УПРАВЛЯЮЩИЙ ГОРНЫМИ РАБОТАМИ 25 страница

В процессе переписки мы обнаружили, что Пунджаджи обладает телепатическим даром. В своих письмах мы поднимали ту или иную проблему. Часто так бывало, что его письма с соответствующим ответом, которого мы ждали, приходили по почте раньше, чем наши письма попадали к нему. Мы пришли к следующему выводу: в тот момент когда письмо было написано и отправлено по почте, он уже знал его содержание. Ему не нужно

было ждать, пока письмо придет к адресату. Он отправлял нам ответ в течение нескольких часов после отправки нашего письма.

В 1974 году Винаяк посмотрел фильм о жизни Тукарама, святого, жившего в Средние века, и тут же его охватило непреодолимое и сильное желание отречься от мира и вести жизнь садху. Вот какое письмо он получил от Пападжи.

26 марта 1974 г.

Дели

После просмотра фильма «Тика Zalase Kalasa» ты решил отречься от всего и скрыться от мира в Пандхарпуре. Твое письмо вынуждает меня перенестись во времена битвы на поле Курукшетры. Вспомни, что сказал Арджуна. «Я не буду сражаться. Как я могу убивать старших и почитаемых членов моей семьи — своего собственного ачарью (учителя), тестя и свояка? Вместо того чтобы убивать других, ради своего королевства, я лучше сложу с себя все обязательства и отправлюсь один в паломничество и буду замаливать грехи».

Кришна не позволил ему сбежать от своего долга. Я тоже не позволю. Ты тоже находишься посреди поля. Как я могу допустить, чтобы ты обратился в бегство и сбежал в Пандхарпур? Твой Пунджаджи поместит Пандхарпур в твое СЕРДЦЕ. Ни о чем не беспокойся. Я гарантирую твое освобождение. Положись на МЕНЯ. Я никогда не потеряю ТЕБЯ, а ты — МЕНЯ. Такие мысли в твоей голове дают мне уверенность, что почва благородна и дождь должен пролиться вовремя. Теперь просто пребывай в покое и жди, когда появятся всходы... Будь уверен, моя любовь всегда с тобой...

Винаяк долгое время пребывал в покое, ожидая всходов. Я говорю об этом, поскольку мы беседовали с ним в середине 1996 года по его прибытии на празднование гуру Пурнимы, которое проходило в Лакнау. Я показал ему свою рукопись, чтобы он мог прочесть и проверить достоверность изложенного материала, полученного им из первых рук, и добавить свои собственные истории, еще не включенные в рукопись. Просмотрев материал, он внес некоторые по-правки и сделал несколько полезных предложений. Где-то спустя месяц он написал моему другу, которого он знал много лет, в Америку, следующее письмо.

Я так рад, что пишу тебе письмо. Это похоже на вос-становление очень давних взаимоотношений. Безусловно, в предыдущих жизнях мы все были одной семьей с нашим любимым Пападжи, а после оказались разрозненны из-за наших невыполненных желаний, достижений, ожиданий и т. д. Именно они предписали всем нам различные назначения в будущем. Нам повезло, что Пападжи вовремя призвал нас к себе. Он заверил каждого, что теперь мы в надежных руках.

И неважно, что из этого процесса выпало несколько лет. Прошло много миллионов лет, но благодаря милости нашего любимого Садгуру мы теперь приблизились к концу этого бесконечного цикла. Десятилетия, проведенные порознь, сольются в вечности объединения и единства.

Недавно я был в Лакнау. Меня охватило сильное чувство раскаяния, потому что я практически не продвинулся вперед, несмотря на тридцатилетний период пребывания у его стоп. Это чувство было особенно явственно во время моей поездки в местном поезде, когда я направлялся из центра Мадраса в Тамбарам к пациенту. В моей голове пронеслись мысли, что ни одно мое переживание не идет в сравнение с теми, что были у многих других преданных. Многие из них видели свет при закрытых глазах, другие слышали в мертвой тишине

звук божественной флейты, шедший изнутри. Некоторые благословенные души ощущали, как облака блаженства снисходили на них, а также переживали и другие многочисленные видения. Другим посчастливилось ощутить единение с различными формами жизни, это превосходное переживание на пути самопознания. Но у меня не было ничего подобного.

За исключением того, что я жил с учителем и мог приблизиться к его стопам, делил с ним пищу и кров, ел из его рук и слушал его неиссякаемые шутки, я был лишен всех других переживаний за тридцатилетний период сатсангов.

Когда же эти мысли стали уж очень отчетливыми во время той поездки, я внезапно ощутил, как покой покидает меня. Тогда я почувствовал, что все это время — все тридцать лет и даже больше — я пребывал в покое. Какая-то внутренняя уверенность говорила мне: «Есть только этот покой. Остальные переживания не имеют значения».

Я начал плакать, и пассажиры, ехавшие со мной рядом, подумали, что я сумасшедший.

Я все еще пребываю в этом счастливом состоянии и никогда не променяю его даже на место Брахмы. Ты как-то правильно заметил, что особое благословение нашего дорогого Пападжи нашей семье в том, что мы ни на мгновение не были отдельны от него. Мы пребываем с ним не только эти тридцать лет. Наша с ним связь безначальна.

Пару дней назад у меня было необычное переживание. Когда я почувствовал, что ощущаемый мною покой и умиротворение первостепенны, по сравнению с остальными переживаниями, я вдруг почувствовал сильный аромат, который не развеивался на протяжении целого дня. Он держался двадцать четыре часа, а потом рассеялся сам по себе. Но в течение всего дня он был очень сильным и стойким, а его оттенок редким. Я менял все предметы и вещи, окружающие меня, чтобы по-

Рамачандра Прабху со своей женой Сунандой

смотреть, не исчезнет ли аромат, но он оставался неиз-менным. В конце концов мне пришлось молиться учителю, чтобы он избавил меня от этого аромата, пока он не довел меня до безумия. Теперь-то я не завидую тем преданным, которые сталкиваются с этими или другими переживаниями. Вот как Пападжи учит нас своими лилами.

В самом начале своего повествования Винаяк рассказал, что его отец — Шри Рамачандра Прабху — был как раз тем членом их семьи, который первым познакомился с Пападжи. Далее приведен отрывок из статьи, опублико-ванной в 1960-х годах в газете «Горная тропа», издаваемой Шри Раманашрамом.

Я играл значимую роль в борьбе за освобождение в 1942 году. Я прочел работы таких святых, как Рама Тиртха, Чайтанья Махапрабху, свами Вивекананда и Рамакришна Парамахамса, но в те годы своей садханой я считал борьбу за свободу и служение бедным и обездоленным. После восстановления независимости, когда я осознал, что никаких существенных изменений в материальном положении бедняков не произошло, я стал марксистом. Позже я присоединился к партии конгресса и стал членом «Государственного законодательного собрания». В конце концов я разочаровался в политическом строе и занялся бизнесом. Но мои партнеры по бизнесу провели меня, и я потерял много денег.

В 1965 году я нанялся проводить работы в лесу, и меня направили в Лонду, где жил и работал Шри Пунджа. В то время он еще занимался разработкой приисков. Мы встретились в Рам Мандире, небольшом ашраме, выстроенном специально для него. Величие учителя Пунджаджи, его благожелательная и ободряющая улыбка, его любовь к преданным оказали воздействие на мое эго, и оно растаяло. Впервые в жизни я «сдался» и полностью доверился учителю. Я принял его как своего гуру и распростерся перед ним. Шри Пунджаджи поднял меня, посмотрел на меня необыкновенным взглядом, затем обнял с такой любовью, как будто он с нетерпением ждал моего приезда.

В 1970-х и 1980-х годах Шри Раманандра Прабху и Пападжи вели интенсивную переписку по множеству во-просов.

15 декабря 1987 г. Лакнау

Дорогой Прабху Джи, я с удовольствием прочитал твое письмо от 11 декабря, где ты написал: «Да расцветем

мы в нашей привязанности к учителю... » Это секрет всех секретов, известный лишь немногим, хотя он стар, как сам мир. Давным-давно, много лет назад, жила Гириджа (Парвати) — дочь Дакши, царя в Гималаях. Ее преданность учителю была настолько сильна, что никто не смог поколебать ее. Ни ее отец, ни риши, ни даже боги. Ее принял великий учитель (Шива). Однажды у нее был следующий разговор со своим учителем:

Парвати: О Господин, как войти в нирви-

кальпа самадхи?

Шива: Посмотри на МЕНЯ. Кого ты ви-дишь?

Парвати: Передо мной Господь Шива. Шива: Выйди за пределы этого видения!

Что ты видишь? Парвати: Я вижу СВЕТ. Шива: Выйди за пределы этого Света!

Что ты видишь?

Парвати МОЛЧИТ И погружается в Я.

Недавно я вернулся из поездки, которая была достаточно удачной. Я встречался с хорошими людьми: молодым инженером из Хошангабада по имени Шарад, дамой из Бароды, Сухас Бен, которая виделась в Бомбее с Шашикалой, и самой Шашикалой (свояченицей P. M. Прабху).

Как-то она пришла ко мне, села напротив и задала мне вопрос: «Почтенный учитель, что мне надо делать?»

Я не слышал от нее вопросов уже несколько лет. Хотя я всегда был рад ее служению мне.

Я посмотрел на нее и ответил: «ДЕЛАТЬ ничего не надо!»

Это все, что я ей сказал, но это мгновенно изменило ее. Казалось, она пребывала в великом Покое, а ее лицо лучилось Светом. И это меня обрадовало.

С любовью к тебе, миссис Прабху и Чи Винаяку.

4 августа 1981 г. Лонда

Дорогой Прабху Джи,.. работа учителя делается, и я счастлив, что эта работа была поручена мне. Я не успоко-юсь, пока все не будут пребывать в Покое и Блаженстве...

15 октября 1981 г. Арья Нивас Харидвар

Дорогой Прабху Джи,... твое письмо, в котором ты описываешь свои переживания, очень меня порадовало. Как бы ты ни называл это — видением, проблеском или другим словом, — это состояние свидетельствует о чистоте твоего ума и стремлений. Смотри через свое Бытие все время или хотя бы изредка. Когда ты пребываешь в истинной природе Я, никаких проблем не возникает. Чем человек действительно наделен, так это внутренней возможностью поглотить все проблемы. Освобожденный ум способен сделать это за время, которое требуется для щелчка пальцами...

13 февраля 1983 г. Лакнау

Дорогой Прабху Джи,... получил твое письмо от 10 января, отправленное из Муската. Мне жаль, но я не

очень понял, что ты имеешь в виду под следующим: «Отношение учителя к Венкатешу (Сыну Прабху Джи) отличается от отношения к нему его родителей. Когда я смотрю на Венкатеша с вниманием отца, ощущаю при-вязанность, а также интерес к его деятельности. Но когда я смотрю на него глазами учителя, то вижу его невинность и чистую преданность, а также любовь к учителю и матери».

Это заболевание. Весь мир страдает от раздвоения личности, шизофрении, паранойи. У человека должен быть один взгляд на вещи. Не следует отделять привязанность от отрешенности, отца от учителя, учителя от ученика, друга от врага, хорошее от плохого. ПРОСТО СМОТРИ, но не различай. Это ключ к Нирване-Покою-Блаженству.

Разве Кришна (великий учитель мира) не вразумил Арджуну на поле битвы, сказав: «Я даю тебе свое видение. Смотри моими глазами. Выполняй свой долг. Сражайся... »?

1 марта 1983 г.

Лакнау

Многоуважаемый Прабху Джи,... теперь и Индия стала голой и загрязненной, причина чему — вырубка лесов. Ты сам причастен или был причастен к этому, и не хуже моего знаешь, насколько опустошены районы Карвара и Дхарвара. Повалены миллионы деревьев для возведения дамбы в Калинам. Я был свидетелем, как были погублены деревья, растущие по берегам реки в Лонде, но был бессилен что-либо сделать.

Я побывал в Харидваре и Ришикеше. Ежедневно я видел, как 2000 мужчин и женщин и детей вырубают деревья и бросают их в Гангу, загрязняя ее «дровами». И так продолжается уже много лет. И на то есть основание. За такой груз каждому дают по 8 рупий, да и другого

топлива у жителей нет, кроме леса. Газ проведен не по всей стране. Я не вижу никакого выхода из сложившейся ситуации. Каждый день во время своих вечерних прогулок я вижу огромное количество людей, хлестаю-щих своих ослов, развалившихся на нежных ветках молодых деревьев. Каждый удар отражается в моем сердце. Единственным средством для меня было переместиться на поле сражения Курукшетры, где я стал свидетелем разговора между учеником и его мудрым учителем, когда армии стояли лицом к лицу, грудь против груди.

«Но я не могу сражаться, — сказал Арджуна. — Среди них мои двоюродные братья, родственники и мой учитель по стрельбе из лука».

Он бросил свой лук на землю, опустился на колени и стоял так с низко опущенной головой, дрожа всем телом. Лицо было бледным от страха, а губы плотно сжаты.

Вот где начинается Гита. Устами самого Бога говорила мудрость Вселенной. Мы можем поговорить в Бомбее о том, что же случилось дальше. В своем последнем письме ты привел много цитат из Гиты, тем самым спровоцировав меня на этот разговор. На этом я остановлюсь, поскольку, если стану продолжать, это будет поистине нескончаемый диалог. Даже Кришна остановился в конце восемнадцатой главы, после 700 шлок, но начав рассказывать, что же Кришна сказал своему возлюбленному ученику и другу, я уже не смогу прервать свою речь. Временные и языковые возможности не позволят выразить все то, что я хочу сказать.

Я начал темой о загрязнении Индии и затем перешел к Гите, Арджуне и Кришне,так как Кришна имел дело сосновной скверной, загрязнением человеческих умов, которое началось с Адама и Евы и продолжается по на-стоящее время. Наш разум загрязнен. Одна религия вы-ступает против другой, евреи против арабов, арабы против персов, капиталисты борются с социалистами,

каста выступает против касты, семья против семьи, брат против брата, муж против жены — все это свидетельствует о скверне умов. Если смыть ее с наших умов, мы сможем жить как боги на небесах. Может, это всего лишь мечта, но я хочу, чтобы она осуществилась.

Я встречаю молодых юношей, девушек и детей и учу их, как жить в мире и согласии со всеми живущими на Земле существами. Боги, люди, животные, птицы, деревья, морские твари и даже камни и песок указывают на то, что все произошло из одного источника, включая прошлое, настоящее и будущее, не нарушая единственность Себя...

Остальное мы обсудим с тобой при личной встрече. Спасибо.

29 июля 1984 г.

Дорогой Прабху Джи,... мы вместе с одним молодым человеком из Санкхли приехали в Понду, и он провел со мной вечер, массируя мне ноги. Утром он поблагодарил меня, сказав следующее: «Я просветлел». Присылаю тебе копию оставленной им записки.

Дорогой Пунджаджи, я покидаю это место с чувством глубокой удовлетворенности. Все, что я хотел, я получил, и мне нечего больше искать. Я обрел свободу, счастье, за-вершенность, просветление и освобождение благодаря милости учителя, гуру, Я, которым вы являетесь. Спасибо.

Искренне ваш, Патил...

27 июля 1985 г.

Лакнау

Дорогой Прабху Джи, я был глубоко потрясен, прочитав о крушении рейса №182 компании «Каникша Эйр» 23 июня 1985 года. Погибли 329 невинных людей, среди них были дети, женщины, в том числе и беременные, и мужчины всех возрастов. Их жизнь оборвалась внезапно в небе. Это самое масштабное бедствие после взрыва самолета «Император Ашока», который упал в Арабский океан, спустя несколько минут после его взлета из Санта Круз.

Несколько дней в своих снах и видениях я погружался в Атлантический океан, где находил тела погибших, и искал черный ящик, записи которого могли бы помочь установить причину крушения. Я не могу вернуться в свое нормальное состояние...

Вот что приписывают религии своим последователям — убивать людей, не входящих в их «стадо».

Я соболезную родственникам погибших, они должны быть мужественными, представ перед лицом потери дорогих им людей. Я молюсь за шанти душ, которые так скоропостижно ушли из жизни, особенно за детей. Они еще играли со своими куклами, когда произошло крушение.

Хари ом.

13 апреля 1987 г.

Лакнау

Дорогой Прабху Джи,... я вполне удовлетворен возложенной на меня миссией и пройду этот путь до конца. Я простираюсь перед Господом Раманой, который таким образом задействует заложенный в каждом человеке и любом живом существе неописуемый, неугасимый и непостижимый Свет...

По мере подбора материала для этой книги я показывал Пападжи все интересные истории, письма или рассказы, исходящие от его старых преданных. Он с интересом их читал, но при этом никогда не проявлял инициативу и не советовал мне знакомиться с теми или иными людьми, которые могли бы рассказать немало интересного.

Однако однажды он посмотрел на меня и неожиданно сказал: «Ты еще не получил письмо от Габри?»

Шри Габри был начальником почтового отделения в Лонде, в то время как Пападжи регулярно давал там сат-санг и. Я уже обращался к нему и получил краткий ответ, где говорилось, что он предпочел бы не рассказывать о сво-их переживаниях, поскольку считает, что они никому не интересны. Такое письмо я не стал показывать Пападжи, так как в нем не было ничего особенного, но когда он задал мне этот вопрос, я отыскал его и показал Пападжи.

Пападжи прочел письмо и сказал: «Напиши ему, что я прошу рассказать его историю. Я хочу знать, что с ним случилось».

Затем Пападжи рассказал некоторые моменты, ко-торые разожгли во мне аппетит.

«Лонда — маленький городок, где все друг друга знают. Габри был местным начальником почтового отделения. Он был коммунистом и атеистом и, казалось, с негодованием относился к тому, что в его деревне проводились сатсанги. Обычно он дружелюбно приветствовал всех жителей де-ревни, но как только встречал меня, он злобно смотрел на меня или просто игнорировал. Затем в нем произошли нео-жиданные и кардинальные изменения. Помню, как однажды утром на мой сатсанг вбежала его жена. На ее лице было удивление, как будто она не могла поверить своим глазам.

"Мой муж сидит в моей комнате для пуджи и медити-рует! Что вы с ним сделали?"

Я до сих пор не знаю, каким же образом я был замешан в это, но определенно что-то с ним произошло. Напиши ему письмо и скажи, что я бы хотел это узнать».

Я отправил Шри Гарби письмо, упомянув в нем, что бе-седовал о нем с Пападжи. На этот раз я получил длинный и содержательный ответ:

Я воздержался от подробного ответа на ваше первое письмо, поскольку считал себя заурядным человеком, не заслуживающим того, чтобы о нем упоминали в биографии такого известного во всем мире учителя, как Шри Пунджаджи. Я все еще убежден, что история, поведанная деревенским жителем, который не пользуется особой известностью даже в своей деревне, не будет иметь особого значения.

Возможно, Пунджаджи считал меня коммунистом, и я действительно много читал про социализм, но несмотря на это я никогда не разделял их идеи. Полагаю, более правильно было бы назвать меня рационалистом. Я относился к числу тех, кто был готов принимать новые идеи, но только оправданные и полезные.

Сейчас у меня уже не такая хорошая память, поэтому в своем повествовании я в основном опираюсь на записи из дневника, который вел в былые дни. Это Пунджаджи посоветовал мне завести дневник. Он сказал, что это поможет мне спуститься на землю и должным образом выполнять свои рабочие обязанности.

Когда я был помощником начальника почтового от-деления в Лонде, я изредка навещал доктора Нараяна Бакра в диспансере, но не ради медицинского осмотра, а чтобы побеседовать с ним о политике и религии. Я не верил в Бога

и энергично выступал против всех религиозных верований и практик. Тогда я был под впечатлением от идей Бертрана Рассела и других мыслителей. Я сильно увлекся чтением антирелигиозной литературы и всем, кто меня слушал, передавал их настрой и отношение к определенным вопросам.

Я был в диспансере доктора Бакра, в начале ноября 1979, когда услышал, как он сказал кому-то следующее: «Он приехал вчера».

Он не назвал имени, но у меня сложилось впечатление, что доктор Бакр преднамеренно сказал это в моем присутствии: он хотел, чтобы я узнал об этом. Позже я узнал об их намерении скрыть от меня приезд Шри Пунджи, так как они опасались, что я приду на их сатсанг и стану вести антирелигиозные речи. В то время я мало знал что-либо о Шри Пунджаджи, лишь то, что он был духовным учителем и Нараян Бакр и его отец, доктор Даттатрея Бакр, относились к нему с большим уважением. Также мне было известно, что они держали для него дом, который всегда пустовал в его отсутствие.

Как-то доктор Бакр сказал мне: «Изначально постройка Рам Мандира была задумана не для Пунджаджи. Он приехал как раз когда "Рам Мандир" был на стадии строительства. Мы сами планировали туда переехать. Когда же Пунджаджи впервые увидел строящийся дом, он воскликнул, что каждый кирпич этого здания говорит "Рам! Рам!". После его слов мы решили оставить здание исключительно для пользования Шри Пунджаджи. В его отсутствие мы запираем дом. Никому другому мы не разрешаем там жить».

Мне было любопытно посмотреть на человека, к ко-торому стекалось так много людей в деревне. Я не хотел нарушать сатсанг — лишь защитить позиции атеизма, если потребуется.

В свой первый визит я слушал, как Пунджаджи рас-сказывает длинную историю о каком-то свами, пришедшем к нему в отель. Этот свами жаловался, что ничто не принесло ему просветления или покоя ума, хотя он и прочитал все Священные Писания и много практиковал тапас. Шри Пунджаджи добавил, что этот человек сам был гуру и направлялся с некоторыми своими преданными в Гималаи. Пунджаджи сказал ему выйти

из комнаты и оставить там все бремя прошлого и только после этого снова зайти к нему. Свами был оскорблен его словами, но сделал, как ему было сказано. Через несколько секунд он влетел в комнату, распростерся перед Шри Пунджаджи и сказал, что стал просветленным. Эта история была дополнена множеством подробностей, но суть заключалась именно в этом.

Его рассказ не произвел на меня впечатления.

Я подумал: «Этот человек просто хвастается» — и вышел из комнаты, не выказав какого-либо почтения и уважения к Шри Пундже.

На следующий день я снова пришел туда. Когда я вошел, они разговаривали обо мне.

Когда доктор Нараян Бакр увидел меня, он воскликнул: «А вот и он, Шри Габри». Пунджаджи переключил свое внимание на меня и сказал: «Так, значит, ты не веришь в Бога?» «Нет, — сказал я, — не верю. Богов создают обусловленные умы». «Тогда нужно освободиться от обусловленности», — предложил Шри Пунджаджи. «Это неосуществимо, — ответил я. — Это просто невозможно». «Не мог бы ты уделить мне всего одну секунду своего времени? — спросил он. — Я могу показать тебе, как освободиться от обусловленности».

В то время теория обусловленности была моим коньком, поэтому я с энтузиазмом ухватился за возможность испытать какой-либо метод или систему, обещающую устранить данную проблему.

«Да, — был мой ответ. — У вас есть секунда на то, чтобы продемонстрировать, как это работает».

Я сел прямо перед ним. Он смотрел в мои глаза, а я — в его. Не было сказано ни единого слова.

В конце концов мне пришлось нарушить тишину: «Я стараюсь изо всех сил, но я не могу дать вам секунду своего времени».

Я ушел, оставшись при своем мнении, но где-то через день почувствовал, что этот человек чем-то затронул меня и меня тянет к нему.

Часть меня говорила: «Я не собираюсь сдаваться этому свами», но другая моя часть начинала ощущать, что я — человек, в котором преобладает эго, и мне нужна помощь, и ее я могу найти на сатсангах, которые ведет Шри Пунджаджи.

По вечерам, после окончания рабочего дня, я стал ходить на его сатсанги, но не принимал участия в дискуссиях. Сатсанги не помогли мне обрести покой, напротив, у меня появилось ощущение, что именно они вызывали чувство тревоги и беспокойства. По моей теории, Пунджаджи пытался каким-то образом привлечь меня и сделать одним из своих преданных. Именно поэтому, как мне казалось, я переживал такие странные ментальные состояния. Но, несмотря на эти непривычные ощущения, я все еще чувствовал, что владею ситуацией. Я пришел к решению: я не собираюсь сдаваться этому свами и не собираюсь убегать от него. Я не позволю контролировать меня. Я сам принимаю решения.

В дни, когда я молча сидел позади всех, разговор часто заходил о Шри Рамане Махарши и его учении. В доме доктора Нараяна Бакра на столе стояла большая фотография Махарши, но я никогда не обращал на нее внимания. Теперь же, когда я знал, что он был учителем Пунджаджи, постепенно меня все больше и больше стали увлекать рассказы Пунджаджи о Махарши.

Спустя несколько дней во время моего молчаливого присутствия на сатсанге доктор Бакр дал мне почитать копию «Бесед с Шри Раманой Махарши». К тому времени мне было уже достаточно интересно просмотреть ее и узнать, что же он говорил. И тут же меня поразил метод самоисследования, рекомендованный Махарши. Раньше в беседе с Пунджаджи я высказал свое мнение о невозможности освободить разум от условностей, но

после прочтения техники Махарши я вдруг понял, что есть простой, рациональный и даже научный способ выяснить, что лежит в основе источника ума. Казалось, что для этого не нужна никакая цепочка верований. Нужно просто определить природу ума, источник его существования и возможное место его происхождения. Я решил последовать его учению как рациональному методу изучения природы

«я».

В тот день я проснулся где-то в 2. 30 ночи от сильного желания глубоко сконцентрироваться на чувстве «я». Я попытался сделать это, но ничего не произошло. По-следующие несколько дней мое желание понять, кто же «я» на самом деле, усиливалось с каждым днем. Я практически стал одержим идеей самопознания и все больше времени проводил в состоянии глубокого исследования природы «я»-мысли.

Несмотря на то что я несильно продвинулся вперед, этот процесс самоисследования настолько увлек меня, что я не мог его прервать. Должно быть, в это время я себя вел как-то странно, потому что Шри Пунджаджи попросил доктора Бакра присматривать за мной во время его поездки в Бомбей. Шри Пунджаджи полагал, что есть вероятность моего умопомешательства! Но это меня не остановило. Невзирая на то что я не получил удовлетворяющего ответа на свой вопрос «Кто я?», я ощутил некоторые перемены в своей жизни. Я потерял интерес к повседневным обязанностям как на работе, так и дома. Даже стал отдаляться от жены и своих детей и стал ощущать отвращение к тому, что с ними связано.

Через несколько дней Пунджаджи вернулся из Бомбея, и я снова стал посещать его сатсанги. Я не понимал, что там происходит, но это почему-то казалось мне неважным. В свободное время я продолжал изучение книги «Беседы с Раманой Махарши», и меня приятно удивляло то, что я мог открыть ее на любой странице и найти там ответ на интересующий меня вопрос по

самоисследованию. На данной стадии я не обращался к Пунджаджи за консультацией по самоисследованию. Я предпочитал находить ответы в этой книге.

Меня пугала личность Пунджаджи и его методы, и я нервничал при мысли подойти к нему. Я поделился своими ощущениями с доктором Даттатреем Бакром, на что он просто рассмеялся.

«Мне, — сказал он, — Пунджаджи представляется маленьким ребенком. Я обращаюсь с ним и люблю его так же, как люблю свою собственную семью. Я отношусь к нему, как к младшему члену своей семьи».

Я посмотрел на него и понял, что он говорит искренне. Он сидел рядом с ним, ухаживая, как за маленьким ребенком. Если он хотел, чтобы Пунджаджи съел что-то особое, он упрашивал его, как если бы он был маленьким ребенком. У него был такой стиль общения с Пунджаджи, но

Поиск по сайту: