ГЛАВА 2. КУЛЬТУРЫ ВЕРХНЕГО ПОДНЕПРОВЬЯ И СМЕЖНЫХ ОБЛАСТЕЙ

лем, прямым или отогнутым наружу венчиком и су­живающейся нижней частью (табл. XIII, 11). К третьему типу принадлежат немногочисленные мис­ки почти баночной формы.

Железные изделия на мощинских поселениях раз­нообразны, но их немного. Орудия земледелия пред­ставлены топорами, серпами и косами-горбушами. Топоры узколезвийные с овальной проушиной (табл. XIII, 7). Серпы имеют значительную кривиз­ну и небольшой черенок для скрепления с рукоятью (табл. XIII, 6). Очевидно, наряду с подсечным зем­леделием в это время получает распространение па­шенное. Топоры употреблялись для расчистки леса под пашню, а на городище Дуна найдено и орудие обработки почвы — костяная мотыга. В пользу этого свидетельствует и остеологический материал. В сере­дине I тысячелетия н. э. употребление в пищу мяса лошади сводится до минимума, среди домашних жи­вотных первое место принадлежит крупному рогато­му скоту.

Охота и рыбная ловля занимали еще значительное место в хозяйстве. Железные наконечники стрел весьма разнообразны. Наиболее распространенными среди них были маленькие листовидные и двушипные стрелы (табл. XIII, 5, 5,). Встречаются ланцетовид­ные, трех- и четырехгранные черешковые и втульча-тые наконечники. На многих поселениях найдены железные рыболовные крючки (табл. XIII, 2). Неко­торые из них отличаются очень большими размерами. Для ловли рыбы применялись и однозубые остроги. На многих поселениях найдены глиняные рыболов- ные грузила.

Предметы вооружения на поселениях единичны. Из Огубского городища происходит железный листо­видный втульчатый наконечник копья, из Мощинско-го — круглый умбон щита.

Из прочих предметов встречаются железные пряж­ки (табл. XII, 4, 7, 8) и кресала (табл. XIII, 1). Многочисленны глиняные пряслица, все они имеют биконическую форму и отверстия значительного диа­метра (табл. XIII, 4).

Среди предметов из цветных металлов, помимо из­делий, украшенных эмалью, которые будут охарак­теризованы ниже, найдены фибулы, пряжки, серьги, головные венчики, браслеты, перстни, трапециевид­ные привески.

Овалънопластинчатый налобный венчик обнаружен на городище Поречье (Никольская Т. Я., 1959, рис. 15, 1). Из Мощины, Поречья и Шанькова происходят крупные оригинальные фибулы (табл. XII, 6). Не­большая арбалетовидная фибула найдена на Свину-ховском городище (Никольская Т. Я., 1959, рис. 20,7). В Шаньковских курганах и на Мощинском городище встречены небольшие проволочные сережки. Инте­ресные серьги обнаружены при новых раскопках мо-щипских поселений. Они сделаны из серебряной про­волоки, согнутой в два с лишним оборота и расплю­щенной на одном конце. Этот широкий конец имел ланцетовидную форму и был украшен штампованным узором в виде круглых выпуклостей (табл. XII, 7). Пряжки - овальные, массивные (табл. XII, 10) или небольшие, с пластинчатой обоймой. Трапециевидные привески, гладкие или украшенные циркульным ор­наментом, тождественны находкам, обнаруженным на памятниках типа Тушемли—Банцеровщины. На

Мощинском городище найден ювелирный пинцет (табл. XII, 9), свидетельствующий о местном произ­водстве многих изделий из цветных металлов.

Из Мощинского городища происходит также инте­ресная коллекция бус, включающая бочонковидные и шаровидные бусины зеленого стекла и золотостек-лянные пронизки (табл. XII, 2).

П. Н. Третьяков, обстоятельно описавший коллек­ции Мощинского городища, определил хронологиче­ские рамки рассматриваемых древностей IV—VII вв. п. э. (Третьяков П. Н., 1941, с. 48, 49). Дальнейшие исследования не изменили этой датировки (Николь­ская Т. Я., 1959, с. 37-57).

Мощинская культура была местной по происхож­дению. Ее истоки прежде всего выявляются в древно­стях верхнеокской культуры раннего железного века. Это обнаруживается и во внешнем облике поселений, и в домостроительстве, и в некоторых элементах ма­териальной культуры. В частности, распространен­ные на мощинских поселениях сравнительно толсто­стенные горшки с выпуклыми плечиками и сужен­ным низом, имеющие шероховатую или бугристую поверхность, сложились из местных форм верхнеок­ской керамики I тысячелетия до н. э. и первых веков нашей эры.

Вполне очевидно, однако, что мощинская культура не была простым продолжением верхнеокской. Лоще­ная посуда мощинских памятников не имеет местных корней. Связь ее с деснинской культурой, сложив­шейся под влиянием зарубинецкой, представляется несомненной.

Известно, что еще в I в. до н. э. в культуре юхнов-ских племен Подесенья появляются пришлые, зару-бинецкие, элементы. К концу I в. н. э. зарубинецкие элементы в культуре Подесенья становятся преобла­дающими. Однако деснинские древности заметно от­личаются от собственно зарубинецких древностей Припятского Полесья и Среднего Поднепровья. По­этому А. К. Амброз предложил выделить деснинские поселения с зарубинецкими элементами в особую культуру и дал ей название почепской (Амброз А. К., 1964, с. 56-69).

Со II—III вв. зарубинецко-почспские культурные элементы ипфильтруются в северо-восточном направ­лении из Подесенья в бассейн верхней Оки. В куль­туре верхнеокских племен появляются совершенно новые элементы, генетически не связанные с мест­ными древностями. Таковы глиняные сосуды с чер­ной или коричневой лощеной поверхностью. Эти со­суды связаны с деснинской керамикой и по формам, и по фактуре. В частности, миски всех типов, безу­словно, возникли в результате прямого развития дес-нинско-почепских или под их воздействием.

Наземные дома столбовой конструкции с прямо­угольными или овальными котлованами, известные по раскопкам на городище и селище близ с. Мощины, имеют ближайшие аналогии па памятниках лочеп-ской культуры Подесенья.

Все эти материалы свидетельствуют о формирова­нии мощинской культуры в условиях взаимодействия местной верхнеокской культуры с пришлыми элемен­тами из Подесенья (Никольская Т. Н., 1966, с. 9—16; Седов В. В., 19706, с. 42-44).

Вопрос о происхождении курганного погребально­го обряда у мощинских племен остается открытым.

ЧАСТЬ I. СЛАВЯНЕ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ В V—VII ВВ.

В IV—VII вв. регион мощинской культуры был изо­лированным островком, где население хоронило умер­ших в курганах. Около VI в. курганы стали соору­жать и племена, расселившиеся в бассейнах озер Псковское и Ильмень, но, судя по совершенно отлич­ному строению этих насыпей, они появились незави­симо от мощинских. В IV—V вв. ближайшими к мо-щинскому региону были курганы на современной территории Литвы, но и они характеризуются спе­цифическими особенностями, отсутствующими в по­гребальных памятниках типа Шаньково—Почепок.

Слабая изученность археологических памятников I тысячелетия н. э. в средней полосе Восточной Евро­пы была причиной того, что долгое время исследова­тели относили мощинские древности к славянам вя­тичам (Третьяков П. Я., 1941, с. 48, 49; 1953, с. 239, 240; Никольская Т. Я., 1959, с. 57). В 60-х годах, по­сле интенсивных полевых работ по изучению архео­логических памятников Поднепровья и верхней Оки, стало очевидным, что мощинскую культуру, сущест­венно отличающуюся по всему облику от позднейших славянских древностей, невозможно относить к сла­вянскому населению. Вятичские древности VIII— X вв., сменившие на Оке мощинскую культуру, гене­тически не связаны с ней. Исходя из этого, можно утверждать, что рассматриваемая культура оставлена дославянским населением.

Древняя гидронимика верхнего бассейна Оки сви­детельствует, что до славянского освоения этот регион принадлежал балтоязычным племенам (Седов В. В., 1971а, с. 99—113). В археологическом отношении мо-щинская культура стоит в одном ряду с синхронными верхнеднепровскими культурами балтского населе­ния. Поэтому племена мощинской культуры были от­несены к балтам (Никольская Т. Я., 1966, с. 15, 16; Седов В. 5., 19706, с. 42-44). П. Н. Третьяков, осно­вываясь на том, что мощинская культура формиро­валась при участии зарубинецких (по его мнению, славянских) племен, одно время допускал смешан­ный балто-славяпский облик ее носителей (Треть­яков П. Я., 1966, с. 294—296). Однако позднее этот исследователь признал, что мощинские племена нуж­но отнести к балтским и считать «наиболее восточной их группировкой. Об этом свидетельствуют их домо­строительство, погребальная обрядность, украшения, в частности вещи, инкрустированные цветной эмалью» (Третьяков П. Я., 1970, с. 60).

Таким образом, вопрос об этнической принадлеж­ности мощинских племен можно считать решенным. Известно и племенное название их. В перечне восточ­ноевропейских племен, помещенном в «Гетике» Иор­дана, имеется название Coldas (Иордан, с. 89). В эт­нониме явно проступает голядь, известная по русским летописям. Летопись локализует это племя для XII в. на р. Протва, притоке Оки (ПСРЛ, I с. 162; II, с. 339). Общий регион расселения голяди может быть восста­новлен на основе топо-гидронимов, производных от этого этнонима. Он в значительной степени совпада­ет с территорией мощинской культуры. По-видимому, носителем этой культуры и были голды-голядь пись­менных источников.

Характеристика мощинских древностей будет не­полной, если не описать группу великолепных нахо­док, украшенных разноцветной эмалью.

При раскопках Мощинского городища Н. И. Булы-

човым под насыпью вала был найден клад различных украшений, среди которых многие орнаментированы разноцветной выемчатой эмалью. Несколько таких же предметов обнаружено и в насыпи вала (Булы­чев Н. И., 18996, с. 18—20). Среди этих украшений имеется несколько лунниц с красной эмалью, входив­ших в состав ожерелий вместе с бусами — стеклянны­ми красными позолоченными и круглыми бронзовы­ми, а также спиральками (табл. XIV; XV). К оже­релью, очевидно, принадлежала и круглая ажурная привеска с крестовидной серединой. Десять фибул относятся к треугольным прорезным. Они разнооб­разны по деталям и украшены красной и голубой эмалью. Еще одна фибула была треугольно-переклад-чатой и еще одна — треугольно-пластинчатой. К на­грудным украшениям относятся прорезная бляха, покрытая красной и голубой эмалью, трапециевидные привески и цепочка из фигурных звеньев, покрытых красной и голубой эмалью. Несколькими экземпляра­ми представлены широкие браслеты с реберчатыми выступами. Эмалевые украшения на них преимущест­венно красного цвета, но имеется также оранжевая, голубая и синяя эмаль. От массивной подковообраз­ной застежки с эмалевыми вставками на концах сохранился лишь обломок. Остальные предметы — пластинчатый налобный венчик, головной венок типа латгальской вайнаги, витая гривна с петля­ми на концах и плетеный браслет — не были украше­ны эмалью.

Предметы с выемчатой эмалью такого же облика, как в мощинской коллекции, известны на широкой территории от Юго-Восточной Прибалтики до Волго-Окского бассейна и Среднего Поднепровья (карта 5). Это фибулы, застежки, подвески, бляхи и другие украшения единого стиля, сделанные преимущест­венно из бронзы и имеющие гнезда-выемки, запол­ненные эмалью разных цветов — красного, синего, зо­леного, голубого и белого.

Первая сводка находок предметов с выемчатой эмалью в Восточной Европе была составлена А. А. Спицыным (Спицын А. А., 1903в, с. 149—192). Последующие находки на территории, анализируемой здесь, публиковались Д. Я. Самоквасовым (Самоква­сов Д. Я., 1915а, с. 3-5; 19156, табл. I, а), Н. Е. Ма­каренко (Макаренко М., 1928, с. 93), А. М. Тгльгре-ном (Tallgren А. М., 1937, pi. 7,10), Е. А. Калитипой (Калитина Е. А., .1941, с. 39), В. А. Ильинской и А. И. Тереножкиным (Ильинская В. А., Теренож-кин А. И., 1955, с. 145—149), С. А. Изюмовой (Изю-мова С. А., 1958, с. 203, 204), Е. А. Покровской и Р. А. Юрой (Покровская Е. А., Юра Р. А., 1962, с. 92, 93), Л. В. Артишевской (Артишевская Л. В., 1963, с. 95, рис. 6, 3), И. К. Фроловым (Фролов И. К., 1969, с. 271-274), Л. Д. Поболей (Pobol L., 1972, s. 115-138) и другими. В 1978 г. опубликован свод предме­тов с выемчатыми эмалями, составленный Г. Ф. Кор-зухиной (КорзухинаГ. Ф., 1978).

И. И. Толстой и Н. П. Кондаков относили предметы с выемчатыми эмалями мощинского типа к III—IV вв. (Толстой И. И., Кондаков Н. Я., 1890, с. 102) и виде­ли в них славянские украшения. А. А. Спицын дати­ровал эти украшения VI—VIII вв. и полагал, что в основе мощинских предметов лежат позднеримские провинциальные эмали (Спицын А. А., 1903в, с. 192). Исследователь считал, что мощинские эмали изго-

Поиск по сайту: