спросить, но он понял по глазам Сажерука, что больше ответов не будет.

– А Уродина? Ты не веришь, что она сможет его защитить?

– А ты веришь? – отозвался Сажерук.

Сквозь колючие заросли пробивалась фея. Она чуть не ободрала себе крылья о шипы и в полном изнеможении опустилась на колени Сажеруку. Это была та самая, которую он посылал к Перепелу. Она отыскала узника и вернулась передать его благодарность, не забыв при этом упомянуть, что Перепел подтвердил: такой красивой феи он еще никогда не видел.

 

 

Исчезнувшие дети

 

В детстве

Я был белкой, перепелом, лисой,

Говорил с ними на их языке,

Взбирался на их деревья, рыл их норы,

Знал вкус каждой былинки и каждого камня,

И смысл солнца, и что хочет сказать ночь.

Норман Рассел. Что хочет сказать дождь

 

Шел снег – крошечные ледяные звездочки, и Мегги задавалась вопросом, видит ли отец из своего заключения кружащиеся снежинки. "Нет, – отвечала она самой себе, – застенки Омбры слишком глубоко под землей". Мысль, что Мо не видит первого снега в Чернильном мире печалила ее не меньше чем сам факт, что он в тюрьме.

Сажерук его охраняет. Черный Принц без конца повторял ей это. Баптиста и Роксана тоже не уставали об этом твердить. Сажерук его охраняет. Но Мегги все время вспоминала Свистуна и то, какой хрупкой и юной казалась рядом с ним Уродина.

Змееглав будет в дороге еще два дня. Так сказала вчера Крапива. Всего два дня – и наступит решительный момент.

Силач потянул Мегги за собой и показал на тропу между деревьев. Две женщины пробирались через заснеженную чащобу.

Они привели двух мальчиков и девочку. С тех пор как Перепел сдался в плен, дети Омбры начали исчезать один за другим. Матери брали их с собой в поле, или на реку стирать белье, или в лес собирать хворост – и возвращались одни. Люди Принца ожидали детей в четырех местах – эта весть передавалась тихим шепотом из уст в уста. В каждом из приемных пунктов разбойников сопровождала женщина, чтобы детям было не так страшно выпускать материнскую руку.

Реза с Баптистой и Гекко встречала детей у богадельни, которой заведовал Хитромысл. Роксана с Эльфогоном дожидалась там, где целительницы собирали дубовую кору. Еще две женщины встречали детей у реки, а Мегги с Дориа и Силачом расположились у заброшенной хижины угольщика, недалеко от дороги, ведущей в Омбру.

Дети заробели, увидев Силача, но матери тянули их за собой, а когда Дориа поймал на язык несколько снежинок, самая младшая пятилетняя девочка захихикала.

– Что, если мы только рассердим Свистуна, пряча у вас детей? – спросила мать девочки. – Может, он вовсе и не намерен их забирать, раз Перепел уже у него в тюрьме. Ему ведь нужен-то был только он!

Мегги хотелось ударить ее за эти холодные слова.

– Да, а это – его дочь, – сказал Силач, обнимая Мегги за плечи. – Поэтому не говори о Перепеле так, будто тебе все равно, что с ним станется. Не будь ее отца, ты бы не получила своего ребенка обратно – ты что, уже забыла? Но Змееглаву по-прежнему нужны дети для рудников, а ваших детей защищать некому.

– Его дочь? Ведьма?

Вторая женщина притянула детей к себе, но девочка глядела на Мегги с любопытством.

– Ты что, из людей Змееглава? – Силач крепче обнял Мегги, словно желая защитить ее от этих слов. – В чем дело? Хотите вы, чтобы ваши дети были в безопасности? Если нет, пожалуйста, забирайте их обратно в Омбру и надейтесь, что Свистун к вам не постучится.

– Куда вы их уводите? – У младшей из женщин глаза были полны слез.

– Если я вам скажу, вы сможете их выдать. – Силач легко поднял мальчика и посадил себе на плечи будто тот был не тяжелее феи.

– А можно нам пойти с ними?

– Нет. Вас всех нам не прокормить. И детей-то нелегко обеспечить.

– И сколько времени вы собираетесь их прятать? – В каждом слове звучало отчаяние.

– Пока Перепел не убьет Змееглава.

Женщины посмотрели на Мегги.

– Как это может быть? – прошептала одна.

– Он его убьет, вот увидите, – ответил Силач так уверенно, что даже Мегги на один чудесный миг перестала бояться за Мо. Но этот миг прошел, и она снова почувствовала на щеках снег, холодный, как конец всего.

Дориа поднял девочку на плечи и улыбнулся Мегги. Он неутомимо пытался ее ободрить: приносил ей последние ягоды, затвердевшие от мороза, цветы, покрытые инеем, последние в этом году, и отвлекал от горя, расспрашивая о мире, откуда она родом. Мегги уже скучала по нему, когда его не было рядом.

Когда женщины ушли, девочка заплакала, но Мегги погладила ее по голове и рассказала то, что слышала о снеге от Баптисты: некоторые снежинки – это крошечные эльфы, которые ледяными губами целуют тебя в щеки, прежде чем растаять. Девочка вглядывалась в снежный вихрь, а Мегги продолжала рассказывать, сама поддаваясь обаянию своих слов. А мир вокруг становился белым, и она переносилась в те дни, когда Мо рассказывал ей разные истории, пока сам не стал персонажем повести, о которой Мегги уже не могла сказать, ее это история или чужая.

Снегопад был недолгим. Землю лишь слегка припушило белым.

Еще двенадцать женщин привели детей к хижине угольщика. У всех были испуганные, встревоженные лица, всех терзали сомнения, правильно ли они поступают.

Некоторые из детей даже не оборачивались, когда матери уходили. Другие бежали им вслед, а двое так отчаянно рыдали, что матери забрали их обратно в Омбру, где засел Свистун, как серебряный паук, поджидающий жертв.

С наступлением темноты под заснеженными деревьями стояло девятнадцать детей, прижимаясь друг к другу, как стайка гусят. Силач рядом с ними казался великаном. Если кто-то начинал плакать, Дориа находил у него в ноздрях желуди, а в волосах – монетки. Силач показывал, как разговаривать с птицами, и катал детей на плечах по трое за раз.

А Мегги рассказывала истории – те, что слышала когда-то от Мо, так что каждое произносимое слово будто говорило его голосом. Все они страшно устали, пока добрались до лагеря. Между палатками было полным-полно детей. Мегги попыталась их сосчитать, но быстро отказалась от этой попытки. Как же разбойники прокормят столько ртов, когда Черному Принцу своих-то людей с трудом удавалось обеспечить?

Что думают об этой затее Хват и Гекко, было ясно написано у них на лицах. "Няньки! – перешептывались в лагере. – Было за чем уходить в лес!" Хват, Гекко, Эльфогон, Деревяга, Чернобород… Недовольных было много. А что это за щуплый человек с добрым лицом, стоявший рядом с Хватом и озиравшийся так, словно видит здесь все в первый раз? Он похож на… Нет. Нет, этого не может быть.

Мегги протерла глаза. Видно, от усталости ей уже призраки мерещатся. Но тут ее сзади обхватили сильные руки и сжали так сильно, что чуть не задушили.

– Ты только посмотри! Она уже почти с меня ростом, безобразница!

Мегги обернулась.

Элинор.

Что происходит? Она сошла с ума? Или все было только сном, а теперь она проснулась? Может быть, деревья сейчас растворятся в темноте, все исчезнет – разбойники, дети, – а у ее кровати окажется Мо и спросит, уж не собирается ли она проспать завтрак?

Мегги зарылась лицом в платье Элинор – странное бархатное платье, похожее на театральный костюм. Да, ей, видимо, снится сон. Несомненно. Но где же тогда действительность? "Проснись, Мегги! – подумала она. – Ну давай, просыпайся скорее!"

Щуплый незнакомец, стоявший рядом с Хватом, застенчиво улыбнулся ей, поднося к глазам сломанные очки, и это был, несомненно, Дариус!

Элинор снова прижала ее к себе, и Мегги расплакалась. Она выплакала в странное платье Элинор все слезы, накопившиеся с той минуты, как Мо въехал в замок Омбры.

– Ужасно, я знаю! Чудовищно! – сказала Элинор, неумело гладя ее по голове. – Бедная ты моя! Я уже сказала этому писаке, что я о нем думаю. Старый дурак воображает о себе невесть что. Но твой отец еще покажет этому Скрипуну, вот увидишь!

– Свистуну! – Мегги рассмеялась сквозь слезы. – Свистуну, Элинор!

– Не все ли равно? Эти дикие имена запомнить невозможно! – Элинор огляделась. – Вашего Фенолио четвертовать мало за все, что здесь происходит, но сам он, конечно, другого мнения. Я рада, что мы теперь сможем за ним хоть немного присматривать. Он ни за что не пожелал отпускать Минерву одну – наверное, просто потому, что боялся остаться без кухарки и прачки…

– Фенолио тоже здесь? – Мегги утерла слезы.

– Да. А мать-то твоя где? Я ее так и не нашла!

По лицу Мегги можно было догадаться, что о Резе с ней лучше не заговаривать, но, прежде чем Элинор успела спросить, в чем дело, в разговор вмешался Баптиста.

– Дочь Перепела, может быть, ты представишь нам свою подругу в роскошных одеждах? – Он поклонился Элинор. – К какому цеху вы принадлежите, милостивая государыня? Попробую угадать. Вы, конечно, комедиантка. Ваш голос заполнит любую площадь!

Элинор смотрела на него так растерянно, что Мегги поспешила на помощь.

– Баптиста, это Элинор, тетка моей матери…

– О, родственница Перепела! – Баптиста поклонился еще ниже. – Надеюсь, эта рекомендация удержит Хвата от того, чтобы свернуть вам шею. Он как раз пытается убедить Черного Принца, что вы и ваш спутник, – он показал на Дариуса, подошедшего к ним с робкой улыбкой, – шпионы Свистуна.

Элинор повернулась так резко, что локтем задела Дариуса.

– Черного Принца?

Увидев Принца с медведем рядом с Хватом, она покраснела, как юная девушка.

– Он великолепен! – выдохнула она. – И медведь у него точно такой, как я себе представляла! О, как же все это чудесно, просто изумительно!

Слезы Мегги иссякли. Она была так рада, что Элинор здесь. Ужасно рада.

 

 

Новая клетка

 

Уэстли закрыл глаза. Ему предстояла боль, и нужно встретить ее подготовленным.

Он должен настроить на нее мозг, полностью

подчинить его своей воле, чтобы душа не реагировала

на старания мучителей, иначе они ее сломают.

Уильям Голдман. Принцесса-невеста

 

На этот раз они пришли раньше, чем в предыдущие ночи. На дворе едва стемнело. Не то чтобы в камеру Мо проникал дневной свет, но ночью темнота становилась другой – и с этой темнотой приходил Свистун. Мо садился, насколько ему позволяли цепи, и готовился к пинкам и ударам. Он чувствовал себя полным дураком. Болван, добровольно попавший в сети врагов. Уже не разбойник, не переплетчик, а просто болван.

Тюремные камеры Омбры были ничем не лучше застенков Дворца Ночи. В этих темных ямах, где невозможно было распрямиться, поджидал тот же страх, что в любой тюрьме. Да, страх вернулся. Он ждал его у ворот и почти задушил, когда люди Зяблика связали ему руки.

Узник. Полностью в чужой воле…

Подумай о детях, Мортимер! Только это воспоминание успокаивало его каждую ночь, когда он проклинал сам себя под ударами и пинками. Огонь Сажерука давал ему иногда передохнуть от Свистуна, зато потом Среброносый становился еще злее. Мо все еще слышал голосок феи, которая села ему на плечо в первую ночь, и видел перед собой огненных пауков, заползших на бархатный кафтан Свистуна. Мо расхохотался, увидев панику на лице мучителя, – и уже много раз поплатился за этот смех.

Еще два дня, Мортимер, два дня и две ночи. Потом приедет Змееглав. И что тогда? Да, глупо было воображать, что он сможет уплатить Смерти и ее бледным дочерям требуемый выкуп.

А если Белые Женщины заберут и Мегги, поймет ли Реза, что он поехал в замок ради их дочери? Поймет ли, что он ей потому ничего не сказал, чтобы ее сердце не терзал еще и страх за Мегги?

У солдат, вошедших к нему в камеру, руки и лица были в саже. Они всегда приходили по двое. Но где же их среброносый повелитель? Они молча подняли Мо на ноги. Цепи были тяжелые и впивались в кожу.

– Сегодня Свистун навестит тебя в другой камере, – сказали они ему. – Там огонь твоего друга тебя не отыщет.

Они повели его глубоко вниз, мимо ям, из которых пахло тухлым мясом.

Один раз Мо показалось, что за ними в темноте ползет огненная змея, но караульный ударил его при попытке обернуться.

Яма, в которую его столкнули, значительно превосходила размерами прежнюю камеру. На стенах – подтеки запекшейся крови. Здесь было одновременно холодно и душно.

Свистун пришел не скоро, а когда появился наконец в сопровождении еще двух солдат, лицо его тоже было в саже. Двое, которые привели сюда Мо, почтительно расступились перед своим повелителем, но Мо заметил, как тревожно они озираются, словно ждут, что огненные пауки Сажерука вот-вот поползут по стенам. Мо чувствовал, что Сажерук ищет его. Казалось, его мысли тянут к нему руки, но застенки Омбры лежали так же глубоко под землей, как и во Дворце Ночи.

Может быть, ему уже сегодня понадобится нож зашитый Баптистой в подол его рубашки, хотя pyки у него так болели, что он, наверное, даже удержать его не сможет, не говоря уж о том, чтобы ударить. И все же сознание, что он есть, помогало, когда страх становился невыносимым. Страх и ненависть.

– Твой друг-огнеглот становится все наглее, но сегодня ночью он тебе не поможет, Перепел! Мне это надоело! – Лицо Свистуна побелело под сажей, покрывавшей даже серебряный нос. Один из солдат ударил Мо по лицу. Еще два дня…

Свистун с отвращением смотрел на свои испачканные сажей перчатки.

– Вся Омбра смеется надо мной. "Посмотрите на Свистуна, – шепчется народ. – Огненный танцор водит за нос его людей, а Черный Принц прячет от него детей. Перепел еще спасет нас всех!" Хватит! Если я покончу с тобой сегодня ночью, они перестанут в это верить.

Он подошел к Мо так близко, что чуть не уколол его серебряным носом.

– Что ж ты не зовешь на помощь своим волшебным голосом? Всех своих оборванцев-приятелей, Принца с медведем, Огненного Танцора… А может, лучше Виоланту? Ее мохнатый слуга ходит за мной по пятам, а сама она твердит мне по десять раз на дню, что ее отцу ты нужен живым. Но ее отец уже не внушает того страха, что прежде. Об этом ты же и позаботился.

Виоланта. Мо видел ее только раз, когда его стаскивали с коня во дворе замка. Как глупо было поверить, что она сможет его защитить. Он погиб. А вместе с ним и Мегги. В нем подымалось отчаяние, такое черное, что ему стало дурно. Свистун улыбнулся.

– Ага, испугался! Это мне нравится. Надо будет сочинить об этом песню. Отныне песни здесь будут петь только обо мне – мрачные песни, как раз на мой вкус. Очень мрачные.

Один из солдат с глуповатой ухмылкой подошел к Мо. В руках у него была обитая железом дубинка.

– "Он снова от них убежит!" – говорит чернь. Свистун отступил на шаг. – Так вот, бегать ты больше не будешь, Перепел! Отныне ты будешь только ползать. Ползать передо мной.

Те двое, что привели Мо, схватили его и прижали к окровавленной стене. Третий поднял дубинку. Свистун погладил свой серебряный нос.

– Твои руки нужны, чтобы исцелить книгу. Но скажи, Перепел, что может иметь Змей против того, чтобы я переломал тебе ноги? Но даже если… Змееглав ведь уже не тот, что прежде…

Погиб.

О Боже, Мегги! Рассказывал я тебе когда-нибудь такую страшную сказку?

"Нет, Мо, не сказку! – говорила она, когда была маленькая. – Они все такие грустные!"

Но эта грустнее.

– Жаль, Свистун, что мой отец не слышал твоего выступления своими ушами! – Виоланта говорила негромко, но Свистун вздрогнул, как от пронзительного крика.

Солдат с глупой ухмылкой опустил дубинку, а остальные расступились перед дочерью Змееглава. Черное платье Виоланты сливалось с темнотой. И за что ее только прозвали Уродиной? Мо казалось сейчас, что он никогда не видел более красивого лица. Хорошо бы Свистун не заметил, как дрожат у него ноги. Такого торжества он Среброносому устраивать не хотел.

Рядом с Виолантой виднелась мохнатая мордочка. Туллио! Это он ее позвал? Уродина привела с собой полдюжины своих безбородых солдат. Они казали совсем юными и хрупкими рядом с людьми Свистуна, но в руках у них были арбалеты – оружие, которого побаивались и латники.

Но Свистун быстро взял себя в руки.

– Что вам здесь нужно? – резко спросил он Виоланту. – Я только слежу, чтобы ваш драгоценный узник снова от нас не упорхнул. Достаточно и того, что его огненный друг всех нас делает посмешищем в глазах черни. Вашему отцу это не понравится.

– А тебе не понравится то, что я сейчас сделаю, – ровным голосом произнесла Виоланта. – Связать их! – приказала она своим солдатам. – А с Перепела снимите цепи и свяжите его так, чтобы он мог сидеть на лошади.

Свистун схватился за меч, но трое юношей Виоланты повалили его на пол. Мо кожей чувствовал, как они ненавидят Среброносого. Им очень хотелось его убить, Мо видел это по выражению юных лиц. Люди Свистуна, очевидно, тоже это видели, потому что без сопротивления позволили себя связать.

– Змеюга уродливая! – Голос Свистуна звучал совсем уж странно, когда срывался на крик. – Так Зяблик все-таки был прав! Ты в сговоре с бандитами! Чего ты добиваешься? Хочешь занять трон Омбры и трон своего отца в придачу?

Лицо Виоланты оставалось неподвижным, как будто его нарисовал Бальбулус.

– Я хочу лишь одного, – ответила она. – Передать Перепела отцу целым и невредимым, чтобы Змееглаву была от него польза. В награду за эту услугу я действительно потребую трон Омбры. А как же иначе? У меня на него в тысячу раз больше прав, чем у Зяблика.

Солдат, снимавший с Мо цепи, был тот самый, что сдвигал крышку саркофага в усыпальнице Козимо.

– Простите! – прошептал он, не туго затягивая веревку на стертых в кровь запястьях пленника. Но Мо все равно было больно. Он не сводил глаз с Виоланты. В ушах у него еще звучал хриплый голос Хвата: "Она продаст тебя за трон Омбры".

– Куда ты его уводишь? – Свистун плюнул в лицо связывавшему его солдату. – Спрячь его хоть у великанов – я тебя отыщу!

– Я вовсе не собираюсь его прятать, – спокойно ответила Виоланта. – Я отвезу его в замок моей матери. Отец знает туда дорогу. Если он согласен на мои условия, пусть приезжает туда. Ты ему передашь, я не сомневаюсь.

"Она продаст тебя".

Виоланта скользнула по лицу Мо равнодушным взглядом, словно они никогда прежде не встречались. Когда ее солдаты повели Мо прочь из камеры, Свистун пнул его связанными ногами. Но что такое пинок по сравнению с обитой железом дубинкой, которую Среброносый для него приготовил?

– Ты покойник, Перепел! – успел выкрикнуть Свистун, прежде чем солдат Виоланты засунул ему в рот кляп. – Покойник!

"Нет еще, – мысленно ответил Мо. – Пока нет".

За окованной железом дверью ждала служанка. Мо узнал Брианну. Значит, Виоланта и правда снова приняла ее на службу. Брианна кивнула ему, прежде чем последовать за хозяйкой. В коридоре лежали без сознания трое часовых. Виоланта переступила через них и свернула в коридор, по которому Мо сюда привели. Налево отходил узкий подземный ход. Туллио торопливо пробежал первым, а за ним солдаты, один впереди Мо, другой сзади.

Замок ее матери…

Каковы бы ни были намерения Виоланты, он был ей благодарен за то, что идет сейчас своими ногами.

Туннель казался бесконечным. Откуда дочь Змееглава так хорошо знала потайные ходы этого замка?

– Я читала об этом ходе. – Виоланта обернулась к нему, словно прочла его мысли. Или он уже не замечает, что думает вслух после долгих часов в темноте и одиночестве? – К счастью, я единственный человек в замке, кто пользуется библиотекой.

Как она на него посмотрела! Будто хотела определить на глаз, не утратил ли он к ней доверия. Она все-таки похожа на отца: любит играть со страхом и властью, меряться силами не на жизнь, а на смерть. Почему же он ей все-таки доверяет, несмотря на связанные руки?

Ход впереди разветвлялся. Туллио вопросительно посмотрел на Виоланту, и она без колебаний показала налево. Необычная женщина – намного старше своего настоящего возраста, холодная, сдержанная. "Не забывай, чья она дочь". Сколько раз Черный Принц твердил ему это, и сейчас Мо начал понимать его предостережение. В Виоланте чувствовалась отцовская жестокость, та же нетерпимость к другим, та же уверенность, что она умнее большинства людей… лучше… важнее.

– Ваше высочество? – раздался голос солдата позади Мо. Все они говорили со своей госпожой очень почтительно. – А как быть с вашим сыном?

– Якопо останется здесь. Ему незачем ехать с нами, – ответила она, не оборачиваясь. В ее голосе не было тепла. Наверное, любить детей люди учатся у своих родителей. Если это правда, неудивительно, что у дочери Змееглава это плохо получалось.

Мо почувствовал на лице дуновение ветра – воздух, пахший не только землей и плесенью.

Подземный ход стал шире. Мо услышал шум воды, а выйдя наружу, увидел высоко над собой Омбру. С черного неба падал снег, за почти голыми кустами поблескивала река. На берегу ждали лошади, их караулил солдат. И вдруг невесть откуда взявшийся юноша приставил нож к горлу караульного. Фарид. Рядом с ним стоял Сажерук, в припорошенных снегом волосах сверкали искры. На снегу сидели обе куницы.

Он улыбнулся, когда солдаты Виоланты направили на него арбалеты.

– Куда вы увозите своего пленника, дочь Змееглава? – спросил он. – Я – тень, которую он привел с собой из царства мертвых, и следую за ним, куда бы он ни пошел.

Туллио спрятался за черной юбкой своей госпожи, словно боялся, что Сажерук сейчас сожжет его заживо. Виоланта дала солдатам знак опустить арбалеты. Брианна во все глаза глядела на отца.

– Он уже не пленник, – сказала Виоланта. – Но я не хочу, чтобы мой отец узнал об этом от своих бесчисленных соглядатаев. Поэтому он связан. Или все-таки снять с тебя путы, Перепел?

Она вытащила из-под накидки нож.

Мо переглянулся с Сажеруком. Он рад был его видеть, но сердце еще не привыкло к этому ощущению. Много лет вид Сажерука вызывал у него совсем другие чувства. Но с тех пор как Смерть коснулась их обоих, они словно стали одной плотью. Как будто были из одной истории. А может, история и правда только одна?

"Не доверяй ей!" – сказал взгляд Сажерука. Мо знал, что товарищ поймет его ответ по лицу, без слов. "У меня нет другого выхода".

– Пусть остаются, – сказал он, и нож Виоланты исчез в складках ее платья. Снежинки налипли на черную ткань, как перышки.

– Я везу Перепела в замок, где выросла моя мать, – сказала она. – Там я могу обеспечить его безопасность. Здесь – нет.

– Озерный замок? – Сажерук отвязал от себя кошель и протянул Фариду. – Это далеко. Дня четыре верхом.

– Ты слыхал об этом замке?

– А кто ж о нем не слыхал? Но он уже много лет брошен. Вы там когда-нибудь были?

Виоланта так гордо выпятила подбородок, что Мо снова вспомнил Мегги.

– Нет, я там никогда не была, но в детстве мне о нем рассказывала мать, а потом я прочла все, что можно найти об этом замке в книгах. Я знаю его лучше, чем если бы там побывала.

Сажерук взглянул на нее и пожал плечами.

– Как хотите. Свистуна там нет – это уже хорошо. И потом, говорят, его легко оборонять.

Он посмотрел на солдат Виоланты, словно прикидывая, сколько каждому лет.

– Да, наверное, там Перепел будет в большей безопасности.

Снежинки, падавшие на связанные руки Мо, охлаждали воспаленную кожу. Он скоро не сможет ничего делать руками, если их не будут развязывать хотя бы на ночь.

– А вы уверены, что ваш отец последует за нами в этот замок? – спросил Мо Виоланту. Казалось, к его голосу прилипла тьма застенка.

Виоланта улыбнулась:

– Совершенно. Он последует за тобой куда угодно. И захватит с собой Пустую Книгу.

Пустую Книгу. Снег валил, словно хотел сделать весь мир белым, как ее чистые страницы. Пришла зима.

Твои дни сочтены, Мортимер! И Мегги тоже… Но почему он, несмотря ни на что, по-прежнему любит этот мир? Как возможно, что он по-прежнему не может насмотреться на раскидистые деревья, намного выше, чем те, на которые он взбирался в детстве, на фей и стеклянных человечков, как будто они всегда были частью его жизни… "Вспомни, Мортимер! Ты ведь жил в совсем другом мире", – шепнул ему внутренний голос. Но шепот не достигал цели. Даже собственное имя казалось ему чужим, ненастоящим, и если бы существовала рука, готовая навсегда захлопнуть для него книгу Фенолио, он постарался бы удержать эту руку.

– У нас нет для тебя лошади, Огненный Танцор. – В голосе Виоланты слышалась неприязнь. Она не любила Сажерука. Но ведь и он долго был о ней невысокого мнения.

Сажерук насмешливо улыбнулся, и Виоланта посмотрела на него еще враждебнее.

– Поезжайте. Я вас найду.

Он исчез, пока Мо садился на коня, и Фарид вместе с ним. Лишь на снегу там, где стоял Сажерук, догорали искры. Солдаты Виоланты глядели испуганно – как будто встретились с призраком. А как еще назвать человека, вернувшегося из царства мертвых?

Из замка не доносилось ни звука. Они уже завели лошадей в реку, а стража так и не подняла тревогу. Никто не кричал с крепостной стены, что Перепел снова упорхнул. Омбра спала, снег укутывал ее белым одеялом, а над крышами все еще кружили огненные перепела Сажерука.

 

 

Картины из пепла

 

– Простите, пожалуйста, – промямлил Гарри.

– Любопытство – не порок, – покачал головой Дамблдор. – Но его надо держать в узде…

Джоан Роулинг. Гарри Поттер и кубок огня[22]

 

Пещера, которую Мо и Черный Принц отыскали за долго до того, как Коптемаз устроил детям представление, находилась в двух часах ходу к северу от Омбры. Для детских ножек это был неблизкий путь, а в Чернильном мире наступила зима, с дождем, все чаще переходящим в снег, белыми бабочками, висевшими на ветвях, как ледяные листья, и серыми совами, гонявшими фей.

– Мои-то феи в это время года спят! – оправдывался Фенолио, когда Деспина расплакалась: на ее глазах сова разорвала на куски сразу двух разноцветных крошек. – А эти глупышки, которых выдумал Орфей, летают себе и летают, как будто не понимают, что такое зима!

Черный Принц вел их вверх-вниз по горам, по густым зарослям, каменистым склонам, узким тропам, где детей по большей части приходилось нести на руках. У Мегги вскоре разболелась спина, зато Элинор шагала неутомимо, как будто хотела как можно скорее обойти весь этот чудесный новый мир, хотя она старалась, по возможности, не показывать своего восхищения его создателю.

Фенолио шел прямо за ними, с Резой и Дариусом. Девочка, которую несла Реза, была до того похожа на Мегги, что той казалось, если случалось обернуться, что она смотрит в прошлое, которого на самом деле не было. Мо носил ее на руках, когда она была маленькая, Мо – и больше никто. Но каждый раз, когда Реза прижималась лицом к волосам малышки, Мегги хотелось, чтобы прошлое было иным. Тогда, может быть, без Мо не было бы так больно.

На полпути Резе стало плохо, и Роксана запретила ей поднимать малышей.

– Осторожнее! – донеслись до Мегги ее слова. – Ты ведь не хочешь рассказать мужу, когда он вернется, что не уберегла его ребенка?

Беременность Резы была уже заметна, и Мегги иногда хотелось положить руку туда, где подрастал новый ребенок, но она этого не делала. У Дариуса выступили слезы, когда он услышал новость, а Элинор воскликнула: "Ну уж теперь-то все просто обязано кончиться хорошо!" – и обняла Резу так крепко, что, наверное, немного помяла будущее дитя. Но Мегги часто ловила себя на мысли: не нужна мне сестренка. И братик не нужен. Верните мне отца! Правда, когда малыш, которого она полдня несла на спине, в благодарность крепко поцеловал ее в щеку, она вдруг ощутила радостное предвкушение и вообразила, каково будет чувствовать в руке крошечную ладошку братика или сестренки.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.