Для ответа на вопрос, какое место занимало крупное землевладение в экономике древнерусского общества, источники предоставляют разрозненные и крайне немногочисленные сведения. И все же вплетенные в канву нашего исследования, они приобретают убедительность.
Отец Феодосия Печерского, небогатый, по словам Б.Д.Грекова,4 землевладелец, располагал одним селом.5 Но и богатые вотчинники не удивляют обилием сел. Вдова князя Глеба завещала в Печерский монастырь 5 сел,6 причем она отдала все свое имущество до последней нитки. В духовной Антония Римлянина фигурирует лишь одно село с прилегаю-
1 ПВЛ, ч. I, стр. 169.
2 ПСРЛ, т. I, стб. 348.
3 Там же, стб. 452.
4 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 180.
5 Патерик..., стр. 17.
6 ПСРЛ, т. II, стб. 493.
7 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 167.
щими землями и тоней.1 А ведь Римлянин — выходец из весьма состоятельного рода.2 У знатного и богатого новгородца Климента3 замечаем только 4 села (к двум из них тянули малые селища), борти и воды.4 А.Л.Шапиро полагает, что «пожалованная Юрьеву монастырю рель равнялась сотне десятин, а пожалованный Пантелеймонову монастырю участок (вместе с озером) — 400-500 десятинам. Если пользоваться для сравнения данными о владениях новгородских феодалов в XV в., придется признать оба эти пожалования некрупными. Что же касается пахотных земель и населенных мест, то в одном пожаловании их нет, а в другом они должны быть признаны незначительными».5 Наблюдения А.Л.Шапиро приобретают еще больший резонанс, если учесть, что пожалование Пантелеймонову монастырю осуществлено князем в момент его основания.6 Наконец, по «Рукописанию» Владимира Васильковича, далеко не рядовой князь имел город Кобрынь и села Березови-чи, Городел, Садовое, Сомино.7 Как видим, земельные владения, находящиеся в частных руках, не столь уж велики, чтобы
1 Грамоты В.Н. и П., стр. 160. Духовную Антония Римлянина С.Н.Валк считал подложной, появившейся с 1572 года. Подделками, по мнению С.Н.Валка, были также купчая Антония, вкладная Варлама и др. (С.Н.Валк. Древнейшие новгородские акты. «Новгородский исторический сборник», вып. П. Л., 1937; Его же. Начальная история древнерусского частного акта. «Вспомогательные исторические дисциплины». М.-Л., 1937). М.Н.Тихомиров, полемизируя с С.Н.Валком, доказывал подлинность этих документов (М.Н.Тихомиров. О частных актах в Древней Руси. «Исторические записки», т. 17, 1945). Мы не отказываемся от использования названных памятников, тем более что в собрании грамот Великого Новгорода и Пскова, изданных под редакцией С.Н.Валка, они выступают с традиционной датировкой. — См.: Грамоты В.Н. и П., стр. 159 — 162.
2 М.Н.Тихомиров. О частных актах Древней Руси, стр. 239.
3 М.Н.Тихомиров, М.В.Щепкина. Два памятника ..., стр. 14.
4 Там же, стр. 8 — 9.
5 Аграрная история Северо-Запада России, стр. 66.
6В.Л.Янин. Из истории землевладения в Новгороде XII в. В кн.: Культура Древней Руси. М., 1966, стр. 316, 319.
7 ПРП, вып. II, стр. 28.
положить их в основание общественного строя. Более того, они не так значительны, чтобы усматривать в них главный источник доходов, которыми благоденствовала древнерусская знать. Между тем в литературе встречаются диаметрально противоположные суждения. По мысли Б.Д.Грекова, материальной базой верхних слоев общества в Киевской Руси были не движимые ценности, а земля.1 Сходные представления развивал И.И.Смирнов. Он говорил: «...княжеское "село", т.е. княжеская вотчина, его домен, — вот экономическая основа существования князя XII в., вот откуда — т.е. путем эксплуатации населения этой вотчины — получает князь материальные ценности, приобретаемые им и его двором».2
_Сосредоточение отдельными лицами богатств было одной из коренных причин упадка родового строя и перехода к классовому обществу. Первоначально индивидуальное богатство выражалось в драгоценностях, разных товарах, скоте, рабах и только позднее — земле.3 Мы полагаем, что в Древней Руси движимость являлась главным богатством в руках господствующей верхушки, и это свое значение движимые ценности сохраняли на протяжении X, XI и XII столетий. Обратимся к фактам.
Взгляд на «вся благая» высказал князь Святослав Игоревич. Золото, драгоценные ткани, вина, овощи, серебро, кони, меха, мед, воск, рабы — вот перечень товаров, дразнивших воображение князя — «пардуса».4 «Святой мученик» Борис, скорбный от сознания, что в жизни людской «все мимо ходить и хуже паучины», тревожа предков, восклицает: «Къде бо их жития и слава мира сего, и багряница, и брячины, сребро и золото, вина и медове, брашьна чьстьная, и быстрин кони, и до-
1Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 136, 142.
2И.И.Смирнов. Очерки социально-экономических отношений РусиXII - XIII вв. М.-Л., 1963, стр. 15.
3 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 21, стр. 166, 167. 4ПВЛ,ч. 1, стр. 48.
мове красьнии и велиции, и имения многа, и дани и чьсти бе-шисльны».1
Введение к летописному своду 1095 года содержит любопытное нравоучение: «Вас молю, стадо христово, с любовию приклоните уши ваши разумно: како быша древний князи и мужие их, и како отбараху Русския земле, и ины страны при-даху под ся; теи бо князи не збираху многа имения, ни творимых вир, ни продаж въскладаху люди; но оже будяше правая вира, а ту возмя, дааше дружине на оружье. А дружина его кормяхуся, воююще ины страны и бьющеся и ркуще: "братие, потягнем по своем князе и по Руской земле"; глаголюще: "мало есть нам, княже, двусот гривен". Они бо не складаху на своя жены златых обручей, но хожаху жены их в сребряных, и росплодили были землю Руськую».2 Сторонники теории о раннем происхождении феодализма на Руси восприняли цитированные строки с нескрываемым энтузиазмом. Б.Д.Греков по их поводу замечал, например, следущее: «Составитель "Начального" свода совершенно четко противопоставляет один, более ранний период, другому, более позднему, отдавая явное предпочтение первому за то, что князья и их мужи тогда воевали иные страны, богатели за счет этих иных стран, свою же землю не обременяли тяжелыми поборами. Автору "Свода" определенно не нравится новый порядок вещей. Он, несомненно, предпочитает военную добычу и дань с завоеванных народов новому способу обогащения знати, освоению больших пространств своей же русской земли и превращению свободных доселе соотечественников в своих подданных, обязуемых с этого момента работать не только на себя, но и на своих
1 Успенский сборник XII — XIII вв. М., 1971, стр. 45. Мы допускаем, что монолог Бориса выдуман автором жития. Но это нисколько не умаляет значения источника, поскольку в нем все же отразилось представление современника о том, из чего складывалось богатство древнерусских князей.
2 НПЛ, стр. 103-104.
господ». Эти построения Б.Д.Грекова воспринял И.И.Смирнов.2 Но где в своде сказано «об освоении больших пространств русской земли», о принуждении подданных работать на господ? Говоря так, мы тем самым искажаем содержание летописного текста и привносим в него собственные домыслы. Древний моралист озабочен «несытовством» князей и дружинников к богатству, причем его огорчает не столько сама алчность, сколько способы обогащения, применяемые элитой. Жить за счет ограбления чужих народов похвально и даже почетно, выжимать деньги из своих сограждан предосудительно — вот лейтмотив летописца, который, конечно, ведет нас к психологии, свойственной людям эпохи военной демократии. Итак, княжеско-дружинная знать еще в конце XI в. воззрения о богатстве соединила преимущественно с драгоценностями и деньгами, а не с землей.4
Было бы ошибочно думать, что у древнерусской верхушки XII в. пропал вкус к обогащению посредством военных грабежей. Об этом свидетельствуют как многочисленные войны, сопровождавшиеся обильными полонами, тщательно регистрируемые летописцами, так и предписания Закона Судного людям, применявшегося в юридической практике Древней Ру-
1Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 258 — 259.
2 И.И.Смирнов. Очерки..., стр. 6 — 7.
3 В другом месте своей книги Б.Д.Греков предлагает еще более вольное толкование текста. «Новгородский летописец в конце XI в., — пишет он, - вспоминая прошлое и сравнивая его с настоящим, утверждал, что в старое время князья и дружинники добывали богатство главным образом войной с чужими народами, а свои имения не эксплуатировали чрезмерно. Сейчас же дело переменилось. Эксплуатация своих имений стала главным источником обогащения, с чем связано и насилие над своими соотечественниками».—Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 139.
4 Интересен в этом отношении эпизод с немецкими послами, прибывшими в 1075 г. к Святославу. Князь Святослав, «величался, показа им бо-гатьство свое. Они же видевше бещисленое множьство, злато, и сребро, и поволоки...»—ПВЛ, ч.1, стр. 131.
си. «Плена же шестаа часть, — читаем в памятнике, — достоить взяти князем, прочее число всем людем в равну часть делятся от мала и до велика».1 В XII в., по всей видимости, рабы, табуны лошадей, гурты скота, драгоценности, всевозможный «тяжкий товар», мед еще определяли степень богатства князей и бояр.
Наши предположения усиливаются наблюдениями ученых, исследовавших новгородские берестяные грамоты. «Вероятно, на протяжении XII века, — пишет относительно истории Новгорода В.Л.Янин, - исподволь происходило накопление денежных ресурсов новгородскими феодалами, позволившее им затем осуществить решительное наступление на те земли, которые в большом количестве в XII веке еще принадлежали новгородским общинникам».3 Догадку В.Л.Янина подтвердил А.А.Коновалов в работе, посвященной периодизации грамот на бересте, найденных в Новгороде. Он установил, что содержание грамот меняется по ходу времени: в ранних преобладают упоминания о деньгах, поздние грамоты содержат факты феодального характера.4 А.А.Коновалов предполагает, что «изменения, происходившие в содержании грамот, по-видимому, отражают процесс накопления денег, которые затем были вложены в расширение своих владений новгородскими землевладельцами». I Какими путями создавалась _крупная-3£мельная собствен-
1 Закон Судный людем пространной и сводной редакции. М., 1961, стр. 58. Замечательно здесь то, что добыча распределяется независимо от знатности («от мала и до велика»). И еще одна чрезвычайно важная деталь: отличившийся мужеством в бою воин («подвиг и храборьство сдееть»), пусть даже из простого народа («или простых людии»), получал сверх положенной доли еще и часть «от урочена урока княжа». — Там же. Во всем этом нельзя не видеть традиций, восходящих к военной демократии.
2 См.: ПСРЛ, т II, стб. 333 - 334, 758.
3 В.Л.Янин. Я послал тебе бересту. М., 1965, стр. 170.
4 А.А.Коновалов. Периодизация новгородских берестяных грамот и эволюция их содержания. «Советская археология», 1966, № 2, стр. 67 — 69.
ность в_русском государстве X — XII вв.? Советские историки высказывались по этому поводу неоднократно. Древнерусское общество рисовалось Б.Д.Грекову с развитой системой эксплуатации, основанной «на присвоении господствующим классом одного из важнейших условий труда — земли, с вытекающим отсюда крепостничеством».1 Раз скроенная вотчина «не оставалась в неизменном состоянии. Вотчинник по мере своего экономического и политического преуспевания при поддержке государства расширяет свои владения путем включения под свою власть больших пространств земли и сидящего на ней населения. Естественно, что для этого необходимо было принуждение, которое шло и от государства и от знати. При помощи своих вооруженных дружин, опираясь на поддержку государства, крупные землевладельцы становятся по отношению к населению освоенных земель не просто хозяевами, а "государями". Вотчина превращается в сеньерию».2 По мысли С.В.Юшкова, «основными способами образования княжеского домена была экспроприация общинных земель и захват никем не занятых пустошей. Но наряду с этими способами необходимо указать на постепенное втягивание в систему домени-ального владения крупных владений, возникших внутри разлагавшихся сельских общин, путем превращения землевладельца в княжеского вассала, а также общинных земель путем превращения общинников в феодально зависимое население».3 Церковные учреждения, подражая князьям, «экспроприировали земли и занимали пустоши. Наряду с этим церковное землевладение развивалось и благодаря пожертвованиям князей и бояр, а также на основании покупки и мены».4 В приемы мобилизации земли бояре ничего своего не внесли.
1 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 154.
2 Там же, стр. 155-156.
3 С.В.Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949, стр. 135 — 136.
4 Там же, стр. 136. ......
Они, подобно князьям и духовенству, «экспроприировали земли общинников, захватывали пустоши, покупали землю».1 В.В.Мавродин, исследуя проблему, писал: «Князья либо захватывали свободные земли и угодья, либо экспроприировали земли у общин, превращая "сельских людей" ("Церковный устав" Ярослава), "простую чадь" в рабочую силу своего хозяйства. Экспроприировались земли и у всякого рода кабальных и зависимых людей: рядовичей, закупов, наймитов, смердов». 2 Интересно то, что «в начале IX — X вв. князья раздают своим дружинникам не столько земли, сколько дани с земель, а затем уже сама земля смерда захватывается князьями и дружинниками, дарится и раздается». Главнейшим инструментом созидания феодальной земельной собственности в Древней Руси М.Н.Тихомиров считал захват феодалами крестьянских общинных земель.4 И.И.Смирнов, выделяя XII — XIII вв. в качестве нового этапа в развитии Руси, утверждал, что «основным и определяющим в этом развитии являлся процесс роста феодальной земельной собственности за счет экспроприации феодалами общинных крестьянских земель».5 С.А.Покровский, указывая на то, что источником происхождения феодальной собственности был переход крестьян под покровительство могущественных феодалов, отмечает и другое: «Немалую роль играл и прямой захват, насильственное присвоение права собственности».6
Из приведенной сводки мнений ученых явствует, что в новейшей историографии идея о насильственном захвате крестьянских земель как главном орудии в образовании частной зе-
1 Там же, стр. 136.
2 В.В.Мавродин. Образование Древнерусского государства. Л., 1945, стр. 160.
3 Там же, стр. 168.
4 М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 29 — 38.
5 И.И.Смирнов. Очерки..., стр.23.
6 С.А.Покровский. Общественный строй Древнерусского государства. «Труды Всесоюзного заочного юридич. ин-та», т. XIV. М., 1970, стр. 39.
мельной собственности на Руси весьма популярна.
Наиболее полно аргументирует версию о насильственном отчуждении М.Н.Тихомиров. Поскольку данный вопрос имеет принципиальное значение, необходимо внимательно разобраться в системе его доказательств.
«Известия о насильственной узурпации крестьянских земель и превращении труда крестьян в барщинный труд на Руси XI — XIII вв. не только существуют, но даже относительно многочисленны», — уверенно говорит М.Н.Тихомиров.1 Первым примером насильственного захвата земель автору служит древлянский поход княгини Ольги, которая-де присвоила Древлянскую землю и заставила ее жителей платить оброк (дань) — феодальную ренту. Но покорением и установлением дани Ольга не изобрела чего-нибудь оригинального, а действовала в духе прежних киевских князей, потративших много энергии, чтобы привести в повиновение непокорных древлян. Еще Олег, «примучив» древлян, «имаше на них дань по черне куне».2 Вспомним и более древние времена, когда «тихие» поляне были «обидимы древлями и инеми околними».3 Все это — факты одного порядка. Они свидетельствуют о борьбе за дань, а не за землю.
«Пахотные поля и луга, - пишет М.Н.Тихомиров, — становятся ценностями, которыми феодалы стремятся овладеть. Поэтому уже в Краткой редакции «Русской Правды», отражающей порядки феодальной деревни XI в., находим постановление по поводу нарушения межевых знаков: «Иже межу пере-ореть любо перетес», т.е. запрещение перепахивать межи и уничтожать («перетесать») значок, вырезанный на дереве или на столбе для обозначения границы занимаемых владений»4. У М.Н.Тихомирова констатирующая часть явно не вяжется с по-
ясняющей. Получается, феодалы «стремятся овладеть землями», но наталкиваются на запрещение нарушать межевые знаки.
«Три сохранившиеся грамоты, дошедшие до нас в архиве Юрьева монастыря, - продолжает М.Н.Тихомиров, - свидетельствуют о том, что в новгородской земле первой половины XII в. происходил усиленный процесс захвата общинных земель феодалами»1. Грамота великого князя Всеволода Мсти-славича Юрьеву монастырю на рель, которой вооружается автор, ни слова не говорит о захвате земель феодалами. Она зарегистрировала княжеский дар монастырю. Каким путем приобрел рель Всеволод Мстиславич, абсолютно неизвестно. Но М.Н.Тихомиров думает, что «это был один из подгородных лугов, которым самовольно распорядился князь, отмежевав его Юрьеву монастырю».2 Грамота Всеволода на Терпужский погост Ляховичи поддается иному толкованию, чем имеем у М.Н.Тихомирова. Выше было высказано предположение, что погост населен пленниками. Если взять в расчет это предположение, то в грамоте на погост Ляховичи мы не найдем факта насильственного захвата территории, населенной свободными крестьянами.3 Следовательно, грамота Всеволода Мстислави-ча на Терпужский погост Ляховичи Юрьеву монастырю может быть истолкована, по крайней мере, двояко. Передача волости Буйцы тому же монастырю, объясняемая М.Н.Тихомировым в смысле экспроприации свободных общинников, означала, как мы уже видели, уступку права сбора доходов с нее.
«Захват общинных земель и закабаление крестьян, - ут-
1Там же, стр. 34.
2 Там же, стр. 33. Столь же бездоказательно утверждение М.Н.Тихомирова о том, что посадничьи дети, у которых Антоний купил землю, «самовольно завладели лугом на ручье Витке, как и князь «релью на Мячине». - Там же.
3 То же самое следует сказать и о грамоте Изяслава Мстиславича Пан-телеймонову монастырю на село Витославицы со смердами, которая фигурирует у М.Н.Тихомирова (М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания ..., стр. 34).
верждает М.Н.Тихомиров, - становятся постоянным явлением в XII в. "Ипатьевская летопись" сообщает нам, что вдова одного из полоцких князей, Глеба Всеславича, отдала в Печер-ский монастырь 5 сел с челядью».1 Непонятно, как вклад, состоящий из сел с челядью, закрепощенными людьми, по признанию самого автора, способен выступать аргументом, подтверждающим захват общинных земель. Тут же следует ссылка на Ярополка, отдавшего Печерскому монастырю Не-бльскую волость. Но М.Н.Тихомиров сам не знает, «получил ли монастырь Небльскую волость в полное владение, может быть, речь идет только о доходе с нее».3
Далее М.Н.Тихомиров пишет: «Указания на захваты общинных земель мы найдем не только в летописях и грамотах, но и других письменных памятниках. Один из крупнейших политических и церковных деятелей XII в. - митрополит Климент Смолятич - оставил интереснейшее свидетельство о феодальных захватах своего времени. Отводя от себя обвинение в корыстолюбии, Климент пишет: "Да скажу тебе о желающих славы, которые присоединяют дом к дому, и села к селам, изгоев и сябров, борти и пожни, ляда и старые пашни"».4 Смолятич молчит о приемах накопления домов и сел. М.Н.Тихомиров находит выход из тупика с помощью ничем не оправданных вольностей в переводе отрывка. Слово «прилагают» он сначала верно перевел как «присоединяют» и неожиданно подыскал ему «синоним» «присваивают».5 Но это уже искажение смысла источника. Обращаясь к работе И.И.Смирнова об изгоях и изгойстве, М.Н.Тихомиров выражает полную солидарность с ним в том, что «уставная грамота смоленской епископии 1150 г. доказывает "факт превращения в земельные владения смоленского епископа общинных зе-
1 М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания..., стр. 35.
2 Там же, стр. 26.
3 Там же, стр. 35.
4 Там же, чтр. 35-36.
5 Там же, стр. 36.
мель, не входивших до того в состав феодальной земельной собственности"».1 Выводы И.И.Смирнова не столь бесспорны, чтобы так легко согласиться с ними. Поэтому есть основания отклонить и этот вывод М.Н.Тихомирова.
Из всех источников, привлеченных М.Н.Тихомировым, лишь один отвечает надеждам, возложенным на него. «В одном древнем памятнике, - указывает он, - в числе "грехов" находим и следующее: "...кто пригородит от чужого двора или нивы или луга или сада"».2 Нельзя, впрочем, забывать, что памятник безличен и обращен ко всей пастве.
Итак, М.Н.Тихомирову не удалось собрать «относительно многочисленные» известия о насильственных захватах общинных земель феодалами. Источники, приведенные им, на поверку оказались либо неуместными, либо двусмысленными. Значит, экспроприация крестьянских земель в Древней Руси не была так распространена, чтобы говорить о ней как о главном способе формирования частного землевладения.
По словам Ф.Энгельса, «возникновение частной собственности в истории отнюдь не является результатом грабежа и насилия... Уже тот простой факт, что порабощенные и эксплуатируемые были во все времена гораздо многочисленнее поработителей и эксплуататоров и что, следовательно, действительная сила всегда была на стороне первых, - уже один этот факт достаточно показывает нелепость всей теории насилия». Насилие - всего лишь средство, тогда как целью выступает экономическая выгода.4 Поэтому насилие «только охранят эксплуатацию, но не создает ее».5
При сравнительно малочисленном населении Киевской Руси, разбросанном по необозримому пространству Восточной Европы, лежало много неподеленных, никем не освоенных зе-
мель. На Западе такого рода земли находились, по выражению Ф.Энгельса, «в непосредственном владении всего народа».1 По мере становления королевской власти на эти земли стал претендовать король, но не как частное лицо, а как «представитель всего народа в целом». Ф.Энгельс поясняет свою мысль на примере государства франков, где «в качестве представителей народа франкские короли завладели огромными земельными пространствами, принадлежавшими всему народу, в особенности лесами, чтобы расточать их в виде подарков своей придворной челяди, своим военачальникам, епископам и аббатам. Таким путем они заложили основу позднейшего крупного землевладения дворянства и церкви».3 Современные исследователи подтверждают справедливость этих положений. «Согласно старогерманским представлениям вся завоеванная территория, - пишет Я.Д.Серовайский, - считалась достоянием племени и ее вождя. По мере того, как его власть превращалась в королевскую, все массивы, не находившиеся в непосредственном освоении и пользовании общин, стали, очевидно, рассматриваться как королевские владения. Кристаллизация королевских прав на леса и другие владения происходила очень медленно и едва была улавливаема современниками. Последние долго не видели разницы между владениями короля и племени...»4
Вряд ли на Руси обстановка была совсем иной. Своеобразия, конечно, там имелись. Достаточно сказать, что в Древней Руси публичная власть выступала не только в форме княжеской, но и вечевой. Князь и вече нередко соперничали друг с другом. Поэтому на пути освоения неподеленных земель древнерусские князья встречались с определенными трудностями.
4 Я.Д.Серовайский. О путях формирования феодальной собственности на леса и пастбища во Франкском государстве. «Средние века», вып. 32, 1969, стр. 53.
Неподеленные земли - это прежде всего леса. На Руси неразмежеванные леса - обычное явление.1 Возникновение княжеского землевладения обязано в первую очередь освоением лесных массивов. Самые ранние известия о княжеском землевладении как раз и говорят о хозяйственной поездке княгини Ольги, сопровождавшейся заимкой лесных угодий, изобильных пушным зверем и дикими пчелами. «Знаменья», расставленные ею, - это ли не доказательство покушения на ничейные, неподеленные земли. «Знамеными дуб» Русской Правды шумит о том же. Но пути становления княжеского землевладения были общими и для бояр. Недаром А.Е.Пресняков писал о боярском землевладении: «Возникнуть это боярское землевладение могло путем заимки и распашки новин на незанятых участках».2
На обжитых и людных местах, особенно вблизи городов, лежавший «в пусте» земельный фонд довольно скоро исчерпался, и там земля начинает выступать как товар. О земельных куплях в Древней Руси есть достоверные сведения. С.А.Высоцким обнаружена надпись на Софии Киевской, в которой читаем: «Месяца января в 30, на святого Ипполита, купила землю Боянову княгиня Всеволодова, перед святою Софию, перед попами, а тут были: попин Яким Домило, Патилей Стипко, Михалько Неженович, Михаил, Данило, Марко, Семьюн, Михаил Елисавинич, Иван Янчин, Тудор Тубынов, Илья Копылович, Тудор Борзятич, а перед этими свидетелями купила княгиня землю Боянову всю, а дала за нее семьдесят гривен собольих, а в этом (заключается) часть семисот гривен».3 Из Лаврентьевской летописи знаем о «свободах», купленных князем Андреем Боголюбским.4 Антоний Римлянин
1Г.Е.Кочин. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства. М.-Л., 1965, стр. 138 - 139.
2 А.Е.Пресняков. Лекции по русской истории, т.1. М, 1938, стр. 195.
3 С.А.Высоцкий. Древнерусские надписи на Софии Киевской XI-XIV вв., вып. 1. Киев, 1966, стр. 64.
4 ПСРЛ, т. I, стб. 348.
купил однажды «у Смехна да у Прохна у Ивановых детем у посадничих», заплатив за нее сто рублей.1 Им же за семьдесят гривен куплена земля с тонями и за сто гривен село Волховское.2 Новгородец Климент отдает два села с обильем Юрьеву монастырю за взятые когда-то в долг 20 гривен серебра.3 Судя по вкладной грамоте посадника славенского конца Ивана Фомина Муромскому монастырю, земля, отданная монахом, была куплена дедом Ивана.4 Если учесть, что грамота датируется 1181-1182 гг., то эту «дедову куплю» нужно отнести, по крайней мере, к середине XII в. Князей, вступающих в управление делами, новгородцы предупреждали: «А в Бежицах, княже, тобе, ни твоей княгини, ни твоим бояром, ни твоим дворяном сел не дьржати: ни купити, ни даром приимати, и по всей волости Новгородьской».5 Заповедь, видно, нарушалась, поэтому - новое требование: «А свобод ти и сел съступитися. А про землю и про (села): кто у кого будеть купил, знаеть своего истьца по куны, а земля к святой Софии».
В Московский период, когда аппарат насилия и принуждения несравненно окреп, земельные купли не утратили своей важной роли в процессе складывания частного землевладения. Кирилло-Белозерский монастырь с самого начала активно «прикупает» окрестные «землицы». Основатель обители Кирилл «в первые 10 лет пребывания на Белоозере совершает пять купчих сделок» с соседними крестьянами.7 Всего же дошло до нас от него 25 купчих грамот на землю.8 Преемники Кирилла в игуменстве Христофор и Трифон с неменьшим
1 Грамоты В.Н. и П., стр. 159.
2 Там же, стр. 160.
3 Там же, стр. 162.
4 Там же, стр. 285.
5Там же, стр. 11.
6 Там же, стр. 16.
7 А.И.Копанев. История землевладения Белоозерского края XV-XVI вв. М.-Л., 1951, стр. 88.
8 Там же, стр. 47.
усердием заключают купчие сделки.1 Покупали землю и светские владельцы.2 В Переяславском уезде, как и в Белозерском крае, приобретение земельных угодий не обходится без торговых комбинаций. Возьмем для иллюстрации Троицкий Сергиев монастырь. Одним из первых районов, где появились его вотчины, был Верходубенский стан.3 Там монастырское землевладение завязывалось и росло в первую очередь посредством купель монастыря у средних и мелких землевладельцев.4 Прибегали к покупкам и сами светские мелкие владельцы,5 а также бояре. Характерна история вотчины бояр А.М и П.М.Плещеевых. Родовые имения А.М.Плещеева уступали по величине новым приобретениям. Но среди последних на первом месте стоят купли.6 Дальнейшее расширение вотчины осуществлялось посредством купель.7 Подобные купли в основном и питают боярскую вотчину XVI в.8 В Костромском уезде наблюдаем аналогичное.9 Наконец, собирание земельных владений митрополичьей кафедры тоже происходило частью с помощью покупок. В свете приведенных фактов данные о земельных куплях на Руси XII - XIII вв. получают еще большую устойчивость и выразительность.
Таким образом, заимка пустых неосвоенных земель и куп ля — основные и первоначальные способы земельного стяжа ния в Киевской Руси. __.___......._.— . ..-_______
'Там же, стр. 96-102.
2 Там же, стр. 95, 98, 118 - 119, 138,160 - 161, 164.
3 Ю.Г.Алексеев. Аграрная и социальная история Северо-ВосточнойРуси XV - XVI вв. Переяславский уезд. М.-Л., 1966, стр. 71.
4 Там же, стр. 74.
5 Там же, стр. 42 - 47.
6 Там же, стр. 62.
7 Там же.
8 Там же, стр. 64.
9 Ю.Г.Алексеев. Черная волость Костромского уезда в XV в. «Крестьянство и классовая борьба в феодальной России». Л., 1967.
10 А.Н.Сахаров. Русская деревня XVII в. По материалам патриаршего хозяйства. М., 1966, стр. 41.
Вклады и пожалования также способствовали росту частного землевладения. Но это были явления вторичного порядка; ведь дарят и жалуют уже имеющуюся в личных руках земельную собственность.1
Жизнь, несомненно, знала и насильственный захват земель, о чем говорит летописец, обличая владимирского владыку Федорца: «Много пострадаша человеци от него в держание его, и сел изнебыша, оружья и конь, друзии же роботы до-быша, заточенья же я грабления».2 Неясен социальный состав потерпевших. Не исключено, что среди них могли быть, помимо крестьян, люди более высокого социального ранга.
В нашей литературе объектом захвата всегда выступают крестьянские земли, что вряд ли справедливо. В памятниках имеются намеки на захваты земельных владений, принадлежащих вотчинникам. Великий князь Изяслав Мстиславич, подаривший Пантелеймонову монастырю село Витославицы, заклинает: «А в тое земли, ни в пожни, ни в тони не вступатися ни князю, ни епископу, ни боярину, ни кому. А кто почьнеть въступатися в тое земли, и в воду, и в пожни или князь или епискуп, или хто иметь силу деяти, и он в второе пришьствие станете тяжатися с святым Пантелеймоном».3 Насилие по отношению к привилегированному собственнику здесь мыслится как вполне реальная возможность. Однако захват земель и крестьянских и вотчинных в процессе складывания частного землевладения на Руси XI-XII вв. играл подсобную, чаще всего эпизодическую роль. Поэтому нельзя согласиться с Б.Д.Грековым, что «в X и начале XI века давно начавшийся процесс освоения земли и сидящего на ней населения делается особен-
1 Здесь исключаются случаи, когда пожалование производится изгосударственного фонда.
2 ПСРЛ, т. II, стб. 552. Данный текст - лишнее указание на то, что насильственные захваты были редким явлением на Руси, поскольку летописец квалифицирует поведение владыки как аномальное.
3 Грамоты В.Н. и П., стр. 141.
но заметным».1 Ни в X-XI, ни в XII вв. правящая верхушка не имела достаточно сил, чтобы переварить свободную земледельческую общину.
Мы проследили за развитием крупного землевладения в Киевской Руси. Наблюдения, осуществленные во второй главе диссертации, важны для нас в двух отношениях: во-первых, они рисуют конкретную картину истории возникновения и роста частного хозяйства на Руси Х-ХП вв. и, во-вторых, показывая незначительный его уровень, свидетельствуют тем самым о широкой распространенности свободного крестьянского землевладения. Так на материале второй главы находят подтверждение выводы, полученные в первой главе настоящей работы.
Само по себе наличие крупного землевладения ничего не говорит о социальной своей природе. Это становится ясным после исследования форм эксплуатации непосредственных производителей, к которым прибегает землевладелец, и социального статуса различных категорий зависимого от вотчинника люда. Данную задачу решает следующая, третья, глава диссертации, где речь идет о зависимом населении на Руси Х-ХП вв.
1 Б.Д.Греков, Киевская Русь, стр. 260. Ближе к истине подошла В.И.Горемыкина. Она считает, что «крупное землевладение формировалось первоначально за счет неосвоенных и неразделенных между общинами земель, а затем общинных угодий» (В.И.Горемыкина. К проблеме истории докапиталистических обществ (на материале Древней Руси). Минск, 1970, стр. 41). Непонятно только, с какого времени крупное землевладение стало формироваться за счет общинных угодий. Если в хронологических рамках Древней Руси, то с этим согласиться нельзя.
Глава третья
ЗАВИСИМОЕ НАСЕЛЕНИЕ НАРУСИ X - XII вв. /. Челядь и холопы
гВосточные славяне достигли социального неравенства задолго до образования Древнерусского государства. Согласно сведениям византийских авторов VI в., склавинам и антам хорошо было знакомо рабство. Оберегая собственную свободу, они добывали рабов извне. Средством формирования контингента рабов у них являлась война, а исходным материалом -пленники.1 Следовательно, источники рабства в раннем восточнославянском обществе лежали за пределами отдельно взятого племени, и рабы поставлялись за счет соседей.
Рабы-иноплеменники - наиболее древний тип зависимого люда на территории, занятой восточным славянством. Вполне естественно, что в древнерусских письменных источниках они должны появиться прежде какой-либо другой категории зависимого населения. Самая архаическая форма зависимости, известная Руси, маскируется под именем «челядь».
Впервые с челядином нас сводит «Повесть временных лет», сохранившая тексты договоров Руси с Византией. Из до-
1 См.: А.В.Мишулин. Древние славяне в отрывках греко-римских и византийских писателей до VII в н.э. - «Вестник древней истории», 1941, № 1, стр. 253; Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950, стр. 295 -296,'364-366.
кументов видно, что челядь всецело принадлежала господину, и если челядин бежал или похищался, хозяин разыскивал его как свою безусловную собственность.1 Челядь продавали и покупали. В Царьграде существовал даже специальный рынок, «идеже рустие купци приходяще челядь продають» .2 Правомерно поступают те исследователи, которые в челяди договоров Руси с греками усматривают рабов.3
Будучи ходким товаром, челядь олицетворяла собой определенное богатство. Понятно, почему ею одаривают при случае.4 Нередко она ставится вровень с другими предметами торга, а порой - и просто вещами.
Г В челядине Краткой Правды (ст.И, 16) раб узнается без особого труда: он состоит в полной собственности господина, признаваемой и поддерживаемой законом. Скрывшегося челя-дина вылавливали и возвращали владельцу. Торговля челядью, судя по данным памятника, - самое заурядное явление. С юридической точки зрения, представленной в Краткой Правде, челядин целиком бесправен, выступая как объект права по отношению к законодателю и как вещь по отношению к господину.
Изучая челядь и холопов Краткой Правды, И.И.Смирнов уверился в том, будто внутри ее «термины "холоп" и "челядин" четко размежевываются, распределяясь между Древнейшей Правдой и Правдой Ярославичей».6 Отсюда автор
'ПРП.вып. I, стр. 9, 32.
2 Памятники древней письменности. 1881, стр. 85.
3 См., напр.: Л.В.Черепнин. Из истории формирования класса феодально-зависимого крестьянства на Руси. «Исторические записки», т. 56, 1956, стр. 240; Его же. Русь. Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в IX - XV вв. В кн.: А.П. Новосельцев (и др.). Пути развития феодализма. М, 1972, стр. 171; А.А.Зимин. Холопы Древней Руси. «История СССР», 1965, № 6, стр. 46.
4 ПВЛ, ч. I, стр. 39,45.
5 Там же, стр. 48; ПСРЛ, т. 2, стб. 333 - 334. Подробнее см.: И.Я.Фроя-нов. О рабстве в Киевской Руси. «Вестник ЛГУ», 1965, № 2, стр. 85.
6 И.И.Смирнов. Очерки социально-экономических отношений Руси
сделал вьюод об исчезновении, отмирании челядинства и смене его холопством, произошедшей в середине XI в. 1Аналогично рассуждают А.А.Зимин и Н.Л. Рубинштейн.2 Едва ли утверждения этих исследователей могут быть приняты, ибо в руках у нас нет двух законченных и самостоятельных кодексов - Древнейшей Правды и Правды Ярославичей. Мы имеем дело прежде всего с Краткой Правдой, являющейся редакцией двух основных документов, связанных с именами Ярослава и его сыновей. Краткая Правда, хотя и скомбинирована из двух Правд, но не механически, а синтетически. Поэтому она -цельный памятник, соединивший в себе несколько источников «после соответствующей переработки и редакционных изменений». Но поскольку Краткая Правда есть памятник единый и цельный, надо, видимо, говорить о челяди и холопах применительно именнно к Краткой Правде, а не к отдельным ее пластам, называемым учеными Древнейшей Правдой и Правдой Ярославичей. А это значит, что челядь-рабы - институт, распространенный во времена создания Краткой Правды (конец XI в.), и что, следовательно, ни о какой замене термина «челядин» термином «холоп» Краткая Правда свидетельствовать не
может.
О наличии челяди в социальной структуре Руси XII в. повествует Пространная Правда, где в ст. 32 установлено: «Оже челядин скрыеться, а закличуть и на торгу, а за три дня не вы-ведуть его, а познаеть и в третий день, то свои челядин поня-ти, а оному плати 3 гривны продажи».4 Чтобы лучше понять смысл данного предписания, сравним его со ст.56 Пространной Правды, повелевающей «холопить» закупа, дерзнувшего
XII - XIII вв. М.-Л., 1963, стр. 103. 1Там же, стр. 103-106.
2 А.А.Зимин. Холопы Древней Руси, стр. 58; Н.Л.Рубинштейн. Древнейшая Правда и вопросы дофеодального строя Киевской Руси. «Археографический ежегодник за 1964 г.». М., 1965, стр. 8.
3 М.Н.Тихомиров. Исследование о Русской Правде. Происхождение текстов. М.-Л., 1941, стр. 44 - 45.
4 Правда Русская, т . I, стр. 107.
бежать «от господы»., При сопоставлении обнаруживается то обстоятельство, что побег челядина остается без социальных превращений, тогда как бегство закупа каралось переводом его в обельные холопы. Иначе, бежавший челядин при возвращении господину оставался челядином, а закуп терял свой прежний статус и становился рабом. Если бы термин «челядин» ст. 32 обозначал просто зависимого человека,1 то последствия побега непременно подверглись бы детализации со стороны законодателя, как это мы имеем в примере с закупом. Сбежавший челядин сохранял свое челядинство только потому, что он был раб. Ведь низших, чем рабство, социальных ступеней жизнь не знала.
Из ст.38 Пространной Правды явствует следующее: челядь была весьма привычной в господском обиходе; челядь сплошь и рядом продается, покупается. В последнем случае замечаем необыкновенную бойкость торговых операций — живой товар проходил через одного, другого, третьего, четвертого покупателя. Ясно, что челядью торговали постоянно. Но продажа челядина была бы незаконным актом, если бы под именем «челядь» скрывалась «совокупность работавшего на вотчинника населения». Русская Правда, как известно, категорически запрещает продажу закупа. Проданный господином закуп получал свободу. Стало быть челядин рассматриваемой статьи -раб. Б.А.Романов, исследуя нормы Русской Правды и принимая во внимание содержание ст.38, писал: «Перед нами здесь картина внутренней работорговли с довольно быстрым оборотом...»4
Ст. 38 Пространной Правды содержит довольно характер-
ную деталь, судя по которой челядин тем лишь отличается от скота, что наделен даром речи. Статья же 99, толкующая о плоде от челяди и скота, низводит тем самым челядина до уровня домашнего животного. По наблюдениям Б.А.Романова, челядь и скот «одно из самых распространенных языковых сращений, стандартная формула летописных записей». Во всем этом нельзя не видеть указания на рабское существо челяди.
Итак, источники позволяют утверждать, что челядь на Руси X - XII вв., - это рабы.2 Между тем в литературе широко распространено мнение, будто бы челядь конца XI - XII вв. выступала в качестве всей барской дворни, включавшей различные группы зависимого люда. С.А.Покровский назвал это мнение «ученой легендой».3
Какие факты приводят сторонники столь универсальной интерпретации термина «челядь»? Важное значение они придавали и придают некоторым летописным текстам, содержащим упоминания о челяди. Недаром и М.Б.Свердлов заявляет: «Исследователи, определявшие положение "челядина" как раба, не пересмотрели наблюдения Б.Д.Грекова о том, что ,челя-дью на рубеже XI - XII вв. назывались взятые в плен "люди", "холопы", "смерды", т.е. различные слои свободного и зависимого населения»^ Познакомимся, однако, ближе с аргументацией Б.Д.Грекова.
Он привлекает сообщение Владимира Мономаха, который однажды, напав на Минск, не оставил в городе «ни челядина, ни скотины».5 Тут, по словам ученого, «несколько яснее среди
1 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 159.
2 Там же, стр. 158.
3 Различие санкций в отношении бежавших челядина и закупа лишний раз показывает, сколь безосновательно поступил Б.Д.Греков, когда в состав челяди ввел закупов (Киевская Русь, стр. 208). Это замечание относится и к И.И.Смирнову, последовавшему за Б.Д.Грековым. - И.И.Смирнов. Очерки..., стр. 294.
4 Б.А.Романов. Люди и нравы Древней Руси. М.-Л., 1966, стр. 42.
1 Правда Русская, т. II, Комментарии. М.-Л., 1947, стр. 94.
2 Подробнее см.: И.Я.Фроянов. О рабстве в Киевской Руси, стр. 84- 86.
3 С.А.Покровский. Общественный строй Древнерусского государства. «Труды Всесоюзного юридич. заочного ин-та», т. XIV, 1970, стр. 168.
4 М.Б.Свердлов. Об общественной категории «челядь» в Древней Руси. В кн.: Проблемы истории феодальной России. Сб.статей к 60-летию проф. В.В.Мавродина. Л., 1971, стр. 57.
5ПВЛ, ч. I, стр. 160.
челяди проглядывают не-рабы». Б.Д.Греков верно говорит: «Трудно предположить, чтобы Владимир Мономах с дружиной имели возможность строго различать рабов и не-рабов в момент нападения на город Минск. Тут, несомненно, часть неселения была истреблена, часть уведена в плен без различия их социального положения».2 Но это отнюдь не значит, что сама челядь, угнанная князем, была разнородной по составу. Пленив население Минска, среди которого могли быть люди разных социальных положений, Мономах превратил его в челядь - пленников-рабов, т.е. в однородную социальную группу.
Не оправдывает надежд Б.Д.Грекова и другой отрывок из Поучения Владимира Мономаха: «и потом к Меньску ходихом на Глеба, оже ны бяше люди заял и Бог ны поможе, и створи свое мышленое».3 Оценивая это известие, автор замечает: «Нет ничего невероятного в том, что этих захваченных Глебом людей можно назвать и челядью».4 Конечно, можно. Но по отношению к какому князю? К Глебу и только к Глебу. И тогда социальные признаки «людей» резко меняются: они силой вырываются из привычной им общественной среды, им придается единая социальная форма пленников-рабов, которым соответствует наименование «челядь».
Летописная фраза «Володимир же умирися и начаста быти во велице любви, Володимер же и челядь ему вороти, што была рать повоевала»,5 взятая Б.Д.Грековым, свидетельствует лишь о том, что князь Владимир Василькович вернул своему бывшему противнику пленников, захваченных в войне.
Требует оговорок и еще одна ссылка на источник, проделанная Б.Д.Грековым. Речь идет о требованиях, предъявленных после соглашения в Уветичах Володарю и Васильку
князьями Святополком, Владимиром, Давидом и Олегом: «А холопы наша выдайта и смерды». Само собой разумеется, что участники Уветичского пакта имели собственных холопов и смердов. Они (холопы и смерды) не меняли своего социального облика относительно к прежним господам. Однако статика эта была идеальной, существуя только в умозрении Святопол-ка, Владимира, Давида и Олега. Фактически же с княжескими холопами и смердами произошел метаморфоз: они стали челядью. Б.Д.Греков пишет: «Каким образом чужие смерды и холопы оказались у Вол о даря и Василька, догадаться нетрудно. Это — их полон. Это они успели ополониться челядью, которую недавно враждебные, а сейчас замирившиеся князья хотят получить обратно». Верно то, что чужие смерды и холопы оказались у Володаря и Василька. Но отсюда никак не следует, будто примирившиеся князья стремятся получить обратно свою челядь. Они требуют выдачи не челяди, а своих холопов и смердов, о чем прямо и говорят.
В Ипатьевской летописи под 1282 г. рассказывается, как «воспомяну Володимер, оже преже того Лестко, послав Люб-линець, взял бяшеть у него село на Въкраиници именем Во-инь, и напоминася ему Володимир о том много, абы воротил челядь, он же не вороти ему челяди его».3 Какую силу доказательств мог извлечь Б.Д.Греков из приведенного отрывка? Неужели так невероятно предположение, что владимиро-волынский князь держал пленников-рабов (челядь), сосредоточив их в одном селе? Неужели древнерусский землевладелец не мог располагать семьюстами голов челяди, как это было в путивльском имении Святослава,4 или даже 5 селами с челядью, зафиксированными во вкладной Глебовны — вдовы князя Глеба Всеславича? Здесь нет ничего нелепого. Все это
'ПВЛ,ч. I, стр. 181.
2 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 166.
3 ПСРЛ, т. II, стб. 889 - 890.
4 Там же, стб. 333 - 334.
5 ПСРЛ, т. II, стб. 493.
1 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 165.
2 Там же, стр. 166. 3ПВЛ,т. 1,стр. 162.
4 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 166.
5 ПСРЛ, т. II, стб. 880.
8 1
могло быть в жизни тем более, что в плен уже в те времена брали сотнями и тысячами.1
Внутренне противоречивым кажется один из ответственных выводов Б.Д.Грекова: «Ополониться челядью не значит захватить только рабов. Захваченные в плен разные категории населения, однако, превращаются тем самым в челядь, где имеются рабы и не-рабы».2 По поводу данного суждения С.А.Покровский правильно заметил: «Это соображение трудно понять. Видимо, Б.Д.Греков хотел сказать, что после захвата пленных их сортировали: рабов оставляли рабами, а не рабов делали феодально зависимыми. Но на эту странную операцию нет никаких указаний в источниках. Скорее здесь можно видеть пример того, как неправильная, предвзятая точка зрения заводит в тупик даже такого талантливого исследователя, каким был Б.Д.Греков».3
Итак, доводы Б.Д.Грекова в вопросе о челяди не убеждают.
В последний раз обосновывал идею о том, что термины «челядин» - «челядь» постепенно перерастают свое первоначально узкое значение, сливаясь с названием «люди» в качестве обозначения всего зависимого от феодала населения, Л.В.Черепнин. Автор ссылается на ряд летописных известий о войнах XI - XIII вв., во время которых князья якобы «захватывали зависимых людей противника».5
При обращении к летописным материалам, на которые опирается Л.В.Черепнин, обнаруживается, что термин «люди» в них отсутствует. Поэтому сопоставление его с термином «челядь» в рамках упомянутых материалов выглядит по меньшей мере условно. Утверждение же, что во всех этих известиях говорится о захвате князьями зависимых людей про-
1 См.: ПВЛ, ч. I, стр. 104; НПЛ, стр, 28, 214; ПСРЛ, т. 1, стб. 360.
2 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 167.
3 С.А.Покровский. Общественный строй ..., стр. 155.
тивника, далеко не бесспорно, ибо в подавляющей массе военных повествований речь идет о захвате челяди вместе со скотом и всяким товаром без каких бы то ни было указаний на ее принадлежность хозяевам.1 В некоторых случаях летописец, пользуясь словом «полон», раскрывает его содержание, называя челядь, скот и коней.2 Легко понять, что для летописца челядь и пленники — синонимы. В плен брали всякого, кто попадется. Вот почему при сравнительно крупных военных операциях челяди набиралось «много»,3 «множьство»,4 «бещисле-ное множество».5 Если стать на точку зрения Л.В.Черепнина, то надо признать, что при вторжении на территорию противника победители забирали в плен одних зависимых, а свободных людей не трогали. Трудно поверить в такую комбинацию.
Из примеров, фигурирующих у Л.В.Черепнина, только три свидетельствуют о принадлежности захваченной челяди владельцам.6 Однако в летописи нет никаких данных, которые мешали бы считать челядь рабами.
Далее Л.В.Черепиин обращается к Варлааму Хутынскому, передавшему новгородскому Спасскому монастырю земли с «челядию и с скотиною». В числе первой упомянуты «отроки» и «девки».7 По их поводу Л.В.Черепнин говорит: «...может быть, - это рабы, а может быть - нет».8 Мы полагаем все же, что челядь Варлаама - рабы. К этой мысли подходит стандартная и вместе с тем красноречивая формула «челядь и скот», смысл и значение которой нами уже обсуждался. Косвенным доказательством здесь могут служить сами «девки» и «отроки», особенно если вспомним, что в плен нередко брали
1 ПВЛ, ч. I, стр. 149, 160, 185; ПСРЛ, т II, сгб. ОД255, 608, 669,677, 678,698,911,936.
именно женщин и детей.1 Показательно и то, что Б.Д.Греков, не упускавший малейшую возможность для толкования челяди как совокупности рабочего люда, отнес челядь из вкладной Варлаама к рабам.2
Л.В.Черепнин подчеркивает: «Челядь живет по селам».3 Весьма сомнительно, чтобы по месту жительства определялся характер социального положения челяди.
Наконец, автор цитирует летописные тексты, где говорится о захвате «людей» в плен. Следует вывод: «Из этих терминологических наблюдений видно, что значительная часть свободных общинников — "людей" переходила в состав феодально зависимой челяди».4 Большинство используемых Л.В.Че-репниным летописных записей сообщает о захвате половцами русских людей в плен.5 Спрашивается, при чем тут древнерусская челядь? Совершенно ясно, что для исследования челяди как разряда зависимого населения на Руси XII в. эти тексты служить не могут. Только две записи, говорящие о пленении «людей» враждующими князьями, имеют отношение к делу.6 Но из них никак не видно, что захваченные «люди» переходили в состав феодально зависимой челяди. Они позволяют заключить лишь об одном: «люди» превращены в пленников. Но вряд ли кто решится утверждать, что плен в Древней Руси был источником феодальной зависимости. Плен переводил человека в рабство.
Таким образом, нет оснований для того, чтобы отказаться от представления о челяди на Руси X — XII вв. в смысле рабов. Каково происхождение челяди?
Во всех случаях, когда древние памятники письменности позволяют в той или иной мере приблизиться к источнику че-лядинства, всегда взор исследователя упирается в плен. Так, в договоре с Византией 911 г. цена пленника называется ценой за челядина («челядинная цена»). 1Мы уже отмечали, что летописец, оперируя термином «полон», подразумевал под ним, кроме прочего, и челядь, ставя, следовательно, знак равенства между понятиями «челядь» и «пленники». Это дает возможность видеть челядь (рабов-пленников) там, где фигурирует безликое слово «полон».2
В летописных известиях о победах русских над половцами встречаем выражения «полониша челядь», «взяста веже с челядью».3 Л.В.Черепнин, возражая нам, пишет: «...эти примеры ничего не доказывают, ибо они имеют в виду не то, что пленники обращены в челядь, а то, что челядь взята в плен или возвращена из плена».4 Но пленников не надо было обращать в челядь, поскольку они и есть сама челядь, т.е. рабы-пленники. С момента пленения человек превращался в челя-дина-раба. Поэтому указанные выражения следует понимать в смысле захвата пленников, подтверждением чему служит, к примеру, следующий текст: «Взяша бо тогда (у половцев. — И.Ф.) скоты, и овце, и коне, и вельблуды, и веже с добытком и
1 В.В.Бартольд. Сочинения, т. 2, ч. 1. М, 1963, стр. 829; А.Якубовский. Ибн-Мискавейх о походе Русов в Бердаа в 943 - 944 гг. «Византийский временник», т. XXIV, 1926, стр. 69; НПЛ, стр. 17, 22, 206; ПСРЛ, т. I, стб. 364; ПСРЛ, т. И, стб. 560.
5 ПСРЛ, т I, стб. 303, 349, 358, 363, 529; ПСРЛ, т II, стб. 506, 556, 562.
6 ПСРЛ, т I, стб.361; ПСРЛ, т II, стб. 560.
7 Эту роль плен играл и гораздо позднее. См.: Ю.В.Готье. Замосков-ный край в XVII веке. М., 1906, стр. 298; А.ИЛковлев. Холопство и холопы в Московском государстве XVII в. М.-Л., 1943, стр. 141 - 143;
А.Г.Маньков. Развитие крепостного права в России второй половины XVII в. М.-Л., 1962, стр. 222; Е.Н.Кушева. О плене как источнике холопства во второй половине XVII в. В кн.: Исследования по социально-политической истории России. Л., 1971, стр. 231.
1 ПВЛ, ч. I, стр. 28.
2 ПВЛ, ч. I, стр. 191; ПСРЛ, т. I, стб. 291, 301, 397; ПСРЛ, т. II, стб. 283, 286; НПЛ, стр. 32 - 33. См. также: Ф.П.Филин. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи. «УЗ ЛГПИ им. Герцена», т. 80. Л., 1949, стр. 86.
3ПВЛ,ч. I, стр. 149,185.
4 Л.В.Черепнин. Русь. Спорные вопросы ..., стр. 172.
с челядью, и заяша печенегы и торки с вежами».1 Случайна ли в данном контексте фраза «печенегы и торки»? Нет. Если бы летописец вместо «печенегы и торки» поставил «челядь», он не сумел бы правильно информировать публику, так как получился бы повтор, затемнивший события. Но именно «печенегы и торки» побуждают в предшествующей «челяди» усматривать пленных половцев.
Когда летописец рассказывает о князе Ростиславе, как тот «много зла створи волости Полотьскои, воюя и скоты и челядью», он хочет сообщить, что Ростислав грабил полоцкую землю и захватывал в плен ее жителей. Эти сведения, как и многие другие, приведенные в настоящем разделе, указывают на плен как на единственный источник челядинства.
На протяжении XI - XII вв. практика пленения (равно обращению в рабство через плен) была на редкость стабильной, и летописи буквально пестрят известиями о «полонах».3 Вот почему невозможно согласиться с Б.Д.Грековым, утверждавшим, будто в XII в. «плен в качестве источника рабства имеет несомненную тенденцию к сокращению».4 Нельзя поддержать и А.А.Зимина, когда он пишет, что «ополонение челядью» в
1 ПВЛ, ч. I, стр. 185.
2 А.А.Зимин, опровергая наш тезис о плене как источнике челядинства, утверждает: «Но в Русской Правде нет никаких данных, позволяющих считать один лишь плен источником челядинства. Этот вывод основан у автора только на летописях и договорах с греками, где, однако, в силу самой специфики материала, не говорится о других источниках пополнения состава челяди» (А.А.Зимин. Холопы Древней Руси, стр. 58). В Русской Правде нет вообще никаких данных об источниках челядинства, в чем отразилось своеобразие памятника, занятого исключительно внутриобщин-ными казусами. Другое дело договоры и летописи, где внешнеполитические события поставлены на передний план. То, что именно в договорах и летописях, а не в Русской Правде зафиксирован источник челядинства, как раз и подтверждает нашу точку зрения по вопросу о плене - единственном средстве пополнения челяди в Киевской Руси.
3 См.: НПЛ, стр. 17, 22, 23, 32 - 33, 40; ПВЛ, ч. I, стр. 161, 201; ПСРЛ, т. I, стб. 291, 301, 310, 360, 363, 364, 400; ПСРЛ, т. II, стб. 268, 285 - 286.
4 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 182. :
походах «к началу XII в. значительно уменьшилось, и пленники-рабы становились редкостью».1 Однако в другом месте А.А.Зимин верно замечает: «Плен как источник рабства постепенно теряет свою решающую роль».2 Надо только добавить: в Киевской Руси плен, хотя и утрачивал решающую роль в развитии рабства, но не терял функции одного из главных источников, пополняющих армию древнерусских рабов.
Итак, в челяди на Руси X - XII вв. мы видим не просто рабов, а рабов-пленников.
* * *
Древнерусская лексика знала еще один термин, обозначающий раба - «холоп». Как бы часто ни встречались на страницах памятников «челядин» и «холоп», они всегда строго разграничены. Особенно показательна в этом отношении Русская Правда, где данные наименования выступают не как синонимы, а как разные понятия.^
Термин «холоп» с конкретным социальным содержанием встречается позднее, чем «челядин». Если последний в Повести временных лет появляется под 911 годом в тексте договора Руси с греками, напоминая путника, преодолевшего дальнюю дорогу, начало которой теряется где-то в VIII - IX веках, а возможно и раньше, то первый всплывает в 986 году,4 да и то в смутных чертах библейских переложений. Случайно ли это? Нет. Холоп как социальный персонаж взошел на историческую сцену позднее, нежели челядин. В чем же их коренное отличие? Думается, в происхождении.
Для решения вопроса об источниках холопства Русская Правда поставляет исчерпывающие материалы. Статья 11О Пространной Правды определяет такие источники, и все они -
___________
1 А.А.Зимин. Холопы Древней Руси, стр. 74.
2 Там же, стр. 58.
3 См.: Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 159.
4 ПРП, вып. I, стр. 93.
производное местных условий. Действительно, и самопродажа, и женитьба на рабе «без ряду», и «тиуньство без ряду» говорят о казусах внутренней жизни общества. По нормам ст. 56 Пространной Правды сбежавший закуп автоматически переводится в разряд холопов. Согласно ст. 64 проворовавшийся закуп обращался в холопа.
Давно велся спор, продавался ли злостный должник в рабство (холопство) или нет. Разногласия вращались, в частности, вокруг ст. 54 Пространной Правды. С.Г.Струмилин и Б.Д.Греков под «продажей» понимали продажу одного лишь имущества несостоятельного купца,1 а М.Н.Тихомиров и А.Д.Гусаков - продажу самого должника в рабство (холопство).2 После публикации записей Абу Хамида ал-Гарнати стало ясно, что правы М.Н.Тихомиров и А.Д.Гусаков, а не С.Г.Струмилин и Б.Д.Греков.3 В аналогичном смысле надо понимать и ст. 55 Пространной Правды, предусматривающую сходную со ст. 54 ситуацию. Значит, и ст. 54 и ст. 5 5 указывают на местный источник холопства.
Б.Д.Греков, комментируя ст. И 0, отметил: «Пространная Правда в своем пер