Это не кончится, пока всему не наступит конец. 3 страница

Сегодня у выхода он взял меня за руку.

— Изабель, хочешь, я подвезу тебя до дома?— спросил он тихо. — Если хочешь, могу высадить тебя не у твоего дома, а у дома Лиз.

Это была неплохая идея, хотя мистер Стивенс не мог знать почему. Я знала, что если мой отец увидит, как мистер Стивенс подвозит меня до дома (особенно после его строго предупреждения), то он окончательно взбесится. Мне прочтут длительную лекцию на тему послушания и безопасности, а лекция моего отца никогда не была приятной штукой. С другой стороны, если мистер Стивенс оставит меня у дома Лиз…

— Конечно, — безразлично отозвалась я. — Лиз будет рада меня видеть, она сегодня осталась дома, так как заболела.

— Да, я знаю, — усмехнулся он. — Я догадался, потому что ее здесь нет. Я не видел вас врозь последние недели. Мне нужно переодеться, но я выйду минут через десять, так что встретимся у грузовика. Он повернулся, затем встал.

— Изабель, — тихо сказал он,— будет лучше, если никто не увидит, как ты садишься ко мне в грузовик. Пусть это останется между нами. Хорошо?

Я молча кивнула, раздумывая, что, черт возьми, это значит.

Я зашла в раздевалку и в спешке стала собираться. Стянула с себя мокрый, липкий купальник, запрыгнула под душ, чтобы смыть запах хлора с волос, и с трудом натянула тугие легинсы на влажные ноги. Я задержалась на выходе и побрызгала на запястья и шею «Восклицание».

Быстрым шагом я вышла из раздевалки и направилась к парковке, надеясь, что никто меня не видит. К сожалению, удача была не на моей стороне.

— Изабель! — одна из тренеров по плаванию окликнула меня. Она направилась ко мне, держа в руке листок бумаги. Немного отдышавшись, она протянула его мне. — Твое время на последнем заплыве. Хочу сказать, что я удивлена и поражена, я была на твоем выступлении. Ты так улучшила свои показатели за сезон. И мы все… гордимся тобой.

Ее голос запнулся на последней фразе, я знала, что ей трудно говорить это. С самого начала обе женщины-тренеры дали ясно понять, что я им не нравлюсь, но мои высокие результаты вынудили их признать то, что они не хотели признавать — мой прогресс.

По идее, я бы осталась с ней, упиваясь похвалой и расспрашивая подробности. Глубоко внутри меня сидела темная Изабель, которой нравилось видеть смущение тренера, и я хотела воспользоваться ситуацией с выгодой для себя. Сегодня, однако, я торопилась. Я знала, что мистер Стивенс, наверняка, уже сидит в грузовике, дожидаясь меня, и чувствовала беспокойство и волнение по поводу того, что он мне скажет. Я пробормотала короткое спасибо в ее невыразительное лицо, затем повернулась и ушла.

Впереди я увидела, что мистер Стивенс действительно был в грузовике с группой других студентов, уже занявших задние сиденья. Я испустила вздох облегчения и сожаления — я поеду с ним не одна. Я знала, он сделал это, чтобы защитить мою и свою репутацию, но почувствовала легкое разочарование. Я с нетерпением ждала, когда останусь с ним наедине, хотя понятия не имела, что буду говорить или делать в этом случае. Вместо откровенного разговора, у нас будет шумная поездка в набитом грузовике. Я юркнула на переднее сиденье и придвинулась к нему, так, чтобы еще два студента могли сесть рядом со мной. Моя коленка коснулась его колена, и я сглотнула. В грузовике не умолкали разговоры и смех, но я чувствовала только то, как его колено прижимается к моему. Я слышала только биение своего сердца.

Студенты друг за другом покидали грузовик, по мере того, как мы проезжали дома и окрестности. Гул болтовни подростков уменьшался с каждой остановкой и воздухе повисло напряжение. Наконец, мы подъехали к последнему дому, и девочка, сидевшая справа от меня, последняя из пловцов в грузовике, открыла дверь и спрыгнула.

— Спасибо, тренер!— крикнула она. Она помахала нам рукой и помчалась к дому, оставив нас одних в грузовике.

Мы ехали к дому Лиз, и до меня дошло, что он, по крайней мере, три раза свернул в другом направлении, выбирая наиболее близкое расстояние к домам других пловцов, намереваясь высадить меня последней. Я сдерживала свое волнение и нервозность и на мгновение задумалась, стоит ли мне отодвинуться от мистера Стивенса, на другой конец скамейки у бокового окна. Грузовик опустел, и не было больше нужды сидеть так близко к нему. Казалось, он услышал мою мысль и сказал прежде, чем я смогла отодвинуться.

— Мне бы хотелось, чтобы ты сидела там, где сидишь, — пробормотал он тихо, предугадывая мой маневр. Я судорожно сглотнула и молча кивнула.

Мы ехали в тишине несколько долгих мгновений. По видимому, мистер Стивенс о чем-то размышлял. У него было напряженное выражение лица, все его внимание во время поездки к дому Лиз, было направлено на дорогу. Тишина стала слишком давить на меня, и я заговорила.

— Итак, — начала я, надеясь, что голос не выдаст мое волнение. — Что вы хотите, чтобы я написала в письме, о котором просите?

Я ожидала услышать хохот в ответ или, по крайней мере, смешок, но его лицо стало еще серьезней, он остановился на светофоре и повернулся ко мне. Его карие глаза были спокойными, но ярко блестели на лице, его губы скривились прежде, чем он заговорил.

— Изабель, думаю, что ты многое хочешь сказать мне, но, может быть, боишься высказать это, — ответил он просто. — Напиши, что ты чувствуешь. Просто откройся и будь честной со мной. Как думаешь, сможешь сделать это?

Я не была готова к такой откровенности, и это поразило меня. Ошарашенная, я отвернулась от него и стала смотреть вперед через лобовое стекло. Что это? Он хочет, чтобы я написала о своих чувствах к нему? Что бы это значило? Что мне написать? Что я могу написать? Конечно же, неправду.

Наконец я смогла ответить.

— Да, — тихо отозвалась я. — Думаю, я справлюсь с этим. Это все?

Мистер Стивенс улыбнулся, и мне показалось, что я заметила облегчение в его глазах, словно тяжесть свалилось с его плеч. Напряжение вокруг рта и глаз немного ослабло, и его плечи опустились. Загорелся зеленый свет, и мы продолжили наш путь, снова в тишине. Когда мы остановились у обочины возле дома Лиз, я забрала свою сумку для плавания и учебники. Я чувствовала, что мистер Стивенс следит за каждым моим движением и гадала, скажет ли он еще что-нибудь. Я выскользнула из грузовика, не сказав ни слова, но обернулась, чтобы помахать рукой. Его глаза встретились с моими, и меня потрясла нежность в его глазах. Он ничего не сказал, когда я выходила из машины, но его глаза посеяли сомнение у меня в голове. В первый раз я была права — он хочет мое письмо, чтобы сказать, что чувствует сам, в своем сердце.

Наши взаимоотношения не были игрой моего воображения.

Я практически подскочила к входной двери, сердце бешено колотилось в груди, и предусмотрительно постучала в окошко. Нужно просто перевести дух, до того, как Лиз узнает обо всем.

Несмотря на жаркий день, Лиз уютно лежала на кровати в своей фланелевой пижаме, борясь с ангиной. Радость осветила ее лицо, когда я вошла в спальню. Волнуясь, я бросилась к ней и споткнулась о кучу одежды, валявшейся на полу. Еще не поняв, что произошло, я вскочила и села на кровать, тем самым рассмешив ее.

— Тебя что, мама не заставляет убираться ? — Пожаловалась я, еще не совсем справившись с раздражением. — У тебя весь пол завален барахлом. Я не могу понять какого цвета ковер!

— Никто так не помешан на чистоте как ты, Изабель, — возразила Лиз хриплым голосом.

— Мы нормальные люди.

Я рассказала ей о событиях дня и поездке домой во всех подробностях, и продолжила рассказывать о своих мыслях по поводу сегодняшних событий. Мы провели большую часть дня, обсуждая письмо, которое я напишу мистеру Стивенсу и перебирая различные варианты. Я склонялась к сдержанному сближению, хотела лишь намекнуть на свои чувства и оставить дверь открытой для ответного шага со стороны мистера Стивенса. То есть, что если его намерения абсолютно невинны и он просто хочет поговорить о школе, друзьях или подростковых проблемах? Если я вылью на него всю правду о своих истинных чувствах, а он их не разделит, я умру со стыда. Лиз не считала, что его намерения не невинны.

— Учителя не просят студентов писать для них письма и рассказать о своих чувствах, — ответила она быстро.

—Если бы у тебя были проблемы, тогда конечно. Если бы ты принимала наркотики, пропускала уроки или же твои родители были в разводе, тогда, может быть. Но ты отлично учишься и собираешься поступить в колледж. У тебя замечательная семья.
Какого лешего, он бы захотел, чтобы ты написала ему о чем-то другом, а не о своих чувствах к нему? — она замолчала, давая мне время подумать. — Ты должна быть абсолютно честна с ним,— наконец закончила она. — Единственное, что ты можешь сделать, чтобы что-то получилось, это рассказать ему о своих чувствах.

Я внимательно выслушала и неохотно согласилась с ней. Лиз была права, — если я хочу, чтобы что-то произошло, так и нужно сказать ему об этом. Сам он не догадается. Однако осознание этого факта нисколько не облегчало мне задачу.

Позже вечером я потратила несколько часов, сочиняя письмо. Я съела два блинчика с ветчиной и сыром, но они встали колом у меня в животе, и я почувствовала себя так, словно меня вырвет. От запаха еды в доме лучше не становилось, и постоянный страх, что отец войдет в комнату и начнет свои нравоучения в конец довели меня.

Я посмотрела на постер с Биллом Клинтоном и тихо попросила его о помощи.

Это было самым важным письмом в моей жизни, и я хотела, чтобы оно было написано правильно. Я должна объяснить свои чувства так, чтобы не показаться назойливой или незрелой. Мне нужно показать глубину эмоций без всяких соплей. Самое важное, оно должно звучать так, как если бы его написал кто-то серьезный. Я хорошо знала мистера Стивенса, и полагала, что он никогда бы не связался со мной, будь я незрелой. Наконец, я нашла стиль, который мне понравился и начала писать, вооружившись тяжелым, в толстой обложке, томом Словаря Вебстера, на языке, который звучал замысловато и по-умному. Но к моменту, когда я сложила письмо и положила его в конверт, мою руку свело судорогой, и голова разболелась от умственного перенапряжения.

Дело было сделано, и я знала, что все делаю правильно. Я в точности описала, что я чувствую, и была полностью честна. С завтрашнего дня, к лучшему или худшему, мистер Стивен узнает, что творится в моем сердце.

Утром я, как обычно, встретилась с Лиз у нашего общего шкафчика, одарив ее усталой улыбкой. Постеры в конце коридора объявляли о выпускном бале, который должен состояться в июне. Постеры были своего рода рекламой бала и призывали нас прийти на него, но на самом деле, подумала я, просто насмехались над теми, у кого не было пары.

— Похоже, я не хочу туда идти, — сказала я Лиз, указывая на сорванный постер. Весенние дожди размочили бумагу, на которой остались следы от потекших чернил.

— Старомодный вечер танцев, которому уделяют слишком много внимания. Зная эту школу, его проведут в спортзале, а не в каком-нибудь интересном месте.

Лиз бросила на меня смущенный взгляд и нахмурилась.

— Что с тобой сегодня?— тихо спросила она. — Думала, тебе нравятся такие мероприятия. Повод приодеться и все такое.

Она неотрывно смотрела на меня, ожидая ответа. В ответ я пожала плечами.

— Я устала и волнуюсь,— призналась я. — Я написала это письмо и не уверена, что поступила правильно. Я плохо спала…

Она усмехнулась и схватила меня за руку.

— Ты слишком беспокоишься, — она замолчала, посмотрела мне через плечо и улыбнулась. — Кроме того, не думаю, что тебе есть, о чем беспокоится. Похоже, тебя кто-то ждет.

Я повернулась и окинула взглядом коридор позади нас. Там был мистер Стивен, который стоял как обычно, у двери своего класса в другом конце коридора. Он смотрел прямо на нас, хотя, казалось, что он просто уставился в пространство. Я не могла не завидовать его невозмутимому виду. Казалось, он чувствует себя так комфортно и уверенно. Я думала, что ничего не сможет вывести его из равновесия и гадала, сомневался ли он когда-нибудь в своей жизни. Я открыто посмотрела на него, полагая, что он не взглянет на меня, и удивилась, когда его взгляд остановился на мне. Он подмигнул, затем улыбнулся и отвернулся, и я громко рассмеялась. Я медленно пошла вперед, оставив Лиз позади. Подойдя ближе, я поняла, что его глаза не такие уж безразличные и уверенные, как думала раньше. Он нервничал, чего раньше я не замечала за ним, будто ждал плохих новостей.

— Добрый день, Изабель,— сказал он, как только я остановилась перед ним. — Как дела?

— Я нервно заулыбалась в ответ.

— Замечательно. Хотя, мою руку немного свело судорогой от того, что я много писала. И я мало спала.

Казалось, эти слова насмешили его и он улыбнулся. Он придвинулся ближе и протянул мне толстый учебник алгебры. Я уставилась на него, в недоумении и немного нервничая, в моих глазах застыл немой вопрос.

Мистер Стивенс протянул руку, открыл тяжелую книгу и прошептал, — Просто положи письмо в книгу, чтобы я смог унести его с собой.

—Ааа,— дошло до меня, и я выдохнула с облегчением. Я просунула письмо между страницами и вернула ему книгу.

— Спасибо,— сказал он. С удовольствием прочту его. Сейчас тебе лучше пойти в класс, не хочу, чтобы ты опаздывала из-за меня.

Я слегка покраснела, но кивнула и отвернулась. Мистер Стивенс одарил меня мимолетной улыбкой и затем прошел к своему классу в конце коридора.

Все оставшееся утро, мои друзья спрашивали, почему я все время улыбаюсь, как полоумная.

Глава 5

Сладкий запрет

Хлорированная вода освежала мою кожу. Был жаркий весенний день, и я весь день краснела от нервного напряжения. Однообразное повторение движений на плавательной дорожке привело меня в состояние расслабленности, и я сосредоточила внимание на подсчете количества гребков и дыхания вправо-влево.

Я почувствовала, как плавательная шапочка слегка давит мне на голову, и сквозь очки окинула взглядом воду, отмечая ее прозрачность и голубизну. Вода была прохладной и приятно обволакивала мои ноги, и я с легкостью преодолевала дистанцию. С первого дня тренировок это место стало для меня особенным, здесь я спокойно могла думать и мечтать, не беспокоясь ни о чем.

Однако, сегодня, во время плавания мысли о мистере Стивенсе постоянно преследовали меня. Я была уверена, что он уже прочитал письмо и сделал выводы о его содержании и моих мыслях. Что он подумал? Не слишком ли я разоткровенничалась? Не слишком ли я далеко зашла? Не отпугнула ли я его откровенностью? Почему до сих пор его нет на тренировке? Почему сегодня за весь день я ни разу не почувствовала его взгляда на себе?

Я высматривала его во время перемен и во время обеда, но так и не увидела. Я переживала по поводу того, как он отреагирует на письмо, и не избегает ли сейчас он меня, но все же попыталась выкинуть эти мысли из головы и сосредоточиться на плавании. Что сделано, то сделано.

Остается только ждать, а там будет видно.

Я проплыла дорожку без передышки около двадцати раз, погруженная в мысли, и подплывала к стенке для очередного разворота. Только я собралась выполнить разворот, как кто-то крепко схватил меня за руку. Я охнула от удивления, все мысли сразу же вылетели из головы. Я вглядывалась сквозь мутные очки, пытаясь понять, кто схватил меня, и узнала мистера Стивенса. Он наклонился над краем бассейна, его кожаные сланцы оказались у меня перед глазами.
Я быстро убрала с глаз очки и огляделась по сторонам: на другом конце бассейна девочки выслушивали указания тренеров. В этом конце бассейна мы с мистером Стивенсом были одни.

— Изабель,— он слегка ослабил хватку, но не отпустил руку. — Я хочу сказать, что мне очень понравилось твое письмо.— Он замолчал и провел пальцем по моему мокрому запястью, я затаила дыхание. — Можно я подвезу тебя домой после тренировки? Лиз сегодня с тобой?

— Да, она зайдет после тренировки. Вы сможете подвезти нас обеих?

— Конечно.

Он улыбнулся, выпрямился и ушел. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не выдать себя и сдержать радость и ликование. Я сделала глубокий вдох и попыталась напустить на себя обычный вид. В голове без конца крутилась одна мысль: ему понравилось мое письмо, ему понравилось мое письмо, о Боже, ему понравилось мое письмо!
Я мысленно начала перечитывать свое письмо, в попытке предугадать его возможную реакцию.

13 марта, 1993 года

Я не совсем уверена, кому адресовать это письмо. Мистеру Стивенсу? Тренеру? Тому? Решать вам.

Я слегка удивилась, когда вы попросили меня написать вам письмо. Не знала, чего вы ждали, но потом поняла: вы хотели узнать о моих чувствах, и есть ли мне о чем вам сказать, о чем я еще не сказала. Конечно, я о многом хотела рассказать вам. Вероятно, мне никогда бы не хватило духу произнести это вслух. Мне проще написать, чтобы выразить себя и открыться… так, что спасибо за возможность. Ну, что ж, начну.

Решив написать письмо, я не знала, как это сделать. В этом письме мне хотелось предстать скромной и сдержанной, быть почтительной, но какой в этом смысл? Вместо этого я решила быть честной, хотя это всего лишь первый шажок. Я впервые решилась на что-то… дерзкое и это пугает меня. Вы — учитель, старше меня в два раза. Я знаю, что вы женаты и у вас двое детей, но меня сильно влечет к вам и с каждым днем влечет все больше.

Но, как говорится, назад дороги нет.

Это влечение, кажется, возникло из ниоткуда, но оно вызывает во мне чувство счастья и защищенности. В вас есть что-то теплое и нежное, мне нравится, как сверкают ваши глаза, когда вы улыбаетесь. Нравится, как вы украдкой смотрите на меня. Да, я заметила, как вы это делаете.

Я понимаю, что веду себя недопустимо, но вы хотели узнать правду и, надеюсь, что вы готовы принять ее. Я уверена, что с вами не первый раз флиртует девчонка и поняла бы, если бы вы приняли письмо за признание влюбленной ученицы. Я бы не стала думать о вас хуже. Однако, каким-то странным образом, я чувствую искру, связь между нами. Для меня все это впервые и я никогда не испытывала такого раньше. И никогда бы не подумала, что кто-то может испытывать подобное ко мне. Мое сердце замирает каждый раз, когда вы улыбаетесь мне. Я сошла с ума, или вы чувствуете то же самое? Наверное, вы, как учитель должны скрывать свои чувства. Пожалуй, вам нельзя говорить о них, а жаль.

Знаете, для вас я по-другому улыбаюсь, смеюсь, смотрю. Все самое лучшее во мне только для вас. За последние несколько недель, я заметила, что вы стараетесь встретиться со мной в течение дня и поговорить на тренировках. Я надеюсь, что ваши самые искренние улыбки вы так же бережете для меня.

Уверена, вы заметили, что в грузовике я очень близко сижу к вам, когда вы подвозите нас домой, даже когда я остаюсь с вами наедине и освобождается место. И я постоянно думаю о том, как это будет — чувствовать ваши губы на своих губах.

Ну, вот и все. Не знаю, поймете ли вы меня или посмеетесь надо мной, но вы сами попросили о письме. Вы хотели правду, вот она. Письмо совсем нескромное, но искреннее. Надеюсь, я не слишком вышла за рамки приличий, и вы сможете все еще вытерпеть меня возле себя. Если ничего из этого не выйдет, пусть будет так. Надеюсь, по крайней мере, мы сможем остаться друзьями.

Обнимаю,

Изабель.

Я все еще плавала брассом, и размышляла. Кого я обманываю? Он мог воспринять мое письмо как угодно, но только не как наивное признание. Важнее была его реакция.
Когда, проплывая последнюю дорожку, я вынырнула, чтобы набрать в легкие воздуха, я увидела, что Лиз стоит рядом мистером Стивенсом около скамейки. Она что-то говорила с серьезным видом и качала головой. Они оба смотрели в мою сторону.

Я вылезла из бассейна и пошла к ним, мое тело покрылось мурашками. Мне было плевать на озноб. Я хотела знать, что они говорили обо мне. Лиз взглянула на мои озябшие руки и, опередив мистера Стивенса, дотянулась до сумки. Смеясь, она кинула мне полотенце.

— Держи, милая,— пошутила она. — Оберни вокруг себя, а то простудишься.

Мистер Стивенс выразительно посмотрел на Лиз, подходя ближе ко мне, чтобы отдать мне украшение. Я поблагодарила его и продолжила смотреть в его глаза, завязывая полотенце на талии.

— Итак, как вы думаете, Мистер Стивенс, Изабель лучше выглядит мокрой или сухой? — съязвила Лиз.

От потрясения у меня отвисла челюсть. Я в ужасе перевела взгляд с Лиз на мистера Стивенса, но увидела, что он спокойно воспринял вопрос и рассмеялся.

— Ну, я не знаю,— отозвался он, оглядев меня снизу вверх. — Не думаю, что мне стоит отвечать на вопрос. Мои щеки запылали румянцем, и я уставилась на Лиз.

— Ну, тогда, согласимся с тем, что она замечательно выглядит в купальнике, я права? Заулыбалась Лиз, глядя на меня.

К удивлению, мистер Стивенс снова засмеялась.

— Ты меня подловила, Лиз.

Лиз кивнула, одарив меня озорной улыбкой, и когда мы пошли к раздевалке, бросила напоследок.

— Если бы я так хорошо смотрелась в купальнике, у меня была бы куча ухажеров.

Я ударила ее по руке, чтобы заткнуть ей рот, затем потащила ее в здание, пока она не ляпнула что-то еще.

Через десять минут я, Лиз и Мистер Стивенс уже ехали в грузовике домой. Она и еще трое студентов сидели на заднем сиденье, я же сидела спереди между мистером Стивенсом и двумя студентами. Как обычно, мы сидели, прижавшись друг к другу руками и ногами. Я испытывала чувство близости к мистеру Стивенсу, которое не испытывала ранее и не только потому что сидела рядом. Я и раньше сидела близко к нему. Сегодня близость была эмоциональной. Он знал, что я чувствовала, и я догадывалась, что он чувствовал то же самое. Если сосредоточиться, я смогу ощутить по пульсу его правой руки биение его сердца. Я представила, что наши сердца бьются в унисон, и улыбнулась.
Мистер Стивенс заметил мою улыбку и тихонько подтолкнул меня локтем.

— Что смешного? — тихо спросил он.

Я молча покачала головой, побоявшись говорить вслух. Меня пугала и одновременно приводила в восторг наша новая эмоциональная связь, и я едва могла справиться с этим. Мне было трудно дышать от напряжения из-за того, что в грузовике находилось столько народу, хотя не думала, что готова остаться с ним наедине. Я мечтала об этом моменте месяцами. Теперь, когда он настал, я не знала, готова ли я к нему. Не слишком ли далеко я зашла? Во что я ввязываюсь и захочу ли потом остановиться?

Мистер Стивенс, как обычно, высадил других студентов и вскоре в грузовике остались мы с Лиз. Я взглянула на нее через зеркало заднего вида, она округлила глаза и затем уставилась в окно. Она намерена оставить нас с мистером Стивенсом наедине, поэтому не пересядет на переднее сиденье.

— Мистер Стивенс, не могли бы вы включить радио? — скромно спросила она, глядя на меня в зеркало.

Он потянулся через меня, чтобы включить радио и я улыбнулась. Лиз дала нам возможность заглушить разговор, если мы захотим поговорить. Я опустила взгляд на свои ноги и поняла что они почти голые там, где касались его. Его рука лежала у него на ноге, в сантиметрах от моей. Его рука медленно двинулась ближе ко мне, и замерла, чуть ли не касаясь моей голой ноги. Я посмотрела на его руку и поняла его немой вопрос. Он просил разрешения коснуться меня.

Я взяла его руку в свою и легонько притянула к себе на ногу. Его рука непроизвольно сжалась на моей руке, и я судорожно сглотнула. Меня и раньше касались парни, целовали и обнимали, но это было совсем другое. Это было не просто невинное сплетение рук, а что-то такое, чего я еще никогда не испытывала раньше. Расплавленная лава хлынула в мои вены и живот и я изо всех сил старалась сдержать вздох.

Мистер Стивенс, должно быть, тоже почувствовал это, так как внезапно напрягся, будто только сейчас осознал, что делает, и отдернул руку. Сначала это расстроило меня, но затем я увидела растерянность на его лице. Он выглядел потрясенным и смущенным, я никогда его не видела таким. Он взглянул на меня и молчаливо покачал головой. Его взгляд говорил, что он в смятении, и я кивнула. Он испытывал то же самое, что и я, боролся с этими чувствами, понимая, что мы не должны поддаваться им. У него была жена, дети и он был в худшем положении, чем я. Мне вдруг стало жаль его.

Я снова положила свою руку на его и крепко сжала ее. С широко раскрытыми глазами он посмотрел на меня таким неуверенным взглядом, которого я раньше никогда не видела.

— Не беспокойся, — прошептала я. — Все будет хорошо.

Глава 6

Не просто слова

Мои родители не заметили изменений во мне в последние несколько недель; они были озабочены планами на переезд и денежными вопросами. С момента приезда в Соединенные Штаты, они мечтали навсегда вернуться на родину, в Чили. Они приехали в США заработать и накопить денег, и дать возможность своим детям получить гражданство другой страны, но сами хотели вернуться домой.

Проведя почти десять лет в Соединенных Штатах, мои родители решили, что поднакопили достаточно денег для покупки дома и открытия бизнеса, к тому же в последние годы экономическое положение в Чили стало улучшаться.

Конечно, с пяти лет я знала, что мы в США не на совсем. Мне говорили, что это всего лишь временный дом, и когда-нибудь мы вернемся в Чили. Из-за этого, ничто в американской жизни не казалось мне постоянным. Я рассматривала все свои увлечения как временные.

Моя увлеченность мистером Стивенсом точно попадала в эту категорию: кратковременное развлечение. Я верила, что мы уедем из США до начала третьего курса, так что ближайшие несколько месяцев оставалось развлекаться.

Все изменилось к концу марта. В конце дня меня ждали обычные дела: поход в бассейн, неспешная тренировка по плаванию, легкое заигрывание с мистером Стивенсом и поездка к дому Лиз.

Я, как всегда, пошла на тренировку и в обычном режиме поупражнялась в плавании. После душа я пошла и присела на бетонную скамейку у дальнего конца бассейна, чтобы дождаться Лиз. Однако, вместо моей подружки, я увидела, мистера Стивенса, идущего ко мне.

На нем были облегающие шорты цвета хаки и белая рубашка поло, которая открывала его загорелые, идеальной формы руки, но я отказывалась смотреть и замечать его. Прежде чем удобно устроиться на скамейке я решила почистить линзы на моих плавательных очках, и я начала тереть их изо всех сил. Неожиданно, мистер Стивенс оказался совсем близко от меня, он держал мое ожерелье в руках и зашептал мне в шею.

— Изабель, подними волосы, чтобы я смог застегнуть его.

Мое тело покрылось мурашками, и я вздрогнула.

—Что такое? — спросил он низким голосом. — Тебе холодно?

—Да, — пробормотала я. На мне все еще влажный купальник.

Я оглянулась по сторонам, стараясь выглядеть непринужденно. Недалеко от нас начали беседовать пловцы, рядом металлические ворота, отделяющие бассейн от поля с беговой дорожкой и я поняла, как вся эта картина выглядит со стороны.

Женатый преподаватель старших классов стоит рядом с пятнадцатилетней студенткой, причем так близко, что только ветерок может проскользнуть между ними.

— Ну, тогда я быстро,— ответил он, повесил ожерелье мне на шею, и оттянув его назад, застегнул. Я застыла, не в силах пошевелиться, ощущая, как во мне разливается жар, отдаваясь дрожью в животе, когда его пальцы стали слегка поглаживать мой затылок.

— Почему бы нам не встретиться в моем классе через десять минут, — прошептал мистер Стивенс, отступая назад. Я закрыла глаза от наплыва эмоций, и, повернув голову, посмотрела на него.

Его лицо было бесстрастным, — идеально мужской профиль, прямой нос и ухоженная светло-коричневая бородка по цвету чуть темнее его русых волос, которая так красиво обрамляла его губы. Его глаза были светлее, чем обычно, с зеленоватым оттенком, и оттого, как они смотрели на меня, захватывало дух.

— Хорошо,— прошептала я. — Встретимся там.

— Буду ждать, Изабель.

От раздевалки до класса мистера Стивенса было около четверти мили, но, казалось, это был самый долгий путь в моей жизни. Мой разум был затуманен страхом, волнением и предвкушением.

С каждым шагом одна мысль сменялась другой, чего мистер Стивенс ждет от меня? Что, если ему захочется поцеловать меня? Как насчет моих брекетов и резиновых прокладок, которые дантист просил носить каждый день? Как мне сохранить спокойствие? А что, если я развернусь и прямиком пойду домой, отсюда всего лишь два квартала? Каждый вопрос вызывал сомнение, и каждое сомнение вызывало тревогу.

К тому времени, как я добралась до класса мистера Стивенса, я была совершенно растеряна и взволнована. Дверь была закрыта, и моя попытка повернуть толстую металлическую ручку не увенчалась успехом. Я сжала правую руку в кулак и слегка постучала в дверь, один раз.

Если дверь не откроется через десять секунд, подумала я, я уйду отсюда как можно быстрее и сделаю вид, что ничего не произошло. И больше не буду об этом думать.
Только я собралась уходить, как дверная ручка щелкнула и повернулась. Дверь со скрипом приоткрылась. Мое сердце подпрыгнуло, и я сделала глубокий вдох. В проеме появилось лицо мистера Стивенса, который осмотрелся по сторонам.

Поиск по сайту: