Из дневника Джейсона Коллинза 4 страница

Разговоры были очень оживлёнными, как всегда бывает среди людей, которые долгое время лишь созванивались, но не встречались вживую. Большинство разговоров касалось общих знакомых, и Джейсону оставалось лишь слушать, впрочем, он и не возражал. Он не был любителем поболтать, а в малознакомом обществе вообще всегда отмалчивался. Даже молодёжь разговаривала на темы, бывшие для Джейсона совершенно чуждыми, так что он чувствовал себя американцем, случайно попавшим в британское аристократическое общество: девушки обсуждали тех своих знакомых, которые дебютировали в этом году, и тех, кто собирался появиться на балу дебютанток в следующем. Джейсон даже не знал, что эти балы до сих пор проводятся.

Когда появился Том, на него посыпались вопросы об учёбе, друзьях и соучениках в колледже. Особенно настойчива была леди Анна, хозяйка дома и бабушка Тома. Высокая темноволосая женщина, показавшаяся Джейсону холодной и церемонной, при виде внука словно оттаяла. Джейсон и раньше замечал, что Том производил на людей именно такой эффект — он обладал тёплой, светлой аурой и вызывал расположение к себе не только весёлостью и простотой, но и этим невидимым влиянием. Джейсон и на себе ощущал обаяние Тома, когда слышал его смех, болтал с ним о каких-нибудь пустяках или просто встречался взглядами.

За ужином Джейсон сидел рядом с Эмили, Том напротив. Стол был великолепно сервирован: столовое серебро сияло в свете серебряных же канделябров, фарфор переливался золотыми виньетками, а бокалы отбрасывали яркие блики на белоснежные скатерть и салфетки. Джейсон повсюду замечал признаки соседства блистательного прошлого этого дома и его скромного настоящего. Старинные диваны и кресла уже давно нуждались в свежей обивке, выпавшие планки паркетного пола были заменены деревом совсем не той фактуры и не того оттенка. Фамильные сервизы и серебро были гордо выставлены напоказ в столовой, где штофные обои местами отходили от стен, а витражи на одном из окон, видимо, пострадавшие от времени, были заменены имитацией из раскрашенного стекла.

В какой-то момент разговор за столом коснулся музыки и учёбы Эмили.

— Я не перестаю удивляться, Эмили, — воскликнула старшая сестра миссис Гибсон, — как у тебя хватает терпения играть по столько часов в день!

— Да, бывает тяжело, но это не только труд, это и удовольствие, — ответила Эмили.

— Сколько часов в день ты играешь? — поинтересовался сэр Эндрю.

— Много, — Эмили вздохнула и улыбнулась. — Если не считать занятий с преподавателем, то минимум четыре часа в день.

— Господи, у меня бы пальцы столько не выдержали!

— Пока были каникулы, летом, я играла всего лишь по два-три часа в день.

— И техника сразу ухудшилась, — добавила миссис Гибсон.

— Да, так что теперь мама мне спуску не даёт, — рассмеялась Эмили. — Иногда мы играем вместе с Джейсоном. Он тоже хороший пианист.

Произнося последние слова, Эмили накрыла своей ладонью руку Джейсона и чуть сжала пальцы. Джейсон не шелохнулся и словно бы не заметил этого жеста, лишь сказав:

— Пианист — слишком громкое слово, я просто немного умею играть.

Сердце у него колотилось, и ему стоило больших усилий выговорить эту фразу как можно более непринуждённым тоном — и у него это получилось, не зря он годами практиковался скрывать эмоции. Он бросил быстрый взгляд на окружающих: все, разумеется, отметили про себя этот демонстративный жест, но виду не подали. Все, кроме Тома. Тот не сводил с них с Эмили пристального взгляда, а когда заметил, что Джейсон смотрит на него, то губы его чуть дёрнулись и приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но передумал. Джейсон тут же уставился в тарелку, а Том — на сэра Эндрю, говорившего что-то про фортепианный концерт, на котором он был тридцать лет назад.

Когда все встали из-за стола, Эмили спросила:

— Я тебе говорила, что здесь есть музыкальный салон?

— Нет, не помню такого, — ответил Джейсон.

— Могу показать. Часть комнат не открывают, они немного запущенные, — Эмили направилась к дальнему выходу из столовой, а не к тому, через который все возвращались обратно в гостиную. — Надеюсь, там не заперто на ключ.

Джейсон пошёл за ней, отметив про себя, что Том опять наблюдает за ними и, скорее всего, заинтересовался, куда это они направились.

За дверью оказалась небольшая темная комната, стены которой были увешаны оружием и охотничьими трофеями. Когда Эмили щёлкнула выключателем, загорелась лишь одна тусклая лампочка в большой люстре, осветив мебель в белых чехлах.

— Эта дверь — в курительную, а вон та, — Эмили указала на дверь в другом конце комнаты, — в музыкальный зал.

— Наверное, раньше это был великолепный дом, — тихо произнёс Джейсон.

— Наверное, — согласилась Эмили. — При мне он всегда был таким. Когда мама была маленькой, уже пользовались половиной комнат. Только когда тётя Джен выходила замуж в первый раз, весь нижний этаж открыли и привели в порядок для церемонии. Но это было ещё до моего рождения.

Она повернула ручку, и дверь со скрипом и потрескиванием открылась.

Опять зажглась только одна лампочка, осветив призрачным светом просторную полупустую комнату с зачехленным фортепьяно между двумя окнами. Джейсон поёжился от холода.

— Вот тут, — Эмили очертила руками полукруг, — раньше стояли диван и стулья для слушателей. И два кофейных столика. Это дедушка рассказывал. А вот тут, — Эмили указала на маленький пятачок на полу, где паркет был другого оттенка, — была арфа. Представляешь?

— Арфа? — удивился Джейсон. — Необычно.

— Возможно, что в то время — нет, — задумчиво произнесла Эмили. — Фортепьяно всегда было в ужасном состоянии. Хочешь посмотреть?

Она подошла ближе к затянутому зелёным чехлом инструменту. Джейсон сделал шаг вслед за ней и провёл рукой по ткани.

— Лучше не трогать, а то нас засыплет пылью.

— И что о нас подумают, когда мы вернёмся? — рассмеялась Эмили и повернулась к Джейсону лицом.

Она оказалась очень близко, всего в нескольких сантиметрах от него, так что в холодном воздухе Джейсон, казалось, чувствовал исходящее от её тела тепло. Он смотрел на неё, не отрываясь, не в силах отвести взгляд от красивого нежного лица, от ждущих глаз и губ. И тогда он чуть склонился и поцеловал её. Эмили прижалась к нему, и он осторожно обхватил её за плечи. Губы девушки были жадными и горячими. Жар от них медленно растекался по всему его телу, и он ощутил то, что не чувствовал по отношению к Эмили никогда раньше — пока ещё неопределённое, неясное, но всё же желание.

Они оторвались друг от друга, и Джейсон даже в слабом свете заметил, как порозовели щёки Эмили.

— Пойдём, пока нас не начали искать, — сказал он.

— Да, давай, а то меня от холода уже озноб бьёт, — поддержала Эмили, не зная, дрожит ли она, и вправду, от холода или от переполнявших её чувств.

Буквально через полчаса после их прихода гости начали потихоньку расходиться по комнатам. Джейсон попрощался с теми, кто ещё оставался, и поднялся на второй этаж. Вдоль всего этажа тянулся коридор с одинаковыми дверями, и Джейсон надеялся, что не ошибётся и попадёт именно в свою комнату. Не у всех спален были свои примыкающие ванные, и ему показали, что общая ванная находится как раз напротив. Он надеялся, что это как-то ему поможет, но он и ванную не мог найти.

Он повернул ручку одной из дверей, но та оказалась заперта.

— Потерялся, Коллинз? — послышался за спиной знакомый голос.

Джейсон обернулся: рядом стоял Том.

— Да, немного. Моя комната напротив ванной. Знаешь, где это?

— Здесь, — Том указал на дверь, соседнюю с той, которую Джейсон только что пытался открыть.

— Спасибо, — поблагодарил Джейсон, сделал несколько шагов к своей комнате и приоткрыл дверь.

Том пошёл вслед за ним. Джейсон остановился на пороге, подумав, что было бы невежливо вот так захлопнуть дверь перед носом брата Эмили. Он вопросительно посмотрел на Тома, который растерял свою обычную весёлость и глядел на Джейсона с непонятным тому напряжением, почти враждебным.

— Я сплю через комнату, — Том указал в направлении конца коридора и сделал ещё шаг вперёд, встав почти вплотную к Джейсону, словно намереваясь пройти в спальню вслед за ним, — Эмили в следующей. Смотри, не перепутай.

— Постараюсь, — холодно ответил Джейсон.

— Не рано ли спать? Мы — Эмили, я, Гарри и Бет — хотим ещё посидеть, поболтать. Как ты?

Том так и не отодвинулся ни на сантиметр, и Джейсон тоже не отступал назад в комнату, не давая Тому пройти.

«Господи, что ему нужно? — думал он. — Он что, злится из-за Эмили?»

— Я что-то устал, — ответил он на предложение Тома. — Лучше лягу спать.

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Том и наконец-то отошёл в сторону.

— Хорошо вам посидеть, — сказал Джейсон и закрыл дверь.

Он тут же опустился на кровать, чтобы восстановить дыхание и успокоить частое сердцебиение. Если произошедшее между ним и Эмили наполняло его приятным волнением, то непонятное поведение Тома вселяло беспокойство. Было бы легче, если бы Джейсон однозначно знал, что Том не одобряет его в качестве молодого человека своей сестры, но он так и не мог понять суть претензий Тома. И это изводило его больше всего.

***

Оставшиеся дни декабря Джейсон провёл на работе. Ему нужно было подготовить довольно сложные отчёты по большому объёму данных. Отговариваясь работой, он избегал приглашений Эмили к ней домой и на вечеринки с друзьями. Он не хотел в очередной раз натолкнуться на Тома.

В новогоднюю ночь они провели немного времени вдвоём в его квартире, прежде чем Эмили убежала праздновать с друзьями. Они и на этот раз ограничились лишь поцелуями, лишь более продолжительными и страстными, чем в рождественский вечер.

После того, как она ушла, Джейсон ещё долго лежал на кровати, бессмысленно глядя в потолок и заново переживая минуты близости. Весь его предыдущий (и очень небольшой) опыт с женщинами подпадал, скорее, под категорию «перепихнуться по-быстрому». Это были случайные знакомые, девушки даже не на одну ночь, а на час-другой. Эти отношения возникали за минуту и развеивались бесследно. Их даже отношениями нельзя было назвать. Контакты, вот более подходящее слово.

С Эмили всё было иначе, за их поцелуями стояла привязанность, теплота, стремление друг к другу. С ней он получил то, чего был лишён так много лет, и он тянулся к ней, позволял ей вести себя, лишь бы не отрываться от этого источника переживаний и счастья.

В начале нового года Том уехал с друзьями в короткое путешествие на континент, и Джейсон стал больше времени проводить с Эмили — они ходили вечерами в кафе или в кино, иногда смотрели фильмы дома. Но им обоим ещё не хватало смелости открыто заявить о начавшихся отношениях, и их общие друзья были не в курсе.

Стив О'Нил, единственный из коллег, с кем он общался вне офиса, ещё в прошлом месяце пригласил его на свадьбу, намеченную на начало мая. Джейсон сказал, что будет один, но теперь он уже подумывал, не предупредить ли Стива о том, что они придут парой.

Но, опять же, он не был уверен, что стоит загадывать так далеко. Возможно, их с Эмили отношения не продлятся так долго.

Глава 9

Январь 2006

Джейсон в очередной раз задержался на работе. Он ещё вчера предупредил Эмили, что, скорее всего, не сможет провести этот вечер с ней, потому что после нового года ему подбросили работы ещё и из его старого отдела — там просто-напросто некому было её делать.

После обеда прошёл снег с дождём, а к вечеру сильно похолодало, и тротуар местами был покрыт тонкой ледяной корочкой. Джейсон зашёл по дороге в маленькое кафе, где часто брал еду на вынос, и теперь шёл и грел руки о тёплый пакет.

В квартале от дома посреди узкого тротуара стояли двое мужчин и оживлённо разговаривали, чуть не полностью перегородив дорогу, так что немногочисленные прохожие были вынуждены огибать их и идти по краю вплотную к припаркованным машинам. Джейсон как раз обходил их, когда дверь машины распахнулась перед ним, полностью перекрыв проход. В первую секунду ему и в голову не пришло, что в этом может таиться какая-то опасность. Он подумал лишь о лёгком неудобстве, неудачном стечении обстоятельств. И лишь когда один из мужчин на тротуаре крепко обхватил его руками и толкнул в открытую дверь высокого внедорожника, он понял, что происходит. Но всё произошло настолько быстро, что он даже не успел набрать воздуха в лёгкие, чтобы закричать.

Человек в машине прижал к его лицу влажную ткань с резким запахом, и после нескольких секунд головокружения и слабых попыток вырваться Джейсон потерял сознание.

Его втянули дальше на сиденье. Двое мужчин, стоявших на тротуаре, сели в машину, и внедорожник неторопливо тронулся.

Похитители действовали слаженно и быстро — никто из редких прохожих не успел заметить, что случилось.

***

Джейсон очнулся в почти полной темноте, лишь впереди маячили какие-то тусклые пятна света. В ушах стоял шум, голова болела, перед глазами плыли круги, и он пару минут не мог сообразить, где он находится и как сюда попал. Когда он вспомнил, что произошло на улице, то попытался вскочить на ноги.

Мало того, что тело ему плохо повиновалось, так он ещё был то ли привязан, то ли прикован к какой-то жёсткой поверхности. Свободна была только правая рука. Он чуть приподнялся и вытянул её, чтобы ощупать левое запястье: его обхватывало резиновое кольцо, которое металлическим звеном крепилось к гладкой поверхности, на которой он лежал, напоминавшей фактурой мягкий пластик или резину. На щиколотках, судя по ощущениям, были такие же кольца.

От попытки подняться у него всё заплясало перед глазами, и к горлу подступила тошнота. Его стало рвать, и он — насколько позволяла ему одна свободная рука — наклонился влево, пытаясь свесить голову за пределы мата или стола, на котором он лежал.

Когда всё закончилось, он снова лёг на спину и попытался сообразить, что же всё-таки с ним произошло. В голове были только боль и пустота, и через несколько минут он вновь отключился.

Когда он пришёл в себя, то почувствовал, что сознание его немного прояснилось с прошлого раза. Он понял, что световые пятна были круглыми отверстиями в стене или двери наподобие вентиляционных, и через них в абсолютно тёмное помещение попадало немного света. Размеров комнаты он не мог определить — было слишком темно.

В воздухе висел резкий больничный запах моющего средства, через который запах рвоты почти не пробивался. Значит, кто-то был здесь, пока он был в отключке, и убрался.

Джейсон только сейчас понял, что на нём нет одежды. Он не помнил, был ли он обнажён, когда в предыдущий раз приходил в сознание. Он в очередной раз попытался привстать, но слабость и головокружение были слишком сильны — он бессильно опустился назад.

Кто мог его похитить? Понятно, что это было как-то связано с его работой, но зачем похищать именно его? Из всех сотрудников офиса, он, наверное, знал меньше всего деталей, подробностей, людей. Через него проходили большие массивы информации, но информации настолько обезличенной, что она становилась бесполезной. Он имел дело с моделями, очень редко с реальными ситуациями. Да, у него был доступ к финансовой информации, но было бы глупо надеяться, что он сможет вспомнить номера счетов, или имена, или даты, или суммы. Возможно, похитители хотят каким-то образом заставить его сотрудничать, превратить в двойного агента… Но кто они? Вот вопрос.

Террористическая организация не стала бы охотиться за мелкой сошкой вроде него, да и вряд ли бы тогда он смог наслаждаться столь (относительно) приятными условиями заключения. Его швырнули бы в какой-нибудь грязный подвал и оставили валяться в собственной блевотине.

Снаружи послышался звук открываемой двери, и свет, проникавший сквозь круглые дырочки, стал гораздо ярче, потом снова ослаб. После этого Джейсон услышал щелчок замка гораздо ближе, и дверь открылась. Он понял, что там было устроено что-то вроде тамбура с двумя дверьми, а уже за ним находилось другое помещение, откуда и проникал свет. Одна дверь никогда не откроется, пока не закроется другая. Умно и уменьшает его шансы выбраться отсюда. Хотя они и без того были невелики…

Тёмный силуэт проскользнул в комнату почти бесшумно, и дверь вновь захлопнулась.

— Тебе лучше, Джейсон? — спросил хрипловатый женский голос.

— Где я? — задал он вопрос в свой черёд. Голос его зазвучал, как сиплое карканье, в горле немилосердно щипало. Он бы полжизни отдал за стакан воды.

— Пока я прощаю тебе неповиновение, но на будущее знай: если я задаю вопрос, ты на него отвечаешь, иначе тебя ждут неприятные последствия. Итак, Джейсон, тебе лучше? — фигура и лицо говорившей были скрыты в полной темноте.

— Нет, мне не лучше. У меня всё болит, и я прикован к кровати, — зло ответил он.

— Это, скорее, стол, чем кровать. Скоро я позволю тебе встать с него при условии, что ты будешь хорошо себя вести.

— Что вам от меня нужно? Я ничего не знаю.

— Это хорошо, что ты ничего не знаешь. Просто замечательно. Тебе и не нужно ничего знать.

Джейсон абсолютно ничего не видел в темноте, но по голосу догадался, что женщина улыбается.

— Зачем я здесь?

— Мы нашли тебе чудесное применение. Гораздо более интересное, чем твоё просиживание в замшелой бухгалтерской конторе.

«Замшелой бухгалтерской конторе? — внутренне изумился Джейсон. — Так эти люди не в курсе, что я работаю на американские спецслужбы? Пока не знаю, как это сработает, но их просчёт — мой шанс».

— Я не понимаю… Что вам от меня нужно?

— Пока нам нужно, чтобы ты до конца пришёл в себя. Я принесла тебе еду. Когда поешь, станет гораздо лучше. Но сначала нам надо договориться. Ты умный мальчик и не захочешь злить меня, значит, будешь слушаться. Сейчас я ослаблю цепи на ногах и на руке, чтобы ты мог сесть. А ты в ответ не будешь делать глупых попыток ударить меня, укусить, вырваться или натворить ещё каких-нибудь глупостей. Поверь, всё это я уже проходила. Сбежать отсюда ещё никто не сумел, а вот нажить неприятностей — сколько угодно.

Она замолчала, ожидая ответа.

— Договорились, — согласился Джейсон, понимая, что сопротивление сейчас бесполезно. Он голову и ту с трудом поднимал и вряд ли был способен драться или кусаться.

Он услышал звук шагов, но разглядел лишь смутное, неопределённое движение где-то слева. Послышалось несколько металлических щелчков и позвякивание, и женщина произнесла:

— Теперь можешь пошевелить ногами.

Джейсон так и сделал: если раньше щиколотки были прикованы словно бы к самой столешнице, то теперь от каждого кольца тянулась довольно длинная цепь. Джейсон не мог её видеть, так как по-прежнему лежал на спине, но судя по той свободе, которую получили ноги, цепи были сантиметров по двадцать-тридцать. Каждое шевеление отдавалось сильной болью в затёкших мускулах и суставах. В какой-то момент он не сдержался и застонал.

Женщина тем временем так же ослабила цепь на левой руке. Очевидно, цепи находились где-то под столом, и несложный механизм позволял или выпускать их наружу или втягивать внутрь, чтобы полностью обездвижить жертву.

Джейсон попытался сесть. Он смог сделать это не с первого раза, но всё же смог. Голова бешено закружилась, и опять накатила тошнота, но на этот раз быстро отступила.

В его правую руку вложили маленькую пластиковую бутылку.

— Что это? — спросил Джейсон, еле сдерживая непреодолимое желание начать пить прямо сейчас.

— Просто вода, — был ответ. Когда Джейсон начал пить жадными глотками, женщина вновь заговорила: — Выпрями ноги. Сейчас я поставлю тебе на колени миску. В ней бульон. Там же ложка.

Джейсон отставил в сторону пустую бутылку.

— А не проще включить свет? Что это за игры?

— Таковы правила. Ешь!

На колени ему поставили тёплую одноразовую миску из картона, в ней он нащупал пластиковую ложку. Первые глотк икуриного бульона с мелкими кусочками сухариков показались ему до невозможности вкусными. Сколько же он не ел?

— Какой сегодня день? Какое число? — спросил он.

— Это не имеет значения.

Джейсон прикинул, что сегодня никак не может быть позднее десятого января — тогда жажда и голод были бы более мучительными. К тому же, когда он в первый раз пришёл в себя и его рвало, в желудке ещё были остатки еды, значит, это был тот же день, когда его похитили. Он попытался проанализировать прочие свои ощущения и пришёл к выводу, что всё ещё находится под действием какого-то наркотика — скорее всего, ему вкололи что-то, когда везли в машине, чтобы доставить сюда без лишних проблем. Никак иначе он не мог объяснить странное, какое-то тупое спокойствие, которое владело им. Его похитили и держат голым на чёртовом столе в полной темноте, а он знай себе наворачивает бульончик и беседует с загадочной женщиной.

— Сейчас я объясню тебе правила. Для начала — два основных. Правило первое: ты во всём слушаешься меня и других людей, которые к тебе придут. Правило второе: за непослушание полагается наказание. Это самое главное, что тебе следует знать. Остальное вытекает отсюда. Наказание будет очень болезненным. Мы стараемся не оставлять следов на теле, по крайней мере, таких, которые не пройдут за пару недель, и мы знаем десятки способов причинить очень сильную боль, не портя внешний вид. Очень сильную, а при необходимости такую сильную, что ты вряд ли сможешь её вынести.

— Господи, зачём всё это? Можешь ты мне сказать, зачем? — прошептал Джейсон. Он не чувствовал страха, только непонимание и что-то похожее на отчаяние. Безысходность.

— В своё время. Теперь слушай дальше. Мы не собираемся держать тебя прикованным к столу. Я тебя отпущу, но даже не пытайся выбраться отсюда или причинить мне вред. Помни про наказание. Пока меня здесь нет, ты можешь ходить, сидеть, лежать. В том углу, за твоей спиной, есть унитаз и раковина. Сбоку от них — дверь в душ. Сейчас она закрыта, когда ты услышишь сигнал — подойди туда, панель сдвинется в сторону, и ты сможешь вымыться. Сигнал — это не приглашение, это приказ. Слышишь сигнал — бежишь в душ, понял?

— Я должен всё это делать в темноте?

— Тебе иногда будут включать свет. Итак, пока ты здесь один, можешь делать, что хочешь…

— Да, у меня тут куча развлечений, — огрызнулся Джейсон, и тут же его хлёстко ударили по лицу. Удар был такой неожиданный и сильный, что у него брызнули слёзы из глаз.

— Будешь грубить — останешься на столе. Посмотрим, как ты запоешь, если сутки полежишь без движения. Хотя тебе и половины суток будет довольно… — сделав предупреждение, женщина как ни в чём ни бывало продолжила ровным голосом: — Пока ты здесь один, делай, что хочешь. Как только ты услышишь, что дверь открывается, ты должен забраться на стол, лечь на спину и держать ноги и руки в положенных местах — около колец, чтобы когда я или мои коллеги войдём, мы могли сразу же закрепить тебя, как надо.

— Это какой-то сумасшедший дом, — простонал Джейсон. — Скажи, что тебе от меня нужно!

— Запомни, Джейсон, — женщина никак не среагировала на его вопрос, — когда заключённые не прикованы, мы никогда не заходим в камеры в одиночку. Так что не думай, что сможешь воспользоваться ситуацией. Через мои руки прошли гораздо более сильные и изворотливые люди, чем ты, и все они пришли к мысли, что сопротивляться бесполезно. Правда, некоторым для этого пришлось изрядно пострадать. Мне не хотелось бы причинять боль такому нежному и красивому мальчику, как ты.

— Почему ты не говоришь, зачем меня держат здесь? — снова спросил Джейсон и вытянул руку в сторону, надеясь схватить свою невидимую тюремщицу.

— Никогда больше так не делай. Никаких жестов, взмахов или ударов в мою сторону. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, — жёстко заявила женщина. — Думаю, небольшой урок послушания тебе не повредит. Не то чтобы ты заслужил его… Ты пока не знаешь правил так хорошо, как требуется. Но это продемонстрирует тебе тот немаловажный в твоей дальнейшей жизни факт, что нам не нужно оправданий, чтобы причинить тебе боль.

Джейсон сжался, не зная чего ожидать в следующий момент.

Вспышка, треск и ужасная боль в руке… Нет, во всём теле. Он даже кричать не мог.

Через мгновение всё кончилось.

— Шокер, — пояснила женщина. — Он у меня всегда с собой. И одной секундой я обычно не ограничиваюсь.

Как и обещала, она освободила Джейсона, но он лишь едва пошевелился в ответ.

— На сегодня это всё, — сказала женщина. — Кстати, меня зовут Прим.

Через минуту после того, как она ушла, в камере загорелся неяркий свет. Джейсон приподнял голову и огляделся: помещение было не очень большим, чуть ли не половину его занимал высокий стол, похожий на операционный, только шире. В противоположном от металлической двери конце комнаты находились унитаз и крошечная раковина, на выступе которой примостились зубная паста, щётка и жидкое мыло. Комната казалась похожей на колодец из-за высокого потолка, а в двух его углах были установлены камеры наблюдения. Вдоль одной из стен был постелен тонкий коврик, видимо, предполагалось, что на нём можно спать.

Джейсон спустился со стола. Ноги едва его держали. Его опять стало рвать, но на этот раз он успел добраться до унитаза. Он хотел прополоскать рот в раковине, но не смог подняться и упал, ударившись головой об пол. Скорее всего, он на какое-то время потерял сознание, потому что не слышал и не помнил, как в его камеру входили люди. Он лишь почувствовал, как его оттаскивают от унитаза, поднимают на руки и кладут на какую-то мягкую поверхность.

— …очень плохо переносит… — послышался мужской голос, доносившийся словно через слои ваты.

— …свои особенности… — отвечал другой.

Джейсон приоткрыл глаза и попытался поднять голову. Ему тут же сунули в руку бутылку с водой.

— Вроде очнулся.

Он начал пить, постепенно приходя в себя.

— Через час принесите ему еды, если снова будет выворачивать, приведите врача.

Его оставили одного в темноте. Джейсон понял, что лежит на том самом коврике. К нему начала возвращаться ясность сознания, не сразу, шажочками. Но связно думать он пока не мог, мысли путались или бегали по одному и тому же кругу, как заколдованные.

Ему показалось, что прошло буквально четверть часа с того момента, как его оставили одного, но, по-видимому, на самом деле больше, потому что он услышал, как открываются сначала одна дверь, потом вторая — принесли еду. Он даже не попытался подняться.

Тёмная фигура оставила перед ним тарелки и снова скрылась за дверью. После ухода охранников зажёгся слабый свет. Джейсон сел и начал есть. К сожалению, забытьё к нему больше не приходило, он лежал и смотрел в потолок, перебирая варианты и гадая, почему он тут оказался. Через час свет опять выключили.

Через четыре приёма пищи (Джейсон не знал, в чём ещё ему измерять время) он совсем оправился. Прим к нему не приходила — заходили лишь безмолвные тюремщики, которых он не видел, оставляли еду и бесшумно исчезали. Джейсон, услышав щёлканье замков, каждый раз покорно ложился на стол, но его ни разу не приковали.

Он был даже благодарен своим мучителям за то, что в его камере было почти постоянно темно — ему бы не хотелось лежать голым на столе перед этими людьми.

Один раз он услышал пронзительный писк из дальнего угла — видимо, это был сигнал к приёму душа. Джейсон двинулся в ту сторону и увидел, как отъехала в сторону стенная панель, открыв маленькую освещённую душевую. Он не мог сам ни регулировать температуру воды, ни включить её или выключить — всё совершалось кем-то извне. В его распоряжении был лишь микроскопический флакончик какой-то пенящейся жидкости, не было даже ничего похожего на губку или мочалку.

В очередной раз стала открываться дверь — Джейсон удивился, ведь еду приносили совсем недавно. Он поднялся с пола и лёг на стол, не видя никаких причин сопротивляться. Чем больше он размышлял над ситуацией, тем безвыходнее она ему казалась. Ему оставалось лишь ждать перемены в условиях содержания или в отношении к нему охранников, или ещё чего-нибудь. То, как дело было поставлено сейчас, не оставляло ему ни малейших шансов. Даже если он каким-либо образом выберется из камеры, дальше была полная неизвестность, ведь он не знал ничего о происходящем вовне. И в этой неизвестности было главное оружие его похитителей.

Возможно, когда-нибудь он отчается до такой степени, что решится на безумный поступок, но пока здравый смысл и воспоминания о наказании подсказывали ему, что нужно ждать. Что-нибудь обязательно произойдёт. Ни у кого не может быть цели просто держать его тут вечно. Вот на этом шаге размышлений ему обычно приходил в голову «Коллекционер» Фаулза и истории в новостях о женщинах, проведших в подвалах по несколько лет. Но там речь шла о нездоровых наклонностях одного человека, здесь же явно действовала целая организация. Содержание пленника, а возможно, и нескольких, не говоря уже о самом строительстве и оборудовании подобных камер, должно было стоить недёшево.

Ещё он надеялся, что его ищут. Финлэй вряд ли так просто смирится с непонятным исчезновением одного из своих сотрудников. Его будет искать не только полиция.

Дверь открылась, и в помещение вошло несколько человек. На этот раз ему закрепили в кольцах руки и ноги. Послышался голос Прим:

— Можете идти.

Почти неразличимые во мраке тени скрылись за дверью. Джейсон остался наедине с Прим.

— Ты молодец, Джейсон. Хорошо запомнил правила. Думаю, мы с тобой найдём общий язык.

— Объяснишь ты, наконец, что тебе от меня нужно?

Поиск по сайту: