Как падишах Бирбала испытывал

Как-то в месяце ашвин104 Бирбал заболел и слёг в постель. Соскучился по нему Акбар и отправился с двумя слугами навестить Бирбала.

Обрадовался вазир, увидев падишаха, повеселел. Долго они беседовали: ни падишах не желал уходить от Бирбала, ни Бирбал не хотел расставаться с пади­шахом. Понадобилось Бирбалу выйти. И тут задумал падишах испытать, по-прежнему ли внимателен и мудр Бирбал, как до болезни.

По его приказанию в отсутствие Бирбала слуги под­ложили под все четыре ножки кровати по листку бу­маги. Вернулся Бирбал, лёг в кровать и продолжает беседовать с Акбаром. Слушает он падишаха и всё посматривает по сторонам, будто что-то его беспокоит. Он смотрел то вверх, то вниз, словно мерил глазами высоту стен. Наконец падишах не выдержал и спросил, отчего это он такой рассеянный сегодня.

—Да всё кажется мне, повелитель, будто что-то в комнате переменилось, что-то не так...

—Что же тут могло перемениться? – спросил падишах с невинным видом.

—Не могу понять: то ли стены стали чуть ниже, на толщину листка бумаги, то ли моя кровать стала на столько же выше, – ответил Бирбал.

—Да-да, так часто бывает: когда человек долго боле­ет, у него разум слабеет, как вот у тебя, а на самом деле ничего такого не произошло... – старался пади­шах обмануть Бирбала.

—Быть этого не может, владыка мира! Хоть я и болен, но разум мой крепок – твёрдо стоял на своём Бирбал.

Понял тогда падишах, что Бирбал так же мудр, как раньше, и всё ему рассказал.

Наказание за алчность

Жил-был в городе Дели один скупец. Трудами и скупостью собрал он немалое богатство – целую груду драгоценных камней. Спрятал он их в простой сундук, старый-престарый. Никому и в голову не могло прийти, что в этой рухляди скрыто богатство, да и вид у его жилья был самый жалкий – скособоченная лачуга, кры­тая соломой. Кто бы подумал, что в таком полуразва­ленном домишке есть драгоценности?

Однажды в полночь в доме скупца вдруг занялся пожар. Потушить огонь он не сумел, схватил кое-какую одежонку и выскочил из дому. Глядит бедняга на свой горящий дом, рвёт на себе волосы и горько плачет. Со­седи услышали его рыдания, увидали пламя и сбежа­лись к месту пожара. Среди них был один кузнец. Он стал увещевать скупца:

—Да стоит ли так убиваться из-за ветхой лачуги? Ну сгорит она, велика ль беда?

—Ох, братец! Ты видишь, что горит лачуга, а я ви­жу – гибнут мои драгоценные камни. Вот и скажи: как же мне не плакать?

—А где спрятано твоё сокровище?

—Вон там, в чулане, – показал пальцем скупец, – стоит старый деревянный сундук. В нём драгоценные камни – на семь лакхов рупий.

—Давай договоримся: если я вынесу из огня твоё со­кровище, то дам тебе то, что сам захочу, а остальное возьму себе, – предложил кузнец.

Подумал скупец: всё равно, мол, добро пропадёт – и согласился.

Кузнец был к огню привычен, да и жадность смелос­ти придала. Кинулся он в горящий дом, заскочил прямо в чулан, схватил сундук и выбежал вон. На улице он поставил сундук на землю и стал смотреть на пожар.

Вскоре домишко догорел, и огонь погас.

Люди успокоились и стали расходиться. Хитрый кузнец заручился свидетелями: когда он разговаривал со скупцом, рядом стояли два человека, и кузнец по­старался, чтобы они слышали уговор. У них на глазах и открыли сундук. Вокруг стало светло как днём от сияния драгоценных камней. У кузнеца даже голова за­кружилась – никогда в жизни не видел он такого бо­гатства. Он забрал себе все камни, а скупцу отдал пус­той сундук. У несчастного аж сердце зашлось от такой несправедливости, и начал он кузнеца упрашивать:

—Братец, отдай мне хоть половину добра, а половину возьми себе – я и на это согласен.

Кузнец рассердился:

—Разве мы с тобой не уговорились, что я отдам тебе то, что сам захочу? Чего же ты теперь выпрашиваешь?

Пока они спорили, ночь прошла, стало светать. Как ни упрашивал скряга, кузнец сокровища делить не хо­тел. Тогда скряга надумал подать прошение падишаху. Тот посчитал, что дело это не простое, и послал за Бирбалом.

Бирбал опросил кузнеца и скрягу, каждого в отдель­ности, записал их показания на разных листах бумаги, и оба подписались под своими словами. Потом Бирбал записал показания свидетелей и, наконец, спросил у кузнеца:

—Так что ты из всего этого хочешь?

—Я хочу драгоценные камни, – ответил кузнец.

—Тогда отдай их скряге, а пустой сундук возьми себе, – тотчас объявил своё решение Бирбал.

Услышав такой приказ, кузнец показал на бумагу, где был записан их уговор.

—Верно, – ответил Бирбал, – тут написано: «Я от­дам то, что сам захочу». А сам ты захотел драгоценности – значит, ты сам и вынес решение. Теперь отда­вай ему драгоценности, бери сундук и ступай.

Так у кузнеца в руках остался пустой сундук, а ску­пец забрал драгоценности и, счастливый, ушёл восвояси.

Велю обрить голову

Жил в Дели знаменитый учёный-брахман. Вёл он жизнь благочестивую и за это пользовался при дворе уважением. У пандита был такой нрав: не подумав, за дело не возьмётся, но коль сказал своё слово, будет на том стоять – и жизни не пожалеет. Слуги боялись его как огня.

Однажды случилась такая история. Сидит пандит в чауке105, обедает, как вдруг попался ему в еде волос. Рассердился пандит на жену.

—Это твой первый промах, поэтому я его прощаю. Но если ещё раз увижу в еде волос – велю обрить тебе голову.

Бедняжка жена знала крутой нрав пандита и с того дня жила в постоянном страхе. Тщательно уклады­вала, убирала волосы, когда готовила и накрывала на стол. Но всё в руках Божьих, и чему бывать – того не миновать.

Некоторое время спустя пандиту опять попался в еде волос. Рассердился он не на шутку и пошёл за ци­рюльником – обрить жене голову. Испугалась жена гнева мужа и заперла дверь изнутри.

Пандит стучал в дверь, ругал жену, угрожал ей, но всё напрасно. Женщина не открывала дверь. А упря­мый пандит не отступался: раз сказал, что велит об­рить ей голову, значит, так тому и быть.

«Плохо моё дело, долго мне так не продержаться, надо скорее что-нибудь придумать», – сказала себе женщина. Она незаметно подозвала к окну соседа и послала его в дом своих родителей – позвать на под­могу братьев. А было у неё четыре брата. Узнав, что их сестру так унижают, они очень встревожились, упрямст­во зятя их огорчило. Задумались они: как же выручить сестру? Вдруг старший брат вспомнил о своём давнем знакомстве с Бирбалом и поспешил к нему за советом.

Бирбал лежал на кровати и читал книгу. Услышав, что пришёл знакомец, он пригласил его войти, усадил и стал расспрашивать о житье-бытье. Гость рассказал про горе сестры и закончил такими словами:

—Я пришёл к вам за советом. Как вызволить сестру из беды? Помогите, сделайте милость.

—Вы все, обнажив головы, ступайте к зятю и ведите себя так, будто кто-то умер. Тут и я подоспею, – ответил Бирбал.

А в это время пандит, не сумев заставить жену от­крыть дверь, весь кипел от ярости.

—Сию минуту зовите плотника и ломайте дверь! – приказал он слугам.

Тут как раз подошли её четыре брата с непокры­тыми головами, а вслед за ними явился Бирбал. В руках у него были разные принадлежности для погребального обряда. Бирбал вошёл во двор и стал вязать из бам­буковых палок носилки, на каких покойника переносят на костёр. Братья кинулись на пандита, связали его по рукам и ногам и завернули в саван. Тот начал было протестовать, но они прикрикнули на него:

—Но-но! Лежи да помалкивай. Мы с тобой распрощаемся раньше, чем ты посмеешь поднять руку на на­шу сестру.

Братья подтащили связанного пандита к Бирбалу. А в это время сбежался народ, во дворе собралась це­лая толпа – посмотреть на невиданное зрелище. Стыд­но стало пандиту. на глазах у соседей так его позорят! Он низко опустил голову и начал упрашивать шуринов отпустить его. Жена всё видела в окно, и её словно кольнуло в сердце, что муж так унижается перед её братьями. Ей, чистой душе, стало жалко своего непутё­вого мужа. «Как бы то ни было, не могу я видеть его горе. Он – мой супруг, я погибну, если буду его гневить. Пусть распутницы радуются, подняв супруга на смех, я же преданная жена и не к лицу мне это».

Она открыла дверь, вышла и начала упрашивать братьев освободить мужа. Братья её не послушались, тогда Бирбал сам стал просить за пандита и наконец приказал отпустить его. Пандита развязали. Теперь он и сам сожалел о своём упрямстве.

Так Бирбал проучил пандита, напомнил ему, что по древнему обычаю голову бреют только вдовам, а при живом муже так делать не положено.

Бирбал узнал царя

Персидский царь был много наслышан о мудром Бирбале, ведь слава о нём шла и по чужим краям. Загорелся царь желанием его увидеть. Написал он письмо Акбару, где просил, чтобы Бирбал посетил его. Посол с письмом через несколько дней добрался до Дели, прибыл во дворец и с вежливым приветст­вием подал падишаху письмо персидского царя. Акбар благосклонно принял письмо и приказал устроить пос­ла со всеми удобствами в своём караван-сарае106.

На следующий день падишах с большой пышностью отправил Бирбала в Персию.

Когда путники подъехали к персидской столице, Бирбал разбил шатёр в саду близ города и послал к царю доложить о своём приезде.

Как только царь узнал, что Бирбал ждёт его при­глашения за городом, он нарядил всех своих придвор­ных в точно такие же одежды и украшения, как были на нём, и, усевшись среди них в дарбаре, велел при­вести Бирбала.

Получив от царя приглашение, Бирбал отправился во дворец. Там он увидел диковинное зрелище: все лю­ди в дарбаре были одеты одинаково и сидели без всяко­го порядка – кто где хотел. Бирбал, вглядываясь в ли­ца, медленно подошёл к царю, учтиво приветствовал его и сел рядом.

Персидский царь принял его очень гостеприимно, а потом просил:

—Скажи, Бирбал, как же ты узнал, что я и есть персидский царь?

—Это очень просто, повелитель! Вы один смотрели на всех, а все остальные смотрели на вас. Поэтому я и узнал вас безо всякого труда.

Молчание – золото

Однажды у падишаха появилась новая прихоть.

—Бирбал! – приказал он. – Покажи мне человека, который был бы умнее всех на свете.

Бирбала ничем не удивишь, он с ходу ответил:

—Конечно, владыка мира! Скорее скорого разыщу и доставлю. Но для этого необходимо мне десять тысяч рупий.

По приказу падишаха Бирбалу тут же выдали ко­шелёк с деньгами. Бирбал взял их и отправился домой. Деньги оставил и пошёл бродить по улицам. Ходит-бродит, а из головы не идёт забота: как найти самого умного человека?

Но не зря люди говорят: «Кто ищет, тот всегда най­дёт». Повстречался ему ахир107 прямо возле ворот его собственного дома. Бирбал расспросил крестьянина, кто он и откуда, узнал, что пастух очень беден. Сказал он крестьянину:

—Послушай, уважаемый, хочу я тебе помочь. Приходи ко мне завтра, и если ты всё сделаешь, как я скажу, получишь сто рупий.

Какой крестьянин смог бы отказаться? Бедняга от­родясь таких денег не видал.

—Вот и хорошо. Завтра мы с тобой пойдём во дворец к падишаху, и когда он станет задавать тебе вопросы, ты, смотри, молчи, не отвечай ни слова.

—Хорошо-хорошо, я всё так и сделаю.

На другой день Бирбал привёл пастуха во дворец и говорит: – Владыка мира! Ваше приказание исполнено – перед вами самый умный человек на свете. Можете его испытать.

Падишах велел «мудрецу» подойти поближе и на­чал его расспрашивать:

—Почтеннейший, откуда ты родом? Как тебя зовут? Где ты живёшь? Что ты знаешь лучше всего?

Много ещё всяких вопросов задавал падишах, но ахир молчал, ведь его, как младшего брата жениха на свадьбе, заранее научили, что и как надо делать.

Падишаху это показалось немного странным, но он всё же продолжал задавать вопросы. Пастух по-преж­нему молчал. Когда Бирбал увидел, что падишах уже теряет терпение, он сказал:

— Владыка мира! Его смутили ваши расспросы. Он думает: «А что сделает падишах, когда узнает от меня всё это?» Как говорится: «У раджи, йога, огня и воды – нравы особые, лучше держаться от них подальше». Вот потому он и молчит, по пословице: «Молчание – золото».

Бирбалова наука пришлась по душе падишаху, и он отпустил пастуха.

Умная крестьянка^*

Однажды падишах выехал с Бирбалом на охоту. Долго рыскали они по лесам, гнали коней, забрались в глухую чащу, но дичь всё не попадалась. Дело было летом, солнце жгло нещадно. Падишах истомился от жары, измучился от долгого пути. Охотники спешились, привязали коней к дереву и сами, укрывшись под его густыми ветвями, прилегли отдохнуть.

Падишах стал жаловаться на жажду и на голод. Тогда Бирбал достал из сумки конского корму – су­шёного гороху, поделил пополам, и они принялись жевать.

В это время мимо проходили деревенские жен­щины. Лошади заржали. Падишах шутливо спросил у крестьянок:

—Смотрите-ка, лошади увидели вас и заговорили. Что же они вам сказали?

Женщины были неглупые, из тех, что в карман за словом не полезут. Одна крестьянка, не задумываясь, ответила падишаху:

—О путники! Они клянут свою судьбу. Говорят: если эти всадники едят наш корм, то кто же их повезёт?

Не рой другому яму...

Однажды Бирбал переоделся и пошёл обходом по городу. Ходил он, ходил и вдруг в одном глухом мес­те увидел, что какой-то богач хочет учинить насилие над женщиной. Пригляделся Бирбал и видит: совсем молоденькая девушка-индуска отбивается от мужчи­ны-иноверца108.

Бирбал подошёл поближе. Поверх платья главного советника на нём было платье мусульманина, поэтому насильник посчитал его единоверцем и сказал:

—Почтенный господин! Если в вашем сердце есть хоть капля истинной веры, вы мне поможете. Это моя жена, но её совратил один индус, и она надумала уйти к нему. Помогите мне отвести её домой. Я – знатный вельможа, и вы, конечно, слышали имя Сардар-хана. Дом мой отсюда – рукой подать.

—По правде говоря, – ответил Бирбал, – как му­сульманин, я готов помочь вам, но труд мой тоже чего-то стоит. Что я за это получу?

—Я много говорить не люблю, но, слово раиса109, если с вашей помощью добьюсь удачи, то сумею вас как следует отблагодарить, останетесь довольны.

—Хорошо. Но сперва я попробую добром уговорить её идти, а уж если она заартачится, тогда поглядим, как быть. А пока я с ней толкую, вам бы лучше отойти в сторонку.

Похотливый пёс не может обдумывать свои поступ­ки: похоть гонит его за сукой, и он бежит неотступно, хоть его ругай, хоть унижай. Сардар-хан послушно отошёл в сторону, а Бирбал стал допытываться:

—О женщина! Расскажи мне всё, не таясь, и если те­бя обидели, я помогу тебе. Меня зовут Бирбал, я тайно обхожу дозором город – проверяю, всё ли в порядке.

О Бирбале все знали – старые и малые, бедные и богатые. Все верили ему, помнили, как он справедлив.

Услышав его имя, девушка осмелела и стала рас­сказывать:

—Я – дочь брахмана, родители зовут меня Лакшми. Этот подлый иноверец давно хочет меня совратить, выслеживает, проходу не даёт, да я всё ухитрялась усколь­зать от него. А сегодня, к несчастью, попалась ему прямо в руки. Велика милость Всевышнего! Раз уж вы встре­тились мне, ради Бога, спасите меня, и Господь вам воздаст. Вы – защитник веры, наш отец родной.

Бирбал успокоил девушку, потом подозвал Сардар-хана.

—Как подло, господин Сардар-хан! Ты – чиновник государя, твой долг – защищать его подданных, а ты сам совершаешь насилие над дочерью брахмана. Забыл указ падишаха: «Никому не дозволено творить безобразия, жестокая кара постигнет насильника»?

Сардар-хан, будучи сам трусом, подумал: «Припугну и добьюсь своего».

—Мошенник! Ты отослал меня, чтобы самому овла­деть ею, но меня не проведёшь! – мигом выхватив меч из ножен, он кинулся было на Бирбала, но тот быстро сбросил верхнюю одежду – и Сардархан увидел перед собой Бирбала в его придворном наряде.

Богач так и застыл на месте, задрожав всем телом и онемев от страха.

—Ну, насильник Сардар-хан, ты арестован, ступай за мной.

Сардар-хан молча пошёл за Бирбалом. Бирбал по­звал с собой девушку.

—Пойдёшь со мной сегодня, милая. Завтра я пошлю за твоим отцом и всё ему объясню. Он заберёт тебя домой.

Она охотно согласилась. Дома Бирбал поручил де­вушку заботам жены, а Сардар-хана запер в чулан.

Рано утром Бирбал приказал стражникам отвести арестованного к падишаху.

Удивились падишах и придворные, когда узнали в связанном арестанте главного военачальника. Бирбал рассказал им всё от начала до конца. Падишаху и во сне не могло такое привидеться, он страшно рас­сердился:

—Как ты мог, подлый Сардар-хан! Я пожаловал тебе такую высокую должность, а ты так-то отблагодарил меня! Чтоб глаза мои больше тебя не видели! Прочь отсюда!

На другой день, по приказу падишаха, Сардар-хана привели из темницы во дворец и перед всеми советни­ками и придворными зачитали ему суровый приговор.

Сардары110 и придворные-мусульмане разозлились на Бирбала и сговорились между собой выжить его из дворца. Они делали на него всякие доносы, но падишах ни одному их слову не верил. Он уже не раз испытал преданность Бирбала, целиком доверял ему и всем сердцем привязался к своему мудрому советнику.

Увидели завистники, что в их кознях и уловках нет проку, и придумали новый способ. Привлекли они на свою сторону кривого цирюльника, что прислуживал падишаху, и посулили ему много денег, если он им по­может.

Однажды цирюльник брил падишаха и, смягчив его сердце всякими разговорами, вкрадчиво сказал:

—Владыка мира! Вы каждый день творите чудеса доброты, но вот уже много времени минуло с тех пор, как ваши почтеннейшие предки отправились на небеса, а вы их никогда и не вспомните, никто их не навестит даже... Что же они о вас подумают? Не обиделись бы!

—И то правда, столько времени я и не вспоминал о них! Но вот, братец, в чём вопрос: кого же я пошлю их проведать?

А кривой ещё пуще старается:

—Вы пользуетесь тем, что отцы и деды нажили, а про них и узнать ничего не хотите. Ну что они скажут?

—Да ответь ты мне: кто, по-твоему, годится для этого дела? И как он до них доберётся?

—Владыка мира! Кого послать – про то вам лучше знать. А как добраться, я могу сказать.

—Вот это хорошо! Говори скорее!

—Надо приготовить особый костёр: на земле разложить дрова, на них посадить вашего посланца к пред­кам, а сверху навалить стог сена высотой с минарет и всё сразу поджечь. Посланец вместе с облаками дыма поднимется в мир предков111. Вот и будет, как говорится, счастливый конец – делу венец.

—Всё это хорошо, но кого же послать-то? Решай уж и это ты.

—Вам ли об этом спрашивать, ваше величество?! Рядом с вами множество людей, один другого лучше! Но для этого дела надобен человек, у которого была бы ума палата...

—Нет уж, братец, договаривай до конца. Кто, по-твоему, для этого подходит? Кого послать в рай?

—Владыка мира! По-моему, для этого дела подходит... м-да... ну-у... ну да ладно, скажу уж: подходит Бирбал! А там воля ваша, посылайте кого хотите.

—Верно ты говоришь. Но вот беда: если уйдёт Бирбал, кто же будет здесь с делами управляться?

—Велика беда! На небольшой-то срок любого другого на его место поставить можно. Если бы вы захотели дать мне эту должность, то я бы справился, ведь это же ненадолго.

Падишах рассмеялся:

—Ай да молодец! Ишь как осмелел! И тебе должность вазира снится?

Цирюльник сперва было смешался, а потом стал хитрить да юлить:

—А что тут такого особенного, повелитель? Да я и сказал-то просто так. Прикажете, я и сам поднимусь на небеса, но я-то ведь простак. Надо бы порадовать великих предков ваших, ну да вы сами себе голова.

Принял падишах совет цирюльника, и тот, радост­ный, побежал к недругам Бирбала рассказать про свою удачу. Вельможи были рады-радёшеньки.

На другой день, не успел падишах прийти на дар-бар, как сразу вспомнил слова цирюльника и позвал Бирбала.

—Бирбал! С коих пор нет у нас вестей от отцов и дедов наших. Томит эта забота нашу душу. Ты пойди-ка, проведай их и принеси нам оттуда весточку.

У Бирбала глаза на лоб полезли. Он сразу сообра­зил, какая ему ловушка поставлена, но виду не подал. «Погодите, – думает, – ещё увидим, чья возьмёт».

—Владыка мира! Ваш раб готов исполнить приказ, но вот беда – не знаю я дороги на небеса! Если покажете мне дорогу, то я с радостью готов отправиться в путь.

—«Кто заказывает штаны, тот велит и прореху спереди сделать», – пословицей ответил падишах. – Как туда добраться, мне уже объяснил кривой цирюльник, и мне его способ понравился. Он говорит, что надо посланца посадить на погребальный костёр, а сверху насыпать лакх и ещё четверть лакха охапок сена и под­жечь. Посланец вместе с густым дымом поднимется на небо. Так что ты собирайся, а дня через три-четыре готовься в путь.

Понял Бирбал, что козни ему строит кривой ци­рюльник. «Теперь надо придумать, как жизнь спасти, а с ним я уж потом рассчитаюсь», – подумал Бирбал и высказал свою просьбу:

—Покровитель бедных! Люди говорят: «Уйдёшь по своей воле, а воротишься ли – на то воля чужая». Если ваши предки захотят меня задержать, то мне волей-неволей придётся их уважить. Кто знает, когда я вернусь. Поэтому должен я позаботиться о своей семье. Получи я лакх и ещё четверть лакха рупий, я бы уладил свои домашние дела, сделал всё, что нужно по хозяйству, а потом и в рай можно. На всё это потребуется месяца два.

Падишах согласился. Взял Бирбал деньги и потратил на рытьё подземного хода от своего двора к тому кладбищу, где сжигали покойников. Работа велась тайком, чтобы до падишаха ни звука об этом не дошло.

Через два месяца подземный ход был готов. Тогда Бирбал пришёл к Акбару, поклонился и сказал:

—Владыка мира! Я устроил наконец все свои дела и теперь готов отправиться на небо.

Падишаху любопытно было поглядеть на это зре­лище, и он вместе со всеми придворными приехал на кладбище. О кривом цирюльнике и говорить нечего – счастливей его никого на свете не было. Он весь так и сиял от радости.

Бирбал простился с падишахом и с весёлым видом уселся на дрова для погребального костра, сложенные рядом с незаметной дверкой в потайной подземный ход. По указке цирюльника на него стали накладывать охапки сена и соломы, увязывать и скреплять, чтобы сено столбом стояло. Бирбал терпеливо ждал своего ча­са. Когда его совсем завалили сеном, он открыл дверцу в подкоп, спустился туда и благополучно пришёл к себе домой. Быстро переодевшись, чтоб никто его не узнал, он пошёл на кладбище полюбоваться зрелищем. Там всё ещё укладывали сено для костра. Когда столб се­на стал высотой с минарет, падишах дал знак, и сено подожгли.

Многие простые люди корили падишаха. Они всем сердцем любили Бирбала, потому что был он справед­лив и к народу милостив.

—Ох, ох! – вздыхали они. – Не выживет вазир. Не увидим мы его больше, и надеяться нечего! Такая, видно, судьба назначена ему Брахмой.

А Бирбал бродит в толпе, прислушивается. В одном месте стоят кучкой мусульмане-придворные.

—Избавились мы сегодня от большой помехи, – толкуют они меж собой. – Теперь наконец назначат нового вазира – мусульманина. Нечестивец Бирбал не давал нам и рта раскрыть. А теперь мы заживём!

Идёт Бирбал дальше и видит: стоит в толпе мусуль­ман-вельмож кривой цирюльник и хвастает почём зря, а они его слушают, уши развесив.

Это ведь я добился, чтобы Бирбалу конец пришёл. Не придумай я этого средства, разве бы кто посмел даже палец на него поднять? Так что давайте-ка мне награду, как уговорились. Вы своими глазами видели, как он вместе с сеном сгорел дотла, даже косточек не собрать.

Эта похвальба была для Бирбала горше яда. Он чуть не задохнулся от ярости, но скрипнул зубами, прикусил губу и сдержал себя. «Погоди, не уйдёшь от меня, – грозил он про себя кривому. – Мой-то черёд прошёл, а твой ещё впереди».

Костёр догорел, и народ разошёлся. Незаметно ушёл и Бирбал и спрятался в одном из тайников. Но не мог он сидеть сложа руки и каждую ночь, переодевшись, ходил дозором по городу, следя за порядком.

Так прошло несколько месяцев, и Бирбал наконец решил объявиться. За это время у него отросли длин­ные усы и борода, волосы свисали длинными спутанны­ми космами. Он рассудил, что лучше всего именно в та­ком виде явиться во дворец. И вот, нарядившись в своё придворное платье, он пошёл к падишаху. По до­роге встречалось ему много знакомых, но никто не уз­навал вазира, так сильно он изменился. Падишах то­же не узнал его. Тогда Бирбал сам заговорил:

—Владыка мира! Меня зовут Бирбал. По вашему приказу я навещал в раю ваших предков, а теперь вернулся.

—О! Бирбал! Неужели ты вернулся?! Рассказывай же поскорей, как там наши отцы и деды? Довольны ли они?

—Да, что там говорить! Благодаря вашим добрым делам они обрели там счастье. Как же они обрадовались, когда я принёс им весточку о вашем благополучии, а когда узнали, что я – ваш вазир, так меня приветили да обласкали, что и сейчас об этом без слёз вспомнить не могу. Счастье их так велико, что им зави­дует сам Индра, утопающий в наслаждениях. Всего у них вдоволь, ни в чём нужды нет, одна только жалоба: нет на том свете цирюльника. Изволите видеть, как я весь волосами оброс – по этой самой причине. А ведь я только шесть месяцев там прожил. У них же волосы и бороды так отросли, что по земле волочатся. На про­щанье они просили передать вам просьбу, чтобы при­слали вы к ним лучшего цирюльника. Я их от вашего имени обнадёжил. Они хотели послать вам со мной много тамошних редкостей, да потом передумали, по­шлют после, мол, с цирюльником. А посылать цирюль­ника или не посылать – на то ваша воля. Просьбу я вам передал, и на мне ни греха, ни вины не будет.

—Бирбал! Выслушал я тебя и наказ моих предков, но как же быть? Какого цирюльника я могу им послать?

—Ну, об этом я уже подумал: нет никого лучше для этого дела, чем ваш кривой цирюльник. Он безо всякого труда подымется на небо вместе с дымом от соломы.

Падишаху пришлись по душе рассуждения Бирбала, и он велел послать за кривым цирюльником.

Увидал кривой, что Бирбал с того света вернулся, и пригорюнился. Услышал он и страшные новости – выходит, теперь ему самому придётся отправляться на небеса! «Вот смерть-то и пришла», – думал несчаст­ный. Не зная, как спасти свою жизнь, он попросил у падишаха отсрочку на месяц, а сам задумал бежать из города. Но падишах на такую отсрочку не согласил­ся, дал только одну неделю.

—Наши предки в раю заждались, надо их и побрить, и постричь, так что ты поживее управляйся. Чтобы за неделю в путь собрался! Если же ты в раю задержишься, я велю кормить и одевать твою семью за счёт казны.

«Ладно, и семь дней – срок немалый, – подумал цирюльник, – а это время я уж далеко буду. Уйду от Бирбаловых козней». И сделав салам падишаху, он по­шёл домой.

А Бирбал шёл за ним по пятам, словно тень. Он глаз не спускал с кривого и понял, что подлый цирюльник на­шёл способ отвертеться. «Если за ним не следить, то и впрямь сбежит», – думал Бирбал и не отставал от кривого ни на шаг, а когда тот вышел из дворца, послал следом за ним верного слугу.

Всю дорогу цирюльник придумывал, как бы ему спастись. Рассказал он своим домашним обо всём, что с ним во дворце случилось, и добавил:

—Но если мы ночью уедем из этого царства, то спа­сёмся от мести Бирбала.

Тут прибежал с улицы его младший сынишка и крикнул:

—Что случилось, отец, почему у нас возле двери солдат стоит? У цирюльника лицо вытянулось.

—Ну, вот и смерть моя пришла! – вымолвил он трясущими губами. – Это, видно, Бирбал поставил.

Увидела жена, что он от страха сам не свой, и стала его успокаивать:

—Да что же вы так испугались? Только недавно Бирбал побывал в раю, всё уладил и вернулся живым. Так же и вы вернётесь.

—Откуда нам знать, как вернулся Бирбал? – серди­то сказал кривой. – Его сама Дэви хранит, вот он и спасся. А мне уж никак не спастись. Как сказал один поэт:

На силу найдётся сила, На хитреца – хитрец. На камень коса наткнётся, На мудреца – мудрец.

«Что посеешь, то и пожнёшь». Я копал яму другому, да сам же в неё и угодил. Ну ладно, что будет, то и будет. Не стану от одной мысли о смерти раньше вре­мени помирать.

На седьмой день падишах прислал за ним солдата. Цирюльник собрал свой прибор для бритья и пошёл во дворец. Всё уже было приготовлено, чтобы достойно отправить брадобрея на тот свет: Бирбал даже упредил приказ падишаха – по его указанию на кладбище за­годя свезли целую гору сена.

Падишах приехал с кривым цирюльником. Кривого фазу же усадили на землю, а сверху стали сено накладывать да увязывать. Когда уложили сено высоченным стогом, приказали солдату разложить огонь. Тот кинул­ся к сену, поднёс огонь – занялось пламя и... сено и цирюльник обратились в пепел.

Так благодаря мудрости Бирбала совершился по­следний обряд очищения кривого цирюльника112.

Сотая часть

Однажды вечером, покончив с делами в дарбаре, падишах вёл с Бирбалом весёлый разговор. Задумал он подшутить над своим собеседником и сказал:

—Бирбал! Ты, конечно, часто гладишь руки своей жене, скажи-ка: сколько браслетов у неё на руках?

—Владыка мира! Уже давно у меня как-то не было случая погладить руки жене, но я точно знаю, что у неё на руках столько же браслетов, сколько волос в сотой части бороды, которую вы постоянно оглядываете и то и дело оглаживаете. Если вы мне не верите – сосчитай­ те сами, и все ваши сомнения рассеются.

Что всего дороже?

Однажды сидел падишах на дарбаре, а на коленях у него резвился двухлетний царевич Салим. Отец гля­дел на весёлого малыша, и в душе его разливались радость и умиление. Вдруг ему пришла в голову мысль: «Что же живому существу дороже всего на свете?»

Малыш стал что-то лепетать, потянулся к задумав­шемуся отцу. Сердце Акбара совсем растаяло. Не скры­вая своих чувств, он повернулся к придворным и за­дал им вопрос:

—Что каждому живому существу дороже всего на земле?

Призадумались придворные, а потом стали отвечать кто во что горазд. Судили-рядили, но так и не при­шли к согласию. Бирбала в тот день в дарбаре не было, а когда он отлучался, на них сваливалась такая беда – приходилось думать. И падишах старался не утруж­дать придворных сложными вопросами.

Порассуждали вельможи, поспорили, учли и то, что падишах держит на руках сына, кормит его и ласка­ет, стало быть, и мысль у него о ребёнке, и наконец один старик сказал за всех:

—Владыка мира! Дороже всего на свете сын. Падишаху ответ придворных пришёлся по душе. На том дарбар и кончился.

На другой день появился Бирбал. У падишаха из головы не шёл вчерашний разговор, поэтому он сразу задал Бирбалу тот же вопрос.

—Покровитель бедных! Всякому живому существу дороже всего собственная жизнь. Её ни с чем равнять нельзя, даже с жизнью самого близкого существа.

Падишах не хотел обижать придворных.

—Неверно ты говоришь, Бирбал. Разве не дорога родителям жизнь сына? Если твоё мнение твёрдо, докажи его.

—Хорошо, ваше величество, докажу. Прикажите садовнику спустить воду из большого бассейна в саду. А я тем временем схожу на базар и куплю всё необ­ходимое, чтобы доказать свою правоту. Вы же с совет­никами соблаговолите оставаться в саду, там и убедитесь своими глазами, что я прав.

Садовник, исполняя приказ падишаха, трудился в поте лица и вскоре доложил, что вода спущена. Па­дишах велел рядом с бассейном расставить сиденья и вместе с придворными пошёл в сад.

А тут и Бирбал вернулся с базара и принёс обезьяну с детёнышем. Посадил он их на дно бассейна и велел пустить воду. Вода мало-помалу стала заполнять водо­ём. Обезьяна, спасая своего детёныша, взяла его на ру­ки и поднимала всё выше. Когда вода дошла обезьяне до шеи, она, стоя, подняла детёныша над головой.

Все с любопытством смотрели на это зрелище.

—Ну что, Бирбал! Ты и теперь не хочешь признать, что самое дорогое – это сын?

—Ваше величество! Погодите немного, смерть ещё не грозит обезьяне, – ответил Бирбал.

Пока падишах и Бирбал обменивались словами, во­да стала попадать обезьяне в рот и в нос, она начала захлебываться и с трудом удерживалась на ногах. Ста­раясь спасти свою жизнь, обезьяна нашла средство: забыв про материнскую любовь, она опустила в воду детёныша, а сама встала ему на спину. Теперь она уже не захлёбывалась, рот её был над водой. Указав на это падишаху, Бирбал приказал садовнику закрыть воду и вытащить животных из воды. Оба остались живы.

—Владыка мира! Вот, все вы своими глазами видели: пока была надежда спастись, обезьяна всеми силами старалась сохранить жизнь ребёнку, но когда ей самой стала грозить смерть, она забыла о детёныше и даже чуть не стала его убийцей ради спасения собственной жизни.

Падишах, а за ним и все вельможи признали пра­воту Бирбала.

Вода и расплескалась

Однажды утром сидел падишах на балконе и пере­бирал чётки. Случайно взглянув на улицу, он увидел женщину из касты водоносов. Шла она быстрым ша­гом и несла кувшин с водой. Падишах оставил чётки и придумал такую самасью: «Вода и расплескалась».

Позднее, в дарбаре, он прочёл её Бирбалу и предло­жил написать стихотворение. В это время Бирбал был занят и попросил падишаха подождать немного. По­кончив с делами, он сочинил такое стихотворение:

Раз от источника шла девушка домой, Неся легко на голове кувшин с водой. Край сари113 вдруг скользнул с плеча... И люди пришли в волнение, узрев тугие груди. Красавица зарделась, засмущалась, Шаги ускорила – вода и расплескалась.

—Как это хорошо! – воскликнул падишах. Очень понравились ему стихи, ведь они были написаны по всем правилам поэзии и полны смысла.

Сахарный алмаз

Однажды пришлось Бирбалу ночью пойти по делу в соседнюю деревню.

Проходит он мимо какой-то лачуги и вдруг слышит, что там кто-то навзрыд плачет. «Горе у кого-то!» Бирбал, конечно, не мог пройти мимо. Подошёл к двери, постучал и спрашивает:

—Кто тут плачет?

Дверь отворилась, вышел старик и, всхлипывая, ответил:

—А что вам до того, кто плачет? Ну, я плакал... Бирбал не мог в темноте разглядеть человека как следует. И было видно только, что перед ним старик: кожа на лице обвисшая, спина согнулась, словно лук... Стал Бирбал у старика выспрашивать, отчего-де посре­ди ночи плачешь? Но старик заупрямился:

—Что толку рассказывать? Перед чужим человеком своё горе изливать – только себя унижать.

Бирбал обещал помочь ему в беде, и старик, нако­нец, решился поведать свою историю:

—Ладно, если желаете знать – слушайте. Мне уже семьдесят стукнуло. Дал Господь одного сына, да и тот умер, и хозяйки моей уже нету в живых. Остался я один как перст, некому ни поесть подать, ни прибрать, ни помочь, в чём надо. Сын-то, пока жив был, зараба­тывал, на обоих хватало. А мне одному невмочь, как ни тружусь, а больше чем три-четыре пайсы114 никак не заработаю. Не было такого дня, когда бы я поел досыта и спокойно заснул. И ещё сушит моё сердце тоска по сыну. А последние три дня и вовсе сижу голодный, даже живот подвело. Ну и не выдержал я, заплакал.

«Поздняя ночь, темень, кругом ни души – как ему сейчас поможешь? – подумал Бирбал. – Пусть он луч­ше придёт ко мне домой поутру».

—Дедушка! Сейчас время ночное, вы уж до утра по­терпите, а рано утром приходите ко мне. Меня зовут Бирбал, я главный советник падишаха.

И пошёл своей дорогой. А старик прилёг, но всю ночь так глаз и не сомкнул: всё ждал, не мог утра дож­даться. Как только солнце встало, он заковылял к дому главного советника. Бирбал сердечно принял старика, угостил его вкусными блюдами. Когда старик вволю поел и попил, Бирбал сказал:

—Дедушка, сегодня я дам вам денег на расходы на две недели. А вы за это время приготовьте из куска сахара леденец, чтобы он был похож на алмаз. Принесите его мне, а там я скажу, что дальше делать.

Старик, благословляя Бирбала, пошёл домой. Боль­ше недели он трудился над сахарным леденцом, гра­нил, выравнивал, шлифовал, пока тот не стал совсем похож на алмаз. Тогда он отнёс его Бирбалу, который долго разглядывал его, вертел и так и этак – сахар и впрямь был точь-в-точь как алмаз, даже лучше, чем настоящий.

—Ну что ж, дедушка, приходите завтра. Мы с вами пойдём к падишаху, я продам ваш алмаз, и вы получите много денег.

На другой день Бирбал со стариком рано утром от­правился во дворец. Падишах подумал, что, видно, по важному делу Бирбал пришёл в такую рань.

—Что-то случилось, Бирбал?

—Покровитель бедных! Я привёл к вам мастера, который принёс чудесный алмаз и хочет его продать. Камень вам наверняка понравится, уж я-то знаю, – и Бирбал подал падишаху алмаз.

Падишах со всех сторон оглядел камень.

—Да, Бирбал! Алмаз чудо как хорош, скажи старику-ювелиру, чтоб пришёл через два часа.

Когда старик вышел, падишах велел Бирбалу отдать алмаз на проверку. Бирбал пошёл будто бы исполнять приказание, походил-походил и вернулся во дворец.

—Владыка мира! Не сомневайтесь, алмаз хороший. Вот, возьмите камень.

Падишах был доволен ответом, но всё-таки предос­терёг Бирбала:

—Перед тем как купить алмаз, проверь его ещё раз.

—Владыка мира! Вы лучше пока подержите камень у себя, спрячьте его за щеку, а потом проверим его ещё раз.

Падишах спрятал камень во рту. Прошло назначен­ное время, и старик приковылял в дарбар. Бирбал уже ждал его.

—Покровитель бедных! Посмотрите, вот и хозяин алмаза явился. Что ему ответить?

—Бирбал! Ведь я же отдал его алмаз тебе, правда? – спросил падишах.

—Нет, ваше величество! Вы держали его у себя, – решительно возразил Бирбал.

Падишаху и самому казалось, что Бирбал прав. Но куда же девался камень? Долго искал он его, но так и не нашёл. Да и как он мог найти алмаз – ведь ле­денец незаметно растаял во рту у падишаха.

Наконец падишах сказал:

—Что ж, Бирбал, узнай цену алмаза, и заплати не торгуясь.

Бирбал спросил у старика, сколько стоит его алмаз.

—Господин советник! Истинная цена моему алмазу – две тысячи мохуров и ещё двести мохуров барыша.

—Хватит тебе и пятидесяти золотых барыша, – от­ветил Бирбал.

—Нет, господин! Коль согласны на барыш в две сот­ни – сделайте милость, берите алмаз, а если нет, то отдавайте мой товар.

Бирбал упрямо торговался и наконец сказал в сердцах:

—Ну чего упёрся? Ладно, бери сто мохуров.

Но старик – достойный ученик своего наставника – не уступал. Сделав сердитое лицо, он проворчал:

—Эх, господин советник! Что же вы меня, бедняка, так утесняете? Двести монет, и ни каури115 меньше – вот моё последнее слово.

Падишах, не знавший местного языка116, слушал, слушал их споры и вышел из терпения.

—В чём дело, Бирбал? Что говорит старик?

—Владыка мира! Он говорит, что алмаз ему самому стоил две тысячи мохуров, и сверх того он хочет ещё двести прибыли. Ну, я торгуюсь, даю только сто мохуров на барыш.

Падишах махнул рукой Бирбалу, чтобы он замол­чал, и велел казначею заплатить старому ювелиру две тысячи двести монет.

Старик поспешил домой, не чуя под собой ног от ра­дости. Идёт он, шаркает ногами, а про себя всё бла­годарит и благодарит Бирбала.

Когда, покончив с делами в дарбаре, Бирбал при­шёл вечером домой, он застал у себя старика. Тот стал его благодарить:

—Слава вам, слава вашей мудрости, о почтенный господин советник! Господь щедро отплатит вам за всё добро, которое вы делаете таким беднякам, как я. Нет на свете другого такого радетеля народного!

Приятно было Бирбалу слышать такую похвалу от старика. А тот, не переставая восхвалять Бирбала, по­клонился и ушёл восвояси.

Поиск по сайту: