Старые и новые хозяева 4 страница

Кап! Еще одна восковая клякса. Она без малейшего стеснения наклонилась над его свеженаписанными словами.

– А неплохо звучит! – сообщила она Мегги, словно сам он давно растворился в прохладном лесном воздухе. – Нет, правда! Уму непостижимо!

А теперь еще Розенкварц склонился над его строками и морщил стеклянный лобик, как будто по воде пошли круги.

– Ага, теперь еще ты должен высказать свое суждение, прежде чем мне позволят писать дальше?! – рявкнул на него Фенолио. – Какие будут пожелания? Может, мне вывести там героического стеклянного человечка или толстуху, которая всех поучает и доводит Змееглава до такого состояния, что он сам призывает Белых Женщин? Это был бы выход, а, как ты считаешь?

Мегги подошла ближе и положила ему руку на плечо.

– Ты, конечно, не знаешь, сколько тебе еще нужно времени?

Голос у нее был совсем упавший. И не поверишь, что Мегги не раз меняла им судьбы этого мира.

– Уже немного! – Фенолио очень старался говорить уверенно. – Слова пошли. Они…

Он смолк. Снаружи донесся хриплый, протяжный крик сокола. Еще и еще раз. Сигнал тревоги. Нет, только не это!

Гнездо, в котором поселился Фенолио, висело на толстенном суку, превосходившем шириной любую улицу в Омбре. И все же он каждый раз замирал от ужаса, спускаясь по лестнице, построенной Дориа, чтобы избавить старика от необходимости лазать по канату. Черный Принц велел натянуть повсюду поручни, сплетенные из лиан и коры. Да и с самого дерева свисало столько воздушных корней и веток, что в любом месте было за что ухватиться. Но все это не прогоняло страха перед высотой, на которой их держали скользкие сучья… "Ты же не белка, Фенолио! – думал он, крепче вцепляясь в лианы и осторожно заглядывая вниз. – Для своего возраста ты справляешься очень даже неплохо!"

– Они поднимают канаты! – Сеньора Лоредан, в отличие от него, на удивление ловко перемещалась по воздушным путям.

– Вижу! – буркнул Фенолио. Разбойники забирали наверх все канаты, свисавшие до подножия дерева. Это не предвещало ничего хорошего.

К ним спустился Фарид. Он часто сидел с дозорными у самой верхушки дерева. О Господи, да разве может двуногое существо так ловко лазать? Мальчишка проделывал это не хуже своей куницы.

– Там факелы! Они приближаются! – запыхавшись, выговорил он. – Слышите собачий лай?

Он с укором посмотрел на Фенолио.

– Ты же говорил, что об этом дереве никто не знает? Что об этих гнездах давно забыли?

Упреки! Конечно. Чуть что не так, сразу виноват Фенолио.

– И что? Собаки находят и такие места, о которых никто не знает! – резко ответил он юноше. – Спроси лучше, кто ходил заметать следы? А Черный Принц где?

– Внизу. Со своим медведем. Хочет его спрятать. Глупая тварь не дает втащить себя наверх, и все тут!

Фенолио прислушался. И правда. Собачий лай. Проклятье, да что же это такое!

– Подумаешь! – Сеньора Лоредан, конечно, делала вид, что ничего не боится. – Они ведь не могут стащить нас вниз. С такой позиции легко обороняться!

– Они могут взять нас измором. – Фарид больше нимал в подобных ситуациях, и сеньора Лоредан вдруг встревожилась. И на кого же обратился ее взор?

– Ну что, я опять последняя соломинка, да? – Фенолио передразнил ее голос: "Фенолио, напиши что-нибудь! Неужели это так трудно?"

Дети вылезали из спальных гнезд, бегали по сучьям как по лесным тропам, и бесстрашно глядели вниз. На огромном дереве они были похожи на рой красивых жуков. Бедняжки!

Деспина подбежала к Фенолио:

– Они ведь не могут забраться наверх?

Ее брат молча посмотрел на него.

– Нет, конечно! – ответил Фенолио, хотя глаза Иво укоряли его за ложь. Иво проводил все больше времени с Йеханом, сыном Роксаны. Мальчишки сдружились. Оба они не по возрасту много пережили.

Фарид взял Мегги за руку:

– Баптиста говорит, что надо переправить детей в самые верхние гнезда. Поможешь мне?

Мегги, конечно, кивнула, – она все еще слишком привязана к этому мальчишке – но Фенолио удержал ее.

– Мегги останется здесь. Возможно, она мне понадобится.

Фарид, конечно, сразу понял, о чем речь. Фенолио увидел в его темных глазах воскресшего Козимо, гордо въезжающего в Омбру, и мертвецов, устилающих траву на Змеиной горе.

– Обойдемся без твоих слов! – сказал юноша. – Я спущу на них огонь, если они вздумают сюда карабкаться.

Огонь? Опасное слово в лесу.

– Надеюсь, мне придет в голову что-нибудь получше, – ответил Фенолио и заметил отчаянный взгляд.

Мегги. "А мой отец?" – говорили ее глаза. Действительно… За что хвататься в первую очередь? Черт подери, черт, черт…

Раздался детский плач. Фенолио увидел внизу факелы, о которых говорил Фарид. Они светились во мраке, как огненные эльфы, но были куда страшнее.

Фарид утащил за собой Деспину и Иво. Остальные дети потянулись за ними. К малышам подбежал заспанный, растрепанный Дариус, подхватывая умоляюще протянутые к нему ручонки. Он с тревогой посмотрел на Элинор, но та стояла неподвижно, сжав кулаки и неотрывно глядя вниз.

– Пусть только попробуют! – дрожащим голосом произнесла она. – Надеюсь, медведь сожрет их всех. Надеюсь, разбойники порубят их на куски, этих охотников за детьми!

Сумасшедшая баба! Но сейчас Фенолио был с ней полностью согласен.

Мегги не спускала с него глаз.

– Не смотри на меня так! Что мне делать, Мегги? – спросил он. – Эта история опять разыгрывается сразу в двух местах. С кого начать? Или, может, отрастить себе вторую голо…

Он не договорил.

Сеньора Лоредан все еще изрыгала проклятия:

– Детоубийцы! Гады ползучие! Тараканы в латах! Раздавить вас всех, растоптать…

– Как ты сказала? – воскликнул Фенолио.

Элинор с недоумением уставилась на него.

Растоптать! Фенолио посмотрел на светящиеся точки внизу.

– Да… – прошептал он. – Да. Рискованно, конечно, но что поделаешь…

Он круто повернулся и стал торопливо подниматься по лестнице в свое гнездо. Гнездо, где вылупляются слова. Да, сейчас его место там. Но Лоредан, конечно полезла за ним. – Ты что-то придумал?

Да. И он ни за что не признается, что это снова она навела его на мысль. – Да, придумал. Мегги, будь готова. Розенкварц протянул ему перо. Он был напуган. Фенолио видел это по багровому оттенку стеклянного личика. А может, он снова вина отведал? Оба стеклянных человечка питались теперь толченой древесной корой, как их дикие сородичи, и к розовой прозрачности Розенкварца стала примешиваться зелень. Не очень удачное сочетание.

Фенолио положил чистый лист на пюпитр, мастерски изготовленный Дориа. Черт возьми, писать две истории за раз ему еще никогда не приходилось!

– Фенолио, а отец как же? – Мегги присела на колени рядом с ним. Какой несчастный у нее вид!

– Подождет. – Фенолио обмакнул перо. – Попроси Фарида поглядеть в огонь, раз ты волнуешься, но можешь мне поверить: такое колесо починить нелегко. Змееглав прибудет в замок только завтра, а то и послезавтра. Обещаю тебе: как только я закончу то, что сейчас пишу, я вернусь к Перепелу. Не делай такое лицо! Как ты поможешь отцу, если Зяблик стряхнет нас всех на землю? А теперь дай-ка мне книгу, сама знаешь, какую.

Ему не пришлось долго искать. Он описал их в самом начале. Третья или четвертая глава.

– Рассказывай! – Голос Лоредан дрожал от нетерпения. – Что ты задумал?

Она подошла ближе, заглядывая ему через плечо, но Фенолио захлопнул книгу.

– Тихо! – крикнул он, хотя шум, доносившийся снаружи, от этого не ослабел. Неужели Зяблик уже здесь?

Пиши, Фенолио.

Он закрыл глаза и увидел его перед собой. Совершенно отчетливо. Вот здорово! Писать для такой цели – все-таки двойное удовольствие.

– Ну так что…

– Элинор, замолчи! – услышал он голос Мегги.

И тут слова пошли. Да, в этом гнезде хорошо писалось.

Огонь и мрак

Что справедливо, что несправедливо? Чем отличается

деяние от недеяния?

"Если бы мне пришлось начинать сначала, – думал старый Король, – я бы укрылся в монастыре, страшась Деяния, способного накликать беду".

Т. X. Уайт. Король былого и грядущего, кн. 4

(Свеча на ветру)^[30]

– Сколько их?

– Человек пятьдесят.

Юным солдатам Виоланты было страшно, как ни старались они это скрыть. Мо уже не в первый раз спрашивал себя, случалось ли этим мальчикам действительно сражаться, или они знали о войне только то, что там погибли их отцы и братья.

– Всего-то? Значит, он все-таки мне доверяет!

В голосе Виоланты слышалось торжество. Дочь Змееглава не признавала страха. Это было одно из чувств, которые она мастерски умела скрывать. От Мо не укрылось презрение, мелькнувшее в ее глазах при виде трусивших юнцов. Зато Брианна была откровенно напугана, и даже на мохнатом лице Туллио проглядывал ужас.

– А Зяблик с ним?

Мальчишки покачали головами. В мыслях Перепел не мог называть их иначе.

– А Свистун? Уж он-то наверняка здесь?

Тоже нет. Мо удивленно переглянулся с Сажеруком.

– По местам! – скомандовала Виоланта. – Мы ведь давно все обговорили. Не пропускайте моего отца на мост. Он может отправить к нам посла – не более того. Мы заставим его подождать дня два-три. Он тоже так поступает со своими врагами.

– Ему это не понравится, – мягко заметил Сажерук.

– И не надо. А теперь уходите все. Мне нужно поговорить с Перепелом наедине. – Виоланта требовательно взглянула на Сажерука. – Наедине, я сказала.

Сажерук не тронулся с места.

Лишь когда Мо сделал ему знак, он повернулся и вышел так бесшумно, словно и правда был собственной тенью.

Виоланта подошла к окну. Они были в комнате, где жила ее мать. На стенах мирно паслись единороги вместе с пятнистыми кошками, каких Мо часто видел в лесу, а окна выходили на птичий двор, на пустые клетки и нарисованных соловьев, выцветших от дневного света. Казалось, Змееглав далеко-далеко отсюда, в каком-то другом мире.

– Значит, Свистуна он с собой не взял, – сказала Виоланта. – Тем лучше. Наверное, он отправил его во Дворец Ночи, в наказание за то, что он тебя упустил.

– Вы правда в это верите? – Мо смотрел на мирно пасущихся единорогов. Они напомнили ему другие картины – сцены охоты, где белый мех был пропорот копьем. – Белые Женщины говорили мне другое.

Ему все еще слышался их шепот: "Свистун прокладывает ему дорогу".

– Вот как? В любом случае… Если он явится сюда, придется нам его тоже убить. Остальных мы можем отпустить, но не Свистуна.

Неужели она действительно не сомневается в победе?

Виоланта все еще стояла к нему спиной.

– Мне придется тебя связать. Иначе отец не поверит что ты мой пленник.

– Я знаю. Поручите это Сажеруку. Он умеет связывать так, чтобы легко было освободиться.

"Он научился этому от мальчишки, в которого влюблена моя дочь, – подумал Мо. – Где сейчас Мегги? С матерью, – ответил он сам себе, – и с Черным Принцем – в безопасности".

– Когда мой отец умрет, – Виоланта выговорила это слово не без колебания, – наверное, она была все же не столь уверена в успехе, как старалась показать, – Зяблик, конечно, не уступит трон Омбры без сопротивления. Очень вероятно, что он получит подкрепление из Дворца Ночи, от своей сестры. Надеюсь, мы и в этом случае остаемся союзниками? – Она в первый раз повернулась к нему.

Что ей ответить? "Нет, когда ваш отец умрет, я уйду?" Так ли это?

Виоланта снова отвернулась, прежде чем задать следующий вопрос:

– У тебя есть жена?

– Да.

"Княжеские дочери питают слабость к комедиантам и разбойникам".

– Отошли ее. Я сделаю тебя князем Омбры.

Мо послышался смех Сажерука.

– Я не князь, ваше высочество, – ответил он. – Я разбойник – и переплетчик. Две роли – более чем достаточно для одного человека.

Она обернулась и посмотрела на него, словно не могла поверить, что он говорит серьезно. Если бы он умел читать по ее лицу! Но Виоланта носила маску, куда более непроницаемую, чем те, которые шил Баптиста.

– Ты не хочешь даже поразмыслить над моим предложением?

– Двух ролей достаточно, – повторил Мо.

На мгновение Виоланта стала так похожа на своего отца, что у него сжалось сердце.

– Что ж, как хочешь. Но я спрошу тебя еще раз. Когда все кончится.

Она снова посмотрела в окно.

– Я приказала солдатам запереть тебя в башню, которую прозвали "Иглой". Мне не хочется мучить тебя подземельем, куда сажал заключенных мой дед. Это особая тюрьма: озеро заполняет ее водой ровно настолько, чтобы узник не утонул.

Она посмотрела на него, как бы желая проверить, пугает ли его эта картина. "Да, пугает, – подумал Мо. – И что?"

– Я приму отца в Зале тысячи окон, – сказала Виоланта. – Там он просил руки моей матери. Я пошлю за тобой, как только станет ясно, что Пустая Книга при нем.

Как она складывает ладони. Будто школьница, отвечающая урок. Она была ему по-прежнему симпатична. Виоланта трогала его сердце. Ему хотелось защитить ее от минувшей боли и тьмы, скопившейся внутри, хотя он знал, что это никому не по силам. Душа Виоланты была запертой комнатой с мрачными картинами на стенах.

– Ты скажешь, что можешь исцелить Пустую Книгу, как мы договаривались. Я велю все приготовить для этого – Бальбулус рассказал мне, что тебе требуется, – и ты сделаешь вид, что принялся за работу. А я в это время отвлеку отца, чтобы ты мог вписать три слова. Я его рассержу. Это лучший способ его отвлечь. У него вспыльчивый характер. Если нам повезет, он даже не заметит, что ты взял в руки перо. Говорят, у него новый телохранитель – это может создать проблемы. Но мои люди им займутся.

Мои люди. "Эти безусые мальчишки, – подумал Мо. – Но, к счастью, с нами еще Сажерук". И не успел он мысленно произнести его имя, как тот уже показался на пороге.

– Чего тебе? – резко спросила Виоланта.

Сажерук не обратил на нее внимания.

– За мостом все тихо, – сказал он Мо. – Змееглав совершенно спокойно принял известие, что его заставляют ждать. Мне это не нравится.

Он вернулся к двери и выглянул в коридор.

– Где часовые? – спросил он Виоланту.

– А где им быть? Я послала их на мост. Но двое моих людей стоят внизу во дворе. Пора тебе разыграть пленника, Перепел. Еще одна роль. Видишь, двумя никак не обойтись.

Она подошла к окну и позвала часовых, но никто не откликнулся.

Мо испытал странное чувство. Он ощутил, что история в эту самую секунду приняла новый оборот. Время вдруг словно отяжелело. Мо овладела смутная тревога. Как будто он стоит на сцене и пропустил свою реплику.

– Куда они подевались? – Виоланта обернулась. Сейчас она выглядела такой же юной и напуганной, как ее солдаты. Она подбежала к двери и снова позвала их. И снова ей ответила только тишина.

– Держись рядом со мной, – прошептал Сажерук Мо. – Что бы ни случилось. Огонь иногда лучшая защита, чем меч.

Виоланта все еще прислушивалась. Послышались шаги – спотыкающиеся, неровные. Виоланта отпрянула от двери, словно испугавшись того, что сейчас произойдет. Солдат, упавший без сил у ее ног, был весь в крови – своей собственной крови. Это был тот юноша, что помогал Мо выбраться из саркофага. Успел он узнать, каково быть убийцей?

Он пытался что-то сказать. Мо пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать слова.

– Свистун… Они повсюду.

Юноша шептал еще что-то, но Мо не понял. Кровавая пена выходила у него изо рта вместе с неразборчивыми словами – и через мгновение он смолк навсегда.

– Есть здесь другой вход, о котором вы нам не сказали? – Сажерук грубо схватил Виоланту за локоть.

– Нет! – проговорила она. – Нет!

И вырвалась от него, будто это он убил юношу у ее ног.

Мо взял ее за руку и потянул за собой по коридору, прочь от голосов, внезапно заполнивших замок. Но бегство закончилось у ближайшей лестницы. Путь им преградили солдаты – взрослые, перепачканные чужой кровью. Сажерук шикнул на куницу, и Гвин метнулся прочь. Под прицелом арбалетов всю троицу погнали в зал, где мать Виоланты и ее сестры когда-то учились танцевать перед дюжиной серебряных зеркал. Теперь в них отражался Свистун, горделивый, как петух.

– Смотри-ка, пленник даже не связан. Какое легкомыслие, ваше уродство!

Но Мо удивился не внезапному появлению Среброносого, его поразило, кто стоит с ним рядом. Орфей. Вот уж кого он здесь не рассчитывал встретить. Он забыл о Сырной Голове, как только Сажерук отобрал у него книгу, а значит, и способность писать. Глупец ты, Мортимер. Как всегда, его мысли легко было прочитать по лицу, и Орфей наслаждался его изумлением.

– Как ты сюда попал? – Виоланта оттолкнула державших ее мужчин и шагнула к Свистуну, словно он был всего лишь непрошеным гостем в ее замке. Солдаты расступились, забыв на мгновение, кто их господин. Дочь Змееглава – грозный титул, даже если дочь некрасива.

Но Свистун ее не боялся.

– Ваш отец знает более удобный путь, чем продуваемый всеми ветрами мост, – ответил он небрежно. – Он предполагал, что вам этот вход неизвестен и потому неохраняем. Кажется, это была самая большая тайна вашего деда, но ваша мать показала туннель под озером вашему отцу, когда тайком бежала с ним из этого замка. Романтическая история правда?

– Ты лжешь! – Виоланта озиралась, как затравленный зверь, но в зеркалах отражалась лишь она сама – и Свистун.

– Вот как? Ваши люди могут это подтвердить. Я велел оставить нескольких в живых. Мальчишки в этом возрасте – превосходные солдаты, потому что еще кажутся себе бессмертными.

Он шагнул к Мо:

– Я не мог дождаться, когда снова свижусь с тобой, Перепел! Пошлите меня вперед, – умолял я Змееглава, – и я снова поймаю вам птичку, которая от меня улетела. Я подкрадусь к ней, как кошка, тайными путями, и схвачу, пока он высматривает вас.

Мо его не слушал. Он читал в своем сердце мысли Сажерука. "Сейчас, Перепел!" – шептали они. Когда по ногам солдата справа от него поползла огненная змея, Мо ударил стоящего сзади локтями в грудь. Из пола вырвалось пламя. Оно оскалило огненные зубы и подожгло одежду солдат. Те с криком отступили, а огонь описал защитный круг вокруг обоих пленных. Двое солдат вскинули арбалеты, но Свистун удержал их. Ведь хозяин никогда не простит, если он доставит ему Перепела мертвым. Лицо Свистуна побелело от ярости. Зато Орфей улыбался.

– Очень эффектно, ничего не скажешь! – Подойдя ближе к огню, он пристально всматривался в него, словно надеясь понять, как Сажерук это делает. Но тут его взгляд упал на самого Сажерука.

– Наверное, ты действительно мог бы в одиночку спасти переплетчика, – сказал он мягко. – Но к несчастью для него, ты поссорился со мной. Это была ошибка. Я пришел сюда не со Свистуном. Я теперь служу его хозяину. Он ждет ночи, чтобы засвидетельствовать Перепелу свое почтение, и послал меня вперед, чтобы приготовить все к его приходу. Сюда входит и печальная необходимость окончательно спровадить Огненного Танцора в царство мертвых.

Он говорил с таким неподдельным сожалением, что Мо вспомнился день в библиотеке Элинор, когда Орфей торговался с Мортолой за жизнь Сажерука.

– Не трать время на слова. Убери его, Четвероглазый! – нетерпеливо воскликнул Свистун, пока его люди срывали с себя горящую одежду. – Я хочу наконец заполучить Перепела.

– Не волнуйся, никуда он от тебя не денется, – раздраженно ответил Орфей. – Но сперва я должен получить свое.

Он подошел так близко к огню, что его бледное лицо порозовело от жара.

– Кому ты отдал книгу Фенолио? – спросил он Сажерука сквозь пламя. – Ему? – Он кивком указал на Мо.

– Возможно, – ответил Сажерук и улыбнулся.

Орфей закусил губу, как ребенок, удерживающий слезы.

– Улыбайся-улыбайся, – сказал он глухим голосом. – Насмехайся надо мной! Ты скоро раскаешься, что так со мной поступил.

– С чего бы? – ответил Сажерук так спокойно, словно тут не было солдат, которые снова направили на них арбалеты. – Неужели ты надеешься испугать человека, который уже один раз умирал?

На этот раз улыбнулся Орфей, и Мо пожалел, что у него нет меча, хотя и понимал, что толку от этого было бы немного.

– Свистун, что делает здесь этот человек? С каких пор он служит моему от… – Голос Виоланты пресекся.

Тень Орфея вдруг зашевелилась, как просыпающееся животное. Из нее поднялась фигура, пыхтевшая как большая собака. В пульсирующей, расплывающейся темноте невозможно было распознать лицо, только глаза, мутные и злые. Мо почувствовал страх Сажерука, и пламя стало утихать, словно задохнувшись.

– Тебе, наверное, не надо объяснять, что такое ночной кошмар, – проговорил Орфей бархатным голосом. – Комедианты говорят, что это мертвецы, которых Белые Женщины посылают обратно, потому что не могут отмыть с их душ темные пятна. Эти черные тени обречены на скитания в мире, который уже не их. Воздух, который они не могут вдохнуть, постепенно разъедает их, а солнце, от которого не защищает плоть, сжигает. Но пока не настал их последний час, они голодны, очень голодны.

Он отступил подальше.

– Фас! – сказал он тени. – Взять его, мой славный пес! Забери Огненного Танцора, потому что он разбил мое сердце.

Мо шагнул к Сажеруку, но тот оттолкнул его.

– Отойди, Перепел! – крикнул он. – Это хуже чем смерть!

Пламя вокруг них погасло, и ночной кошмар, тяжело дыша, шагнул в очерченный сажей круг. Сажерук не уклонился. Он просто стоял, пока бесформенные руки не схватили его, – и погас. Как пламя.

Мо казалось, что остановилось его собственное сердце. А ночной кошмар понюхал неподвижное тело Сажерука, словно обманутый пес. Мо вспомнил, что рассказывал ему однажды Баптиста: ночные кошмары питаются только живой плотью, от мертвых они шарахаются, потому что боятся, что те заберут их с собой в то царство, откуда они вышли.

– В чем дело? – В голосе Орфея звучало детское разочарование. – Почему все получилось так быстро? Я хотел подольше посмотреть, как он умирает!

– Возьмите Перепела! – донесся до Мо приказ Свистуна. – Живее!

Но солдаты оцепенело смотрели на ночной кошмар. Тот повернулся и устремил мутный взгляд на Мо.

– Орфей! Убери его! – Свистун кричал во весь голос. – Перепел нам еще нужен!

Ночной кошмар застонал, словно хотел сказать что-то, но рта у него не было. На мгновение Мо показалось, что он распознает в сплошной черноте лицо. Злоба стала просачиваться ему под кожу и покрыла сердце, словно плесень. Ноги у Мортимера подкосились, он задыхался. Да, Сажерук прав, это хуже смерти.

– Назад, пес! – От голоса Орфея тень застыла. – Этого ты получишь потом.

Мо упал на колени рядом с неподвижным телом Сажерука. Ему хотелось лечь и тоже перестать дышать, перестать чувствовать. Но солдаты подняли его на ноги и связали запястья. Он едва замечал это. Ему все еще было трудно дышать.

Шагнувшего к нему Свистуна Мо видел словно через пелену.

– В этом замке где-то есть двор с птичьими клетками. Заприте его в клетку. – Он ударил Мо локтем в живот, но тот чувствовал только одно – ночной кошмар снова слился с тенью Орфея, и дыхание вернулось.

– Стой! Перепел пока еще мой пленник! – Виоланта преградила дорогу солдатам.

Но Свистун грубо оттолкнул ее.

– Он никогда не был вашим пленником, – сказал он. – Думаете, ваш отец так глуп, чтобы вам поверить?

– Заприте Уродину в ее спальне! – приказал он солдатам. – А Огненного Танцора бросьте перед клеткой в которую посадите Перепела. Ведь тень должна всюду следовать за хозяином.

Перед дверью лежал еще один солдат Виоланты. На мертвом лице застыл страх. Коридор устилали их тела. Озерный замок был в руках Змееглава, а вместе с ним и Перепел. Вот, значит, чем кончилась песня.

"Какой ужасный конец! – послышался Мо голос Мегги. – Я не хочу эту книгу, Мо! У тебя нет другой?"

Опоздали?

"Рэтпти, я просто не могу лечь и заснуть и ничего не предпринять, хотя я и не знаю, что тут можно предпринять".

Кеннет Грэм. Ветер в ивах^[31]

Озеро. Увидев сквозь ветви блеснувшую внизу воду, Реза чуть не бросилась бегом. Силач удержал ее, молча показав на палатки на берегу. Черный шатер мог принадлежать лишь одному человеку. Реза прислонилась к дереву на крутом обрыве, чувствуя, что силы ее покидают. Они опоздали. Змееглав опередил их. Что теперь делать?

Она посмотрела на замок, лежавший посреди озера, как темный цветок. Серебряный князь собирается его сорвать. Темные стены выглядели грозно – и неприступно. Правда ли, что Мо там? Но если и да – что это меняло? Змееглав-то уж точно там. А мост охраняла дюжина солдат. Что будем делать, Реза?

– По мосту нам туда не попасть, это ясно, – прошептал Силач. – Пойду посмотрю, что и как. Жди здесь. Может, где-нибудь найдется лодка.

Но Реза не затем сюда пришла, чтобы ждать. Спускаться по крутому склону было трудно и повсюду стояли солдаты. Но они смотрели на замок. Силач повел ее подальше от палаток, на восточный берег озера, где лес спускался до самой воды. Может, попробовать, когда стемнеет, перебраться к замку вплавь?

Но вода была холодная, а об обитателях озера рассказывали много страшных историй. Реза потрогала свой живот. Ей казалось, что ребенок затаился в самой глубине.

Силач вдруг схватил ее за руку и показал на скалы торчавшие из воды в нескольких шагах от берега. Между камнями появились двое солдат – так неожиданно словно поднялись со дна. Когда они выбрались на берег, Реза увидела, что неподалеку под елями дожидаются лошади.

– Что это значит? – прошептал Силач, когда между скалами появились еще солдаты. – Похоже, там есть проход в замок. Пойду посмотрю. Но ты со мной не ходи, прошу тебя. Я обещал Перепелу. Он и так задал бы мне трепку, если бы знал, что ты здесь.

– Не задал бы, – прошептала Реза, но осталась на месте и смотрела ему вслед, дрожа от холода. Вода озера почти касалась ее сапог. Под гладкой поверхностью ей мерещились лица, приплюснутые, как узоры на спине ската. Она отпрянула – и услышала за спиной шаги.

– Эй ты!

Она оглянулась. За деревьями стоял солдат с обнаженным мечом. Беги, Реза!

Она двигалась быстрее латника с его тяжелым оружием и неуклюжими доспехами, но он позвал на подмогу другого, с арбалетом. Скорее, Реза! От дерева к дереву, перебегай и прячься, как в детской игре. Так они играли бы с Мегги, будь она рядом с дочерью, пока та была маленькая. Ах, эти упущенные годы…

В дерево, за которым она стояла, вонзилась стрела. В землю у ее ног – другая. "Реза, прошу тебя, не ходи за мной!" Я должен знать, что увижу тебя, когда вернусь. Ах, Мо! Ждать намного труднее…

Она пригнулась и вытащила нож. Подходят, кажется? Беги, Реза! От страха у нее подкашивались ноги. Тяжело дыша, она перебежала за соседнее дерево – и тут рот ей зажала мощная ладонь.

– Крикни им, что сдаешься! – прошептал Силач. – Но не иди навстречу. Пусть они к тебе подойдут.

Реза кивнула и спрятала нож. Солдаты о чем-то переговаривались. Замирая от страха, она высунулась из-за дерева и дрожащим голосом крикнула: "Не стреляйте!" Подождав, пока Силач отползет подальше – удивительно проворно для его габаритов, – она выступила из-за дерева с поднятыми руками. Когда латники поняли, что это женщина, глаза под шлемами расширились от удивления. Нехорошо улыбаясь, солдаты опустили оружие, но прежде, чем они успели тронуть Резу, Силач подкрался сзади и обхватил каждого рукой за горло. Реза отвернулась, чтобы не видеть, как он их убивает. Ее стошнило в мокрую траву. "Наверное, ребенок почувствовал мой страх", – испуганно подумала она, прижимая руку к животу.

– Солдаты повсюду! – сказал Силач, помогая ей подняться. Плечо у него кровоточило так сильно, что рубашка стала красной. – У одного был нож. "Лазаро, осторожнее в драке, когда у противника нож!" – Дориа всегда мне это говорил. Малыш намного умнее меня.

Его шатало, Реза поддержала его. Вместе они побрели в глубь леса.

– Свистун тоже здесь, – шепотом рассказывал Силач. – Это его людей мы видели между скалами. Похоже, оттуда в замок ведет подземный ход. К сожалению, есть и еще дурные новости.

Он огляделся. С берега доносились голоса. Что будет, когда трупы обнаружат? Силач потянул Резу дальше, к норе, пахшей кобольдами.

Протиснувшись туда, Реза услышала всхлип. Силач со стоном залез в нору вслед за ней. В темноте виднелось что-то мохнатое. Реза сперва подумала, что это настоящий кобольд, но потом вспомнила, что рассказывала ей Мегги о слуге Виоланты. Как бишь его звали? Туллио.

Она нащупала мохнатую руку. Слуга Виоланты глядел на нее широко раскрытыми от страха глазами.

– Что здесь произошло? Прошу тебя, скажи! Я – жена Перепела. Он жив?

Туллио смотрел на нее черными, круглыми, как у зверя, глазами.

– Они все погибли, – прошептал он.

Сердце у Резы запнулось, словно забыв, что ему положено биться.

– Все залито кровью. Виоланту заперли в ее покоях, а Перепела…

Что – Перепела? Нет, она не хотела даже знать. Реза закрыла глаза, словно это могло перенести ее обратно в дом Элинор, в мирный сад, где стояла мастерская Мо…

Поиск по сайту: