СЕМЬ ДНЕЙ В ПОСЛУШНИКАХ

Иногда родители устраивают празднества шинпью и натвин в пагоде или в монастыре.

Свидетельницей одного такого торжества мне пришлось стать.

Во дворе «нашего» монастыря было шумно, многолюдно. Шел­ковые лоунджи мужчин соперничали с белоснежными эйнджи женщин. Цветы. Много цветов.

— Опять какой-нибудь религиозный праздник,— решила я. Но ошиблась. На этот раз в центре внимания оказались не ста­туи Будды, а дети.

Людской поток направлялся к низкому длинному зданию в центре двора. Мы тоже поднялись на несколько ступенек и оказались в просторном зале, где стояли ряды откидывающихся кресел, как в кино. Только вместо экрана три статуи Будды. У их ног лежали свежие цветы, стояли чаши с рисом, горели свечи.

Впереди, между изваяниями божества и первым рядом кре­сел, расположилась оживленная стайка детей в отливавших се­ребром одеждах, девочки — с диадемами на головах. Шинпью и натвин.

А мы явились в самой будничной одежде. Но отступать уже было некуда. У входа нам вручили приглашения-веера, испещ­ренные вязью бирманского алфавита. Обширный зал был за­полнен до отказа. Всего два-три свободных кресла. Даже на полу, на расстеленных вдоль стен циновках, сидели люди целы­ми семьями.

Через минуту нам принесли тарелку с традиционным куском торта и стакан ярко-зеленого лимонада. Тут же подошла женщи­на средних лет в нарядном золотистом лоунджи. Это была устрои­тельница праздника — мать детишек, расположившихся впе­реди.

— Рада, что вы посетили нас в такой торжественный день.— сказала она.— Оба моих сына сегодня станут послушниками этого монастыря. А девочки пройдут натвин.

В мгновение ока все пятеро детей окружили мать. Они сияли от счастья в своих необычных одеждах. У девочек алели нару­мяненные щечки, в ушах блестели серьги.

— Мы сделали это дома, утром,— перехватив мой недоумен­ный взгляд, сказала женщина. — Ох и крику было! — добавила она, смеясь. — А мальчики всю эту неделю не выходили из дома. Нельзя было.

— Почему?

— Так принято исстари. Будущий послушник семь дней не должен покидать дом. Иначе, как говорят старики,— с улыб­кой продолжала она,— злые духи из зависти могут помешать вступлению в монастырь... А на ритуал прокалывания ушей мы пригласили утром близких родственников. В их же кругу вече­ром мальчики пройдут обряд пострижения в самом монас­тыре.

— Как бы мне хотелось увидеть это! — не выдержала я.

— Так приходите. Сюда же в пять часов вечера. Обязатель­но приходите.

...Помня об утреннем опыте, мы принарядились.

Монастырь встретил нас прикрытыми воротами уже затихше­го двора. Зал, который утром был полон народа, теперь опустел. Догорели свечи. Ряды кресел стояли с убранными сиденьями, привяли цветы у ног Будды. Никого...

Разочарованные, мы собрались уходить, как вдруг в дверях появилась та, которую мы искали.

— Я пришла за вами. Пойдемте! — И больше ни слова, так взволнованна она была.

Женщина молча взяла меня за руку и поспешно попела во двор, где на площадке рядом с колодцем в окружении нескольких взрослых сидели два мальчика, ее сыновья.

И снова мы оделись невпопад. Наши праздничные туалеты выглядели здесь неуместными. И хозяйка и гости были одеты весьма скромно, а на будущих послушниках вместо утренних ко­ролевских одежд была лишь полоска белой ткани, окутывавшая их от пояса до щиколоток. Один из мальчиков по знаку монаха стал на колени, опустил голову над расстеленной на земле про­стыней, и на белый прямоугольник посыпались пряди детских волос. Затем настал черед второго сына. Расстелили другую про­стыню, и процедура повторилась. Подошла мать и тщательно со­брала все остриженные волосы.

Для шинпью, как уже говорилось, долго выбирают дату про­ведения. Бирманский гороскоп не рекомендует стричь волосы в понедельник, пятницу и в тот день недели, когда человек ро­дился. Надо все это учесть и выбрать счастливый день, указан­ный звездами.

Постригшись, мальчики обмылись до пояса колодезной водой, после чего два монаха увели их в зал, где стояли статуи Будды и где утром было так шумно от собравшихся гостей. Родствен­ники последовали за ними на некотором удалении.

Здесь юных послушников переодели, и маленькие босоногие фигурки с обритыми до синевы головами, в оранжевых одеждах предстали перед настоятелем монастыря — саядо. Вслед за умудренным саядо братья хором повторяли слова церемониала, обещая блюсти десять заповедей и строго придерживаться мо­настырского распорядка. После троекратно повторенного «ухо­жу к Будде, ищу спасения в его учении» саядо вручил каждому новоявленному послушнику зонт, тапеит, ситечко для воды и иглу для шитья. Обряд закончился.

Послушников уводят. Устав предписывает им идти, склонив голову и опустив глаза в землю. Но до последней минуты дети оборачиваются, ища глазами ту единственную — мать, которая ничего не видит от слез.

Двери захлопнулись, послушников увели. У ног Будды оста­лись корзины с дарами монастырю — одеялами и простынями, мылом и банками сгущенного молока.

Первый урок монастырской жизни для мальчиков продлится семь дней.

Поиск по сайту: