ЕДИНИЦ В ПОЭЗИИ А. БАШЛАЧЁВА

Александр Башлачёв – великий русский рок-поэт, во многом определивший дальнейшее развитие языка русской поэзии этого направления. Его можно назвать поэтом-филологом. По словам Е. Свиридова, «может сложиться чувство (фактически, конечно, обманчивое), что Башлачёв листает страницы отечественного языкознания» [ 5, 59 ]. И окружающий мир поэт воспринимает с точки зрения лингвистики, а точнее – с точки зрения морфемики.

Поэту-песеннику всегда важно найти отклик у слушателя, проникнуть в подсознательное, к тому глубинному, что заключено в человеке. И тропинка туда лежит через язык, через заключенную в его лексике скрытую образность. Наиболее ярко эта образность проявляется во фразеологизмах, что и обусловило обращение Башлачёва к этим языковым единицам на основе их трансформации. «Малопрозрачные» без дополнительного осмысления, они образуют своеобразные текстовые «скважины» (лакуны), которые слушатель, домысливая, достраивая (детрансформируя), восстанавливает в языковом сознании, т.е. элиминирует. Предметом нашего внимания являются особенности употребления фразеологизмов в поэзии А. Башлачёва.

1). Употребление ФЕ без структурных изменений.

Фразеологизм в произведениях Башлачёва всегда несет особую смысловую нагрузку. Редко поэт употребляет фразеологические единицы в их прямом значении. Даже если они не подвергаются структурным изменениям, то в определенном контексте приобретают дополнительные смысловые и эмоциональные оттенки. Например, фразеологизм «на четыре стороны» в значении «куда угодно, куда только захочется» [ 6, 619 ] узуально имеет отрицательный оттенок. Башлачёв, сохраняя семантику этого фразеологизма, меняет его эмоциональное значение. В. Агеносов и К. Анкудинов отмечают, что «лирический герой Башлачёва – романтический максималист, переживающий с предельной силой все впечатления и ситуации. Типичная для него эмоциональная реакция: «Рванем на все четыре стороны» [ 1, 28 ].

Зазвенит сердце под рубашкою,

Второпях врассыпную вороны.

Выводи коренных с пристяжкою,

И рванем на четыре стороны [ 2, 31].

В этом измененном на свой лад фразеологизме поэт выразил силу и широту душевного порыва.

Нередко Башлачёв обращается к вечной теме художника. Критики отмечают, что для него характерно романтическое представление о судьбе поэтов. В связи с этой темой он употребляет фразеологизм «всё одно», прямое значение которого «в любом случае», «при любых условиях» [ 6, 97 ]. «Не жалко распять для того, чтоб вернуться к Платону…/ Поэта не взять всё одно ни тюрьмой, ни сумой» [ 2, 33 ]. «Тот, кто рубит сам дорогу./ Не кузнец, не плотник ты,/ Да всё одно - поэт» [ 1, 33 ].

Поэт при любых обстоятельствах остается поэтом, художником, творцом. Никакие тяготы и лишения жизни не повлияют на его отношение к жизни.

Башлачев нередко вводит в свои произведения сочетания, которые вне контекста осознаются как фразеологизмы. Например, в композиции «Время колокольчиков»:

Долго шли зноем и морозами.

Всё снесли и остались вольными.

Жрали снег с кашею березовой

И росли вровень с колокольнями [ 2, 33 ].

Значение фразеологизма «каша березовая» – розги, шире – наказание. Однако поэт как бы разрушает его образность: один из компонентов фразеологизма («каша») в сочетании с глаголом «жрали» употребляется в своем прямом значении - «пища», «еда». Но при этом фразеологизм «березовая каша» не исключается из сознания слушателя: люди творчества, музыканты, поэты на своем жизненном пути нередко сталкиваются с унижениями и страданиями. В приведенных примерах фразеологизм в контексте произведения, воспринима- ясь как свободное сочетание, в то же время осмысляется неотрывно от своего прямого первоначального значения.

В других композициях мы наблюдаем противоположное явление. Сначала перед нами предстаёт фразеологизм в своем прямом значении, а затем автор как бы отстраняется от этого значения и на его основе создаёт новый, неожиданный образ. Пример из композиции «Триптих (слыша Высоцкого)»: «Если ты ставишь крест на стране всех чудес, / Значит, ты для креста выбрал самое верное место» [2, 50]. Здесь фразеологизм «ставить крест» в первой строке употреблён в значении «окончательно разуверившись в ком-либо, в чём-либо, считать его непригодным, никчемным» [6, 610], но в следующей строке сочетание «ставить крест» понимается буквально. Слово «крест» воспринимается как казнь, крест, на котором распнут поэта. Крест ставится им добровольно, но на верном месте.

2) Употребление ФЕ со структурными значениями.

Во всех приведенных выше примерах фразеологизмы употреблялись без значительных структурных изменений. В поэзии А. Башлачёва наблюдаем изменения в структуре используемых фразеологизмов. Можно выделить несколько разновидностей таких изменений.

а) Контекстуальное расширение границ ФЕ.

Значимые компоненты фразеологизма в данном случае остаются неизменными, но расширяется его состав, например в композиции «Грибоедовский вальс»:

На заплеванной сцене райклуба

Он стоял, как стоял до сих пор.

А над ним скалил желтые зубы

Выдающийся гипнотизер [ 2, 46 ].

Фразеологизм «скалить зубы» – «смеяться», «насмехаться» [ 6, 581 ] расширен определением «желтые», что вносит в текст нотку неприятия по отношению к гипнотизеру, нарушившему привычную жизнь водовоза Грибоедова. Такой фразеологизм используется как средство индивидуальной характеристики.

б) Сужение границ ФЕ.

В некоторых случаях поэт вводит в произведение не весь фразеологизм, а лишь его главный компонент. Чаще всего такое сужение границ фразеологизма не влияет на его значение: «Ой-ой-ой, спроси, звезда, да скоро ли сам усну,/ Отлив себе шлем из синего льда» [ 3, 17 ]. Слово «усну» является компонентом фразеологизма «уснуть вечным сном» – умереть. Слушатель как бы «достраивает» в своем сознании весь фразеологизм, услышав ключевое слово.

в) Замена одного или нескольких компонентов ФЕ.

Какой-либо компонент фразеологизма заменяется синонимом, не изменяющим основное значение фразеологической единицы, но вносящим в него дополнительные смысловые или эмоциональные оттенки.

Но с каждым днем времена меняются,

Купола растеряли золото,

Звонари по миру слоняются,

Колокола сбиты и расколоты [ 2, 31 ].

Во фразеологизме «ходить по миру» – «нищенствовать, побираться» [6, 680 ] – глагол «ходить» заменен на глагол «слоняться», имеющий значение «ходить взад и вперед, бродить без дела» [4, 732]. Такая замена отражает бессмысленность существования звонарей, усиливает его трагичность.

г) Замена компонента ФЕ, осложненная расширением его состава.

В композиции «На жизнь поэтов» Башлачев говорит о поэтах следующие слова: «Святая вода на пустом киселе неживом…» [2, 32]. Это сочетание восходит к фразеологизму «седьмая [десятая] вода на киселе» - «очень дальний родственник» [6, 79]. Числительное сменилось прилагательным «святая», а к слову «кисель» добавились два определения «пустой» и «неживой». Так автор резко противопоставляет мир поэтов (святая вода) окружающему миру, пустому и неживому.

д) Контаминация.

Один из приемов в поэтике Башлачева – соединение двух фразеологических единиц в единое целое.

Ну вот, ты поэт…Еле-еле душа в черном теле.

Ты принял обет сделать выбор, ломая печать [2, 33].

Выражение «еле-еле душа в черном теле» восходит к двум фразеологизмам: «еле-еле душа в теле» – «едва, чуть жив, о слабом, больном или уставшем человеке» [6, 205] и «держать в черном теле» – «сурово, очень строго обращаться с кем-либо» [6, 182]. Значения этих сочетаний в чем-то соприкасаются: в обоих случаях говорится об измученном чем-либо человеке. Общее существительное «тело» позволило автору гармонично объединить эти сочетания.

Далее мы представляем анализ фразеологических единиц в композиции

Пляши в огне…». Нашей целью является не полный анализ этого произведения, но через анализ некоторых фразеологизмов мы попытаемся подойти к главной теме композиции и авторскому замыслу. Всё произведение представляет собой монолог, обращение к кому-то, что подчеркивается наличием местоимения «ты» и его падежных форм. Уже первая строка представляет собой фразеоединицу «бог с тобой», один из компонентов которого – местоимение «тобой». Так как этот фразеологизм находится вне контекста, трудно определить точно, в каком значении он употребляется. В данном случае можно выделить два значения:

1) пусть будет так, ну да ладно – выражение согласия, примирения, прощения, уступки и т.д.; 2) прощальное пожелание остаться в покое и ведаться с Богом. Исходя из интонации, с которой поэт пропевает эту строку, исключается третье значение – «побойся Бога». Оба приведенных значения представляются равноправными: согласие, примирение, но уже с самим собой прозвучат в следующих строках. А тема прощания также встретится в тексте: «Я тебя люблю и я уйду, раз уж я пришел». Лирический герой должен уйти, возможно, умереть.

Во второй строке состав фразеологизма «бог с тобой» расширяется благодаря введению притяжательного местоимения «мой». Теперь это выражение осмысливается как своеобразное завещание: уходя, умирая, лирический герой говорит, что его Бог, его душа, вера, дела остаются с тем, к кому обращена речь.

В третьей строке в сжатой формуле представлена концепция творчества позднего Башлачева: струна здесь выступает как символ творчества, и она оборвется, если поэт находится в разладе с самим собой, если из его творчества ушла гармония.

Тот же мотив звучит в другой строке: «С ходу пропаду, если нет ни души во мне». Возможно, выражение «нет ни души» восходит к двум фразеологизмам: «без души» («кто-либо недобрый, черствый, бездушный» [6, 207] ) и «ни единой (живой) души» («никого» [6, 207] ). Лирический герой пропадет в аду «с ходу» – сразу, мгновенно, если внутри него пустота, если он зол, бездушен. Здесь мы встречаемся с явлением контаминации.

В тексте композиции «Пляши в огне…» можно встретить излюбленный метод Башлачева: замену одного из компонентов фразеологизма на слово, похожее по звучанию. «Страшный зуд» – это страшный суд, а «скудный день» – судный день. Такая замена не просто снижает значение этих библейских выражений, обозначающих конец света, но и передает пренебрежительно-негативное авторское отношение к этим понятиям. Страшный суд для поэта мелок и ничтожен по сравнению с тем, что происходит в его душе. Отсюда следует и бравада в поведении лирического героя: «Нынче страшный зуд,/ На, бери меня голого». Фразеологизм «что душе угодно» – «все, что захочется,что нравится»[6, 652] – первый раз употребляется в своём исходном виде. Но в следующей строке поэт как бы раскрывает своё понимание этого выражения. Благодаря инверсии акцент делается на слове «душа»: до конца лирический герой остается верен самому себе, своей душе.

С помощью трансформации фразеологической единицы «сам себе голова» («совершенно независимый, самостоятельный человек, который волен поступать, как ему захочется» [6, 555] ) поэт на протяжении всего произведения показывает своё понимание роли, места человека в мире. Данный фразеологизм, каждый раз в новом виде, встречается в тексте три раза. В первом случае его значение остается неизменным, но местоимение «сам» заменяется на «всех», что придает отрывку характер обобщенности. «Гадами ползут года, где всяк себе голова» – здесь речь идет о тех временах, когда каждый сам за себя, каждый поступает лишь исходя из собственных желаний. С этим связана негативная оценочность данного фразеологизма. Она проявляется ярче в следующем случае употребления этого выражения: существительное «голова», выражающее во фразеологизме ум, мудрость, разум «самостоятельного» человека, заменяется на слово «балда». Образ человека, живущего для себя, по своим желаниям, снижается: такой человек одинок и оторван от мира, оказывается «в дураках». И наконец, в третьем случае трансформации фразеологизма показан идеал поэта – тот мир, каким бы он хотел его видеть: «Славно на земле, где всяк всему голова». Возвратное местоимение «себе» заменяется на определительное «всему»: человек открыт всему миру, осознает себя частью этого мира.

В этом случае наблюдается и контаминация: сочетание «всему голова» заставляет нас вспомнить русскую поговорку «Хлеб – всему голова». Хлеб, в основе которого – жизнь множества зерен, - символ людей ради общей цели – помочь другим людям, накормить их. Не случайно в тексте встречается сочетание «с ниточки по миру» – часть пословицы «С миру по нитке – голому рубашка»: от всех понемногу, по крохотной части, и получается нечто значительное, ощутимое для одного человека.

Так через анализ фразеологических единиц мы приближаемся к пониманию главной мысли произведения, к выявлению авторского видения бытия и его законов.

Использованная литература

1. Агеносов В., Анкудинов К. Современные русские поэты. – М.: Мегатрон, 1998. – 364 с.

2. Альтернатива. Опыт работы антологии рок-поэзии. – М.: Объединение «Всесоюзный молодежный книжный центр», 1991. – 238 с.

3. Золотое десятилетие рок-поэзии: Поэзия /Сост. А. Дидуров. – М.: «Молодая гвардия», 1992. – 158 с.

4. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений. – 4 изд., дополненное. – М.:Азбуковник, 1988. – 944 с.

5. Свиридов С.В. Поэзия А. Башлачёва. 1986 год. // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. – Вып.4.- 57-64 с.

6. Фразеологический словарь русского литературного языка / Сост. А.И. Федоров. - М.: ООО «Фирма «Издат. АСТ», 2001. – 720 с.

Т.В. Кравец

г. Благовещенск, БГПУ

Поиск по сайту: