Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

V, «Старцы градские» на Руси X в.



В Повести временных лет сохранились лишь обрывки вос­поминаний о старцах градских. Подобно мимолетным видени­ям проходят они перед взором исследователя и точно сказать,

1 Там же, стр. 852.

2 Повесть временных лет, ч. I, стр. 13, 20.

3 П.И.Засурцев. Новгород, открытый археологами. М., 1967, стр. 11.

4 В.В.Седов. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970, стр. 77,91.




 


кого разумел под ними летописец, к сожалению, невозможно. Но, несмотря на неопределенность их социального облика, ис­торики не упускали случая, чтобы высказать ту или иную вер­сию относительно общественной функции, которую приходи­лось им выполнять. Такое внимание ученых к старцам град­ским объясняется прежде всего тем, что в летописи они пока­заны на фоне событий, имеющих принципиальное значение для воссоздания социально-политических порядков, бытовав­ших на Руси X в. Еще Н.М.Карамзин, характеризуя состояние древней России, обратился и к градским старейшинам, «кото­рые летами, разумом и честию, заслужив доверенность, могли быть судиями в делах народных»1. И.Ф.Г.Эверсу старцы град­ские тоже казались мужами, благодаря своей старости и опыт­ности получившими решительное преимущество перед други­ми согражданами. Однако, в отличие от Н.М.Карамзина, И.Ф.Г.Эверс, будучи зачинателем родовой теории, сделал старцев почетнейшими мужами в воинских родах, обитавших в городе.2 По мысли А.Рейца, старейшины, поселившиеся в городе, усвоили имя старцев градских.3 Они — не просто ста­рые люди, а знатные начальники племен, славянские вожди, присоединившиеся к государю-князю и перешедшие «в класс знатнейших слуг его».4 С.М.Соловьев, в чьих произведениях родовая теория достигла конечных вершин, изображал старцев градских в качестве родоначальников и старших в роде. При-

1 Н.М.Карамзин. История Государства Российского, т. I. СПб., 1892, стр. 160.

2 И.Ф.Г.Эверс. Древнейшее русское право в историческом его раскры­тии. СПб., 1835, стр. 244.

3 А.Рейц. Опыт истории российских государственных и гражданских законов. М., 1836, стр. 30 (прим.).

4 Там же, стр. 29.

5 С.М.Соловьев. Очерк нравов, обычаев и религии славян, преимуще­ственно восточных, во времена языческие. «Архив историко-юридических сведений, относящихся до России», кн. 1, отд. 1. М., 1850, стр. 20; Его же. История России с древнейших времен, кн. 1. М., 1959, стр. 223.


мерно в том же духе рассуждал С.Шпилевский, причисляя старцев градских к представителям родовых начал обществен­ного союза, наблюдаемого в истории России X столетия.1 Со­чувственно воспринимал идеи С.М.Соловьева и Н.Хлебников, усматривавший в слове «старейшина» титул, каким «пользо­вались главы рода». 2 При этом Н.Хлебников подчеркивал, что было бы странно думать, будто старейшины есть старшие по возрасту, ибо организации, «где бы старшие играли первосте­пенную роль, мы не встречаем нигде». И хотя Н.Хлебников здесь имел в виду Н.М.Карамзина, его утверждение могло быть направлено и против В.И.Сергеевича, поскольку в пер­вом издании книги «Вече и князь» старцы градские представ­лены убеленными сединой стариками, благодаря маститой старости занявшими почетные и передовые места в обществе.

В тот год, когда С.М.Соловьев напечатал свей «Очерк нра­вов, обычаев и религии славян», А.Тюрин выпустил неболь­шую книгу «Общественная и духовная жизнь и земские отно­шения в Древней Руси», где тоже коснулся вопроса о старцах градских. Автор показал их в эволюции: от родовых старей­шин до общинных, иначе — земских. В эпоху Владимира-крестителя старцы были уже земскими старейшинами.5 Эти взгляды А.Тюрина оказались как бы посредине двух противо­положностей: теорий родового и общинного начал в истории

1 С.Шпилевский. Об участии земщины в делах правления до Ивана IV. «Юридический журнал», 1861, № 5, стр. 209, 217.

2 Н.Хлебников. Общество и государство в домонгольский период рус­ской истории. СПб., 1872, стр. 23 (Н.Хлебников под старейшинами пони­мал старцев градских. См.: Там же, стр. 22 — 24, 92 — 93.).

3 Там же.

4 В.И.Сергеевич. Вече и князь. М., 1867, стр. 44 (прим.). Позднее В.И.Сергеевич заговорил о старцах в более аморфных выражениях, назы­вая их «лучшими элементами населения», «лучшими людьми». См.: В.И.Сергеевич. Русские юридические древности, т. П. СПб., 1900, стр. 343.

5 А.Тюрин. Общественная жизнь и земские отношения в Древней Ру­си. СПб., 1850, стр. 61-62.




 


Древней Руси. Поклонники русской общины — славянофилы в полемике со столпами родовой теории К.Д.Кавелиным и С.М.Соловьевым отстаивали тезис об общинном быте на Руси. Естественно, что старцы градские не могли у них фигуриро­вать в качестве родовых начальников. К.С.Аксаков, например, толковал их как народных старейшин с весьма скромным об­щественным значением.1

Другие исследователи, такие, как Д.И.Иловайский и И.Линниченко, поставили еще более тесные пределы общест­венной значимости старцев, считая их домохозяевами и домо-владыками.2

Следующий шаг в изучении нашей темы сделал В.О.Ключевский. Всю силу критики он сосредоточил на тех, кто связывал старцев градских с родовыми отношениями. В согласии со своим воззрением о торговом значении древне­русских городов В.О.Ключевский полагал, что городские старцы — «это образовавшаяся из купечества военно-прави­тельственная старшина торгового города, который внешние обстоятельства в IX в. заставили вооружиться и устроиться по-военному».3 В целом торговая аристократия городов носила имя «нарочитых мужей», а выходившие из ее среды десятские, сотские и прочие управители назывались «старцами градски­ми».4 Предположение В.О.Ключевского о старцах градских — городовой старшине, десятских и сотских — воспринял А.Е.Пресняков. Но если у В.О.Ключевского эти чины являлись плоть от плоти местной военно-промышленной знати, тузем-


ной аристократии, то, по А.Е.Преснякову, они — «орудия кня-жого управления, а не представители местного общества».1 По Н.А.Рожкову же— наоборот: «старцы градские — это выби­равшиеся вечем начальники ополчения смердов, тысяцкие и сотские».2 М.Ф.Владимирский-Буданов понимал под старцами земских бояр.3 Наконец, С.Ф.Платонов, подчеркнув неопреде­ленность того, воплощают ли старцы выборную власть, рож­денную общиной, или же просто людей высшего обществен­ного класса, не сомневался в одном, а именно, что «в данном случае мы имеем дело с высшим классом до-княжеского об­щества».

Не прошли мимо старцев градских и советские историки. М.Н.Покровский высказался против предположения о старцах в смысле выборной городской старшины, ибо «выборное на­чало в древнерусском городе не ослабевало, а усиливалось с течением времени. Выборный институт мог изменить назва­ние, но исчезать ему не было ни малейшего основания. Другое дело, если мы допустим, что «старцы градские» были главами печищ, составлявших первоначально город: тогда их посте­пенное исчезновение...будет как нельзя более естественно».5

Специальная заметка о старцах градских принадлежит В.Строеву, предложившему в термине русской летописи «старцы градские» видеть не более чем элементарное заимство­вание из Библии, так как «это — ПрЕфутерог тг|с;7ГбА,еоос;, с которыми совещался Соломон, но перестал совещаться его


1 К.С.Аксаков. Полное собрание сочинений, т. I. M., 1889, стр. 102 — 105.

2 Д.И.Иловайский. История России, ч. II. М., 1880, стр. SOlg
И.Линниченко. Вече в Киевской области. Киев, 1881, стр. 11. 1

3 В.О.Ключевский. Боярская Дума Древней Руси. Пб., 1919, стр. 28 -
29.

4 Там же, стр. 28. См. также: В.О.Ключевский. Соч., т. VI. М., 1959J

стр. 151 - 152. I


1 А.Е.Пресняков. Княжое право в Древней Руси. СПб., 1909, стр. 174, 195.

2 Н.А.Рожков. Обзор русской истории с социологической точки зре­ния, ч. I. M., 1905, стр. 83.

М.Ф.Владимирский-Буданов. Обзор истории русского права. СПб.-Киев, 1907, стр. 47.

4 С.Ф.Платонов. Лекции по русской истории. СПб., 1907, стр. 61, 62.

5 М.Н.Покровский. Избранные произведения, кн. 1. М., 1966, стр. 156.




 


недостойный сын Ровоам». Летописец, думает В.Строев, лишь перенес эту соломоновскую черту на Владимира Свято-славича и только.2 Столь нехитрое объяснение летописного текста советские историки не поддержали. Б.Д.Греков о стар­цах градских судил примерно так же, как и М.Ф.Владимирский-Буданов. Он относил их к боярам. «Бояре нашей древности, — писал Б.Д.Греков, — состоят из двух сло­ев. Это наиболее богатые люди, называемые часто людьми "лучшими, нарочитыми, старейшими" — продукт обществен­ной эволюции каждого данного места, туземная знать, а также высшие члены княжеского двора, часть которых пришлого происхождения. Терминология наших летописей иногда раз­личает эти два слоя знати: "бояре" и "старци". "Старци", или иначе "старейшие", — это и есть так называемые земские боя­ре».3 С.В.Юшков, противопоставляя старцев боярам, рассмат­ривал первых в качестве родо-племенной знати.4 Потомками племенных князей казались они С.В.Бахрушину. Во времена Владимира старцы градские принадлежали к местным земле­владельческим кругам, содействовавшим укреплению власти киевского князя.

С.А.Покровский возводит родословную наших героев к выборным племенным старейшинам, которые жили в племен­ном центре — городище, погосте.6 Но так было давным-давно,

1 В.Строев. По вопросу о «старцах градских» русской летописи. «Изв.отд.русск.яз. и словесности Российской академии наук», т. XXIII, кн. 1,Пг., 1919, стр. 64.

2 Там же.

3 Б.Д.Греков. Киевская Русь. М., 1953, стр. 126; Его же. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.-Л., 1936, стр. 66.

4 С.Юшков. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.-Л., 1939, стр. 34.

5 С.В.Бахрушин. «Держава Рюриковичей». «Вестник древней исто­рии», 1938, №2, стр. 96.

6 С.А.Покровский. Общественный строй Древнерусского государст­ва. —«Труды всесоюзного юридич.заочн.ин-та», T.XIV. М.,1970, стр. 38.


а в VIII — IX вв. они превратились в земских, местных бояр, крупных землевладельцев, эксплуатирующих «труд посажен­ных на землю рабов и зависимых крестьян».1 Тут С.А.Покровский полностью смыкается с Б.Д.Грековым, о чем свидетельствует и сам.2

По словам Л.Т.Мирончикова, старцы градские — языче­ские жрецы, руководившие древнерусским обществом и зани­мавшие одинаковое с боярами социальное положение, входя вместе с ними в правящее сословие класса феодалов.3

Итак, в исторической литературе о старцах градских суще­ствуют многочисленные и самые противоречивые представле­ния. Пестрота этих представлений обусловлена крайней ску­достью и фрагментарностью источников.

Первый вопрос, возникающий перед исследователем, со­стоит в том, какова степень достоверности известий о старцах, сообщаемых древними летописями. Не есть ли они плод ле­гендарного творчества? Данный вопрос тем более уместен, что летописные заметки, несущие сведения о старцах градских, пронизаны духом исторических преданий и легенд. Однако еще В.О.Ключевский, преодолевая аналогичные сомнения, го­ворил: «...старцы градские присутствуют в думе князя и пода­ют голос вместе с епископами по таким делам, о которых на­чальная летопись рассказывает без заметной примеси леген­ды...»4 Мы не хотим простой ссылкой на авторитет В.О.Ключевского отделаться от обсуждения важной источни-

1 Там же, стр. 52 — 53.

2 Там же.

3 Л.Т.Мирончиков. К вопросу особенностей двоеверия и происхожде­ния монашеских названий «старцы» и «старосты». В кн.: Белорусские древности. Минск, 1967, стр. 447, 449; Его же. К вопросу общественного положения древнерусских старцев. В кн.: Вопросы истории. Сб.статей мо­лодых ученых и аспирантов. Минск, 1968, стр. 184; Его же. Дохристиан­ское жречество Древней Руси (старцы, старосты, волхвы). Авто-реф.канд.дисс. Минск, 1969, стр. 4,6,7, 22.

4 В.О.Ключевский. Боярская дума Древней Руси, стр. 15.




 


коведческой проблемы, хотя и убеждены, что игнорировать указание одного из крупнейших русских историков было бы непростительно. Мы идем дальше и задаемся вопросом, нельзя ли за счет каких-нибудь дополнительных летописных материалов подкрепить веру в реальный характер старцев градских. И тут невольно напрашивается сопоставление терминов «старцы» и «старейшины». Попутно отметим, что подавляющее большинство ученых пользовалось ими как синонимами, и эта операция казалась настолько безобидной, что они прибегали к ней, не производя какого бы то ни было предварительного исследования. Только И.Линниченко возражал против отождествления старцев со старейшинами. «Следует прежде всего, — настаивал он, — строго отличать старцев от старейшин. Старейшины являются в летописи с официальным значением — правителей».2 Если старейшины — правители, то старцы — всего лишь домохозяева, сходив­шиеся на вече.3 Вернемся, впрочем, к терминам «старейшины» и «старцы». В летописи первый из них иногда употребляется в значении старшинства или первенства над людьми одного и того же разряда. Победитель Царьграда вещий Олег, вспомнив о любимом коне, отданном на попечение слугам, «призва старейшину конюхом, рече: «"Кде есть конь мъй, его же бех поставил кормити и блюсти его?" Он же


рече: "Умерл есть"».1 Нетрудно догадаться, что старейшина конюхов — это старший конюх. В том же смысле старшинства летописец пользуется термином «старейшина», когда передает речь «философа», склонявшего князя Владимира принять хри­стианство. Но нередко под словом «старейшина» древнерус­ский книжник выводил, говоря языком современной социоло­гии, общественных лидеров, т.е. тех, кто принадлежал к пра­вящей верхушке, руководившей обществом, и тогда термин принимал уже отчетливое социальное звучание. Для иллюст­рации сошлемся на хазарских старейшин, предрекших по сла­вянской дани мечами печальную будущность собственного племени,3 старейшин из Искоростеня, Белгорода и других го­родов. Есть ли что-либо общее между ними и старцами? Как смотрел на одних и других летописец?

Ближайшее знакомство с Повестью временных лет пока­зывает, что непроходимой грани, отделявшей старейшин от старцев, не было. Больше того, для летописца старейшины и старцы — понятия взаимозаменяемые. Это явствует из текста о тех же хазарских старейшинах. «Съдумавше же поляне, — чи­таем в летописи, - и вдаша от дыма мечь, и несоша козари ко князю своему и к старейшиным своим...И реша старци козарь-стии: "Не добра дань, княже!"»5 Любопытную замену слова «старейшина» на термин «старцы» обнаруживаем при сравне­нии Повести временных лет по Лаврентьевскому и Воскресен­скому вариантам:


1 См.: И.Ф.Г.Эверс. Древнейшее русское право... стр. 244; А.Рейц. Опыт истории..., стр. 30 (прим.); С.М.Соловьев. Очерк нравов..., стр. 20; А.Тюрин. Общественная жизнь..., стр. 62; С.Шпилевский. Об участии зем­щины..., стр. 217; Н.Хлебников. Общество и государство..., стр. 22-24, 92-93; В.О.Ключевский. Боярская дума..., стр. 28; Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 126; В.Т.Пашуто. Черты политического строя Древней Руси. В кн.: А.П.Новосельцев (и др.). Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965, стр. 25; С.А.Покровский. Общественный строй..., стр. 28.

2 И.Линниченко. Вече в Киевской области, стр. 10—11.

3 Там же, стр. 11.


1Повесть временных лет, ч. 1, стр. 29.

2«Видев же первый от ангел, старейшина чинуангелску,цомыслн в себе, рек: «Сниду на землю, и преиму землю...». Там же,стр. 62.

3 Там же, стр. 16.

4 Там же, стр. 43, 85, 87.

5 Там же, стр. 16.




 


ПВЛ по Лаврентьевской летописи «...приведоша Моисея пред Фаравона, и реша ста­рейшина Фаравоня: се хочеть смирити область Еюпеть-скую...»1

ПВЛ по Воскресенской летописи

«...приведоша Моисея пред царя Фараона, и реша Фараону старци Египеть-скыя: о царю! се хощет смирити и область Египет-скую»____________

Итак, вслед за древнерусскими летописцами мы утвержда­ем, что старейшины и старцы — понятия эквивалентные. И зря И.Линниченко доказывал обратное.3 Предположив эту равно­значность, мы получаем возможность заключить о тожестве терминов «старейшины градские» и «старцы градские» и та­ким образом расширить комплекс известий о старцах град­ских, поставив, следовательно, изучение вопроса на более на­дежную основу. Далее, если старейшины градские и старцы градские — одни и те же лица, то вряд ли прав В.Строев, упо­добивший их библейским персонажам, фантазией летописца, перенесенным в повествование о Владимире, так как на исто­рической сцене они появляются раньше, чем Владимир во-княжился в Киеве; летопись сообщает о них под 945 годом, рассказывая о жестокой расправе «блаженой» Ольги над жи­телями древлянского Искоростеня, среди которых были и "старейшины града".4 Но, быть может 945 г.— еще не самая ранняя веха выступления городских старейшин (старцев град­ских) на страницах летописных памятников. Архангелогород-ский летописец сообщает, как в 881 г. Олег «налезоста Днепр реку, и приидоста под Смоленск, и сташа выше города и шат-

1 Там же.

2 ПСРЛ, т. 7. Летопись по Воскресенскому списку. СПб., 1856, стр. 266

(Далее - ПСРЛ, т. 7). '"!

3 И.Линниченко. Вече в Киевской области, стр. 10—11.

4 ПВЛ, ч. 1, стр. 43.


ры иставиша многи разноличны цветы. Уведавше же смольня-не, и изыдоша старейшины их к шатром и спросиша единого человека: "кто сей прииде, царь ли или князь в велицеи сла­ве?" И изыде из шатра Ольг, имыи на руках у себя Игоря, и рече смольняном: "сей есть Игорь, князь Игоревич (Рюрико­вич?) рускии". И нарекоша его смольняне государем, и вдася весь град за Игоря»1 В свое время А.А.Шахматов находил в Архангелогородском летописце наиболее древнюю перереда-чу летописных статей Начального свода, чем в Новгородской I летописи. Поэтому Архангелогородский летописец представ­лялся ему «весьма важным источником при исследовании на­шего летописания» . Правда, А.Н.Насонов полагает, будто «в ходе дальнейших разысканий он (А.А.Шахматов. — Авт.), по-видимому, пришел к мысли, что источник этот (Устюжский свод) слишком поздний, чтобы можно было использовать его для решения поставленной задачи, и в последующих трудах он к нему почти не прибегал».3 Однако современные издатели Устюжского Летописного свода, учитывая редакторскую от­делку составителя (сокращения всякого рода, осмысления и подновления текста), видят в нем все же огромную ценность, поскольку он донес до нас более древнюю и более полную ре­дакцию Начального свода, отражение которой нигде больше не встречается.4 Что касается привлеченной нами записи, то и в ней явно ощущаются следы обработки позднейшего редак­тора: подозрительной выглядит фразеология старейшин («кто

1Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец). М -Л, 1950, стр. 21.

2А.А.Шахматов. О Начальном киевском летописном своде. «ЧОИДР»
1897, кн. 3, стр. 52. '

3А.Н.Насонов. История русского летописания XI — начала XVIII века. Очерки и исследования. М., 1969, стр. 21.

4Устюжский летописный свод, стр. 5. См. также: К.Н.Сербина. Ус­тюжский летописный свод. «Исторические записки», т. 20, 1946, стр. 260 -263.




 


сей прииде, царь ли или князь в велицеи славе»), свидетельст­во о том, будто смольняне нарекли Игоря государем. И все-таки участие старейшин в событиях вряд ли стоит отвергать. Это становится очевидным в свете обстоятельств, обеспечив­ших Олегу власть над Смоленском. Здесь нам придется сде­лать историографическое отступление, так как без напомина­ния о некоторых деталях, имеющихся в высказываниях исто­риков по поводу продвижения Олега из Новгорода в Киев, оп­ределить указанные обстоятельства будет не вполне удобно.

Н.М.Карамзин, повествуя о походе князя Олега вниз по Днепру, говорит: «Смоленск, город вольных кривичей, сдался ему, кажется, без сопротивления, чему могли способствовать единоплеменники их, служившие Олегу».1 Предположение Н.М.Карамзина перечеркнул С.М.Соловьев, который, расска­зав о том, как Олег закрепил за собой Смоленск и Любеч, спе­циально подчеркнул: «Как достались Олегу эти города, дол­жен ли был он употреблять силу или покорились они ему доб­ровольно — об этом нельзя ничего узнать из летописи». Не­решительность С.М.Соловьева устранил С.Ф.Платонов. «Олег не долго пробыл на севере, — писал С.Ф.Платонов, — он спус­тился по великому водному пути, покорил все племена, на нем жившие, и успел счастливо, без особенных усилий, завладеть Киевом».3 Б.Д.Греков не различает особенностей, при которых Олег утвердился в Смоленске и Любече: князь занимает их, овладевает ими.5 Такое недифференцированное представление , просочилось и в учебники для высшей школы.

1 Н.М.Карамзин. История Государства Российского, т. 1, стр. 82.

2 С.М.Соловьев. История России с древнейших времен, т. 1, стр. 139.

3 С.Ф.Платонов. Лекции по русской истории, стр. 63.

4 Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 453.

5 Б.Д.Греков. Борьба Руси за создание своего государства. М.-Л., 1945, стр. 52.

6 См., напр.: История СССР, ч. I. Учебник для педагогических инсти­тутов. М., 1961, стр. 63.


Мы не можем согласиться с тезисом С.М.Соловьева о том, что из летописи нельзя понять, применил силу Олег при за­владении Смоленском и Любечем, или же нет. Догадка Н.М.Карамзина при вдумчивом отношении к летописному тексту находит полное подтверждение. В самом деле, когда летописец сообщает о занятии Олегом Смоленска, он упот­ребляет выражение «принял город», а Любеча — «взял Лю­беч».1 Отсюда ясно, что в Смоленск Олег попал мирным пу­тем, тогда как Любеч и Киев открыли ворота, покоряясь силе завоевателя. Рассказ летописца позволяет судить, почему Олег без вооруженного столкновения занял Смоленск. Оказывается, он «приде к Смоленьску с кривичи».2 А если еще вспомнить о тесном содружестве словен, кривичей и других окольных пле­мен, завершившимся образованием конфедерации племен, сыгравшей важную роль в новгородской истории,3 то добро­вольное подчинение Смоленска вновь прибывшему князю по­лучает исчерпывающее объяснение. Но мирный, обусловлен­ный каким-то договором, въезд Олега в город кривичей не мог быть безучастным со стороны местных властей, олицетворен­ных в старейшинах. Поэтому версия Архангелогородского ле­тописца о смоленских старейшинах, вошедших в контакт с Олегом накануне его появления в городе, весьма правдопо­добна. Мы принимаем ее и связываем с ней самое раннее упо­минание в древнерусских летописных памятниках о городских старейшинах, или старцах градских.4

1 ПВЛ, ч. I, стр. 20.

2Там же.

3В.Т.Пашуто. Особенности структуры Древнерусского государства. В кн.: А.П.Новосельцев (и др.). Древнерусское государство и его междуна­родное значение. М., 1965, стр. 84 - 85; В.ЛЛнин, М.Х.Алешковский. Происхождение Новгорода (к постановке проблемы). «История СССР», 1971, № 2.

4В недатированной части Никоновской летописи (ПСРЛ, т. 9, стр. 3) упоминается о старейшине Гостомысле, управлявшем новгородскими сло-венами. Но ввиду того, что в этой летописи смешиваются понятия «ста-




 


Как в описанном Архангелогородским летописцем эпизо­де, так и в других старцы градские выступают в качестве пол­номочных руководителей общества, с которыми князья выну­ждены считаться. Даже во второй половине X в., в перелом­ную эпоху Владимира Святославича,1 они еще теснятся в ап­парате управления и влияют на ход государственных меро­приятий первостепенной важности, таких, как введение хри­стианства, расходование казенных средств. Старцы — совет­ники в княжеской думе и непременные участники пиров Вла­димировых, выполнявших задачу социального общения мест­ного населения с носителем публичной власти — киевским князем.3

Выделялись ли старцы чем-нибудь из остальной высоко­поставленной знати или же сливались с ней? Каково, напри­мер, отношение их к боярам? В исторической литературе про­слеживаются две линии в данном вопросе. Одни историки (А.Рейц, С.В.Юшков) стараются не смешивать бояр со стар­цами градскими,4 другие (М.Ф.Владимирский-Буданов, Б.Д.Греков), относя старцев к категории земских бояр, сгла­живают тем самым различия между ними.5 Позиция последних историков легко уязвима и с точки зрения фактов, упоминае­мых летописью, и с точки зрения логики развиваемых ими по­ложений. Обращаясь к летописи, замечаем, что ее составитель

рейшина» и «князь» (Там же, стр. 9), мы считаем необходимым воздер­жаться от использования данного текста.

1 В.В.Мавродин. Образование Древнерусского государства. Л., 1945, стр. 289 - 346.

2ПВЛ,ч. 1, стр. 74-75, 87.

3 Р.С.Липец. Эпос и Древняя Русь. М., 1969, стр. 127 - 131.

4 А.Рейц. Опыт истории..., стр 30 (прим.); С.В.Юшков. Очерщи..., стр. 34.

5 М.Ф.Владимирский-Буданов. Обзор..., стр. 26 — 28, 47 —;,, 48; Б.Д.Греков. Киевская Русь, стр. 126 — 127.


разграничивает бояр и старцев градских.1 Вникая в логиче­скую канву исследования названных авторов, ощущаем сла­бость построения отдельных звеньев. Дореволюционных уче­ных, впрочем, можно еще понять, поскольку они исходили из идеи о прибытии издалека варяжских дружин на Русь, пред­ставители которых образовали княжеский двор с его высшим слоем — княжими боярами, противостоящими туземному бо­ярству. Но исследователь, придерживающийся мнения о ни­чтожной миссии варягов в социально-политической истории Древней Руси и быстрой ассимиляции их славянской средой, не может противопоставлять «высших членов княжеского двора» туземной знати, не впадая в противоречие с самим со­бой.

Еще меньше похожи старцы на князей. Мы говорим об этом потому, что в историографии предпринимались попытки сравнять старцев градских и князей. М.В.Довнар-Запольский писал: «Наша древняя летопись считает очень многих князей в среде русских племен, находящихся под властью киевского князя Олега. Очень вероятно, что эти племенные князья были такими же родовыми старейшинами (старцами градскими. — Авт.). С объединением Руси они затерялись в среде местного земского боярства».2 Автор не приводит ни одного факта, ко­торый как-нибудь бы подтвердил его мысль. Не знаем и мы таковых. Поэтому спор тут бесплоден.

Итак, старцы градские — это ни князья, ни бояре. Кто же они? Без привлечения этнографического материала ответить на поставленный вопрос нельзя. И достойно сожаления, что историки до сих пор изучают старцев градских без помощи

1«И реша старци и боляре...» (ПВЛ, ч. I, стр. 58); «Созва Володимер боляры своя и старци градьские... (Там же, стр. 74); «И созва князь боляры свои и старца...» (Там же, стр. 75); «И съзываше боляры своя, и посадникы, старейшины по всем градом...» (Там же, стр. 85).

2Русская история в очерках и статьях, т. I. Под редакцией М.В.Довнар-Запольского, б/г, стр. 293.




 


этнографов. Наблюдения Л.Моргана над бытом индейцев де­монстрируют сложную структуру власти в родо-племенном обществе на позднем этапе его развития, когда народом управлял совет вождей, народное собрание и высший воена­чальник.1 Совет вождей выполнял гражданские функции.2

На аналогичное разделение властей у древних германцев обратил внимание Ф.Энгельс. «Высшей ступени варварства, — говорит он, — соответствует и организация управления. По­всеместно существовал, согласно Тациту, совет старейшин (principes), который решал более мелкие дела, а более важные подготовлял для решения в народном собрании... Старейшины (principes) еще резко отличаются от военных вождей (duces), совсем как у ирокезов».

Старцы градские, по нашему убеждению, и есть та пле­менная знать, которая занималась гражданскими делами, чем она и отличалась от князей и их сподручников бояр, профили­рующихся прежде всего в области военной. Наименование «градские» они получили потому, что пребывали, как и следо­вало ожидать от племенной знати, в «градах» — племенных центрах.

Не везде положение старцев градских было одинаковым. Более уверенно и устойчиво они чувствовали себя в тех зем­лях-княжениях, где правили местные князья — потомки пле­менных вождей, вросших в туземную почву. Между этими князьями и старцами вряд ли возникали острые или неразре­шимые противоречия. Вспомним древлян с их патриархально-идиллическим общественным тонусом, добрыми князьями, нарочитыми мужами (старейшинами), «иже дерьжаху Деревь-ску землю». Несколько иной была судьба старцев там, где ут­вердилась иноземная династия Рюриковичей. Здесь, пожалуй,


чаще возникали поводы для взаимного неудовольствия. Одна­ко и Рюриковичи вынуждены были на первых порах считаться с ними и при случае пользоваться их поддержкой. Пример князя Владимира Святославича тут более чем кстати. Но нель­зя также преувеличивать значение старцев градских: при всем своем социальном весе они по отношению ко второй половине X в. — осколки прошлого, готовые навсегда исчезнуть с поли­тического небосклона Древней Руси. И действительно, в XI в. о них уже ничего не слышно. В чем причина ухода старцев? Собирание восточнославянских земель вокруг Киева губи­тельно отозвалось на старцах, тяготевших к местной обособ­ленности и замкнутости, поднимавших свои племена против гегемонии киевских князей. Не случайно Ольга, ворвавшись в Искоростень, подвергла экзекуции тамошних старцев.1 Но главная причина исчезновения старцев градских заключалась, конечно, не в карательных мерах князей из Киева, а в распаде родового строя, из недр которого вышли старцы; рухнули уч­реждения родового строя, и вместе ними отошли в небытие старцы градские, их персонифицирующие.

* * *

Какие выводы можно сделать из проделанного в первой главе исследования? Основной вывод заключается в том, что в Киевской Руси (в ее социально-экономической структуре) факторам дофеодального характера принадлежала в высшей степени существенная роль. Здесь необходимо прежде всего назвать общину в различных вариациях и крупные семейные объединения. Эти социальные институты генетически восхо­дят к родовому строю и в сущности являются его модифика-


1 Л.Морган. Древнее общество. Л., 1934, стр. 71.

2 Там же.

3 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 21, стр. 142.


1ПВЛ, ч.1, стр.43. В Лаврентьевском списке Повести временных лет читаем: «...старейшины же града изънима...». Не то в Ипатьевском списке: «...старейшины же города ижьже...». Трудно сказать, какой из вариантов более правилен. Несомненно только, что старцы градские побежденных Киевом восточнославянских племен нередко теряли свободу и даже жизнь.




 


цией. Не случайно Ф.Энгельс указывал: «...родовой строй мо­жет продолжать существовать в течение целых столетий в из­мененной, территориальной форме в виде маркового строя и даже на некоторое время восстанавливаться в более слабой форме в позднейших дворянских и патрицианских родах, и даже в родах крестьянских».1 Наличие «родов крестьянских» выражалось в Древней Руси в большой семье, явившейся ре­зультатом распада древнего патриархального рода.

В плане социально-экономическом крупные семейные союзы играли роль сдерживающего начала. «И частная собст­венность, и наследство, — пишет В.И.Ленин, — категории та­ких общественных порядков, когда сложились уже обособлен­ные, мелкие семьи (моногамные) и стал развиваться обмен».2

Наши наблюдения насчет значения в жизни древнерусско­го общества дофеодальных институтов должны быть провере­ны в ходе исследования явлений, знаменовавших наступление нового порядка, противостоящего как исторически, так и ло­гически доклассовому периоду. И тут, по нашему убеждению, речь надо вести в первую очередь о возникновении и развитии крупного землевладения. Конечный смысл данного исследо­вания сводится к тому, чтобы выявить, в какой мере было представлено в Древней Руси крупное землевладение. От решения этой задачи во многом зависят итоговые выводы, полученные в первой главе настоящей диссертации. К изучению крупного зем­левладения и хозяйства на Руси X — XII вв. мы и переходим.


Глава вторая

КРУПНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ ИХОЗЯЙСТВО НА РУСИ X - XII вв.

/. Из историографии вопроса о крупном землевладении на Руси X-XII вв.

На протяжении многих столетий земля в аграрной России была главной ценностью и составляла основное богатство об­щества. Это вполне объясняет, почему русские историки с особым вниманием относились к истории поземельных отно­шений. Центральной проблемой данных отношений является вопрос о землевладении. В отечественной историографии рас­сматривалось как общинное, так и частное землевладение. На­личие последнего С.М.Соловьев допускал уже в эпоху первых Рюриковичей, полагая, что княжеские дружинники того вре­мени могли иметь села, населенные военнопленными, куплен­ными рабами и наймитами.1

Другой выдающиеся русский историк В.О.Ключевский признаки появления частной земельной собственности на Руси отодвинул к XI в.2 Первое упоминание о владельческих селах с дворовой челядью он нашел в известном торговом договоре, заключенном, по версии В.Н.Татищева, князем Владимиром с


1 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 21, стр. 169.

2 В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. I, стр. 152.


С.М.Соловьев. История России с древнейших времен. Кн. I. M., 1959, 2 В.О.Ключевский. Соч., т. I. M, 1956, стр. 275.




 


волжскими болгарами в 1006 г.1 Потом «в XII столетии мы встречаем несколько указаний на частных земельных собст­венников. Такими собственниками являются: 1) князья и чле­ны их семейств, 2) княжие мужи, 3) церковные учреждения, монастыри и епископские кафедры. Но во всех известиях о частном землевладении XII в. земельная собственность явля­ется с одним отличительным признаком: она населялась и экс­плуатировалась рабами; это села с челядью».

Согласно Н.А.Рожкову, «в наших источниках совершенно не сохранилось известий о существовании частной, личной земельной собственности до призвания князей... Но со време­ни появления князей в Русской земле к древним чисто верв-ным землевладельческим порядкам примешиваются новые формы, постепенно и медленно проникая в жизнь. Прежде всего появилось княжеское землевладение. Первые следы его становятся заметны уже в X в., когда Ольга устроила по всей земле свои "места" и "села" ...»3 Вслед за княжеским появля­ется боярское землевладение. Зарождается оно в XI в. В том же XI столетии возникает и духовная земельная собствен­ность. 4 Сходные суждения имеем у Г.Ф.Блюменфельда и П.И.Беляева.5

А.Е.Пресняков, хотя и отмечал слабые контуры княжого землевладения и княжого хозяйства времен Ярославичей, но в существовании княжеских дворов и сел нисколько не сомне-

1 В.О.Ключевский. Соч., т. VII. М., 1959, стр. 361.

2 В.О.Ключевский. Соч., т. I, стр. 275.

3 Н.А.Рожков. Натуральное хозяйство и формы землевладения в древ­ней России. «Жизнь», 1900, № 9, стр. 50.

4 Там же. См. также: Н.А.Рожков. Обзор русской истории с социоло­гической точки зрения, ч. I. СПб., 1905, стр. 34; Его же. Город и деревня в русской истории. СПб., 1913, стр. 16.

5 См.: Г.Ф.Блюменфельд. О формах землевладения в древней России. Одесса, 1884, стр. 98; П.И.Беляев. Древнерусская сеньория и крестьянское закрепощение. «Журнал Министерства юстиции», 1916, № 8.


вался.1 Наряду с княжим, А.Е.Пресняков упоминает церковное землевладение, возникшее, по его мнению, еще в XI в. Источ­ником его «были пожалования князей и вклады других лиц».2 В отличие от княжеского и церковного боярское владение землей строилось на принципиально иных основах. Оно воз­никало «путем заимки и распашки новин на незанятых участ­ках. Ставилось и велось это хозяйство руками челяди».3

Незначительное развитие частного землевладения на Руси до XI в. отмечали А.Васильчиков и Н.Огановский.4 «В Киев­скую эпоху, — говорил Н.Огановский, — земля не имела цен­ности, так как большинство ее лежало "впусте"...»5

Некоторые дореволюционные авторы были не прочь при­писать древнерусским князьям право частной собственности на всю государственную территорию. Еще Н.М.Карамзин за­мечал, что «вся земля Русская была, так сказать, законной соб­ственностью Великих Князей: они могли, кому хотели, разда­вать города и волости».6 Автор находит возможным говорить даже о поместной системе в то время.7 Аналогичные идеи мелькали и у Н.А.Полевого.8

Но особенно настойчиво проявил себя здесь А.Лакиер. Первые князья ему казались государями-вотчинниками, рас-

1А.Е.Пресняков. Княжое право в Древней Руси. Очерки по истории Х-ХИ столетий. СПб., 1909, стр. 274; Его же. Лекции по русской истории, т. I. Киевская Русь. М., 1938, стр. 186.

2А.Е.Пресняков. Лекции по русской истории, т. I, стр. 194.

3Там же, стр. 195.

4См.: А.Васильчиков. Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах, т. I. СПб., 1876, стр. 305; Н.Огановский. Зако­номерность аграрной эволюции, ч. П. Очерки по истории земельных отно­шений в России. Саратов, 1911, стр. 48, 50.

5Н.Огановский. Закономерность аграрной эволюции, ч. II. Очерки по истории земельных отношений в России. Саратов, 1911, стр. 50.

6Н.М.Карамзин. История Государства Российского, т. I. СПб., 1892, стр. 159.

7Там же.
8Н.Полевой, История русского народа, т. I. М., 1829, стр. 72 — 73.




 


поряжавшимися всей землей по личному произволу.1 Идею Лакиера активно поддерживал Б.Н.Чичерин. Их представле­ния встретили резкую критику со стороны К.Д.Кавелина, И.Д.Беляева, А.Д.Градовского, Н.Л.Дювернуа, Ф.И.Леон-товича, Г.Ф.Блюменфельда и др.3

Тем не менее схема Лакиера-Чичерина приросла к произ­ведениям последующих исследователей. Так, Ю.В.Готье пи­сал: «...можно предположить, что уже тогда (Х-ХП вв. — И.Ф.) верховным собственником вервной земли считался князь».4 Будучи верховным собственником земли общинников-смердов, он свободно раздавал ее своим мужам, церковникам.5 О возникновении индивидуальной земельной собственности Ю.В.Готье писал несколько прямолинейно, связывая ее с по­явлением «сильных людей, устанавливающих свою власть, над первоначально свободными группами равноправных лю­дей».6

Следовало бы вспомнить и о тех, кто специально занимал­ся церковным землевладением. Для В.Милютина не было со-

1 А.Лакиер. О вотчинах и поместьях. СПб., 1848, стр. 3 — 5.

2 Б.Н.Чичерин. Опыты по истории русского права. М., 1858, стр. 64 — 67; Его же. Областные учреждения в России в XVII веке. М., 1856, стр. 2.

3 К.Кавелин. Рецензия на книгу Лакиера «О вотчинах и поместьях». «Современник», т. X, отд. III. СПб., 1848, стр. 63, 65; И.Д.Беляев. Обзор исторического развития сельской общины в России. «Русская беседа», 1856, I, отд. «Критика», стр. 105 — 107; Его же. Еще о сельской общине. «Русская беседа», 1856, II, стр. 123 — 128; Его же. Крестьяне на Руси. М., 1903, стр. 7 — 29; А.Д.Градовский. История местного управления в России, т. I. СПб., 1868, стр. 16 — 21; Н.Дювернуа. Источники права и суд в Древ­ней России. Опыты по истории русского гражданского права. М., 1869, стр. 115 — 121; Ф.И.Леонтович. Задружно-общинный характер политического быта Древней России. «ЖМНПросв.», 1874, 8, стр. 227; Г.Ф.Блюменфельд. О формах землевладения в Древней России. Одесса. 1884, стр. 86 — 88.

4 Ю.В.Готье. Очерк истории землевладения в России. Сергиев Посад, 1915, стр. 9.

5 Там же, стр. 10.

6 Там же, стр. 4.


мнения в том, что «уже в конце XI века Русское духовенство владело как ненаселенными, так и населенными землями».1 Способы, которыми пользовалось духовенство в политике «стяжательства», были различны — это правительственные пожалования, дарения частных лиц, купля, мена и т.д.2 Осто­рожность, с какою В.Милютин пометил начальный этап не­движимого имущества у духовенства в России, М.Горчакову показалась излишней. «Нет сомнения, — утверждал он, — что самые первые христианские русские князья, св.Владимир и Ярослав, предоставили митрополиту всея России право вла­деть земельными имуществами. Примеру первых князей сле­довали в этом отношении другие князья XII в., великие и

удельные. Означить точно — где и какие земли, сколько их и в какой силе имели митрополиты всея России в течение XI и XII вв., — исторические свидетельства не дают достаточных для этого материалов»3.

К М.Горчакову присоединился Е.Голубинский. Разбирая вопрос о материальном обеспечении ранних церковных иерар­хов, он заключает: «Итак, св.Владимир обеспечил епископов в средствах содержания, во-первых, десятиной, которая должна была взиматься с княжеских доходов в более или менее пол­ном объеме последних и с доходов частных людей, состав­лявших класс вотчинников; во-вторых, как со всею вероятно­стью должно предполагать, недвижимыми имениями, которые состояли в землях для ведения собственных хозяйств, с прида­чею к землям потребного количества сельских холопов, а так­же потребного количества служилых людей или слуг, которые бы в действительности вели хозяйства и вообще заведовали

1В.Милютин. О недвижимых имуществах духовенства в России. «ЧОИДР», 1859, кн. 4, стр. 25.

2Там же, стр. 43.

3М.Горчаков. О земельных владениях всероссийских митрополитов, патриархов и св. Синода (988 - 1738 г.). СПб., 1871, стр. 47.




 


ими».1 Что касается монастырей, то они, по мнению Е.Голубинского, «начали владеть недвижимыми имениями не позднее, как со времени преп.Феодосия».2 Точку зрения В.Милютина воспринял Б.Д.Греков, когда работал над истори­ей Новгородского дома св. Софии. Духовенство, считал Б.Д.Греков, стало обрастать землей сравнительно поздно — к концу XI — началу XII в.3 Характерно, «в первые времена су­ществования русской церкви охота жертвовать в церковь свое имущество была далеко не у многих ее членов прежде всего потому, что мало было тогда настоящих христиан на Руси ...При таком отношении к вере нельзя допустить, чтобы новго­родская церковь в первое время своего существования могла обогащаться частными пожертвованиями в значительных раз­мерах, как это было позднее».4

Вопрос о землевладении в советской исторической лите­ратуре приобрел чрезвычайное значение. Процесс формирова­ния княжеской земельной собственности М.Н.Покровский ставил в тесную зависимость с развитием государственности в Древней Руси. Он считал, что «древнейший тип государствен­ной власти развился непосредственно из власти отцовской».5 Отсюда и та особенность, «в силу которой князь, позже госу­дарь московский, был собственником всего государства на ча­стном праве, как отец патриархальной семьи был собственни­ком самой семьи и всего ей принадлежавшего».6 Владение го­сударственной территорией на частном праве, отводимое М.Н.Покровским в удел древнерусскому княжью, вытекало из


смешения частного и государственного права.

Боярщину М.Н.Покровский встречает в очень раннюю эпоху.2 Но «процесс образования в Древней Руси крупного землевладения не может быть изучен в деталях за отсутствием документов».3 Автор полагал, что «насильственный захват в легальной или нелегальной его форме едва ли был главным способом образования крупного землевладения в Древней Ру­си. В истории, как и в геологии, медленные молекулярные процессы дают более крупные и, главное, более прочные ре­зультаты, чем отдельные катастрофы».4 Эти «молекулярные процессы» он усматривал в сфере экономических отношений, ставящих крестьянское хозяйство в хроническую зависимость от барского.5

В 20-е годы было высказано немало интересных сообра­жений по поводу укладывания частного землевладения на Ру­си. Конечно, многие из них потеряли сейчас научную цен­ность. Нельзя, например, согласиться с П.Г.Архангельским, который писал: «Первые ростки частной собственности на землю показались у нас так же давно и рано, как и первые за­чатки общинного землевладения». В настоящее время никто не станет оспаривать то положение, что общинное землевла­дение исторически предшествовало частной собственности на землю. Но следует признать весьма плодотворным наблюде­ние П.Г.Арханегльского, согласно которому «колыбель у ча­стного и общинного землевладения была общая: этой колыбе­лью был первоначальный захват ничьей, пустопорожней ди­кой земли; происходил этот захват в далекую пору безгранич-


1 Е.Голубинский. История русской церкви, т. I, перв.половина тома. М., 1901, стр. 512-513.

2 Е.Голубинский. История русской церкви, т. I, втор.половина тома. М., 1904, стр. 712.

3 Б.Д.Греков. Избранные труды, т. IV. М., 1960, стр. 141.

4 Там же, стр. 141 — 142.

5 М.Н.Покровский. Избранные произведения, кн. 1. М., 1966, стр. 96.

6 Там же, стр. 100.


1 Там же, стр. 101.

2 Там же, стр. 104.

3 М.Н.Покровский. Очерк истории русской культуры, ч. I. М.-Л., 1925, стр.45.

4М.Н.Покровский. Избранные произведения, кн. I, стр. 116—117. М.Н.Покровский. Очерк истории русской культуры, ч. I, стр. 46. П.ГАрхангельский. Очерки по истории земельного строя в России. Казань, 1920, стр. 18.


ИЗ


 


ного земельного приволья». Заслуживает внимания и попытка П.Г.Архангельского показать эволюцию отраслевых направ­лений в княжеском и боярском хозяйстве. «Занявши много вольной, дикой земли, — писал он, — князья и бояре руками своих рабов извлекали из нее доходы: они заставляли их ло­вить и бить ценных пушных зверей в лесах — бобров, медве­дей, лисиц, куниц и др.; ловить рыбу, водить пчел, заниматься скотоводством (водить коней); что же касается землепашества, то в самом начале оно не было в хозяйстве крупных «господ» старинной Руси на первом месте: продавать хлеб было почти некому, везти его в чужие края опасно, долго и невыгодно; по­этому хлеба сеялось в княжеских и боярских имениях лишь столько, чтобы прокормить хозяйскую семью, хозяйских гос­тей, слуг и холопов». И только «с течением времени устрой­ство княжеского и боярского крупного имения стало мало-помалу изменяться: в нем все большее значение начало при­обретать земледелие, а звероловство, рыболовство и коневод­ство постепенно отступали все больше на второй план. Проис­ходило это оттого, что запас ценных пушных зверей сам со- | бою сокращался, да и сбыт их за границу, дававший ранее большие доходы князьям и боярам, сильно расстроился после того, как в степях нынешней южной России появились и ут­вердились хищные азиатские кочевники — половцы, а еще позже татары». Эти рассуждения хотя и довольно схематич­ны, но не без рационального зерна, которому, к сожалению, не удалось прорасти: идеи П.Г.Архангельского остались в сторо­не от столбовой дороги советской историографии.

В противоположность П.Г.Архангельскому, А.А.Ржани- | цын наиболее древним видом землевладения на Руси называл

1 Там же.

2 Там же, стр. 20.

3 Там же, стр. 20 — 21.


общинное, или, как он выражается, вервное. «Однако очень рано, — продолжает А.А.Ржаницын, — рядом с вервным земле­владением появляются и земли частных владельцев. Первыми видными представителями частного землевладения являются князья Рюрикова рода. Затем — дружинники и сподвижники князей, которым за подвиги и услуги князья начинают разда­вать земли. Наконец, с введением и распространением христи­анства на Руси приобретает видное значение землевладение церквей и особенно монастырей».2 Момент появления частной собственности на землю А.А.Ржаницын обозначил XII в.3 Вслед за В.О.Ключевским он подчеркивал, что владельческая земля населялась и эксплуатировалась рабами, что «идея о праве собственности на землю вытекала из рабовладения, бы­ла развитием права собственности на холопа. Эта земля моя, потому что люди мои, которые ее обрабатывают».4 В заклю­чение А.А.Ржаницын приходит к выводу, будто «еще в период Киевской Руси уже начался захват землевладельцами земель крестьян (смердов)».5 О существенном значении экспроприа­ции земли «первобытных деревенских производителей» в процессе формирования частновладельческого земельного

1 А.А.Ржаницын. Борьба за землю в России, ч. I. Закрепощение земли. М, 1925, стр. 16.

2 Там же.

3 Там же, стр. 17.

4 Там же. (Здесь А.А.Ржаницын чуть ли не слово в слово повторяет В.О.Ключевского, у которого читаем: «На Руси рабовладение было, по-видимому, не только экономическим условием, но и первоначальным юри­дическим проводником идеи частного землевладения: сельский холоп да­вал землевладельцу возможность не только эксплуатировать землю, но и признавать ее своею. Эта земля моя, потому что мои люди, ее обрабаты­вающие, мной к ней привязанные, — таков был диалектический процесс усвоения мысли о частной земельной собственности первыми русскими землевладельцами». См.: В.О.Ключевский. Подушная подать в России и отмена холопства. - «Сочинения», т. VII. М., 1959, стр. 362). Там же, стр. 19.




 


фонда писал также И.Д.Шулейкин.1

В книге В.И.Пичеты по истории сельского хозяйства и землевладения в Белоруссии имеются соображения и о на­чальном периоде частного землевладения на Руси. Сначала, по идее В.И.Пичеты, выступает княжеское землевладение - это села X в. Но они «не были производительными хозяйствами. Это были скорее загородные дворцы, дачи, куда князья ездили для отдыха или останавливались на время охоты».2 «Трудно сказать, — пишет В.И.Пичета, - каковы размеры княжеских владений, так как для этого не имеется никаких данных. Но, конечно, нельзя согласиться с теми исследователями, которые считают, что в начале княжеской эпохи земля принадлежала одному князю, и что князья и дружинники, как думает Чиче­рин, силой оружия захватывали землю, чем содействовали распаду родовой общины... Князья на правах собственности владели только отдельными земельными участками, что от­части нашло свое отражение в «Русской Правде».3 С приняти­ем христианства и созданием церковных учреждений на Руси появляется крупное землевладение духовных чинов.4 Третьим видом крупного землевладения В.И.Пичета именует боярское, которое «развивалось наряду с княжеским, но только менее интенсивно...»5 Боярское землевладение не получило серьез­ного развития до половины XII в.6 И лишь с этого времени в результате экономического кризиса и распада Киевского госу­дарства бояре садятся на землю и начинают заниматься сель­ским хозяйством.7

В 30-е годы рассматриваемая проблема получила совсем

_____________

1 И.Д.Шулейкин. История земельных отношений и землеустройства, ч. I. М.-Л., 1933, стр. 20.

2 В.И.Пичета. История сельского хозяйства и землевладения в Бело­руссии, ч. I (до конца XVI века). Минск, 1927, стр. 23.

3 Там же.

4 Там же, стр. 25. 3 Там же.

6 Там же, стр. 25-26.

7 Там же, стр. 26.


иное освещение, чем это было раньше. Ведущей темой в ука­занное время стала социально-экономическая проблематика, вследствие чего вопрос о частной собственности на землю стал одним из центральных. Решение ключевых проблем ис­тории древнерусского феодализма связано с именем Б.д.Грекова. Выступая с докладом на пленуме ГАИМК в 1932г., он утверждал, что «князья, бояре, церковь, т.е. вся правящая верхушка славянского и неславянского общества, объединенного в IX — X вв. под гегемонией Киева, была в ос­нове своей классом землевладельческим».1 Если первоначаль­но Б.Д.Греков определял княжеское землевладение способом перечисления сведений о селах, сохранившихся в древних па­мятниках письменности, то очень скоро он дает и общее обо­значение княжому хозяйству, вводя термин «домен». Мы ошибемся, думая, что использование Б.Д.Грековым понятия «домен» не имело принципиального свойства. Напротив, опе­рируя этим термином, автор хотел оттенить большую мас­штабность княжеского землевладения, а вместе с ним боярско­го и церковного в экономике Киевской Руси. Впоследствии Б.Д.Греков только совершенствовал и шлифовал свои пред­ставления о характере и роли крупного феодального землевла­дения в Древней Руси.3 В унисон с Б.Д.Грековым рассуждал А.Г.Пригожин. Производительные силы Киевской Руси IX — X вв. он распределил так, что «земля — основной источник

1Б.Д.Греков. Рабство и феодализм в Древней Руси. «Изв. ГАИМК», вып. 86. М.-Л., 1934, стр. 35.

2Б.Д.Греков. Главнейшие этапы русской феодальной вотчины. В кн.: Хозяйство крупного феодала-крепостника XVII в., вып. I. Л., 1933, стр. XXIV; Его же. Очерки по истории феодализма в России. Система господ­ства и подчинения в феодальной деревне X — XVI вв. «Изв. ГАИМК», вып. 72. М.-Л., 1934, стр. 37.

3См.: Б.Д.Греков. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.-Л., 1937; Его же. Киевская Русь. М.-Л., 1939; Его же. Киевская Русь. Госполитиздат, 1953; Его же. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Книга первая. М., 1952 и др.


производства — находится в монопольном владении князей боярства и церкви, которым противостоят истинные произво­дители, начиная от рабов (но рабов уже модифицированных условиями феодализирующихся процессов) и кончая целой плеядой категорий зависимого населения».1

С критикой представлений Б.Д.Грекова выступил С.В.Вознесенский. Он показал, как Б.Д.Греков, соединив в од­ну картину разновременные черты княжеского хозяйства, на­рисовал, в сущности, статически феодальное землевладение.2 По мнению С.В.Вознесенского, «в X — XI вв. мы присутствуем лишь при начальном образовании, так сказать, при самом ста­новлении феодальной вотчины, которая лишь в XII — XIII вв. является в таком виде, как ее обрисовывает Б.Д.Греков».3 С.В.Вознесенский обратил внимание на одну весьма важную деталь, которая показывает, что «ролья, или княжеская пахота, в княжеском хозяйстве стала играть известную роль много позже, чем бортничество и охота. Любопытно также отметить, что в Краткой Правде вообще выступает на первом месте не земледелие, а скотоводство и особенно коневодство, в котором господствующий класс был особенно заинтересован».4 Про­дукты земледелия — прежде всего хлеб — князья и бояре полу­чали в виде дани с подчиненного им населения.5

Полемизировал с Б.Д.Грековым также С.В.Бахрушин. Он, как и С.В.Вознесенский, упрекал Б.Д.Грекова за статический подход в изображении социально-экономической жизни При­днепровья.6 Сам С.В.Бахрушин в IX и первой половине X ве-

1 А.Г.Пригожин. О некоторых своеобразиях русского феодализма. «Изв. ГАИМК», вып. 72. М.-Л., 1934, стр. 15.

2 С.В.Вознесенский. К вопросу о феодализме в России. «Проблемы ис­тории докапиталистических обществ», 1934, № 7 — 8, стр. 225.

3 Там же, стр. 226.

4 Там же, стр. 227.

5 Там же, стр. 227-228.

6 С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси.«Исто­рик-марксист», 1937, кн. 3, стр. 169.


ков признаков княжеского землевладения не находит.1 Все из­вестия о селах второй половины X в. несут печать легенды. Но это отнюдь не означает, что «в конце X в. еще не начался про­цесс освоения общинных земель будущими феодалами... но дело идет еще...не столько о пашенных землях, сколько о промысло­вых угодьях».2 Нельзя, впрочем, забывать о том, что С.В.Бах-рушин в своих построениях исходил из ошибочного тезиса о слабом развитии земледелия в хозяйстве приднепровских славян вплоть до XI в.; только с XI столетия земледелие становится ос­новным компонентом экономики Древней Руси.3 «В связи с этим, — замечает он,— возникновение крупного феодального землевладения следует отнести к эпохе более поздней».4

Возникновению и развитию феодального землевладения, феодальной ренты и феодальной зависимости С.В.Юшков уделил главу в книге «Очерки по истории феодализма в Киев­ской Руси». Он писал, что «в историографии, посвященной вопросу о возникновении и первоначальном развитии феода­лизма в Древней Руси, мало обсуждался вопрос о княжеском домене. Обычно говорят о «княжеских селах», об «окняже-нии» земли. Не применяется и самый термин — «княжеский домен».5 Как мы могли убедиться, в советской литературе еще в 1933 г. Б.Д.Греков ввел этот термин; вскоре он придал ему и соответствующее значение. Поэтому С.В.Юшков в данном случае вряд ли прав. Но попытка его рассмотреть княжеский домен стадиально, т.е. исторически, может оцениваться как новый шаг в историографии темы. «Одной из начальных ста­дий образования княжеского домена, — считал С.В.Юшков, —

1С.В.Бахрушин. «Держава Рюриковичей». «Вестник древней исто­рии», 1938, №2, стр. 94.

2 С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси, стр. 169.

3Там же, стр. 168 — 169; Его же. К вопросу о русском феодализме. «Книга и пролетарская революция», 1936, № 4, стр. 46.

4С.В.Бахрушин. Некоторые вопросы истории Киевской Руси, стр. 169.

5С.В.Юшков. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.-Л., 1939, стр. 44.




 


была организация княжеских сел, где князья эксплуатировали холопов и первые группы выбитого из колеи и обезземеленно­го крестьянства — закупов и изгоев».1 Подобные княжеские села фигурируют уже с середины X в.2 В XI и XII вв. количе­ство сел, находящихся в собственности князей, увеличивается. Основной способ образования их — захват земель у общинни­ков, «экспроприация земли», «окняжение земли общинни­ков».3 «Одним из моментов, свидетельствующих о росте прав князей над территорией княжений и росте княжеского доме­на, — продолжает автор, — является сообщение летописей о возникновении "собственных" княжеских городов».4 Они (го­рода) принадлежали киевским князьям на особом праве, были пунктами феодального властвования, а их жители — людьми князя, а не подданными.5 Возникновение собственных княже­ских городов создавало благоприятные условия «для роста княжеского землевладения, княжеского домена. Имея эти опорные пункты, князья овладевали и окрестной территори­ей».6 Последующая история княжеского домена «идет по ли­нии постепенной консолидации княжеских городов и волостей с городами и волостями, находившимися в общей администра­тивной системе земли-княжения... Вероятно, в некоторых зем­лях-княжениях князьям удавалось добиться этого слияния, и, таким образом, все земли, не входившие в состав церковных и боярских сеньорий, стали составлять княжеский домен. Князья в этом случае могли эксплуатировать все владения одинако­вым образом и распоряжаться ими по своему усмотрению».

Из-за отсутствия данных С.В.Юшков не решился сказать, когда и как возникло землевладение бояр, но рост его доста-

1 Там же, стр. 45.

2 Там же.

3 Там же, стр. 45 — 46.

4 Там же, стр. 46.

5 Там же, стр. 46 — 47.

6 Там же, стр. 47.

7 Там же, стр. 49.


точно заметен в X в., а в XII и XIII вв. оно проходит «настоя­щее быстрое развитие». В отношении земельных владений, принадлежащих церковным учреждениям, «нет серьезных ос­нований сомневаться в достоверности поздних источников, говорящих о факте существования владений уже в первые го­ды христианства на Руси».2 При всех, казалось бы, своеобра­зиях положений С.В.Юшкова его точка зрения близка концеп­ции Б.Д.Грекова; он так же, как и автор «Киевской Руси», при­знает раннее появление феодального землевладения и наделя­ет его такими размерами, которые позволяют говорить о ве­дущем характере этого землевладения в экономике Древне­русского государства.

Дальнейшее развитие историографии генезиса феодализма в России шло в плоскости уточнения хронологии вопроса. Од­ни исследователи считали возможным говорить о феодальном обществе на Руси применительно к IX в.3 Другие авторы свя­зывали проблему с более поздним временем. Так, по мнению В.В.Мавродина, «в IX и даже в X вв. феодальное землевладе­ние еще не сложилось».4 Согласно А.А.Зимину, именно в пе­реломную эпоху княжения Владимира Святославича «князь и дружина все более и более оседают на землю».5

Следует, впрочем, сказать, что в литературе обозначились перемены и более радикального свойства. Если Б.Д.Греков возникновение феодализма ставил в зависимость от появления крупного землевладения князей, бояр и клириков, выступав­ших в роли частных собственников, то впоследствии некото-

1 Там же, стр. 51.

2Там же, стр. 55.

3 Л.В.Черепнин. Основные этапы развития феодальной собственности на Руси (до XVII в.). «Вопросы истории», 1953, № 4, стр. 47; М.Н.Тихомиров. Крестьянские и городские восстания на Р

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.