ПЕРЕДАЧА КОЛДОВСКОЙ СИЛЫ

ЗНАХАРСТВО И ЗНАХАРИ

Знахарство и колдовство у народа коми в насто­ящее время нашли свое почти исключительное приме­нение в народной медицине, в порче и лечении. Все болезни по народным воззрениям делятся на jens’an’ и mortjilys’, т.е. от бога и от людей. Естественные причины болезней мало признаются, на них часто не обращается внимания, если даже естественная связь и установлена. По отношению к различным эпи­демиям, считающимся происходящими чаще всего от бога или причиняющимися анимистическими суще­ствами, отношение населения тоже более или менее пассивное. На Печоре в недавнее время даже суще­ствовал обычай во время свирепствования натураль­ной оспы искусственно заражать ею своих детей, [Сноска: Тур. Эпидемические заболевания зырян Усть-Сысольского уезда. Волог. Губ. Вед., 1880 г., №№ 32, 34.] оче­видно, с той целью, чтобы урегулировать время бо­лезни, при существовании убеждения, что рано или поздно дети все равно переболеют, раз уже появилась эпидемия.

Главное внимание обращается на болезни, причи­няемые людьми. Для распознавания и лечения бо­лезней обычно обращаются к знахарю, хотя от не­которых видов порчи умеет “лечить” и каждая жен­щина.

С.26.

Для знахарей у коми существуют разные на­звания, именно: tödys’, tsyködts’is’ (kerys’, n’im-vidz’is’, tun, pyvs’ödts’is’, kölas’n’its’a, наконец, просто лица, зна­ющие те или иные магические приемы и средства; кроме того, коновалы, в силу своей профессии, счита­ются знахарями. [Сноска: В Верхне-Вычегодских селениях во время прошлой импе­риалистической войны некоторые сосланные военнообязанные немцы прослыли за весьма сильных колдунов.] В общем нужно сказать, что приме­нение в жизненном обиходе тех или других маги­ческих средств не составляет обязательно секрета и привилегии знахарей и потому более низшие группы знахарей сливаются с обывателями. Тем не менее некоторые категории из упомянутых разновидностей знахарей выделяются из ряда других и играют опре­деленную, очень значительную роль в жизни коми.

В настоящее время эта группа лиц формирует, направляет колдовское мировоззрение значительной части коми населения и своей идеологией препятст­вует развитию научного мышления.

Обычно считается, что знахари действуют бесов­ской силой. Но эта мысль прилагается не ко всем знахарям. Таковы только tsykцdts’is’ (kerys’-и, jeretn’ik-и), kцlas’n’itsa (по Сысоле), а также некоторые “tödys'и” (“знающие”). Другие выдают себя исклю­чительно за добрых и действующих божественной силой людей. Они, обычно, выступают в качестве ле­карей, тунов (гадателей) и т.п. При этом все они по своему могуществу располагаются в известной ие­рархии. Такое различие в силе по более основным воззрениям вытекает уже не от источника их силы, а скорее от суммы колдовских знаний и колдовских средств, которыми обладает данное лицо.

С.27.

МОГУЩЕСТВО ЗНАХАРЕЙ

Значение знахарей в быте коми поддерживается верой в их могущество. Могущество это основано на знании колдовских приемов, благодаря которым зна­хари могут достигать результатов больших, чем до­стигает их обыкновенный человек, не знающий этих средств и приемов. Часть этих приемов направлена к тому, чтобы воздействовать на окружающий знахаря мир в смысле раскрытия недоступных для обычного человека явлений, чтобы осуществить как бы абсолют­ное знание, с тем, чтобы, зная все обстоятельства со­бытия или явления, целесообразно воздействовать на него.

Другая же часть приемов направлена к тому, что­бы самому колдуну принять такой вид и приобрести такие качества, которые могли бы лучше способст­вовать осуществлению поставленной им колдовской цели. Для этого прежде всего используется вера в возможность превращений.

Колдуны сообразно своим желаниям могут пре­вращаться в самые разнообразные предметы. Наибо­лее предпочитаются ими, однако, животные формы. Из таких животных известны по рассказам: медведь, волк, черная собака, конь, поросенок, лягушка, курица, собака, голубь и др. Но могут превращаться колдуны и в простой неодушевленный предмет, на­пример, в метлу (ros) и т. п.

Превращение при этом чаще бывает полное. Кол­дун, принявший форму того или иного животного или предмета, приобретает все физические особенности его, сохраняя, по-видимому, свою личность, свои че­ловеческие психические способности. При несоблю­дении в точности всех необходимых для этого приемов превращение может быть неполное.

С.28.

В Конше по этому вопросу мне рассказали сле­дующий случай: “Одна невестка проследила, куда её свекор часто подозрительно отлучался. Однажды она заметила следующее: свекор ее пошел в лесок, пере­кувырнулся через склонившийся к земле ствол бе­резы и оказался медведем. Сноха сделала то же самое и последовала за ним, но при этом она по неловкости задела одной ногой березовый ствол. Из-за этого у нее одна нога осталась человеческой, тогда как вся она превратилась в медведицу. Эта ошибка сделалась для них обоих роковой: у них потерялась возможность превратиться снова в людей и они принуждены были разделить участь настоящих медведей: осенью зашли в берлогу, а потом были убиты охотниками”.

Для превращения себя в волка, по мнению Вомынского, tцdys'a (Rots’ Mitrej) достаточно всадить в основание пня нож, а затем самому перекувырнуться через голову. При соблюдении указанных приемов такой результат получится у любого человека.

По мнению печерцев, превращение в медведя про­исходит таким образом: колдун сначала снимает с себя одежду, затем три раза перекувыркивается через голову против движения солнца, буквально — “против шерсти солнца” (sondy-gцn-pudzyd) и становится мед­ведем. Для обратного превращения человека про­изводится то же действие, только в обратном направ­лении, по солнцу, т. е. “по шерсти солнца” (sondy-gцn-n’ilyd). [Сноска: Солнце, по-видимому, представлялось раньше в виде живот­ного, по всей вероятности, медведя.] При этом, если кто-либо подберет одежду колдуна, снятую им при превращении в медведя, то

С.29.

колдун теряет возможность принять свой естествен­ный вид.

“Колдуны могут превращаться и в лошадь. В с.Усть-Выми однажды молодежь увидела странную лошадь, которая не имела хвоста. На это обратили внимание ребята и стали ее мучить своими шалостями. После этого лошадь взмолилась человеческим голо­сом: оказалось, что это была колдунья, превратив­шаяся в лошадь”.

Какой смысл имеет превращение в то или другое животное? В одних случаях этим стараются проник­нуть в те места, куда проникнуть человеку невоз­можно, и при этом остаться незамеченным, в других же случаях для того, чтобы усилить свои физические силы свойствами того или другого животного.

Хотя один крестьянин из с.Усть-Уса объяснил мне, что колдуны, превратившиеся в медведя, ста­новятся “вроде газа” (пара), как начнешь стрелять — они исчезают, пока произносишь слово, — они тем временем могут совершить большой круг, но такое воззрение принадлежит уже к более позднему вре­мени.

Для “порчи”, например, коровы, необходимо до­стать колдуну клочок ее шерсти. С этой целью он превращается в ворону, незаметно для окружающих выщипывает шерсть намеченной коровы и, возвратив­шись домой, производит над этим клочком свои кол­довские приемы, в результате которых порча, по кол­довскому мировоззрению, переходит на саму ко­рову.

Яков из Мыелдина пострадал от своих односель­чан тем, что последние извели его корову. Не имея возможности естественным путем отомстить обидчикам, Яков вошел в д.Ваполку к одному колдуну с

С.30.

просьбой, чтобы тот превратил его в медведя, пред­полагая в этом состоянии растерзать всех коров у граждан своего поселения.

Обращенный в медведя человек подвергается большому риску быть убитым, как обычный мед­ведь. Распространено большое количество преданий относительно увечий, полученных тем или другим колдуном, принявшим вид обычных предметов. За­несет хозяйку метлу, оказавшуюся в хлеву на не­обычном месте, сломает или обрубит ненамеренно концы ее веток — и на следующий день по селу обнаруживается, что та или другая женщина на­чинает ходить искалеченной, при этом получается совпадение мест поранения и испорченной части метлы.

“Крестьянка О. А. из д. Конша при доении своей коровы на пожнях постоянно замечала какую-то чер­ную лягушку, которая каждый раз оказывалась сидя­щей под коровой в напряженной позе. О.А., рас­сердившись, избила лягушку, проткнув ей бока вицей. Одновременно у женщины из той же деревни (А.М.) заболели бока; на одном ее боку даже открылась рана”.

Колдуны не только сами могут превращаться в животных, но превращают и других часто с враж­дебными целями с тем, что превращенные теряют способность произвольно возвращаться в свой перво­начальный вид. Чаще всего такие превращения, по преданиям, бывают во время свадеб. Целые свадебные поезда, если они восстановили против себя какого-нибудь колдуна и не приняли против него всех мер предосторожности, превращаются в волков. Поэтому, по преданию, охотники, снимая шкуру с пойманного волка, иногда встречают под его шкурой остатки крас-

С.31.

ного человеческого кушака — следы одежды человека из свадебного поезда, превращенного в стаю волков.

Иногда колдуны превращают в волков даже своих детей. Так, один из них захотел потешиться над сва­дебным поездом своего сына, рассказывают в Лопидине: участники свадьбы, возвращаясь из-под вен­ца, при захождении на сарай все оказались волками. Испугавшись встречавших их гостей, все волки раз­бежались в лес. Результаты шутки оказались неожи­данными и для самого родителя, так как никто из превращенных не остался в его распоряжении и пото­му он не в силах был исправить своей шутки (воз­вращение, по-видимому, мыслилось по принципу пар­циальной магии).

Упомянутый выше Яков из Мыелдина однажды поспорил с ижемцем и за это будто бы был превращен последним в лебедя. Три дня он летал в таком виде. Принужден был вести образ жизни обычных лебедей: спускался на озеро для кормежки, “перелетал моря”, переносил смертельные опасности: какой-то охот­ник однажды выстрелил в него, но, к счастью, не попал.

Превращения и другие колдовские результаты до­стигаются колдунами определенными магическими приемами и средствами. Одним из таких средств явля­ется сила заговора. Слово, по мнению коми, “пуще стрела”. Слово, особенно в устах знающего колдуна, неотразимо действует не только на человека, но и на внешний мир. Если колдун скажет соответствующее слово, то даже “дерево засохнет”.

С.32.

ИНВЕНТАРЬ КОЛДУНОВ

Помимо этого имеется у колдунов и соответству­ющий инвентарь для своего промысла. Так, они часто применяют травы для лечения, многие лекарства при­готовляются ими самими, наконец, они не игнорируют и медицинскими средствами, поскольку имеют о них то или иное представление.

То, что называется народной медициной, известно колдунам больше, чем кому-нибудь другому из де­ревенского населения. Само собой разумеется, что от применения сильнодействующих веществ сплошь и рядом бывают несчастные случаи.

В других случаях пускаются в ход магические приемы. Ими колдун пользуется в своих интересах и в интересах тех, кто к нему приходит. Этими мерами колдун “прозревает” будущее, портит людей и скот ненавистных ему лиц, наконец, своими заговорами и заклинаниями может будто бы распоряжаться зве­рями, которые начинают собираться в этом случае пря­мо в сенях лесной избушки. Особенных эффектов до­стигают знахари при посредстве воды. Вода является излюбленной стихией колдунов. В воде они в состоянии ходить как посуху, в ней они неуязвимы. Если воды мало, могут умножить ее в любом количестве. Очень часто они производят опыты над любопытными для доказательства своей силы. Тогда в комнату они напу­скают воду, которая начинает на полу прибывать все выше и выше, так что публика начинает спасаться в верхних частях избы. Затем приплывают откуда-то утки и начинают плавать и кормиться в воде. В реаль­ность этих явлений коми не особенно верят, но вместе с тем многие из них видели подобные опыты. Объясняют факт тем, что тут колдуны действуют на зрение (s'in

С.33.

pörtmalöny) таким образом, что глаза у всех начинают видеть то, чего нет, т.е. колдуны действуют вну­шением.

Что такие опыты действительно проделываются некоторыми лицами, об этом свидетельствуют многие очевидцы. Мне рассказала одна лопидинская жен­щина, очевидец аналогичного случая, как знаменитый небдинский колдун Сп. наказал одного крестьянина тем, что наслал на него трясучку из-за того, что последний, заподозрив его в краже денег, догнал его, идущего на охотничий промысел, с должностными лицами и обыскал его. После этого он и показал свой фокус напущения воды в избу.

При такого рода утверждениях, хотя бы они и были искренни, нужно принимать во внимание то об­стоятельство, что у суеверных субъектов с течением времени реальное вполне может перепутаться с теми суеверными представлениями, которые, будучи вло­жены еще с детства, являются настолько же реаль­ными, как и действительные события; поэтому очень легко им, незаметно для самого себя, воображаемое выдать за реальное.

На Печоре колдунов, между прочим, наделяют свойством почти всеведения: слышит будто бы он — где, кто и что говорит, независимо от расстояния, знает — что у кого есть скрытного и т. п.

Корткеросский И.В. был настолько силен, что “своим колдовством останавливал пароход”. При своих поездках он никогда не спешил на пароход, хотя бы последний уже и отходил, говоря: “ничего, подождет”. И действительно, пароход не в состоянии будто бы был отойти раньше, чем И.В. садился на него: на пароходе все время то одно, то другое ока­зывалось неисправно.

С.34.

Существует поверие, что колдовская сила зависит также и от образа жизни колдуна. Человек, распу­щенный в половом отношении, не может быть сильным колдуном.

ПЕРЕДАЧА КОЛДОВСКОЙ СИЛЫ

Передача колдовской силы происходит различным путем. Но общим местом всякого способа является некоторое обучение и восприятие особой силы или посвящение желающего в тайны колдовства, при ко­тором он получает особую силу. В настоящее время считается, что эта сила бесовского происхождения; она, обычно, получается через знахаря. Кровное род­ство здесь не играет особой роли, хотя обычно всегда высчитывают родословную знахаря, — в каком отно­шении родства находится данный знахарь по отно­шению к известным знахарям в прошлом. В данном отношении большое значение играет не столько свой­ство родственной крови, сколько возможность более легкой передачи колдовства ближайшим членам се­мейства. Но знахарство можно передать и при помощи обучения. Для обучения колдун предъявляет к обу­чающемуся следующее требование: последний должен сохранить во рту причастие, потом, выплюнув его, завязать в тряпочку, а затем идти в лес, повесить узелок на дерево и выстрелить в него из ружья. После этого колдун ведет его в полночь в баню. Здесь после тех или других обрядов приходит неизвестно откуда красная собака (иногда из-за очага выходит белая собака, а по представлениям печорцев — длинно­шерстная собака) и выблевывает рвоту на пол. Эту рвоту посвящающийся должен вылизать. Если чело­век струсит, откажется от исполнения ритуала, то

С.35.

собака будто бы обратно вылизывает свою рвоту. В других местах считают, что посвящающийся должен поцеловать зад лошади. Более мистически обставлено обучение в Пожегодском районе. Один крестьянин из с.Палевиц сообщал следующее; будучи в гостях у своего родственника, зятя, слывшего за колдуна, он настойчиво просил научить его колдовскому привле­чению промысловых зверей в свои звероловные угодья. После усиленных просьб с его стороны колдун согласился. Приступили к обучению. Предварительно затопили баню и здесь вымылись. После того, как оба вымылись, колдун открыл двери и впустил в баню собаку красной масти, которая тут на пол выпустила свою блевоту. Затем колдун открыл снова двери и собака выбежала обратно. Колдун предложил обуча­ющемуся вылизать блевоту, но тот не смог этого сде­лать. Дальше, колдун предложил обучающемуся снять со своей шеи крест, положить его на пол лицом вниз, на тот крест положить другой крест из двух лучинок и встать на них (по объяснению колдуна, если стать на наперстный крест, то можно прова­литься сквозь землю, в данном случае человека под­держивает будто бы крест из лучины). Затем пред­ложено было обучающемуся отказаться от луны, от солнца, от родителей, от своих детей и от своей жены, заявив, что он их не знает... Рассказчик передавал, что тут он не выдержал, отказался от обучения. Такая клятва считается самой ужасной и потому по доброй воле будто бы редко кто соглашается на нее. Все эти обряды, очевидно, имеют смысл отказа от покро­вительства бога и перехода под покровительство злого начала, злой силы.

На Печоре говорят, что для приобретения кол­довской силы необходимо найти кошку черной масти

С.36.

(без всяких пятен другого цвета), затем в бане по­грузить ее в кипящую воду. В это время в окне бани покажется лицо с двумя огненными глазами с кулак величиной. Если не испугаешься, то это страшное су­щество зайдет уже в виде молодого человека и научит искусству колдовства.

Для получения исключительного могущества, по мнению некоторых, необходимо вытащить зуб мерт­веца своими собственными зубами. В Визинге рас­сказывают случай о том, как церковный сторож, лет 50 тому назад, застал одну женщину будто бы за таким занятием, — для того, чтобы приобрести этот зуб, она осталась незамеченной на ночь в церкви.

Чаще всего обучают принудительно кого-либо из членов семейства, хотя злонамеренное колдовство дер­жится в строгом секрете и часто супруги не знают о том, что другая половина является иногда колдуном. Отлу­чаясь на свой промысел, колдун иногда оставляет вме­сто себя под одеялом, возле своей супружеской поло­вины, ступу. Члены семейства являются удобным ма­териалом для колдуна, чтобы из них приготовить себе преемников. Поссорившаяся с родителями своего мужа невестка иногда жалуется своим соседям на то, что те (или свекор, или свекровь, а то и муж) вынуждают ее учиться знахарству. Несомненно, что такая слава пус­кается иногда и с целью, чтобы отомстить за какую-нибудь обиду, тем не менее указанный порядок счита­ется вполне правдоподобным.

Колдун должен быть активным, он, во-первых, к известному сроку обязательно должен кого-нибудь ис­портить, в крайнем случае даже собственную корову а во-вторых, до своей смерти колдун обязан оставить кому-нибудь свое знание, свою силу. Колдун, не пере­давший никому своей силы, не может умереть и при

С.37.

смерти бесконечно мучается, повторяет восклицания: “На! На! На, бери! Возьми” и т.д. Достаточно ко­му-либо из присутствующих сказать: “давай!”, чтобы колдун получил возможность умереть, так как при этих словах передается колдовская сила, колдун осво­бождается от нее и умирает. В противном случае кол­дун будто бы принужден бывает просить перерезать ему сухожилия на ногах.

Насколько обычны такие воззрения, показывает факт, происшедший весной 1924 г. в деревне Про-копьевка, той же волости. Там произвела сенсацию смерть одной молодой женщины, которая подозрева­лась в колдовстве. Она тяжело умирала и в бреду все повторяла: “Степа (муж), золото-то возьми!” Про­сила иногда подержать у своей племянницы руку. Все эти симптомы, вполне объяснимые естественным путем, для предубежденных зрителей казались не­сомненной передачей колдовства. Племянница, кото­рая получила из рук умирающей ломтик белого хлеба, говорит о том, что она после этого почувствовала в груди “неладно”. Толпа немедленно использовала за­мечание фельдшера об ослаблении пульса задолго до смерти в том смысле, что будто бы душа (лов) давно уже вышла, а теперь говорит в ней только бесовская сила.

Для усиления своего могущества колдуны запа­саются разными колдовскими травами. Эти травы, по народным представлениям, растут под водой, в омутах. Они бывают трех родов. Для отыскания их нужно опускаться под воду. Существует особый за­говор, благодаря которому в воде можно находиться так же легко, как и на суше. При помощи этого за­говора будто бы достается колдовская трава. Трава эта растет около находящегося на дне шила. Если

С.38.

заденешь при доставании за это шило, то уже из омута не выберешься. При помощи первой травы нуж­но зайти еще в два другие омута за другими травами. После этого обладатель этих чародейских трав ста­новится выше всех колдунов.

Могущество колдунов бывает не вечно. Колдун, потерявший один свой зуб, становится уже не страшным. Так, на одном празднике крестьянин, подозреваемый в колдовстве, сообщил, что у него незадолго перед тем выпал зуб, тогда одна жен­щина, сидевшая тут же, облегченно вздохнула и сказала, что долго они от него дрожали, теперь, наконец, можно чувствовать себя поспокойнее. Не бывает колдунов моложе 9 лет. Последнее обстоя­тельство объясняется, по-видимому, фактом выпа­дения к девятилетнему возрасту молочных и выра­стания новых, постоянных зубов.

Человек, приобщившийся к таинственной колдов­ской силе, может быть отличаем от простых людей. Глазной зрачок, т.е. отражение человеческой фигуры в зрачке (это изображение относят к составной части самих глаз, называя его s’in-akan’, т.е. глазная кукла), находится у колдуна в неестественном положении, вниз головой.

Колдуна можно узнать также и другим способом. Его можно запереть в избе. Когда зайдет в избу че­ловек, которого хотят испытать, тогда подметают в избе след последнего зашедшего, или вышедшего, че­ловека, затем под сиденье колдуна, под лавку, под­совывают круглую левую завертку или в стене три раза отсчитывают по 9 сучков и в последний сух втыкают нож или шило. После этих приемов колдун будто бы теряет способность ориентироваться в ком­нате и принужден бывает сидеть в избе до тех пор,

С.39.

пока не вытащат из-под сиденья завертку, не вынут из сучка орудие или пока кто-либо не выйдет или не зайдет через двери. Только после этого колдун приходит в нормальное состояние. У пермских коми считается для запирания колдуна достаточным, если в переднем углу избы помещается нож.

Считают, что колдуна можно узнать так: сидящий за столом колдун принужден немедленно встать из-за него, если хозяйка добавит находящуюся на столе похлебку поваренкой.

Как уже было указано выше, каждый колдун обя­зан прилагать все свои усилия, чтобы услужить своему хозяину, чёрту, исполнить свое призвание. Ему нужно портить скот и людей. Для этого колдуны выходят на промысел поздней ночью, принимая на себя особую внешность. В глухую ночь их нередко встречают. Женщины-колдуньи имеют распущенную косу, на го­лову бывает надета крышка от кузова, вместо коня под ней — голик, а в руках — ножницы. Смелый встречный может вступить с ней в физическую борьбу. Ударять нужно левым кулаком и все наотмашь (в противном случае, удары не будут попадать по назначению), по­слюнив предварительно безымянный палец. Без по­следнего условия колдун может сам напасть. Можно ударять также рябиновой палкой (sös-pu-bed’, т.е. пал­кой из “нечистого дерева”). [Сноска: Настоящее название рябины pelys’-pu или petldz’-pu.] При этом смельчаку нуж­но быть очень осторожным: при своих ударах необ­ходимо все время считать: раз! раз! раз! и т. д. В то время как колдун (или колдунья) все время будет ста­раться сбить со счету, приговаривая: два! два! два! и т. д. Если же смельчак собьется и скажет “два!”, тогда

C.40.

моментально появится второй колдун и ему несдобро­вать, — искалечат. [Прим. По мнению сысольских охотников, нельзя стрелять в мед­ведя второй раз, так как в этом случае он встает и убегает (gorjalö).] Через определенные промежутки времени колду­ны собираются вместе для дачи отчета в своей дея­тельности чёрту. Это бывает в ночь перед страстным четвергом. В с. Палевицах, между прочим, таким ме­стом считается оконечность мыска, находящегося при впадении Курьи в р. Вычегду.

По Вишерскому рассказу, одному солдату в старое время удалось присутствовать на шабаше. Дело произошло таким образом. Солдат, возвраща­ясь с военной службы домой, попросился ночевать в один дом. Ночью ему что-то не спалось. И вот заметил: как только наступила полночь, молодуха встала, занесла откуда-то шкатулку, вытащила от­туда нечто вроде кисти руки, похлопала ею всех спавших, чтобы они крепче заснули (при этом позабыла солдата). Затем занесла сноп соломы, поставила его под бруском, три раза обошла его и в результате птичкой выпорхнула из избы. Солдат сделал то же самое и последовал за ней. Пришел он в избу, где увидел множество людей, в том числе и молодуху. Пришел сам бес (omöl’). Все на­чали его целовать. Солдат, перед тем как поцело­вать, произнес: “Бласло Христос” (Благослови Хри­стос) и перекрестился. Тот разгневался и приказал отнести его туда, откуда он пришел. Люди под­хватили его и понесли. В дороге ему говорят, что­бы он ухватился рукой за наклонившуюся ель, а то понесут его дальше. Солдат так и сделал. Ока­залось, что он держался за тот брус, из-под кото-

С.41.

рого отправлялся на шабаш. По прошествии неко­торого времени пришла молодуха, затопила избу и стала обряжаться, как ни в чем не бывало.

На шабашах, по народному поверью, колдуны должны отчитываться перед старшим в своих успехах, составлять новые планы, запасаться колдовским опы­том и т. д. Каждый владеющий бесовской силой кол­дун, обязан выполнять волю своего “властителя”: всеми мерами причинять людям вред, насылать бо­лезни, портить людей и скот. Если не удается ис­портить кого-либо из посторонних, то в этом случае колдун обязан наслать порчу даже на своих детей.

КОЛДОВСКИЕ СОСТЯЗАНИЯ

Не всегда колдунами сознается свое занятие, как профессия, не всегда поэтому и свои интересы охра­няются ими коллективно. Между самими колдунами сплошь и рядом выходят столкновения. Колдун не всегда является носителем отрицательной и губитель­ной силы. Колдовские знания могут при известных условиях быть использованными и как оборонитель­ная сила, против злоумышляющих колдунов. Во мно­гих местах, напр., на Удоре, а также у пермских коми, сохранился обычай призывать наиболее изве­стных знахарей на свадьбы для охранения брачующихся от порчи (свадьба-vidzis’, вежливец). В таких случаях дело колдовской защиты передают в надеж­ные руки “специалиста” и потому в отношении обря­дов можно не так беспокоиться, лишь бы только не обидеть колдуна.

До недавнего времени такую же охраняющую роль играло колдовство в охотничьем быте. Когда охотники

С.42.

отправлялись на зимние лесованья артелями, послед­няя обязательно возглавлялась колдуном-“хозяином”.

“Хозяин”, обычно, не пользовался никакими при­вилегиями. Он также охотился, как и другие члены. В некоторых только местах ему полагается готовить квас для всей артели. Главная его роль — охранять артель от колдовских чар со стороны могущих встре­титься недоброжелателей, и следить за исполнением всех предписаний охотничьей морали.

Охотничий быт, как быт, имеющий мало точек соприкосновения с культурными способами экс­плуатации сил природы, способствует появлению и сохранению в своей среде элементов колдовского ми­ровоззрения. Сплошь и рядом психологическое на­строение охотника отражается на количестве добычи. Постигающие его неудачи промышленник конкре­тизирует с порчей самого себя, своего ружья, своей собаки, своих угодий, наконец, признанием напуск­ных оборотней-зверей: белки, оленей и т. п. Таким образом роль знахаря определяется только что опи­санными затруднениями на охоте. Поскольку суще­ствует вера в могущество колдуна-хозяина, постольку у членов данной артели не бывает поводов для возникновения нарушения психической неуравнове­шенности со всеми отрицательными ее последствиями. В этом случае, наоборот, есть основания для безна­казанного нарушения охотничьего обычного права и экономического интереса соседней артели или оди­ночки-охотника. Иногда возникают конфликты, ко­торые выливаются в состязания в силе колдунов, гла­варей двух артелей. Это состязание имеет свой термин “etsas’цm”. Каждый из колдунов пускает в ход все свои силы и способности, чтобы сбить “с толку” своего

C.43.

противника-колдуна и его сотрудников. Все эти ста­рания обычно принимают форму: порчи ружья, со­баки, потери способности самого охотника в ориен­тировке в лесу, в напущении искусственных подмен­ных зверей, нагих белок (pas’töm-ur) и в том, что называют — s’in pörtmalöm, т.е. обычного внушения. Одним словом, все направлено к тому, чтобы так или иначе нарушить у противников успех охоты. Кон­кретно эта борьба может принять иногда своеобразную форму, в которой противник не всегда в состоянии ориентироваться.

Мыслимы такие случаи, что охотник-хозяин встречает случаи порчи, в которых он сам не может разобраться, или же констатирует симптомы, свиде­тельствующие, по его мнению, о грозной для артели силе, против которой он не имеет всех требующихся средств. И тогда может наступить психологический момент несостоятельности знахаря. При всем том, ко­нечно, и все соучастники “по оружию” не являются пассивными зрителями: они особенно чутко реаги­руют на отдельные впечатления в лесу в течение охотничьего дня и еще более чутко реагируют на пове­дение и психологическое состояние своего “хозяина”. В конце концов эта напряженная атмосфера борьбы разрешается тем, что у одной из артелей начинает падать настроение. Это падение усиливается еже­дневно чувствуемым повышением настроения членов враждебной артели и, таким образом, дело кончается полным поражением одной из сторон. Побежденным остается идти к победителю просить прощения и осво­бождения от колдовских чар или же бросить охоту и возвратиться домой, чтобы там совершить все обряды очищения и освободиться от этих чар с помощью ка­кого-нибудь более сильного колдуна.

C.44.

Характерно, что весь цикл этой борьбы может произойти без всякого реального столкновения друг с другом враждебных половин: участники двух ар­телей могут ни разу не встретиться друг с другом. Тем не менее ход борьбы реально учитывается по тем звукам и совершенно недоступным для посто­роннего человека мелким признакам, по которым охотники определяют настроение своих противников, их удачу или неудачу, по ним судят о силе своего и враждебного колдуна и в результате всего этого складывается свое собственное настроение, предоп­ределяющее исход борьбы.

ПОТЕРЯ ДОРОГИ (ORDYM GUÖM)

При неосторожном отношении к интересам сосе­да-одиночки или артели, в том случае, если по­страдавший является колдуном, охотник, по общим воззрениям, может потерять способность ориенти­роваться в лесу. У него “крадется” его дорога. В результате этого охотник, иногда возвращаю­щийся в свою избушку из темного леса среди глу­бокой ночи, совершенно теряет возможность “де­ржать направление”, путается и все время возвра­щается непроизвольно на одно и то же место. В этом случае “испортившийся” принужден бывает идти к лицу, или артели, по отношению к кото­рому он допустил враждебный поступок, и здесь или попросить прощения, или, воспользовавшись оплошностью врагов, осуществить колдовские при­емы, необходимые в таких случаях.

Если в неприятельском стане испорченному уда­стся получить кусок хлеба или что-либо съедобное,

С.45.

например, если там кто-либо напоит его квасом, то порча переходит на того, кто накормил и вместе с тем испортил. В таких случаях отказывают испор­ченному даже в курении. Интересно, что получение околдованным человеком съедобного от непричастно­го, стороннего человека для него безразлично, от этого ему нет пользы. Чтобы никто из членов артели не ошибся в этом отношении, “хозяин”, обычно, пре­дупреждает своих членов, чтобы те были осторожны. Без соблюдения указанных предосторожностей порча может быть возвращена на голову наславших ее, и в том даже случае, если потерявший “путь” и не знахарь.

Но раз порча возымела свое действие, она не мо­жет быть уничтожена: она может только переходить от одного противника к другому. Для освобождения от порчи пострадавший должен идти домой, выпа­риться в бане и переменить белье (pyvs’iny da döröm-gats’ vezny). Само собой разумеется, что порча не мо­жет действовать, если человек защищен талисманами (металлическая монета, но не кредитные билеты, иголка без ушка, медвежий зуб, щучий зуб, пуговица и т. п.)

ПОРЧА РУЖЬЯ

Может быть испорчено ружье. Неисправность ру­жья выражается в том, что замок и пистон без всякой видимой причины начнут сыреть и ружье начнет да­вать осечки (vaz’edö). Существуют колдовские рецепты для исправление ружья. В этом случае нужно задний конец заряжен­ного ружья положить в костер и выстрелить. Иногда

С.46.

рекомендуют так: взять черемуховую леторосль, отре­зать от нее кусочек и зарядить им ружье. Полезно бывает подстрелить без утилитарной цели какое-либо непромысловое животное, а то — конец дула ружья воткнуть ненадолго в землю. Радикальным средством для исправления ружья служит обыкновение прибав­лять к заряду кусочек хлеба. Существуют еще такие рецепты для исправления ружья. На Печоре в этом случае рекомендуется встать на длинной охотничьей тропе, взять ружье на левое плечо дулом назад, прочитать “святый боже” и выстрелить холостым за­рядом. Так нужно проделать три раза и затем через левое плечо три раза плюнуть. Пулей стрелять не советуется, так как в этом случае будто бы умирает испортивший. На Вишере для исправления ружья бе­рут его прикладом вперед дулом назад и в таком положении обносят его три раза вокруг левой ноги спереди назад.

ПОРЧА СОБАКИ

Портят будто бы чаще кобеля, чем суку, потому что сука во время течки исправляется. Испорченная собака имеет все признаки заболевания: не ест, теряет ркивость и все время лежит, на охоте идет позади хозяина или перед самым его носом. Если пощупать у нее нос, то он бывает сухой и горячий. В дейст­вительности, по-видимому, здесь мы имеем дело с собачьей чумой, но охотники об этом не имеют пред­ставления и им кажется, что дело заключается только в колдовстве.

Исправление заключается в ряде магических при­емов. У больной собаки выцарапывают из носу кровь,

С.47.

пропитывают ею хлеб и подают собаке. При исправ­лении читают заговор. Думают, что если при этом высказать пожелание о том, чтобы порча перешла на самого ее виновника, то это пожелание обязательно осуществляется. В таком случае виновный принужден бывает просить прощения у мстителя.

Для вьщарапывания крови существуют разные инструменты. Чаще всего употребляют для этого щу­чью челюсть, но можно оперировать также новой, не­употреблявшейся иголкой, но без ушка. У некоторых на этот предмет существует специальный инструмент: иголка бывает насажена в пробку особого футлярчика с внутренней стороны; на дно футлярчика кладут соот­ветствующую магическую траву. Иногда собаку для исправления ее от порчи бросают неожиданно в воду, в надежде на то, что вместе с испугом собаки порча ее оставит, другие парят ее в бане.

В настоящее время бывают случаи порчи собак естественными средствами, именно вскармливают ее сильно пахучими веществами, напр., чесноком или луком, после чего она на несколько дней теряет ост­роту чутья из-за одуряющей ее вони изо рта.

Иногда борьба колдунов оканчивается не только потерей успешности охоты, но и всего промысла, ра­нее наловленного. Об этом мы имеем следующий рас­сказ. “Охотничья артель [Сноска: Теперь артелями ходят на охоту реже, отчасти из-эа того, что леса поредели от пожаров и промысла, поэтому для целой артели в одном месте дичи не хватает.] с Вишеры отправилась на охоту к Вятской границе. В артели был “хозяин” — лучший охотник артели. Все около “хозяина” чув­ствовали себя спокойно. Единственной привилегией “хозяина” было освобождение его от обязанностей за-

С.48.

готовки дров. Кроме того при передвижениях он на­ряду с лучшими охотниками шел налегке: они по пути охотились, менее же искусные тащили нарты. Подошла к ним другая артель, из с.Небдино с Вы­чегды, остановилась поблизости и также начала про­мышлять. Работники из двух артелей заспорили меж­ду собой. Тогда у первой артели были испорчены собаки. Вследствие этого той артели пришлось совер­шенно прекратить охоту. Другая же артель нормально охотничала, она побывала у самой Вятской границы. При возвращении домой успешно охотившаяся артель увидела, что та артель все еще бездействовала: “хозяин” ее только утешал своих членов да заквашивал квас (это дело “хозяина”). “Погодите, — говорил он своим товарищам, — может быть наши дела попра­вятся”. Та артель, не обратив на лежебоков внимания, отправилась дальше к дому, но к вечеру неожиданно для себя она возвратилась на старое место, — не на­шлась дорога.

Так повторялось в течение трех дней. Тогда “хозяин” виновной артели запросил пощады у своего противника: “Прости, — говорит — за мое “качест­во”. — “Прощу, только предварительно переложь про­мысел со своих нарт на мои нарты; зачем ты не ужился с нами, мы вам совершенно не препятство­вали, даже к Вятке вы имели возможность ходить”, — предложил тот.

Пришлось тем свой груз переложить в чужие нар­ты.

“Затем, — говорит мститель, — вот там есть моло­дая рябина (söspu), поди сруби ее и принеси”. Тот приносит.

“Наклонись!” Наклоняется.

С.49.

Затем мститель ударил раза три-четыре по спине своего недруга и разрешил ему с пустыми руками идти домой — сопутствуя наставлениями, чтобы в дру­гой раз были скромнее”.

Так наказывается, по охотничьим воззрениям, жадность и внесение в охотничий быт элементов недоброжелательства друг к другу.

Вообще считается, что колдун при своих попытках всегда рискует пострадать сам, так как над ним всегда может оказаться более сильный колдун, через кото­рого пострадавший может обратить порчу на него са­мого (as vylas kosödny).

“В Позтыкеросе одна женщина слыла за колдунью. Сосед позвал ее как-то домовничать, но предупредил, чтобы она не применила своего искусства по отно­шению к хозяйскому скоту. Возвращаясь с сенокоса, хозяева увидели, что их корова лежит на боку, а вымя все опухло. Хозяин немедленно поехал в с.Вашкурью к известному колдуну. Тот произвел лечение, при ко­тором пострадавший захотел отомстить: при произнесении заговора “положил зарок”. Как было положено, так и вышло. Женщину в Позтыкеросе застали на том, что она мазала коровьим пометом свои стены. Во время сна она постоянно прискакивала, повторяя: заяц ска­чет, поскакивает, три раза припрыгнуть приказано!”

Иногда на шумных и хмельных праздниках и на свадьбах бывают публичные состязания (etsas’öm) в искусстве колдования. Вот случай, рассказанный мне “очевидцем” — парнем из Позты, между прочим, ходившим уже на медведя. “На празднике в д.Четдин в компании два человека как-то заспорили о том, суще­ствуют ли колдуны; один отрицал, а другой утверждал. Более осторожные и трусливые знахари, признавав­шие за собой некоторое искусство, заранее ушли из

С.50.

компании. Человек, утверждавший, что колдуны суще­ствуют, указывал своему противнику, что он может доказать: “вот на три часа потеряешь способность речи, будешь искать свою шапку в то время, как она будет у тебя под мышкой” — добавлял он. Так все и вышло. Сомневавшийся стал повторять какие-то несвязные слова, но никто его не понимал, искал шапку, а она была у него па голове. В дальнейшем подоспел на место состязания брат потерпевшего, тоже колдун. Испор­тивший немедленно после этого скрылся, ушел. Брат расспросил у присутствовавших тут женщин, в чем со­стояло дело, так как сам потерпевший ничего не мог рассказать, потом он попросил ковш холодной воды, выходил с ним зачем-то в сени, а затем, возвратив­шись, всплеснул наотмашь водой из ковша испорчен­ному на лицо. После этого последний очнулся уже совершенно потрезвевшим”.

На свадьбах, по рассказам, бывают случаи, когда заспоривший, но побежденный знахарь совершенно подчиняется воле победителя и в таком случае иногда начинает грызть, по приказу победителя, отхожее место.

Очень возможно, что все дело чаще объясняется просто нетрезвым состоянием человека, потерявшего рассудок, тем не менее, рассказы о колдовских состя­заниях распространены повсеместно и эти состязания обставляются часто весьма торжественно. Внушение в быту коми играет очень большую роль вообще.

КОЛДОВСКОЙ ЭПОС

Современные представления коми о колдунах не­посредственно связаны с колдовским эпосом. Реальные

С.51.

личности часто еще при своей жизни получают эпические черты. Поэтому необходимо обратиться к ле­гендам коми о знаменитых колдунах. Колдовство и знахарство играли еще более значительную роль в жизни коми в древности. Вместо богатырского эпоса у коми существует колдовской эпос. Все исторические предания, напр., о разбойниках, разъезжавших по Коми краю, а также и местных героях, сообщают не столько о подвигах физической силы, сколько о под­вигах колдовства. Колдовской эпос заключает вместе с тем и национальные моменты.

Главный цикл колдовского эпоса сосредоточился вокруг исторического лица, усть-сысольского купца начала XVIII столетия Суханова-Шыпичи. Сюжет этот в настоящее время приспособлен к историчес­кому событию, к ограблению разбойниками усть-сысольского купеческого дома Сухановых. Сохра­нилась по этому поводу челобитная Елисея Ива­новича, сына Суханова, на имя Анны Иоанновны в 1739 г. [Сноска: Н.Богословский. К материалам по истории общественной и торгово-промышленной жизни в Коми области. Жури. “Коми-му”, № 1—2, 1924 г., стр. 58—64; К.Ф.Жаков. Пам-Шыпича; В.П.Налимов. Легенда о Паме-Шыпиче. Этнографич. обо­зрение, LXII; В.И.Льгткин. Пам-Шыпича (в сборнике Voj töv suvgöm); Ф.Арсеньев. Усть-Сысольская старина. Разбойники. (Русск. старина. 1891 г., т. 69-й, стр. 214—218 и т. 71-й, стр. 174—178); А.А.Чеусов. Пам-Шыпича (ненапеч. поэма).] Несомненно, что сюжет о колдуне Шыпиче существовал и раньше этого исторического события. В настоящее время его можно встретить в Усть-Сысольске также и в устной передаче.

Сюжет заключается в следующем. Был знамени­тый колдун Шыпича. Он был вместе с тем страшный для русских атаман. Могущество его было настолько сильно, что он повелевал стихиями. В воде он чувство­вал себя, как дома. Бросится в колодец в Усть-Сысольске и выходит в обрыве речки Чов-ю в девяти верстах от Усть-Сысольска. Для своих врагов он был неуязвим. Смерть его заключалась в его кушаке (по другим версиям — в повязке штанов gats’-vön’). Однажды на не­го неожиданно напали разбойники-русские. Шыпича бросился в кадку с водой для того, чтобы скрыться, но вероломные слуги, оказывается, не наполнили ее во­дой. Разбойники схватили Шьшичу и начали его избивать. Но Шыпича был бессмертен и потому раз­бойники могли его только мучить. Для спасения от му­чения Шыпича велел, чтобы они разрезали его пояс. Тогда разбойники его убили. Чтобы Шыпича не встал из гроба, его могилу победители закладывают кам­нями, строят на могиле собор (существует и в настоя­щее время). Но коми народ верит, что Шыпича умер не окончательно. Река Сысола в настоящее время подмы­вает свои берега под собором и подходит к могиле Шыпичи. Оползень угрожает уже самому собору.

Говорят, что когда река подмоет окончательно бе­рега под собором, весь собор полетит в пропасть ее всеми своими колоколами и святынями, могила Пама-Шыпичи разверзнется, — встанет тогда освобожден­ный Пам-Шыпича, могучий и мудрый, и снова пове­дет народ коми к независимости и к счастью.

Аналогичными чертами обладал Деревянский ге­рой Тув-ныр-як. Он свободно проходил по речному дну, как посуху. Единственным условием при этом было, — не трогать плававших кругом рыб. А то расстелет Тув-ныр-як коровью шкуру на поверхности

С. 53.

реки и на ней располагается со своими товарищами обедать. [Сноска: а) “Следы тотемических представлений в мировоззрении Коми”// “Коми му”, № 1-2, 1924, стр. 43-50; а также: б) К.Ф Жаков. Тунныр-як; в) Ф.Арсеньев. Усть-Сысольская старина. Разбойники //Рус. старина, 1891, т. 69-й, стр. 214-218.]

Рассказы о героях водной стихии распростране­ны и в других местах. В Палевицах рассказывают про колдуна, который из Архангельска поднимался по дну Двины и Вычегды. Только в трех местах он был принужден выходить из реки: под Орденском (на Двине), в Юрыме (около Усть-Выма) и под Палевицами (во всех трех местах находятся извест­ные для всех плотовщиков грандиозные водоворо­ты). Причиной выхождения из воды служит или речное чудовище, или страшная щука, или масса налимов, покрывающих своими скользкими телами все дно реки.

Вымский цикл преданий связан с именем героя-охотника Йир-Капа), [Сноска: См. рассказ К.Ф.Жакова. Йир-кап.] жившего около Симдорского озера. Кроме того известен еще целый ряд мест­ных колдунов, героев эпических сюжетов. На Ижме известны легенды о Яг-Морте, [Сноска: Литература о Яг-Морт'е: 1.А.В.Круглов. В земле коми-войтыр // Пчела, 1876, №№ 27, 28; 2. Яг-Морт (Чудское предание) // Пантеон и репертуар русской сцены. 1851, № 5, смесь (41—51); 3. Из жизни зырян // Наше Время, 1862, № 101; 4. Яг-морт (Чудское предание) // Волог. Губ. Вед., 1848, №№ 19, 20.] Мартине, на Удоре — о Сьöд-Зоне, Люсее, Самее и т.д., по Локчиму — о Гулене, в Усть-Куломе — об Абае, в Па-

С.54.

левицах — об Елке, в Корткеросе — о Кöрт-Айке [Сноска: М.Н.Лебедев. Кöрт-Айка.] и т.д.

Печорский цикл преданий и песен, сопровожда­ющихся даже народными драматическими представ­лениями, сосредоточен вокруг имени разбойника-кол­дуна Гань-Ивана. [Сноска: Коми му. 1924, №7-10, стр. 119.] Гань-Иван обладал свойствами, аналогичными упомянутым колдунам. Происходил он родом из с.Подчерема. Там указывают его потомков и в настоящее время. Колдовству научился у какой-то женщины, которая однако не научила его всему тому, что она сама знала. Но и того, чему она научила, было достаточно, чтобы разбойник Гань-Иван мог по­гружаться со своей лодкой и с помощниками в р.Печору и плыть под водой. Выходил он из воды только в тех местах, где было местопребывание во­дяных (va-mut’i).

Были, однако, колдуны сильнее Гань-Ивана. Так, один горбун с берега однажды встретил его словами: “что тут шляешься, проклятый Гань-Иван”. Заспо­рили. Горбун снял свои штаны и показал свою зад­ницу, предлагая стрелять. Гань-Иван выстрелил в задний проход, в надежде, что он не заговорен. Но оказалось горбун и тут неуязвим.

Фольклор коми содержит много рассказов отно­сительно колдунов jeretn'ik-ов, встававших из гроба и губивших людей своими железными зубами. По пре­даниям, колдунов хоронили навзничь, завязывая пальцы рук и ног пеньковыми прядями (uv-pys).

К городищу Jag-jiv на Вашке относится предание о двух колдунах: о Jag-jivsa, жившем на мыску Jag-jiv, и о S’öla-pölasa, жившем на другой стороне реки в

С.55.

урочище S’öla-pöl’a. Заспорив, они пригрозили ото­мстить друг другу после смерти. Раньше умер S’öla-pöl’asa и в первую же ночь после смерти явился к Jag-jivsa расправиться с ним. Jag-jivsa принял все меры предосторожности: запер двери, а сам забрался с сыном на печку и сидел там, пока мертвый грыз запертую дверь. Через некоторое время двери были прогрызены, мертвый колдун зашел и потребовал сердца противника в качестве угощения. Тот пред­ложил согреться сначала горячим кирпичом, выбитым им с печного устья. Пока гость был занят кирпичом, Jag-jivsa убежал со своим сыном из дома по направ­лению к близлежащей д.Жуковской, идя задом на­перед. [Сноска: От лешего тоже уходят задом. IIo сообщению Н.Рогова, у пермских коми в 60-х годах выбранный в рекруты выходил из мирской или земской избы задом, и дверях ухватывался руками за верхний косяк и старался отгрызть от него небольшую частицу; то же делалось и дома при выходе из избы в рекрутское при­сутствие (Материалы для описания быта пермяков, 89).] Когда мертвец заметил отсутствие хозяина, то погнался за бегущим, но, будучи введен в заблуж­дение обратным следом врага, все снова и снова воз­вращался по его следу в пустую избу. Это продол­жалось до тех пор, пока с первыми петухами кол­довская сила не покинула мертвеца.

Тот же мотив мы встречаем в предании о зна­менитом вишерском колдуне Тювö. [Сноска: К.Ф.Жаков. Тювö (Сб. “В поисках за Памом-Бур-мортом”) и “Живая старина”. 1908.] Он жил в 20 вер­стах выше по реке от с.Богородска, в устье р.Пугдым.

Посетители каждый раз заставали его сидящим на приступке около печки. Сокровища его были спрятаны в косяке окна. Как-то он имел столкновение с кол-

С.56.дуньей из Большелуга Наста-мать. Когда последняя умерла, Тювö сказал, что в эту ночь его попробует посетить Наста-мать, но собака его Badz’e не пустит ее перейти по скользкому шесту, переброшенному через устье реки Пугдым. Так и случилось. Наста-мать принуждена была обойти речку через ее верховье, а между тем колдовское время прошло и Тювö спасся.

Мотивы, которые приведены в связи с представ­лениями о старых, живших в давнее время колдунах, точно также приурочиваются ко многим колдунам, жившим на памяти стариков. В Четдине был зна­менитый колдун Dane-Iepröm. Он наряду с другими фокусами показывал следующее: засунет свой нож в горло, там полоснет и никакой крови не бывает. По рассказам, он разбойничал. В Усть-Сысольске грабил под тем предлогом, что проводил землеустроительные просеки, направляя свою просеку на строения тех, кого собирался ограбить, заставляя тем самым их сносить. Владельцы принуждались этим платить ему богатый выкуп. Сам ходил всегда со светлыми пуговицами. Однажды на р.Локчиме напали на него разбойники. Он взял нож, зажал лезвие его в одной руке, другой рукой его выдернул и бросил наотмашь в реку. При этом действии оба нападавшие разбойника утонули.

Некоторые знания Dane-Iepröm будто бы передал своему внуку Аврааму, который с детства странст­вовал на Богословских заводах и находил себе пропитание знахарством. Мординский М.С.3. рас­сказывал, что Авраам, его родной дядя, предлагал ему однажды научиться, как безвредно пребывать в воде, но он не посмел.

Про лопидинского знахаря (pyvs’ödtsis’a) Коктöм-Назар, умершего лет 30 тому назад, рассказывают,

С.57.

что он научился уменью пребывать в воде в Нижнем заводе на Урале. Там он в мельничном пруде ночевал 12 ночей. Летом, когда бывает много комаров, он будто бы никогда не спал в дымной избушке в лесу, а в воде. Между прочим, он свою ногу будто бы по­терял с намерением, чтобы не попасть на 25-летнюю солдатскую службу — сгноил ее с этой целью куриным пометом.

СОВРЕМЕННЫЕ КОЛДУНЫ

Характер колдовства у современных колдунов и взгляды населения на этот предмет обусловливаются суммой представлений, передающихся о колдунах из поколения в поколение.

Теперь попытаемся отчасти по личным впечат­лениям, отчасти по тем данным, которые имеются у меня по рассказам, охарактеризовать наиболее яркие типы современных колдунов.

И.-Мш. Наиболее интересный тип колдуна я встретил в с.Позтыкерос. И.-Мш. — крестьянин сред­него роста, коренастый, с черной окладистой бородой. Живет вдвоем с женой, детей не имеет. Человек очень общительный, разговорчивый и интересный собесед­ник, грамотный (проявляет разнообразные даже “на­учные” интересы). Рассказывает очень убедительно, стараясь образами, повторениями, подчеркиваниями заставить усвоить ту мысль, которую он хочет пере­дать.

Круг интересов очень широкий, начиная с вопросов культурно-исторических и кончая филологическими. Очень обстоятельно изложил мне, уловив мое желание узнать старинный быт коми, что первоначально вместо жерновов у коми была ступа, что чем древнее, тем примитивнее была культура и т. д. Сообщил о при­митивных ткацких станках того времени, когда коми не знали теперешних станков, заимствованных, по всей вероятности, у русских. Коснулся вопроса о происхож­дении коми, изложил теорию акад. Лепехина о том, что коми-зыряне происходят с Камы, откуда их вытеснили русские (“зырны” — теснить), что поэтому и “зыря­не”. Слово швец считает происшедшим от слова “шы-вец” — “шить” и т. д.

В хозяйственном отношении И.-Мш. является очень домовитым и практичным. Во всем заметна аккурат­ность, точность и основательность. Дом по своей вели­чине не отличается от домов крестьян среднего достат­ка, но почти весь отделан им самим. И.-Мш. является незаурядным сапожником, плотником, столяром; печ­ка сложена им же самим очень хорошо. На сарае масса новых саней, розвальней, плетеных экипажей, послед­них им сделано всего более 60 штук. В каждом пред­приятии видна оригинальность ума. Строя дом, он изо­брел деталь, которая является большим усовершенстованием зимней избы у коми, которая за 25 лет успела распространиться по всему бассейну р.Локчима. Мож­но предсказать распространение его и дальше. Это изо­бретение горенки (патчер-комната) в верхней четверти избы около надпечного окна.

Приусть-сысольские избы устроены так, что печка расположена в заднем углу комнаты и устьем на­правлена к входу; на печке или на голбце имеется небольшое окошко, у которого в зимние холода можно вести кое-какую работу. Но помещения на печке при таком устройстве избы там все-таки мало. Потолок низок и там бывает пыльно и света недостаточно. И.-Мш. применил нововведение: перенёс печку в тот угол, куда раньше смотрела она своим устьем, осво-

С.59.

бодив таким образом заднюю часть избы, где былопечное окошко. При этом получилось такое соотношение частей избы, которое существует в плане избы по Нижней Вычегде. На освободившееся от печки место он, на уровне печки настлал пол. Таким образом в одной половине избы получился второй этаж, занимаю­щий немного более четверти объема комнаты. Этот этаж является замкнутым со всех сторон: со стороны остальной части комнаты он отделен поднятой с уровня нового пола на месте бывших брусьев (s’or) стеной. По­толок же над вновь образовавшейся надпечной комна­той приподнят. Вместо маленького окошка прорублено большое — 1,5-листовое окно. Вход лесенкой устроен рядом с печкой. Получилась небольшая, но очень удоб­ная, теплая, светлая комната. Верх печки (pats’ts’er) составляет продолжение пола, на печке устроена ле­жанка, по стенам комнаты скамейки. Такое но­вовведение в зимнее время спасет не одну детскую жизнь, пока коми не достигли еще возможности иметь детскую теплую комнату обособленной.

C.60.

Нужно сказать, что такая комнатка, с приподня­тым потолком, мыслима только в определенном типе построек, именно, в Сысольском и В.-Вычегодском, где в соответствии с этим расположен фронтон дома параллельно длине комнаты, так что приподнятость потолка в этой печной комнате осуществляется за счет чердака. В Н.-Вычегодском типе домов крыша обычно направлена своим коньком поперек жилых помещений и поэтому там навесная часть крыши пре­пятствует такому увеличению высоты жилых поме­щений. Для последнего требуется перевернуть крышу под углом в 90°.

Аккуратность и пунктуальность доведены у И.-Мш. в некоторых случаях до крайности. Так, напри­мер, поленница дров сложена около стены под крышей на высоту по крайней мере четырех метров, почти до самого “князька” крыши.

В свое время И.-Мш. был в солдатах на очередной службе. Там также выделялся из ряда других. Был “дядькой” и обучал строю от 9—13 человек. Говорит по-русски сносно.

Он слывет за очень сильного колдуна. Одна жен­щина жестоко страдает болезнью ноги (по-видимому, рожа). Это приписывается И.-Мш., будто он испортил ее через след за то, что она без спроса хотела пере­правиться через реку в лодке И.-Мш. Многие обраща­ются к И.-Мш. за лечением людей и скота, но в другие волости, по его словам, он не ездит. В пределах своего села и на дому лечит, хотя при мне одна женщина звала завязать порезанную рану на ноге лошади, так он ей ничего определенного не сказал. На мой вопрос о причине отказа, отозвался, что просить всякий умеет, но не всякий умеет сказать “спасибо”. Своей профессии не скрывает. Лечит людей и скот.

С.61.

Показал мне как-то костяной деготь и самодель­ный аппарат, при помощи которого перегоняется де­готь из коровьих костей без доступа воздуха. Костяной деготь употребляется им от ломоты костей (ревма­тизма). Кроме этого у него еще имеется запас супного жира, заготовленный им для лечебных целей.

Умеет останавливать кровь. На мой вопрос, может ли остановить кровь, которая брызжет струёй, сказал, что не всякую кровь полезно остановить, что в ам­булаториях, наоборот, рану нарочно быстро не за­живляют. В особые молитвы для остановки крови не верит, но однако знает три магических слова, которых мне не сообщил. В крест из ниток поперек раны тоже не верит. Кровоточащую рану бинтует. Сначала за­крывает рану многим слоем невыщелоченного трута. Иногда вместо него употребляет сбитые волокна ниток от чистого холста.

По его собственному рассказу он является при­личным ветеринаром. У одного крестьянина 8-летняя молодая лошадь раскрыла себе пах. Крестьянин было оставил уже свою лошадь издыхать. И.-Мш., ничем в данном случае не рискуя, вызвался лечить. Когда он осмотрел лошадь, то увидел, что внутренности у нее были целы. Тогда он вымыл рану, приготовил из конских волос нитки и зашил отдельными нитками всю рану. Через некоторое время рана начала зажи­вать, шов с волосом отвалился и через 3 недели ло­шадь вполне выздоровела.

И.-Мш. является очень ревнивым по отношению к собственным интересам. Ни один охотник не смеет подходить к его охотничьему району, из страха быть жестоко наказанным колдовством И.-Мш.

По сообщению соседей у него часто бывают состя­зания с другими знахарями. Так, с другим местным

С.62.

знахарем он никак не может ужиться. Если встретятся на рыбной ловле на одном озере, то один из них обяза­тельно должен покинуть озеро.

Несмотря на свои познания, он как-то смертельно заболел будто бы от vomidz (вследствие “порчи” — см. ниже) и принужден был ехать лечиться к небдинскому знахарю. Однако причину своего заболевания он ска­зал мне не ту, которая была в действительности. Сам он объяснил свою болезнь тем, что при постройке своей избы похвастался своей исключительной силой, тогда как его сестра, тоже знахарка, сказала, что причиной было то, что как-то он, выпивши, похвастался белиз­ной своего тела, подняв свою рубашку и поколачивая свой живот.

И.-Мш. живет с достатком. Во время революции кое-что у него было реквизировано. Участвовал в об­щественной жизни; в декабре 1920 г. он был на уездном съезде Советов.

Уже в самый разгар политической борьбы, среди бурного, сравнительно молодого состава съезда, И.-Мш. выделялся своей черной бородой, со своими рассудительными, но своеобразными речами у всех присутствующих вызывая улыбку. Неизвестно, в це­лях ли хитрой иронии или желая попасть в тон осталь­ным докладам, доложил в своем сообщении “с мест”, что и у них имеется союз молодежи, что она тоже рабо­тает; молодые люди в обрыве берега вырыли себе хи­жину и там ежедневно собираются.

ЗНАХАРЬ П.О.

Совершенно другой тип знахаря представляет П.О., крестьянин из того же села. Первый из среднего крестьянства, второй в имущественном отношении ни-

С.63.

же среднего уровня. Живет в чужом доме, в доме брата, отдельно от своих детей, лет 45. Сам себя, говорят, старается афишировать как потомка известных знаха­рей. Лечит заговорами, обрядами, а также и разными травами, знает грыжную траву “ызöнув-турун”, рас­тущую, по его словам, только в одном известном ему месте. Лечит венерических больных, по сообщению не­которых, сулемой. Оказался довольно скрытным — знает заговоры, но в первый раз, будучи не у себя дома, не сообщил их под тем предлогом, что для произнесе­ния их необходимо переменить белье, чтобы оно было чистое, но во второй раз также уклонился от сообщения.

Многие верят в его могущество. Одна женщина рас­сказала, что он по следу человека заставил возвратить котел, украденный во время сенокоса из-под копны сена. П.О. попросил при этом только показать то место, откуда был украден котел. Котел, сказала она, был после этого принесен укравшим на следующий же день. Больную ногу упомянутой выше женщины, говорят, не мог вылечить. По мнению другой знахарки, он просто сварил ее на горячем пару. Для остановки крови упот­ребляет особую “молитву”, заговор, в которой упоми­нается Богородица. Перевязывать рану отнюдь по его мнению не нужно, а нужно при произнесении “молит­вы” поперек раны положить крестообразно нитки, вы­дернутые из одежды пациента.

Себя считает только лекарем, действующим силой молитв. Ставя перед собой положительные цели, такие лекари будто бы могут не опасаться от злых колдунов их мести, так как последние тогда бессильны, подобно подсудимым, сознающим свою вину. Он был на со­ветской службе лесником, но выказал большое само­дурство, потому был исключен из числа лесных слу­жащих и уволен.

С.64.

И.-МР.

Это очень расторопная женщина, сестра И.-Мша; на одну ногу приседает. Разговор очень уверенный, отрывистый, не допускающий сомнений и возраже­ний. Догмы колдовства, по-видимому, знает в совер­шенстве, точно также знает, какой знахарь каким заговором действует. К П.О. относится очень скеп­тически, говоря, что П.О., хотя и афиширует себя как потомка известного знахаря П.Е., но последний приходится только мужем его бабушки по матери. Это родство она считает слишком далеким для того, чтобы оно могло для знахарства играть какую-нибудь роль. Она очень внимательно, по-видимому, наблю­дала за взаимоотношением П.О. и его родителей. За сыном П.О. признает все-таки она “худую кровь”, являющуюся иногда причиной для заболеваний (vo-midz’). С иронией рассказывает о том, как одна жен­щина, потерявшая 3 золотых по 5 рублей, обратилась к П. О. посмотреть на воду, погадать. П.О. будто очень смело принялся за дело. “Это можем, — ска­зал он. — У тебя, — говорит он женщине, — это уже давно случилось, с месяц тому назад” (а сыновья этой женщины тут стояли и ухмылялись — И.-Мр.). Потом спустились к реке “по следам вора”, и здесь П.О. увидел обруч от кадки и через него (рассказчица произнесла ядовито — А.С.) начал смотреть на воду. Сказал, что здесь вор перешел через реку (должно быть, сам ничего не увидел — И.-Мр.) А на самом деле у одного из сыновей той женщины, присутст­вовавших тут же, и находились деньги, — сказала уве­ренно И.-Мр.

— А как ты узнала, потом это, наверно, обнару­жилось? — спросил я, чтобы определить основания для такого уверенного заключения.

С.65.

Нет,— говорит И.-Мр. — Так и не обнаружи­лось.

Вообще она, а также и ее брат И.-Мш., очень не­равнодушно рассказывают все, что рисует П.О. в непривлекательном свете, отрицая у него серьезные потомственные знания и приписывая ему только па­мять, простое подражание другим. Особенно непри­ятно ей употребление П.О. разных лекарств, вроде сулемы и т. п.

Сама И.-Мр., по-видимому, верит в свою силу. Очень характерен, между прочим, сон, который она рассказала.

“Это было в ночь, перед большим инеем. Сижу у окна. Потом задремала и заснула. Вижу, какой-то че­ловек говорит: “Нужно бы было все дочерна заборо­нить”.

— Где еще забороновать! — говорю я. Снова легла да его же опять вижу: “Ты, — говорит мне этот человек, — очень крупно со мной разгова­риваешь, я вот с тобой лягу”.

— Где тебе ко мне ложиться! Я ведь откачусь. Но сама никак не могу двинуться. Как-то с боль­шим трудом все-таки от него отошла. Потом на самом деле случился большой иней, чуть не дочерна погибли посевы. Ну, а я потом болела же”.

Собеседник ее, по-видимому, был какой-то злой грозный дух, могущий посылать иней и болезни, но она вела себя по отношению к нему

Поиск по сайту: