 |
|
|
Архитектура Астрономия Аудит Биология Ботаника Бухгалтерский учёт Войное дело Генетика География Геология Дизайн Искусство История Кино Кулинария Культура Литература Математика Медицина Металлургия Мифология Музыка Психология Религия Спорт Строительство Техника Транспорт Туризм Усадьба Физика Фотография Химия Экология Электричество Электроника Энергетика |
Систематическое учение о нравственности в «Метафизике нравов»
Тема, указанная в названии подраздела, развивается Кантом во введении в «Метафизику нравов», работе 1797 года. Сама же эта работа состоит из двух частей: метафизические начала учения о праве и метафизические начала учения о добродетели. Исходя из того, что система априорного знания из одних только понятий называется метафизикой, то практическая философия, касающаяся не природы, а свободы произволения, тоже требует метафизики нравов. Деление метафизики нравов проводится Кантом в соответствии с особенностями детерминации поступков законодательством: «То законодательство, которое делает поступок долгом, а этот долг также мотивом, есть этическое законодательство; то законодательство, которое не включает это условие в закон и, стало быть, допускает и иной мотив, отличный от идеи долга, есть юридическое законодательство». (Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Собрание сочинений в 8-ми т. Т. 6. М.: Чоро, 1994. С. 240.) Мы помним также о различии между легальностью и моральностью поступка. В первом случае требуется только внешнее соответствие поступка закону без учета его внутренней мотивации, а во втором принимается во внимание идея долга как мотив поступка. Отсюда вытекает, что не всем этическим обязанностям соответствуют юридические и наоборот. Этика и право различаются, прежде всего, способом обязывания. В сфере этического поступки совершаются лишь потому, что этого требует долг, и принцип долга превращается в достаточный мотив произволения. Общим условием для права и морали является «свобода», проявляющаяся в основоположениях, которые доказывают наличие у нас доброй воли, в которой берут начало нравственные понятия и законы. К понятиям, общим для права и морали, относятся – обязательность, дозволенный поступок, долг, действие, лицо, вещь, правое и неправое действие, непреднамеренное и преднамеренное нарушение, коллизия одного долга с другим, закон, вменение и др. Приведем дефиниции некоторых из основных понятий. Обязательность – это необходимость свободного поступка, подчиненного категорическому императиву разума. Долг – это поступок, который кто-то обязан совершить. Поступок, который не предписывается как веление и не запрещается, только дозволен, называется морально безразличным. Здесь может быть поставлен вопрос: нужен ли кроме предписывающего и запрещающего закона еще и дозволяющий закон? Действием называется поступок в том случае, если он подчинен законам обязательности. Отсюда следует, что не все поступки могут быть действиями. Лицо – тот субъект, чьи поступки могут быть ему вменены. Моральная личность – не что иное, как свобода разумного существа, подчиняющегося моральным законам, лицо подчинено только тем законам, которое оно (само или по крайней мере совместно с другими) для себя устанавливает. Закон (морально-практический) – это положение, содержащее категорический императив (веление). С правом связывается внешнее законодательство. Понятие права, во-первых, касается только внешних практических отношений между лицами, поскольку их поступки как действия могут иметь влияние друг на друга. Во-вторых, понятие права означает не отношение моего произволения к желанию другого лица, а лишь отношение к произволению этого лица. В-третьих, в праве речь идет только о форме отношения двустороннего произволения, поскольку он рассматривается как свободный, и о том, совместим ли в такой форме поступок одного из двух лиц со свободой другого. В итоге: право – это совокупность условий, при которых произволение одного (лица) совместимо с произволением другого с точки зрения всеобщего закона свободы. Всеобщий правовой закон формулируется так: поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произволения было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом. Далее дается различие права в узком и широком смысле слова. В узком смысле слова право связано с правомочием принуждать. В широком смысле слова право не сопровождается правомочием принуждать. Таких видов права два – справедливость и право крайней необходимости. Справедливость допускает право без принуждения, что очевидно, ибо нельзя принуждать к справедливости, а право крайней необходимости – принуждение без права. В своих требованиях можно прибегать к справедливости, но, согласно строгому праву1, индивид может не иметь всех условий для судебного решения в сторону торжества справедливости того или иного вопроса. Потому и говорят, что строгое право – величайшая несправедливость. Что касается права крайней необходимости, то его Кант называет мнимым правом, ибо речь идет о правомочии лишать другого жизни в случае, когда я, зная его намерение лишить меня жизни, упреждаю его. В такой ситуации можно говорить о виновности, но и о ненаказуемости поступка. Девиз права крайней необходимости гласит: «Нужда не знает закона». Деление правовых обязанностей Кант выражает такими формулами: 1. Будь человеком, действующим по праву. 2. Не поступай с кем-либо не по праву. 3. Вступай в такое сообщество, в котором каждому может быть сохранено свое. Общее деление прав таково: 1. Естественное право (из априорных принципов). 2. Позитивное (статутарное), вытекающее из воли законодателя. 3. Прирожденное, т.е. принадлежащее каждому от природы, для него не требуется никакого правового акта. 4. Приобретенное право – то, для которого требуется правовой акт. Все обязанности – либо правовые (для них требуется внешнее законодательство), либо обязанности добродетели, для которых такое законодательство невозможно, а именно потому, что эти обязанности преследуют цель, которая есть также долг (цель есть, безусловно, духовный акт), который не может быть вызван внешним законодательством. Естественное право делится на частное и публичное (гражданское). Частное право касается прав, которые можно (как думал Кант) иметь и приобретать в условиях некоторого естественного общества, т.е. догражданского, догосударственного. Ясно, что здесь не идет речь о существовании права в строгом смысле слова во всяком догражданском состоянии. Скорее это можно мыслить как поиск природных предпосылок правовых отношений, закрепляемых правом при переходе к гражданскому состоянию. Кант связывает существование права с двумя важнейшими предпосылками-фактами: 1) наличие правовых положений как априорных; 2) наличие таких эмпирических фактов как имение, присвоение, владение. Можно предположить, что некогда земля и другие предметы природы были общими, а присвоение, становление предметов «моими», «твоими» стало следующим этапом. По-видимому, в чем-то Кант здесь близок к Руссо, писавшем «Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: «Это мое!» и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества». (Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М.: «Наука», 1969. - С. 72.) Первое вступление во владение в условиях естественного «права всех на все» (Гоббс) становится приобретенным правом. Приобретаемым может быть только вещь, но не лицо, ибо личная свобода не подлежит владению, без нее никакое право невозможно. Первоначально могут быть приобретены (захвачены) только вещи «бесхозные», на которые все имели «права». Владение становится юридическим через признание его со стороны других. В области частного права, если меть в виду форму (способ приобретения), выделяется вещное право, личное право и вещно-личное право владения (хотя и не пользования) другим лицом как вещью. При этом еще раз следует напомнить, что лицо никогда не может быть предметом вещного права. Применительно к последнему виду частного права скорее следует говорить о «личном праве вещного свойства». В основе личного права лежит договор в различных его видах. А формами вещно-личного права являются брак, семья, домашний быт. Публичным правом Кант называет совокупность обнародованных законов для создания правового состояния. Правовое состояние отдельных индивидов в составе народа есть не что иное как гражданское состояние, а их совокупность в отношении своих собственных членов - государство. К области публичного права относится также международное право вплоть до идеи права государства народов или права гражданина мира. Вообще же государство – это объединение множества людей, подчиненных правовым законам. В каждом государстве существует три власти, т.е., разъясняет Кант, всеобщим образом объединенная воля в трех лицах: верховная власть (суверенитет) в лице законодателя, исполнительная власть и судебная власть. Законодательная власть может принадлежать только объединенной воле народа. Законодатель, он же властитель, не может быть одновременно правителем или исполнительной властью, поскольку она тоже подчиняется закону и связана им. В противном случае правительство издавало бы лишь удобные для себя законы, а права суверена были бы нарушены. Правовыми атрибутами граждан, как членов такого объединения, являются свобода каждого не повиноваться иному закону, кроме того, на который он дал свое согласие, равенство и гражданская самостоятельность, ведущая, в частности, к праву голоса. В объединении этих трех видов власти заключается благо государства, в смысле высшей степени согласованности «государственного устройства с правовыми принципами, стремиться к которой обязывает нас разум через некий категорический императив». (Кант И. Собрание сочинений в 8-ми т. Т. 6. - М.: Чоро, 1994. С. 350.) Законодательная власть по отношению к воле народа может быть троякой: либо одно лицо повелевает всеми (автократия), либо группа равных между собой лиц совместно повелевает всеми остальными (аристократия), либо все вместе повелевают каждым (демократия). Акт, через который народ сам конституируется в государство, можно мыслить в виде первоначального договора. Вообще Кант склоняется к тому, что по поводу истоков верховной власти негоже умничать и «договор» есть не столько историческое основание гражданского устройства, сколько идея как принцип практического разума: «надо повиноваться ныне существующей власти, каково бы ни было ее происхождение». (Там же, с. 351.)Вывод Канта совершенно категоричен: против законодательствующего главы государства нет правомерного сопротивления народа, нет законного права на возмущение, а тем более на восстание. Совершенно обескураживает следующий пассаж: Обязанность народа – «терпеть злоупотребления верховной власти, даже те, которые считаются невыносимыми» (Там же, с. 353.) Если же такое положение оказывается следствием изъянов в государственном устройстве, то его надо исправлять не путем революции, а реформой, и эти изменения могут касаться только исполнительной власти. Но, видимо, опыт Великой Французской революции подсказал Канту такое примирительное отношение к революциям: «Впрочем, если революция удалась и установлен новый строй, то неправомерность этого начинания и совершения революции не может освободить подданных от обязательности подчиниться в качестве добрых граждан новому порядку вещей, и они не могут уклониться от честного повиновения правительству, которое обладает теперь властью». (Там же, с. 356.) Касаясь темы преступления и наказания, Кант стоит на позиции права возмездия, с оговоркой – «лишь в рамках правосудия». Если кто убил, он должен умереть: «сколько есть преступников, совершивших убийство, или приказавших его совершить, или содействовавших ему, столько же должно умереть». (Т.6, с. 370.) Позицию Ч. Беккариа, выступавшего против всякой смертной казни, он называет «участливой сентиментальностью», основанной на «софистике и крючкотворстве». Только два исключения, когда смертная казнь может не применяться, делает Кант – честь пола (убийство матерью своего внебрачного ребенка) и воинская честь (убийство в случае дуэли). В части международного или межгосударственного права внимание Канта привлекает право войны и право мира. Последнее – это право нейтралитета, гарантии мира и право на объединение ряда государств для защиты от внешней опасности. Кант много размышлял о возможности достижения вечного мира между народами и счел, что условиями его могло бы быть следующее: республиканское устройство в каждом государстве, достижение федерализма свободных государств, ограничение космополитического права условиями всеобщего гостеприимства. Как замечает Кант, в древние времена этика означала учение о нравственности, которое также называли учением о долге. Сам же он исходит из деления общего учения о долге на учение о праве, которое имеет дело с внешними законами, и на учение о добродетели (этика), в которой предметом является не внешнее принуждение, а самопринуждение. Еще одно отличие права от этики состоит в том, что право касается лишь формальных условий внешней свободы, оно не обеспечивает человека набором целей поступков, а только говорит, при каких условиях мы можем действовать, реализуя возможные цели в своих действиях, чтобы не нарушить свободу другого. Этика же дает некий общий знаменатель всех возможных конкретных целей, своеобразную цель целей,то есть как долг для человека. Конечно, мы можем сами ставить перед собой череду эмпирических целей, можем принуждаться к реализации чужих целей, но к этическому относятся только такие цели, которые свободно ставим мы сами в соответствии с требованием морального закона. Уточняя эту зависимость, можно было бы даже сказать так: в этике, в отличие от права, долг (как цель целей) предшествует другим целям. Цель, которая есть также и долг, называется Кантом долгом добродетели. «Долг добродетели и правовой долг, - подчеркивает Кант, - отличаются друг от друга тем, что для последнего морально возможно внешнее принуждение, первый же покоится только на свободном самопринуждении». (Кант И. Собрание сочинений в 8-ми т. Т. 6. М.: Чоро, 1994. - С. 240.) Очевидно, что цели человеческих действий, которые подлежат нравственной оценке, группируются вокруг двух направлений: в отношении себя самого или в отношении других людей. Поскольку высшая нравственная заповедь требует ставить целью во всех своих поступках человеческое достоинство, то целями, которые выступают в тоже время и долгом являются только собственное совершенство и чужое счастье. Первая касается ответственного отношения к себе как к человеку, а вторая – нравственного отношения к другим как к людям, которых нельзя использовать в качестве средств. Их нельзя даже менять местами, заявляя, напр., в качестве целей собственное счастье и совершенство другого. Нельзя потому, что собственное счастье, хотя иможет быть целью, но его нельзя рассматривать в качестве долга, ибо долг – это принуждение, связанное с сопротивлением склонностям, чего не бывает в случае избрания целью собственное счастье, ведь для его достижения человек будет готов потакать своим слабостям. Избрать себе целью совершенство другого тоже некорректно, поскольку считать себя обязанным содействовать совершенству другого значит считать его неспособным ставить себе цели по собственным представлениям о долге, и значит вмешиваться в его автономную волю. Совершенство – это такое состояние, когда наша воля соответствует человеческому достоинству, и оно есть культурой способности человека и культурой его воли как нравственного образа мыслей. Переводя это в терминологию долга, Кант указывает на такие аспекты: 1.Долг человека собственными усилиями выйти из состояния первобытности своей природы, из состояния животности, и все выше подниматься к человеческому состоянию. 2. Поднять культуру своей воли до самого чистого добродетельного образа мыслей, когда закон становится также мотивом его сообразных с долгом поступков. Что касается счастья другого, то здесь тоже выделяются два направления: физическое и моральное благополучие. Долг, ориентированный на счастье другого, выполняется без всякой надежды на вознаграждение. Сама добродетель определяется как твердость максимы человека при соблюдении своего долга, а высший принцип учения о добродетели следующий: поступай согласно такой максиме целей, иметь которую может быть для каждого всеобщим законом. Это императив, который не доказывается. Как мы помним, обязанности добродетели делятся на два вида: собственное совершенство и счастье других. Отношение к себе имеет два измерения – физическое и моральное, откуда можно сделать два отрицательно сформулированных вида обязанностей: 1. Не разрушай своего физического Я. 2. Не унижай своего морального Я, не пренебрегай собой. Долг перед собой как животным существом предполагает самосохранение себя в своей животной природе. Противоположностью самосохранения является преднамеренное разрушение своей животной природы, которое бывает либо полным, либо частичным. Полное разрушение – это лишение себя жизни. Частичное можно делить на материальное (искалечение, увечье) и на формальное, т.е. лишение себя способности физического применения своих сил – самопоражение. Не всякое преднамеренное лишение собственной жизни Кант считает самоубийством (напр., самопожертвование одного человека ради спасения другого). Собственно самоубийство следует прямо относить к преступлениям, как преступлением является всякое иное убийство. Самоубийца нарушает свой долг перед другими людьми, и перед собой. «Уничтожать в своем лице субъект нравственности, - подчеркивает Кант, - это то же, что искоренять в этом мире нравственность в самом ее существовании, потому что она в человеке, а ведь лицо есть цель сама по себе; стало быть, распоряжаться собой просто как средством для любой цели – значит унижать достоинство человечества в своем лице (homo noumenon), которому ведь и был вверен человек (homo phaenomenon) для сохранения.» (Там же, с. 465.) Очень строг Кант к нарушению морального долга в области половой любви, которая предназначена для сохранения рода. Добродетель в отношении пола считается целомудрием, а порок – распутством. Противоестественное употребление своих половых свойств есть нарушение долга перед самим собой. Отвечая на казуистические вопросы из области отношения полов, автор демонстрирует умение откровенно и вместе с тем тактично говорить об очень деликатных вещах. Говорит Кант и о таком пороке, который ведет к самопоражению как неумеренность в употреблении средств удовольствия или питания. Пьянство и обжорство – тоже нарушение долга перед собой, они опускают человека до животного состояния. Стремясь избежать крайнего ригоризма в деле получения удовольствий от определенной меры вина и пищи, автор, видимо, допустил бы застолье с нравственной целью общения, если бы число собравшихся не превосходило число муз. Долг по отношению к самому себе как моральному существу противопоставляется таким порокам как ложь, скупость и раболепие. Ложь Кант считает величайшим нарушением долга человека перед самим собой. Ложь бывает внешняя и внутренняя. Первая делает человека предметом презрения в глазах других, а внутренняя – в собственных глазах. В праве лжи может соответствовать сознательное искажение истины, когда оно нарушает права других (скажем, право людей на истинное знание). В морали сектор лжи может быть значительно шире. Кант беспощаден ко лжи, которая унижает и как бы уничтожает человеческое достоинство. Ложь неприемлема по всем статьям, даже если она и не ведет к ущемлению прав других. Неприемлема ложь ни по отношению к другим, ни по отношению к себе. Человек обязан быть правдивым перед самим собой. К проблеме лжи, неправды, неискренности Кант обращался неоднократно в своих произведениях (См., напр., «О мнимом праве лгать из человеколюбия»). Действительно, в этом вопросе можно найти много, как говорит сам философ, «казуистических» тонкостей. Этикет, скажем, требует вежливого обращения к коллеге со словами «уважаемый», «дорогой», но он может и не быть для вас в душе таковым. Как поступить? Или вас просят сказать неправду, что вас нет дома, когда вы просто не хотите встречаться с гостем. На кого может ложиться вина за возможные последствия сказанной неправды? Говоря о скупости, Кант имеет в виду не жадность или расчетливость (в крайней форме – это скаредность), которые могут быть выражением пренебрежения своим долгом любви к другим, а тот случай, когда имеет место ограничение до предела средств существования для своего собственного употребления. Такая скупость противоречит долгу перед самим собой. Что касается такого порока как раболепие, то речь идет о долге давать высокую моральную оценку себе как человеку, ценить свое достоинство. Сознание своей моральной ничтожности есть смирение, уверенность в собственном нравственном величии – моральная гордыня, а отказ от всяких притязаний на моральную ценность себя – раболепие. К вопросам морального долга перед собой Кант относит проблему совести (внутреннего судилища), самопознание (как познание своего сердца – доброе оно или злое). «Начало всякой человеческой мудрости, - замечает он, - есть моральное самопознание, стремящееся проникать в трудно измеряемыеглубины, или бездны сердца». (Там же, с. 485.) Из других обязанностях перед собой как физическом и моральном существе указывается на долг развития в себе физических духовных и душевных сил, хотя такого рода долг несовершенен, поскольку как бы мы не стремились к совершенству, цели человечества в нашем собственном лице останутся недостижимыми. Обязанности к другим людям разделяются на обязанности любви и уважения. По аналогии с притяжением и отталкиванием принцип любви учит постоянно сближаться друг с другом, а принцип уважения – дистанцироваться друг от друга. Любовь к людям (человеколюбие) имеет место тогда, когда нам хорошо от того, что другим хорошо. Если же нам плохо от того, что другим хорошо, это называется мизантропией или человеконенавистничеством. Тот, кому безразлично как обстоят дела у других, называется эгоистом. Избегающий людей, не испытывающий удовольствия в общении с другими, хотя и желающий всем им добра, называется нелюдимым. Практическое человеколюбие (благоволение) нередко связывается с заповедью «Люби ближнего своего как самого себя», однако охватить одинаковой любовью всех невозможно. Очевидно, разумную линию поведения следует искать на пути благоволения ко всем, но с большей степенью к непосредственному окружению. Обязанности любви Кант делит на долг благотворения, благодарности и участия. Благотворение можно считать практическим, деятельным воплощением чувства благоволения: если ты можешь оказать реальную помощь нуждающемуся, сделай это, поставь себе это деяние целью. Благотворительность применима к людям богатым, а это - привилегия немногих. Благодарность – почтение к лицу, оказавшему нам благодеяние. К нравственным обязанностям по отношению к другим относятся также разделенная радость и сострадание, которые можно сопоставить с пороками человеконенавистничества, такими как зависть, неблагодарность, злорадство, высокомерие, злословие (сплетни), издевательство (выставление другого на посмешище), бесцеремонная фамильярность, презрение к другим. Знание общих нравственных обязанностей может быть дополнено указанием на особенности их применения в зависимости от состояния, в котором находятся конкретные индивиды: мужчины это или женщины, молодые или пожилые, образованные или необразованные, имеющие утонченный или грубый вкус, больные или здоровые, обеспеченные или бедные и т.д. Добродетель не является врожденной, она приобретается, и потому нуждается в культивировании, должна стать предметом упражнения. Для научения добродетели рекомендуется моральный катехизис, хороший пример самого учителя. Культуру добродетели можно назвать моральной аскетикой, к примеру которой можно отнести девиз стоиков: «Приучай себя переносить случайные жизненные невзгоды и обходиться без столь же излишних наслаждений».
Поиск по сайту: |